Еще на пятом курсе педагогического я проходила практику в одной из лучших школ Киева в центре, куда меня после выпуска пригласили дальше работать. Молодая, красивая, светлая, улыбчивая - я моментально влилась в преимущественно женский коллектив. Как в любом коллективе - свои правила, расписание, устои, романы. Женатый физрук Косточкин - занят математичкой Людмилой Александровной, молодой физрук стажер Вася - выпускницами. Эфиоп Бенсон, преподаватель английского по дипобмену - завучем английского языка Анной Германовной. Трудовик женат на завуче по воспитательной работе Елене Николаевне. Математик (прозвище Таракан за его длинные усы, в последствии стал директором школы) замечен ни с кем не был, кроме как за одноруким бандитом в казино Эльдорадо. Словом, все как у всех.
Личная жизнь моя на тот момент складывалась не так как я мечтала - моя мизерная зарплата не позволяла мне распахнуть крыльями на полную: я встречалась с женатым мужчиной, который был старше меня на 16 лет, но который заботился обо мне и очень трепетно относился ко всем моим скромным капризам. Я его не любила, но он мне был достаточно дорог, хотя бы потому, что когда мою маму сбил неустановленный автомобиль он не остался равнодушным к проблеме. Вообщем, жизнь проходила ровно и спокойно, даже как то через чур нудновато.
Читая свой предмет в старших классах, я никогда ребят учеников не воспринимала как мужчин. Мужчина для меня тот, кто умеет зарабатывать, а не природный самец. Это, конечно, хорошо, что бог дал богатых родителей, но как правило, многим это не идет на пользу. Мажоры, сибариты, да и просто клоуны - предвзято сквозь пальцы смотрела я на них. Лучшая школа, престижный универ, кожаные кресла кабинетов, иномарки, жены и любовницы. Вот их предсказуемое будущее. Одним словом - дети. Зализанные и зацелованные мамочками и папочками, но это были мои дети, мои ученики, которые ко мне относились в большинстве с любовью и уважением, даже по дружески: дискотеки, пикники за городом, экскурсии по Украине, поездки за рубеж. Мы становились одной семьей, что иногда, мне это даже мешало на них заслуженно повышать голос.
Мой кабинет находился на последнем этаже в левом крыле в конце коридора около черной лестницы и двух туалетов. Директриса поставила мне четкие указания: без стука врываться в мужскую уборную и ловить курильщиков, за что, по уставу школы, могло сулить даже исключение. Хотя таких случаев на моей практике не было, звучало это достаточно убедительно и строго. А так, как я сама не переношу сигаретного дыма, я чуяла его за километр, и, переборов стыд, я могла без стука ворваться в мужское отделение и поймав за ухо курягу, отвести его в директорский кабинет. Правила есть правила, и, мне как новичку, нарушать их было еще рано. В очередной раз, когда я ворвалась в мужской нужник под крики "шухер училка", я просто застыла: стоял мой ученик с сигаретой в зубах с расстегнутой ширинкой из которой висело его огромное достоинство... Я замерла... Я непроизвольно смотрела не на сигарету во рту, а на его член... Боже, как он был хорош. Я просто растерялась... Придя в себя от диких криков и смеха окружающих я вылетела в коридор и побежала в класс. Я была ошарашена наглостью и спокойствием Жени, у которого я читала предмет. Как мне ему и его одноклассникам теперь смотреть в глаза? Учитавая, что за окном стояли девяностые и это была образцовая школа, я сгорала от стыда! Мне хотело уволиться, повеситься или утонуть, но только не видеть этих ехидных взглядов окружающих. Я была раздавлена морально, мне хотелось поменять школу. А самое страшное в этом, что я мечтала его увидеть еще...