Фарида с братом, на правах старших детей, присматривали за младши-
ми. Ей было тринадцать лет, а брату исполнилось восемь. Мусса был не-
доволен выпавшей на его долю участью, и постоянно проявлял все виды
недовольства. Дети дразнили его, а он гордо выносил колкости в свой
адрес, мстя им всевозможными запретами и пугая страшными историями
про ифритов. (Ифрит — это восточный демон, сверхъестественное суще-
ство, по мусульманской демонологии берущее начало от Люцифера.) Се-
годня брат с сестрой были особенно сговорчивыми, потому как постоянно
следили за линией горизонта, всматриваясь вдаль. Где-то, за горизонтом,
спешили возвратиться домой их отец и старший брат. Дети давно заме-
тили, как задумчивы стали взрослые, как долго говорят на совете старики,
и как часто их отец, глава племени, уезжал в другие племена. Они понима-
ли, что в их мире что-то меняется, что-то происходит и спешили понять все,
и поскорее стать взрослыми.
День близился к полудню, понемногу стал подниматься ветер. Девочка
смотрела, как песчинки пересыпались, увлекаемые приземистым ветер-
ком, выдувались из песка камешки. Её брат подымал их с земли и бросал
вдаль. Другие мальчишки старались покорить дальность его броска, и изо
всех сил старались бросить свои камешки еще дальше. Так, играясь с ка-
мешками, дети заполняли свой досуг. А ветер словно соперничал с ними,
играл с камнями и песчинками, увлекал верхний слой песка и отправлял
его в дальний путь. Хамсин дул из Сахары, пустыня начинала «говорить»,
далекий голос барханов уже отчетливо слышался. (Хамсин — сухой, изну-
ряющий, жаркий, местный ветер южных направлений.) Фарида отправила
детей по домам. Ветер постепенно поднимал облако пыли все выше и выше
над землей. Девочка посмотрела в небо, оно было еще ясным и чистым,
и ничто, казалось, не предвещало бури, но она знала — когда песчинки на-
чинают перекатываться и ветер подымает их с земли и забирает с собой,
то очень скоро придет буря.
— Они сегодня уже не придут, — сказал с огорчением ее брат. И дети
направились к дому, грустно бросив взгляд в ту сторону, куда двигалась буря.
Солнце стремительно скатывалось за барханы, у самой кромки земли,
из-за песчаного облака его уже было не рассмотреть. Все пространство во-
круг окрасилось в красный цвет, словно на землю опрокинули огонь. Алая,
горящая шапка солнца очень быстро стерлась с небосвода, и последний луч,
сверкнув из-за бархана, потух. Сквозь песчаные лапы поднятого ветром пе-
ска можно было рассмотреть лоскутки вдруг потемневшего неба и звезды
на нем, которые сияли так ярко, словно песок отшлифовал их, как медь.
Люди поспешили в свои жилища, мужчины и женщины молились, дети
притихли, наступало время стихии, время молиться за тех, кого буря заста-
ла в пути.
Фарида вслушивалась в голос пустыни. Ветер пел в барханах, песок таин-
ственно шептал, ударяясь в стены дома. Она чувствовала себя ничтожной
песчинкой, которая не в силах противостоять ветру, но в которой жила вся
пустыня. Она чувствовала пустыню сердцем и молилась, чтобы та была
милостивой и отдала отца и брата, которые были сейчас в ее власти.
Удобно устроившись в объятиях матери, они с братом смотрели на ого-
нек керосиновой лампы. Мать пела старинную берберскую песню, на сте-
нах причудливо гуляли тени, и голос матери увлекал их воображение в мир
грез. Спев песню, дрожащим голосом мама начала рассказывать истории
о берберских воинах и чудесах, которые и поныне порой случаются в пу-
стыне по воле и милости Аллаха. О приключениях, которые случились с Абу
Зейдом, Халифом, Диябом, славными и легендарными героями. (Абу Зейд
и Диаб — главные герои арабских рассказов о приключении племени Хиляль.
Халиф — герой эпоса о переселении племени Хиляль а Северную Африку.)
Буря не утихала. Мама ласково гладила по волосам непослушные кудри
Муссы и аккуратные косички дочери. Она пересказывала истории, которые
когда-то рассказывала ей ее мать, а матери ее мать, и так во все времена.
Она знала, что ее дети когда-то расскажут эти истории своим детям.
Фарида затаив дыхание вслушивалась в голос матери и ловила каждое
слово, стараясь не упустить самое важное, не прослушать, не забыть, не от-
влечься… Её брат тоже слушал мать с закрытыми глазами, он наверняка
представлял себя смелым и отважным воином, сражался с врагами, по-
беждал их и был героем. Муссу не трудно было представить воином. В ее
воображении брат предстал на арабском скакуне, голубой тагельмуст
(тагельмуст — мужской тюрбан) не скрывал его красивые глаза, смело
и отважно он смотрел вдаль. Глядя на брата, который мирно посапывал ря-
дом, девочка улыбнулась. Она любила своих братьев, любила свою мудрую
маму, и бесконечно любила и уважала отца.
Мама закончила свою историю и замолчала, лампа немного потускнела,
Мусса, похоже, уже спал. Ласково и нежно мама поцеловала дочь и пожела-
ла спокойного сна. Комната постепенно погружалась в полумрак, девочка
еще немного помолилась за тех, кто в пути, и сон окончательно завладел ею,
теперь ангелы охраняли ее в этом заметенном песком мире.
Ей снился сон, в котором она долго всматривалась в пустыню. Казалось,
она видит ее лицо… красивое и печальное. Она долго ждала, а песок, словно
живые волны, перекатываясь, устремлялся вдаль…
Утром, чуть свет, когда на востоке едва показалось солнце, Мусса открыл
глаза. Было тихо, а значит, за бурей пришло утро, и теперь путники суме-
ют продолжить свой путь. Лучи солнца пробивались сквозь щели в ставнях,
словно обретая твердость материи, старались коснуться кого-то или че-
го-то, заявляя о своей материальности. Чтобы не будить маму, он тихонько
стал будить сестру, толкая ее в плечо:
— Проснись Фарида, пойдем, ветер давно молчит! Они должны прийти
за бурей.
Фарида тут же проснулась и подчинилась воле брата, который уже та-
щил ее за руку. Она едва поспевала за ним. Утреннее солнце быстро вы-
катывалось на небосвод, торопясь накалить утренний воздух. Девочка не-
вольно прищурилась, глядя на восходящее солнце. Буря принесла много
песка, и ноги погрязали в него, было неудобно бежать за братом. Поте-
ряв два раза тапочек, Фарида не специально задерживала Муссу, который
стремительно направлялся к вершине ближайшего бархана. Взобравшись
на вершину, дети остановились перевести дыхание. Их взору предста-
ла величественная картина, перед ними простиралась их родная зем-
ля, насколько хватало взора, освещенная солнцем, земля их предков. Земля,
на которой поколение за поколением всходило и садилось солнце, прихо-
дили и уходили люди, и, казалось, ничто не могло нарушить этой идиллии,
гармонии и любви… Вдали показались несколько фигур всадников:
— Смотри! — указал Мусса. — Они идут!
Он зорко присматривался, и пока они не исчезли за волной бархана, тре-
вожно не отводил взора:
— Это они! С ними еще кто-то. Пойдем, всем сообщим.
Пока дети вернулись, дозорные уже известили мужчин. И вбежав в дом,
дети застали маму за приготовлениями к встрече отца.
Фарида помогала матери приводить дом в идеальный порядок, чтобы
достойно встретить гостей и хозяина. Ее отец был важным человеком ти-
гремта (тигремт — жилая крепость), аглидом (аглид — глава совета,
старший в племени) среди старейшин.
Мать заметно волновалась, что постепенно передавалось и дочери.
Пока всадники доехали до границы тигремта, мать с дочерью были готовы
к встрече. Они надели свои лучшие джелабы, Фарида украсила шею бусами,
а запястья лучшими браслетами. Мать покрыла голову голубым тасувартом
(тасуварт — женское покрывало), украшенным вышивкой и бисером.
Жители селения вышли встретить своего вождя, все с нетерпением жда-
ли, когда всадники войдут в главные ворота. У наружных стен послышались
голоса и приветственные возгласы воинов. Они встречали вождя и радова-
лись его возвращению.
Всадники въехали в поселение, женщины улюлюкали и кричали привет-
ствия, мужчины стучали и тоже выкрикивали приветствия. Во всем этом
гаме и шуме Фарида слышала, как бешено, стучит ее сердце. Как и все жен-
щины, она умела интуитивно чувствовать приближающиеся перемены,
которые должны были произойти в ее жизни. Она еще не могла понять,
к добру или к несчастью случатся они, но отчетливо ощущала — время пе-
ремен настало.
Лица у людей, которые ее окружали, были радостными, они улыбались.
Не каждый раз возвращаются воины домой живыми. Не каждый раз, про-
вожая их, есть надежда на новую встречу.
Мусса радостно побежал навстречу отцу и схватил его лошадь под узд-
цы. Справа от отца на прекрасном белом скакуне был старший брат Умар,
а слева молодой бербер, которого никто раньше не видел в тигремте. Поза-
ди еще два воина, которые сопровождали вождя.
Фарида не видела лица гостя, букар (букар — мужской тюрбан черно-
го цвета) почти полностью скрывал его лицо. Она пыталась рассмотреть,
и поняла, что не отводит от него взгляда. Они встретились взглядами. Мо-
лодой воин опустил край букара и улыбнулся ей. Фарида залилась краской
от смущения, но взгляда не отвела.
Он был красив, молод и силен. Его темные глаза словно пленили де-
вочку. Она не могла отвести от него взор. Сердечко стучало, и розовели
щечки. Ей были не знакомы доныне такие эмоции, и девочка смущалась
своих чувств.
Конь под наездником грациозно гарцевал, будто гордился своим
хозяином. Умело соскочив с коня, воин поклонился людям. Его мане-
ры и гордая осанка говорили о его высоком положении, одежда указывала
на его принадлежность к кабильским племенам. Гость, так заинтересовав-
ший девочку, чувствуя ее постоянный взгляд на себе, еще раз посмотрел ей
в глаза. На этот раз Фарида опустила взгляд, и пожалела, что не надела свой
тасуварт. Сейчас ей больше всего хотелось завернуться в покрывало и при-
крыть раскрасневшееся от смущения лицо.
Перед приехавшими мужчинами собрались старейшины. Люди понем-
ногу стали расходиться по домам, нужно было еще убирать последствия
бушевавшей почти всю ночь стихии. Фарида пыталась расслышать, как пред-
ставил гостя ее отец, но из-за шума и суеты она ничего не смогла расслышать.
Все мужчины направились в главный тамхамт (тамхат — главный шатер),
с палантина которого торопясь сметали песок. Мама только теперь подошла
к отцу, чтобы приветствовать его, а Фарида осталась ждать.
Люди были возбуждены. Старики остались разговаривать у ворот. Дети,
столпившись гурьбой, рассматривали прекрасного вороного коня, не по-
зволяя табунщику его увести. Конь хоть и был уставшим, но позволял детям
играть с собой, и показывал себя с удовольствием. Вставал на задние копы-
та, поднимаясь высоко над землей, и возбужденно, поддаваясь всеобщему
настроению, ржал. Фарида, как и мальчишки, залюбовалась прекрасным
животным. Конь был достоин своего хозяина!
Мусса выбежал из шатра и, пробираясь сквозь толпу, направился к сестре:
— Отец просит тебя помочь матери подавать чай, — сказал он сестре.
Сердце пропустило один удар. Фарида, смущенная взглядом красивых
глаз бедуина, при мысли, что сейчас ей нужно идти к нему, чувствовала,
как сильно бьется ее сердечко, и волнение охватило ее с новой силой. Она
со всех ног бросилась в дом, надела еще одни бусы, еще пару браслетов,
и накинула покрывало. Она понимала, что уже не чувствует себя ребен-
ком, и эта мысль придала ей смелости. Под платье она надела подаренный
бабушкой амулет. Красивый медальон на тонком кожаном шнурке, алый
камень с серыми прожилками, искусно вставленный в медную чеканную
бляшку, где на финикийском языке было написано древнее изречение
о любви. И призвав на помощь Всевышнего, смело направилась к шатру.
Мама уже готовила душистый напиток — засыпала в большой металли-
ческий чайник достаточно зеленого китайского чая, и залила его кипятком,
который тут же слила прочь, чтобы удалить пыль из заварки и избавиться
от излишней горечи, потом вновь залила чай кипятком и добавила много
листьев мяты и сахар. Чайник снова был поставлен на огонь, и только ду-
шистый напиток в нем приготовился кипеть, был снят с огня. Фарида стала
готовить стаканы. Мужчины сидели чуть дальше и вели беседу. Обычно чай
разливают мужчины, но сейчас все они были увлечены разговором, поэтому
разливать чай был призван Мусса. Это было серьезное поручение для маль-
чишки, и он мог проявить все свое мастерство в разливании этого напитка
по стаканам. Его брат Умар был мастером в этом деле, и наливал чай, высоко
поднимая чайник над головой, не пролив при этом и капли, таким образом,
в чашках с чаем было больше половины душистой пены. Мусса стремился
к подобной удали, конечно, поднять чайник выше головы и не пролить чай
он еще не умел, но великолепно справился со своей задачей и разлил
чай по стаканам с достаточным проворством, и в стаканах получилось
немало пены. Фарида все это время то прихорашивалась, посматривая
на гостя, то, смущаясь, теребила край своей джеллабы, и не поспевала во-
время подставлять стаканы, чтобы Мусса их наполнил. Мама увидела пе-
ремены в поведении дочери и, не сказав и слова, просто улыбалась. Фарида
ничего не могла с собой поделать, присутствие молодого воина ее сильно
изменило. Это стало заметно и ее брату, Умар подмигнул сестренке и, по-
клонившись присутствующим мужчинам, направился к ней.
— Здравствуй, сестренка! — сказал он, и обнял ее за плечи. — Не смог
дождаться более удобного момента, хочу вручить тебе подарок.
Он что-то стал искать в своей дорожной фессиянской сумке. (Город Фес
славится своими изделиями из окрашенной в яркие цвета кожи.)
— Я скучала и молилась за тебя! — сказала сестра в ответ. — Ты вернул-
ся, и это самый большой подарок для меня.
Брат с благодарностью улыбался ей:
— Мы переждали бурю с караваном, который шел в Маракеш, и я ку-
пил у торговца для тебя вот это.
Он достал удивительной красоты ленту для волос и моток красных ни-
ток для рукоделия. Фарида радостно стала благодарить брата. И не сдер-
жавшись, поцеловала его в щеку. Поверх сильного плеча брата она увидела,
как пристально за ней наблюдает молодой бербер. Брат заметил обращен-
ный к гостю взгляд сестры:
— Да ты у меня уже такая взрослая стала! — смутил сестру Умар. —
У нашего гостя тоже есть подарок. Я рассказывал ему о тебе, пока буря
держала нас в дороге, и он захотел одарить тебя. Милое чудесное создание,
ты уже совсем невестой стала, вот — какая красавица!
Фарида набралась смелости и снова посмотрела гостю в глаза, и тот едва
заметно с улыбкой кивнул ей.
Когда Фарида подавала мужчинам чай, ее руки дрожали. Стаканы
на подносе позвякивали и выдавали волнение девушки. Фарида с досадой
подумала, какой неуклюжей сейчас она выглядит перед ним. Гость поспе-
шил взять свой стакан, пока Фарида не опрокинула на него содержимое
подноса, придержал край подноса, ожидая, когда девушка сосредоточить-
ся и, прикоснувшись к руке красавицы Фариды, еще раз заглянул в ее пре-
красные глаза.
Девочка хоть и была еще совсем юной, но уже теперь было видно,
что на свои неполные четырнадцать лет она была завидной невестой. Вы-
сокого роста, стройный стан невозможно было скрыть под джеллабой.
Милое личико, очаровательные глаза и красивые губы в прекрасной улыб-
ке. Длинные темные волосы, сплетенные в тугие косички покрывал тегель-
муст, красивые украшения были вплетены в волосы, искусные бусы из се-
ребра и каменьев украшали шею и грудь молодой девушки. На тонких
кистях надеты изысканной красоты браслеты. Несомненно, эта девочка
была воспитана в лучших традициях своего народа и умела подчеркнуть
свою красоту и, в скором времени, расцветет прекрасным и дивным цвет-
ком. Брат Фариды с укором посмотрел на гостя, уж очень пристально он
рассматривал девчонку.
Кериму не было двадцати двух лет, но он уже был воином и лиде-
ром. Во внешности молодого бербера читалась сила и удаль, высокий
рост, гордая осанка, серьезный взгляд, лишь на губах почти всегда легкая
улыбка. Он был молод, красив, карие глаза, почти черные, арабская бород-
ка и правильные черты лица говорили о его высокородном происхожде-
нии. Его сердце еще не сумела покорить девушка ни одного племени, а вот
под пристальным взглядом этой девчонки он чувствовал, что теперь часто
будет вспоминать взгляд этой горделивой берберки. Слаще и вкуснее чая
в своей жизни ему не приходилось пробовать. Чай из рук милой Фариды
был самым необыкновенно вкусным. Мысли разбегались из головы, и каж-
дый раз, когда он смотрел на девушку, ему с трудом удавалось удержаться
от желания не отрывать от нее глаз. Он отвлекся, понадобилось некоторое
время, чтобы сосредоточиться на теме разговора, который вели мужчины.
В этом племени ему еще не доводилось быть, но по просьбе отца он на-
вещал многие племена, чтобы сплотить разрозненные поселения берберов.
Перед лицом опасности колонизации их территорий Испанией и Францией
племенам необходимо было прийти к согласию и объединить свои усилия.
....................................
В пустыне время идет очень медленно. Когда зрение человека привыкает
к почти не меняющемуся пейзажу, а душа, привыкая к безмолвию, обрета-
ет крылья и устремляется, не ощущая границ, к далям, где живут мечты, где
уживается желание и бездействие, то время перестаёт быть ориентиром.
Душа стремится к тем мирам, где нет причин привыкать, и нет причин
молчать, и говорить тоже нет надобности — там живет гармония чувств,
гармония понимания, там живет душа.
Сердце девушки перестало отличать день ото дня, ее жизнь стала похо-
жа на пустыню, на песок, что окружал ее. Иногда казалось — не стань ее
на этом свете, никто бы и не заметил отсутствия. И от этого становилось
грустно. Неужели во всем этом нет никакого смысла?
Прошло время. Фарида стала взрослой. За последние пять лет жизни она
научилась ждать, и уже устала от ожидания. Во все времена женщинам ее
народа выпадала именно такая участь — ждать. Женщины пустыни умели
это делать с достоинством и смиренностью в течение всей своей жизни.
Вглядывались в горизонт, в пустыню и ждали... Лицо самой пустыни было
женским. Лицо с печально смотрящими вдаль женскими глазами. Они
ждали своих мужчин из походов. Ожидали хороших вестей. И только
получив печальную весть, когда уже некого было ждать, все равно вгля-
дывались вдаль, смотрели в лицо пустыне, но уже иным взглядом. Взглядом
без надежды. Потому как пустыня являла собой все, что так долго вымали-
вала и ждала женская душа. Потому что пустыня, так или иначе, вмещала
в себе все, чего ждет человек, родившийся в ее лоне. И когда она уже ничего
не могла вернуть и дать, оставалось лишь раствориться в ней. Стать ею.
Близкие подруги одна за другой выходили замуж. Еще вчерашние дети,
милые и открытые, они отдавались своей судьбе и уходили из отчего дома.
Кто со страхом, кто со счастьем, но все реже это самое счастье остава-
лось в домах. Одну за другой провожая своих подруг, Фарида понимала,
что вскоре и ей придется, окончательно повзрослев, выйти замуж. Многие
ушли в соседние селения, некоторые остались в родном тигремте. В дом
к Фариде тоже приходили мужчины, но не часто, и всегда получали от во-
рот поворот. Мало кто решался сосватать дочь вождя. А отец и не торо-
пился отдать дочь замуж, он понимал, что в нынешнее время не так легко
принимать обычные решения, ибо будущее представлялось призрачным
и туманным. Их страну одолевали то ссоры племен, то колониальные
намерения европейцев, желающих завладеть их землями. И не ясно,
что было лучше — быть вдовой, или незамужней. Вместо этого он обучал
свою дочь всему, что умел сам: иностранным языкам, политике, мудрости
предков, чтению Корана и пониманию языка мира, интуиции решений
и любви к родной земле.
Ее мама корила отца за постоянные отказы в замужестве дочери, но ни-
чего не могла поделать. И Фарида благодарила Всевышнего за то, что отец
был мудр и справедлив. Уж если выходить замуж, то только по любви. Она
мечтала, как и все девушки, о большом и светлом чувстве, о любви, которой
нет равных, о чувстве, что соединит ее с любимым человеком на века, и свя-
тые небеса и горы будут воспевать их любовь.
Украдкой девушка пробиралась в комнату отца и читала письма
от Умара. Ее брат рассказывал о новостях и о политической обстановке
в Мелилье. Но самое важное он рассказывал о Кериме, о его силе духа,
о том, как он умело сплотил вокруг себя студенческие массы. Как востор-
женно Умар хвалил этого смелого кабильского воина, который, несмотря
на опасность, пытался не позволить марокканцам, перед лицом колони-
стов, забыть о гордости и позволить чужестранцам править на родной
земле. Она прижимала письма к груди и старалась унять свое сердечко,
которое при мысли о Кериме норовило выскочить из груди. Это был ее
герой, это была ее тайна. И пока ее подруги высматривали своих мужей,
возвращающихся их походов и опасных вылазок, она ждала любого чело-
века, входящего в ворота, ибо любой из них мог быть вестником и прине-
сти письмо от брата.
Набравшись смелости, девушка попросила у своего отца разрешения
написать письмо брату. Отец в ответ только улыбнулся и дал согласие.
И впервые сам предложил прочесть последнее письмо от Умара. Ему было
интересно выслушать мнение дочери, и оно почти полностью совпадало
с его собственным мнением. Он возблагодарил небеса за детей своих, и, по-
целовав дочь, уединился для совершения намаза.
Фарида в своей комнате тоже молилась. После молитвы, прикрыв
глаза, прислушалась к своим ощущениям. Ее сердце было переполнено
радостью и одновременно тревогой. Беспричинное чувство счастья охва-
тывало ее, стоило ей подумать о брате, о Кериме, видя добрый взгляд отца,
или матери. А тревога наполняла душу от непонятного ощущения угрозы,
буквально висевшей в воздухе. Все было прежним, но изменились мысли
и глаза людей, менялся мир, невидимые глазу изменения влияли на все,
только песок вокруг оставался прежним, и все так же всходило солнце
на востоке.
Старательно выводя буквы, она была безмерно счастлива, что отец по-
зволил ей написать письмо брату. Так много хотелось написать в письме,
но еще больше спросить. Написав приветствие, Фарида некоторое время
сидела перед чистым листом бумаги, пытаясь сконцентрировать свои мыс-
ли. Всматриваясь в белое пространство чистого листа, ее воображение ри-
совало образы. Она представляла, как брат берет в руки ее письмо и чита-
ет его с улыбкой. Потом рассказывает о письме своему другу и соратнику
Кериму, и они печально смотрят вдаль, огорченные длительной разлукой.
Образы рисовали далекий незнакомый город. За городом море, которого
она никогда не видела, которое с виду похоже на пустыню, только вместо
барханов и песка была вода, и она сверкала на солнечном свету как само-
цветы. За морем чужие просторы чужой страны. Воображение, охватившее
весь мир и дали, что далеко за горизонтом, уводило от словесных образов,
почти незримо растворяясь во Вселенной. Лишало зрительные образы ре-
альности, наполняя мир удивительным ощущением колоссальности чело-
веческой жизни. Фарида усилием воли заставила сосредоточиться, закрыла
глаза, и вновь открыв, старательно вывела: «Брат мой…»
Слова, рождаясь в сердце, оседали на бумаге, рассказывая о тоске сер-
дечной в разлуке с братом. Как тяжело им всем без старшего сына и брата.
Она писала, как сильно уповает на Всевышнего и молит Его о защите брата
и друзей брата. Ей удалось даже написать несколько своих мыслей о по-
литике и о том, что она думает по поводу последних событий, описанных
Умаром в его письме к отцу. Рассказала о подругах, которые выходят за-
муж, о женихах которым отец отказал, и о своих девичьих переживаниях.
Расспросила очень тонко о Кериме. И в самом конце, после пожелания здо-
ровья, вновь попросила о Божьем благословении для них, и умоляла Умара
уговорить отца не выдавать ее замуж, пока ее сердцем не завладеет любовь.
Следующим утром послание было отправлено с караваном, следовав-
шим в горы, и оставалось, вновь всматриваясь вдаль, ожидать вестей.
..........................................
Потом, когда время не сбавляя хода, пронесется мимо, Фарида часто бу-
дет вспоминать, несколько дней своей жизни, которые не смогут утеряться
в воспоминаниях. Они будут самыми незабываемыми и дорогими в ее па-
мяти. Наверное, целые века не в силах будут заставить ее забыть. Минуты
счастья рядом с человеком, присутствие которого делало ее неимоверно
счастливой, казалось, никогда не закончатся. Время словно остановилось,
словно весь мир исчез, были только они… во всей вселенной. Потом, много
лет спустя, станет понятно, что это был скупой подарок судьбы… потому
как все величие любви можно измерить в одной секунде, в одном взгляде,
в одном прикосновении… и потом быть не в силах забыть это. Бесценный
дар, достойный всей жизни, несколько настоящих мгновений любви, кото-
рые творят чудеса и созидают звезды.
Немного задержавшись, путники в самую жару поднялись наверх пес-
чаной дюны. Зной и изнуряющий жаркий ветер не давали расслабить-
ся ни на минуту. Фарида смотрела на своих провожатых и видела только
лишь одни глаза. Синий тегель-муст Умара прикрывал его лицо почти
полностью, он ехал чуть впереди, чтобы позволить сестре и Кериму вме-
сте следовать за ним. Букар Керима тоже не позволял видеть лицо, только
глаза. Лицо красавицы Фариды было укутано покрывалом, иначе было не-
возможно, как и у мужчин, у нее были видны только глаза. Но двум
влюбленным этого казалось больше чем достаточно. Когда говорят
глаза, слова не нужны и сердца наполняются любовью. Глядя на своих по-
путчиков, Умар почти физически ощущал удивительную энергию, исходив-
шую от них. Пространство около них преображалось и словно светилось,
это было похоже на удивительный танец, зной размывал очертания двух
всадников, которые сливались в единое пятно, и вокруг светилось марево,
как будто мираж, который вот-вот растает. О чем бы сейчас не разговари-
вали влюбленные, думал Умар, их слышит весь мир, их слышит великий
Аллах, ибо все вершиться по воле Его, и в такие минуты искренние слова
обретают бессмертие. И слова их признаний запишет время, запомнит пу-
стыня, и под звездным небом свободные ветра расскажут эту историю тем,
кто сможет слышать голос Мира, голос Любви, голос веков.
К вечеру миновав огромное пространство высоких дюн, изнеможенные
и усталые путники сделали первую остановку. Пока садилось солнце, они
успели развести костер и приготовить еду. Все сильно проголодались, это
был первый прием пищи за весь день. Ели молча, наблюдая, как вокруг сгу-
щается темнота и над головами, совсем близко-близко, распахивается небо
огромными скоплениями звезд и туманностей. Фарида и Керим беспре-
станно обменивались многозначительными взглядами, улыбались. Их глаза
светились как звезды, Умар залюбовался ими.
— Ладно, дорогие мои, я буду спать, — сообщил Умар, и повернулся
к ним спиной. Прикрылся краем своего бернуза (бернуз — длинная шер-
стяная одежда) и потом добавил, — Керим, разбуди меня, как только пой-
мешь, что сил нет больше смотреть на мою сестру, и я покараулю ваши
сладкие сны. Доверяю тебе, брат — оглядываясь, подытожил Умар.
— Тогда, брат, ты будешь спать до самого восхода, мне никогда не надо-
ест смотреть на вселенную в лике твоей сестры.
— Не забывайте, завтра долгий путь, нужно выспаться.
Фарида смущенно улыбалась после слов Керима, чтобы как-то разрядить
обстановку, она встала и стала наливать чай. Не предлагая чай пытающему-
ся уснуть Умару, она подала стакан Кериму, их руки соприкоснулись. Она
даже не чувствовала как обжигает чай ее руки, прикосновение было таким
легким, но таким значительным, что по телу прошла дрожь. Что-то подоб-
ное, — она была уверена в этом, — испытывал и Керим. Девушка присела
на покрывало на расстоянии вытянутой руки возле Керима. Костер слабо
потрескивал, искры, угасая, меркли в темноте, пламя гасло, угли начинали
чернеть… «Неужели и наша любовь когда-нибудь так же померкнет?» —
думала девушка. Она обняла стакан чая ладонями и растерянно уставилась
на потухающий костер. Сняла обувь и тихонько погрузила ступни в песок.
Под верхним остывшим слоем песка еще чувствовалось тепло. Ночь при-
носила прохладу, и песок так же быстро остывал, как и успевал раскалить-
ся днем. Но стоило погрузиться чуть-чуть вглубь — чувствовалось тепло,
а днем — прохлада.
Над головой шатром раскинулось бескрайнее темное небо, и словно
сквозь маленькие дырочки миллионы звезд подсматривали за влюблён-
ными. Много позже память об этом дне будет давать силу и отвагу влю-
блённым сердцам, и ради этого дня, и во имя него, преодолевая трудно-
сти и перипетии жизни, эти два человека найдут свою дорогу, каждый
по своему, каждый для себя.
Бывает так, что в жизнь дарует один единственный значимый день.
А потом, днём этим, жизнь наполняется смыслом, и появляется суть
и предназначение, стимул и мотивация, возникают желания и стремле-
ния. Вот таким был и этот, казалось, ничем неприметный, день. Но для Фа-
риды и Керима это было подобно соприкосновению миров, которые сое-
динились в великую вселенную, и только теперь их миры стали полными,
обретя друг друга.
Умар долго не мог уснуть, прислушивался к звукам ночной пустыни,
слушал голос друга, рассказывающий красивые легенды его сестре, краси-
вый смех своей счастливой сестры, и в мире не было такой силы, что могла
нарушить эту идиллию, по крайней мере, так ему казалось. Только лишь
казалось…
Когда прохлада ночи обняла путников крепкими объятиями, Керим
расстелил своё шерстяное покрывало и предложил Фариде укутаться
в него. Девушка послушно укуталась, Керим подсел к ней ближе, и нежно,
едва дотрагиваясь, обнял девушку за плечи, чтобы заслонить собой от хо-
лода ночи. Фарида боялась шелохнуться, впрочем, как и Керим, казалось,
она слышит биение его сердца. А любимый человек был так близко, совсем
рядом, и счастью не было предела. Сильное плечо прекрасного воина, и она
рядом, в объятиях его рук, о чем еще может мечтать девушка?!
Фарида уснула крепким сном, сказывалась усталость. Керим слушал ров-
ное дыхание спутницы, видел макушку ее головы, вдыхал аромат ее волос,
сожалел, что не может сейчас полностью видеть ее лицо. Он украдкой смо-
трел, как вздымается в такт дыханию девичья грудь. Разглядывал кисть руки
девушки, которая лежала у нее на бедре. Даже прикрытые покрывалом де-
вичьи изгибы тела невозможно было утаить.
Почти на рассвете проснулся Умар, Керим все еще не спал. Друзья,
не говоря ни слова, обменявшись только взглядами, поприветствовали
друг друга. И Умар дал знак приятелю, что он может спать, пока солнце
еще не взошло. И уже через пару минут сон овладел Керимом, и ангелы
спустились, чтобы охранять чуткий сон влюбленного воина.
Как и все в этой жизни заканчивается, так и эта волшебная ночь, закон-
чившись, уступила место новому дню. Трое всадников направились к уже
видневшимся вдалеке снежным вершинам Атласских гор. Местность уди-
вительно быстро менялась, огромные барханы уступили место каменистой
почве подножия гор, появлялась растительность. Фарида с удивлением смо-
трела вокруг, ведь никогда раньше она не видела ничего подобного, и не бы-
вала вдали от своего дома. Они прошли мимо нескольких маленьких посе-
лений с глиняными домами, окруженными финиковыми рощами. Прошли
вдоль мелкой, почти иссохшей речушки, которая выбивалась с гор и словно
таяла в песках. И к середине дня попали в предгорные районы. Камни вре-
зались в песок, образовывали стены и террасы, дорога вела по ним вверх,
немного петляя и запутываясь. Лошади устали, всадники спешились, и не-
которое время шли пешком. Керим держал Фариду за руку, помогая ей
идти. Его сильные руки и теплые ладони крепко сжимали ей пальцы, она
при каждом прикосновении смущалась и краснела, но старалась не пока-
зывать своей усталости. Она готова была идти так, рука в руке, хоть
за край света.
Внезапно перед ними за скалистым уступом открылась картина неи-
моверной красоты. Это был водопад. Со скалы вниз срывался поток воды,
шумел и сверкал, отражая свет миллионами бликов. Ударяясь в камни, по-
ток плавно растекался в небольшое озерцо, обрамленное растительностью
и кустарником, которые прятались от палящего солнца под листвой столет-
них финиковых пальм. Это было сказочно!
Прямо возле воды, наклонившись, росло покореженное апельсиновое
дерево. За ним лежал большой камень, одним боком утопающий в воде.
Над водопадом раскинулась радуга, и сияла всеми цветами. Видеть это —
такая редкость для жителей знойной пустыни. Фарида застыла как заворо-
женная, не в силах оторвать взгляда от этого великолепия. Ничего подоб-
ного в своей жизни ей не приходилось видеть. Девушка умиленно смотрела
во все глаза на это чудо и не могла поверить, что такое количество драгоцен-
ной воды просто так выливалось на благодатную землю.
Чуть не плача, она едва вымолвила:
— Аллах всемилостивый, как красиво! Великому угодно было забрать
всю воду из пустыни и пролить ее в одном месте….
Немного опомнившись, она бросилась к краю воды, чтобы поскорее оку-
нуть в прохладную воду уставшие ноги. Присев на край камня, она сначала
трогала воду руками, а потом осторожно опустила в воду ноги. Не удер-
жавшись от желания обрызгать водой своих спутников, Фарида зачерпнула
ладонями как можно больше воды и стала плескать ею на стоящих по бли-
зости мужчин. Они улыбались ее ребячеству и, привязав лошадей, с удо-
вольствием присоединились к игре. Фарида смеялась, игриво плескалась,
брызгала водой — она была счастлива. Еще ни разу в жизни Фариде не при-
ходилось окунаться всем телом в воду. И Умар предложил ей совершить
это безумство. Войти в холодную воду — от одной мысли кружилась голова,
но сдержаться от этого поступка уже было невозможно. Она сняла верх-
нюю одежду и вошла в воду в нижнем белье. Вода смывала усталость и тво-
рила чудеса. Холодная горная вода водопада, еще не успевшая нагреться,
неожиданно быстро остудила тело до легкой дрожи. Мокрая ткань одежды
приятно прилипала к телу, необычные, неведомые ощущения, Фарида на-
слаждалась этим.
Пока она в тихой заводи купалась, Умар и Керим стояли на берегу к ней
спиной, чтобы не смотреть и не смущать её. Улыбаясь, боясь проронить
слово, чтобы не нарушить удивительный момент и радость, каждый думал
об этой озорной девчонке. Один по братски, второй — как влюбленный
мужчина. Его восхищал ее озорной нрав, а блистательная красота глаз сво-
дили его с ума. Так хотелось оглянуться, полюбоваться, быть в этот момент
рядом, прикасаться к ней. Но — это было немыслимо! Он безмерно уважал
эту девушку и ее брата, и он дал слово ее отцу.
Вода была настолько холодной, что Фарида довольно скоро стояла за ста-
рым апельсиновым деревом и дрожала от холода. Ей пришлось полностью
снять с себя одежду, чтобы выкрутить ее от лишней влаги. Капли воды на ее
теле сверкали словно россыпь бриллиантов. Солнечные лучи, пробиваясь
сквозь негустую крону дерева, быстро согревали кожу. Фарида, подобно
Фее джиннов, красивая и полностью обнаженная придавала всему
этому месту нереальности. Одевшись, она позволила своим спутникам
последовать своему примеру и искупаться. Фарида держала поводья свое-
го коня и украдкой из-за него наблюдала за мужчинами. Ей было стыдно,
что она подсматривает за ними, но не могла удержаться. Раздетые до пояса,
мужчины, ударяя по воде руками, обрызгивали друг друга водой и смея-
лись. Молодые сильные тела мужчин были прекрасны. Фарида покраснела
до корней волос… и отвернулась.
Оставаться у водопада надолго было неудержимым желанием, но не-
обходимо было следовать дальше. Сюрпризы путешествия на этом
не оканчивались.
.......................................
Керим крепко держал Фариду за руку. Они пробирались сквозь толпу,
к центру площади. Слева, возвышались высокие красные стены крепо-
сти-города. Из-за стены и через широко открытые главные ворота доно-
сились голоса муэдзинов, призывающих к вечерней молитве. Слова азана
многих людей заставили бросить все дела и приступить к молитве. Толчея
немного уменьшилась, люди, все, кто торопился, уже были на местах, а те,
кто не успевал к молитве, молились прямо на месте, некоторые же и во-
все не собирались приступать к намазу. В неудобных условиях оказались
и Фарида с Керимом, пришлось просто продолжать следовать к центру
площади.
А там уже ремесленники раскладывали плоды своих ремесел: глиняные
изделия и посуду, ковры и утварь, ткани и металлические изделия, кинжа-
лы и атрибуты воинов. Внимание девушки привлекла лавка серебряных
дел мастера. Его украшения были разложены на огромном ковре прямо
на земле. Удивительной красоты бусы и браслеты, серьги и подвески, бро-
ши и пуговицы. Фарида остановилась, и Керим невольно дернул ее за руку,
не успев понять, что девушка не на шутку увлеклась разложенным на ковре
товаром. Глядя в глаза девушки, он видел ее восторг. Ее глаза не могли ото-
рваться от украшений, не зная, на каком остановиться, Фарида растерянно
разглядывала все великолепие. Керим терпеливо ожидал, пока у нее прой-
дет волна восторга, и улыбался. Ну конечно, она есть и остается прежде все-
го озорной девчонкой, и такое изобилие украшений ввергало ее в восторг
и растерянность. Каждый раз, когда женщине нужно выбрать что-то одно
из множества, это приводит к огорчению, ведь так сложно определиться
в чем-то одном эмоциональным и чувственным натурам. Вскоре взгляд
девушки остановился на одном изделии — серебряные резные бусины че-
редовались с бирюзовыми камешками, красивая массивная серебряная
бляшка, полностью инкрустированная камнями, и несколько ниток бус
прикреплялись к ней с помощью маленьких серебряных колокольчиков.
Такие же колокольчики свисали по краю бляшки, каждый из них помимо
искусного узора был украшен бирюзовыми камешками, и малюсенькими
подвесочками в виде звездочек, полумесяцев и хмиссами.
(Хмисса или хамса — украшение, или защитный амулет в форме ла-
дони. Другое название «рука бога». Ее широко используют иудеи и мусуль-
мане. Но она существовала задолго до возникновения этих религий и была
связана с богиней Танит, лунной богиней финикийцев, покровительницей
города Карфаген. В исламе хамсу также называют «Рукой Фатимы»
по имени единственной дочери пророка Мухаммеда, которую также свя-
зывают с многими чудесами, например, с вызыванием дождя. Говорят,
что однажды Фатима помешивала еду на огне, а её муж Али вошёл в дом
с девушкой, на которой он только что женился (мусульманину разреша-
ется иметь до четырёх жен). Фатима, пораженная горем, уронила ложку
и продолжила помешивать еду рукой, не обращая внимания на боль.
С тех пор её рука стала символом терпения и веры. Хамса также
считается символом пяти столпов ислама.)
— Сколько стоит это ожерелье? — спросил Керим у продавца.
Фарида смущенно опустила глаза, ругая себя за несдержанность. Узнав
цену бусам, Керим, не торгуясь, предложил продавцу нужную сумму, и с ра-
достью вручил ожерелье счастливой Фариде. Она, поддаваясь сиюминутному
соблазну, тут же надела их, наградив Керима самой красивой улыбкой и си-
янием своих глаз! Это ожерелье очень подходило новой его обладательнице.
Так же держась за руки, пара отправилась, проталкиваясь через толпу, даль-
ше. Уже послышалась музыка, но они были еще не близко к музыкантам,
прибавили шаг, почти бежали. Фарида ловко поспевала за сильным и про-
ворным спутником. На шее и груди приятно ощущался вес нового ожерелья,
оно было довольно массивное и при быстрой ходьбе немного мешало, девуш-
ка прижала к груди тяжелую бляшку ожерелья и старалась не сбавлять шаг,
глядя в спину своего поводыря, улыбаясь, благодарила Бога за эти счастливые
минуты. Звуки вокруг смешались: голоса людей, звуки дудочек заклинателей
змей, зазывающие возгласы торговцев, ребячий плачь, голоса ругающихся
женщин, бой барабанов, и музыка все это смешалось в непрерывный шум.
Девушка была счастлива находиться здесь и сейчас в этом месте, держать
за руку любимого человека и спешить за ним. «Хоть на край света, — думала
Фарида, — пойду за тобой. Только позови».
В самом центре площади люди сбились плотной толпой и наблюдали
за действом. Водоносы в очень ярких одеяниях пританцовывая и припе-
вая предлагали людям воду. На них были надеты огромные широкополые
шляпы, с которых свисали разноцветные кисти и бубоны. В костюмах пре-
обладал красный цвет, и на фоне заходящего солнца и красных стен горо-
да это приобретало феерический эффект. Вокруг зажигали факелы, и огни
отражались в начищенных до зеркального блеска медных чашах и ста-
канах которые они прикрепляли к своим костюмам. Все эти блестящие
предметы позвякивали при танце, и вообще придавали неестественный
вид всему одеянию. Но и музыканты знали свое дело, и заводили публику
своим искусством. В конце концов, быть музыкантом — это тоже важная
работа. Кто кует металл, кто творит украшения, кто сеет и жнет, а кто поет
и танцует, чтобы, вот как сейчас, всем, кто долго трудился, выдалось время
насладиться музыкой и всеобщим веселием. Музыканты тоже надели свои
лучшие костюмы, в той же красной гамме, что и водоносы, и взяли в руки
свои инструменты — уд, ребаб, канун, най, кеманч, флейта и барабан-там-
бур. Звучали звуки чааби. (Чааби — популярная марокканская музыка,
ранее исполнялась на рынках, а в настоящее время без нее не обходится
ни один праздник или встреча.) Воздух был буквально пропитан энергией
радости и веселия, люди дарили свои эмоции и радовались все вместе. Мно-
гие пели вместе с музыкантами, и даже пытались пританцовывать вместе
с ними. Фарида была полностью поглощена созерцанием этого представ-
ления. А Керим то и дело смотрел на нее, а не на музыкантов, и всячески
старался оградить ее от толчеи, преграждая путь зевакам которые толка-
лись, и, не глядя под ноги, натыкались на всех и могли сбить с ног особенно
зазевавшихся наблюдателей.
Через некоторое время, пробираясь сквозь толпу, к ним присоеди-
нился Умар, друзья повеселели, теперь Кериму стало легче ограждать
Фариду от толпы, они с Умаром оградили ее от всех.
В центр площади, где был разведен большой костер, вышла группа лю-
дей, которые приготовились к танцу. Это были жители высоких горных
селений. Женщины создали большой круг и застыли в неподвижных по-
зах, внутрь круга вошли мужчины, которые сели возле огня. У каждого
из мужчин в руках был бендир, представляющий собой древесину ци-
линдрической формы с натянутой на неё шкурой. Это приспособление
наподобие барабана. Танец начался с пронзительного крика, после чего
мужчины начали бить в барабаны, а женщины медленно раскачивались
из стороны в сторону. Ритм барабанов и скорость раскачивания женщин
постепенно нарастают. Танец сопровождался старинной восточной му-
зыкой, которая исполняется посредством множества трехструнных чере-
паховых мандолин и скрипки. Параллельно звучал ритм, поддерживае-
мый железным ударным инструментом. Энергетика танца будоражила.
Танцовщицы одеты в красочные кафтаны, пояса из шелка и красочные
ленты, которыми обвили свои головы. Танец сам по себе незамысловатый,
но чередующиеся движения в унисон звучащему ритму создавали завора-
живающее впечатление.
После этой группы в центр вышли воины, одетые в белые одежды. Муж-
чины, взявшись за руки, начали скандировать слова песни, двигаясь то впе-
рёд, то назад, создавая впечатление единого целого. Люди вокруг перестали
шуметь и умолкли.
К танцующим у костра воинам постепенно стали присоединятся все
желающие. Следующим был танец Ха Ха. Фантастическое зрелище — муж-
чины, исполняющие этот танец! В этом танце под звук только одного му-
зыкального инструмента — флейты с семью отверстиями, хлопаньем рук
и топаньем ног зрители были погружены почти в гипнотическое состояние.
А сами танцующие при этом оставались предельно собранными и точными.
Ничего более потрясающего Фариде до этого дня не приходилось ви-
деть. Эмоции запредельно высоки. Девушка чувствовала себя невероятно
счастливой в эти мгновения и мысленно воздавала небесам молитву…
Прогуляв всю ночь напролет, веселясь и беззаботно развлекаясь, они
ненадолго разлучились только утром, перед мечетью. На утреннюю мо-
литву Фарида пошла в женскую ее часть, а мужчины присоединились
к основной массе мужчин. Огромное здание мечети произвело на Фариду
потрясающее впечатление, внутреннее убранство мечети было настолько
красивым, что Фарида долго не могла насмотреться на мозаичные проемы
окон, и старалась прочесть все надписи из Корана на стенах, так искусно
выложенных мозаикой великими мастерами. После, вновь воссоединив-
шись с Керимом и Умаром, она не могла произнести и слова, настолько
сильными были эмоции.
....................................
Возвращаться всегда грустно. Но удивительная человеческая память
еще долго будет согревать воспоминаниями и дарить минуты счастья сно-
ва и снова. Порой мы так далеко заходим в свою память, что уже не в пол-
ной мере понимаем, что с нами происходит в настоящий момент.
Фариде не хотелось возвращаться, но как продлить эти минуты в веч-
ности? Она знала, что ни взять с собой, ни продлить эти мгновения ей
не дано, и грустила. Даже не подозревая о том, что жизнь ей уготовила
еще не раз, снова и снова, возвращаться в памяти к этим мгновениям,
и время таким образом перестанет существовать. И каждый раз ее будет
вести один лишь ориентир — любовь.
...................................