В ТРОЛЛЕЙБУСЕ
В троллейбусе парень напротив меня довольно громко болтал по мобильному с корешем о машине своей, о том что надо там заменить,обещал пиво поставить.
Мой сосед, бугай такой лобастый, нагнулся к нему и сказал: "Выйдешь из троллейбуса, тогда и разговаривай. Ты, что, не понимаешь, что людям мешаешь?" Парень, не отрываясь от телефона, вежливо спросил свою соседку, даму в возрасте: "Простите, я вам мешаю?" "Нет", - спокойно ответила та.
"Спасибо, бабушка, - взорвался сосед-бугай, - ты всех русских предала!" Тут со всех сторон на бугая стали шикать, а одна дама выдала: "Ваше агрессивное поведение мешает пассажирам больше, чем телефон!"
"Вы все меня предали! - взревел детина. Я сжалась и вжалась. "Предали! Я фигею от вас!" Хорошо, что мне только три остановки надо было проехать. Я вышла и потащилась к дому. Кто кого убил-зарезал не знаю.
В ВАГОНЕ МЕТРО
Раз, помню, ворвалась я стремительным домкратом в вагон метро. Дверь уже закрывалась, я разжала ее не женским усилием и сияла победно. Как на грех прихватила кусочек шубы скромной пассажирки, впрочем, не нанеся зримого урона.
"Извините", - сказала по привычке, но была встречена гробовым молчанием.
Пассажирка думала. Казалось, волосы ее шевелились от напряженного труда. Понятное дело, шуба была ей дорога. Потом она раскрыла рот и изрыгнула: "Пусть твоя куртка будет такой же старой как твое лицо".
От такого восточного проклятья я чуть было не описалась от смеха. Куртка была новая, итальянская. Лицо свое считаю нестареющим. "Я же извинилась", - напомнила я пассажирке. "Всё равно, надо быть осторожнее!" - рекла она.
"Но час пик", - уточнила я. Хотела еще добавить: "Ты не в Чикаго, моя дорогая!" Усомнившись, найду ли понимание, вышла на следующей остановке.
В МЕТРО НА ПЕРРОНЕ
У эскалатора внизу стояла женщина. Не старушка, одета чисто, прилично. Волосы седые, но уложены, губы, кажется, напомажены. Говорила тихо: "Помогите". Я прошла мимо, остановилась, в сумке покопалась, вернулась с кошельком наготове. Она скосила глаз, боковым зрением схватила мое приближение. Взгляд был острый, приметливый и уголок накрашенных (точно накрашенных) губ дрогнул довольно. Я не жалею о деньгах. Когда я доставала их, была очень довольна собой. Подаем ведь для самих себя. Но не могла не плюнуть в сердцах: "Тьфу! Надула!"