Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2014/06/25/433
Эвелина решительно переменила позу, теперь она сидела по-турецки, положив подбородок на подставленные ковшиком ладошки. Ее глаза светились решимостью принять на свои хрупкие плечи все опасности моего откровения. Решимость человека, никогда не попадавшего в безвыходные ситуации, не стоявшего перед дилеммой жить или помирать, не испытавшего на собственной шкуре боль. Она готова…
Она то готова, хотя, скорее всего, не до конца понимает, во что именно ввязывается. Для нее это просто игра, потому что в ее жизни никогда не было мертвых людей, стонущих раненных, которых нужно обязательно добить. Ее жизнь срисована из учебников и детективных романов. Сейчас она представляет себя эдакой Матой Хари, готовой бороться один на один с неведомой армией шпионов и убийц.
Хорошо представлять это, сидючи в мягком уютном кресле перед экраном телевизора. И совсем иначе получается, когда ты оказываешься по другую сторону экрана, только не в кино, а в той истории, о которой снято кино. Где все по настоящему, все вживую, без дублей и пересъемки, ошибся и ты труп. Но не сразу, а после жестоких пыток и психологической ломки. Зачем убивать чужого агента, если его можно перевербовать?
Можно подумать, что ты сам успел узнать вживую все те ужасы, от которых ее предостерегаешь. Может быть, в тебе говорит обычный мужской эгоизм или сверхосторожность, не совсем уместная в данный конкретный момент. Может быть, но я не хочу подвергать опасностям это хрупкое существо женского пола.
Девочка моя, мне страшно открывать тебе свои тайны. Не знаю, от чего я стал столь сентиментален, но мне не хотелось бы увидеть тебя в одном из этих чанов. А мне обязательно покажут, покажут весь процесс от начала до самого конца, чтобы я убедился – их слова не пустые угрозы. Чтобы в следующий раз сто, тысячу, миллион раз подумал, прежде чем открывать перед кем бы то ни было тайну.
Ты смотришь на меня и готова принести себя в жертву. А ты спросила меня, готов ли я к этому? Мне гораздо проще сгинуть одному, чем отдать тебя в лапы этих сволочей. Хотя, с другой стороны, если я проиграю, тебе все равно каюк, моя дорогая Эвелина. Так что можно считать ты просто на шаг впереди всех к братской могиле, а уж я то в самом начале этой длинной очереди. Ну, будь, что будет! Семи смертям не бывать, а одной не миновать!
– Ты так и будешь смотреть на меня как на больное животное, приговоренное к усыплению? Эге-гей, я тут! – она помахала ладошкой. – Я готова тебя слушать, я готова принять все как есть и никому не говорить ни при каких обстоятельствах! Клянусь нашей партией родной и жизнью моей любимой белой свинки! – закончила она торжественно, как пионер перед флагом. Потом улыбнулась, довольная веселым каламбуром. – Хорош молчать, скажи что-нибудь для разнообразия. Только давай без второго варианта сказки, я же тебя моментально расколю. Ты не забыл, что я аналитик по профессии?
– Ладно! Чур, не пищать потом, сама напросилась!
– Не тяни резину. Сам сказал - времени мало, и сам же разводишь антимонии.
Я откашлялся, привел мысли в порядок и выдал все как есть, без утайки. Зачем скрывать детали, если главное уже открыто – она знает кто я и на что способен. И все таки я не рассказал про встречу с проверяющим. Глупый каприз, неосознанный страх? Не знаю, промолчал и все.
– Мне кажется, у нас есть шанс! – неуверенно произнесла она. – Меня тревожит артефакт, про который ты упомянул. Его роль в этом деле пока косвенная, хотя и унесла уже много жизней. Почему этот сенс не убил тебя сразу, как ты думаешь? Судя по его возможностям, для него это было раз плюнуть.
– Не знаю, – честно признался я, – может он садист в душе.
– С чего ты решил, что эта проблема имеет космический масштаб? В крайнем случае, он разберется с тобой, база потеряет смысл, нас просто уничтожат и на этом история сама по себе затухнет, – спокойно рассуждала она, словно речь шла о сюжете нового боевика.
– Даже это, знаешь ли, не очень приятно осознавать. Но… – я пожевал губами, подбирая нужные слова, – с этим артефактом что-то не так, неправильно. Слишком много вокруг него наворочено, чтобы считать его очередным военным секретом.
– Что именно тебе кажется странным?
– Понимаешь, я никогда раньше не сталкивался с тем, что секреты охраняет психосенс. Кроме того, я не подозревал, что в принципе возможна ментальная атака, а он ее использует как рабочую функцию. И, самое главное, никогда раньше не гибло столько народу ради получения какого-то секрета. А они готовы послать еще и еще, значит, артефакт имеет какое-то принципиальное значение, сверхценность для тех, кто содержит нашу базу.
– Иногда случается, что сверхценностью оказывается компромат на очень важную персону, чертежи очередной убийственной штуковины, эликсир вечной молодости, да много чего еще можно тщательно оберегать и не менее страстно желать получить.
– Не могу сказать точно, что-то на уровне интуиции, подсознания, чувств – артефакт не имеет отношения ни к одному из секретов тобой перечисленных. Он вообще не имеет материального секрета. Во время атаки того сенса я уловил обрывок мысли, крохотный как песчинка, что артефакт как-то связан с его способностями, да и вообще с нашими способностями читать чужие мысли. Ничего точного, догадка, предположение, бред, но…
Мозг Эвелины работал на полную катушку, она внимательно слушала мои слова, забрасывала их в топку аналитического котла, выжигая нелепости, выплавляя истину.
– Давай бред, сейчас любая информация имеет ценность.
– Это сложно объяснить. Для него этот артефакт был чем-то вроде божества. Его взбесило то, что кто-то еще, подобный ему, может прикоснуться к божеству. Это был страх и ярость и нечто светящееся неземным светом на заднем плане. Не солнце, не огонь, что-то другое, чистое, спокойное, резко контрастное с его отношением ко мне. Но что это такое, я не понял. А вдруг это ментальный усилитель? Представляешь, что может натворить один единственный психосенс, усилив свое умение в тысячу раз? Это же идеальное оружие, на себе испытал.
– Если ты прав, то дело серьезное! – ее резюме в другой ситуации могло бы меня порадовать, но сейчас только усилило тоску и безнадежность.
– Что с того? Я не могу ему противодействовать. Он мастер, я ученик -первоклашка, в его руках идеальное оружие, а что я могу ему противопоставить?
– Ты нашел пару базисов и более-менее научился на них воздействовать, – Эвелина улыбнулась, вспомнив описанное мной приключение в коридоре базы. – На первый залп этого вполне хватит. Но ты должен научиться закрываться от его атак, иначе проиграешь сразу после первого залпа. У меня есть гадостное предчувствие, что и защитой он владеет в совершенстве, в отличие от тебя. Недаром ты ни разу не почувствовал его присутствия. На текущий момент твои шансы один против миллиона.
– Да уж, – поежился я от неприятного ощущения в животе, – умеешь ты ободрить и вдохновить.
– Знаешь, у меня есть еще один маленький недостаток, о котором ты еще не знаешь, – улыбнулась она загадочно.
– Может, потом об этом? Сейчас не до интимных подробностей, – проворчал я недовольным тоном, пытаясь придумать, с чего начать дальнейший путь.
– Нет уж, мне кажется самое время, – она продолжила, невзирая на мои попытки противиться, – я быстро пьянею от самых малых доз алкоголя. Хотя довольно быстро прихожу в себя. Ну-у-у через час другой я снова прихожу в норму.
– И что это нам дает?
– Понятия не имею, но ты должен искать и сравнивать. Меня ты уже видел изнутри, давай попробуем изменить условия эксперимента. Роль алкоголя в работе сознания пока не изучена досконально.
– Не знаю, что ты задумала, но если ты вырубишься, я не буду сидеть возле тебя и ждать, пока ты протрезвеешь. Ты же знаешь, время работает не на меня.
– Договорились! Будем считать, что я пожертвовала собой ради науки! И будем пробовать помаленьку, мне самой не очень хочется выпасть из процесса.
Она вскочила с постели и шагнула к книжному шкафу, сплошь уставленному всякого рода серьезными и толстыми трудами по психиатрии, психологии, математике и системному анализу. Одна из полок оказалась ловко замаскированной дверцей встроенного бара. Его содержимое удивительно контрастировало с внешней оболочкой, а вместительные глубины скрывали с десяток бутылок разного вида и содержания. А девушка-то явно не такой сухарь, каким себя повсюду показывает.
Эвелина вытаскивала бутылку за бутылкой, вглядывалась подслеповато в этикетки и, бормоча под нос «не то, нет, это крепковато, ну, это вовсе только гостям наливать…», отставляла их одну за другой. Наконец одна из них привлекла ее внимание, я пригляделся. Боже мой, второй раз за день и такое совпадение – божоле! Да что они помешались на этом божоле?
– Может тебе тоже налить капельку? – поинтересовалась она.
– Не пью, не положено, да и не особенно нравится.
– Редкий кадр, это же надо как повезло, непьющего мужика-телепата подцепила! – съехидничала она и подмигнула.
– Слушай, давай, без наездов, пей свое вино, и будем двигаться.
– Если не возражаешь, я еще немного отниму твоего драгоценного времени. В голом виде работать сложно, не те мысли в голове.
– Если только недолго, знаю я, сколько это «по-быстрому» у вас женщин отнимает.
Она сверкнула глазами, ухмыльнулась, не став комментировать мои познания в области женских привычек, и всей душой окунулась в глубины одежного шкафа. Вынырнув из одеяла, она предстала передо мной в чем мать родила, с неприкрытым удовольствием крутясь в разные стороны, демонстрируя свое обнаженное тело, примеривая и отбрасывая в сторону разноцветное белье.
Садистка! В каждой женщине спрятан в глубине души эдакий ма-а-а-а-ленький Мюллер, готовый по поводу и без повода мучить влюбленных в них мужчин разнообразными пытками. Понятное дело, я же ловелас, дамский угодник с большим стажем. Почему бы ей не подразнить меня, не покрутить перед моим носом голой попкой? К тому же, сам признался, что ее тело мне понравилось. Ну, почему бы не продемонстрировать мне его еще разочек, раз уж случай представился. Смотреть смотри, а рукам воли не давай – так, скорее всего, называлась эта милая пытка.
– Ты точно на совещание собираешься? – смиренно поинтересовался я.
– А что? – она замерла на мгновение с очередной вещицей в руках.
– Это все, – я обвел пальцем разбросанное на кровати белье, – никто под костюмом не увидит! Какая разница, в чем ты будешь одета там, под штанами и пиджаком? – смирение в моем голосе быстро уступало место раздражению.
– И что с того? – искренне удивилась она. – Зато я буду чувствовать себя уверенно! Вам мужикам этого не понять.
– Куда уж нам сиволапым? – вздохнул я, сдавшись перед непробиваемыми аргументами.
Все-таки женщины, на мой сугубо мужской взгляд, больше склонны к эксгибиционизму, чем мужики. Хотя, если их послушать, то более стойких пуритан, чем они трудно отыскать. Женщины считают… имеют мнение… и пожалуйста, не нужно спорить, когда вам изрекают очередную глу… прошу прощения, мудрую мысль.
Мысль по поводу того, что все мужики сволочи, так и норовят своим голым торсом привлечь очередную глупую бабочку, а стоит только верной супруге отвести от него взгляд, так и не только торс обнажит, а и самое дорогое, что есть в семье – кошелек. Кто бы спорил, милые дамы, только вы на себя то хоть раз смотрели со стороны, отстраненно, по-мужски, так сказать? Куда ни глянь, сплошь юбочки с разрезом до подмышек и маечки с декольте до пупа. Тут не то, что мужик, столб фонарный разденется не думая.
Справедливости ради нужно отметить, что оделась она достаточно быстро. Затем деловито подтянула к сервировочному столику второе кресло и упала в него, готовая к проведению эксперимента.
– За твой успех! – она подняла бокал с вином, поднесла к глазам, чтобы посмотреть сквозь него на свет и отпила небольшой глоток. – Ты чего смотришь, давай, делай свою работу! – рассмеялась она легко и беззаботно, словно над нами не висела многотонная громада надвигающихся проблем.
Вот что мне нравится в женщинах, так это то, что они умеют жить в отрезке текущего момента времени. Они могут насладиться радостью встречи, поцелуя, беседы, а уж потом снова окунуться в раздоры, слезы и тревоги. Мужикам такое не дано, за редким исключением конечно. Хотя при виде такого исключения, сразу закрадывается сомнение, а мужик ли это.
Я вздрогнул и начал синхронизацию. Процесс, как я уже говорил, совершенно не требующий времени, если вы уже были в контакте с клиентом. На этот раз потребовалась немного больше времени, чтобы скорректировать изменение ее состояния, алкоголь действовал на нее очень быстро. Попутно мне в голову пришла мысль, что на нее вообще все оказывает сильное влияние. Как она с такой дикой чувствительностью ко всякого рода воздействиям умудрилась стать сухарем-аналитиком?
В общем-то, картинка не сильно отличалась от той, что я видел перед началом первого воздействия. Разве что сексуальный базис не пылал, а слегка тлел редкими вспышками. Утомил таки даму, мелькнула в голове хвастливая мысль. Серая рыбка скользнула привычно по ее запасникам, на глазок прикидывая, что где лежит. Ого!
– Слушай, ты действительно все ЭТО хотела бы проделать со мной в постели? – невольно удивился я, нарвавшись на свежие заметки в памяти.
– Ты что подглядываешь за моими мыслями? – возмутилась она, Ну-ка брысь отсюда!
– Интересное дело, сама напросилась, а теперь тапком по морде?
– А ты… не лазь, где не положено!
– Откуда же я узнаю, где у тебя что положено? Ты когда по городу идешь, много думаешь на что можно смотреть, а на что нет? Пялишься на все подряд и все дела!
– Так то город, а то моя голова! – продолжала упираться Эвелина.
– Так! – я добавил голосу металла. – Мы будем экспериментировать или я пошел?
– Ну-у-у, ты точно не можешь не подглядывать? – спросила она жалобно.
– Точно! Железно! Это непроизвольная реакция, я просто все это вижу и слышу! Если тебе это не подходит, давай на этом закончим!
– Ну-у-у, ладно… я попробую себя сдерживать. Непривычно это, словно голая на площади.
– Давай еще малость! – скомандовал я, давая понять, что конфликт исчерпан.
Эвелина послушно отхлебнула из бокала. Картинка вздрогнула и слегка изменилась. Сперва я не понял, что именно поменялось в этой картинке. Такое впечатление, что поле моего зрения расширилось, хотя «зрительно» оно не приросло. По краям доступной области появились невидимые ранее сгустки и волокна. Значит… что-то мешало мне их увидеть. И теперь это нечто, уменьшившись, открыло невидимое ранее.
– Добавь еще чуть-чуть, что-то меняется, хочу проверить! – во мне крепла уверенность, что сейчас я наблюдаю некий базис, поглотивший все прочие таким образом, что он стал фоном, черным фоном и сам, соответственно, был невидим. Лицом к лицу, так сказать…
Эвелина сделала малюсенький глоток и мягко пустила его по пищеводу. Я отстраненным чувством зафиксировал получаемое ей удовольствие от вкуса вина и той теплоты, которая теплым клубочком скатывается вниз, в желудок.
Новоявленный базис еще больше уменьшился и теперь плавал между первым и вторым, не заслоняя никого из них. Интересное открытие, попробуем его легонечко «потрогать». Дай бог, чтобы именно легонечко, а то доведу девушку до очередного стресса, и куда потом с ней бежать?
Я расслабился, постарался изгнать из сознания проявления всякого рода тревоги, страха или волнения, мой «пальчик» не должен дрогнуть как в прошлый раз. Мягко осторожно подобрался к новому базису, и притронулся к нему нежно, как с сосуду с гремучей ртутью.
Эвелина вздрогнула и огляделась по сторонам. В ее глазах появилась тревога.
– Слушай, а ты уверен, что никто не вломится сюда сейчас? Ты хоть замок закрыл, когда вошел? Что-то мне не по себе!
Я убрал «пальчик» подальше. Любопытно получается, мы трогаем – она пугается.
– Конечно, закрыл, первым делом. Думаешь, мне было бы уютно иметь за спиной открытую дверь и девицу без сознания в постели.
Ее взгляд прояснился, она облегченно вздохнула и снова расслабилась.
– Еще глоточек? – спросила она невинным голосом, словно невзначай сдвигая ножкой бокала юбку повыше.
Я не ответил и тотчас же прикоснулся к базису. Она опять вздрогнула и моментально одернула юбку. Понятно, присяжным все понятно, мы нащупали базис страха, тревоги. Какой же он у нее был большой. Отсюда и причины ее безудержного веселья под воздействием алкоголя. Пока она трезва как стеклышко, базис страха накрывает все прочие центры, заставляя ее быть в постоянном напряжении. Отсюда и сухость в общении, она постоянно ждет чего-то неприятного.
Для нее все чувства подкрашены страхом, в спектре любого ее настроения присутствует страх. Она смеется и опасается, что этот смех может кому-то навредить. Грустит и боится обидеть кого-либо своей грустью. Маленькая моя, какой же нужно быть сильной, чтобы жить с таким огромным страхом. Кто же заложил в тебя этот страх, откуда он к тебе прилепился? Неужели нужно быть в постоянном подпитии, чтобы по настоящему радоваться жизни?
Эвелина призывно хихикнула и поманила меня пальчиком.
– Эй, котик, твоя кошечка ждет тебя! Сколько можно заниматься этой ерундой? Прыгай ко мне, займемся делом! – ее юбка опять оказалась бесстыдно задранной, а руки ласкали грудь, словно приглашая меня присоединиться.
Из огня да в полымя, у нее есть промежуточные состояния? Если не боится, значит хочет! Я тихонечко ткнул в базис страха, чтобы охладить ее пыл. Она нахмурилась, потом помотала головой и, поставив бокал, решительно прыгнула ко мне – ну типичная кошка! Я едва увернулся и спрятался за креслом.
– Эвелина, охолонись! – я попытался урезонить ее, а сам тем временем еще сильнее вдавил на страх.
Она тихонько взвизгнула, и тотчас я увидал ее плутовскую мордашку, высовывающуюся из-за кресла – вот уж воистину «ему и страшно и смешно».
Интересные дела творились в ее сознании. Все базисы выстреливали свои сгусточки, кто больше, кто меньше, сплетая их в один разноцветный клубочек. Сгустки оставались связанными с исходными базисами, но все вместе они представляли собой какой-то новый объект.
Я забыл упомянуть, что сами базисы уже не выглядели для меня черными сгустками, каждый из них имел свой цвет, но столь насыщенный, что выглядел он в полутьме, как черный. Сексуальный переливался вспышками желтого и золотого цвета. Болевой светился темно-фиолетовым, а базис страха вспыхивал кроваво-красными всполохами. Слившись в новый объект, они породили новый цвет, как три основные цвета порождают все богатство цветовой палитры.
Что же это получается, товарищи психиатры? Страх, боль и секс для нас мыслящих и разумных стали теми самыми «основными цветами»? Даже для «шутки юмора» не нашлось отдельной категории?
Все это довольно быстро промелькивало в моем сознании, пока я пытался делать сразу несколько дел: удирать от Эвелины, удерживать ее сознание и думать, как мне из этой передряги выпутаться. Эвелина же, изображавшая из себя блудливую кошку, кралась за мной и призывно мяукала, самым бесстыдным образом намекая, что хочет меня сейчас и здесь.
Внезапно, посреди особенно протяжного мява, Эвелина странно всхлипнула и обмякла, уютно свернувшись калачиком на ковре. Она снова заснула. Ее страх еще не заполонил сознание, новый объект еще полыхал, но родители уже начинали втягивать свои частички, дергая за жгутики. Еще чуть-чуть и ее счастливый сон закончится. Как бы мне хотелось зафиксировать этот объект, чтобы она не возвращалась в мир своих страхов, но что для этого делать, я не знал.
По сути своей я грубый мясник, только и могу, что «тыкать» в объекты сознания или просто смотреть на них. Тоже мне суперчеловек, скорее уж инвалид безрукий, кустарь без мотора.
Я следил за распадом нового объекта и параллельно видел сны Эвелины, навеянные им. Она бежала по берегу моря радостная и счастливая. Бежала совершенно голая и ветер легко играл ее прекрасными волосами. Она вдыхала свежий морской ветер полной грудью и чувствовала себя чайкой, парящей над волнами. Берег был пуст, но она не чувствовала одиночества. Где-то, совсем рядом с ней, летела вторая чайка – ее любовь. Она бежала и ее силы не убывали, в ней росла уверенность, что вот-вот произойдет нечто ужасно прекрасное. Нужно только бежать вперед.
Шарик практически растаял, последние капельки потеряли связь и втянулись внутрь базисов.
Там во сне Эвелина выбежала на широкий скалистый уступ и с трудом остановилась на краю бездонной пропасти. Трудно связать берег моря и пропасть, но во сне нет препятствий для любых изображений и ситуаций. Она балансировала на краю, ветер толкал ее в спину, превратившись из друга в злейшего врага.
«Ты же птица! Прыгни вниз и ты полетишь!» – подзуживал ветер. Но страх, стремительно расширявший свои владения, уже бормотал бесстрастно: «Рожденный ползать, летать не может! Ты будешь падать, и твое сердце лопнет от страха раньше, чем тело ударится о камни внизу!»
Черное покрывало страха надежно укрыло все прочие базисы, притушив их исходные цвета. Эвелина вздрогнула и проснулась. Недоуменно оглянулась по сторонам, словно припоминая, как она тут оказалась и что это за парень прячется за ее кроватью? Потом в ее глазах появилось понимание, и она пришла в себя.
– Черт, голова раскалывается! Какая-нибудь польза была от моего пьянства? – спросила с плохо скрываемым раздражением.
– Была, только я не совсем понял, что мы от этого можем получить.
Я изложил ей свои впечатления, и она задумалась. Может быть, она сама не предполагала, сколько места в ее жизни занимал страх. Нелегко узнавать правду о себе, когда считаешь себя совсем другим человеком – сильным, волевым, решительным. Шагаешь легко по ступеням успеха, перешагивая через непреодолимые для многих препятствия. И вдруг узнаешь, что в основе всего этого лежит элементарный страх. Ты все время боишься что-то не сделать, куда-то опоздать, быть хуже кого-то. Ты не чайка – ты раб своего страха.
Как быстро меняется выражение ее лица, для нее переход из одного состояния в другое – как сделать шаг. Один шаг – одно состояние, другой – новое состояние. Только что смеялась и шутила и вот уже серьезная складка появилась между бровей, нахмурилась, погрустнела. Еще шаг и улыбка осветила лицо – верно вспомнила что-то приятное из прошлой жизни.
– Узнали мы полезное, только пользы нам от того тьфу и маленько, – резюмировала она свое недолгое размышление. – Твои умения не более, чем талант туземца-барабанщика – дубасишь по там-тамам и называешь это музыкой. На самом деле, вспомни, как он тебя атаковал, ты должен овладеть искусством игры на скрипке, чтобы стать настоящим мастером. Будь ты хоть семи пядей во лбу, у тебя для этого времени нет. Нужна спокойная обстановка, эксперименты и подопытные кролики. Согласен?
Я молча кивнул. Что говорить, когда это и мне понятно. Только пользы от моего понимания и согласия ноль.
Читать далее: http://www.proza.ru/2014/06/25/449
Читать полностью: