Предыдущая глава: http://www.proza.ru/2014/06/25/427
Как давно меня не слушали так внимательно и с таким неподдельным интересом. Мне льстило, что лучший аналитик базы столь внимательно относится к словам доселе незнакомого ей человека. Мы еще никто друг для друга, а она уже бросилась на мою защиту, преломляя опасность для организации и всего мира через призму мой безопасности. По крайней мере именно так я объяснял ее внимательный взгляд, редкие ухмылки и легкие покачивания головой.
На душе стало тепло и уютно, даже в носу защипало от щемящей грусти. Так могут слушать только мамы и самые любящие женщины. Для них важен ты сам, такой какой есть, без званий, профессий и зарплат. Они радуются и печалятся вместе с тобой, потому что ты для них самая важная частичка их жизни.
Честно говоря, я подонок, я не сказал ей всей правды. Я снова врал ей прямо в глаза, сливал в ее широко открытые уши ведра пенистой лжи. Мне было ужасно неуютно, но правда для нее убийственна. Если уж быть совсем точным, то я соорудил некое подобие правды, удобно укладывающееся в рамки представлений типичного сотрудника базы.
После первой чистки ушли специалисты, знающее наше истинное предназначение и на практике изучившие наши возможности. Вновь организованные бригады получили четкие инструкции и роли. В этих инструкциях мы числились обычными секретными работниками с не очень высоким статусом, правда существовали странные отклонения от этого статуса. В этих отклонениях была предусмотрена повышенная защита именно нас и уничтожение в случае невозможности обеспечить охрану. Но и об этих странностях знали отнюдь не все.
Для большинства охранников такое положение вещей дело обычное. Носители секретов не должны доставаться врагу ни в каком виде, кроме холодного мяса. Для безопасности они еще и пулю со смещенным центром тяжести в затылок влепят, чтобы превратить место хранения секретов в совершеннейшую кашу. Кто их врагов знает, может они умеют из трупов информацию выкачивать.
Правило незнания нашей истинной роли распространялось на весь персонал базы безоговорочно. Чтобы не создавать трудностей в понимании этого факта, нам просто сказали, что все они включены в список лиц на ликвидацию, в случае раскрытия тайны. Так что не дергайтесь, господа телепаты, а то прольется чья-то кровь! Будут по ночам кровавые мальчики сниться, вам это надо?
Глядя на Эвелину, я мысленно концентрировался, но не для того чтобы прыгнуть в ее сознание. Мне нужно было создать целостный, достаточно правдивый и объясняющий сцену в коридоре рассказ. Хорошо писателям – сидит себе в носу ковыряет, в затылке чешет, вдохновения ждет. Нет вдохновения, сходил кофейку попил. Опять не накатило – коньячку добавил. Снова не тянет на творчество, плюнул и пошел в кабак, чтобы окунуться в народную жизнь, набраться впечатлений.
Не сегодня, так завтра, когда-нибудь вдохновение придет! Посмотрел бы я на этих писателей, когда бы их заставили, не отходя от кассы, выдать на гора детективную историю с завязкой, интересным содержимым и приятной развязкой. Может, во мне великий писатель погибает?
В моем варианте происшедшего были агентурные данные, съемки скрытой камерой, попытка моего физического уничтожения – пришлось придумать некоего снайпера, промахнувшегося с далекого расстояния. Потом я прикрутил к фабуле обнаружение слежки, точнее пристального внимания к моей персоне. Следом за этим я вышел в коридор, желая рассказать службе безопасности о происходящих со мной напастях, и столкнулся с Эвелиной. Ну а что было после этого, ты в принципе знаешь.
Когда я закончил, она не сразу отозвалась. Ее мысли бродили в неведомых дебрях, ум, приученный анализировать и делать выводы, складывал факт к факту, взвешивал и отбрасывал мелкое, ненужное, несущественное. Наконец ее взгляд потеплел, стал более осмысленным, она улыбнулась и тряхнула роскошной рыжей гривой. Зачем она прятала их в косичку, зачем лишала нас удовольствия любоваться ее роскошными волосами?
– Хорошая сказка! – она хитро ухмыльнулась и даже негромко похлопала в ладоши. – Браво, маэстро, прямо третий братец Гримм. Попробуешь еще сказочку придумать, или, наконец, правдой побалуешь?
– Что значит сказкой? – искренне возмутился я.
Обидно, знаете ли, когда такую складную историю подвергают столь уничижительной критике. С другой стороны, в умении анализировать она может дать мне огромную фору. Так что я с глупой попыткой ее обмануть выгляжу не лучше пятилетнего пацана, объясняющего маме, что это кошка съела все конфеты из буфета.
– Сказка – это значит, что звучит красиво, но не жизненно. Не стыкуется с твоим образом. Извини, дорогой, но как-то странно представлять тебя крадущимся по темным коридорам с пистолетом или ножом в руках. Как-то не вписываешься ты в светлый образ стандартного шпиона. Уж извини, если обидела.
– А может я не стандартный шпион? Может я новой формации? – предпринял я вялую попытку оправдаться.
Ничего не ответив, она язвительно хмыкнула и снова выжидательно уставилась на меня своими огромными зелеными глазищами.
– Кстати, у тебя красивые глаза! – попытка увести разговор в сторону спасала жизнь многим мужчинам.
– Спасибо, но речь идет не о моих глазах, а о твоей шкуре. Почему-то она стала для меня очень дорогой в последнее время. Ты не знаешь почему? – Эвелина прищурилась.
– Извини, милая, но постель еще не повод для знакомства, – снова попытался отшутиться я, выгадывая время для поиска нового «достоверного» ответа.
– Удивительно!
– Ты это о чем?
– Как так получилось, что самым главным на этой базе винтиком оказался самый нелогичный и попросту тупой шуруп? – она смотрела на меня с интересом, словно нарочно запустив в меня грубостью.
– С чего это вдруг я стал тупым? – обиделся я, добавив мысленно «Сама дура!»
– Подумай сам, напряги извилины! Ты практически все о себе мне рассказал, если ты думаешь, что из отдельных слов я не смогу собрать всю мозаику, то ты ошибаешься! – она торжествующе высунула язычок.
– Хорошо. Я тупой, ты умная, ты сложила мозаику и что из этого? – как ей объяснить доходчиво, не открывая всей тайны, что она изо всех сил сама засовывает собственную шею под гильотину.
– Из этого следует, что я все равно уже посвящена в твою тайну и, как ты выразился, в любой момент могу сыграть в ящик. Я не ошибаюсь?
– Лучше бы ошибалась! – досадливо поморщился я.
– А если так, – продолжила она с упрямством самоубийцы, – значит, меня можно и нужно использовать для решения твоих мировых проблем. Или ты хочешь еще кого-то ввести в это дело? Окажись на моем месте медсестричка, ты бы уже давно сбежал. Но ты сидишь здесь и со мной, значит, тебе от меня нужно что-то больше, чем секс. Я права?
Черт, откуда она про медсестричку узнала, может я в сексуальном бреду проболтался? Случайно, скорее всего, пусть будет случайность. В логике ей отказать нельзя, логика железная, убойная логика, как кирпич на голову с десятого этажа. Только этот кирпич сам себя пытается угробить.
– Ты даже не догадываешься, о чем меня просишь, – запротестовал я, практически готовый сдать свои шаткие позиции. – Ты не знаешь истинного положения вещей на этой базе.
Она удивленно вскинула брови. Я ее понимал, ведь каждый из них, казалось бы, владел полным доступом ко всем самым высшим секретам базы. Но в этом и заключался главный секрет, что я из всех секретов был исключен. Я обуза для базы и стоящих перед ней задач. Меня просто нужно охранять и учитывать при раскладке рациона питания. База создана ради и во имя меня, но я хожу по этой базе в комбинезоне ассенизатора и не отсвечиваю. По старой доброй традиции – хочешь что-то надежно спрятать, положи в прихожей на тумбочку.
Чтобы она хоть что-то поняла, я должен открыть ей смертельно опасную для нее тайну. Помните старый анекдот? «Беседуют два самоубийцы. – Не люблю цианистый калий, предпочитаю мышьяк. – А что так, вроде как гарантируют моментальную смерть? – Вкус не нравится!»
– Хорошо, давай так – я опишу тебе перспективы и последствия, а ты уже тогда примешь верное взвешенное решение. Договорились?
– Валяй! – милостиво разрешила Эвелина и поудобнее устроилась в кровати.
– Если кратко, то вся эта база имеет совсем другое назначение, чем тебе и всем прочим известно. Если кто-то из вас узнает об истинном назначении базы, пораженные участки будут немедленно уничтожены. Тихо и без огласки, но надежно и навсегда. Для всех прочих работников базы вы уедете на Большую землю с солидной премией в кармане. Для родственников подготовят мульку с грифом «государственная тайна», согласно которой вы погибли в результате нападения террористов, и вас разорвало взрывом гранаты на мелкие кусочки, так что и хоронить нечего.
На всякий случай привезут крепко запаянный цинковый гроб с мясным фаршем. На самом деле неблагонадежных действительно уничтожат, но гораздо качественнее, чем пуля в затылок или взрыв гранаты. Мне показывали контейнеры с органическими кислотами, растворяющими тела без остатков. Я достаточно тебя напугал?
– Не совсем, но поджилки уже трясутся, – несколько неуверенно ответила она, – скажи, а почему ЭТО показывали именно тебе? Ты что очень важная шишка?
– Кх-м-м, это тоже опасная информация. Но для тебя я сделаю ма-а-а-ленькое исключение – да показывали, как предупреждение и да, действительно важная шишка, – я тяжело вздохнул.
– Я могу подумать?
– Думай, только быстрее. У меня чертовски мало времени. Как бы это выразить помягче? Скажем так, если я не решу свою задачку за три-пять часов, мне каюк! – закончил я на оптимистической ноте с дурацкой улыбкой на губах.
Все-таки мужики иногда ведут себя, как сущие идиоты. Вместо того, чтобы озаботиться проблемами, молчать в тряпочку и не отсвечивать, они прут напролом, строят из себя героев и влипают во всякие глупые ситуации. Вот и сейчас, ну к чему этот оптимизм, что ты приклеил на себя эту улыбку супермена, с легкостью спасающего мир от неминуемой угрозы? Тоже мне Джеймс Бонд нашелся!
– Я подумала! Родственников у меня нет, на большой земле никто не ждет, кроме института. Будем считать, что собственная шкура меня вовсе не заботит. Так что рассказывай все по-новому и по правде!
Читать далее: http://www.proza.ru/2014/06/25/444
Читать полностью: