Телефон звонит.
Лежит слева от меня, прямо на станке, светится и подрагивает. Вовремя, нечего сказать, я только на «крейсерскую» скорость вышел, четырнадцать листов в минуту.
Номер незнакомый – надо брать.
Правой рукой дотягиваюсь, сбрасываю температуру до пятидесяти, уменьшаю скорость, и продолжая правой рукой накидывать листы, левой подношу трубку к уху.
- Здравствуйте.
После небольшой, но заметной, паузы – женский голос
- Это Павел?
-Да.
Вот чёрт! Егорыч, мастер по цеху пришёл, а я «еле ползу». Но потенциальные клиенты тоже бывают разные.
В трубке уверенно продолжают.
- Вы проводите экскурсии?
- Да! Неизвестное Подмосковье: каменоломни, озёра, святые места, родники с купальнями, заброшенные объекты, экстремальный отдых.
- Меня интересует озеро.
-Какое?
Егорыч приближается. Ловлю взгляд. Делаю виноватые глаза и качаю головой. Нет, он мужик с пониманием, если не «борзеть».
- Так какое озеро вас интересует?
Опять заминка
- Я забыла, к сожалению, название. Но меня интересует только одно озеро.
Всё чудесатее и чудесатее.
- Вас интересует рыбалка, подводные погружения, водные виды спорта: скайтинг, виндсёрфинг, скутера? Фотосессия на природе? Подводные съёмки?
- Нет, нет – всё это не важно. Мы можем с вами встретится, и всё обговорить?
- Да, конечно. Когда Вас устроит?
- Сейчас.
Уже по голосу я определённо могу сказать, что на другом конце волны – женщина, за тридцать, довольно волевая, возможно, начальник-управленец. И очень отчаявшаяся. Отчаяние, словно наполняет мой телефон в руке ощутимой тяжестью.
- Я сейчас на работе. Но если Вам нужно так срочно, то в 19 часов я войду на станцию метро Войковская. И от этого времени можно определить время и удобное для вас место встречи.
- Я подъеду к вам на работу. Прямо сейчас. Это возможно?
«Вот тебе и раз, подумал Штирлиц» - как в анекдоте.
- Диктуйте адрес.
«А вот тебе и два – второй кирпич».
Егорыч на «приёмке», там где готовые листы тиража падают в лоток, дотошно рассматривает продукцию. Из-за его спины видна «приёмщица». Она смотрит на меня с удивлением, на её лице немой вопрос и просьба: «Что случилось? Давай быстрее!» Как её зовут? Кажется, Ира?
- Старопетровский проезд, дом 1, - начинаю говорить я в телефон адрес. – Подъедете к воротам, скажете в типографию «Юнипринт». Проедете пятьдесят метров прямо, позвоните мне, я выйду из цеха Вас встретить.
- Большое спасибо! Я уже еду.
Кладу телефон. Закуриваю. Увеличиваю скорость и температуру. Руки кидают «на автомате», а я задумчиво курю. Егорыч бросает на меня укоризненный взгляд и уносится дальше в цех.
Через час моя потенциальная клиентка сама входит в цех. Замирает в дверях, делает несколько шагов вперёд. Медленно поворачивается на 360 градусов. И уверенно идёт ко мне.
Она выглядит лет на 35, но властное и волевое лицо добавляет несколько лет. Одета в скромное платье. Которое стоит моего месячного заработка. В руках – ничего.
На ногах – чёрные туфли на каблуке. Как она с такими каблуками на машине ездит?
- Вы Павел, - она подходит ко мне вплотную. В адской духоте цеха появляется ниточка запаха. Запах состоит из смеси ароматов: цветущая липа в июне, 48-ми часовой дезодорант для подмышек, адреналин, страх.
- Мы можем где-то поговорить? Я оплачу ваши потери, сколько нужно.
- Да ладно Вам…
Киваю «приёмщице» Ире, чтобы ловила последние листы, торможу станок, останавливаю, отжимаю натиск.
- Пойдёмте на улицу. Там хоть и плюс тридцать, но всё равно холоднее, чем здесь. И не шумно.
В дверях сталкиваемся с менеджером Мариной. Она тоже очень хороший человек. У нас, вообще, все люди в коллективе хорошие. Кроме владельца фирмы. Он – мудак. Но хоть видим мы его редко, и на том спасибо.
- Ты куда? – удивлённо спрашивает Марина.
- Мне поговорить, на секундочку, - начинаю было я. Но инициативу перехватывает странная женщина.
- Вы его менеджер? Как вас зовут? Марина? Очень приятно. Дарья. (Пожимает ей руку). Мне нужен завтра ваш работник на весь день. Я готова оплатить ваши потери и упущенные прибыли. Назовите сумму.
Марина опешила.
- А он сам – то согласен?
- Да, конечно.
Я в это время набираю под краном в пластиковую бутылку холодной воды и тихонечко офигиваю.
- Назовите сумму. Двадцать, тридцать тысяч? Сколько?
Но Марина у нас сочетает сразу несколько прекрасных женских качеств. У неё хорошая фигура, большие сиськи, красивое лицо и самые умные мозги на фирме. И она очень осторожна.
Быстро почуяв, что что-то не так, она спокойно, жестом, останавливает напор, и говорит:
- Всё это очень здорово, Дарья. Но кто будет делать его работу завтра? Я вот как раз задания ему несу, - она встряхивает листами заказа в правой руке. – Вы поймите, у нас – сроки. Павел – хороший ламинаторщик….
- Это Вы поймите!
- Так, стоп! – вмешиваюсь я. – Марина, дай мне пять минут поговорить с человеком, и мы всё уладим.
- Ну давай, - вздыхает Марина и идёт дальше в цех, освобождая нам выход на улицу.
- Так, стоп! – снова говорю я, уже на улице. Отхожу на пару метров и выливаю себе на голову бутылку холодной воды. «Двадцать, тридцать тысяч!» Клиент, клиентом, а имидж терять тоже нельзя. Смахнув рукой стекающую воду, подхожу к Дарье.
- Я Вас внимательно слушаю.
Та смотрит мне прямо в глаза. Я чувствую себя просканированным за секунду, но тоже успеваю заметить в двух зелёных омутах волны хорошо скрываемого ужаса. Потом она опускает взгляд.
- Понимаете, мне ваш телефон дала одна знакомая. Она рассказала мне, что есть озеро, которое… исполняет желания. («Так, стоп!» - кричу я уже себе, но мысленно.) И мне очень нужно туда. Я заплачу, сколько скажете.
- А если я захочу сказать слишком много?
Она молчит.
Я думаю. Я – в очень сложном положении.
Никто из нормальных людей не верит в мистику. Но с тех, кто верит, и я и мой напарник, без зазрения совести, стрижём деньги. Легенды каменоломен? Пожалуйста. Исцеляющая купель? Да на здоровье! Волшебные акустические колебания в заброшенном «шаре»? Да сколько хотите! Но мы всегда говорим: это всё – легенды. Хотите верьте, хотите – нет. Мы не торгуем гарантированными чудесами, вроде брелоков от курения и амулетов для «стояния». Мы не мошенники и не обманщики. Мы просто романтические фантазёры. Да и клиентам так интереснее. Многие из них и сами «обманываться рады».
Но тут – другой случай.
Во-первых, передо мной стоит совершенно рациональный человек. Она не верит в чудеса. Возможно, она не верит и в Бога, и в приметы. Только логика и расчет.
И вдруг.
«Мне надо на озеро, исполняющее желания».
Во-вторых, если бы озеро не исполняло желания, а было бы это красивой легендой, то моя профессиональная этика взяла бы верх над алчностью. Я бы просто объяснил этой бизнес вумэн, что «это всё – легенды».
Но озеро такое есть. И желания оно исполняет.
Но всё не так просто.
- Я выгляжу в ваших глазах сумасшедшей?
- И да, и нет.
- Вы мне честно скажите, я вижу, вы очень честный человек. Есть такое озеро? Оно, правда, может исполнить желание.
- То есть, у Вас только одно желание?
- Да.
- Есть… - вздыхаю я. – Но всё не так просто.
Она с жаром хватает меня за руки.
- Я готова к любым трудностям! К любым обрядам! К любым тратам! Только, чтобы подействовало!
Я достаю пачку сигарет.
- Вы курите? - предлагаю ей.
Она мотает головой, делает неуверенный жест рукой и с обречённостью берёт у меня сигарету.
- Раньше не курила, - говорит она и затягивается.
- Что у Вас случилось? – прямо спрашиваю я.
Она кашлянула, глаза чуть блеснули влагой, и снова затянулась.
- Я не могу Вам сказать. Простите. Я всё думаю и боюсь: а вдруг, если скажу – не сработает.
Я вижу, что все её моральные силы, а у неё их очень много, уходят на то, чтобы держать себя в руках.
- Понимаете, - успокаивающе говорю я. – Я Вам всё сейчас объясню. Ни на что ни что не влияет. Вы Стругацких читали?
«Господи, хоть бы – да!»
- Да, читала.
- «Пикник на обочине»? По нему ещё фильм «Сталкер» Тарковский снял?
- Смотрела. Дрянной фильм. Читала. Одно из самых лучших произведений. Там что, какая-то «зона», где озеро? А Вы, типа, сталкер?
Она очень быстро соображает.
- Нет. Всё гораздо проще. И сложнее. «Золотой шар», помните?
Она застывает. Ей требуется всего несколько секунд, чтобы понять.
- То есть, Павел, озеро выполняет только самые сокровенные желания? Что бы человек вслух не кричал, о чём бы ни думал? Только то, что в душе?
- Ну, типа, да…
Я не ожидал такой реакции. Она бросилась ко мне, сжала в объятиях. Отскочила на шаг назад, устыдившись своего порыва.
- Это подходит! Мне нужно! Мы можем поехать сейчас?!
Голова моя просыхала, мысли становились строем. Нужно попытаться.
-Дарья! – я вложил в её имя всю искренность. – Поймите меня. Я вам обязательно помогу. Но сейчас мы не поедем. Я доделаю тираж. Останусь на ночь, и сделаю то, что уже привезли на завтра. Завтра менеджер Марина прикроет мою попу и «подвинет» всё, что привезут в обед. И я опять выйду в ночь. Мы поедем завтра утром.
Посмотрел в её глаза снова и добавил:
- Рано утром.
- У меня сейчас нет машины.
- Поедем на моей.
- Хорошо… - из неё, как будто медленно выпускали воздух.
- Чего вы боитесь? – спросил я.
- Я не знаю, как проживу эту ночь, - голос почти превратился в шёпот в конце фразы.
Так! Ну не за станок же её ставить.
- Дарья, Вы меня наняли и обязаны слушаться. Вот вам телефон. (Я показал номер на дисплее своего мобильника.) Вы сейчас выйдете отсюда и позвоните по нему. Договоритесь о встрече с этим человеком. Сегодня. До ночи! Поговорите с ним, всё ему расскажете. Ему – можно. Потом поедете домой и ляжете спать. В шесть утра мы встречаемся здесь и прямо отсюда едем.
- Чей телефон Вы мне дали? Психиатра?
- Лучше. Послушайтесь меня.
Она нерешительно скопировала номер в свой аппарат.
- Сколько Вам нужно денег за услуги?
- Вы собираетесь на озере погружаться с аквалангом?
- А это лучше помогает?
- Этого никто не знает.
- Да!
- Тогда я уже сегодня свяжусь с клубом. Им заплатите отдельно. Мне Вы должны за всё по-минимуму – тысяч пять. ( Я назвал максимальную цену прогулки на озеро на четверых. Но, в конце концов, две бессонные ночи. И обстоятельства. Я себя бы не осудил.)
- Да хоть двадцать пять.
- Не надо! – я строго улыбнулся и поднял вверх указательный палец. – Действуйте, а мне нужно работать.
- Мы договорились?! – она всё не хотела уходить.
- Мы заключили устный контракт, - ну как мне её подбодрить?
Я пожал ей руку. Она неуверенно пошла к воротам и оглянулась. Я потряс сцепленными над головой руками, потом прижал ладонь к сердцу, поклонился и исчез в двери цеха.
Мне предстояло ещё четыре часа «добивать» тираж, потом идти за жратвою на ночь. А потом ещё – ночь. О-о-о…
Жалость и алчность – плохие чувства. Но у этой женщины, безусловно, было огромное горе.
* * * * *
Три часа сна под утро я себе всё же выкроил. Работал я после восьми вечера один. Это было труднее, но дороже. И главное – в сон не сваливало, шевелиться приходилось активно и бегать туда-сюда. Запихал в себя в час ночи «ужин». И за два часа всё «добил».
Уже в три часа ночи я улёгся на трёх сдвинутых паллетах, прямо на тёплый тираж. Без пятнадцати шесть меня разбудил будильник в телефоне. Хорошо, что у нас в цеху есть душ.
Ровно в шесть я вышел на улицу и сразу же замёрз. Июнь. Москва. Днём – плюс тридцать, ночью – плюс пятнадцать. А я весь мокрый, после душа, голодный и не выспавшийся.
Она стояла посреди площадки, у машин.
- Давно ждёте? Здравствуйте, - бодро поприветствовал я.
Она кивнула.
- Пойдёмте.
Я привычно плюхнулся за руль оранжевого «412 –го Москвича», и распахнул ей дверь.
На её лице отразилось одновременной волной досада, недоумение и обречённость.
- Это ваша машина? – за ночь её голос сильно выцвел.
- Да. Зверь машина. Ревёт, как трактор, жрёт, как танк. Но едет, и самое главное – доезжает, - оправдываться я не собирался. Не за Урал едем. Всего-то 80 километров.
Она не стала пристёгиваться, я не настаивал, и мы быстро выскочили на МКАД.
Я топил педаль. Мы «мчались» в третьем ряду 90 километров в час. По обеим сторонам дороги был разрубленный массив Лосиного острова.
Моя пассажирка молчала.
Ехавшая впереди машина резко затормозила. Я начал часто топтать педаль, дистанция была нормальная, но это же – тормоза «Москвича»!
Дарья ударилась руками в торпеду.
Впереди мелькнуло что-то большое, выше легковушки. Справа тоже завизжали тормоза. И только тогда я понял причину, по которой, на почти пустой дороге, уже начал образовываться затор.
Лось перемахнул ограждение справа и в два прыжка скрылся в лесу. Левые ряды потихоньку поехали. У впереди стоящей машины погасли стоп сигналы, и она тоже потихоньку тронулась.
- Нет, ну зараза! Молодой, наверное! У него даже рогов не было! Или были? Я не разглядел, - я отходил от шока и «окончательно» проснулся.
- Дарья, вы не заметили, были у него рога, или нет?
- Нет, не заметила, - сказала она и пристегнулась.
Дальше ехали молча, я даже радио не включал.
Через двадцать километров, когда нужно было сворачивать налево на трассу, я свернул направо, в город.
- Зачем, - встрепенулась она.
- На всякий случай, - начал объяснять я, хотя и сам не знал, зачем я это затеял. – Всё дело в том, что 20 лет назад машины у меня не было. И ездили мы на метро, а потом – на электричке или на автобусе. Со временем появились ритуалы, которые категорически нельзя нарушать. Вот я и подумал, сделаем вид, что мы «по всем правилам – с самого начала», как в старые добрые времена. Времени это много не займёт. Спустимся в метро и выйдем, как будто на нём и приехали.
Я уже парковал машину недалеко от входа. Мы спустились на станцию.
- Видите эту мозаику на полу? В форме странной угловатой неправильной пентаграммы? Да? Так вот, на неё ни в коем случае нельзя наступать.
Дарья старательно, вслед за мною, обошла участок пола на платформе, и мы поднялись наверх.
- Какие ещё? – спросила она.
Но я уже вёл её к машине.
Когда мы вновь влились в поток машин на трассе, я стал объяснять.
- Остальные ритуалы пока нас не касаются. Например, в автобусе нужно садиться всегда с левой стороны. Слушать можно любую музыку, кроме песни Цоя «Троллейбус». Дурным тоном считается меняться местами после посадки. Поэтому все стараются садиться на места по билетам. Но всё это не главное…
Машина «толкалась по пробке», которую обычно называют, в силу привычности, «затруднённое движение».
- А что главное?
Я попытался выразиться максимально просто и понятно. Но, конечно, это не получилось.
- Главное – это настроиться на встречу. Не поверить в чудо, а уже знать, что оно есть и ждать встречи с ним. В некоем резонансе. Очистить мысли, расслабиться. Довериться. Не вверить себя – нет. Не на экзамен, и не на молящие просьбы. А просто доверять. Стать проводником…
Я бессильно пошевелил пальцами руки и фальшиво спел
- «Кто ж знал, что он провод, пока не пустили ток!»
В молчании мы «продёргались» ещё пару километров.
- Где мы едем? – спросила она.
- Пытаемся выехать из КаббалАшихи. Через два «Б». Хотя некоторые называют её «КаббалашИха».
- Смешно, сказала она так, как ударяет первый ком по крышке гроба.
С ворчанием я стал выгребать из кармана железную мелочь. Бросил горсть монет через левое плечо на дорогу.
- Ангелы дорог, будьте милостивы над нами.
Через минуту поток машин начал двигаться равномерно. А уже через пять минут мы вырвались из бесконечного города-спутника и поехали с нормальной скоростью.
Дарья посмотрела на меня.
- Ангелы помогают Вам.
Но она так и не улыбнулась. Лицо её стало маской. Но под этой маской была такая решимость, что мне стало неуютно даже за рулём собственной машины.
Мы ехали и ехали. Я смотрел вперёд. Дарья смотрела по сторонам, на меня, на дорогу, но хранила молчание.
- Тут надо сказать, или хотя бы подумать, «Три реки – почти приехали».
«Москвич» бодро перемахнул по мосту через первую реку.
- Три реки – почти приехали, - послушно повторила она.
- Ну я же уже сказал. Хотя – неважно, хуже не будет.
Я припарковался у круглосуточного магазина.
- Следующий ритуал: посещение магазина. Надо что-то купить.
- Что?
- Что угодно, на какую угодно сумму. Хоть жвачку, хоть банку с огурцами. Банку, конечно же, незачем, - поспешно добавил я.
В магазине я взял как обычно: газировки, шоколадку, мороженое, копчёный сыр и ванильные вафли. Дарья следовала за мною немой тенью и уже около кассы жалобно развела руками. Я достал из холодильника и сунул ей в руку мороженое.
- Хватит?
Она помотала головой.
Я добавил батон хлеба, бутылку питьевого йогурта и блок спичек.
Мы ехали по узкой, но асфальтовой дороге, и я знал, что до озера осталось два километра.
Поняла ли она что-то? Верит ли?
Я скосил взгляд направо. Ничего не понять.
Въехали в ворота КПП и зарулили на стоянку.
Я подхватил рюкзак, запер машину и взял в другую руку мороженое.
Она так и стояла, с полиэтиленовым пакетом в руках.
- Вы мороженое то ешьте. Растает.
- А это обязательно?
Я обошёл машину. Чуть притронулся к её руке.
- Дарья, поймите. Ничего не обязательно. У вас нет никаких обязательств перед озером, и у него перед Вами – тоже.
Она послушно откусила от мороженого и пошла за мной.
- А правда, что в центре озера лежит огромный метеорит? – спросила она.
- Есть версия, - осторожно начал я. – Что озеро образовалось при ударе о земную поверхность большого метеора. Причём – случай уникальной редкости - упал он абсолютно перпендикулярно поверхности. Поэтому поверхность озера представляет идеальную окружность. И рельеф глубины у него – идеальная воронка. Тут ещё «эзотерики» всякие бегали, несли чушь всякую про соотношения диаметра, глубины, координат на карте. Но это всё – легенды.
- Так он – там?
- Кто ж знает.
- Что, никто не проверял?
- Чтобы проверить, надо поверить, - с досадой сказал я. – А верующих сейчас – дефицит. Вон, в клубе подводном, достопримечательности: якорь, танк и понтон. Ну, понтон и танк они сами затопили, чтобы фоткаться, а якорь действительно знатен. Метров шесть длинною. Откуда взялся – никто не знает. С самолёта, наверное, упал.
Она доела мороженое и просто сказала.
- Значит, я буду первая, кто посмотрю. Сколько там?
- На середине? – опешил я. – По разным данным 16 или 18 метров. Зачем это Вам?
- Для укрепления. В Вере.
Мы шли по тропинке и, как всегда, душа моя наполнялась трепетом.
- Вот сейчас за кустами блеснёт гладь воды. Встреча. Каждый раз встреча…
Пахло цветущими липами. Этот запах сводил меня с ума и возвращал в детство. «Не надо!» - мысленно попросил я. Но впереди уже блестело на солнце, переливалось живой ртутью, подёргивалось рябью.
Берег.
Идеально прозрачная вода.
- Нужно пойти вокруг, против часовой стрелки, - начал объяснять я.
Но она зашла в воду по колено, не снимая джинсов и туфель. Зачерпнула рукой воды и попробовала на вкус.
- Странная вода, - сказала она. – И приятная.
- Выходите, обойдём.
Дарья вышла на берег, и мы пошли по дорожке. За ней оставались мокрые следы, впрочем, недолго.
Дорожка шла в нескольких шагах от озера. Некоторые сосны и берёзы вырастали прямо из воды. Причудливые корни над водой. Белый песок на дне. Стаи мальков, прячущиеся в тени, отбрасываемой на воду кронами прибрежных кустов.
Миновали официальный пляж с вышкой спасателя и двумя древними, покрашенными в десять слоёв, кабинками для переодевания. Из-за сильного ветра народу было немного. Несколько детей плескались в воде, какой-то «спортсмен» шлёпал саженками вдали от берега. И на берегу, на подстилках и полотенцах – человек двадцать.
Ветер шумел в кронах берёз, трепал волосы, гнал рябь по поверхности воды. Было уже под тридцать, но жары не чувствовалось.
Мы миновали пляж.
- Куда мы идём?
Я махнул рукой дальше.
- Знакомиться…
Мы уже обошли половину окружности, и здесь тоже был вход в воду.
- Ну вот. Привёл, - просто сказал я и стал закуривать.
- А Вы не будете купаться? – спросила она, скидывая туфли.
- У меня пока нет желания.
* * * * *
Плавала она долго. Почти полчаса. Подолгу скрывалась под водой, лежала на спине. Я ел копчёный сыр, запивал колой и смотрел на то, как её голова ритмично показывалась над водой и вновь на пару секунд уходила под воду. Плавать она умела хорошо.
Но когда она вышла на берег, передо мною словно была другая женщина. Лицо её раскраснелось, в глазах горел огонь, движения были плавные, но сильные. Такое бывает. После бани, после секса. После Озера.
- Спасибо, Павел, - сказала она.
- Получилось?
- Не знаю… Но эта вода…
- Больше ничего говорить не надо, - серьёзно сказал я.
Она наскоро обтёрлась футболкой. Не стесняясь, скинула мокрый купальник и натянула на голое тело джинсы и футболку. Положила в пакет туфли. Достала батон белого хлеба, опять зашла в воду по колено и раскрошила его весь, на радость резвящейся плотве.
Когда она вышла на берег, с её джинсов опять стекала вода.
- Пойдёмте, Павел. Мне надо ещё посмотреть метеорит.
Я аж крякнул, и залпом допил колу.
* * * * *
- И всё равно, она – ненормальная, - втолковывал мне Семён, глава клуба подводников. Он как раз подходил по виду на эту должность. Возраст – под пятьдесят, но столько на вид не дашь. Сухопарый и спокойный. Причёска ёжиком, уже с залысинами и сединой. Семья, две дочки. Серьёзный дядька. Хоть и жизнелюбивый и жизнерадостный, но перестраховываться любил всегда.
- Она тебе что, мало заплатила? – спросил я тоном дешёвого крымского торгаша.
- В том-то и дело, что много! Очень много!
- Ну так и иди с ней! А я на лодке сверху подстрахую. Комплект мне туда бросишь, на всякий случай.
- «Подстрахуй» нашёлся! Она ведь даже не «опёнок». Она – «лягушка».
Я помнил, «опёнками» презрительно называют адептов дайверизма, сдавших только первую ступень PADI «Open Water diver». А «лягушками» - тех, у кого вообще нет никакого опыта.
- Она говорила, что ныряла, - сказал я. – На море. Несколько раз. Просто не сдавала PADI.
-Ныряла! Говорила! Что она ТАМ забыла?
- Да не знаю я. Желание клиента – закон. Надень на неё компенсатор. Опуститесь помедленней. Потыкай там щупом метровый слой ила. И поднимайтесь потихоньку.
- Ты поучи меня ещё, «кавер-апноист»*, - припомнил мне Семён. – У тебя вообще «башни» нет.
- Есть. Я пойду за лодкой.
- Мальчики, я готова, Дарья вышла, одетая в «зимний» толстый неопреновый костюм.
- Дарья, я последний раз предлагаю…. – начал было Семён
- Не надо. Я или сама это сделаю. Или Вы мне поможете.
Лицо у Семёна сделалось виноватое. Он отвернулся и загремел баллонами в углу. А я пошёл за лодкой.
*Примечание* - «кавер-апноист», от англ. cave – пещера и греч. апноэ – отсутствие дыхания. В вольном переводе: Человек, ныряющий по подводным пещерам на задержке дыхания.
* * * * *
Я лежал в лодке, и мне было довольно неудобно. Лежать приходилось спиной на носовой скамейке, а под попу я подсунул баллон, но он всё время качался. Лодка стояла на середине озера, повёрнутая носом против ветра. Но чтобы не сносило, пришлось бросить якорь. Солнце било прямо с небес, и я задрал футболку на глаза. Руки мои были опущены в воду. В правой скользил нейлоновый страховочный фал.
Из-под воды с равными интервалами вырывались пузыри воздуха. Мысли мои были более чем философские.
Всё когда-нибудь кончается.
У самой интересной книги есть последняя страница. В конце самого хорошего фильма идут титры. Даже трамвай доезжает до конечной и просит освободить вагон. Можно заплатить ещё и проехать ещё один круг. И ещё. Но потом наступит ночь, и трамвай поедет в депо, оставив тебя одного на тёмной пустынной улице.
И хочется, чтобы никогда не кончилось.
Но ведь герои в книгах и фильмах – остаются. Внутри книг, на страницах, и внутри фильмов, на поверхности диска. Те, которые дожили до финала, чтобы всё равно быть потом закрытыми последним белым листом.
Но ведь можно заново прочесть и посмотреть. А кто будет заново смотреть мою жизнь, через сколько-то лет?
Да и хорошие книги пишут всегда кровью.
Сколько-то?
Всё нам мало. Я уверен, и сто и двести – не поможет. Не поможет убить то желание, что вложили в нас при рождении. Чтобы ничего не кончалось.
Но вот – хрен…
Даже если Дарья захочет сидеть на «метеорите» вечно, кончится воздух в баллонах, и они поднимутся наверх, на свет божий. Поднимаемся ли мы так же из глубин нашей жизни, когда у нас кончается….
Додумать мысль я не успел.
Время раздвоилось.
Я сразу понял, что это не игра моего сознания, резко сдёрнул с глаз футболку и сел в лодке. Ветра не было. Он дул везде, но вокруг лодки образовалась идеально гладкая поверхность воды.
Когда люди впадают в изменённое состояние сознания, то у них запахи усиливаются, зрительные образы искажаются, ощущение течения времени меняется, быстрее или медленнее кажется.
Со мной всё было в порядке. Просто я чувствовал одинаково реально то, что происходит сейчас, и то, что было вечером позавчера. Запах свежей воды, и запах краски и лака в цеху. Я сижу в лодке, и я стою у станка. Моя рука лежит на рукояти весла, и в то же время мозг получает информацию, что рука набрасывает листы тиража. Я вижу чётко цех, с поправкой на то, что картинка прошлого наложена на вид с середины озера.
Страшно не было. Я просто сразу понял, что вот здесь сейчас – и прошлое тоже. И я его вижу и ощущаю. Лодка начала медленно крутится, и я стал табанить веслом. Это был водоворот наоборот. Вода шла снизу вверх, и упираясь в дно, раскручивала лодку.
Потом всё резко стало нормально. В лицо мне стеганул напор тёплого ветра. Вода вокруг успокоилась и пошла рябью.
В руке ослабла верёвка. Я стал вытягивать конец, всё быстрее и быстрее. Что там случилось? Семён отстегнул фал? Пузыри шли почти сплошным и сильным потоком. Такое бывает лишь при аварийном всплытии. Но зачем так быстро? Всё-таки 18 метров, можно и «кессонку» поймать, в лёгкой форме?
Справа в раздутом жилете, как поплавок, выскочила из воды Дарья. Через несколько секунд показалась голова Семёна. Он выплюнул загубник и скомандовал
- Вниз! Немедленно вниз!
Но даже под маской на его лице читалось выражение растерянности. Не хотелось ему вниз самому почему-то.
Дарья подплыла и ухватилась за борт. Сорвала с лица маску и швырнула её в лодку.
- Что случилось? – я уже помогал ей снять баллон.
- Дура! – в сердцах сказал Семён и тоже полез в лодку.
- Телефон мне дай, Паш, - голос у неё был немного сонный. Её айфон остался в клубе, и я сунул ей в мокрую руку свою облезлую трубку. Пока я грёб к берегу, Дарья тихо, но уверенно, с кем-то говорила.
- Что там было? – снова спросил я у Семёна.
- Ты не поверишь! – вздохнул он.
Но я поверил. Когда мы уже доплыли до причального мостика, перетащили снарягу, и Дарья, уже со своего телефона непрерывно с кем-то разговаривала из соседней комнаты, отказавшись от таблеток, чая, воды. Она не соглашалась даже прилечь, и максимум, что мы смогли – это усадить её в кресло и накинуть сверху на ноги плед. И тут же были спроважены вон.
- Вниз пошли нормально, - словно нехотя стал рассказывать Семён. – Три термоклина. У дна – плюс пять, зимой и летом. И темно. Ну я фонариком подсветил, щупом тыкаю, он почти весь в ил уходит. Показываю, вот, мол, любуйтесь. А она стравливает ещё из жилета и прямо закапывается в эту грязь. Одни ласты торчат, и муть начинает расходиться. Тут меня приглючило, что я – за рулём и еду куда-то. Но я же всё соображаю, не азотный же наркоз – глубина не та. И сознание ясное.
Он помолчал.
- Приглючило, точно. Я уж думаю, как её обратно тянуть, самому туда лезть ведь надо. И вдруг, как бы из-под дна звук ударил. Описать его трудно: приглушённый, но резкий. Такой – тууннн! И прямо за грязью, ещё глубже, на дне, как свет на секунду зажёгся. Как от неоновых ламп, только весь ломаными трещинами, ну вот, как в фильмах лава остывает. И это я теперь только понял, дурак, что её потоком наверх выбросило. Ты понял?! Я-то подумал, что она жилет перекачала, а её водой снизу вверх несло. Ну и я за ней, ластами наяриваю.
Он потёр плечо.
- Ну вот, поясницу ломит, плечо болит, в ушах звенит. Представляю, что с ней через полчасика будет.
Тут я вспомнил, как сам умудрился заработать лёгкую форму «кессонки», просто ныряя в течение часа на пять(!) метров, очень часто туда и обратно. И мне эта «лёгкая» форма три часа потом очень не нравилась.
- Ты, Паш, слышь… Что я рассказал. Я уже сам толком не знаю, что это было. Морок? Явь? Давай погодим с выводами.
В дверях показалась Дарья, держась обеими руками за дверные косяки. Она уже переоделась, благоразумно не надев туфли. Её пошатывало, как пьяную.
- Мне надо только до стоянки, мальчики.
Она сделала шаг.
- Больно, но идти можно, - констатировала она.
Я подставил ей своё плечо, перекинув через спину её руку. И оставив Семёна в раздумчиво болезненном состоянии, мы пошкандыбали к стоянке.
* * * * *
Но мимо цветущих лип пройти мы не смогли. Она упала в траву. Я бросился к ней, чтобы помочь встать, но вдруг увидел, как она вся сотрясается от рыданий и вырывает руками траву вместе с землёй
Я замер на секунду. Потом присел на корточки. Взял её лицо в ладони.
- Дарья, что?
- Позавчера вечером…. В семи милях от берега…. Затонуууулооооо….
Она выталкивала слова с рёвом и не могла остановиться.
- Семнадцать лет…. Не нашли…. Там вода…. Тёплая…. Можно ведь ещё…
- Сын?
Она кивнула и заревела в голос.
Я вспомнил кадры из запрещённого в России фильма «Норд Ост». Уже неживое лицо молодой матери, у которой берут интервью. Только губы механически выталкивают слова. «И я увидела его. Он лежал такой спокойный, как будто спит. Только холодный. Постояла. Погладила. Потом вышла на улицу. Шла и твердила: «Сашенька, я иду к тебе. Потерпи, Сашенька, я иду к тебе». Зашла на мост, перелезла через перила и прыгнула… Но меня спасли…»
Я взял Дарью за перепачканные землёй руки и потянул на себя. Кое-как мы поднялись с земли. Я не смог ей ничего сказать.
Только ветер осыпал с цветущих лип жёлтую пыль
Её детство.
Её ребёнок.
Её Путь.
На стоянке уже стоял чёрный джип. Двое мужчин, скорее всего муж и водитель, приняли её у меня с рук на руки и уложили полусидя на заднее сиденье. Захлопнулись дверцы, и джип уехал. Меня даже не удостоили взглядом.
Подойдя к «Москвичу», я заметил за стеклом на торпеде пятитысячную купюру.
Открыл машину. Кое-как вымыл руки и растёр грязь на футболке водой из канистры. Сел за руль. Достал сигарету. Сунул в рот.
И сидел, уставившись в одну точку. Не знаю сколько времени.
Потом смахнул пятитысячную бумажку вниз, под ноги. Сломал сигарету. Выкинул её остатки в окно. Несколько раз с силой ударил руками по рулю. На одном из пальцев показалась кровь.
Я вышел из машины и зашагал обратно к озеру.
Эпилог.
Жизнь очень любит «открытые» концовки. Мы все редко узнаём – что же было потом. Обычно мы «смотрим пьесы чужих судеб» и не с начала и не до конца.
И мне нечего больше добавить.
Было бы.
Если бы я не отслеживал после внимательно события в новостях, по интернету и в газетах. И мне кажется, что вот эти три отрывка из заметок необходимо было найти.
«Комсомольская правда»
«Прошло уже 6 дней с момента ужасной трагедии в Красном море. Из 134 человек, находившихся на борту, спасены 80. Сорок один человек погиб, их тела почти все уже опознаны. 13 человек пропали без вести. Принято решение прекратить дальнейшие поиски. Напомним, в поисках принимали участие 8 вертолётов, 4 судна, 29 маломерных катеров и ещё несколько катеров с добровольцами. В общей сложности две страны задействовали в поисковой операции более 12 000 человек. Президент России специальным указом увеличил сумму выплаты родственникам погибших и приравненным к ним пропавших без вести и двух до трёх миллионов рублей.»
«Русский репортёр»
Несмотря на то, что официальные поиски пропавших без вести прекращены, супруги из России, наняв катер, продолжают надеяться на чудо. Вот уже пятый день они с восходом солнца выходят в море к месту трагедии и до заката прочёсывают акваторию. Из наших источников мы узнали, что это Дарья и Герман Филиповы, бизнесмены из Москвы. Они ищут своего семнадцатилетнего сына Евгения.»
Газета «Загадочные тайны»
Корреспондент : Спасибо, что согласились на интервью.
Евгений (с юмором): ну немного денег никогда не помешает.
К: Вы не утратили чувства юмора. Расскажите, пожалуйста, всем нашим читателям, как Вам удалось выжить?
Евгений закусывает губу и произносит
- Не знаю…
- Вот как?
- Когда корма начала резко тонуть, я не успел отплыть в сторону. И меня потянуло вниз. Глубоко. Я пытался, рвался вверх, но ничего не получалось. И вдруг снизу ударил мощный поток воды, который практически выбросил меня на поверхность.
- Как Вы думаете, почему это могло случиться?
- Не знаю. Возможно, как-то деформировался корпус корабля давлением, и мне повезло попасть под восходящую струю, которая ударила из внутреннего трюма.
- А что было потом?
- Потом я несколько часов плавал, пока не нашёл большой деревянный обломок, вот уж не знаю чего. Может, от стола барной стойки. Я забрался на него и лёг. С одной стороны из него перпендикулярно торчал тоже обломок деревянной стенки. Он загораживал немного от ветра и иногда от солнца.
- Но как Вы выжили 11 дней без воды?!
- А я почти всё время спал.
- И Вас не смыло?
- Держался я крепко. Мои руки потом разжимали минут десять, вколов что-то расслабляющее.
- А Вам снились сны?
- Да. Как ни странно – да. Хорошие. Про море. Как будто я плыву на восход. Дельфины. Парусники. Один раз даже приснилась мама. Она плыла под водой и что-то искала. А сверху, над ней, на поверхности, в лодке сидел кто-то чёрный.
- Человек?
- Да, Чёрный Человек
- Как Вы думаете, кто он?
- Проводник, конечно. Кто же ещё…
Н. Шухов июнь 2014года