По-разному проявляется. Может смахнуть одним движением всю посуду на пол со стола. Может бить кухонным ножом себя по запястью. Пять раз, десять, пятнадцать. Неглубоко, но крови много. Может раздеться, и так выйти на улицу, если не успеть перехватить. Но это редко, в основном, постороннему глазу, со стороны, незаметно – тихо все, обыденно. На работе порядок: коллеги уважают, начальство ценит, премию выписывают регулярно. Жена только плачет, она же не знала, когда замуж выходила, что такие проблемы. Да и как тут узнаешь, приступы сейчас участились, а десять-пятнадцать лет назад, случались редко. На учете он не состоял и не состоит, а то бы и на работу не устроиться, сам никому, естественно, не рассказывал и не рассказывает. Поэтому теперь, она, жена, Елена Петровна, смотрит замученными глазами на него и молчит. Раньше уговаривала, бывало, кричала, молила, пыталась вызвать врачей, а сейчас боится – приедут, повяжут, заколют галаперидолом, и убьют.
Друг его Валя Прохоров по прозвищу Писюн, утешает, говорит: потерпи, Ленка, не каждый же день. Не каждый, это точно. Писюн маленький, сморщенный весь, руки длинные, ступни непропорционально огромные. Ходит по квартире как внезапно состарившийся ребенок, трясет бородкой. Советует, разглагольствует. А ему бы разок один на один остаться. Когда у нее от ужаса потустороннего вмешательства немеют руки. Когда она видит, как нечто явно враждебное, необъяснимое и вопиюще безжалостное мгновенно входит в любимого человека. И нужно дежурить под дверью ванной комнаты и внимательно следить за столовыми режуще-колющими приборами, и замирать от боли после каждого приступа. Это никогда не кончится, это никогда не вылечится. Сколько денег ушло на врачей из частных клиник, сколько на лекарства. Да бог с ними, не в деньгах дело. Вот, например, в прошлый, последний раз, он достал где-то моток бельевой веревки и обмотал всю квартиру. От люстры до табуретки. А в отдельных местах приколотил веревку гвоздями. И на вопрос: зачем? Засмеялся в ответ. Хотя вопросов давно уже пора не задавать. Какие тут вопросы.
А потом он собаку привел, подобрал где-то и притащил. Лохматую, большую, вонючую, жизнерадостную дворнягу – шерсть колтуном, глаза молодого Эйнштейна, грязный хвост висит до земли. Сказал, зовут – Агриппа. Елена Петровна сначала была против, кто за ней следить будет? Оба на работе с утра до ночи. А животное надо кормить, и судя по размеру жрет оно не мало, выводить гулять, просто составлять компанию, чтоб не скучала и не грызла все подряд. Но он уперся, вымыл эту лахудру, вытер, и с собой спать уложил на диван, в обнимку. Та сначала вырывалась, а потом, ничего, успокоилась и улеглась. И ему стало гораздо легче. Гораздо. С тех пор приступы почти прекратились. Вот уже полгода как не было, тьфу-тьфу-тьфу. Ему, это Вадику Флагистону – нашему приятелю, сорокапятилетнему очкастому, лысеющему, пегому, лягастому преподавателю математики в автотехникуме.