— Джей, ты только не смейся, я тебе расскажу историю про крыс. Это было давно, в середине прошлого века. Биологи воздействовали электрическим током последовательно на разные участки головного мозга крыс. Ток включали, если крыса подходила к определённому месту в клетке. Когда крысы стали постоянно возвращаться в то самое место, биологи поняли, что найден некий центр удовольствий. Позже найденный участок коры головного мозга стали именовать центром желаний и мотивации.
Поскольку Джей молчит, то я продолжаю:
— Кто-то даже предположил, что удар электрического тока не приносит удовольствия, а только обещает его в дальнейшем. Ещё чуть-чуть, ещё один удар, и наслаждение удастся испытать. Так и люди. Ради надежды на счастье готовы сделать что угодно… иначе теряется смысл жизни.
— И что же следует из твоей поучительной истории? — с недоумением бормочет Джей. — Глупости это всё, — добавляет она и утыкается в толстенную книгу, которая лежит у неё на коленях.
Я знаю, что Джей увлекается историей литературы. Для меня это её увлечение необъяснимо. Да, можно прочесть ту или иную книгу, чтобы развлечься или убить время, когда одолевает скука. Но читать фолианты с целью узнать: кто, когда и при каких обстоятельствах сочинил великий роман или увлекательную повесть — подобное не укладывается в моём воображении. И вообще, чем больше читаешь — тем глупее становишься. Это не я придумал, это великий Мао.
Ещё я давно заметил, что в отличие от большинства людей, которым ноги даны для ходьбы, Джей не всегда использует их по назначению. Она любит соблазнять меня. Вот и сейчас, сидя в кресле и читая дурацкий фолиант, она закидывает ногу на ногу, отчего платье задирается выше колен. На минуту отрывая взгляд от текста, она сообщает:
— Кстати, милый, леди Наталья скоро возвращается в Москву. Как тебе эта новость?
Я безразлично пожимаю плечами.
— Ну и зря, — комментирует мой жест Джей. — Ты ведь был в восторге от её красивых ног, вид на которые открывался тебе со скамьи для порки.
Я понимаю, что Джей меня провоцирует. Чем-то Джей напоминает здешний московский климат, вконец испортившийся в последние годы. То безумная жара, то несусветный холод, потом бесконечные дожди и какой-то бессмысленный сумрак. Вот и сейчас она сообщает мне буквально следующее: «Запомни, милый, твоей женой я больше не буду. Мне нравится быть твоей мистресс. Нравится, что в любой момент могу тебя наказать. Если мне захочется, то за провинности исполосую твою попу или попрошу это сделать Наталью. Последнее даже лучше — ты ведь к ней неравнодушен, и это будет для тебя хорошим уроком. Правильно, милый?»
— Вот ещё… — бормочу я.
— Да, да! — восклицает Джей, — и я буду смотреть, как тебя дерёт розгами другая девчонка.
— Какая девчонка? Ты же требовала, чтоб я называл её «леди Наталья».
— Милый, не придирайся, это фигура речи. Когда она будет тебя драть, я с удовольствием посмотрю. Наверняка ты будешь забавно вилять попкой под её розгами. А если будешь еб***ся с Ирмой, то я сама не оставлю живого места на твоей попе. Пока же будут не очень сильные порки. Для профилактики. Понял?
— Ага, порки для профилактики, — послушно повторяю я. — А с Натальей можно еб***ся? Ты сказала, что она скоро вернётся в Москву.
— Наталья будет драть тебя розгами. Как и я. Разница лишь в том, что после порки я занимаюсь с тобой любовью, а она нет – ты не попадаешь в её диапазон приемлемости. Так что насчёт Натальи я полностью спокойна.
— Твоя Наталья полоумная или стерва, или фантастическая комбинация того и другого. Наверняка в её диапазон приемлемости попадают лишь те, кто дерёт розгами её саму. Надо проверить… к тому же это очень забавно: высечь леди-домину.
Настаёт день, когда Джей сообщает, что Наталья приехала в Москву и приглашает нас в гости в свой салон. Когда?
— Завтра, милый, — уточняет Джей.
— Ты уверена, что мне тоже надо идти? Может быть, встретишься с подругой без меня?
— Без тебя милый ничего не выйдет. Ты мог бы заметить, что мы с Натальей не любим ни розовое, ни ваниль.
— Ладно. Ради тебя, дорогая, я готов пойти к этой стерве.
Джей морщится:
— Не забудь приготовить голубые штанишки, если, конечно, не хочешь, чтобы тебя секли голого.
— Я же слушался свою Джей в последнее время, — декларирую с деланным возмущением.
— Вот именно, что в последнее, — отвечает Джей, упирая на «последнее». — К тому же никто не отменял профилактических наказаний, — ухмыляется она и бросает на меня испепеляющий взгляд.
…Из окна Натальиного салона видна отяжелевшая от дождя листва ближайших деревьев, мокрые уличные тротуары, блестящие от влаги машины на обочине. Под дождём улица пустынна, и кажется, что даже трамваи забыли сюда дорогу. Картинка не для невротиков, сродни моим отношениям с Натали. В них существует нечто такое, что трудно выразить словами, но что хорошо ощущается. Может быть, это взаимная неловкость, хотя я не теряю надежды на господство другого чувства.
Я не тороплюсь делать стойку на руках, чтобы развеселить Натали. Пока дамы болтают между собой, сижу в гостиной у барной стойки, на которой покоится бутылка тоника и “BEEFEATER GIN”. Я пытаюсь проведать своего давнего знакомого господина Beefeater. Как и следовало ожидать, чувствует он себя превосходно. Однако при сложившихся обстоятельствах упиваться я не намерен. Лучше пообщаться с новой американкой.
— Натали, из России в Штаты, потом обратно в Россию – из одного ада в другой. Зачем? В Америке начались перебои с доставкой свежих омаров?
Мой вопрос повисает в воздухе, поэтому я продолжаю:
— Говорят, когда Геббельс докладывал фюреру о допросах первых американских военнопленных, взятых в Сахаре, он констатировал, что у них нет никакой идеологии. У американцев действительно нет идеологического начала?
— May be yes… В Америке много недостатков, но там меньше ксенофобии, чем в сегодняшней России. Между Россией и Штатами колоссальный ценностный разрыв. Да, идеологии, как таковой, у них нет. Многих в мире это бесит, и они называют Америку страной Жёлтого дьявола. «У советских собственная гордость: на буржуев смотрим свысока», — декламирует Натали.
— На журфаке заучивают наизусть Маяковского? — смеюсь я. Натали злится и бросает испепеляющий взгляд, хорошо знакомый мне по предыдущим встречам.
— Милый, после Геббельса самое время вспомнить империалиста дядю Сэма, — подаёт голос Джей, — а также однополые браки, геев, педофилов и убийц усыновлённых русских детей. А ещё в Америке практикуют BDSM, никогда не слышал?
Дамы хихикают. Я пожимаю плечами и говорю:
— Вот поэтому мы и не стали перегонять Америку в 1980 году, как хотел Никита Сергеевич Хрущёв. Не нужен нам их BDSM, у нас есть отечественные традиции. Достаточно почитать эротическую прозу на русском языке. Вот, например — Андрей Гусев «TRANSGRESSING: в гостях у Натальи», — говорю я дамам и показываю в своём коммуникаторе текст, скачанный в Рунете.
— О чём это? — живо интересуется Натали.
— Horribile dictu, — отвечаю я, — хотя без смеха читать невозможно…
— Дайте взглянуть.
Отдаю устройство Натали, она бегло просматривает экранный текст, прокручивает картинку дальше.
— Детский лепет!.. читала я и раньше этого Гусева. Насочиняет бог весть что, — возмущается она, — у него все мистресс – алкоголички и садистки. Кто он такой, чтобы судить о нашей работе?!
— Мэтр русский эротической прозы, — беззастенчиво вру я, чтобы развеселить хозяйку салона. Эффект получается с точностью до наоборот.
— Джей, твой парень свихнулся, классический образец смещённой реакции. Любовь к отеческим гробам, к отечественным авторам, к отечественной бредятине, — резюмирует Натали и угрюмо оглядывает меня с ног до головы, словно я опасный неизвестный науке зверь. Я пытаюсь ответить ей той же монетой.
— Натали, когда мы виделись последний раз, у вас были каштановые волосы. Хотя в поле зрения в большей степени попадали ваши стройные ноги.
— Верно… — усмехается она, вероятно вспомнив наши предыдущие трансакции. — А теперь я блондинка, как и Jennifer. Вы огорчены?
— Вовсе нет. Так даже экзотичней, когда тебя окружают сразу две блондинки.
— Сразу две блондинки, — подаёт голос Джей, — будут не окружать тебя, а драть розгами, если ты будешь строить глазки им обеим.
— Вот ещё… — бормочу я. Натали удивлённо смотрит на Джей. Та заводится и орёт о том, что бывшего мужа надо драть in dog’s position, пока он не начнёт визжать как fucking pig.
— Джей, дорогая, тебе не престало выражаться, как дешёвой курве. Бери пример с леди Натальи, — пытаюсь я успокоить несостоявшуюся жену.
— Ладно, милый. Беру: сегодня мы устроим тебе многочасовую SM-сессию с применением разнообразных девайсов и практикуя wonderful art bondage. Так тебе больше нравится?
Я пожимаю плечами. Меня завораживает новый облик Натали; её красивые ноги, исчезающие в узкой короткой юбке, доводят меня до смущения. Джей замечает это и злится; впрочем, по каким-то загадочным причинам она считает, что леди Наталье позволено всё, в том числе и в отношении меня.
— Натали… вот скажите, сколько времени летит ракета ваших штатовских друзей до Москвы? — спрашиваю я американскую неофитку.
Она недоумённо смотрит на меня.
— А я скажу: 25 – 27 минут. Может быть, она уже летит в качестве подарка для вас, и через полчаса от этого салона останутся одни головёшки. Порка не длится 25 минут. Так что с поркой не получится, не хватит времени. Лучше позанимаемся любовью втроём, вдруг успеем?
Натали хищно смеётся, встаёт, берёт меня за руку, ведёт в комнату для role plays. Там в полном молчании выбирает самые длинные розги. Пауза затягивается. И потому следующие её слова сродни пощёчине:
— Я не люблю, когда мне дерзят. За дерзость в моём салоне секут, вот такими длинными розгами. К тому же Jennifer поведала, что кто-то хотел высечь леди-домину; случайно это были не вы, молодой человек? — спрашивает Натали и делает резкий удар розгами в воздухе. Розги отчаянно свистят.
— Леди Наталья! — восклицаю я, инстинктивно добавляя «леди» к имени хозяйки салона. — Пожалуйста… давайте в другой раз… — беспомощно мямлю я.
— Молодой человек, хватит болтать. Вам давно пора занять место на этой дивной скамье, хорошо вам знакомой. И не пытайтесь меня разжалобить. Всё решено.
Она проводит рукой по моим брюкам чуть ниже ремня:
— If you don’t like being spanked then why is your cock so hard? Быстро снимайте брюки!
Появившаяся в комнате Джей мерзко хихикает. Натали, подбоченившись, угрюмо смотрит мне в глаза. Я молча повинуюсь.
— Молодец! послушный мальчик, — говорит Джей, когда я ложусь на скамью наказаний. После чего старательно привязывает меня к массивному сооружению. Точь-в-точь, как раньше, когда мы пришли в гости к Наталье в первый раз.
— Милый, нельзя дважды войти в одну и ту же реку. Поэтому сегодня я буду глазеть на экзекуцию, а голубые кальсоны спущу с тебя сама, — воркует Джей, любуясь сотворённым ей art bondage.
— Нет, это стыдно! Леди Наталья, накажите меня одетым.
— Ладно, Джей, давай сегодня послушаем его. Пусть остаётся в голубых штанишках, как просит… Я, пожалуй, выпорю сначала плетью, а потом буду сечь розгами. It entails one hundred strokes. But he must know that I never give the same spanking twice. Every time we have to repeat a lesson it gets worse for him. Каждая новая порка должна быть крепче, чем в прошлый раз. Это моё правило! А штанишки спустим с него после порки, чтобы увидеть результат, — с усмешкой заключает леди Наталья.
Дамы усаживаются в креслах за журнальным столом. На нём стоят бокалы, неизменный в Натальином салоне «Рислинг», а также тоник и недопитая бутылка “BEEFEATER GIN”. Как обычно Наталья включает стереосистему, сегодня звучат “Eagles” – их композиция «Отель Калифорния» и дальше по списку, впрочем, совсем негромко. Женщины пьют Рислинг, о чём-то болтают, словно меня и нет на скамье наказаний. Впрочем, пучок длинных розог давно выбран и покоится на журнальном столе.
— Итак, сначала плеть, — провозглашает Натали. Джей снимает со стены многохвостку коричневого цвета, подаёт подруге.
Леди Наталья лупит со всей силы. Я молчу, мысленно пытаясь унять боль. По-прежнему звучат “Eagles”…
— Плетью через штанишки его не проймёшь, — заключает Натали после двух дюжин strokes. На журнальном столе, рядом с которым взгромоздилась в кресле Джей, лежат длинные розги. Однако леди Наталья не спешит ими воспользоваться. Она задумчиво смотрит мне в глаза, пытается что-то вспомнить. Потом из роскошной амфоры, напоминающей ту, что достал с морского дна один знаменитый гражданин, вынимает свою американскую покупку.
— Нравятся ли вам ротанговые розги, сэр? — картинно вопрошает леди Наталья. — В Америке непослушных джентльменов секут именно ими.
Она сгибает розгу двумя руками, а потом резко отпускает одну из них, прут возвращается обратно с глухим свистом. Джей хихикает. Я по-прежнему молчу.
— Сэр, вы стали ужасно неразговорчивым, — сообщает мне леди Наталья. Она явно раздражена. То, что эта стерва злится, доставляет мне удовольствие. Если не удаётся её отъеб***, то пусть хотя бы позлится.
— Вам моё молчание не по душе? Ваши американские джентльмены выработали у вас условный рефлекс на визг?
Натали морщится, ничего не говорит, под продолжающееся звучание “Eagles” начинает пороть ротанговой розгой. Натальина розга пляшет в устойчивом ритме, опускаясь на мои ягодицы. Они становятся тяжёлыми, как будто увеличились в размерах, и сейчас уже не принадлежат мне. Для меня остаётся жаркая огненная боль.
Через минуту или через четверть часа — я не представляю, сколько прошло времени — леди Наталья останавливается.
— Jennifer, дорогая, объясни мальчику причины его страданий.
Джей, не торопясь, выбирается из кресла, выставив напоказ свои длиннющие ноги молоденькой кобылицы, лениво подходит ко мне, наклоняется и шепчет в ухо:
— Милый, я хочу, чтобы ты был послушным и не вздумал еб***ся с другими бабами, особенно с той белобрысой дрянью Ирмой, понял?
«Сама ты белобрысая дрянь», — хочется сказать в ответ; однако я молчу и послушно киваю головой. После чего слышу продолжение ласкового шёпота:
— Если б ты действительно заботился обо мне, то вёл бы себя пристойно. А так тебе даже мои порки не помогают. И вот видишь, приходится просить Наталью, — извиняющимся тоном заключает Джей.
Закончив шептаться, она садится в кресло напротив меня, закидывает ногу на ногу. Ей по-прежнему нравится меня смущать. С противоположной стороны скамьи наказаний стоит леди Наталья, в её руках розга.
— Сколько ещё меня будут пороть? — задаю я вопрос в пространство.
— Пока не обломается ротанговая розга. Потом я, возможно, возьму ещё одну, — угрюмо отвечает хозяйка салона.
— Милый, чтобы ты не заглядывался на других баб, твоя попочка должна запомнить суровую экзекуцию.
— Она уже запомнила!
— Хорошо, милый. Но надо закрепить урок, — уговаривает меня Джей. — Должен выработаться условный рефлекс, как у крыс; помнишь, ты рассказывал про центр желаний в их голове? А здесь будет наоборот: если у тебя появятся мысли о других бабах, ты вспомнишь розги, обломанные о твой зад.
— Назовём это эффектом обломанной розги, — подаёт голос Натали, после чего начинает меня драть. Она лупит ротанговой розгой со всей силы. Никакого эротизма…
— Она уже обломалась! — истошно кричу я после дюжины strokes.
— What’s wrong? — интересуется экзекуторша.
— Розга… уже обломалась! — сквозь всхлипывания нахально ору я.
Натали осматривает кончик розги и выносит неутешительный для меня вердикт:
— Даже трещины ещё не появились. Не фантазируйте, молодой человек. Иначе буду драть очень долго, — злобно шипит эта американская бля**.
— Леди Наталья! вначале вы говорили про сто strokes. Уже было намного больше. Я всё осознал…
— До сотни ещё далеко. Не пытайтесь меня разжалобить. Я отлично знаю, как формируют полезные рефлексы у плохих парней… куда лучше доктора Павлова, — всё так же угрюмо заявляет Натали.
— Милый, мне жаль твою попку, но иначе не возникнет стойкий условный рефлекс, — язвительно замечает Джей, — сегодня ты должен получить самое суровое наказание. Наташа, пожалуйста, всыпь ему покрепче.
Джей не приходится просить дважды. Леди Наталья с видимым удовольствием берётся за продолжение начатого дела. К моему сожалению, эта красивая стерва хорошо знает свою работу.
…Когда конец розги основательно расщепился, леди Наталья останавливается. Мои вопли переходят во всхлипывание, а затем в комнате для role plays наступает относительная тишина. “Eagles” давно заткнулись, слышно лишь моё тяжёлое дыхание. Розга отброшена в сторону, Натали стоит, упёршись руками в бока, с чувством исполненного долга в метре от меня. Джей поднялась из кресла в предвкушении финального эпизода.
— Теперь посмотрим на получившуюся роспись. В порке элемент стыда всегда необходим, поэтому надо взглянуть на голую попку плохого парня, — говорит леди Наталья и стаскивает кальсоны с моих ягодиц.
Взору дам открывается картинка, которую они тут же дружно признают красивой и поучительной. На мгновение я оборачиваюсь, чтобы увидеть лицо Джей и понять, каким будет эпилог. Молча, она берёт с журнального стола недопитую бутылку “BEEFEATER GIN” и тонкой струйкой льёт содержимое на мои ярко-красные пылающие ягодицы.
«Идиотка!» — мысленно восклицаю я.
Чуть позже мы с Джей забираем всю нашу движимость, состоящую из плащей, зонта и довольно пухлой женской сумки, которую Джей вешает на плечо. Прощаемся с Натальей и выходим на улицу. Ночь, моросит дождь, в воздухе висит водяная пыль, сквозь которую проступают неоновые вывески ближайших магазинов. Этот район Москвы кажется мне городом-призраком, а привидениями тут работаем мы сами. На дороге изредка возникают и тут же таят в тумане, в тучах водяной пыли огни проезжающих машин. Что может быть лучше плохой погоды?.. Вспоминается одноимённый роман — микст любовной истории и шпионажа. У нас с Джей тоже микст — любовной истории, игр и реальной жизни. Впрочем, role plays отличаются от реальности тем, что все жестокости в них на самом деле одна только видимость. Я обхватываю Джей обеими руками, крепко прижимаю к себе и долго целую.
— Милый, ты никогда меня так не целовал, — произносит Джей, когда я отпускаю её ласковые губы.
— Kiss me, right here! — говорю я и показываю на свою щёку. Женщина послушно выполняет мой приказ. «Всё-таки Джей не лишена положительных свойств», — мысленно толкую я сам себе.
Мы садимся в машину. Поворачиваю ключ в замке зажигания, возникает приятное урчание мотора. Выбираемся на дорогу, я давлю на педаль газа, и авто несётся сквозь дождь в желобке света собственных фар.
— Милый, надеюсь, ты остался доволен? — негромко произносит Джей.
— На завтра обещали солнечный день, — говорю я, чтобы сменить тему. Молча всматриваюсь в пустую дорогу и жду невесть чего.
В сущности, в нашей жизни много немыслимого. Как и в этой невозможной истории.
Copyright © 2014 by Andrei E.Gusev