Вокруг происходило какое-то театральное действо, но смысл его, равно как и сам сюжет были совершенно не воспринимаемы Дмитрием Сергеевичем. Ангелочки, то кружились в хороводе вокруг своей предводительницы, то пели довольно милыми голосами. Зрители время от времени разражались аплодисментами, порой достаточно бурными. Иногда раздавались одобрительные выкрики, иногда дружный смех, вызванный шутками ангелочков. Но все это для нашего героя проходило, как бы отдаленно, вне его восприятия. И взгляд, и все внимание Дмитрия Сергеевича совершенно против его воли были прикованы к светилу сегодняшнего вечера, к ее движениям, улыбкам, ко всему, что от нее исходило. Несколько раз даже взгляды их встретились, но ничего приятного для себя Дмитрий Сергеевич извлечь из них, не смог. Более того, во взгляде Марии Петровны были отчетливо заметны оттенки неудовольствия, вызванные столь пристальным вниманием. Дмитрий Сергеевич понимал это, но сил для того, чтобы что-то изменить, просто не было.
- А, теперь, господа, если позволите, апогей нашего вечера, - Могучий бас Петра Мироновича потряс воздух в гостиной настолько, что даже огоньки свеч заметались в неподдельном испуге. Пришел в себя и Дмитрий Сергеевич, наконец-то нашедший в себе силы оторвать свой взгляд от обаятельного образа именинницы.
Сейчас, тот из присутствующих, на кого падет жребий, вынужден будет выполнить некоторый каприз нашей виновницы сегодняшнего торжества - продолжал Пети Миронович. При этом он подал знак и два самых маленьких ангелочка, тотчас встали по обе стороны его, держа в руках привернутые цилинлры.
- В левом цилиндре, - Петр Миронович коснулся цилиндра левой рукой – находятся жребии всех нас, за исключением конечно Марии Петровны. Ну, Машенька, давай, определи счастливца.
Мария Петровна с любопытствующей улыбкой, сунула руку в цилиндр, поворошила там немножко, извлекла из него свернутую в трубочку бумажку и отдала ее ангелочку, держащему цилиндр. Ангелочек, которого представляла премиленькая девчушка лет семи, развернула трубочку и звонким детским голосом провозгласила. – Дмитрий Сергеевич. Сообщение было встречено аплодисментами, которые вполне можно было характеризовать и как бурные.
- В правом цилиндре, - Петр Миронович повернулся в противоположную сторону – находятся возможные капризы нашей именинницы. Давай Машенька определи свой каприз.
Мария Петровна извлекла бумажку и из второго цилиндра, так же передав ее ангелочку. И вторая девчушка, не менее прелестная. чем первая, так же звонко объявила. – Спеть романс.
- Объявите, пожалуйста, Дмитрий Сергеевич, чем Вы нас порадуете. – Вновь вступил в свою роль распорядителя Петр Миронович.
- Даже не знаю право, растерянно развел руками Дмитрий Сергеевич, несколько оторопевший от крутизны и неожиданности поворота, сегодняшнего вечера.
- Признаюсь, никогда не пел романсов, – продолжал он – да толком и не знаю ни одного. Хотя, нет, позвольте, вот вспомнил сейчас один – Дмитрий Сергеевич задумался , видимо припоминая что-то.
- Автор романса, к сожалению не известен. Я слышал, только, что его написал какой-то гвардейский поручик, который в скором времени покончил с собой, якобы из-за несчастной любви –закончил он представление романса.
- Ну, Дмитрий Сергеевич, Вы нас совершенно заинтриговали. – Мария Петровна подошла к роялю – Если, только, Вы, конечно, не будете против, я даже с удовольствием попытаюсь Вам аккомпанировать. Насколько я полагаю, экспромтом, поэтому наиграйте мне несколько аккордов.
Дмитрий Сергеевич склонившись над клавиатурой. и как мог, наиграл мелодию.
- Достаточно. – Прервала его Мария Петровна – Дайте-ка я попробую.
И удивительное дело. Та же самая мелодия, которую только что наигрывал Дмитрий Сергеевич, вдруг словно ожила, наполнилась восхитительными сочными звуками.
- Восхитительно. – Только и смог произнести Дмитрий Сергеевич.
- Тогда начнем. Дайте мне знак, когда будете готовы. – Мария Петровна поудобнее устроилась на своем вращающемся стульчике, потрогала ногой педаль.
Дмитрий Сергеевич откашлялся в кулак, набрался духу, как говорят в таких случаях и кивнул головой. Раздались первые звуки фортепьяно, а вслед за ними чуть хрипловатый голос, представляющий собой нечто среднее между тенором и баритоном.
Я Вас люблю, моя жестокая.
Всю боль, в душе своей тая.
Дмитрий Сергеевич даже вытер носовым платком, неожиданно вспотевший лоб, но видя благожелательное внимание присутствующих, почувствовал себя гораздо свободнее.
Вы моя радость томноокая.
И вместе с тем печаль моя.
Мария Петровна выполнила изящный проигрыш, после которого, последовал второй куплет.
Моей любовью Вы играете.
То, увлекая, то гоня.
Я Вас люблю, вы это знаете,
А, Вы не любите меня.
В гостиной воцарилась полная тишина, даже самые младшие ангелочки перестали шуметь. А романс, продолжался.
Хочу любить глаза прекрасные,.
Хочу ловить, Ваш каждый взгляд..
Увы, мечты мои напрасные,
Которым я и сам не рад.
Моей души, огонь пылающий
Мне мысли жжет и сушит кровь
Но, что для Вас, поэт страдающий,
И что для вас, его любовь.
Кто-то из дам всхлипнул. Некоторые приложили к глазам свои кружевные платочки. И Дмитрий Сергеевич, почувствовавший небывалый подъем, закончил романс, всей душой обращаясь к аккомпанирующей Марии Петровне.
Я Вас люблю, моя жестокая.
Вас от любви своей храня.
Мое отчаянье глубокое
В себе таит душа моя.
Смолкли слова романса, смолкли звуки заключительного аккорда, и в гостиной воцарилась полная тишина, которая спустя мгновение, буквально взорвалась. Взрослые аплодировали не жалея ладоней, ангелочки старались перекричать друг друга. Азалия Ивановна прижалась лицом к могучей груди своего мужа. Плечи ее вздрагивали.
Потом последовали поздравления. Мария Петровна буквально тонула в толпе поздравляющей ее, безуспешно пытаясь из нее вырваться. Дмитрия Сергеевича поздравляли гораздо сдержаннее. Зато удивила Евгения. Подойдя почти вплотную, она пристально всмотрелась в его глаза, словно пытаясь высмотреть там что-то.
- Говорите, не пели ранее романсов. – Евгения улыбнулась с едва заметной иронией. – Ну что ж, тогда с дебютом.
Потом, взглянув в сторону Марии Петровны, добавила. – И, явно с успешным. После чего она непринужденно удалилась, оставив нашего героя в некоторой растерянности. Пребывал, он в этом состоянии, однако не долго, выведенный из него милейшим Антоном Тихоновичем.
- Поздравляю Вас, дражайший Дмитрий Сергеевич, - ласково почти пропел он.
- Если Вы имеете в виду тот успех, который пришелся на долю романса, то уверяю Вас, я далеко не главный виновник этого. – Отозвался Дмитрий Сергеевич. - Гораздо более меня похвалы заслуживают, во-первых, Мария Петровна, а во-вторых, тот несчастный поручик, его сочинивший.
- Да нет, я не про романс. Бог с ним с романсом этим. Спели и ладно. Я про Евгению Вам говорю. - Антон Тихонович с плавно текущей речи сбился почти на скороговорку.- Я Вам так скажу, я от нее за последний год ни одного слова не услышал, а тут смотрю перед Вами, она целой тирадой разразилась.
- Что же тут такого? – Пожал плечами Дмитрий Сергеевич. – Просто так, поздравила из вежливости.
- Из вежливости? – Антон Тихонович, казалось, был возмущен до глубины души подобным предположением.
– Да, вежливости в Евгении, если хотите знать, отродясь не водилось. И в девицах я ее еще помню, ух, змея была. А уж как вдовой стала… - Антон Тихонович отрешенно махнул рукой.
- Да и не делает она ничего просто так. – добавил он после недолгого раздумья. - Вы бы ее все-таки опасались, Дмитрий Сергеевич. – неожиданно заключил он.
От беспокойного собеседника нашего героя избавила Азалия Ивановна.
- Вы так прекрасно пели. Что я даже от слез не смогла удержаться. – своим мягким милым голосом проворковала она, взяв гостя под руку и уводя в сторону.
- Я, смотрю, милейший наш Антон, вконец Вас затерроризировал своими разговорами. - Сменила тон Азалия Ивановна, удалившись от милейшего Антона на некоторое расстояние.
- Человек, он и в самом деле милейший, душа у него совершенно беззлобная. Но, вот видите, как и всякий человек не без недостатков. Разговорчив до надоедливости. – продолжала Азалия Ивановна. – к тому же, он между нами говоря, тайный вздыхатель Евгении. А та, дразнит его специально, не знаю уж, зачем ей это надобно. Просто человек она такой, ну да бог ей судья.
- Я вижу, Азалия Ивановна, мнение о ней у Вас не слишком лестное.
- Да, вы правы, Дмитрий Сергеевич. – Азалия Ивановна вздохнула. – У всех о ней мнение не лестное. Не любят ее, почему-то. Постоянно слухи разные распускают. Уж и не пойму почему. Красивая, молодая женщина, очень неглупая, Далеко не бедная, опять же свободная. Я имею в виду, не век же ей вдовствовать. Так, нет же, всех женихов, а их не мало, надо сказать, поначалу образовалось, всех пораспугала. Теперь, к ней и подступиться боятся. Особенно, после того, как слухи пошли, что она ведьма, и мужа своего сама извела.
- Неужели и этому верят? – удивился Дмитрий Сергеевич.
- Не знаю, верят ли, нет ли, но только разговоры такие не насторожить не могут. Впрочем, не забивайте Вы себе этим голову, тем более, к столу сейчас будут приглашать, так, что я Вас покидаю, дела, сами понимаете. – Азалия Ивановна с этими словами растворилась в толпе гостей.
Действительно, Петр Миронович, как всегда , громогласно огласил приглашение к столу. Сразу же повсюду засновали, ангелочки из тех, что постарше, рассаживая гостей. Дмитрий Сергеевич оказался по левую руку от Марии Петровны, ошуюю, как выражались наши далекие предки. Этому факту герой наш обрадовался, даже не помышляя скрывать свою радость.
Поначалу, утомившиеся было гости, не преминули воздать должное установленным яствам, однако, утолив первый голод, и в значительной мере, подняв себе настроение многочисленными и разнообразными горячительными напитками, зашумели, загомонили, создавая неповторимую атмосферу русского застолья.
Дмитрию Сергеевичу и Марии Петровне общий шум за столом, отнюдь не был помехой, Непроизвольно и свободно завязавшийся между ними разговор, так же непринужденно и продолжал протекать. Ему абсолютно не мешали ни многочисленные тосты и здравицы, ни общий гул. Они то горячо обсуждали что-то, тут же забывая тему разговора, то начинали размышлять о вещах возвышенных, впрочем, и их не слишком долго удерживая в памяти. Им, как это бывает только с влюбленными, доставляло удовольствие слышать и слушать друг друга, и одного этого было вполне достаточно, для того, чтобы, наполнялись восторгом их сердца. Вскоре, однако, возникшая идиллия была нарушена самым бесцеремонным образом.
Петр Миронович поднялся со своего стула, постучал вилкой о бокал, привлекая к себе внимание, и когда все немножко успокоились, извлек из себя для всеобщего удовольствия один из образцов своего совершеннейшего баса.
- Елизарий Евстафиевич, друг ты мой любезный, изобрази, пожалуйста, потешь публику. Ну, давай Елизарушка. будь добр, яви нам действо.- добавил он мягко.
При этих словах все присутствующие повернулись к маленькому, тщедушному человечку, сидящему в дальнем конце стола. А Мария Петровна, просто покраснела от возмущения.
- Папенька, ну зачем? Ведь Вы же обещали. – сердитым шепотом обратилась она к Петру Мироновичу.
- Мария, не перечь отцу. – так же вполголоса ответил тот. – Видишь, люди ждут.
Похоже, что люди действительно ждали, потому что всеобщее внимание было сосредоточено на Елизарии Евстафиевиче. Тот же между тем, не спеша отложил недоеденную курицу, вытер губы салфеткой, потом встал, скорчил физиономию более смешную, чем страшную и воздел вверх обе руки. Все замерли.
- Умри неверная крови жажду. - Возопил он хрипловатым тенорком. Все, так и грохнули дружным смехом.
Ситуация была настолько комичной, что и Дмитрий Сергеевич не смог удержаться от улыбки. Герой же текущего момента, как говорят иногда в подобных случаях, спокойно сел, и не обращая никакого внимание на все творящееся вокруг, принялся доедать свою курицу.
- Дмитрий Сергеевич, как Вам не совестно, ведь Вы тоже смеялись. Я же видела. – Возмущению Марии Петровны, казалось, не было предела.
Поэтому ближайшие полчаса ушли на то. чтобы путем множества объяснений и обещаний, заслужить наконец полное прощение. Следующие полчаса ушли на реабилитацию Петра Мироновича, “действовавшего исключительно под давлением обстоятельств”. Потом…уж и не упомнить всего, что было потом. Время шло, гости начали потихоньку разъезжаться, дом Азаровых постепенно пустел.
Дмитрия Сергеевича вышли провожать всем семейством.
- Ты, вот что, - басил Петр Миронович – ты уж, пожалуйста, это, безо всяких там церемоний, Приезжай, когда вздумается.
- Действительно, мы всегда, в любое время, будем Вам рады. – поддержала Азалия Ивановна своего супруга. Младшая Оленька слегка хохотнула при этом, прячась за спину своей старшей сестры.
А, Мария Петровна стояла и смотрела молча, и в глубине глаз ее Дмитрий Сергеевич видел нечто, что вполне уверенно представлял себе, как надежду на свое будущее счастье.
- Ночь, то какая темная – взволнованно посмотрела Азалия Ивановна, на безлунное, усеянное звездами небо. – Может быть, Вас кучер отвезет. А, то и оставайтесь, места в доме предостаточно.
- Ну что Вы – как-то весело отказался Дмитрий Сергеевич. – Что, я, не российский помещик, что ли. – И тарантас, постучав колесами по мостовой двора, вскоре скрылся во тьме. Впрочем, в кучере, потребности и в самом деле не было. Лошадь хорошо знала дорогу и в самом скором времени, фактически сама вручила себя, встречающему их конюху.
Дома, к удивлению своему, Дмитрий Сергеевич застал в гостиной бодрствующую Аграфену Михайловну. Она сидела в кресле у большого подсвечника в три свечи и что-то вязала.
- Няня, поздно ведь, почему не спишь? – не стал он скрывать своего удивления, поцеловав Аграфену Михайловну в щеку.
- Да, тебя, мой соколик, дожидаюсь. – Няня отложила вязание. думаешь душа не болит?
- Да что ты, нянюшка, что со мной сделается то. Я ж, как никак на своей земле..
- Вот и дай бог, что с тобой ничего плохого не приключилось. – Аграфена Михайловна встала, подняла повыше подсвечник. – дай-ка разгляжу тебя, о то темно очень.
Она долго и внимательно всматривалась в лицо Дмитрия Сергеевича, беззвучно шевелила губами.
- Ну что няня. Что ты там такое разглядела? – не выдержал тот, наконец.
- Да, то, милый мой разглядела, о чем давненько уж мечтаю. Вижу, попал наш голубочек в силки, да крепенько попал. Теперь уж мне старой и надеяться можно. что скоро детишек твоих нянчить буду. – Аграфена Михайловна улыбнулась.- Ну вот, теперь и немного поспать можно, хотя, что там до утра осталось пара часов, не больше.