Я обратилась в Министерство Здравоохранения, к министру Бирюкову. Секретарь попросил заполнить анкету. Там был вопрос о национальности. Министр меня принял, выслушал мои доводы и дал понять, что, учитывая международную ситуацию ничего не может для меня сделать.
Дело в том, что в 1967году, 5-10 Июня, в Израиле произошла т.н. «Шестидневная война», которая была успешной для Израиля. За 6 дней армия Израиля разгромила объединённые армии арабских государств. СССР был признанным врагом Израиля и поставщиком вооружения для его противников. Уже с 1969г советские евреи стали добиваться выезда в Израиль. В общем, в Министерствах здравоохранения СССР и РСФСР мне дали понять, что мои хлопоты в поисках работы соответственно моей учёной степени не будут результативными. (ю.с.- война только усугубила ситуацию; то же было и раньше. Через пару лет мне сказали то же самое при попытке устроиться в Ин-т Экспериментальной Медицины).
Я вернулась в Ленинград. Вспомнила о звонке проф. Напалкова, и позвонила ему. Он предложил мне место на своей кафедре. При встрече я поняла, что ставка эта очень небольшая и числится за научно-исследовательской лабораторией института. Напалков её выхлопотал для своей клиники. Т.е. я, в клинике должна быть не хирургом клиницистом, а научным работником лаборатории. Я понимала и то, что Т.В. Шаак пытается избавиться от моего присутствия в больнице. Выхода у меня не было. Я понимала, что моё пребывание в этой клинике временное. В Центральной научно-исследовательской лаборатории я не работала. Организовала лабораторию на территории клиники для научной работы. В этот период доцент клиники Трунин защитил докторскую диссертацию. Претендовал на место второго профессора. Русский, член партбюро института, не производил впечатления интеллигентного человека. На кафедре Напалкова шла своя междоусобная «война» за приоритет и место. Я в этой войне не участвовала. Там организовался факультет повышения квалификации врачей. Я читала им лекции.
В это время закончила монографию «Острый панкреатит».( ) Обработала истории болезни клиники по острой печёночной недостаточности. Трунин настаивал на внедрении в клинике операции резекции поджелудочной железы. Я считала, что в клинике нет достаточной подготовленности к этой операции. Трунин стал вторым профессором на кафедре Напалкова. Моё присутствие оказалось излишним. Зарплата у меня была почти такая же, как зарплата простого ординатора. Работать без ведения больных мне было неинтересно. Напалков ходатайствовал о зачислении меня в штат факультета повышения квалификации врачей. Однако, ректор института Иванов (антисемит) не дал согласия. (Итак), 10.10.1969 я была зачислена в ЦНИЛ 2-го Мединститута старшим научным сотрудником, а через год- 10.10.1970г- уволена. У Напалкова забрали эту ставку. Там шла своя война.
Я осталась без работы. До пенсии ещё 6 лет! Положение моё было критическим. Я решила доработать до пенсии в поликлинике. Моя монография «Острый панкреатит» была закончена. Предисловие написал П.Н. Напалков. Я вернулась в больницу Ленина, и с 4 Января 1971г стала работать в травматологическом пункте. Ещё 26 Ноября 1969г моя докторская диссертация была утверждена Высшей Аттестационной Комиссией в Москве. Через 6 месяцев после защиты! И результат: я осталась без возможности заниматься научной работой- к чему я всё время стремилась- на работе, не соответствующей моему научному званию, ни моим возможностям. Я не впала в депрессию. Я продолжала работать простым врачом в травмпункте. Я не была уничтожена!
А что дома? Лёва в 1971г защитил докторскую диссертацию. Юра успешно учился во 2-ом Медицинском. Ира закончила политехнический институт. Расстраивалась, что не беременеет. Положила её к нам в больницу. Обследовали. А октябре 1971г она забеременела (ю.с.- от обследования?). Инна переехала к мужу в Москву. Алла в 1970г закончила школу. Я настаивала, чтобы она шла в медучилище, а затем в мединститут. А Лёва, имея связи в Политехническом институте, помог ей с поступлением туда. На металлургический факультет (как и Ира). Этот факультет был не для неё. Она учиться не хотела. После первого курса её отчислили из института. Она сидела дома, ничего не делала, встречалась с компаниями, курила. Я подняла тревогу. Лёва повёл её на завод «Севкабель» и устроил в цех на работу. Там она проработала два года и поступила во ВТУЗ- вечерний институт при заводе.
В 1970 году, 23 Июля, у Инны в Москве родился сын Саша. Инна каждое лето жила у нас на даче с Сашей, а потом и с Серёжей, а в отпуск приезжал её муж Толя.
Дома, в Ленинградской квартире остались я, Лёва и Алла. Юра жил с бабушкой в Кировском районе, на ул.Губина. Дома покоя не было. Отдохнуть после дежурства было невозможно. К Алле приходили парни и девушки с завода, гремел проигрыватель. Она была общительна, было много подружек и друзей. Приходил парень, Виктор. Она забеременела. Сделала аборт, ничего мне не сказав. Виктор на ней не женился. Видимо, там вмешалась его мама. (Думаю, не подошла национальность Аллы). Свою зарплату в семью не отдавала. Жила на всём готовом. Была дерзка, раздражительна. Меня не любила.
Ещё в 1970г (ю.с.-я помню что-то похожее и в 1973) я лежала в больнице им.Мечникова (наш 2й Мединститут) с диагнозом желчнокаменная болезнь, энтероколит. В один из дней ко мне пришла девушка из городского управления Госбезопасности. Оказывается, мой дядя Натан из Южной Африки искал мою маму и меня. Она мне показала бумагу, в которой был запрос о розыске из Иоганнесбурга, но прикрыла рукой обратный адрес. Памятуя о том, что Лёва-мой муж, работая на секретной работе, был категорически против, чтобы я имела какую-либо связь со своими родственниками – я ответила, что у меня нет родственников за границей, это ошибка.
Когда в 1991г я приехала в гости, к дяде Вилли, он показал мне письмо- ответ на запрос Натана из КГБ. Там было написано, что «ваши родственники от вас отказались». Дядя Вилли и дядя Натан поняли, почему я так ответила, и не обиделись. Но я считаю, что это был грех. Меня разыскивали близкие люди в 1966 и в 1970гг. Именно тогда (в 1970!), когда мне было ясно, что в Ленинграде, в России я не востребована, что я, как хирург, как научный работник погибаю.
Дети уже выросли. Муж занят только своей работой и своими друзьями и подругами. Сексуальной жизни нет. Он однажды, при Ире, сказал, что он доктор наук и хлопочет о звании профессора, а наличие у меня родственников заграницей может ему помешать. Поэтому надо расходиться. Мне надо было разойтись и уехать к дяде в Израиль. Но во мне, видимо, возобладало привычное чувство страха перед переменами в 50 лет. Я поплыла по течению. Со стороны казалось, что у нас дружная семья. Я была «Витуля» , а мой муж- «Лёвушка».
В 1972 году Юра женился на Лиде Трифоновой. С Лидой он учился на одном курсе, в разных группах. О том, что он собирается жениться, он сообщил мне внезапно, по телефону, хотя я часто бывала у бабушки. Тон его был не терпящим возражения. Свадьба была в ресторане «Волна», на Невском проспекте (по-моему-«Нева»ю.с.). После свадьбы Лида и Юра поселились у бабушки, в 2х-комнатной квартире 28м.кв, из смежных комнат, на ул.Губина. Вскоре, получив назначение после окончания института, Юра с Лидой уехали на работу в г. Сокол, Вологодской области.
Ира поступила на работу инженером в институт, в котором работал Лёва.
В 1971г мы с Лёвой отдыхали в Сочи и встречались с его сестрой Раей и его мужем- Бедновым.
В 1972г, 31Мая, у Иры родилась девочка –Оля. В Июле 1972 её регистрировали во Дворце Малютки. Ира с Володей и Олей переехали жить к нам, т.к. жить в коммунальной квартире без удобств с маленьким ребёнком было тяжело. Володя, муж Иры оформил и получил кооперативную квартиру, в которую они переехали через год.
В 1972г вышла моя монография «Острый Панкреатит» в издательстве «Медицина».(выше есть сноска в Интернете).
Лёва оформил в Москве кооперативную квартиру для Инны с Толей.
Моя жизнь вошла в обычное, однообразное русло. Казалось, я освободилась от груза научной работы. Однако, это не было грузом, а было увлечением, любовью, отвлекающим от повседневной серости самоутверждением. Дети выросли. Все уже работали. Я продолжала работать в травм. пункте, а летом- на дачном участке.