гл. 22. Секс символ полка, Жора Жамгоцян
Моя нынешняя "хижина" мало чем отличается от прежней, где я проходил срочную службу. Общежитие, та же казарма. У нас при входе на этаж даже тумбочка была с дневальным солдатом при ней. И при необходимости он точно также, как и в казарме он мог во все горло заорать: "ПОДЪЕМ!"
В прежней комнате-кубрике было десять койко-мест, а сейчас четыре. Кровать чуть пошире. Матрас, одеяло и постель все те же, что и у солдат. Да и мы не особо привередливые. Нас еще не мучают ни печень, ни сердца. Желудки спокойно гвозди переваривают, и головы от перепадов атмосферного давления еще не болят. Государство давно это предусмотрело, поэтому и условия спартанские. Ну, еще есть пару больших шкафов из толстой фанеры, где висят и лежат наши скудные пожитки.
Имеется холл, небольшой. С замызганными диванчиками, и даже работающим телевизором "Рекорд". Иногда я его смотрю. Периодически мне компанию составляет лейтенант Жора Жамгацян. Армянин Одесского разлива.
Жора - это отдельная история в нашем полку. Детина под центнер весом. Смуглый. Черной, жесткой растительностью не покрыты на лице только пятно размером с пятак на лбу, веки и нос. На теле голые только ступни ног и ладони кистей рук. Кличка у него длинная. "До пояса очевидное, ниже пояса невероятное". Бриться ему , чтобы соответствовать уставным требованиям, приходится минимум дважды в день. При этом все, кто помнит лезвия "Нева" знают, что это такое. Особенно, если на лице не мягкие волосики, а жесткая щетина вепря. Когда бреется, слезы самовольно катятся у него по щекам. Потому что при все при том, у него душа ребенка.
Когда смотрим телевизор, он от нечего делать и избытка силы, заламывает мне руку, палец. Иногда даже больно. Я в свою очередь его тоже периодически задираю. Ласково называю гориллой, абрамгутангом. Он долго и снисходительно улыбается, а потом хватает меня, как колхозного петуха, и начинает завязывать в бараний рог. При этом у нас как -то сразу сложились приятельские отношения. Он ко мне относится покровительственно. А я к нему с ненавязчивым уважением.
Иногда он посвящает меня в свои романтические приключения. Я и от других слышал, что женщины к нему на ночлег записываются в очередь. Как советские, так и иностранки. Как холостые, так и замужние. Благодаря его выдающимся по размеру органам, сексуальным способностям и возможностям.
- Влад, -доверительно мурлычет он мне,-сегодня я имел семьдесят шестую женщину по счету. Здесь, в Германии.
-А ты что ведешь запись? - спрашиваю его я.
-Ну да, так , ради спортивного интереса, -с расслабленной ленцой хвастается он.
-А почему ты не имеешь какую - то одну, постоянную? -интересуюсь я, не демонстрируя особого интереса.
-Так с одной и той же неинтересно...
-А где ты с ними спишь?
-Да здесь, в своей комнате.
-А когда и как ты их проводишь?
-Ночью привожу, утром рано вывожу...
-И немок? - полушепотом спрашиваю я.
-Да. - также шепотом отвечает он.
-Не боишься?
-А че мне бояться. Я холостяк. Ну, выгонят раньше времени в Союз, ну и хрен с ними. Главное, чтобы из армии не поперли. Но за это вряд ли...
Так я от него, а позже и от других узнал, что многие нарушают запреты насчет отношений с немцами вообще, и с немками в частности. Некоторых (кого поймают), действительно, увольняли из армии, и за двадцать четыре часа отправляли в Советский Союз.
При этом Жора авторитетом, как артиллерист, среди своих офицеров не пользуется. Потому, как слабоват он в математических науках. Во время стрельб и занятий выполняет элементарные команды: "Стой там, иди сюда! Принеси-поставь". А командуют им его ровесники, и даже уже те, что моложе. Занимает самую низкую должность в батарее. Перспектив служебного роста не предвидится. Ему, конечно, обидно, но старается изо всех сил вида не подавать. Надеется, что при замене в Союз, в новом коллективе, у него сложатся более удачные отношения с командованием. И он там сможет еще выбиться наверх.