© ТАТЬЯНА АЛЕКСЕЕВНА ЩЕРБАКОВА
Авторское право на этот уникальный, эксклюзивный текст зарегистрировано данной публикацией. Заимствование в любой форме не допускается по закону об авторском праве.
СТАРОВЕРЫ УЛЬЯНОВЫ. ЗАГОВОР КУПЦОВ
Историческое расследование происхождения социализма в России.
1
Если посмотреть на европейскую историю, включая в нее и Россию, с точки зрения христианства в истоках стремительного развития, положим, Англии, и отставания России, начиная с недавнего, семнадцатого, века, то во главу угла надо бы поставить …овцу – этого поистине библейского «агнца», решившего такие разные судьбы двух стран. Но сначала надо напомнить, что европейские и славянские народы России сильно разминулись в пути, когда заселяли свои просторы. Почему готы, двигаясь за ледником в поисках пропитания со стороны Египта свернули налево – в теплые края, а будущие росы - направо, в холодные, одному Богу известно. Однако уж коли так получилось, славяне смиренно его благодарили, считая свой путь избранным Богом для какой-то особой цели, но, тем не менее, грешили, убивая в большом количестве священное животное – овцу, которая отдавала свою шкуру им для спасения от холода. Стужа, лишения и повальные убийства и без того немногочисленных «агнцев» отягощали их характер суровостью, бесшабашностью и непреклонностью. Что помогало им в бою, но оставляло дикими язычниками в быту.
Англичане, соответствуя теплому климату, овцу жалели. Они разводили ее все в большем и в большем количестве на сочных лугах, которые цвели у них девять месяцев в году. Они стригли овцу, получали много шерсти и отдавали ее крестьянам, отняв у них землю для пастьбы. Крестьяне стали фабрикантами, пряли много сукна, которое английские купцы отвозили в холодную Россию в обмен на хлеб. Сукна становилось все больше и больше, а продавать его было все труднее и труднее, потому что в России у крестьян хлеба было мало, а денег и того меньше. У них была земля, но работать они на ней не могли так, как хотели бы, потому что были рабами у помещиков, у которых не было столько овец, сколько у англичан и они могли добывать только зерно в полях из рук своих рабов – крестьян.
И вот тогда англичане придумали оставлять сукно в России кое-где за так, но с последующей оплатой под проценты. А проценты, да еще состриженные с «агнца» - это смертный грех по заветам Христа. И тогда они наняли евреев для сбора этих процентов, как бы открестившись, таким образом, от греха. И снова богатели и богатели. Но российские купцы попросили русского царя Алексея Михайловича английских купцов-обманщиков прогнать, потому что своими проделками с процентами и евреями те дурили северный благочестивый народ, вводя его в тяжкий грех ростовщичества. Иноземных купцов из российских городов прогнали, а потом двести пятьдесят лет строго исполняли Заветы Христовы и думали, как и у себя на Севере разбогатеть, подобно англичанам, но так, чтобы не оскоромиться. И вот в 1917 году пришел человек, который знал, как это сделать.
Но прежде, как и полагается, пришел его отец. Звали его Илья Николаевич Ульянов. Он родился, как говорят, но доподлинно это и сегодня неизвестно, в 1831 году от астраханского мещанина Николая Васильевича Ульянина и законной жены его Анны Алексеевны, дочери астраханского мещанина Алексея Лукьяновича Смирнова. Это было время усмирения польского восстания в Российской империи, во время правления Николая Первого, и объявленной им войны против староверов – людей, отошедших от официальной православной русской церкви в силу своего поклонения Христу – царю бедных - и ограничивавших себя во всем ради спасения, а не Христу – царю богатых и пресыщенных и тем уже грешных.
Старообрядчество в России и в то время не было единой организацией, разделившись на два направления – признающих священников поповцев и не признающих их беспоповцев, которые к тому же разбились на множество сект. Беспоповцы держались сплоченнее, но у них не было своих епископов и некому было рукополагать священников. И при Александре Первом старообрядцы терпели разные притеснения и ограничения – им не дозволялось получать ордена, занимать выборные должности даже в тех местах, где жили в основном старообрядцы – в той же Астрахани или в Симбирске. Но Николай Первый после декабрьских событий в 1825 году еще ухудшил положение раскольников, издав указ, запрещающий им принимать беглых священников. В Заволжье начался разгром старообрядческих монастырей, где «исправляли» беглых священников из новой веры в старую. Но на помощь поповцам пришла Европа. В старообрядчество перешел босно-сараевский митрополит Амвросий, ставший митрополитом белокриницким в селе Белая Криница на Буковине в Австрии. «Австрийское согласие» стало второй Православной Церковью в России. И у нее были собственные митрополиты, епископы, священники. В 1846 году, когда Илье Ульянову исполнилось пятнадцать лет, число последователей Белокриницкой церкви только в Москве и Московской губернии составляло 120 тысяч человек.
Но, проиграв в этой войне раскольникам, российский император на самом деле проиграл Европе. И было бы удивительно, если бы она не помогла староверам в России – ведь именно в это время Англия начала осуществлять план внедрения своего капитала в российскую экономику, разоряя национальные предприятия. Рухнула даже «Нарвская мануфактурная компания» графа, министра иностранных дел Нессельроде, шефа жандармов Бенкендорфа и придворного банкира Штиглица. На смену дворянским и чиновничьим компаниям пришли неграмотные мужики из староверов. Англичане укомплектовали их примитивные домашние мануфактуры самым современным оборудованием, английскими техниками и управляющими. Уже приехал в Россию молодой агент манчестерской фирмы «Ди Джерси и Ко» Людовик Кноп. Он разорял предприятия русских дворян и крупных чиновников и создавал сверхблагоприятные условия дл старообрядческой общины. Его фаворитом стал второстепенный русский купец-старообрядец Савва Васильевич Морозов. В 1846 году Кноп оборудовал ему первоклассный прядильный завод. К этому времени манчестерец уже имел долю в 122 российских фабриках. Сделав свое дело, в 1847 году «Ди Джерси» прекратила свое существование под видом банкротства.
2
Фамилия Морозовых появилась спустя почти двести лет после ее забвения в высших кругах власти снова в российском деловом мире и в политике с помощью англичан не случайно. Бояре Морозовы еще в середине семнадцатого века считали себя законными претендентами на российский престол. Борис Морозов, муж сестры царицы при Алексее Михайловиче, Анны Милославской, после смерти первого царя из династии Романовых Михаила фактически правил страной с 1645 по 1648 год при юном Алексее, которому тогда едва исполнилось 16 лет. Позволяя племяннику вести праздный образ жизни в увеселениях и на охоте, Борис Морозов в 1646 году едва не лишил его престола – в Росси поднялся соляной бунт. Морозов снизил налоги, но установил высокую пошлину на продаваемую соль, полагая получить от этого большую прибыль казне. Но финансовый реформатор ошибся: спрос на соль упал, потому что бедные массы народа решили урезать свои потребности в ней, чем вносить высокую пошлину. Купцы-то наживались, а казна стремительно пустела. Среди тех, кто от «соленой» реформы получил хорошие доходы, были армянские купцы Алабовы из Астрахани, имевшие разрешение на постоянное проживание и торговлю в России еще в 1619 году от покойного царя Михаила Федоровича. Они богатели неизменно, имея собственные соляные копи и судна, которые плавали из Астрахани в Персию с русскими и восточными товарами.
Алабовы понимали, что если морозовскую реформу не остановить, купеческое дело пойдет ко дну, коли народ совсем перестанет покупать соль в их лавках. Но Морозов решил дело еще хуже. Он отказался от злополучной пошлины и решил вернуть отмененные налоги сразу за 1646-1648 годы. Поборы обрушились на народ, и он восстал. Самое опасное выступление разразилось в самой Москве летом в 1648 году, когда Алексей Михайлович участвовал в крестном ходе. Когда он возвращался в Кремль, к царской карете хлынула толпа, чтобы передать царю лично жалобу на притеснения. Охрана и придворные, среди которых был и Морозов, принялись разгонять народ. Но через некоторое время толпа уже ворвалась в самый Кремль. Борис Морозов сунул царю в руки икону и послал на крыльцо молить о пощаде. Сам же поспешил спрятаться, ибо слышал с улицы угрозы к себе. Алексей Михайлович вышел к людям с иконой в руке, смиренный и просящий толпу об успокоении. Но народ требовал к расправе боярина Морозова. Двор его уже разнесли с такой ненавистью, что даже богатства, предметы из золота и серебра, в драгоценных камнях, разбросали в грязь, крича, что это и есть народная кровь, выпитая злодеем Морозовым.
Двое участников соляной реформы дьяк Чистой и начальник Пушкарского указа Траханиотов были разорваны толпой. А Морозову удалось спастись, и Алексей Михайлович обещал выслать его из Москвы.
Трон под ним шатался: в жалобах требовали наказать не только злодеев-бояр, но говорили о непорядках в управлении страной, о несоблюдении законов, о безмерных злоупотреблениях должностных лиц. Народ грозил всеобщим восстанием и заявлял, что если царь не может управлять страной, то ее жители сами выберут себе власть. И во многих местах это уже было доказано, когда в вотчинах изгоняли неугодных правителей уездов, взяточников, лихоимцев и неправедных судей. В Пскове даже создали «всегородскую избу» и управляли сами под предводительством ремесленника Гаврилы Демидова.
Но как странны бывают повороты истории: в это же самое время прославился новгородский митрополит Никон, который отлучил восставших от церкви. Уже через два года он стал патриархом московским и всея Руси, «собинным другом» царя, который к тому же поделил с ним российский престол.
В 1648 году, в разгар соляного бунта, в Москве собрали Земский собор, который всегда усмирял народ, надеявшийся на более справедливые решения «на миру». Сословия на нем передрались, отстаивая каждое свои интересы. А, устранив от него крестьян, получили общий интерес именно от них – окончательное законное установление крепостного права царя, дворянства, купечества, мещанства и церкви над мужицким сословием. Закрепив официально рабство новым Соборным уложением, в Кремле начали подсчитывать прибавившееся количество тягловых дворов. Их теперь, после ревизии, оказалось на 10 000 больше прежнего. И все они ушли в казну, но, странным образом, именно тогда же состояние Бориса Морозова, который снова был у дел рядом с царем, увеличилось именно на 10 000 крестьянских дворов.
Укрепив помещичьи дворы, Алексей Михайлович укрепил армию, которая теперь стабильнее, чем прежде могла наполняться людьми и продовольствием. России предстояла война с Польшей за отобранные ею во время Смуты Смоленск и Украину.
3
Семья Романовых правила со времен Смуты. Первые дни после смерти тирана, как говорили римляне, бывают счастливейшими для народов. «Ибо конец страдания есть живейшее из человеческих удовольствий»,- добавил к этому Карамзин. Но царствование жестокое часто готовит царствование слабое. Так случилось после смерти Ивана Грозного, который оставил после себя слабого наследника Федора Иоанновича и Верховную думу из пяти вельмож – князей Мстиславского, Юрьева, Шуйского, Бельского и Годунова. Приняв власть, она в первую же ночь выслала из столицы многих известных приближенных Ивана Грозного, а иных заключила в темницы. Высланы были и Нагие с малолетним царевичем и наследником престола Дмитрием в Углич. Считалось, что это предотвратит смуту в начале нового царствования, поскольку у народа не будет соблазна кричать на трон восьмилетнего сына царя Ивана.
Но, освободившись от присутствия Нагих в Москве, новая пентархия погрязла в интригах друг против друга. За Нагими далеко от столицы отправился в опалу князь Бельский. Потом наступила очередь Романовых, главой семьи которых был князь Никита Романович Юрьев. Но поначалу был убит в Угличе царевич Дмитрий. Оплакав брата, скончался Федор Иоаннович, и на престол взошел Борис Годунов. Хотя ходили упорные слухи, что перед кончиной царь назвал своим преемником двоюродного брата, сына Никиты Романовича Юрьева, брата первой жены Ивана Грозного Анастасии, - ее племянника Федора Никитича Романова.
Борис опасался Романовых как конкурентов на престол его сыну Федору. Как пишет летописец, не только Романовым, но и всем их ближним надлежало погибнуть. В ночь на 26 октября 1600 года по приказу Бориса был разгромлен двор Романовых в Москве на Варварке. Арестовали и всех из их рода – Черкасовых, Шестуновых, Репниных, Карповых, Сицких. В застенках их «пытали ужасно, мучили, терзали и слуг безжалостно и бесполезно».
Семья Федора Никитича и холопы обвинены в попытке колдовством извести царя и осуждены на ссылку. Старшего брата Федора под именем Филарета сослали в Антоньев Сийский монастырь, Александр был сослан в Усолье-Луду, где был удавлен своим приставом. Иван Никитич сослан в Пелым, Василий Никитич – в Яранск, а самый младший – Михаил - в Ныроб, где вскоре скончался от голода. Сосланы были и другие родственники Романовых - князья Черкасский, Шестунов, Сицкий.
А через год в России разразился страшный голод из-за недорода, который продолжался три года подряд. Не только гумна в селах, но и рынки в столице опустели, цены на хлеб взлетели. Борис велел отворить царские житницы, убедил духовенство и вельмож продавать свои хлебные запасы по низким ценам, отворил и казну и раздавал деньги бедным и голодным. В Москву хлынул поток беженцев со всех концов страны за царскою милостыней. Несмотря ни на что, голод усиливался. «Люди сделались хуже зверей, оставляли семейства и жен, чтобы не делиться с ними куском хлеба. За ломоть его грабили и убивали». И в это время спекулянты копили хлеб, чтобы продать его еще дороже. Дворяне в это время начали распускать челядь, выгоняли крепостных из дому без всяких документов, чтобы потом еще и обвинить их в бегстве и разорить тех своих соседей, которые дали им кров и пищу.
В 1603 году в России началась гражданская война. В первом ее периоде – в 1603-1604 годах - взбунтовалась армия – холопы под предводительством Хлопка Косолапы на юго-западе страны. За нею на Москву из Путивля в 1606 году пошел со своим войском Болотников.
Но еще в 1603 году по России из Путивля пошел слух, что царевич Дмитрий жив и скоро объявится на Руси. Этот слух распространял отсюда князь Григорий Петрович Шаховской, который с 1596 года был воеводой в Туле, Белгороде, Рыльске. В это время в Епифани под Тулой год служил опальный Федор Романов – перед арестом и ссылкой в монастырь. Видимо, с этих пор пути их сошлись навсегда. Именно в Путивль, пока постриженный в монахи Романов под именем Филарет находился в Антоньево-Сийской пустоши и, как доносил в 1602 году пристав при нем Борис Воейков, что старец Филарет сетует на свою участь и с горечью вспоминает потерянную семью: «Милые деи мои детки, маленкие две осталися…а жена моя бедная, наудачу уже жива ли? Лихо де на меня жена и дети, как де их помянешь, ино де что рогатиной в сердце толкнет… дай Господи слышать, чтобы де их Бог ранее прибрал, и яз бы де тому обрадовался… я бы де стал промышляти одною своею душою», в Польшу сбежал Григорий Отрепьев.
Юрий Богданович Отрепьев, в монашестве Григорий Галицкий дворянин, служил у Михаила Романова, а после опалы на семью постригся в монахи.
Говорили, бедный сын боярский, в юности лишась отца Богдана-Якова, стрелецкого сотника, зарезанного в Москве пьяным литвином, знал грамоте, научившись у своих хозяев – Романова и Черкасского, и оказывал много ума. Как сослали Романовых в монастыри, прибежал он к деду своему Замятину-Отрепьеву, который уже давно монашествовал в обители Чудовской. Принял постриг от вятского игумена Трифона и был назван Григорием. Скитался, но пришел обратно в дедову келью в Чудов монастырь в Кремле. Там его увидел патриарх Иов, узнал, посвятил в диаконы и взял к себе для книжного дела. Ибо Григорий умел не только хорошо списывать, но даже и сочинять каноны святым лучше многих старых книжников. С Иовом он часто ездил и во дворец, где изъявлял необыкновенное любопытство, жадно слушал людей разумных, особенно когда в искренних тайных беседах произносилось имя Димитрия царевича.
Собрав войско, Лжедмитрий двинулся из Польши на Москву. По пути освободил Филарета и дал ему сан митрополита Ростовского. В это время тайно имел связь с ним и Василий Шуйский, у которого были свои расчеты занять трон, и счеты к Годунову, который не разрешал Шуйскому и Мстиславскому жениться, чтобы они не могли оставить после себя потомство, которое могло бы конкурировать с его сыном на российском троне. В 1605 году его сын Федор действительно стал царем на три месяца после смерти Бориса. И Филарет, и Шуйский признали Лжедмитрия, чтобы согнать Федора Годунова с престола. Им удалось это сделать. Лжедмитрий вошел в Москву, Федора убили, и Григория Отрепьева - Лжедмитрия и Марину Мнишек обвенчали и посадили на царство. Они правили год. А потом Шуйский поднял восстание в Москве, Лжедмитрия убили, и сам он сел на престол. Вот тут и пошел на Москву войной Болотников.
Откуда же взялся этот предводитель крестьянского восстания? Он был холопом (военнослужащим, как сказали бы сейчас) князя Андрея Андреевича Телятевского. Попал в плен к татарам, те продали его на турецкие галеры, а там его выкупил немецкий купец и отправил в Венецию. Оттуда Болотников попал в Польшу и в Кракове встретился со «счастливо спасшимся» Лжедмитрием, от которого получил письмо в Путивль к князю Шаховскому. На самом деле, это был дворянин Молчанов, друг Шаховского, который походил внешне на убитого Григория Отрепьева и до поры представлялся им. Но потом он бросил эту роль и ее взял неизвестный из белорусского села Пропойска. Имя его в истории так и не установлено. Он в ней остался под именем Лжедмитрия II. Вот ему и присягнул, даже не видя его, Иван Исаевич Болотников и начал свою войну под его знаменами, собрав огромную крестьянскую армию.
В его стане теперь был и князь Шаховской. Он находился с ним до самого конца, когда осажденный войсками Василия Шуйского Тульский кремль был затоплен запрудою на реке Упе, и осадники сдались. Князь Телятевский тоже был там, и князь Трубецкой. И их взяли в плен, но Шуйский велел выколоть глаза только Болотникову, которого затем утопили в Каргополе. А Шаховского, Телятевского и Трубецкого не только отпустил, но еще пожаловал им вотчины, поскольку надеялся на их службу в его правительстве.
Но эта победа над армией Болотникова не спасла трон для Василия Шуйского. Под Москвой стоял и грозил ей «тушинский вор». У него в лагере оказался Филарет в 1607 году и принял от него патриарший сан. Он и отпевал убитого Лжедмитрия II в Калуге, а затем отправился в Москву, чтобы участвовать в свержении Василия Шуйского с российского престола. Бояре объявили, что Шуйский царь слабый и неспособный, и постригли его и его молодою жену, с которой он недавно обвенчался, и она успела родить ему двух царевен, которые тут же и умерли, в монахи. На Москве стала править семибоярщина, которую поддерживал Филарет. Он поддержал и мысль о том, чтобы избрать на русский престол сына польского короля Сигизмунда III Владислава. С этим и отправился с посольской должностью в Польшу, чтобы обговорить условия. Переговоры состоялись под Смоленском, где Сигизмунд вдруг предложил Филарету самому сесть на престол, но с условием, что Россия примет католичество. Филарет отказался и был пленен.
Но проживал он, находясь в польском плену, у воеводы Сапеги, с которым был вместе в тушинском лагере. Наверное, поэтому мог свободно переписываться с Шаховским и князем Федором Ивановичем Шереметевым. Причем использовал им же придуманный первый в России дипломатический шифр. Надо сказать, что Федор Никитич Романов был хорошо образован и еще при Иване Грозном служил послом. Дипломатический талант и огромный тактический ум помогли ему сплетать невероятные интриги в течение одиннадцати лет всего Смутного времени, автором которого, по всей видимости, он и был. Но не один, а при помощи Русской православной церкви. Которая с самого начала, с его насильственного пострижения в монахи, активно помогала ему на пути к престолу. И понятно, почему Филарет не принял русский трон из рук Польского короля-католика. Он вполне резонно надеялся, что на трон его приведет русская православная церковь, которая сыграла решающую пропагандистскую и организационную роль в этом деле. Не случайно же уже через три года пребывания в Антоньево-Сийском монастыре недавно горько оплакивавший свою участь Филарет вдруг разительно меняется: Воейков доносит, что живет старец Филарет не по монастырскому чину, всегда смеется неведомо чему, и говорит про мирское житье, про птицы ловчие и про собаки, как он в мире жил. «И говорит де старцам Филарет старец: «Увидят они каков он впредь будет».
Пока Романов был в плену, в России начался третий этап гражданской войны. Теперь необходимо было свергнуть польских интервентов, которые захватили страну и сидели в московском кремле хозяевами. Но казна была пуста, и воевать было не на что. Говоря современным языком, у России больше не было своего бюджета. Вот тогда и появились на исторической сцене Кузьма Минин и князь Дмитрий Пожарский. После грамот патриарха Гермогена, который призывал русский народ объединяться против польских интервентов, казну собирали в Нижнем Новгороде, старостой которого – «мэром», проще говоря – по рекомендации церкви был избран Кузьма Минин. Деньги для ополчения собирали и добровольно и по принуждению, заставляя раскошеливаться самых богатых вельмож силой. Когда казну наполнили, ополчение был призван возглавить Дмитрий Пожарский из рода князей Стародубских. В Нижнем Новгороде таким образом сформировалось временное правительство, политическое обеспечение в котором осуществляла русская православная церковь в лице двух патриархов – Ярославского и Казанского. И тут не давалось править в одни руки, чтобы не было прецедента кому-то из избранных претендовать на полную власть.
Самым решающим фактором в победе второго ополчения над поляками стало полученное из Польши, видимо, по Филаретовской «дипломатической» почте, известие о том, что к голодающим интервентам в Москве с продовольственными обозами движется армия Ходкевича. Ее-то и надо было остановить и отсечь от столицы. Но тут Пожарский не поладил с «политотделом» - митрополитами Ярославским и Казанским и «штабом» его временного правительства в Троице-Сергиевском монастыре, которые требовали его замирения с казаками, стоявшими под Москвой в армии Трубецкого и атамана Заруцкого, совершившего на него покушение, и стал затягивать наступление. Долго его пришлось уговаривать, и он все-таки успел разбить армию Ходкевича и умирающие от голода оккупанты в Кремле сдались. Но Пожарскому аукнулось непослушание - после воцарения Романовых на престоле он не получил больших наград и должностей и покинул столицу.
Не подчиняясь Троице- Сергиевскому монастырю, он поступал опрометчиво: ведь там уже знали, какая роль предназначается непокорным казакам-разбойникам. На втором Земском соборе именно казаки проявили настойчивость, заявив, что порубят всех бояр в столице, если на трон не сядет сын Федора Никитича Романова – Филарета- Михаил. В Ипатьевский монастырь, где его прятала мать, инокиня Марфа, за ним поехал князь Григорий Петрович Шаховской.
Через восемь лет Филарет вернулся из польского плена и стал править с сыном на русском престоле. Но как юному Михаилу удалось собрать и укрепить государство в отсутствие батюшки? Ведь наступил третий период гражданской войны, который продолжался до 1615 года. А с помощью регулярной армии из иностранных наемников, первый опыт которой осуществил еще Василий Шуйский в войне с Болотниковым. А также - призвав иностранных мастеров во все главные отрасли народного хозяйства.
Романовы путем кровавой борьбы за престол получили его на триста лет. А русские крестьяне – продолжение рабства на двести пятьдесят лет.
4
Связанная с Романовыми кровавыми узами Смуты, Православная церковь вновь должна была оказать им поддержку. Вряд ли теперь можно точно определить, кто подсказал Алексею Михайловичу идею об обновлении церкви. Может быть, боярин Морозов, получивший ее от англичан, как, наверняка, и «мудрые» советы по соляной и медной денежным реформам, окончившихся крахом. Раскол имел богатый опыт в Европе с того времени, когда отколовшаяся от православия римская церковь начала распадаться на различные учения. В 16 веке Кальвин в Женеве создал свою церковь. Отсюда кальвинизм проник во Францию, Англию, во все европейские страны. Под знаменем кальвинизма именно в это время прошли революции в Нидерландах и в Англии, убившей своего короля Карла Первого из династии Стюартов. Главный признак кальвинистов-протестантов – мирской аскетизм.
Но русское церковное обновление планировало идти по другому пути, лишь введя новые знаки отличия от католических обрядов. Исполнителем был избран патриарх Московский и Всея Руси Никон. Ему были даны широчайшие полномочия на изменения в церковных обрядах по греческим образцам, которые бы внесли очевидные отличия между католиками и православными. Главное - византийское троеперстие, которое не только меняло наложение креста на чело и грудь истинно православных людей, но и изменяло для них сам лик Божий на иконах, которые предстояло перерисовать. Отнять эту святыню у русских христиан, на которую они привыкли молиться полторы тысячи лет, было нелегко. Никон применил зверский способ, повелев сжигать старые иконы. Крестящиеся двуперстием стали сжигать себя.
Собравшись присоединить к России ее исконные земли на восточной Украине, Алексей Михайлович был вынужден принять нововведения в церковных обрядах, чтобы вместе с населением окатоличенной местности в Россию не проникла чужая захватническая вера, которая принесла столько страданий русским в годы оккупации ее польскими интервентами в годы Смуты. Сейчас на Украине под польским гнетом страдали русские люди и просили о помощи русского царя. Запорожские казаки, руководимые гетманом Богданом Хмельницким, начали войну против Речи Посполитой и даже захватили Киев, но не смогли устоять перед армией противника. Польскому королю Стефану Батории помогал крымский хан. Россия откликнулась на призыв запорожцев и разрешила свободный ввоз туда хлеба, соли, оружия и пороха. Ближе всех была Астрахань и соляные копи армянских купцов Алабовых, которые снова богатели на государственных поставках продовольствия, теперь уже - на Украину.
Готовясь к войне с Польшей, Алексей Михайлович провел церковную реформу. Теперь Россия могла принимать к себе окатоличенные земли, имея основной резерв для приведения населения в однородное политическое состояние – новые церковные обряды, которые навсегда отделили их от католических. И хотя царь сделал очень тонкий дипломатический ход, устранившись, отдав церковную реформу в руки одному Никону, да еще объявив совместное с ним правление, что как бы снимало с него самого ответственность за нанесенный верующим тяжелый моральный урон, Россия получила такой страшный удар, от последствий которого не избавилась уже никогда и последствия которого оказались тяжелейшими и для нее и для всего мира. Она получила настоящую народную оппозицию - Раскол, который теперь исповедовал религиозные идеи сродни кальвинистским. Из чего можно понять, что Европа не дремала, а принимала деятельное участие в настроении растерявшихся верующих в России. Дождавшись лучшего политического момента – грядущей войны с Польшей - она создала в этой холодной стране оппозицию государственной власти, оппозицию, которая разрослась очень быстро и работала в интересах Европы. Теперь ей не нужно было думать, как торговать внутри страны без пошлин и без опасения быть изгнанной с внутреннего российского рынка – российский раскол прикрывал ее деятельность под видом отечественной коммерческой деятельности.
Естественно, у Раскола появился проповедник – старец Аввакум, обличающий обновленную церковь. А у него - весьма влиятельные сторонники. Одной из них стала боярыня Морозова, жена брата Бориса Морозова Глеба Ивановича. А ведь Алексей Михайлович поддерживал возле себя именно группировку Морозовых в соперничавшей с ними группировке Черкасовых, Романовых, Шереметевых. Даже тогда, когда брат его жены боярин Милославский провел финансовую реформу в России, вызвавшую медный бунт. Для того, чтобы поддержать военные расходы в войне с Польшей, Милославский предложил выпустить в обращение медную монету, которая бы ходила наравне с серебряной. Поначалу медные деньги народу понравились, но их выпустили столько, что стоимость монет упала, а правительство продолжало собирать налоги и таможенные пошлины только серебряными деньгами. В махинациях с медными деньгами был замешан и купец Шорин. Когда за серебряный рубль стали давать по 12-15 медных и цены резко поползли вверх, в Москве вспыхнул бунт. В городе появились листовки, в которых Милославского и Шохина объявили изменниками, находящимися в сношениях с поляками.
К этому времени Расколу уже исполнилось десять лет. Теперь многие купцы, не принявшие новую веру, вдруг начали быстро богатеть. Происхождение их богатства было, как и до сих пор говорят, таинственным, а на самом деле - иностранным: англичане делегировали им свои финансовые сделки, которые ранее осуществляли для них одни евреи. Раскольники будто бы и не заметили, как стали на сторону тех, кто нарушал заветы Христа, и в жаркой схватке с Никоном выплеснули с водой ребенка. Можно сказать, что именно с этого времени, с оформившегося в стойкую систему политического противостояния с официальной Церковью Раскола, и началось падение только начавшей править династии Романовых. Именно Раскол стал прибежищем для всех инакомыслящих и противоборствующих правящему престолу и той почвой, которую не уставали унаваживать своими деньгами страны Запада. И помогла им в этом религия христиан, которая считала грехом, приравненным к смертному – краже – ростовщичество. Христианская церковь называет ростовщиков богачами, наживающимися на чужом несчастье. Проповедники Иван Злотоуст и Василий Великий обличали в своих проповедях ростовщичество. Библейские и канонические запреты на него действуют и сегодня, говорят о нравственной недопустимости в межличностных отношениях отдавать деньги под проценты – ведь вслед за этим идут убийство и тюрьма. В книге Исход говорится: «Если дашь деньги взаймы бедному из народа Моего, то не притесняй его и не налагай на него роста». В книге Левит: «Если брат твой обеднеет и придет в упадок у тебя, то поддержи его, пришеелец ли он или поселенец, чтоб он жил с тобою. Не бери от него роста и прибыли и бойся Бога твоего, чтоб жил брат с тобою. Серебра твоего не отдавай ему в рост и хлеба твоего не отдавай ему для получения прибыли».
Пророк Иезекиль полагает в числе самых важных беззаконий брать лихву и избыток. Пророк Давид описывает город, изобиловавший множеством беззаконий : «не оскуде от стогн его лихва и лесть». В Евангелии: «Но вы любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего, и будет вам награда великая, и будете сынами Всевышнего, ибо Он благ и к неблагодарным и злым. Итак, будьте милосердны, как и Отец ваш милосерд». Святитель Григорий Нисский пишет: «И по Божественному Писанию, к числу возбранных дел принадлежит лихва и рост, и приобщении к своему стяжанию чужого, через некое преобладание, хотя бы то было под видом договора». Иоанн Злотоуст: «Под видом человеколюбия ростовщик роет яму глубже, помогая, теснит нищего, подавая руку, толкает его, по видимому вводит в пристань, а в то же время подвергает крушению, как бы направляя на скалы, утесы и подводные камни». Святитель Василий Великий: «Пей воды от своих сосудов». «Не ходи к чужим источникам, но из собственных своих каплей собирай для утешения в жизни. Ты без земли сеешь, не сеяв, жнешь», - это обращение уже к тем, кто берет кредиты под проценты. И это тоже – грех ростовщичества как средства приобретения предметов роскоши и удовлетворения женских прихотей, когда заемщик начинает жить не по средствам.
Папство уничтожило династию Медичи за то, что те слишком увлеклись банковской деятельностью наряду с евреями.
Но в книге Второзакония: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост, иноземцу отдавай в рост, чтобы Господь твой благословил тебя во всем, что делается твоими руками на земле, в которой ты идешь, чтобы овладеть ею». Евреям это дозволяет существование ростовщичества по отношению к иностранцам, не входящим в Израильское общество. Поэтому они еще в двенадцатом веке нанялись к монахам католического духовно-рыцарского ордена тамплиеров для сбора процентов с заемщиков в их крупнейших в Европе банках. В семнадцатом веке их нанимали англичане, которые по христианским законам не могли сами заниматься ростовщичеством. Эксплуатируя чужой грех корысти, они увлекли в это дело русских староверов, отдавая им деньги в рост для расширения купеческой деятельности.
Наверное, у англичан было особое отношение к себе именно в то время, когда в России объявились раскольники. К середине семнадцатого века в Англии произошел промышленный подъем за счет развития суконных мануфактур. Та самая овца, которая в России паслась на лугу всего три месяца в году и была главным «поставщиком» теплой одежды для жителей холодной страны, ее так и звали – шубной овцой, в Европе гуляла на травке девять месяцев в году и служила иным целям. Англия из овцы делала деньги, состригая их в виде шерсти и раздавая ее по крестьянским домам для пряжи и выделке сукна. Его хватало и для своих нужд и на продажу за границу. Но если в Англии тогда проживало пять миллионов человек, то в России – десять, и чтобы только обеспечить каждому жителю холодной страны одну шубу, ей надо было иметь, по крайней мере, пятьдесят миллионов овец. Такого количества животных в России негде было пасти и нечем было кормить. Поэтому в крестьянских семьях в лучшем случае было по одному тулупу на всех, и «работал» он долгие годы, переходя от поколения к поколению. В Англии же могли бы поклоняться агнцу, которого не приносили на заклание, а всего лишь стригли с него шерсть. Разумеется, англичане могли считать овцу подарком Божьим для них, а себя – избранным народом. И хотя это не помешало им убить своего короля Карла Первого Стюарта, чтобы совершить буржуазную революцию и поделить имущество убитого и церкви. При этом они исповедовали пуританство, бывшее противником пышных церковных обрядов и излишеств правящей власти. И конечно должны были соблюдать христианские заветы против ростовщичества даже за рубежами своей родины.
Видимо, раскольники разделили взгляды англичан на церковь, также исповедуя старую «чистую» веру ограничений, и доверились им в их совращающих действиях по втягиванию в ростовщическую деятельность. Но, может быть, русские раскольники оправдывали свой грех, глядя на погрязшую в роскоши официальную церковь Никона, который постоянно заказывал у армянских купцов немыслимо дорогие ткани для своих облачений и изысканные персидские яства и турецкие вина, строил себе роскошные палаты. Ведь он был сам царь на Руси! Излишества Никона и возглавляемой им церкви еще более отвергало от нее староверов и заставляло сближаться с иностранцами, евреями и противниками царской власти для укрепления сил, необходимых в борьбе за «чистую» веру.
Фамилия Морозовых вскоре стала знаменем раскольников. Произошло это накануне восстания под предводительством Степана Разина в 1670 году, когда русские купцы попросили Алексея Михайловича изгнать иностранных купцов с внутреннего российского рынка и оставить их торговлю только в портах. Запертые в Архангельске и в Астрахани англичане, в 1649 году вообще изгнанные с внешнего российского рынка и едва наладившие заново торговлю в России, нашли выход, подкупив донского атамана, уроженца станицы Зимовейской, дипломата, приводившего к присяге в российское подданство калмыков на их языке, и крестника губернатора Степана Разина. Англичанам был теперь нужен другой царь в России, и в стане Разина объявился лжецаревич Алексей. А Федосья Морозова в это же время распустила слух, что ее сын Иван - царский сын. Она вела активную переписку с Аввакумом, ссорилась с Алексеем Михайловичем, который, наконец, отошел от Милославских-Морозовых, женившись на Наталье Нарышкиной. Федосью арестовали и сослали сразу после казни Разина, как и Аввакума, в Калугу. В это же время при неизвестных обстоятельствах погиб ее сын Иван. Мужская линия Морозовых на нем прервалась. Но женская осталась и продолжалась в самых знаменитых российских фамилиях. Пока с помощью англичанина Кнопа снова не обрела себя как знамя русского Раскола в богатейшем купеческом семействе Саввы Морозова.
Степана Разина казнили, но его «столица» Астрахань так и осталась прибежищем российской вольницы, обителью раскольников.
5
В 2005 году в Санкт-Петербурге была издана уникальная книга уникального американского писателя Мануэля Саркисянца «Россия и мессианизм», в которой автор, рожденный в Росси, но воспитанный на Западе, один из немногих подробно описывает рождение российской оппозиции – староверчества. Он опирается на множество документов и показывает знание русской жизни куда более глубокие, нежели за последние сто лет кто-либо из русских демонстрировал миру. Поскольку первые публикации моей книги вызвали весьма негативную реакцию некоторых читателей и абсолютное непонимание проблемы, то я считаю необходимым прямо в моей работе привести полностью две главы из книги Мануэля Саркисянца.
САРКИСЯНЦ МАНУЭЛЬ
РОССИЯ И МЕССИАНИЗМ
К «русской идее» Н. А. Бердяева / Перевод с нем. — СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2005.
ISBN 5-288-03601-2
Глава 7
Старообрядчество и мистическое сектантство как формы выражения «русской идеи».
« Только в космическом воплощении ощущало русское православие реальность Христа, и благодаря ему оно содержало в себе теургическое напряжение - через ощущение зримого присутствия божественного в материальном. Это проявилось в утверждении обрядов, которым было суждено стать внешним доводом к церковному расколу 1666—1667 годов. Ведь русская мысль усматривала в христианстве провозвестие Нового Иерусалима, где жизнь, во всей ее полноте, станет божественной литургией. Именно так Карташев, выдающийся историк церкви, определил сущность русского старообрядчества. Другой известный историк русского православия, Георгий Флоровский, охарактеризовал стремление к освящению наличной социальной повседневности (быта) и к осу- ществлению христианского Абсолюта на исторической земле (вместе с неизбежно вытекающим из этого отвержением земли существующей) как характерное искушение русской души - искушение старообрядчеством. Тургенев полагал, что всякий русский непременно сделается старообрядцем, если его предоставить самому себе. Карташев, а потом Зеньковский, рассматривал старообрядчество как пароксизм характерного русского религиозного переживания. Он видел в нем прорыв теургического напряжения, в котором пребывал русский дух, и выражавшегося, в частности, в представлении о Москве как о Третьем Риме. Основой политической позиции старообрядчества было именно его упорство в отстаивании идеи Третьего Рима. Старца Филофея представители раннего старообрядчества считали святым. Даже около 1800 г. старообрядческий текст («...Собрание писаний о царстве...») называл Россию не иначе как Третьим Римом».
Нельзя ни в коем случае забывать о том обстоятельстве, что между утверждением этой идеи в государственной идеологии московской Руси и ее возрождением в доктрине славянофильства нет временной дистанции, которая исчислялась бы столетиями: подспудно в сознании старообрядцев идея Третьего Рима не угасала ни на миг.
Старая вера надолго стала основой витальности народной религиозности. В течение более чем двух столетий в глубинах народного сознания теплилась тоска по «граду небесному», по царству Божию на земле. «Мечта раскола была о здешнем Граде, о Граде земном... И [истории] хотелось верить, что... "Царствие" осуществилось под видом московского государства». Именно таким видел идеал старообрядчества Г. Флоровский. Он охарактеризовал его как «социально-апокалиптическую утопию». Раскол есть начало «русской беспочвенности... хотя, говоря исторически, старообрядчество выросло из стремления неуклонно следовать религиозно-социальному идеалу Московской Руси». Его выразителем был, в частности, Иосиф Волоколамский, утверждавший, что Московское государство есть зримое воплощение православия, хранимого Русью до скончания времен. Оцерковление государства стало острой политической проблемой лишь после того, как из-за никонианской реформы, а затем петровских социальных преобразований, эмпирическая реальность пришла в противоречие с народным представлением о Правде, приведя к выводу, что «праведная жизнь [возможна] только в старообрядчестве» . С точки зрения старообрядчества, новшества, принесенные Никоном, были не чем иным, как уклонением церкви от ее миссии: в чистоте и неприкосновенности хранить единственно истинную православную традицию до самого второго пришествия. Если в 1054 году от православия отпал первый Рим, а в 1439 его примеру последовал и второй, то в 1666 году по вине Никона истовую веру отвергло последнее православное царство, которому надлежало простоять до скончания веков. Четвертому Риму уже не быть - в пределах земной истории. Андрей Денисов (1674—1730), один из вдохновителей старообрядческой Выговской Пустыни, утверждал в своем тексте «Об антихристе», что после падения «Ветхого Рима и Нового» - Константинополя, а затем отступничества Москвы - «Третьего Рима», последовало «воцарение... Антихриста». Другой «выговец», Гавриил Украинцев, в 1745 году говорил: «Три Рима на земле, два их пало, а четвертому не быти... Яко есть на конец римского царства, зде в России... знаменует и Антихриста». Ибо после после конца Третьего Рима могла прийти лишь апокалиптическая власть Антихриста. Этим объясняется старообрядческий хилиазм: стремясь неуклонно следовать «дониконианскому» укладу как образцу, ревнители старой веры одновременно ожидали царства Божия, которое — и только оно - должно было прийти ему на смену: после Антихриста. По мнению Флоровского, раскол 1666 года впервые выразил присущее русскому сознанию стремление к «исходу из истории». Напряжения, которые впервые тогда вышли на поверхность, с тех пор как бы постоянно сопровождали русского человека [вплоть до того времени, когда под воздействием марксизма Россия прониклась духом мещанства]. Бердяев полагал, что от старообрядцев это напряжение перешло к интеллигенции; и, стало быть, оно составляет непосредственный фон «выпрыжка вон из царства необходимости» в большевизм через революцию. Эсхатологически истолковывая отход государства от «древлего благочестия», старообрядцы видели в царе Антихриста. Михаил Чернявский утверждал, что почти одна пятая русского населения жила с ощущением постоянного апокалипсиса. По словам Флоровского, не в дискуссиях по поводу обрядов, а в эсхатологической проблеме Антихриста кроется тайна старой веры". Повторения таких «раскольничьих» понятий приписывалось тематике Антихриста даже у Вл. Соловьева и тем более у Мережковского. И особенно показательно отождествление с Антихристом Петра Первого. Ибо с того момента, как петровские реформы начали воплощаться в жизнь, не одна лишь государственная церковь, но вся система государственных и социальных институтов (просуществовавшая, в общем, вплоть до самой революции) стала мишенью старообрядцев несмотря на тот несомненный факт, что, порвав с церковью и тем самым ослабив ее, ревнители старой веры облегчили задачу Петра.
«Старая вера» сыграла роль идеологической программы, если не по отношению к восстанию Степана Разина (1667—1671), который поддерживал связь с Соловецким монастырем, в течение восьми лет (1668—1676) выдерживавшим осаду царских войск, то по отношению к мятежу донских казаков (1684) под предводительством Кузьмы Косого (1684), также как и по отношению к стрелецкому бунту (1698), и к астраханским повстанцам («носовцам», 1705), и к приверженцам Кондратия Булавина (1707—1708), и, наконец, к пугачевскому восстанию (1773—1774), которое потрясло петербургскую империю. Как заметил Карцов, «...по показаниям Пугачева... раскол являлся той... невидимой силой, которая направляла... его на путь самозванчества. Без поддержки крепкой старообрядческой организации Пугачев вряд ли сумел бы стать тем, чем стал...». «В раскольничьих скитах произошло «помазание на царство» Пугачева (как Петра Третьего). Староверческий деятель Филарет санкционировал движение. («Впереди повстанцев на Иргизе шел «раскольничий старец» М. Васильев). Оно и исходило со староверческой территории - яицких казаков, в большинстве староверов. Борьба пугачевцев началась под знаменами с восьмиконечным крестом старообрядчества. «Фактом остаются устойчивые связи Пугачева с раскольниками».
Убежденным старовером был и Афанасий Трефилов, ближайший сподвижник Пугачева. Один из главных идеологов пугачевщины, Иван Грязное, подчеркивал старообрядческий момент в пугачевских прокламациях. Из среды староверов вышли немало других лже-Петров. Поддерживая восстания, как пугачевское, так и подобные, «церковно организованное «поповское» старообрядчество в целом оставалось за его кулисами». Напротив, та часть старообрядчества, которая жила хилиастическими ожиданиями, ориентировалась не столько на изменение государства, сколько на всеобщий конец света. Подобные ожидания стали особенно явными в 1666 году. Конец света должен был, как считалось поначалу, наступить в 1669 году.
Как либералы-рационалисты, так и консерваторы православные часто оспаривали существование внутренней связи между староверием и этими народными волнениями. С одной стороны, либерал Милюков (см.: П. Милюков. Очерки по истории русской культуры. Париж, 1931. Т. 3. С. 204) - вслед за Западом - понимал революцию исключительно в рамках своих представлений о разрыве между политикой и религией. С другой стороны, многие, как, например, консервативные историки церкви (см.: Пятницкий И. А. Секта странников и ее значение в расколе. СПб., 1912. С. 206 и ел.) не желали видеть в религии что-либо кроме привычной опоры трона и церкви. Народничество, вслед за историком Щаповым (см.: Щапов. Т. 1. С. 554 и ел.; И. Юзов. Русские диссиденты. СПб., 1881), напротив, понимало враждебность староверов по отношению к государству как противостояние усилению крепостного права. Марксизм, конечно же, догматически сводил религию староверов к чистой «надстройке» над их экономическим базисом. Русская полемика по поводу «истинного» (обычно монистического) мотива староверия по большей части являлась вопросом культурно-политической позиции. Однако старая «Правда» как раз - таки не признавала никакого разрыва между религиозной, политической и социальной сферами. С современной точки зрения староверие совершенно не различало социальные и религиозные мотивы. Сама постановка вопроса о выборе между этими двумя мотивами является проецированием на русское «средневековье» современных западных категорий.
…Коль скоро откладывалось наступление Царства Божия, выходом все чаще становились массовые самосожжения - приносившие, согласно убеждениям старообрядцев, освобождение от Антихриста; далеко не всегда добровольные, но принявшие в восьмидесятые годы семнадцатого столетия невиданные доселе масштабы: «Не сдавайтесь, вы мои светы, тому змию седмиглавому... бегите в горы... поставьте там костры большие, положите в них серы горючей... свои телеса вы сожгите». Тогда те, кто, отказываясь удовольствоваться личным спасением, стремились к спасению всеобщему, т. е. к освобождению от власти Антихриста, готовы были активно способствовать разрушению мира. Эти настроения нашли выражение, напри- мер, в словах одного старообрядца-«максималиста» этого периода: «Хотел бы я - дабы весь город (все люди)... побросались в воду и погрязли бы на дно, чтобы не увлекаться соблазнами мира... Взял бы я... огонь и запалил бы... кабы сгорел он из конца в конец... — чтобы никто не принял антихристовой печати... за Россией сгорала бы... и вся вселенная». Между 1666 и 1690 годами саможжение стало уделом более чем двадцати тысяч человек. Самосожжения продолжались, хотя и не в прежних масштабах, в восемнадцатом и даже в девятнадцатом веке. Из известных мне свидетельств о самосожжении (и самораспятии) самое позднее относится к 1888 году. В 1897 году 25 староверов кончили жизнь самопогребением вблизи Одессы.
Существуют, однако, сообщения о добровольной голодной смерти, относящиеся уже к началу двадцатого столетия308. (В 1667-1700 гг. покончили жизнь самосожжением 8834 человека, в 1700-1760 гг. - 1332 человека, в 1760-1800 гг. - 401 человек, в 1860 г. - 15.) Крещение в огне проповедовали и в 1751 году. Раскольников приговаривали к сожжению даже в 1752 году. В 1757 году эта казнь была заменена другим наказанием; раскольничья литература видела в судьбе своих приверженцев повторение преследований ранних христиан в языческом Риме309. Вот слова из гимна «нетовцев», одной из наиболее известных групп, принадлежавшей к «беспоповцам»; даже в 1885 году он пользовался большой популярностью: Нет спасенья в мире, несть! Лесть одна лишь правит, лесть! Смерть одна спасти нас может, смерть! Несть и Бога в мире, несть! Счесть нельзя безумства, счесть! Смерть одна спасти нас может, смерть! Несть и жизни в мире, несть! Месть одна лишь братьям, месть! Смерть одна спасти нас может, смерть! При этом конец света и наступление Царства Божия все откладывались, и старообрядческое движение, разумеется, все острее сознавало проблему определения собственной позиции по отношению к миропорядку, над которым властвует Антихрист. Представители умеренного крыла утвердились во мнении, что можно и дальше «стоять» в церкви - до тех пор, пока существует сам окружающий мир. Пусть святая Русь ушла из виду - православие можно было поискать на свете. Не случайно история религиозных движе- ний, особенно история «поповцев», обернулась историей поисков в пространстве: «поповцы» стремились обнаружить оцерковленное идеальное государство (не знающее ни светского суда, ни преступлений) везде, на всех известных им широтах - и на «дальнем Востоке», в Японии (царство Опоньское), и в «Восточном Океане», и на «семидесяти островах».
По мере того, как сама окружающая действительность как бы приспособливалась поповцами к дониконианской церкви, поповский толк постепенно приспособился к существующему порядку вещей. Разделившиеся на множество группировок (в частности, по вопросу о том, правит ли миром Антихрист), поповцы в большинстве своем отказались от антигосударственных устремлений, и напротив, все более сближались с государственной церковью. Иной была позиция беспоповцев - представителей радикального старообрядчества. По их мнению, после Никона православная церковь перестала существовать вовсе. Как земное учреждение она просто-напросто исчезла. Потому-то для беспоповцев более характерна эсхатологическая тоска по Граду Небесному, который придет на смену Граду Земному во времени, нежели стремление найти до-никонианцев и старую московскую церковность в пространстве. Борьба против Антихриста в ожидании пришествия Христова оказалась преждевременной (ведь все попытки восстания потерпели неудачу!) - и идеалом беспоповцев стал отход от этого мира, управляемого Антихристом, в некую старообрядческую Фиваиду. Эти староверы любили песню Иоасафа царевича (т. е. будущего Будды) «О пустыне»: «Прийми мя, пустыня, яко мати чадо свое во тихое и безмолвное недро свое». На практике история беспоповцев представляла собой непрерывное повторение одного и того же: все более радикальные, все более апокалиптически настроенные группировки постоянно отделялись от других - прежде непримиримых, но затем все более демонстрировавших склонность к
компромиссу с существующим строем - таких, как поморцы, федосеевцы или филипповцы.
В 1784 году внутри беспоповского старообрядчества сложилось хилиастическое обновленческое течение; речь идет о странниках или бегунах («истинно православных, или христианах странствующих»). Его основоположник Евфимий был беглым крепостным солдатом. Аскетические, хилиастические, а таким образом и «революционные» тенденции, таившиеся в русской религиозной традиции, получили здесь самое радикальное развитие («Кто хочет быть другом миру, тот становится врагом богу»). Странники стремились полностью разорвать все земные узы - государственные, общественные, семейные; отвергали они и собственность. Согласно их учению, установление Петром Первым «петербургских» порядков означало, что на русский престол взошел Антихрист; церковь же с этого момента сделалась антихристовой прислужницей. Петр Первый расколол народ с помощью «дьявольских новшеств» (таких, как, например, огораживание земли, из-за которого у одного становится больше земли, у другого - меньше, а третий и вовсе остается без земельного надела. Странники обвиняли Петра в том, что он установил право собственности, принесшее за собой имущественное неравенство, вражду между богатыми и бедными и необузданную жажду выгоды. Само слово «мой» - от дьявола, полагали они, ибо Бог сотворил все земные блага общими. Странники проклинали введенное Петром сословное деление, крепостное право, а заодно и перепись населения - ведь все и так уже переписаны в Царстве Божием, которому только и принадлежат души человеческие. Имперское законодательство странники рассматривали как искажение Правды, а правительствующий Сенат - как палату Антихриста. Удостоились их проклятия и деньги, внешним поводом к чему стал изображенный на монетах двуглавый орел, истолкованный странниками как «знак Зверя» («Гордому оному зверю, обогащенному властию... властодержцу, двуглавому змию в подданство не отдаемся... Антихристу не покоряемся» («Ответ... о непокорении... всерусскому властодержцу»; «Послание против поклоне- ния двуглавому царскому орлу»)). В результате странников стали также называть «безденежниками». Так, например, многочисленные федосеевцы влились в торговую жизнь Москвы, образовав богатую купеческую общину; в качестве одного из следствий такой трансформации можно отметить позицию тех широких старообрядческих кругов, представители которых не приняли участия в пугачевском восстании (ср.: Милюков. Очерки по истории русской культуры. Т. 2. С. 85 ).
С не меньшим упорством сопротивлялись странники и другим «антихристовым» новшествам: сбору налогов, военной службе и даже введение паспортов (этим, в частности, объясняется их нежелание жить подолгу на одном месте). Вместо царского паспорта странники хранили «грамоту», выданную во Граде Небесном и подписанную самим Господом (!K25. В торжественном уничтожении паспортов и тому подобного, в проклятиях государству, царю, церкви, армии, состояло бегунское «крещение»326, крещение пустынное: «Христиане есмы на земле, а место отечества не имеем, но [града] грядущего взыскаем, странники есмы». Коль скоро от Антихриста невозможно было скрыться, с ним надлежало вести борьбу. Сопротивление императору-Антихристу было объявлено долгом всех верующих - вплоть до самого Судного Дня. Апокалипсис был истолкован в том смысле, что каждый Земной Град- ни что иное, как Вавилон, находящийся под властью Антихриста. Бегство из этого мира, бегство от всех земных уз, от родины, от семьи, от собственности, от цивилизации, - вот центральный тезис страннического учения. Их тексты утверждали это, ссылаясь на житие святых, например, Алексея, человека Божьего, в которых «порицают мирское житие... восхваляют пустыню... бегство от прелестей мира с полным отречением от него». Этим настроением пронизаны и песни странников, с их тоской по православной Правде, исчезнувшей с земли, и ощущением странствия по свету и сопряженным с ним бремя: « Скучно жить в стране безбожной без святого алтаря, где кумир и бог надложный и власть надменного царя, Где святой закон в зазоре, нету истины следа, О велико наше горе, жить с неверными беда! ...Вот и снова злое время над вселенной взяло власть, утаено правды пламя, терпят кроткие напасть. Пала древняя святыня, град духовный разорен, и Сион стал как пустыня, весь закон в нем изменен. Вспомнишь лишь минувшие годы, слезы сронишь не хотя, время мира и свободы — о прошедших днях грустя Когда вера процветала и любовь жила в сердцах, Всюду истина блистала, был в народе Божий страх. Воин, раб и царь на троне, князь, святитель и купец были все в одном законе - земледелец и мудрец».
Понятие «подпольщики» стало применяться к странникам-староверам (бегунам) (см.: В. Ф. Миловидов. Современное старообрядчество. М., 1979. С. 26) раньше, чем к революционерам. «Все одну печать имели, крест честной, небесный знак; и в одной святой купели смывали древний мрак. Пойду страдать в страну далеку... Прощай, любезная другиня... быть может временю так скором найду где странствию конец Наставь о вере несумненной, наставь меня и утверди, что жизнь сия изменна, и ону в память приведи ...И может солнце где восходит, мое жилище будет там, и где оно заходит, там Бог велит вселиться мне». Страннику надлежало быть чужаком, пришельцем в этом мире. «Града настоящего не имамы, а грядущего взыскуем». Тем же, кто не сумеет разорвать цепей мира сего, суждено с ним и погибнуть. И спасется лишь не покорившийся мучителю: «До самого дне судного непокоривым быти антихристу повелено». Но «близко то время, когда Спаситель на белом коне с небеси, сотворит брань с антихристом и... в это время все странники будут в рядах его воинства... и будут иереи Богу и Христу и воцарятся с Ним на тысячу лет — тысячелетнее царство справедливости». Град взыскуемый откроется...
Центр страннического движения находился недалеко от Ярославля. Отсюда в первой четверти девятнадцатого столетия оно распространилось по всему течению Волги - от Твери до Астрахани, а оттуда - до Сибири. Однако число тех из них, кто проповедовал истинное бегство от всех земных уз, все же было не столь большим, и это движение не обрело характер массового. Наибольшего распространения странничество достигло в царствование Николая Первого (1825—1855) — период растущего административного гнета. Советский историк Чистов напоминает, что бегуны с фанатическим упорством вели противоправительственную, противоцерковную, противокрепостническую, противорекрутскую пропаганду. Их пропаганда, их тайные листки, легенды и песни «активно воспринимались крестьянскими массами, не принадлежащими к секте, даже не при- надлежащими к староверам». Ибо бегуны «отличались от остальных слоев крестьянства только последовательностью своего отрицания». Правда, впоследствии странники пошли на компромисс с власть предержащими: многое из своей прежней идеологии они стали истолковывать в сугубо символическом смысле . С другой стороны, для странников-бегунов, в еще большей степени, чем для первоначальных беспоповцев, уверенность в изчезновении православия вела к дуалистической «деморализации» мирского. Например, они пришли к выводу, что брак не является таинством. Этот вывод, имевший первоначально аскетический смысл, постепенно превратился в религиозное обоснование свобод- ной любви (И. Нильский. Семейная жизнь в... Расколе. СПб., 1869. С. 370—385).
С другой стороны, среди странников продолжали существовать течения — на фоне остальных ревнителей «старой веры» — остававшиеся «крайними»; они в самой минимальной степени отошли от тех позиций, которые старообрядцы отстаивали при Никоне. В страннической среде не переводились и радикалы, выступавшие с почти что коммунистическими требованиями; некоторые из них открыто стремились к обобществлению собственности. В 1860-х годах из странников-бегунов образовались «неплательщики», в 1870-х и 1880-х — «лучинковцы», бывшие в некоторых отношениях еще радикальнее бегунов. О том, насколько ярко отразилось народное мировоззрение в мистическом русском сектантстве за пределами раскольничьего мира, свидетельствуют доктрины двух мистических сект — хлыстов и скопцов. В них с наибольшей наглядностью воплотилась идея харизматического страдальчества, некогда глубоко укорененная в традиционных русских понятиях о святости. Согласно хлыстовской доктрине, добровольное отречение от всякой земной власти и добро- вольные же страдания должны были превратить человека в Христа. Считалось, что верующий «нисходил», таким образом, к Матери-Сырой-Земле, которую не одни только хлысты отождествляли с Богородицей. Согласно доктрине хлыстовства, земля отождествлялась с женским началом, что и дало Н. А. Бердяеву повод думать, что «христианское дионисийство» (присущее, по его мнению, православию) соприкасалось с хлыстовскими тенденциями. На этой концепции основывался и культ тех, в ком видели воплощение Христа; число таких «воплощений» постоянно росло. Кондратия Селиванова, основателя секты скопцов (он умер в 1832 году), считали Христом; основанием тому служили как перенесенные им преследования, так и пережитое им мессианское мученичество — самооскопление, которому подверг себя создатель скопческой доктрины. Более того, последователи Селиванова мистически отождествляли его с другим мучеником — «царственным Христом» Петром Треть- им340 . В то же время, сложилось предание, согласно которому Петр Третий покинул свой трон и, подобно самому Селиванову, стал жить среди народа, предпочтя богадельню царским хоромам. Еще в 1873 года скопцы, судимые за ересь, открыто называли Петра Третьего спасителем, ибо он принял мученическую смерть . Но и «революционные» ожидания были чрезвычайно характерны для скопческого сознания. Наглядным подтверждением тому стали песни скопцов: «Искуситель наш покатывает... набирал полки премудрые — кавалерию духовную... При втором спасители Душам нашим воскресение. Уже стал... государь наш... своими полками подковать... Не помогут... сего свету вам князья, И цари-то все земные Пойдут они под землю, И накроет их земля... Ваша воля, ваша власть, Что угодно, то устрой». Когда же придет скончание света, Селиванов, вернувшись на землю в образе Христа, свергнет всех земных властителей и будет вершить над ними суд. Казнь последнего царя станет началом этого суда. О том, что эти ожидания играли в России немаловажную роль еще накануне Первой мировой войны, писал в декабре 1914 года хорошо осведомленный большевик В. Бонч-Бруевич. Согласно ему, спасовцы (эта секта также сложилась в среде беспоповцев и была близка к странникам) проповедовали, что господству Антихриста, начавшемуся при Петре, придет конец в 1912 году: Антихрист, воплощенный в кайзере Вильгельме Втором, будет свергнут, после чего начнется Страшный Суд. Мировая война представляла собой, по мнению спасовцев, борьбу антихристовых полчищ и святой Руси, где скрывается «много благочестивых и святых людей, смиренных и незаметных богоносцев». Из этой войны Русь выйдет счастливой и обновленной; после того, как падет престол Антихриста, власти остальных земных властителей также настанет конец; «многотерпеливые» будут спасены. На развалинах старого мира возникнет новый: Дух Святой преобразит освобожденное человечество, и Царство Божие восторжествует на земле... Как ни примечательны такого рода представления сами по себе, еще более интересно то обстоятельство, что эсхатологические настроения и ожидания, столь характерные для кануна и начала Первой мировой войны, позволили Бонч-Бруевичу, исследователю-марксисту, увидеть как бы проекцию своей собственной идеологии на фоне русского сектантства, с его хилиастическими ожиданиями. Даже после 1847 года скопцы верили, что Селиванов не умер, но, в виде мученика Петра Третьего, скрывается где-то на просторах России (ср.: Мельников-Печерский. Материалы к истории хлыстов и скопцов // ЧОИДР. 1872. Т. 3. С. 154-160).
В течение всего девятнадцатого века старообрядчество и сектантство продолжали распространяться. В 1890-х годах из всего населения России одна шестая считалась старообрядцами. Согласно данным, которые приводит П. Н. Милюков, в 1907 году в России насчитывалось 25 000000 сектантов и старообрядцев (из них старообрядцы якобы составляли около десяти миллионов). Однако реальная роль, которую они играли в тогдашнем российском обществе, была намного более значительной, чем процент, составляемый ими к общему составу населения. Уже один тот факт, что невозможно установить их точное число, указывает на важность старообрядческого фактора для той эпохи. Ибо, как когда-то отметил Леруа-Белье, «староверие» нередко проявлялось как тенденция, т. е. как своего рода склонность. В еще большей степени, чем количество открытых приверженцев, ее силу составляли безмолвные массы народа, внутренне к ней тяготевшие. В отличие от прочих «еретиков» и отщепенцев, нередко вызывавших у церковного народа презрение и ненависть, старообрядцев уважали. Одним из важнейших препятствий на пути свободы вероисповедания был страх господствующей церкви, что все больше православных будут от- крыто следовать канонам «старой веры». Еще в 1763 году митрополит Гавриил и его архиереи предупреждали, что от послабления гонений на раскольников «церковь может разодраться надвое». Священник Петров, о котором уже шла речь выше, отмечал в 1906 году, что в случае введения свободы вероисповедания вся крестьянская масса присоединилась бы к старообрядцам. Даже в 1850 году, в тот момент, когда петербургское самодержавие находилось на вершине своего могущества, славянофил Иван Аксаков писал, что Россия вскоре распадется на две части: государственная церковь останется с царем и дворянством — остальная же Россия обратится в «старую веру».
Глава 8
«Старая вера» и новая — русское революционное движение.
«Если мы хотим следовать за движением национальной мысли, нам следует искать ее прежде всего среди старообрядцев и, позднее, среди сект, сложившихся в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Ибо верность государственной церкви, с ее «оградой духовной», сохранила лишь пассивная и равнодушная часть населения... Благодаря преследованию сектантства при Николае Первом, увеличилась пропасть между правительственным и народным миро воззрением — и, быть может, в еще большей степени, чем та пропасть, которая разделяла правительство и интеллигенцию». (Так писал либеральный историк А. Корнилов на исходе царствования императора Николая II.)
Император Николай I сознавал себя борцом за торжество монархического принципа и был непримиримым противником народного суверенитета. Правительство видело в старообрядцах особую угрозу. Постоянная озабоченность, которую ревнители старой веры вызывали у царской администрации, подогревалась и некоторыми иностранцами-путешественниками, чьи наблюдения содержали, правда, и некоторую долю преувеличения. Так, например, Липранди, чиновник по особым поручениям тайной канцелярии, ссылался на немецкую книгу, вышедшую анонимно в 1851 году (RusslandundGegenwart. Leipzig, 1851. 2 Bande), в которой (в духе Гакстхаузена) утверждалось, что старообрядцы — это своего рода вулкан, тлеющий в российском обществе, постоянно угрожающий подорвать его внутреннее единство. Другой правительственный чиновник. Мельников-Печерский, составил, в связи с Крымской войной, докладную записку, в которой предупреждал: если Австрия, вступив в войну с Россией, пожелает использовать руководство старообрядцев-поповцев, находящееся на ее территории в Буковине, то это будет намного опаснее для России, нежели австрийская артиллерия: против российского правительства поднимутся пять миллионов человек, среди которых, в частности, окажутся владельцы значительной части капиталов. Такие опасения, связанные с революционными потенциями старообрядчества, становились стимулом к внимательному изучению русского сектантства (в ходе одного из таких исследований и была обнаружена секта странников — более чем через семь десятилетий после ее основания.
Во время царствования Николая Первого министр просвещения Уваров заявил, что угроза самодержавию исходит как от «мистиков-сектантов», так и от безбожных революционеров-западников. Шеф жандармов, граф А. X. Бенкендорф, доносил императору, что убежища сектантов («скиты раскольнические») могут быть рассмат- риваемы как якобинские клубы. А. Липранди, в чьи обязанности длительное время входила борьба с сектами, в своей памятной записке указал на страшную опасность, исходившую, по его мнению, от староверов: учение беспоповцев он сравнивал с импортированными с Запада «социализмом и коммунизмом» — и пришел к выводу, что эти-то раскольники не менее опасны. Еще в 1866 году в статье, вышедшей из-под пера одного православного священника, движение странников-беспоповцев именовалось опасной силой социальной революции. Автор статьи утверждал, что цель беспоповцев — не бегство из мира, а установление коммунистического общественного устройства. На сходство между революционным нигилизмом и старообрядчеством указывал и Достоевский. В знаменитом «нигилистическом» романе Н. Г. Чернышевского «Что делать?» наивный хозяин дома принимает идеальных супругов-нигилистов за сектантов. В романе И. С. Тургенева «Новь» «нигилист» восторгается старообрядцами и стремится брать с них пример веры: «Хоть в раскольники бы пошел — право; мудрость их не велика... да где веры-то взять, веры...». Историк литературы С. А. Венгеров усматривал в мученичестве раскольников образец для народничества. Более умеренный по своим политическим взглядам И. Юзов также сопоставлял революционную интеллигенцию со старообрядческим движением, считая их общей чертой враждебное отношение к государству. Одно поколение сменяет другое — и Д. С. Мережковский приходит к выводу, что «старая вера» протопопа Аввакума и анархизм Бакунина имеют между собой много общего. В беспоповцах, в особенности же в нетовцах, он видел прообраз нигилистов; в 1911 году Мережковский сравнил федосеевцев с марксистами. Даже православный богослов Е. Богданов в 1927 году писал о близости староверия и народничества. Правда, ультраконсервативный историк церкви Л. Гиляров-Платонов отметил, что за общей антигосударственной позицией у нигилистов и беспоповцев скрываются совершенно различные мотивы: для первых характерна вера в прогресс, тогда как для вторых — эсхатологические настроения. Однако Бердяев ясно показал и эсхатологическую, в конечном итоге, природу русского «прогрессивного» революционного «рационализма», и внутреннюю связь между апокалиптикой старообрядцев и апокалиптикой революционного нигилизма .
Примечательно, что не только Н. А. Бердяев, но и православный богослов В. В. Зеньковский указывал на духовное родство, объединявшее революционную интеллигенцию с религиозным сектантством, и на взаимное притяжение, существовавшее между ними. Зеньковский подчеркивал сходство духовного облика (а не внешних формальных аспектов), присущего общественно- политической мысли России в девятнадцатом и двадцатом веках, с одной стороны, и религиозным идеологиям шестнадцатого и семнадцатого столетий, с другой. Больше того, Бердяев считал, что старообрядческое представление, согласно которому у власти находится Антихрист, подготовило почву для русского революционного анархизма девятнадцатого века. (Известно, что мысль о царе-Антихристе не была чужда и петрашевцам; в этой связи можно вспомнить, например, об идеях Момбелли.) По мнению Бердяева, в девятнадцатом веке староверие было как бы «абсорбировано» интеллигенцией, последняя переняла у раскольников духовную структуру, сформировавшуюся двумя столетиями раньше; раскольники же гораздо меньше взяли от интеллигенции. П. Н. Милюков, либерал, чьи взгляды можно охарактеризовать как позитивистские, считал общность обоих мировоззрений фундаментальной, а бросающиеся в глаза совпадения, относящиеся к социально-политическим выводам из них, — вторичными . Сходным образом, Карл Нетцель писал о «радикализме, присущем русскому сектантству, которое... основываясь исключительно на религиозно-нравственных принципах, отвергло не только государство, но даже общество». Нетцель считал, что «ни Кропоткин, ни Бакунин, ни Толстой, никто из учителей русской революции, никогда не достигал такого радикализма по отношению к обществу и государству». По мнению Нетцеля, история русского сектантства не только представляет собой ключ ко всей теории и практике русской революции, но, более того, сектантством, утратившим свое христианское содержание и сменившим его на позитивизм, а затем на марксизм, полностью исчерпывается содержание русской социалистической идеологии, со всем присущим последней максимализмом.
Известная революционерка Вера Фигнер, принадлежавшая к «террористической» организации «Народная воля», описывает в своих воспоминаниях, что во время ее многолетнего заключения в Шлиссельбургской крепости образы Аввакума и боярыни Морозовой, первых мучеников за «старую веру», всегда были у нее перед глазами: «Морозова, непоколебимо твердая и вместе такая трогательная в своей смерти от голода, говорит о борьбе за убеждения, о гонении и гибели стойких, верных себе». Максим Горький, объявленный в СССР «пролетарским писателем», в автобиографической повести «В людях» рассказывает о том глубоком впечатлении, которое произвел на него в молодости странник, принадлежавший к секте бегунов: «Вот в чем спасение: оставь отца, мать, оставь все..!» В «Лете» Горький развивал и в некотором отношении даже радикализировал идеи бегунов об Антихристе: «Миром правит сатана... Бог же низринут с небес... и распят. И не черти... были изгнаны с небес, а люди из рая дьяволами, вкупе с господом, он же, земли коснувшись, умре!»
В декабре 1917 года, сразу после большевистского переворота, Иванов-Разумник, проповедовавший «скифство» и симпатизировавший партии левых эсеров, в то время заключившей союз с большевиками, отвечал на обвинения противников советского строя, апеллируя к наследию старообрядчества. «...Тысячи пастырей прославляли... царскую власть, — напоминал он. — Где среди них люди твердо решившие не изменить правде своей?., я не слышу... гари срубной костров. Да... не было (их) мученичества за правду свою... А где же были в церковном православии вольные бесстрашные костры за последние двести лет? Были они вне церкви... не во имя церкви, а с проклятием церкви, не во имя царя, а против царя. Сжигали себя... ибо не принимали они власти "Зверя"... петровского самодержавия... Церковь гонительница... двести лет... была в союзе с "Зверем". Сколько было мучеников вне церкви в борьбе за народ против "Зверя"! Мученичество же — всегда побеждает...». В этой связи Иванов-Разумник утверждал, что старообрядцы, будучи настоящими, прирожденными эсхатологами, были бы на стороне Советов (в отличие от Бердяева и Мережковского — «салонных эсхатологов», симпатизировавших свергнутому временному правительству). Идея союза между радикальной интеллигенцией и старообрядцами восходит, вероятно, к Дурнову (члену кружка петрашевцев, который перестал существовать в 1848 году), возможно, к декабристам, и вне всякого сомнения — к Герцену и всему лондонскому кружку эмигрантов. Герцен еще в 1851 году считал возможным то, что из раскольничьих скитов выйдет народное движение «национального и коммунистического характера», которое пойдет навстречу западническому революционному движению. Эта идея представляет собой органическую часть осуществленного Герценом синтеза, включившего славянофильство, с одной стороны, и революционное западничество, с другой. Он напоминал в «Колоколе» «о... раскольниках... в клевету гонимых»: «Нет, ваша... церковь не выше их образованием... только ниже их жизнью. Их убогие... иноки делили все страдания народа, но не делили награбленной добычи. Не они помазывали миром петербургских царей, не они проповедовали покорность помещикам, не они кропили войска, благословляя на неправые победы; они не стояли в подлом унижении в передней бироновских немцев, они не совокупляли насильственным браком крепостных, они не загоняли в свою молельню розгой капитан-исправника, их пеших иерархов не награждали цари кавалериями!» Друг Герцена Михаил Бакунин видел в Расколе продолжение прерванной Петром I истории народной России: «...Отдав царю свою службу..., свою кровь..., народ унес свою душу, свою социальную веру в раскол».
Сотрудник Герцена В. Кельсиев начал в 1860 году публиковать собрание русских правительственных документов о старообрядцах, что должно было способствовать объединению усилий во имя революции. В предисловии Кельсиев писал, что в одном лишь существовании старообрядчества заключена великая гарантия будущего развития России. Среди старообрядцев-поповцев в самой России выделялся Иван Шибаев, который в 1862 году высказал свою горячую веру в то, что грядущая в скором времени революция приведет к восстановлению старой веры. За это Шибаеву пришлось отсидеть два года. Другие молодые староверы, связанные с Кельсиевым, были публично осуждены своей иерархией. И все-таки два «раскольнических» издателя, Д. Е. Кожанчиков и К. Т. Соддатенков, вероятно, субсидировали Кельсиева. С 1862 года выходило специальное приложение к «Колоколу», предназначенное для старообрядцев, — «Общее вече», основным автором которого был друг Герцена Н. П. Огарев. В первом номере Огарев писал, что революционную интеллигенцию и старообрядцев объединяет стремление создать царство правды на земле. Уже в конце пятидесятых годов девятнадцатого столетия политическая программа Герцена привлекала многих старообрядцев- поповцев. Специалист по старообрядческому движению Н. Субботин, стоявший на православно-монархических позициях, недоумевал, каким образом эти люди оказались готовы примирить самый крайний радикализм в политической и религиозной области со своими старообрядческими воззрениями. И хотя они считали Герцена врагом всякой религии вообще и православия в особенности, они, тем не менее, были готовы видеть в нем поборника старой веры. Старообрядцы — почитатели Герцена, которых имел в виду Субботин, поручили своему епископу Пафнутию встретиться с Герценом в Лондоне и установить с ним связь. Предполагалось, используя помощь Герцена, создать в Лондоне старообрядческий монастырь, собор, типографию и даже старообрядческое епископство. Сообщения о встрече Пафнутия с Герценом не лишены комических деталей. Во время встречи Герцен говорил о времени, когда он мог бы изучить церемонии и обряды староверов, и о том, как он, революционер из революционеров, одетый в старомосковский кафтан, принимал бы раскольничью иерархию. Тем не менее, своей цели Герцен не достиг — и скорее всего, не из-за филиппик Пафнутия по поводу его, Герцена, «агностицизма», как утверждали монархические публицисты той поры (мировоззрение Герцена было за- ранее хорошо известно тем, кто направил к нему Пафнутия), а в силу консервативных убеждений самого Пафнутия. Уже в то время он, видимо, начал отдаляться от старообрядчества. А вскоре ему предстояло порвать со «старой верой» и присоединиться к государственной церкви. Он принадлежал к тем кругам в иерархии поповцев, представители которых склонялись к примирению с православием; их манифестом стало появившееся в 1862 году «Окружное послание», где говорилось, что старообрядцы должны быть верноподданными государя и призывались проклятия на голову без- божников-революционеров.
Однако значительная часть беспоповцев осудила это послание. Иерархия поповцев, местопребыванием которой была Буковина, признала послание. До этого, в 1848 году, один из ее монахов вместе с Бакуниным участвовал в революционном славянском конгрессе, проходившем в Праге, и сражался на пражских баррикадах против войск князя Виндишгреца. (Правда, остальные члены Белокриницкой иерархии уже тогда осудили революцию и конституционные проекты.) Однако еще в 1861 году «опасались выступления гребовских, моздокских и кизлярских казаков,... преимущественно... раскольников». Друзья Герцена не курили в присутствии Пафнутия, ибо для старообрядцев табак оставался «травой антихристовой». Когда же Пафнутий из вежливости позволил им закурить, Бакунин сказал: Хорошо, теперь он благословил курение! Возмущенный епископ отвечал, что терпеть недозволенное еще не значит благословить его (Субботин. Раскол. С. 124). Первые поповцы появились на этих землях, принадлежавших Австрии, в 1783 году. Иерархия, сложившаяся в Белой Кринице (Белокриницкая иерархия; в 1846 году белокриницкие поповцы нашли себе епископа из Оттоманской империи) стала первой канонической иерархией староверов после 1666 года; она не была, однако, признана всеми поповцами России.
С другой стороны, в том же году ходили слухи, что Царь Освободитель, «Сам государь... желает перейти в раскол». Старовером был Антон Петров, вдохновитель крестьянского выступления в селе Бездна Казанской губернии — против царского манифеста об освобождении крестьян без земли (1861 г.). Петров утверждал, что «истинная воля» запечатана двуперстным старобрядческим крестом, — и был расстрелян по приказу царя-Освободителя. Антоний «мученической святой кровью запечатлел... Он верил в волю вольную, в волю истинную для русского земледельца и... пал за тебя», — писал А. И. Герцен. «Христолюбивое воинство наше», — объявил Кельсиев в 1864 году казакам-старообрядцам — «пойдет на Москву, выборных от народа на Земский Собор скликать... за землю святорусскую, за народ... Божий... Чтобы досталась народу Земля и Воля... Чтобы царствовала своя правда, а не чужая кривда... Ибо за ближних своих душу покласть... Казенная мироедная власть проходит, мирская народная приходит, иностранная (т. е. петербургская — М. О) исчезнет, святорусская наступает...». Это воззвание Кельсиев зачитал на территории Добруджи (входившей в состав Османской империи).
Там старообрядческие поселения особенно пострадали, когда эта область перед началом Крымской войны была присоединена к России. Еще в 1854 году здешние старообрядцы-некрасовцы готовили покушение на русского царя — на что революционеры-интеллигенты отважились лишь спустя десятилетие. В Добрудже конный казак-старовер Разноцветов вторил идее Кельсиева о походе за Русь Святую, провозглашая себя членом (первой) «Земли и Воли». Проекты опорных точек «Земли и Воли» географически совпадали с местами концентрации староверческого населения. Первая «Земля и Воля» была создана по аналогии с первой церковной организацией староверов-поповцев — т. е. с одним центром в Российской империи, вторым же — за границей, в Лондоне, вокруг Герцена. Эмиссары Герцена пытались включить архидиакона поповцев в первый революционный союз «Земля и воля». Однако австрийские власти воспрепятствовали этому, прибегнув к запугиванию. К тому же, в 1863 году от Герцена, поддержавшего тогда восстание поляков-католиков, даже с их территориальными претензиями, отвернулись, среди многих других, и старообрядцы. Спустя год руководство Белокриницкой иерархии прокляло революцию и революционеров. На страницах «Колокола» рассказывалось о том, как старообрядцы помогали императорским войскам ловить скрывающихся повстанцев. И так старообрядцы не оправдали революционных надежд, которые на них возлагали Герцен и Кельсиев. Причиной тому послужило, с одной стороны, позитивистское обрамление революционной идеологии, с другой же — то обстоятельство, что революционная эмиграция вообще имела дело не с радикальными старообрядческими группировками (т. е. беспоповцами и в первую очередь странниками-бегунами), но с поповцами, чьи торговые интересы давно уже вошли в острое противоречие с унаследованной от прошлого антигосударственной направленностью. Тем не менее, союз со старообрядцами продолжал оставаться важным пунктом, в программе революционного народничества. Как рассказывает в своих мемуарах Вера Фигнер, мысль о сотрудничестве со старообрядцами и сектантами с семидесятых годов не покидала революционеров. Каждому из них надлежало прочитать всю доступную литературу о староверах. Фроленко и Аносов (принадлежавшие к кружку Чайковского) сбились с ног в поисках странников-бегунов — и все безуспешно. Ведь странники не составляли централизованной организации — и потому были неуловимы. Вторая программа «Земли и воли» (она была принята в 1878 году) содержала специальный пункт, где шла речь о соединении с «религиозно-политическими» движениями, в частности, со странниками (бегунами) и даже слиянии с ними. Примечательно, что в другом пункте народовольческой программы говорилось о «Небесной канцелярии» для подделки паспортов, в чем революционеры явно подражали странникам.
Александр Михайлов поселился в Саратовской губернии, среди беспоповцев. Свято веря в революционные возможности и перспективы старообрядчества, он не только сделался даже внешне неотличим от своих новых собратьев, усвоив их образ жизни и мировоззрение, но также снабжал коллег-революционеров старообрядческими текстами, чтобы тем было откуда черпать аргументы. В 1877—1879 годах в беспоповской деревне под Саратовом возникла даже революционная ячейка; правда, впоследствии, после арестов в столице, землевольцам стало не до староверов, и им не пришлось увидеть плоды своих начинаний. Как писала Вера Фигнер, узнать во всех подробностях о попытках народовольцев использовать союз со старообрядцами на благо революции можно будет лишь после того, как будут опубликованы архивы департамента полиции. Мне они не были доступны. Специальной группе в составе Народной Воли было поручено, под видом «христианского братства», вести антиправительственную пропаганду среди староверов и сектантов, используя религиозные аргументы.
Едва ли ее деятельность принесла ощутимые результаты. По статистике Народной Воли, в 1879 году среди обвиняемых по политическим делам старообрядцы составляли всего 0,3 %. Однако здесь не учитываются те дела, касавшиеся старообрядцев, которые не носили откровенно «политического» характера. Развал революционного народничества после 1884 года и распространение марксизма в девяностых годах помешали народникам достичь своих целей. Но стоит окрепнуть неонародническому движению (партии со- циалистов-революционеров) — интерес к старообрядцам пробуждается снова.
В 1905 году появилась листовка (ее автором был князь Дмитрий Хилков), обращенная к сектантам; в ней недвусмысленно утверждалось, что единственно верным способом применить «сектантские» религиозные доктрины на практике является участие в революционной борьбе. А на съезде старообрядцев в ноябре 1905 года было заявлено, что за спиной старообрядчества — двести лет антиправительственной борьбы, что мир лежит во зле и что именно старообрядцы были первыми революционерами — во имя осу- ществления Царства Божия на земле. Еще в 1912—1913 годах Марк Натансон, один из старейших социалистов-революционеров, говорил о старообрядцах и сектантах как о союзниках революции. Опозиционный священник Григорий Петров (о нем уже шла
речь выше) полагал даже, что в интересах революции был бы целесообразен переход в старую веру некоторых радикально настроенных представителей православного духовенства — с тем, чтобы старообрядческая традиция, глубоко укоренившаяся в сознании русского народа, стала фундаментом при становлении новой революционной силы.
Перешедший в старообрядчество архимандрит Михаил пытался привлечь староверческую интеллигенцию: его брошюры, рассчитанные на «интеллигентного» читателя, «прочитывались в самой темной глуши темными старообрядцами». Уже в 1905 году Центральный Комитет марксистской РСДРП пользовался особняком дочери богатого старовера А. Хлудова — Варвары Алексеевны. Старообрядец (поповец) миллионер Савва Тимофеевич Морозов был близок к Ленину и финансировал большевиков. О нем писал Горький: «...У этих людей "мозги набекрень", но это настоящие... праведники... неисчерпаемой равнинной русской тоски... о каких-то высотах». Но в 1917 году, во время первых (и до перестройки — единственных) свободных выборов, имевших место в России, миллионы старообрядцев проголосовали за эсеров — и против большевиков. Примечательно, однако, что и марксисты первоначально пытались использовать «сектантство» в своих целях (как об этом свидетельствуют материалы Второго съезда РСДРП, состоявшегося в 1903 году).
Это было результатом доклада, прочитанного самим Лениным, «Раскол и сектантство», в котором он утверждал, что учение, например, хлыстов впитало христианский коммунизм, что хлыстовство проповедует разрушение и частной собственности, и семьи, «буржуазной» институции. Резолюция, написанная Лениным, обращала внимание на работу среди сектантов. Она была основана на работе Бонч-Бруевича. Этот знаток — с полным основанием — напоминал, что расплывчатое понятие «сектанты» (из которых большинство — староверы) ведет к путанице. «Сектанты» — вероятно, скопцы — помогали доставить в Россию (через Румынию) «Искру», ленинскую газету. Листок «Рассвет» для «сектантов» издавал в 1904 г. в Женеве Бонч- Бруевич по постановлению РСДРП. Она была закрыта после критики меньшевиков, несмотря на одобрение ее Лениным. Советской власти, в ее началах, не были чужды ожидания поддержки ее коммунизма «сектантами». На Всероссийском Съезде Советов в 1919 г. представителем «сектантов-коммунистов» был Иван Трегубов, бывший студент православной духовной академии, позже активный толстовец. В 1920 г. он был автором (тогда не опубликованного) проекта, делавшего «сектантов», этот «коммунистический элемент,... мостом, соединяющим коммунистическое правительство с крестьянством» — т. е. правящее марксистское меньшинство с народным большинством. А большевик Бонч-Бруевич ожидал это именно от радикальнейших староверцев — от нетовцев, бегунов. Ведь он уже в 1916 г. напоминал, что «русская революция совершилась [в 1905 г.] ради всех этих таинственных людей — нетовцев, скрытников,... издавна живущих при [домарксистском] коммунизме Есть ли другая страна в мире, где столь развита в народе конспиративная, тайная жизнь».
Ленинец Бонч-Бруевич пламенно верил, что «в глубинах России скрываются миллионы людей, готовых к ... коммунистической жизни. Этим людям, какими бы странными именами они ни назывались, надо только разрешить выйти из подполья. Тогда они построят свой, давно задуманный ими, особый русский коммунизм» — «те, кого ранее ругали хлыстами, скопцы,... из старообрядцев крайние ответвления,... те, кого называют нетовцами, бегунами, скрытниками». Всех этих народных скрытников призывал Бонч-Бруевич выйти из подполья и принять землю от советской власти. И — по его версии — сам Ленин намеревался передать национализированную землю «сектантам». Ведь сам Ленин обратил внимание на «сектантские» и староверческие общины, когда он занялся совхозами в 1921 г. А 5 октября 1921 г. Народным Комиссариатом земледелия было опубликовано «воззвание к сектантам и старообрядцам». В нем говорилось, что они, имея «многовековой опыт общинной жизни,... стремятся к общинной, коммунистической жизни». Это воззвание было подписано бывшей левой эсеркой А. А. Бисенко из Наркомзема. А составлено оно было в основном Трегубовым и П. И. Бирюковым. Эти «бывшие» толстовцы не исходили из марксизма. Несмотря на это, то воззвание 1921 г. выражало официальную советскую политику — до 1927 г. Ведь близкий к Ленину Бонч-Бруевич напоминал, что старообрядцев было (в 1925 г.) приблизительно 25 миллионов, а сектантов — 10 миллионов. В 1923 г. старообрядческий епископ (поповец) высказался в поддержку советской власти, недвусмысленно противопоставив свою точку зрения позиции патриарха Тихона. А в советском правительстве «Всероссийский староста», крестьянский сын, Михаил Калинин хотел планомерного сращения «интеллигентского большевизма с народной религией». На XIII Съезде ВКП(б) в 1924 г. это поддерживал мыслитель Луначарский. Несмотря на сопротивление и безбожника Ярославского, и кавалериста Буденного, резолюция Калинина была принята XIII Съездом. Итак, в эти — досталинские — годы тезисы Бонч-Бруевича стали официальной советской политикой — как бы исходя из того, что «коммунистическая революция победила в России потому, что огромные "сектантские" массы в ней издавна жили по-"коммунистическому" и что смысл текущей политики, соответственно... связать официальный коммунизм верхов с "подпольным" коммунизмом низов». Ибо Бонч-Бруевич, наибольший среди большевиков знаток сектантства, в 1912—1913 годах выступал в защиту хлыстов и скопцов, указывая на культивируемую ими «харизму страдания», хождения в народ и кенотического отказа от мира. Происходивший якобы из хлыстов революционный крестьянский поэт Клюев обнаруживал в Ленине старообрядческий («керженский»!) дух; а насаждаемую им идеологию возводил к «поморским ответам»: «Есть в Ленине керженский дух, /Игуменский окрик в декретах, / Как будто истоки разрух / Он ищет в поморских ответах».
Это было написано не про «игуменские окрики» Сталина, хотя именно он начал было приготовку к церковной карьере. Впоследствии Клюев пал жертвой сталинского террора. В ссылке в Казахстан, «этапом» — привязанным к верблюду — погиб в 1931 г. и Иван Трегубов, который стремился через «сектантов» соединить советскую власть с крестьянством. Русская революция ниспровергла царскую власть, в которой старообрядцы видели господство Антихриста.
Вместе с самодержавием ушел в прошлое Святейший Синод (в глазах раскольников — «синедрион иудейский»). Не стало и других «сатанинских» установлений — сословного деления и помещичьей собственности на землю. Было отменено и отлучение раскольников от церкви. С основателем скопчества Селивановым был связан революционно настроенный шляхтич Иосиф Еленский, направлявший староверам своеобразные «пугачевско-якобинские» послания — «Благовесте Израилю российскому» (А. Клибанов. Народная социальная утопия в России. XIX в. М., 1978. С. 306).
Но о том, что коммунистическая революция не означала исполнения тех — характеризующих Россию — духовных чаяний, выражаемых после 1666 г. стремлениями хилиастических сект (сильнее, чем казенным православием), об этом свидетельствует в первую очередь реакция русского народного религиозного сознания на победу большевиков. Эта реакция нашла свое выражение, в частности, в возникновении новых сект. Примечательно, что в учениях этих новых сект с новой силой зазвучали все те основные мотивы, которые в течение двух веков составляли сущность народного ответа на никонианские реформы и петербургскую систему. Так, на Урале в 1918 г. среди старообрядцев Ленину приписывались признаки антихриста. Не только имяславцы (эта секта существовала до революции и продолжала расти в условиях большевистского господства) утверждали, что Антихрист захватил власть над всем миром. Отвергая колхозы, они изолировались в собственных общинах. Приблизительно в то же время формируется и концепция федоровцев, согласно которой советская власть — не что иное, как власть Антихриста. Однако, полагали они, вскоре должен прийти «Белый Всадник», который победит «Красного Дракона». Уверенные в близком конце света, федоровцы отказывались участвовать в общественной и политической жизни. Наибольшее распространение секта федоровцев получила в Воронежской области; здесь ее представители были чрезвычайно активны и оказывали немалое влияние на жизнь крестьян, так же и в Тамбовской области. Там (возникшая в 1880-х гг.) секта «молчальников» отказывалась принять «печать антихристову» (ср. с. 69—70). По соседству с федоровцами другие сектанты, хлысты, также ожидали конца света: сотни хлыстов, подобно старообрядцам семнадцатого века, ложились в гробы, готовясь встретить приближающийся Страшный Суд, а вместе с ним — низвержение власти антихристовой.
Эти эсхатологические настроения, вне всякого сомнения, представляли собой реакцию крестьянского сознания на сталинскую насильственную коллективизацию; однако их последствия еще долго давали себя знать, по крайней мере, до начала Второй мировой войны: еще в 1940 году некоторые сектанты верили, что Антихрист захватил власть и грядет конец света. В 1937 году у русских крестьян в Башкирии «сталинские выборы» вызывали ассоциации с «печатью Антихристовой». Еще около 1972 г. в беспоповщине встречались представители «страннического толка» — по советскому толкованию, «крайне фанатичные, невежественные люди», ожидающие «скорого конца света», настаивавшие на уходе из «антихристова царства» путем «странничества», «одряхлевшие контрреволюционеры..., скрывающиеся от советского правосудия». В этой части старообрядчества сохранялись представления о безраздельном царстве антихриста, о «сатанинском происхождении советской власти». Таким образом, подспудные хилиастические и мессианистские течения русской мысли не исчезли. Их исток, сохранившееся в памяти народной представление о Руси и ее предназначении (некогда нашедшее свое выражение в формуле «Москва — Третий Рим»), в немалой степени предопределил тот факт, что народное сознание отвергло и петербургскую модель государственного устройства, и большевистскую систему — точно так же, как некогда оно отказалось принять никонианскую версию православия и связанный с ней самодержавный строй. Что же касается носителей этих традиций, то при большевиках им пришлось пережить значительно более жестокие гонения, нежели в последний период царского самодержавия.
Об изменениях в положении старообрядцев ср.: Полное Собрание Законов Российской Империи. СПб. 1830. Т. 2. № 1102 (Указ Софьи 1684 года); Т. 6. № 3870 (Указы Петра Первого о двойном налогообложении и о кратковременно существовавшей инквизиции, расследовавшей дела старообрядцев 1721 года); № 4052 A722); Т. 15. № 11205 (материалы, характеризующие политику веротерпимости Петра III, продолжавшуюся до царствования Николая Первого, при котором начались новые преследования старообрядцев). О положении староверов накануне свержения монархии см.: Curtiss. Church 1900—1917 (обширная библиография на с. 131—154)».
6
Но вернемся ко времени правления Романовых. Пока они с помощью Русской Православной церкви укрепляли в стране крепостное право, раскольники его уничтожали. Они охотно принимали в своих общинах крепостных крестьян, давали им новые имена и старались перевести в мещанское сословие. Так в конце 1790-х - начале 1800-х в Астрахань пришел крепостной крестьянин Николай Васильевич Ульянин, судя по материнской фамилии – незаконнорожденный сын крепостной крестьянки, рожденный в 1770 году. Но есть еще интересный факт о другом человеке с похожей фамилией. О нем написала, опираясь на документы о самосожжении старообрядцев в начале Раскола, Е.М. Юхименко в очерке "Каргопольские "гари" 1683-1684 гг.(К проблеме самосожжений в русском старообрядчестве), который был опубликован в сборнике научных трудов в Москве в 1994 году (с. 64-119). Приведу несколько цитат.
" …Доры охватывали большую площадь в бассейне рек Пормы и Чаженги. В «первых» Дорах экспедиция обнаружила пустую избу и амбар с хлебом. «Проехав в темный лес в Доры версты с три» нашли на реке Порме семь изб, из которых все собрались в одну избу — по сказке Ивана Васильева Ульяхина, «человек с восмьдесят» (І-л.146). Поп Григорий и дьякон Петр, подойдя к этой избе, «учали тех людей звать на уговор» (І-л.146). Ответ вышедшего к дверям Гришки Бродяги не оставлял надежд на успех увещаний: «Мы де вас не слушаем и слушать де у вас нечево, приехали де вы от еретиков и сами де волки вы и хищники и еретики» (І-л.147). «А иных де их слов, — показывали в доезде поп с дьяконом, — и писать невозможно, и бранив де много, сами в той избе и зажглися» (Там же). Стрельцы и понятые выбили окна для досмотра и увидели за дымом, что «у них де в избы солома и скалвы и береста и лну и пенки на полу и по гряткам навешено горит, а они де, з жонками и з девками обнявшися, стоя шатаются и стонут, а малые де робята на ошестках и по лавкам крычат и все де стонут, а никаких речей не говорят» (І-л.147). Таким образом, первая дорская «гарь», положившая начало целой волне самосожжений в Поморье, произошла 7 февраля 1683 г.11; именно об этой «гари» как о первой из дорских сообщает Евфросин. Его упоминание о 70 сгоревших близко к истине".
"После случившегося самосожжения экспедиция направилась за реку Порму в дальние (или: «задние») Доры. Здесь посланные от новгородского митрополита были встречены вооруженными людьми и расспрошены о цели приезда, после чего в старообрядческое «пристанище» допустили служивых людей и понятых, затем для разговору призвали попа и дьякона. В деревне оказалось 12 изб и часовня. У избы учителя Ивана Ульяхина посланные духовные лица вычли святительский указ и наказную память и «обьявили» только что изданный (1682 г.) «Увет духовный» Афанасия Холмогорского. В развернувшихся прениях (со стороны старообрядцев выступал Иван Ульяхин) были затронуты, по сути дела, две темы: «еретичество» и латинство новообрядческой церкви («От еретиков де вы присланы и сами де вы еретики и книга де ваша, тот Увет, еретическая и складывали де тое книгу еретики, а у нас де и свои книги есть»; «Каяться де нам некому, покаемся де мы небу и земли, а какие де у вас ныне и попы, нет де благочестия, ни церквей, все де ныне не церкви — костелы» — I-л.147) и неповиновение царской власти (на обвинение в том, что старообрядцы не целовали креста великим государям, Иван Ульяхин ответил: «За кого де нам крест», — перекрестясь де сказал: «У нас де свой крест, некому де нам креста целовать». — І-л.147). Прения продолжались недолго. Иван Ульяхин, обращаясь к попу и дьякону, сказал: «Болши де того у нас с вами речей не будет никаких, подите де, отколе пришли, пока целы, потому что де у нас не одной матки детки и вы де нам люди знакомые, а что 6ы де приехали незнакомые, и мы б де их всех перебили и от нас бы де они живы не уехали» (І-л.148). Документы сохранили и описание старообрядческого собрания: «А стоял де он, Ивашко, в той избы под окном в одной рубахе и бес пояса, в соломе, а за ним де жонки и девки и малые робята, перевязаны руки назад, и огонь де на ошостке горит, а изба де и окна заперты и забиты накрепко, да в той же де избы стоят два человеки с пищалми, а иные де пищали весят у них по стене» (І-л.147-148)".
"В мае 1683 г. каргопольский воевода В. И. Волконский, следуя царскому указу, организовал новую экспедицию: подьячих каргопольской приказной избы Ефрема Прокошева, Михаила Поздеева и Афанасия Кожевникова «с каргополскими приставы и с волостными земскими судейки и з дворовыми сотцкими и с пятидесятцкими и з десятцкими и с крестьяны со многими людми» (І-л.178). Но «посылка» вернулась ни с чем. 2 июня 1683 г. экспедиция приехала в Доры, «и дорская де братия, Ивашко Ильин с товарыщы, выслушав великих государей указ, наказную память из ызбного одного окна, сказали, назвався дорскою братиею: святей де и восточной апостолской соборной церкви и святых отец преданию во всем повинуютца и покоряются. А к поимке де и к высылки для розыску в Каргополь оне, дорская братия, не дались и пристанищ своих разорить и искоренить и в переписку животов своих и хлебных запасов и хлебного ж насеву не дали» (І-л.179). Старообрядцы подали сказку, «по брацкому велению» написанную Антоном Евтихеевым и подписанную от имени всей «дорской братии» Иваном Ильиным (І-л.184,191). Собравшиеся угрожали перестрелять присланных: «а в то де время из ыных изб люди выходя многие и по улицам и по полям и по лесу ходили с ружьем, с пищали и з бердышы и с топорки» (І-л.179—180). Экспедиция покинула старообрядческое «пристанище», но вокруг Дор были установлены «заставы крепкие» по дорогам, «чтоб из Дор нихто не выходил и в Доры никово не пропущать и ничего из Дор не вывозили б и не выносили» (І-л.180)".
"В поисках Ивана Ульяхина Козин ходил вверх по реке Порме около 30 верст и «изымал ево, Ивашка, да с ним четыре человека» (ІІ-л.37). Ниже Дор по реке Порме сгорело 50 человек (ІІ-л.39), столько же сгорело на речке Вохтомице (ІІ-л.39), взять живыми их было невозможно («зделаны у них кельи в горах, а с которую сторону имать было мочно, и они, расколники, засыпали землею, толки одне провели трубы, куды выходить дыму, да окна для свету» — ІІ-л.37). Оставшиеся после «гарей» избы, «клети и всякия заводы» везде были Козиным сожжены (П-л.38). Эти события произошли до 20 февраля".
"После принесения повиновения бельцы (30 человек) были разосланы под начал: в Антониево-Сийский монастырь — 12 чел., Николо-Корельский — 8 чел., Михаило-Архангельский — 6 чел., Спасский Козьеручевский и Черногорский — по 2 чел. (ІІ-л.86). Монастырским властям было велено держать их «за крепким караулом, оковав руки и ноги, до... указу и приставить к ним старцов искусных и от Божественнаго Писания знающих и им над ними смотреть со всяким опасением» (ІІ-л.117). На Холмогорах за караулом оставили Ивана Ульяхина, Афанасия Болдырева и Алексея Болдыря (ІІ-л.87, 110). По приговору Боярской думы от 8 апреля 1684 г. (по отписке Н. К. Стрешнева от 19 марта 1684 г.) было велено «Ивашка Ульяхина и иных, которые были в росколе пущих завотчиков и воров, и всех, которые есть за караулом и под началом, держать с великим бережением...» (II-л.84 об.). Позже Иван Ульяхин, Афанасий Болдырев и Алексей Болдырь, по всей вероятности, были разосланы по монастырям под начал — так же, как и оставленные Козиным в Каргополе для дальнейшего розыска старец Иосиф (послан под начал в Строкину пустынь), старица Ираида (в девичь монастырь), Антон Евтихеев, Козма Иванов и вдова Степанида -отданы под начал каргопольскоим попам (III-л.80). Вскоре все пятеро как «непущие в том расколе завотчики», принесшие повиновение, были из-под начала освобождены на поруки (III-л.82—83)". (Конец цитат).
В приведенных Е.М. Юхименко документах личность раскольника Ивана Ульяхина, учителя, мне показалась более интересной при рассмотрении происхождения фамилии Владимира Ульянова-Ленина.Но это всего лишь гипотезы.
Вернемся к нашему герою. Можно предположить, что, придя в город Астрахань на Волге, он направился к староверам и нашел у них полную поддержку. По некоторым данным, ему покровительствовали сами купцы Алабовы, а деньги делают все, и к 38 годам он оказался свободным и приписанным к сословию мещан в Астрахани. Поскольку данных об отце Ильи Николаевича Ульянова очень мало, и документы или отсутствуют, или намеренно уничтожены, то остается догадываться, как сумел крепостной крестьянин выбиться в мещанское сословие и дать счастье своей семье, да еще такое, что уже его сын закончил гимназию и университет - и при том с отличием оба учебных заведения. А было это в царствование Николая Первого, при котором произошла реформа образования и детей мещанского сословия и в гимназии, и в университеты принимать было строго запрещено. Как же удалось детям вчерашнего крепостного Ульянина так высоко подняться по социальной лестнице, вопреки строгим сословным законам?
Может быть, ключ к пониманию удачи Николая Ульянина – в факте его женитьбы на дочери астраханского мещанина Алексея Лукьяновича Смирнова, двадцатитрехлетней Анне Смирновой? Почему молодая девушка вышла замуж за человека, на тридцать лет старше нее? Видимо, это был традиционный брак по расчету: скорее всего, к тому времени, в 1823 году, Николай Васильевич – уже Ульянов - был очень богат. Биографы как-то не сопоставляют найденные факты о работе его старшего сына у армянских купцов Алабовых управляющим или даже компаньоном с деятельностью самого Николая Васильевича. Может быть, потому, что он был записан мещанином как портной? Но к 1823 году, во время достаточно либерального правления Александра Первого, когда и образование было еще либеральным, не мог ли он уже купить себе поместье и титул личного дворянина? Да и купцам тогда его давали. А женился на юной астраханской мещанке, взяв девушку из своего, старообрядческого, круга. Только этим можно объяснить возможность обучения детей Ульяновых в гимназиях и университетах в реакционный режим Николая Первого. Может быть, личное дворянство – как купец, а не приказчик, конечно, получил и его старший сын Василий Николаевич, взявший опекунство над младшим братом Ильей Николаевичем после смерти отца, и это дало право ему учиться в гимназии и в университете в строгое Николаевское время. Даже имя-отчество старшего сына Ульянина указывает на отношение к купечеству. Имя перевернуто от отцовского: Николай Васильевич-Василий Николаевич. Если бы были сыновья у первого, то наверняка один из них должен был носить имя Николай, (но он остался бездетным). Так делали в самых известных в России купеческих семьях, еще с Петра. К примеру, у Демидовых, Гончаровых, Морозовых. Последний род вообще начался с Саввы и закончился Саввой.
Для того, чтобы понять, как в одночасье продвигались вверх по социальной лестнице в России совершенно бесправные крепостные люди, надо знать, какое место занимало старообрядчество в России в девятнадцатом веке. Тогда Москва стала идеологическим и политическим центром старообрядчества. П.И. Лященко, автор «Истории народного хозяйства СССР», в 1939 г. писал: «Московский национальный торговый, промышленный, банковый и текстильный, металлургический и финансовый капитал представлял собой к 1914—1917 гг. громадную экономическую силу». Сегодня исследователи пытаются уточнить масштабы экономического могущества старообрядчества. Некоторые полагают, что староверы владели 60-ю или даже 75-ю процентами капиталов дореволюционной России. Другие избегают конкретных цифр, но подтверждают, что старообрядческое предпринимательство в начале XX века стало вершителем судеб многих наиболее современных и технологичных отраслей русской промышленности. Верхушка староверия была одним из самых энергичных и деятельных отрядов российского капитализма.
Единичные примеры предприимчивости староверов известны еще с XVII века, со времени Раскола. Но первые сто лет противостояния России старообрядческой и России романовской проявлялось в борьбе вооруженной. По-настоящему широкий размах предпринимательство стало приобретать после разгрома армии Емельяна Пугачева. Кто-то, конечно, надежд не оставил и, когда в городах сформировалось поколение разночинцев, возобновил борьбу с антихристовой властью в форме политического террора. Другие — ушли в «странствие», скрываясь от власти, чтобы не способствовать уплатой налогов ее укреплению. Третьи направили свою энергию на укрепление экономической основы староверия. Рубеж XVIII—XIX веков большинство исследователей старообрядчества называют периодом превращения его из конфессиональной в конфессионально-экономическую общность.
Это направление эволюции старообрядчества подсказывалось не только естественным стремлением к благополучию староверов, но и самими гонителями. Духовные и светские власти от рядовых священнослужителей, городовых, становых и околоточных до епископов и членов царствующего дома явными и скрытыми, легальными и противозаконными налогами и поборами, ограничениями и запретами вопреки преследуемой цели подавления старообрядчества, наоборот, обнаруживали непременный успех. Так, знаменитый Иргизский монастырь долгое время своим существованием был обязан подношениями великому князю и будущему императору Павлу. Делавший их купец Калмыков – род, из которого вышел будущий премьер победившего Романовых в 1917-м году Временного правительства Керенский - приходился братом игумену Нижневоскресенского Иргизского монастыря.
В годы царствования Николая Первого многие староверческие молельни закрывались, иконы описывались и увозились. Полицмейстером в Москве был тогда Верещагин. Однажды Лужин, обер-полицмейстер Москвы, поручил Верещагину закрыть Преображенское кладбище и увезти оттуда все древние иконы. Чтобы не дать прихожанам возможности спасти свои святыни, он решил нагрянуть спозаранку и потому лег спать раньше обычного. Его, однако, подняли просители. Они сообщили, что знают о решении закрыть кладбище и попросили помедлить с прибытием, за что согласны были заплатить 50 тысяч рублей - за такие деньги можно было купить пароход и стать купцом второй гильдии. Верещагин отказался, но налет все равно пришлось отложить, так как рано утром полицмейстера неожиданно вызвали к обер-полицмейстеру. Долго продержали в приемной. Когда он прибыл на место, икон там не оказалось. Подобных историй множество, и они свидетельствуют о связях, которыми опутали старообрядцы все царское чиновничество.
7
Экономическое процветание старообрядчества стало одним из условий его существования, к тому же царские поборы были так велики, что поощряли развитие коллективной защиты. Романовы сами толкали раскольников, исповедовавших воздержание и простоту, к греху наживы В итоге предпринимательская деятельность на благо общины стала рассматриваться как средство спасения души. В старообрядческой среде существовали особые отношения. В долг старались не брать, но давали. Только друг другу не в рост. Хорошим тоном почиталось по собственной инициативе отсрочить платеж попавшему в сложную ситуацию общинному заемщику, простить долг, помогать сирым, убогим, вдовам. Вскоре масштабы благотворительности старообрядческой общины и православного купечества стали отличаться в разы. В старообрядческой среде эти отношения достигли того, что называется системой вторичного распределения, но не по принуждению государства. Владелец добровольно расставался с частью своей собственности в пользу экономически менее состоятельного слоя единоверцев. И вскоре у постоянно нуждающейся православной паствы сложилось представление, что для бедных «староверчество» не по карману.
Там верховодили купцы – «миллионщики», сфера влияния которых простиралась на многие регионы. Внутри этих регионов возникали разраставшиеся анклавы территориально более ограниченных, но и одновременно более интенсивных сфер влияния так называемых «тысячников» - предпринимателей средней руки. Они имели свои суда, определяли ассортимент изготавливаемой в деревнях продукции, оплачивали места на ярмарках, где продавались изделия единоверцев, гордились тем, что их усилиями, умением, заботами «кормятся» десятки, сотни, тысячи, а то и десятки тысяч единоверцев.
Экономически состоявшееся старообрядчество стало перемещаться из сельских поселений в города. Возвращение было не таким как бегство - голыми, босыми. Первыми шли артели монастырей-общежительств, следом – предприниматели, богатство которых окружавшие их православные не без основания считали таинственного происхождения. Они не были предпринимателями в общепринятом значении слова. Первые сомнения возникают при знакомстве уже с тем, как начиналась их предпринимательская жизнь. Приведем в качестве примера несколько узнаваемых семей из числа староверов.
Родители первого председателя Совета народных комиссаров СССР Рыкова владели клочком земли в Кукарке Вятской губернии. Но случился пожар, все сгорело, и они с пятью детьми переехали в Саратов, старообрядческий анклав. Здесь раздавленный нуждой многодетный крестьянин-погорелец российского захолустья, которому незнакомый город ничего кроме социального дна не предвещал, вдруг успешно занялся посредничеством в торговле мукой.
Предок Молотова по материнской линии Яков Евсеевич Небогатиков « пришел в Нолинск Вятской губернии молодым парнем в лаптях и с большой жаждой лучшей жизни. Он плясал перед каждым, кто даст ему две копейки, а за три копейки плясал в луже. Занялся сбором тряпья у населения и вскоре неожиданно разбогател». Семейная же легенда допускает, что он нашел зашитые в «одежде или перине деньги». Только вот по отцовской линии настоящая фамилия Молотова Скрябин, и он, скорее всего, из рода боярина Скрябы-Морозова. То есть, родня раскольникам Морозовым, рвавшимся на трон. И вот их дальний потомок Молотов все-таки взобрался на самые вершины власти - в СССР.
Не менее таинственно происхождение богатств Рябушинских. Существует предание, связанное с казнокрадством. Когда в 1812 году армия Наполеона приблизилась к Москве, московская часть государственной казны была укрыта за Рогожской заставой, ставшей потом центром Белокриницкого согласия. После бегства французов схрон оказался наполовину пуст, зато Морозовы и Рябушинские неожиданно разбогатели. Правда, есть еще один исторический факт, не украшающий староверов – их предательство во время нашествия Наполеона. Это они вынесли ему ключи от Москвы и потом опустошили православные храмы, унеся множество драгоценностей и старых икон из хранилищ монастырей и церквей. Но более вероятная версия – об основателе династии Рябушинсокм - Стекольщикове (1786—1858), выходца из православной деревни Ребушки Калужской губернии, который 16-летним мальчиком ушел в Москву на заработки, записался в купеческое сословие под фамилией Рябушинского, принял старообрядчество, стал удачливым предпринимателем. «Не совсем ясно, откуда у молодого человека из крестьянской семьи могли появиться немалые по тем временам деньги», - недоумевает один из биографов династии Рябушинских. Вот то и удивительно, что даже от въедливых, казалось бы, биографов скрыты факты вклада в «богатства» русских купцов-раскольников иностранных капиталов. Или такие были заказные «биографы», которым было поручено разрабатывать всякие небылицы о купеческих капиталах, и которые на полтора века скрыли от россиян правду.
Официальная версия потомков Морозова (1770—1860) из поморского согласия, о происхождении его начального капитала выглядит также неубедительно. Сообщая о том, что крепостной крестьянин Морозов в день свадьбы получил от своего барина пять рублей серебром, биографы осторожно добавляют: «Считается, что этот подарок и стал поводом к открытию» шелкоткацкой мастерской с несколькими наемными рабочими. А ведь прежде чем стать «владельцем» собственного дела Савва Васильевич сам работал по найму за пять рублей и хозяйские харчи в год, а для того, чтобы записаться в купеческое сословие, в то время требовалось объявить капитал не менее одной тысячи рублей, то есть копить ему пришлось бы минимум 200 лет. Все эти биографические сказки староверческая оппозиция сочиняла для православного народа, но в правительстве отлично знали, откуда у купцов из Раскола капиталы. Высшие чиновники и сами оттуда черпали свое благосостояние. Да и Кноп действовал в России легально. Но Романовы и не думали препятствовать ввозу в страну английского капитала, считая, видимо, что держат под строгим контролем деятельность едва народившихся совместных предприятий купцов-староверов и на их конкуренцию с российскими предприятиями.
Ранее появившиеся и достаточно крупные даже по европейским меркам мануфактуры дворян приходили в упадок. В начале XX века осталось лишь небольшое количество частных предприятий старше ста лет, и ни одно из них не занимало лидирующих позиций. Процесс создания средних и крупных предприятий в XIX веке начинался с нуля - с мелкого сельского предпринимательства. Если их деятельность была успешна, они вырастали до средних размеров, перебирались в город, становились крупными, которые в свою очередь способствовали созданию мелких, обрастая ими настолько, что трудно было отличить, где кончается фабричная промышленность и начинается кустарная.
Только недавно появились публикации, приоткрывающие тайны старообрядческой экономики XIX - начала XX веков. Биографии многих ранее почти неизвестных людей показывают, как происходило становление громадной производственно-сбытовой сети. К примеру, описывая ирбитскую семью купцов Казанцевых, исследователи, перечисляя привычные версии с кладом, наследством, лихоимством и скопидомством: «грошик, копейка, гривенник, рубль», затруднялись с ответом на вопрос, откуда все-таки у нее взялись капиталы. Достоверно было известно только то, что не эти источники, а «доброе знакомство» с Морозовыми, что проживали в полутора тысячах километров, «возможность брать у них кредиты, умело используя взятое в долг», а еще дружба с фабрикантом Кузнецовым, проживавшим на таком же расстоянии от Ирбита, дали возможность поставить дело на широкую ногу. Так возникала и сама Кузнецовская фарфоровая мануфактура в Дулево-Ликино, рабочие которой, что весьма символично, изготовили и преподнесли в советское время редакции газеты «Правда» блюдо с портретом Ульянова-Ленина. Аналогична история обувной мануфактуры в Кимрах, ставшей поставщиком обуви для Красной Армии, возникновения производства в Палехе, где Георгия Победоносца стали изображать с серпом и молотом на щите, а также большинства предприятий хлопчатобумажной индустрии, поставивших бойцов на баррикады 1905 года и фронты Гражданской войны. Менялись имена доноров и получателей помощи, сохранялся принцип внутриконфессиональных отношений - сильный делился со слабым, слабый становился сильным и вместе они составляли мощный оплот старообрядчества.
8
Раскольники так увлеклись бизнесом, что даже Соборы староверов трудно называть таковыми, настолько экономические вопросы занимали серьезное место в кругу обсуждаемых проблем. А белокриницкие староверы стали называть их съездами. Прочие сохранили прежнее название, хотя, скажем, у более религиозно ориентированных часовенных (уральских) староверов инициаторами их созыва тоже становились «видные заводские старообрядцы - промышленники и купцы. Они оказывали духовным лидерам знаки уважения, но решения принимали самостоятельно. . Когда предприниматели начали нарушать традиции: курить, пить, укорачивать бороды и даже бриться, одеваться не по-русски, принимать пищу совместно с еретиками, реже молиться, - беспоповские наставники и поповские священнослужители брали грех на себя, замаливая его ради сохранения общинного мира. Так старообрядчество в России превратилось в XIX веке в одну из «форм первоначального накопления капитала», а «купеческий род стал структурной единицей старообрядческой общины».
Не удивительно, что стартовый капитал, который у православных крепостных появиться мог лишь при каком-то непостижимом стечении обстоятельств, всегда имелся у крестьян-староверов. Они имели в своем распоряжении конфессиональную систему беспроцентных и безвозвратных ссуд, когда в стране еще не сложились ни национальная кредитная, ни вексельная системы. Распад православной общины зашел настолько далеко, что ее члены на помощь могли рассчитывать лишь в случае беды. Старообрядческая же община была готова придти на помощь и оказавшемуся в тяжелом положении и желающему свое положение улучшить потому, что в обоих случаях положительный исход вмешательства шел на пользу всем. Общинная касса использовалась и для вызволения из бедности, и для наращивания богатства не только компактно проживающей, но и разбросанной по православным деревням единоверной братии. Пока православные общины нищали, рядом с ними создавались староверческие анклавы, где сельские промыслы и кустарная промышленность достигли особого размаха: Гжельская волость, Московская, Тверская и Нижегородская губернии.
В городах структура управления общинными капиталами усложнялась. Собраниями общин избирались подотчетные им Советы попечителей. Им делегировались права распорядителей кредитами и собственностью общины. Они могли уже сдавать в аренду, продавать, закладывать формально частные земли, заводы, фабрики, торговые заведения и дома. Под их надзором запускался в оборот капитал общины, выдавался в рост достойным доверия иноверным купцам. Из числа опытных членов общин назначались «поставленные» старообрядцы или, говоря современным языком, директора направлений. В функцию Советов входило выделение ссуд на создание предприятий общинников. Так появлялись тысячи мелких торговцев «в развоз и в разнос», тысячи мастерских и фабрики. Советы принимали инвестиционные решения для расширения существующих предприятий. Общины обменивались информацией о конъюнктуре местных рынков. Это позволяло им своевременно оценивать ситуацию, формулировать хозяйственную политику, влиять на ценообразование, создавать и своевременно перестраивать товаропроводящие сети, координировать поставки сырья. Староверы-производители не могли разориться в конкурентной борьбе с единоверцами. Конкуренции не было. Наоборот, прочно обосновавшиеся фабриканты считали своим долгом помогать начинающим собратьям сырьем и оборотным капиталом по заниженным против рыночных расценкам, не взимая процентов, с долговременной рассрочкой платежа.
С тех пор, как сотрудник МВД при Александре Втором Кельсиев накануне войны России с Турцией сбежал, вывезя секретные документы своего министерства в Лондон к Герцену, связывавшему, как и Маркс, революционные надежды со староверами, и опубликовал их с его помощью в 1861—1862 годах., стало известно, что денежные средства старообрядческих общин представляют собой анклавы социализма в капитализме, что владельцы капитала в действительности не более как экономы, кассиры и приказчики, приставленные к общинной собственности. Кельсиев помог, таким образом, развить теорию построения социализма в России лондонским «сидельцам» в эмиграции. Неизвестно, порадовал ли он тех английских партнеров русских раскольников по бизнесу, которые вкладывали в него огромные деньги.
Из опубликованных документов было очевидно, что староверы явно не вписывались в контекст романовской России. Во второй половине XIX века внимательные наблюдатели зафиксировали, что «Раскол существует как гражданская корпорация», что «отвлеченно-религиозный элемент слабеет и вырабатывается чисто политическое направление, только под формами религиозно-символическими». «Если смотреть на раскол с точки зрения государственной, - писал протоирей Фармаковский, - то он представляет собой замкнутое общество со своей правительственной и законодательной властью, с целой системой общественных учреждений и обычаев». А согласно опубликованным в 1884 году секретным документам, старообрядчество в России воспринималось властью всего лишь как «какое-то особенное общество - антицерковное, антиобщественное, способное ко всему самому зловредному». Романовы не видели в нем мощную оппозицию сродни существовавшим в развитых западных странах и вершившим их судьбы на пути к мировому прогрессу.
Экономическую основу старообрядчества составляли общественные фонды потребления, включая денежные средства, товары и услуги. Важнейшими политико-экономическими следствиями их возникновения стали: аккумуляция средств для обживания агрессивной природной среды, капитализация средств для успешной конкуренции, разделение функций владения, распоряжения и пользования собственностью, формирование конфессионально-замкнутой беспроцентной, а нередко и безвозвратной ссудной денежной системы, создание собственных товаропроводящих систем, контроль над процессом ценообразования. Поколения староверов-предпринимателей от мелких до крупных вплоть до последней четверти XIX века могли управлять средствами производства, но не обладали правом безраздельного владения и распоряжения им, то есть по законам царской России они были полноценными собственниками, а по законам общины - нет.
37 лет вся недвижимость Преображенской общины - федосеевцев - числилась как собственность богатого купца И.А. Ковылина (в 1918 году Благуше-Лефортовский Совет, признав Ковылина выдающимся революционером, назвал его именем один из переулков Лефортовского района Москвы). В 1809 году община оформилась как богадельный дом, получив право владения имуществом, чем она незамедлительно и воспользовалась. Якобы частная собственность перешла в распоряжение истинного владельца - общины. Спохватившись, власть в 1831 году обязала федосеевцев расстаться с недвижимостью, находившейся вне стен богадельного дома. Состоялся аукцион, определился покупатель - Гучков, внук которого принял отречение последнего из Романовых. Одна особенность — он не заплатил за приобретение ни гроша, потому что, на самом деле, он эту недвижимость не приобретал, точно также, как Ковылин ею не владел.
Но романовская Россия была или не в состоянии, или делала вид, что не может понять мотивацию старообрядческого поведения. Вот как описывал это событие приверженец православия Ф.В. Ливанов: «Купец Федор Гучков ... уроженец Калужской губернии, из крестьянского звания был старшим попечителем Преображенского богадельного дома и приобрел огромное состояние, основанное, по всеобщему убеждению и в донесениях правительству, на капитале Преображенского монастыря... жил одиноко в самом тесном и грязном помещении, разумеется, только для отвода глаз, мел сам двор, собирал старые гвозди, как Плюшкин, и расплавлял их, носил рубище и шляпу с широкими крыльями до того засаленную, что на нее страшно было взглянуть». Когда московский военный губернатор решил учинить дознание по данному делу, то следователи услышали от Гучкова невероятную историю, слово в слово повторенную другими федосеевцами, проходившими по этому делу: «Недвижимое имение, принадлежащее Преображенскому богадельному дому, заключавшемуся в домах и землях, в Лефортовской части состоящих, было продано согласно Высочайшего повеления, различным лицам, из коих мельница и два дома с землями были проданы сыну его Ефиму Федорову Гучкову и ему же было продано, не упомнить сколько именно, в городской части лавок на Варварской улице, но в какую именно сумму составился капитал, вырученный от продажи имения, он не припомнит. Продажа производилась без вызова через газеты, по вольным ценам, по домашнему, значит, в конторе Преображенского богадельного дома. ...Капитал был положен в Московскую сохранную казну на неизвестного. В последствии Алексей Никифоров (другой попечитель богадельного дома) обще с Гучковым сей капитал из сохранной казны, без ведома правительства, получили для расходов ... и весь его израсходовали ... Отчетности в израсходовании сих денег никем требованы не были». Власти были бессильны что-либо изменить. Четырех федосеевцев сослали по одному в Каргополь, Вятку, Пензу и Вологду, а одного передали под надзор московской полиции. Среди сосланных был и сам Гучков, который вскоре и умер вссылке. К тому же, староверов обязали собрать в качестве «номинальной компенсации» - 75 тысяч рублей, внести их в казну Преображенского богадельного дома, но объявить эти средства неприкосновенным капиталом и положить всю сумму в государственную казну. Это был достаточно утонченный способ грабежа староверов в романовской России.
Староверы не могли продать или закрыть фабрику без ведома и согласия общины, последняя же своим решением могла передать ее другим лицам, если купеческая семья вырождалась и не могла продолжать эффективно управлять собственностью, которая рассматривалась как источник общественного благосостояния. В подобных случаях передача управления другим доверенным лицам внутри данной общины или в другой, входящей в данное согласие общине, выглядела как смена собственника и оформлялась как сделка купли-продажи. В действительности она была мимикрией, вызывавшей у современников удивление мизерными суммами, выплачивавшимися «покупателями» за заводы, фабрики, пароходства, мельницы, а также легкостью, с которой осуществлялись слияния и экономическая экспансия. Примером может служить созданные в первой половине XIX века нижегородский завод и пароходство, переходившие от Колчиных к Курбатову и Карповой - представителям разных старообрядческих семей, затем слившиеся с пароходством Игнатова в Товарищество Западно-Сибирского пароходства. В 1912 году в состав Товарищества вошли еще два пароходства — Корнилова и Русско-Китайского акционерного общества.
Примером того, как передавались бразды правления средствами, которые староверы считали общинными, а православные - частным капиталом, может служить находящаяся в архиве Министерства внутренних дел копия завещания Рахманова на сумму в один миллион рублей серебром . Завещатель выбрал среди своих родственников трех наиболее предприимчивых - А.А. Рахманова, С.И. Рахманова и В.Г. Рахманова. Отдавая отчет в том, что они по возрасту или состоянию здоровья могли оказаться неспособными управлять общинными средствами, в число душеприказчиков он предусмотрительно ввел купца-единоверца Солдатенкова, к которому и перешел в итоге завещанный миллион.
Российские законодатели сами немало способствовали ограждению старообрядческой собственности от внешнего посягательства. Предприниматель-старовер, оказавшийся в долговой зависимости от иноверца мог почти безнаказанно перевести свое имущество на какого-нибудь члена общины, лишив кредитора возможности наложить на него арест. На руку староверам играли особенности русского семейного и наследственного права. В России собственность была не семейной, а индивидуальной. У детей не было гарантий наследования отцовского достояния. Это было на руку раскольникам, чьи купеческие богатства были по большей части «благоприобретенные»: наследодатель мог делать с ними, что хотел. Это удерживало новые поколения от опрометчивого решения отпасть от веры отцов. В качестве дополнительных гарантий сохранения общественной собственности «согласия» принимали собственные постановления. Так, среди постановлений Филипповского собора 1827 года было принято правило № 25, которое лишало никонианина права наследования, то есть, отпавший в Русскую православную церковь сын старовера терял право на участие в отцовском наследстве. Общинные правила превалировали и в тех случаях, когда законный собственник недостаточно радел за общее дело. Примером того, как общины избавлялись от нерадивых управленцев, может служить судьба главы третьего поколения костромских купцов-староверов Коноваловых - Ивана Александровича. За небрежение делом, кутежи и аморальное поведение его назвали едва ли не самым презрительным для староверов именем «Петра Великого», а в начале XX века вывели из дела и выслали из Москвы, что в смысле юридическом было событием невероятным. Во главе Коноваловской мануфактуры был поставлен его сын, который потом стал заместителем председателя Московского Биржевого комитета, а потом министром Временного правительства.
Общинная казна в центре, а вокруг нее — крупные и средние предприятия общинников, в свою очередь связанные со множеством мелких предприятий-поставщиков - такова была экономическая организация старообрядчества. В западном обществе источником капитала выступал сначала ростовщик, а потом банк, аккумулирующий средства миллионов вкладчиков и делящий с ними ссудный процент. В романовской России с запозданием на несколько веков развивался аналогичный процесс. А в старообрядческой России эта роль отводилась общинной казне. Когда общинных средств для растущей экономической активности не стало хватать, появились старообрядческие банки, но и они внутри себя продолжали выполнять весьма специфическую, четко обозначенную роль заемного резерва конфессионального характера. Поскольку нужда в стартовом капитале и оборотных средствах у староверов удовлетворялась общинной казной, коммерческие банки у нее появились позже, чем у православных конкурентов. Первый Ссудный банк был учрежден через 10 лет после появления Петербургского частного банка. Отцами основателями его стали купцы-староверы Морозов, Лямин и братья Крестовниковы. Контрольно-ревизионная обязанность была возложена на купца-старовера Борисовского, совладельца хлопчатобумажных фабрик и рафинадного завода, дружина которого потом выйдет на баррикады 1905 года. Еще одним руководителем стал грек Миллиоти, сестры которого вышли замуж за Борисовского и Крестовникова. В общем, все «свои» за исключением введенных в состав учредителей для представительских целей гофмейстера барона Бюлера, графа Мусина-Пушкина, камергера князя Шереметьева, которые никакими распорядительными полномочиями не обладали. Но у староверов не было специалистов в кредитно-финансовой области - обстоятельство, сыгравшее роковую роль. Управленческие функции, естественно, были доверены евреям Шумахеру и Ландау, оказавшимся нечистыми на руку. Разорение банка в 1875 году стало первым в истории России банковским крахом.
Урок пошел впрок. Староверы стали отправлять своих детей в университеты, главным образом, в Москву и в Казань. В качестве приоритетного в Московском университете рассматривался юридический факультет, особенно, когда его деканом стал А.С. Алексеев — выходец из семьи староверов-предпринимателей Алексеевых-Станиславских, ныне более известных в связи с Художественным театром. О старообрядческом влиянии на факультете можно судить по воспоминаниям Бурышкина, который был дружен со староверами, но которому с трудом удалось стать председателем общества взаимопомощи студентов юристов из-за того, что «ходил в церковь и иногда приезжал в университет на своей лошади». Принадлежность к Русской православной церкви осуждалась наравне с личным богатством. Хотя сам факт, что его все-таки выбрали, свидетельствовал об ослаблении исконных устоев в этой среде.
Образование вкупе с капиталами помогло развернуть такой масштаб деятельности, что банкиры-староверы в начале ХХ века осуществили перестройку русского народного хозяйства, выведя его из эпохи промышленного капитала в эпоху капитала финансового. Но и после истории с нанятыми евреями Шумахера и Ландау их банки терпли крах, особенно во время мирового кризиса в начале ХХ века. И это лишь говорит о том, что и староверы научились играть ценными бумагами на международных финансовых биржах и лично убедились в порочности этого занятия. Один из обанкротившихся банков -Земельный - снова поставили на ноги Рябушинские. Предвосхищая события, "Московские ведомости" писали, что «г-н Ряпушинский привезет из Москвы два вагона своих «робят», коим раздаст акции, и подомнет банк под себя». Так, примерно, и произошло. Рябушинские сформировали портфель из 3,5 тысяч акций и, распределив их малыми пакетами среди нескольких десятков новых акционеров, естественно, старообрядцев, заполучили большинство голосов в пользу своей кандидатуры председателя на общем собрании инвесторов. Для оздоровления банка было выпущено новых акций на сумму в 2,8 миллиона рублей. Гарантировать размещение займа вызвалась московская фирма, тоже старообрядческая. И никакой рыночной стихии. События имели вполне определенный, хотя и не всем понятный смысл.
Особая роль регулятора в функционировании ссудного и сбытового механизма отводилась общинам крупных торгово-промышленных центров, становившихся ядрами национальных макроструктур, объединяющим звеном которых была Макарьевская ярмарка, названная в честь монастыря Макария Желтоводского и выросшая из окрестных старообрядческих сел Лысково, Павлово, Семеновское и других. Места эти для староверов заповедные: здесь или родились, или побывали практически все главные действующие лица раскола. В 1816 году после большого пожара ярмарка была переведена в Нижний Новгород, но название сохранила. Здесь происходили регулярные совещания общин западных и восточных регионов конца XIX - начала XX веков. Раздельные переговоры западных раскольников имели место в Москве или в Чернигове, а восточных - в Екатеринбурге. Сам министр финансов Витте не считал зазорным наведываться в Москву и на Нижегородскую ярмарку для собеседований.
Уральские староверы дополнительно контролировали менее значимую в национальных масштабах Ирбитскую ярмарку. Власти пытались перевести ее в Екатеринбург, но, как обычно, «неведомыми путями» ;естественно, с помощью подкупа крупных чиновников, староверы настояли на своем. Туда и железную дорогу удалось проложить, хотя многим она оправданно казалась экономически нецелесообразной. Появилось обоснование, подготовленное Дмитрием Менделеевым, которого староверы-промышленники привлекали к сотрудничеству и на Нижегородской ярмарке. Его авторитет сделал свое дело. Причем, не только в ярмарочном деле. Менделеев - продолжатель дела выходца из поморских староверов Михаила Ломоносова - сыграл важную роль в привлечении интереса старообрядческих предпринимателей к развитию химического производства. Можно сказать, благодаря им, Россия не осталась без пороха для боеприпасов и хлороформа для раненых, когда началась первая мировая война и импорт из Германии прекратился. Хотя, конечно, этот монополизированный ими бизнес принес им колоссальные доходы. Между прочим, химик Збарский, участвовавший в бальзамировании тела Ленина, до революции работал на уральских химических предприятиях староверов во Всеволодо-Вильве в Соликамском уезде Пермской губернии, и в Тихих Горах в селе Бондюга, переименованном затем в Менделеевск, близ Елабуги. Именно связи, зародившиеся, когда он был еще народовольцем, здесь окрепли и послужили пропуском в новую жизнь после октября 1917 года. Заводы во Всеволодо-Вильве строил Морозов.
Особенность старообрядческой промышленности состояла в том, что она размещалась, как правило, в районах с большим, если не преобладающим, а то и сплошным старообрядческим населением. При этом фабричные цеха становились безопасным местом для отправления многократных ежедневных богослужений. Там же проводились заседания Советов общин, превратившиеся в конфессионально-административные органы управления духовной жизни и местного самоуправления. Фабрика становилась храмом, культовым сооружением и одновременно центром местной жизни. Эти поселения уже тогда напоминали литографии планировавшихся Оуэном городов-коммун с заводскими трубами вместо церковных шпилей. Предреволюционные старообрядческие предприятия внешне мало походили на монастырь, но по-прежнему сохраняли характер экономических анклавов из крупных хозяйствующих субъектов в окружении множества средних, мелких, кустарных. Объединяли эти анклавы банки, бравшие на себя функции общинных финансовых центров. Везде обычно работали единоверцы. В рабочий день входило и время для коллективных богослужений, занимавших даже в укороченном варианте в общей сложности не менее двух часов в день. Показательно, как отреагировали на правительственные планы сокращения рабочего дня, ночных смен и детского труда известные фабриканты-староверы братья Хлудовы: они заявили, что для детей и рабочих лучше находиться в светлом и здоровом помещении фабрики, чем в душной атмосфере своей избы. Не понимая, о чем идет речь, православная интеллигенция того времени саркастически воспринимала подобные высказывания.
Западноевропейская социал-демократия последней четверти XIX века еще только выступала с идеей участия наемных рабочих в предпринимательской прибыли, а на предприятиях промышленника-старообрядца Четверикова это уже было нормой жизни. Все единоличные собственники рано или поздно трансформировались в товарищества, в которые входили способные и образованные наемные работники-единоверцы. В старообрядческих фабричных поселениях появлялись больницы, рабочие клубы (безалкогольные трактиры), школы, фабричные лавки, иногда фабричные театры и библиотеки. Там, где появлялись старообрядческие предприятия, земства утрачивали свою значимость. По мнению современников, лучшими в обслуживании потребностей населения были промышленные уезды Московской, Владимирской губерний: Иваново-Вознесенск, Шуя и все Кинешемские и другие фабрики. Почти везде доминировали староверы. В частности, по Богородскому уезду Московской губернии - центру старообрядческого ткачества - жандармские чины в последние десятилетия XIX века доносили, что «фабрики имеют подавляющее влияние на отправление всех функций городского и земского самоуправления». Не удивительно, если учесть, что из 42 процентов прибылей на вложенный капитал более 75 процентов вкладывалось в развитие производства и социальной сферы. Не случайно министр финансов Вышнеградский заявлял: «Наши христолюбивые старообрядцы - преображенцы в российском торгово-фабричном деле - великая сила, они основали и довели нашу отечественную заводскую промышленность до полнейшего совершенства и цветущего состояния». Облицованная мрамором больница для рабочих, 9-часовой рабочий день в 1900 году, и многие другие достижения известного предпринимателя-старовера Коновалова были подтверждением этим словам. Здесь явно осуществляли эксперимент по построению будущего государства «под себя» - после Романовых.
А вот менее известная династия раскольников Балиных, каких было немало. Начало - как и у остальных: крестьянин в 1793 году приписался к купечеству. К началу XX века уже существовало «Товарищество мануфактур А.Я. Балина» и к 1905 году население села Южа Вязниковского уезда Владимирской губернии, где находилась одна из фабрик Товарищества, достигло 15 тысяч человек. Для рабочих были построены 3-х – 4-хэтажные благоустроенные общежития с бесплатными яслями для детей. Для несемейных имелись отдельные общежития. Для кадровых рабочих – 7-8-квартирные дома. Проживание было бесплатным. Для постройки собственных домов выдавались беспроцентные ссуды с погашением в течение нескольких лет. Медицинское обслуживание -бесплатно. Имелась каменная больница на 50 коек с мужским и женским отделениями, операционной, амбулаторией, аптекой и отдельным родильным домом. В лесу располагался противотуберкулезный санаторий. Инвалиды и престарелые были на содержании Товарищества, для престарелых существовала богадельня. В поселке имелось пятилетнее профтехучилище с вечерними классами для рабочей молодежи. Обучение и пользование библиотекой - бесплатное. К 1910 году появился Народный дом с театральным залом для профессиональных и самодеятельных артистов. Один процент прибылей отчислялся в пенсионный фонд. Право на пенсию имели проработавшие на заводе не менее 25 лет, а также потерявшие трудоспособность, вдовы с малолетними детьми, бездетные вдовы и круглые сироты. Пенсия назначалась в размере 25-50 процентов средней заработной платы. Рабочим предоставлялась возможность участвовать в прибылях предприятия . Но за все эти блага они должны были креститься двуперстием и не признавать Дом Романовых и Русскую православную церковь. Что они и делали. Так оппозиция ковала себе крепкие кадры, уже готовясь взять власть.
То, что староверы играли на бирже и были лидерами финансовых игр, говорит факт контроля ими всего Московского биржевого комитета весьма изощренным способом – при помощи православного председателя Найденова, многократно переизбиравшегося на этот пост. Начало купеческой карьеры Найденовых схоже с историей клана Рябушинских, с которыми, видимо, по этой причине Найденов был очень дружен. Найденовы были из рабочей среды, поднявшиеся до уровня предпринимателей средней руки. В историю они вошли из-за Н.А. Найденова, женившегося на девушке из старообрядческой среды - падчерице купчихи Е.И. Расторгуевой. Семья Расторгуевых занималась рыбным промыслом и торговлей. Позже Найденовы породнились с Хлудовыми, игравшими видную роль в мире старообрядчества. Кроме того, через родство с Баренцевыми они были в связях с Четвериковыми и Алексеевыми. Формально Найденов вероисповедания не менял: как был православным, так и оставался им. Это обстоятельство делало его привлекательным как для правящих кругов, так и для староверов. Петербург был заинтересован в том, чтобы иметь в старообрядческой Москве такого агента влияния. За успешную двойную игру на финансовой и политической сцене России его наградили всеми орденами, какими можно было наградить купца, после чего император пожаловал Найденову свой портрет с подписью.
Таких, как Найденов, было много — Бахрушины, Прохоровы, Абрикосовы и многие другие. Формально, они вероисповедание изменить и не могли. Переход в старообрядчество законами империи был запрещен не только пастве Русской православной церкви.. Среди католиков желающих и не находилось, но среди иудеев и протестантов - обрусевших шведов, немцев, соседствовавших с северными староверами финнов, -случались, начиная с лиц незаметных до весьма известных. Нарушителей, если о них духовным и светским властям становилось известно, ожидали судебные преследования.
9
Редко выявление старообрядческих корней дается легко. Из записных староверов, т. е. тех, чье конфессиональное происхождение сомнений не вызывает, в эсдеках за малым исключением, людей почти не было, а те, что были, вроде А.Н. Потресова, с ленинской партией расстались до октября 1917 года. Люди, о которых идет речь, родились до 1906 г., когда метрические записи де-юре православных староверов были фикцией. В следственных делах, побывавших в руках полиции, содержатся сведения, соответствующие метрическим записям, т.е. фиктивные. Сведения о тех, кто погиб до 1917 г., как, например, Б.М. Донской, в отдельных случаях до наших дней дошли. С выжившими — сложнее. После революции большевики ответили на анкетный вопрос, когда они порвали с религией, не указывая вероисповедания, и вопрос был закрыт. Кем они были до того, как стать атеистами, из письменных источников установить трудно. Случаи, когда о члене РСДРП с 1906 г. и лауреате Сталинской премии Ф.В. Гладкове, о котором открыто сообщалось, что родом он из старообрядческой семьи деревни Чернавка Саратовской области, редки. Хорошо, если сохранились поселения, где помнят, какой веры были их обитатели более века назад. Самым надежным источником информации служат захоронения предков — староверы имели отдельные кладбища или специально отведенные участки на общих кладбищах.
Мысль о том, что Владимир Ильич Ленин из старообрядцев, мне пришла в голову неожиданно. Меня всегда поражала демонстрируемая после его смерти обстановка в местах проживания и работы вождя. Она резко отличалась от любой другой и аскетичностью и какой-то такой, я бы сказала, странной чистотой, которая для обычного жилища и не подходит. Даже две узкие убогие супружеские кровати поодаль друг от друга подчеркивали особенность и семейных отношений в этих поистине отшельнических местах. Дело в том, что меня воспитывала бабушка, неграмотная крестьянка из Калуги, места печального прибежища старца Аввакума и боярыни Морозовой в семнадцатом веке, бывшая замужем за выходцем из северных Олонецких земель, в семнадцатом веке обжитых раскольниками, которая, как я рано заметила, отличалась от окружающих нас людей. Она их сторонилась и никого не подпускала к себе в хорошие знакомые и тем более в друзья. В доме было строжайше заведено пользоваться своей отдельной посудой и полотенцем. Не помню такого случая, чтобы я когда-нибудь выпила воды из ее кружки, а она схватила мою. И почему-то крестили меня дома, а не в церкви, как я узнала случайно от своей матери. Культ чистоты, отдельной посуды и полотенец так и остался у меня на всю жизнь, эта привычка перешла и к моему сыну. Я давно заподозрила, что моя бабушка – из староверов. Но она сама никогда об этом не говорила, может быть, она даже и не знала об этом, потому что родилась всего за восемь лет до революции, а после нее распространяться о своих религиозных чувствах было не принято и опасно.
Но я, каждый раз внимательно вглядываясь в обстановку, окружающую Ильича, испытывала какие-то странные ощущения – чувство тревоги, что ли… И только недавно, наконец, поняла: не спальня это у Ленина и не кабинет, а скит отшельника, куда нет никому хода. Белые чехлы на мебели, перекочевавшие на знаменитые полотна художников,- не революционный дизайн восемнадцатого года прошлого века, а подчеркнутое отделение себя от прочего мира, брезгливость к чужому, которого по необходимости примут в этом «ските», но только заслонив места пребывания чужака белыми чехлами, которые тут же снимут и унесут, как только он уйдет. Я очень хорошо понимаю Ленина, которого успокаивали эти белые чехлы на мебели – как отгораживание от чужого нечистого мира. В доме моей бабушки, а потом и в моем, всегда с большим трудом и тревогой переносили и переносят посещения чужих людей. А если уж надо впустить кого-то непрошенного, то ковры в прихожей застилаются газетами и сразу после ухода случайных гостей сворачиваются и выбрасываются. Так делала моя бабушка, так делаю я, так делает мой сын.
Еще одна важная черта: абсолютное неприятие спиртного и табака в моей семье. И еще одна деталь: бабушка не терпела спиртного, табака и свинины – не за копытца, а из-за скоромности. Все это без всякого навязывания передалось мне и сыну.
Ленин, как известно, был аскетом, не пил, не курил и не любил застолья. Даже с вынужденных партийных вечеринок, по воспоминаниям соратников, он старался незаметно уйти и остаться один.
Британский историк Хелен Раппопорт охарактеризовал Ленина как требовательного, пунктуального, аккуратного, гениального и очень чистоплотного в быту. В этой особой чистоте, окружавшей его, видимо, ощущая ее особенность, он не усмотрел признак, устанавливающий барьер для «нечистых» чужаков.
Чтобы не казаться смешной в этих рассуждениях, приведу пример с Львом Толстым. Современная молодежь и знать не знает, почему он «опрощался» и что означают его борода и крестьянская старинная рубаха. Это признаки староверия, которое он и демонстрировал, отойдя от официальной православной церкви, став, по сути, беспоповцем. Именно его внешний облик, вошедший в историю, может помочь сегодня понять, кем же он был на самом деле. Православная церковь отлучила его, и Ленин не признавал в нем истинной веры и называл его юродивым, ряженым.
Но как же тогда быть с православием самого Ленина, о котором он, как и его отец, писал в анкетах? А староверы – православные, поклоняются Христу и ни в католичество, ни в его секты не обращались. Создали свои. Более того, к себе в общины они принимали представителей официальной веры и позволяли им далее демонстрировать эту принадлежность в миру, но тайно приобщали, то есть, перекрещивали. Иначе было и нельзя: находясь в « политическом подполье», они занимали высокие посты на государственной службе, вели легальную коммерцию, взяв под свое влияние две трети всей экономики России. Ленин и обвенчался с Крупской, стараясь скрыть свою принадлежность к раскольничеству, которая позволяла ему жить с женщиной в гражданском браке. Произошло это в православном храме в селе Шушенском, в церкви апостолов Петра и Павла, Жених и невеста демонстрировали во время обряда традиции Раскола. Это медные поддельные кольца из пятака, сверхскромную одежду жениха и невесты. Сам Владимир Ильич был в поношенном коричневом костюме, а Надежда Константиновна - в белой блузке и черной юбке. В советской истории эти факты преподносились как признак бедности и атеизма Ульянова и Крупской, что, понятно, не соответствовало действительности. И Владимир Ильич, и Надежда Константиновна принадлежали к тайному ордену русского Раскола,который их содержала, подготавливая к войне с Романовыми. Во время ссылки в Шушенском Ленин написал книгу «Развитие капитализма в России» и программу партии. Для этого ему потребовалось использовать 500 работ различных авторов, серьезные книги, которые нужно было доставлять в село через тайгу, за сотни километров от железной дороги. Не сами же они прилетали в Шушенское, кто-то их покупал и привозил сюда? Можно понять – кто, если принять к сведению, что Шушенское находится в Минусинском округе, а это и в то время и сейчас один из староверческих анклавов. Интересно, что сегодня евангельская церковь в Минусинске находится на улице Крупской.
А какова вера Надежды Константиновны – польки по происхождению, представительницы польской шляхты? Надя, как пишут ее биографы, не каталась на коньках, не танцевала, не ездила на лодке, разговаривала только со школьными подругами и пожилыми знакомыми матери. Случайно ли Ленин выбрал село Шушенское для своей ссылки, когда ему судебные власти предоставили этот выбор? В Красноярском крае и тогда были очень сильные общины католиков и евангелистов, а сегодня здесь действует Сибирская епархия ассоциации христианских церквей и «Союз христиан».
Более ста лет уже существует ложное мнение о том, что «бедный» Ленин делал обручальные кольца из медного пятака за неимением средств на золотые. Если он имел средства на то, чтобы заполучить в таежное село огромную библиотеку из пятисот редких книг, то два золотых колечка купил бы, не заметив потери денег из семейного бюджета. Нет, в том, что он согнул два кольца из медного пятака, соединившего судьбы воинствующих женщины и мужчины, был особый смысл. Он пришел венчаться в православную церковь, но с символом бедности – разломленным медным пятаком для обручения. Этот символ – протест раскольников против официальной русской церкви. Но я вижу в нем и другой смысл – соединение натуральных денег и религиозного воздержания. В 1938 году, ровно через сорок лет, этот храм в Шушенском был сожжен по решению якобы местной власти. Но разве не символ староверия – сжечь себя в огне протеста? Ну и, конечно, чтобы подробных свидетельств того странного действа не оставить потомкам.
Очередной версией принадлежности семьи Ленина к раскольникам может быть семейный кодекс, принятый советской властью. Он от начала до конца списан с семейного уклада староверов-беспоповцев.
Из вошедшего в историю описания, мягко говоря, странного обряда бракосочетания Ленина и Крупской, возникает мысль о циничности поведения молодых Ульянова-Крупской, откровенно насмехавшимися над церковным обрядом. Но здесь другое: отрицание греческой православной обрядовости. Это можно понять, если учесть, что Крупская была полькой, а Ленин – раскольником, по всей видимости, беспоповцем. Беспоповцы отрицали возможность совершения таинства брака в связи с прекращением, по их мнению, правильно поставленного священства. Это привело к изменению устоев в семейных отношениях староверов, церковное венчание, по мнению которых, не есть необходимость, оно является только освященным древностью «общенародным христианским обычаем» и потому его может совершать мирянин.
И именно раскрепощенные семейные устои беспоповцев-раскольников вошли в кодекс советской семьи, закрепленный Конституцией СССР.
Не надо забывать и о том, что Ленин выполнил главную мечту древлеправославных – перенес столицу из Петербурга в Москву.
10
Состоятельные беспоповцы укрывали беглых единоверцев, старались перевести их в мещанское сословие по чужим паспортам. Так что неизвестно – настоящая ли вообще фамилия у семьи Ульяновых.
Раскольники еще в начале восемнадцатого века разделились на поповцев и беспоповцев. Поповцы, в соответствии со священным писанием полагали, что истинная Церковь должна существовать вечно. Беспоповцы – что следует обходиться без священников и крещения. Главные очаги беспоповцев в России- Поморье и Сибирь. Романовы все двести пятьдесят лет своего правления, с начала раскола, преследовали староверов. Но при Екатерине Великой они воспряли, вернулись из Польши, в которую бежали ранее, и образовали мощные старообрядческие общины в Москве, Санкт-Петербурге, в Поволжье. При Николае Первом их положение резко ухудшилось. В 1832 году было издано распоряжение, запрещавшее прием «беглых попов» староверами под страхом жестокого наказания. В 1854 году в России ущемляли торговую деятельность старообрядцев, с 1 января 1855 года им запретили записываться в купечество и стали забирать в рекрутчину на 25 лет. Тогда треть их окрестилась в единоверие 30 и 31 декабря 1854 года.
Однако в 1883 году было уже дозволено свободное отправление старообрядческого культа, но без колокольного звона, публичных крестных ходов и без права попов и епископов носить обычную священническую одежду. Однако в 1905 году раскольники провели такой крестный ход, который стал началом падения династии Романовых. Вел этот крестный ход поп Гапон, толстовец и приверженец отсоединения Украины от России.
Редко выявление старообрядческих корней дается легко. Может быть, поэтому считается, что из записных староверов, то есть, тех, чье конфессиональное происхождение сомнений не вызывает, в социал-демократах, за малым исключением, людей почти не было, а те, что были, явные, вроде Потресова, с ленинской партией расстались до октября 1917 года. Соратники Ленина, о которых идет речь, родились до 1906 года, когда метрические записи православных староверов были фикцией. В следственных делах, побывавших в руках полиции, содержатся именно эти сведения, соответствующие метрическим записям, то есть, фиктивные. Сведения о тех, кто погиб до 1917 года, как, например, Б.М. Донской, в отдельных случаях до наших дней дошли. С выжившими сложнее. Все покрыл мраком тайны анкетный вопрос, на который в обязательном порядке предложили ответить большевикам после революции. Вопрос звучал так: когда они порвали с религией? Они ответили дружно, что порвали еще до 1905 года, не указывая вероисповедания, и вопрос был закрыт. Кем они были до того, как стать атеистами, из письменных источников установить трудно. Случаи, когда о члене РСДРП с 1906 года и лауреате Сталинской премии Федоре Гладкове, о котором открыто сообщалось, что родом он из старообрядческой семьи деревни Чернавка Саратовской области, редки. Хорошо, если сохранились поселения, где помнят, какой веры были их обитатели более века назад. Самым надежным источником информации служат захоронения предков - староверы имели отдельные кладбища или специально отведенные участки на общих кладбищах.
Илья Николаевич Ульянов был похоронен на кладбище Покровского монастыря в центре Симбирска. Хотя здесь есть два кладбище староверов на окраине. Но Илью Николаевича похоронили с почестями рядом с могилами губернаторов графа Толстого, князя Хованского, барона Умянцева. Здесь же покоились князья Дадиани, Долгорукий, Столыпин, Трубецкой, Тургенев, Языков. Это кладбище принадлежало православному мужскому монастырю Покрова Пресвятой Богородицы. Его в 1698 году основал на свои деньги богатый помещик подьячий Симбирской Приказной Палаты Петр Муромцев. В 1832 году, когда Николай Первый издал указ о дополнительных строгостях в отношении староверов, монастырь был преобразован в архиерейскую резиденцию. И внутри него перестали хоронить даже монахов.
Только одна эта дата может подсказать то, о чем докопаться вообще кажется невозможным – закрытие монастыря в 1832 году. Не потому ли так поступил с монастырем царь, что и тут, как в свое время Анна Ионовна в 1735 году, обнаружилось «заражение» староверством? Это было бы вполне естественно в раскольничьем анклаве, которым являлась в то время Симбирская губерния.
Но больше всего потрясает дальнейшая история и Покровского монастыря и его кладбища. В 1937 году их снесли. Могилы сравняли с землей, огромные тяжелые памятники или вывезли или свалили в подкопанные склепы. К 1940 году тут был уже посажен сквер, посередине которого красовалась всего одна оставленная могила – отца Ленина. На ней установили белую масонскую колонну без креста, обложили вокруг плитами и огородили маленькой черной кованой оградой. В это же время заполыхала в Шушенском по распоряжению властей церковь Петра и Павла, в которой венчались Ленин и Крупская. И по всей России в те годы разоряли дворянские могилы, выбрасывали из склепов кости. Так вытащили наружу в Тульской области гроб с телом старшего сына Пушкина Александра Александровича и закопали его у дороги. Хорошо местные жители запомнили место, потом указали родственникам, которые прибыли из-за границы, чтобы похоронить сына поэта на родовом кладбище Ланских. Также разбросали из склепа останки Мартынова, убийцы Лермонтова, и у него теперь вообще нет могилы. Этот вандализм над могилами дворян и над православными храмами и кладбищами был сродни дикому ритуальному действу, мести староверов-большевиков Дому Романовых и русскому православию за свою почти трехсотлетнюю поруганную жизнь.
Если Ленин принадлежал к общине беспоповцев, то становится понятно его отношение к священникам, которых он якобы просил расстрелять как можно больше, хотя факт этого его распоряжения Дзержинскому точно не установлен. Но ни странно ли, что воинствующий атеист Ленин в 1919 году подписывает декрет, освобождающий от участия в боевых действиях тех, кто не считает это возможным по религиозным соображениям, то есть, староверов? Хотя в Гражданскую войну любого крестьянина, отказавшегося воевать в Красной армии по призыву, могли расстрелять. Но только не староверов.
Вот что писал Владимир Ильич в 1922 году о патриархе Тихоне во время восстания верующих в Шуе против изъятия из православных храмов ценностей: «…черносотенное духовенство во главе со своим вождем совершенно обдуманно проводит план дать нам решающее сражение именно в данный момент». «Самого патриарха Тихона, я думаю, целесообразно нам не трогать, хотя он, несомненно, стоит во главе всего этого мятежа рабовладельцев…» И в то же время Ленин лично не был осужден русской православной церковью и не отлучен. Более того, снятый с патриаршества Тихон писал в своем завещании в 1925 году, после смерти Ленина: « Но не был отлучен от церкви высшей церковной властью, и потому всякий верующий имеет право и возможность поминать его. Идейно мы с Владимиром Ильичем Лениным, конечно, расходились, но я имею сведения о нем как о человеке добрейшей и поистине христианской души».
Как такое могло произойти? Это можно понять, если вспомнить, от чего открещивались староверы – от непомерной роскоши церкви, от ее алчности рабовладельцев и от новых никоновских икон. Я допускаю, что Ленин имел беседы с патриархом Тихоном, в которых спрашивал его мнение обо всем этом. Что мог ответить патриарх, как оправдаться за трехсотлетнее крестьянское рабство в России, которое проводила официальная русская православная церковь, неуклонно поддерживая преступную политику Дома Романовых? За то, как поддерживала миф сначала о самоубийстве, а потом об убийстве малолетнего сына Ивана Грозного Борисом Годуновым в пользу отца первого из династии Романовых – патриарха Филарета, принявшего чин митрополита от Лжедмитрия Первого, а затем патриаршество из рук Лжедмитрия Второго во время польской интервенции в России. И за церковный Раскол, приведший к созданию в стране подпольного государства староверов. Тихон был без сомнения совестливым человеком и наверное покаялся перед Богом в то страшное для России время, только-только отпихнувшей от себя очередную интервенцию и оказавшейся едва ли не в том же положении, в каком она была к началу царствования Романовых. Но официальная церковь не захотела понять Тихона, она сняла его с патриаршества, и он ушел молиться и читать проповеди в те две комнаты Троицкого монастыря, в каких его 38 дней продержала ЧК.
Еще одна деталь, которая может свидетельствовать о принадлежности Ленина к раскольникам. Это юридическое образование. Он поступал в Казанский университет в 1887 году, после смерти отца и казни старшего брата Александра. Сначала его не приняли и запросили характеристику. Вскоре документ исключительно положительного содержания был предоставлен, и Владимира Ильича зачислили на первый курс юридического факультета. Едва ли этот номер прошел бы для Ульянова-младшего в Петербурге. Но Казань - такое же пристанище староверов, как и Симбирск, и Астрахань – родные места для Ульяновых. Здесь, как правило, раскольники без проблем обучали своих детей. Физико-математический факультет этого университета с отличием закончил и Илья Николаевич, получив поддержку у самого математика Лобачевского за два года до его смерти. Как говорят, именно Лобачевский советовал Ульянову остаться на кафедре в университете, но он выбрал учительство.
11
Со временем притеснения староверов в России совпадает исторически подтвержденное время возникновения в стране движения молодых людей-нигилистов, тип которых был запечатлен Тургеневым в образе Базарова. Отвергая дворянские предрассудки и официальную идеологию, нигилист изучал естественные науки, становился врачом, инженером, агрономом и приносил пользу людям без громких слов и пышных деклараций. Многие молодые люди потянулись тогда в университеты. Так написано в современных учебниках истории. Потянуться-то они, может быть, и потянулись в университеты, но стоило обучение все-таки недешево. К примеру, за обучение Ильи Николаевича Ульянова в гимназии и в Казанском университете его старший брат должен был заплатить как минимум тысячу рублей. Корову тогда можно было купить за пять рублей. Сколько же коров надо было не купить помещику, чтобы выучить хотя бы одного сына? Двести голов! Значит, огромные стада не вышли на российские луга, дабы образование молодежи в стране процветало? Ничего подобного. В науку активно пошли дети богатых староверов. И получали они тогда преимущественно специальность учителя, чтобы давать образование крестьянским детям. Так родилась долговременная программа спасения Раскола - народничество.
В 1861 году, после освобождения крепостных крестьян, правительство ввело плату за обучение, запретило студенческие сходки и кассы взаимопомощи. Многие студенты были исключены. Рухнули их мечты стать нигилистами, повторить подвиг Базарова. Герцен писал в «Колоколе»: «Но куда ж вам деться, юноши, от которых заперли науку?.. Сказать вам куда? В народ! К народу! – вот ваше место, изгнанники науки…»
Но у Ильи Николаевича Ульянова все было прекрасно. Он был отличником и законопослушным молодым человеком, поэтому быстро продвигался. Закончив Казанский университет с золотой медалью, со степенью кандидата физико-математических наук, он наверное мог бы сделать блестящую научную карьеру. Но с 7 мая 1855 года начал трудовую деятельность на своем первом месте работы – преподавателя Дворянского института в Пензе. В июле 1860-го он уже имеет чин титулярного советника и награжден медалью «В память войны 1853-1856 годов» – с Турцией за Крым. Это была проигранная война, в которой Россия потеряла Севастополь из-за предательства Австрии.
Австрийская империя, будучи монархией Габсбургов, была многонациональным государством. Но из 37 миллионов жителей империи в 1847 году 18 миллионов составляли славянские народы. Особенно отсталой была Венгрия, где сохранялось крепостное право. В марте венгерский поэт Шандор Петефи обратился к молодежи со стихами: «Встань, мадьяр! Зовет отчизна! Выбирай, пока не поздно: примириться с рабской долей или быть на вольной воле?» Мадьяр встал и весной 1849 года изгнал из Венгрии австрийские войска. Но там жили славяне хорваты, которые поняли, что если Венгрия отсоединится от Австрии, они как национальность исчезнут. Хорваты попросили о помощи русского царя. Николай отправил в Венгрию армию генерала Паскевича. В бою с ее солдатами был убит поэт Шандор Петефи. Венгрия не получила независимости, в Австрии революция была подавлена, а Николая Первого прогрессивные люди в России и за рубежом назвали жандармом Европы. Габсбурги же предали русского императора - спасителя, выступив в Крымской войне на стороне Англии, Франции и Турции. Сразу после ее бесславного окончания Николай Первый умер, терзаемый тяжелыми сомнениями в своей правоте.
Вскоре после этих событий в июле 1860 года на должность инспектора Дворянского института в Пензу приезжает Иван Дмитриевич Веретенников. И в этом же году его жена Любовь Александровна познакомила Илью Николаевича со своей сестрой Марией Александровной, потомственной дворянкой, дочерью надворного советника, врача Александра Дмитриевича Бланка. Илья Николаевича попросили помочь двадцатипятилетней девушке освоить разговорный английский. Но лишь через три года состоялась помолвка. 15 июля 1863-го Мария Александровна сдала экстерном экзамены при Самарской мужской гимназии и получила звание учительницы начальных классов с правом преподавания Закона Божьего, русского языка, арифметики, немецкого и французского языков. Тогда же Илье Николаевичу был пожалован чин надворного советника. Теперь не очень молодые тридцатидвухлетний жених и двадцативосьмилетняя невеста были равны и в социальном положении
Что бы ни говорили о происхождении Марии Александровны, с Ильей Николаевичем их свела та же общность принадлежности к определенной среде и отсюда – общность интересов и задач. Скорее всего, вступая в брак, они уже не были совершенно свободными людьми, имея зависимость от тех, кто привел их на путь народного образования – понятие о котором было равнозначно понятию о необходимости и неизбежности смены общественного устройства. Так что поистине их брак был ритуальным и не с таких ли браков списывал свой роман «Что делать?» Чернышевский? Впрочем, такие браки Чернышевский рекомендовал молодым людям, среди которых тогда науку народничества впитывал Илья Николаевич. И, скорее всего, под влиянием Чернышевского он и заключил свой брак, давший такой плод, который перевернул сознание всего мира. Вот как кончила свой «роман» «Вера Павловна в изысканных ботиках» - Мария Бланк. Об этом в советской и, тем более, нынешней российской школе детям не говорят. А, может, зря? Сто лет не утихают споры о происхождении деда Владимира Ильича, тестя Ильи Николаевича и отца Марии Александровны – Александра Дмитриевича Бланка. Происхождение ее по матери от Гроссшопов – немецко-шведское, а от отца – говорят, еврейское. Вокруг этого вопроса развернулась дискуссия еще в тридцатые годы, которая не утихает и сегодня. И в ней есть особый смысл, о котором мало кто догадывается. А суть здесь скрывается в глубоком религиозно-философском вопросе, восходящем к проблеме государственного устройства – к большевизму, пролетарской революции и коммунизму. Те, кто говорят о том, что Октябрьская революция 1917 года была жидовская революция, беспардонно врут. Она не могла быть таковой, хотя наверху и делалась руками евреев и раскольников с подачи Европы. Цель у всех ее организаторов была утвердить влияние иностранного капитала в России, сделать эту огромную страну зоной свободной торговли, а значит, легкой и крупной добычей для мирового капитализма. Освобожденная от Романовых и козьего дворянского сословия страна должна была играть по правилам Англии, Франции, Германии и К*. Правило-то, собственно, одно – бери из России больше, кидай дальше. От того, что произошло со страной в 1991-м, тогда ее спас Ленин. От пришедшего в мир «мессии» Карла Маркса он узнал, что такое три тысячи процентов прибыли, а вот как с этим бороться, придумал уже сам. Надо было убить старуху-процентщицу, не угрызаясь муками совести. Что он и сделал, объявив капитализм в России вне закона. Он заставил русский народ вернуться к Завету Христа, осуждавшего ростовщичество и неправедную наживу одного за счет другого как один из смертных грехов. Революция Ленина не была жидовской революцией, а была дорогой к Христу. Чтобы придти к этому, ему пришлось пойти и против отца, и против брата, имеющих иные убеждения и задачи. Правда, обоих уже не было в живых, когда староверы и евреи, имевшие только одно желание – вывести из тени несметные капиталы, нажитые в совместном с иностранцами производстве на территории России, - вовлекли в оппозицию молодого Владимира Ульянова, дав ему возможность все-таки стать дипломированным юристом. К этому времени, в конце девятнадцатого века, староверам уже были нужны юристы, а не школьные учителя. Задачи ширились, и обстоятельства принимали неожиданный оборот. Мировые кризисы, следовавшие один за другим, не обошли стороной и их предприятия. В конце девятнадцатого века делиться с общиной в ситуации частых провалов игры с ценными бумагами на мировых биржах не очень-то и хотелось. А этого держатели главного общинного капитала не могли допустить.
Общинные отношения во второй половине и особенно в последние десятилетия XIX века стали подвергаться серьезному испытанию. Характерной чертой начавшегося развития в России капиталоемкого производства стало усиление роли банков, связанное с необходимостью крупных медленно оборачиваемых капиталовложений в добывающую и обрабатывающую промышленность, что, естественно, подстегивало инфляцию и цены. Возможностей расширения общинных фондов не хватало. Паевые товарищества, которые стали развиваться в старообрядческой среде ранее, чем у других, какое-то время позволяли воздерживаться от обращения к более дорогому ссудному капиталу. Однако жить только своими законами, как это удавалось ранее, было уже невозможно. Торгово-промышленные связи усложнялись. Ростовщичество распространилось на всю купеческую жизнь. Появившиеся в паевых товариществах иноверцы, необходимость обращаться за кредитом, а значит, выплачивать ссудный процент, вынуждали староверов снижать себестоимость продукции. Подстегивали их появившиеся на арене экономической жизни влиятельные игроки других конфессий.
Староверы-предприниматели вынуждены были все чаще и на все более продолжительное время покидать ареал дружественной деловой среды, уделять все больше внимания конкурентоспособности своего производства. Они все с большей неохотой стали тратиться на удовлетворение общинных нужд. Многоразовые и продолжительные богослужения стали превращаться в дорогостоящую обузу. Получалось, что даже при одинаковой продолжительности рабочего дня, рабочий-старовер меньше стоял у станка, чем рабочий на православном предприятии. У управленцев-староверов третьего-четвертого поколений стало развиваться чувство собственников: да, конечно, община помогала их предкам стать на ноги и десятилетиями существовать, но ситуация изменилась. Теперь без их талантов и способностей предприятия существовать не смогут. Они должны иметь больше прав в отношении общины. Они должны не только де-юре, но и де-факто владеть и распоряжаться своей собственностью, определять порядки на своих предприятиях.
По свидетельству Владимира Рябушинского, раскол между общинами и хозяевами и рабочими произошел в 80-90-е годы. XIX века. Патриархальный период кончился, но пока что не в масштабах всей страны. Размежевание носило анклавный характер в «русских манчестерах», как уже откровенно называли предприятии раскольников. А Морозовых еще раньше называли англичанами, поскольку они подолгу жили в Англии. Эти предприятия слишком далеко вышли за пределы мира старообрядчества. Они не могли по-прежнему играть по правилам двух систем одновременно. Равновесие было нарушено. На растущих мелких и средних старообрядческих предприятиях в тот период статус-кво еще сохранялся, но крупная полуобщинная-получастная собственность превращалась в законный частный капитал. Первый, кто уже не хотел делиться им с общиной, был отец Саввы Морозова Тимофей Морозов.
На Никольской ( Орехово-Зуевской) мануфактуре, принадлежавшей ему, в это время рос приток рабочей силы. Крестьяне в России находились в тяжелых материальных условиях, а поступающие работать на фабрику принимались в старообрядчество и считали это очень выгодным, так как за принятие старой веры фабриканты- раскольники до 1861-го года давали им льготный заем для быстрого выхода из крепостного состояния и для покупки квитанции, избавляющей от набора в царскую армию. К концу 80-х годов по концентрации производства и рабочих Орехово-Зуево занимало третье место после Москвы и Санкт-Петербурга. Тимофей Савич Морозов был человеком властным и, как оказалось, не по исповедуемой им вере жадным. Помимо безбожных штрафов с рабочих, при найме он брал у них залоговые деньги, которые вкладывал в производство. Рабочий день длился 12-14 часов, порой текстильщики работали и в праздники. Широко использовался женский и детский труд. В 1882 году мужчины получали в месяц 14-15 рублей, женщины - 10-11 рублей, подростки - 5-6 рублей. С 1882 года Морозов стал сбавлять плату рабочим и до 1884 года провел 5 секвестиций. Штрафы по всей фабрике составляли четверть заработка, а у отдельных рабочих доходили до половины зарплаты. Штрафовали буквально за все: за некачественную работу, за непосещение церкви, за курение, за пение в казарме, за прогулы, за неснятие шапки перед хозяином Зарплату умышленно задерживали, вместо денег выдавали особые талоны, по которым рабочих принудительно снабжали продуктами через харчевую лавку, приносившую до 100% прибыли.
Жили текстильщики в казармах, по 2-3 семьи в каморке. Для холостых в больших помещениях строились нары в два этажа.
Большинство рабочих были крестьянами, нанимавшимися на фабрики только в осенне-зимний период. Наконец, им доходчиво объяснили, что с ними поступают безбожно и что хозяина надо наказать. Объяснял это Петр Моисеенко. Уроженец Смоленской губернии, подростком он приезжал на фабрику Зимина, получил профессию. В 1873 году уехал в Петербург, где работал ткачом на фабрике англичан братьев Шау. Там он познакомился с Плехановым, Халтуриным, Обнорским и принял активное участие в первой экономической стачке рабочих. Настоящая фамилия молодого ткача была Анисимов. За участие в забастовках и митингах он был сослан в Восточную Сибирь вместе с другом Лукой Ивановым. Из ссылки они вернулись в 1883 году. Будучи на примете у властей, Анисимов сменил фамилию на Моисеенко и решил обосноваться в уже знакомом ему Орехово-Зуеве.
Осенью 1884 года Моисеенко поступил на Новоткацкую фабрику Тимофея Морозова. Там он познакомился с Василием Волковым, который придерживался таких же революционных взглядов, что и Моисеенко. Через некоторое время Моисеенко организовал на фабрике кружок единомышленников, задачей которого была подготовка стачки. В декабре 1884 года ткацкий мастер Шорин отказал в просьбе рабочих о прибавке зарплаты. А утром 5 января 1885 года контора Тимофея Морозова объявила 7 января («Крещение Господне») рабочим днем, тогда как рабочие на Викуловских и Зиминских фабриках собирались праздновать Крещение два дня.
Это было последней каплей. По инициативе Моисеенко 5 января вечером в трактире Конфеева собрался стачечный актив для выработки плана выступления. Его назначили на седьмое января и поклялись, что остановят все фабрики в Орехово-Зуево.
Администрация немедленно создала свою группу из 400 человек для противодействия рабочим. В нее вошли разнорабочие с конного двора, в основном татары, сторожа, вооруженные ломами, дубинками, оглоблями.
К 5 утра десятники с чернорабочими встали у входа на фабрику и стали загонять подходивших ткачей в помещение силой. Тогда Моисеенко и Волков договорились с рабочими о начале стачки изнутри. По корпусам прокатилось: «Гаси свет! Выходи во двор!» Подростки завернули газовый кран у потолка. Освещение погасло. Станки, которые запустили некоторые рабочие, остановились. По проходу рабочие перешли на прядильную фабрику и там перекрыли газовые краны. Все вышли на фабричный двор, затем на улицу и двинулись к старой ткацкой фабрике, из выхода которой уже валил народ. Вдруг раздался крик: «Наших бьют!» - охрана избивала во дворе фабрики ткачих. Стачечники дали охранникам отпор и прогнали за Клязьму. Моисеенко повел рабочих на механический завод и там остановил работу. В это же время Волков с группой рабочих прибыл на красильно-отбельную фабрику и остановил паровое отделение. Красильщики присоединились к забастовщикам. Затем были остановлены лесопилка и химический завод. К 9-ти утра все фабрики Тимофея Морозова встали. Для предъявления требований Моисеенко направился к дому управляющего фабриками Дианова, но тот сбежал из дома и дал телеграммы в Москву и Владимир, прося о помощи.
Рабочие разгромили дома управляющего Шорина, директора бумагопрядильной фабрики Лотарева, харчевую лавку и хлебопекарни, выбили стекла в конторе. Погром следующего на очереди Кооперативного магазина Потребительского общества удалось остановить. Вся администрация Тимофея Морозова разбежалась. Итак, первая часть плана стачки была выполнена - фабрики встали, стачка стала всеобщей. Моисеенко и Волков настояли на том, чтобы рабочие разошлись по домам. Старые ткачи предложили написать прошение батюшке-царю, попросить защиты. Моисеенко на собственном опыте знал, что никаких иллюзий насчет царских милостей питать не стоит. Переубедил он морозовских ткачей только наполовину. Они согласились не писать царю, но решили отправить срочную депешу в Петербург министру внутренних дел с просьбой прислать представителя для выяснения причин стачки и обоснования требований бастующих.
В свою очередь Тимофей Морозов из Москвы дал две телеграммы министру внутренних дел и несколько - Владимирскому губернатору Судиенко с просьбой принять срочные меры. О забастовке стало известно царю Александру III. В ночь с 7 на 8 января в Никольское прибыли Судиенко и два пехотных батальона 12-го Великолукского полка. Из Покрова прибыли конные войска.
Утром 8 января Никольское было оцеплено патрулями. Судиенко приказал привести по 10 человек от каждой казармы во двор конторы. Волков объяснил ему причину волнений рабочих. Губернатор отпустил задержанных и попросил подождать приезда Тимофея Морозова. Морозов приехал днем, посовещался с губернатором и прокурором, сделал незначительные уступки и уехал в Москву. Условия фабриканта не удовлетворили рабочих.
На следующий день красильщики, поддавшись уговорам директора красильной фабрики, вышли на работу, но забастовщики не дали им работать. Вечером 9 января в 8-й казарме в каморке Волкова собрались руководители стачки и составили «Требования по общему согласию рабочих», которые состояли из двух частей.
Первая часть, написанная Волковым, включала 7 пунктов и касалась улучшения условий работы на фабриках Тимофея Морозова.
«Хозяин должен возвратить рабочим штрафы, начиная с Пасхи 1884 года. Товарищество имеет право за период с Пасхи 1884 года до стачки оставить себе в виде штрафа только 5% от заработка рабочего. Если хозяин пожелает рассчитать кого-либо из рабочих, то должен выплатить зарплату за весь период найма, до Пасхи 1885 года, т.е. до 23 марта. Восстановить расценки за работу, существовавшие в 1880-1881 годах. Оплатить рабочим за все дни стачки по 40 копеек в день, так как стачка вспыхнула по вине Морозова. Не задерживать выдачу харчей и хлеба в лавках в период стачки, так как расчет за них был произведен конторой вперед еще в декабре. Уволить мастеров и служащих, фамилии которых будут дополнительно указаны рабочими».
Вторая часть состояла из 14 пунктов и имела общероссийское звучание -своего рода рабочие законы. Эту часть составил Моисеенко. Там были следующие пункты: «Издание государственного закона о штрафах на фабриках страны с целью ограничения произвола предпринимателей. Согласно закону, штрафы не должны превышать 5% с заработанного рубля. Рабочие должны предупреждаться о плохой работе и вызываться в контору для наложения штрафа не более 2-х раз в месяц. Вычет за вынужденный прогул рабочего не должен превышать 1 рубля. Издание государственного закона о найме фабричных рабочих. Согласно закону, должен быть изменен порядок найма и увольнения на фабриках. Рабочий должен иметь свободное право ухода с предприятия по собственному желанию, заявив за 15 дней об этом администрации, и уйти без всяких вычетов и задержек. Фабрикант имеет право уволить рабочего, поставив в известность о расчете за 15 дней. Нарушающие этот принцип фабрикант или рабочий, компенсируют это двухнедельным заработком. Определение недоброкачественности готового изделия должно устанавливаться путем предъявления товара и при свидетелях от рабочих. Результаты осмотра записывать в товароприемную книгу.Ввести государственный контроль над зарплатой рабочего. Выдачу зарплаты производить не позднее 15 числа каждого месяца или в первую субботу после 15-го. Простой рабочих по вине капиталиста должен оплачиваться не менее, чем по 40 копеек в день или по 20 копеек в смену. Свободный выбор старост в рабочих артелях».
Таким образом, в «Требованиях» Никольские рабочие продиктовали царскому правительству основные положения фабричного законодательства, выразившие интересы промышленного пролетариата всей России. 10 января хозяин в Орехово-Зуево не приехал, и рабочие не дождались ответа на свои требования. Вечером из Москвы прибыл поезд с четырьмя сотнями казаков 1-го Донского казачьего полка. 11 января царь, получив докладную записку министра внутренних дел Д. Толстого, отказался давать какие-либо уступки и облегчения, и Толстой отдал приказ об усмирении бунтовщиков.
Когда к 10 часам утра у переезда железной дороги собралась многотысячная толпа, и Волков попытался зачитать Судиенко свои требования, губернатор приказал арестовать зачинщиков. Безоружные рабочие против только и ждущих приказа солдат со штыками наперевес - силы были явно неравны. Переговоры завершились избиением рабочих и арестом около 50 человек (с Волковым и Шелухиным). Вторая группа рабочих во главе с Моисеенко узнала об аресте Волкова. С помощью рабочих из ближайших казарм удалось прорваться через заслон казаков и солдат на фабричный двор и освободить большую часть арестованных. Моисеенко был легко ранен. Попытка Судиенко арестовать вожака стачки не удалась, рабочие скрыли его в гуще толпы.
Волкова и Шелухина освободить не удалось. Вечером того же дня поезд увез арестованных во Владимирскую тюрьму. Судиенко запросил у Толстого еще две сотни казаков и батальон пехоты. Уличная схватка рабочих Орехово-Зуева с войсками 11 января 1885 года стала невиданным доселе по масштабу актом борьбы пролетариата России за свои права.12 января ознаменовалось началом массовых арестов стачечников и высылкой их без имущества и документов по месту жительства. Оставшимся рабочим было предложено выйти на работу.
Всего в Орехове было сосредоточено 6 сотен казаков и 5 пехотных батальонов. Никольское было объявлено на военном положении, переходы в Зуево, Дубровку были закрыты. 13 января Судиенко приказал не выдавать продукты из лавки тем, кто не вышел на работу.14 января аресты и высылка продолжались. Рабочих силой загоняли на фабрики. Удалось заставить работать 600 человек. Моисеенко тайком добрался до Москвы.16 января было выслано еще 300 человек. Арестован Лука Иванов.17 января стачечники отступили. Моисеенко вернулся из Москвы. В квартире брата в Ликино его арестовали и на следующий день увезли в Орехово. Судиенко послал очередную телеграмму Толстому: «Народ охотно идет под арест, увещевания особых результатов не приносят...»
Министр сообщил правительству, что на Никольских фабриках работает 4508 человек, хотя на самом деле их не было и половины от названной цифры. 20 января губернатор доложил царю о восстановлении порядка. 21 января в Орехово приехал Тимофей Морозов. Уволил кучу народа, а для найма новых рабочих разослал агентов по деревням. 24 января к работе приступило чуть больше половины всех рабочих - 4328 из 8000.
Убыток от остановки фабрики составил 35 тысяч рублей. К концу января из Никольского было выслано около 800 человек.
Фактически, стачка продолжалась 17 дней - с 7 по 23 января. Тимофей Морозов согласился отменить штрафы, уволить мастера и служащих, особо ненавистных рабочим, дал расчет тем, кто не желал работать на прежних условиях. К суду во Владимире было привлечено 43 человека. Первый процесс состоялся 7-8 января 1886 года.
Моисеенко, Волков, Иванов и другие находились в заключении больше года. Адвокату, осуществлявшему их защиту, удалось доказать злостное нарушение законов и произвол администрации Тимофея Морозова. Тем не менее, руководители стачки получили по 3 месяца ареста, остальным дали еще меньше. Второй процесс с участием присяжных состоялся над 33-мя стачечниками, которых обвинили в нападении на караул, погромах и уличных беспорядках. Процесс начался 23 мая 1886 года. На нем мастер Шорин признался, что штрафовал за хорошую работу - так требовал хозяин, что зарплата за два года понижалась пять раз... Морозов был уличен. Присяжные оправдали подсудимых. Все были освобождены.
Один из первых историков большевистской партии, выходец из старообрядцев, Бубнов, став марксистом, толковал внутриобщинные разбирательства как развитие революционного рабочего движения. Но даже в Обуховских событиях, которые изображают "предвестником 1905 и 1917", и которые, казалось бы, никакого отношения к старообрядчеству не имели, зачинщиком был отнюдь не кадровый питерский пролетариат, а, как явствует из следственного дела № 347 за 1901 год временной канцелярии при Министерстве юстиции по производству особых уголовных дел, другие люди. Среди обуховских пролетариев горожан было только четыре человека из Санкт-Петербурга и Колпино. Остальные - не проработавшие и пяти лет молодые "революционеры" из деревень "старообрядческих" губерний: Вятской, Владимирской, Костромской, Тверской, Псковской, Новгородской, Нижегородской, Ярославской, Олонецкой, Тульской, из старообрядческого рыбацкого поселка, что под Петербургом, и несколько выходцев из Тамбовской губерний.
Так была ли стачка рабочей? Не заговор ли самой крупной и влиятельной раскольничьей общины стоял за этим революционным событием? «Революционный пожар» в Никольском мог разгореться и из-за «общака» староверов, в который под видом благотворительных пожертвований купцы отдавали часть своих капиталов. Из них складывался огромный бюджет российской оппозиции – «казна» в казне России. Но Тимофей Морозов, как видно из документов, не любил делиться со своими. Но раскольничьи руководители всех работников считали общими, зарабатывающими деньги на главное общее дело купцов-староверов - борьбу с Домом Романовых и государственной православной церковью. Скорее всего, жадный Тимофей Саввич нарушил правила игры, и ему устроили народное восстание за справедливость. А после еще был суд, который установил, что на морозовской фабрике допускались злодеяния против рабочих.
Интересно, что в этом же году его сын Савва выехал в Лондон, а вернувшись, уже не застал отца руководителем Никольской мануфактуры. Тимофей Саввич душевно заболел и отошел от дел, внеся на благотворительность сто тысяч рублей. Направлены они были на строительство психиатрической больницы.
12
Но попутно с насильственным, подобно тому, как произошло в Орехово-Зуево, отобранием капитала у «отбившихся от стада» купцов и промышленников в раскольничий общак, в старообрядческой оппозиции ковался опыт государственного переворота, подпитываемый теориями, приходившими с Запада, которые купцы-староверы не скупились оплачивать. Поэтому можно сказать, что все рабочие стачки и забастовки были, по большому счету, провокациями в отношении Дома Романовых, расшатыванием «больного зуба».
Революционный 1905 г. начался с январских событий в рабочем Замоскворечье. Отдельными общинами староверы жили во многих уголках и в центре Москвы, но доминировали они в восточных и юго-восточных районах за Садовым кольцом между нынешними проспектом Мира и Каширским шоссе. Территория современной Московской области, находящаяся между загородными продолжениями этих транспортных магистралей, также была в зоне их влияния. Там, на территории Рогожской общины, на улице, называвшейся "Старообрядческой", находился металлургический завод Гужона. Обитатели улицы одновременно были рабочими завода. Они и дали старт событиям того памятного года. Староверов-рабочих убеждали, что социальная справедливость не вечна, если зависит от воли иноверных частных собственников, и даже единоверных предпринимателей, вынужденных играть по правилам падшего мира. Староверы боролись не с владельцами фабрик, а с антихристовой властью, мешавшей по-христиански распоряжаться фабриками и заводами.
Баррикады отделили Пресню, Миусский, Бутырский, Сокольнический, Рогожско-Симоновский районы от центра. Из них определенно старообрядческими были Сокольнический и Рогожско-Симоновский, находившиеся в зоне влияния Преображенской и Рогожской общин. Большие дружины выделили фабрика старовера Мамонтова, мебельная фабрика Шмита, который имел сначала финансовый, потом родственный альянс со староверами и, наконец, принял старообрядчество. На помощь прибыла дружина рабочих-староверов из Шуи. Группировались повстанцы у Белорусского вокзала, где староверы-купцы выстроили дом для староверов-рабочих железнодорожных мастерских. А неподалеку на Бутырском валу разместилась Рахмановская старообрядческая община, чье влияние простиралось до Миусской площади. После 1905 года эта община так окрепла, что заложила в 1912 году храм, достроенный в советское время, когда на это появились достаточные денежные средства. Теперь он принадлежит Тверской общине. В этом районе на Лесной улице у РСДРП имелась тайная типография.
На Пресне баррикады защищали 150 федосеевцев Прохоровской мануфактуры. Формально православные Прохоровы были связаны родством с несколькими старообрядческими кланами. Сам Прохоров позже рассказывал, что кольцо баррикад доходило до «наших фабричных спален, домов и фабрик». В течение всех дней осады, с 9 до 17 декабря, он оставался на фабрике с повстанцами, не стал сотрудничать с «освободившими» фабрику карателями, а потом принимал на работу повстанцев, временно нашедших убежище в родных деревнях. Бастовавшие в 1905 году рабочие-староверы не только не тронули фабричной кассы Прохоровской мануфактуры и других ценностей, но и покидали баррикады, чтобы тушить пожар на складе, когда загорелась крыша после артиллерийского обстрела баррикад . У староверов формировалось правосознание, позволявшее им считать формально частную фабрику общинным достоянием. Лозунг «Фабрики — рабочим!» был лаконично сформулированным отражением мировоззрения рабочих-староверов. В знак общинной признательности героизму рабочих Прохоровской мануфактуры Зинаидой Морозовой в 1913—1915 годах был выстроен для них дом «дешевых квартир».
Не для того ли, чтобы это новое сознание укрепить в рабочих и заручиться их поддержкой в предстоящем государственном перевороте, после революции 1905—1907 годов в старообрядческую рабочую среду стали проникать марксисты? Важную роль в их распространении еще в конце XIX века внесли появившиеся в 1897 году «Пречистинские курсы». Созданные в общеобразовательных целях, они быстро превратились в рассадник социалистических теорий в рабочем Замоскворечье. Пока купцы-староверы не обращали серьезного внимания на курсы, те ютились в случайных, временных помещениях. Но марксисты делом доказали свою полезность. Летом 1905 года, когда контингент обучающихся на курсах вырос с 400 человек до 1500, началось строительство отдельного каменного трехэтажного здания на старообрядческие пожертвования в 85 тысяч рублей, собранные уже В.А. Морозовой, урожденной Хлудовой, сделавшей самый большой взнос. Землю выделила Городская Дума, которую после революции возглавлял старовер Гучков и в которой раскольники составляли большинство до 1917 года. В 1907 году строительство было закончено. В 1908-м, вопреки протестам меньшинства : «Они всяких социалистов читают, и за что им деньги будем давать?», Дума приняла решение выделить 2000 рублей на покрытие текущих расходов, а впоследствии, «признавая несомненную пользу Пречистинских курсов в деле искоренения невежества и распространения света знаний», утвердила ежегодную субсидию в 3000 рублей . Увлеченные противоборством с вековечным противником – Романовыми и Православной церковью, - староверы были готовы взять в союзники любого, кто своими действиями способствовал их целям.
Распространение социал-демократических воззрений в старообрядческой среде имело свое обоснование в сохранении прочного общинного начала в этой конфессиональной общности. Проблема русской общины во второй половине XIX века была в центре идейной борьбы различных общественных течений в России. Народники считали русскую общину и артель готовой ячейкой социализма. Бакунин, нашедший в Сибири практическое подтверждение теории самоуправления, стремился свои взгляды на общину утвердить и в Интернационале. Заинтересовался проблемой русской общины и Маркс. Не в последнюю очередь потому, что в I Интернационале дискутировалась аграрная проблема. Базельский конгресс Интернационала высказался за упразднение частной собственности на землю. Возникала мысль: не является ли община конкретной формой общественного землепользования? Он ознакомился с работами по этому вопросу Герцена, Чернышевского, Чичерина, Беляева, Ковалевского, Щапова и других, в том числе историков-архангелогородцев. Особый интерес, судя по пометкам на полях, у него вызвала статья Ефименко «Артели Архангельской губернии», помещенная в "Сборнике материалов об артелях в России». Маркс, справедливо считавший артель явлением не только русским, увидел, что русская артель имеет важную отличительную черту - она возникла в борьбе с суровой природой, что требовало массового использования человеческого труда. Иначе говоря, он признал русскую артель не столько исторически, сколько географически обусловленной реальностью.
Но был ли он действительно убежден или искренне заблуждался в том, что русская раскольничья община может стать прообразом коммунистического общества? «Может ли русская община... непосредственно перейти в высшую, коммунистическую форму общего владения?» - задавались вопросом Маркс и Энгельс в предисловии ко второму русскому изданию «Манифеста Коммунистической партии». Маркс склонялся к мысли, что может и что если этого не произойдет, то Россия «упустит наилучший случай, который история когда-либо предоставляла какому-либо народу, и испытает все роковые злоключения капиталистического строя». А старообрядческая община в России уже к этому времени демонстрировала чисто западный стиль обращения с деньгами, полнокровно играя на проценты и безбожно обирая своих собратьев. Она уже к этому времени стала той частью общества в отсталой России, которое жило по буржуазным правилам Европы и Америки и не собиралось строить никакого коммунизма, а лишь только и мечтало захватить власть в стране и все средства производства и людские ресурсы под свое беспредельное господство. Какой уж тут коммунизм! А ведь на этих ложных посылах Маркса потом строилась идеология самой большой страны в мире.
Раскол в русском православии в XVII веке начался с противоречий между старообрядческой и православной частями русского общества, а к концу XIX века дополнился еще и противоречиями в обособившемся старообрядческом ареале российской экономики. Борьба с домом Романовых и Русской Православной Церковью затрагивала интересы всех староверов. Это противоборство завершилось достижением старообрядчеством своих целей в период с 1905 года по февраль 1917-го, после чего на первое место в повестке дня выдвинулся конфликт отношений собственности внутри старообрядчества. Путь для его разрешения расчистил октябрь 1917 года. Численность и влияние старообрядчества придали процессу общероссийский масштаб. И тут на сцену вышел Ленин - фигура странная, противоречивая, во многом оболганная и пока неразгаданная.
13
Был дед Ленина евреем или нет – значения для революции если и имело, то только по наследственной приверженности Бланков к мятежникам и авантюристам. Но очень высокого полета. Если речь идет о выкресте Александре Бланке, враче Юговского завода в Перми, организовавшем первый заводской госпиталь в России, то одно только упоминание о том, что он был личным врачом князя Шаховского в Петербурге, хорошо им оплаченным, наводит на определенную мысль. Кто такие Шаховские? Князь Шаховской в начале семнадцатого века – сподвижник Филарета, Федора Никитича Романова, активно участвовавший в организации им Смуты, посадивший на российский престол двоих Лжедмитриев, а затем – сына Филарета Михаила. Во все времена царствования Романовых Шаховские то и дело переходили в оппозицию и были первыми там, где начинался мятеж. Этот род, обласканный Романовыми за определенные заслуги «перед Отечеством», - род знаменитых авантюристов и бунтовщиков. Шаховской Александр Александрович – 1777-1846, драматург основатель жанра отечественной комедии в России. Шаховской Федор Петрович – 1796-1829, декабрист, один из учредителей «Союза Спасения» и «Союза благоденствия». Масон, осужден на вечное поселение. Шаховской Дмитрий Иванович – 1861-1939, один из лидеров кадетов. Публицист, депутат Государственной думы, в 1917 – член Временного правительства. С 1920-го – в кооперации, литератор. Вот ведь не тронул Ленин этого знаменитого и родовитого дворянина!
И если один из этих Шаховских прикормил выкреста Бланка для своих бунтарских целей против Романовых и во второй половине века девятнадцатого века, то это вполне естественно и, как оказалось, весьма дальновидно.
Есть интересный факт, который говорит и о связях Бланка со староверами. В 1847 году Александр Бланк, надворный советник, потомственный дворянин, обратился в Казанский Дворянский земельный банк за ссудой на покупку имения Кокушкино, в сорока километрах от Казани. И получил там кредит на пятьдесят лет под заклад приобретенного имения с полтысячей гектаров земли и 39-ю крепостными мужиками. Но в том же году он берет еще один кредит на сумму 3200 рублей серебром уже в Казанском приказе общественного призрения – в банке, контролируемым казанским купечеством. Можно угадать с трех раз, в какой банк он отдал кредит полностью уже через полгода? Естественно, в Казанский приказ общественного призрения. А в Дворянский земельный банк ссуда так и не была возвращена никогда, так что банку пришлось отчуждать имение Кокушкино у семьи Бланков. Этим уже занималась его дочь, Любовь Александровна Ардашева. Однако имение так и оставалось у его владельцев, и здесь с 1887 по 1888 год отбывал ссылку Владимир Ульянов, обласканный своей теткой Ардашевой и двоюродными братьями, конечно же, юристами по образованию. Помимо Кокушкино, в которое они прикупили еще крепостных, у Ардашевых была в Казанской губернии мельница и 1200 десятин земли. То есть, «полный набор» бизнеса предпринимателей-староверов.
Насколько Ленин в своих убеждениях разошелся с родственниками, говорят сохранившиеся документы. В 1918 году Виктор Ардашев был кадетом, принадлежал к партии народной свободы. Но в его раскольничьих понятиях народная свобода была символом свободы исповедовать старую веру и показывать общинные доходы государству, не платя больших налогов и будучи уверенным, что оно старообрядца не лишит его имущества, а напротив, будет давать за богатства чины и ордена, как и православным. У партии Ленина были тогда совершенно другие понятия о народной свободе – как о праве всего народа управлять государством и распределять доходы по справедливости. Естественно, Кокушкино, землю и мельницу нужно было отдавать. Придя в народ, дав ему учителей и адвокатов, помещики и юристы Ардашевы были чрезвычайно, оказывается, далеки от народа. В чем их и упрекал Владимир Ильич еще до Октябрьского государственного переворота 1917-го года. Виктор Ардашев ответил забастовкой в Верхотурье, выступив против разгона Учредительного собрания большевиками. 14 января 1918 года исполком Верхотурского Совета рабочих и солдатских депутатов объявил уезд и город на военном положении. Ардашева арестовали и под конвоем доставили в Екатеринбург. По дороге он был застрелен при попытке к бегству… в лоб. Меньшевики объявили это политическим убийством. Ардашев участвовал в революции 1905 года вместе со всей адвокатурой Екатеринбургского округа, возглавлял местный шахматный клуб. Это очень важный факт: футбольные и шахматные клубы, организованные на предприятиях староверов со второй половине девятнадцатого века, всегда находились под контролем английской разведки. Первым был футболист Брюс Локкарт, резидент английской разведки, разоблаченный ВЧК в 1918 году как организатор «заговора послов», в ходе которого Ленина должны были убить и который послужил поводом к «красному террору». Между прочим, Локкарт весьма недурно играл в футбол. Тогда в команде Орехово-Зуево, созданной при Товариществе мануфактур «Викула Морозов и сыновья», играло несколько англичан, среди них и Брюс Локкарт. Его отличала хорошая общефизическая подготовка, именно Локкарт забил, в частности, решающий гол в нашумевшем матче морозовцев с «Меркуром» – лучшей командой Петербургской футбольной лиги.
Ардашевы не поняли вовремя родственника и упорно проводили в своей борьбе линию европейской старухи-процентщицы. Семью сразу после гибели Виктора арестовали. Ардашевых спас Ленин, подписавшийся на ходатайстве Ульяновым. Они переехали в Москву и спокойно жили там, их потомки проживают здесь и сегодня. Но прошла ли обида? Однако в пятой колонне, которую расстреливал уже Сталин, замечены вроде бы не были.
О том, что и народ, даже проживающий в староверческих общинах, далек от тех, кто нес ему свет знаний, догадывался и Илья Николаевич Ульянов, который в 1869 году получил назначение в Симбирск. В то время там проживало 34 тысячи староверов. Сплошняком тут шли раскольничьи крестьянские общины, в которых Ульянову предстояло создавать народные школы. Особенность их была в том, что они уже не являлись церковно-приходскими и государственными, а содержались земством. Поначалу он работал инспектором народных училищ, то есть, начальных крестьянских школ. В ходе реформы народного образования министром народного просвещения Дмитрием Толстым, известным реакционером, была учреждена инспекция народных училищ. Цель – наблюдение и контроль за деятельностью народных школ и благонадежностью учителей. Министерство хотело держать под контролем школы, которые практически не финансировало, они содержались за счет бюджета земств, сельских общин и добровольных пожертвований. И вот на эту-то должность попадает Илья Николаевич Ульянов, последователь Чернышевского. Как? Но если учесть, что Симбирск - раскольничий анклав, становится понятной забота староверов о сохранении своих традиций в освобожденных от попов школах, и не просто сохранение старой веры, но и воспитание в юных беспоповцах сознательных и развитых молодых людей, способных постоять и за старую веру, и за нажитые Расколом капиталы.
Илья Николаевич работал добросовестно, отслеживая правильность учебного процесса в этих недостаточных, как их называли в правительстве, школах. В 1869 году в Симбирской губернии было 462 народных училища и 10 000 учащихся. Но только 90 процентов их соответствовали норме ( сейчас 90 процентов сельских школ не соответствуют норме, потому что иные так и остались еще в постройках со времен Ильи Николаевича). Остальные или числились на бумаге или пребывали в жалком состоянии. Он ходатайствовал перед земством об открытии новых школ, сам готовил и подбирал учителей, способствовал развитию общественного мнения в пользу народного образования. Так записано в его биографии.
Только вот беда – крестьяне боялись новых школ без попов. Они боялись, что их готовят обратить в новую веру. И были недалеки от истины. Хотя и не могли понять всего, что плели вокруг них народники, пришедшие с «данайскими» дарами. Были случаи, когда даже хорошие дома, предназначенные для новой беспоповской школы загорались синим пламенем в деревнях православных общин. И все - таки, к 1886 году, благодаря Ульянову, земства, гордумы и сельские общества увеличили отпуск средств на школьные нужды в 15 раз. Было построено 150 школьных зданий, всего обучалось 20 000 учащихся. Школы получили грамотных учителей. Но в Санкт-Петербурге отслеживали ход школьной реформы и подходили к ней осторожно. Вот что, например, писал в 1884 году Катков:
«Слово реформа понимают в смысле улучшения существующего порядка. Конечно, по идее, предполагается, что всякие новые уставы должны быть лучше старых. Зачем же, в самом деле, и сочинять новые уставы, если они не лучше старых? Тем не менее, произвести реформу и действительно улучшить положение дел совсем не одно и то же. Реформа означает только изменение существующего порядка, а обратится ли это изменение к лучшему или худшему, это иной вопрос.
Особенно опасны необдуманные реформы по отношению к массе народа, к материку государства. Если с прямого пути собьются лишь некоторые классы общества, так называемая интеллигенция, то в благопотребное время сама жизнь еще как-нибудь исправит зло и создаст новую интеллигенцию. Но если помутятся здравый смысл народа и народная совесть, если поколеблется материк, то исправление трудно и тяжкие катастрофы станут неизбежными.
Во все века существования Русского государства народная школа следовала за церковью и была неразрывно связана с нею. В нашей «Летописи» отмечено, что «ученье книжное» следовало за построением церквей: «И нача Володимер ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приводити по всем градом и селом и даяти дети на ученье книжное»; «И ины церкви Ярослав ставляше по градам и по местам, поставляя попы и дая им от именья своего урок (содержание), веля им учити люди, понеже тем есть поручено Богом». Министр народного просвещения в циркуляре к попечителям учебных округов от 24 июля настоящего года засвидетельствовал несомненную истину, что «православное духовенство с первых времен основания Русского государства стояло во главе распространения образования в народе» и что «до начала 60-х годов священно- и церковнослужители были почти единственными учителями сельских школ; они не только учили детей, но и поддерживали школы своими скудными средствами... Сотни училищ открыты только потому, что прежде священно- и церковнослужители обучали у себя на дому детей и тем подготовили грамотное население. Эта строго церковная школа вместе со всем влиянием церкви создала силу и мощь нашего отечества». «Какие трудности перенес русский народ! Он перенес трудные времена княжеских междоусобий, татарского ига, самозванцев и борьбы с поляками, а потом французами; он великодушно подчинился преобразовательному перелому в начале XVIII века и заслужил удивление сдержанностью своею после объявления ему Положения 19 февраля 1861 года. Во всех этих случаях в течение 900 лет он имел для всей своей массы одно училище - церковь, был руководим одним учителем - духовенством. Все это, конечно, не вело к тому, чтобы поспешно переменить систему народного просвещения, которая сама собою установилась и оправдана опытом веков».
Если в этой системе народного просвещения и были недостатки, то, говорил Филарет, митрополит Московский, «удобнее и благонадежнее исправить их, нежели изыскивать и вводить системы новые, искусственные, неиспытанные, неоправданные, не сильно обнадеживающие успехом и сильно угрожающие в случае неудачи, потому что эта неудача прострется на всю Россию. Несовершенство сельских училищ и учителей духовного ведомства происходит наиболее от недостатка способов. Учитель имеет потребные сведения: их нужно лучше приспособить к делу. Пусть дадутся способы учителю и учебные пособия для учеников; он не натрудится усвоить себе благонадежную методу преподавания, даже без помощи особых педагогических наставлений, посредством книг и собственного опыта и совещаний с людьми подобных занятий. Надежда сия основывается на опыте».
Указывал знаменитый иерарх и на другие затруднения и опасности от перемены системы народного просвещения. «Предполагается, - говорил он, - образовать особых светских наставников, которым будут вверены училища, а духовенство будет лишь приглашаемо, где заблагорассудит светское начальство, к преподаванию Закона Божия. Не говоря уже о том, что такие училища будут дорого стоить, тогда как теперешние училища, руководимые и часто содержимые духовенством, почти ничего не стоят, наставников, требуемых в великом числе, не легко избрать и приготовить, между тем как теперь в священнослужителях представляются люди готовые и свидетельствованные». Так писал Филарет, но его слово оставлено было без внимания.
Но изобрели «клерикализм», у церкви отняли школу; а между тем развилось «хождение в народ», чтоб учить его уму-разуму... Правительство бездействовало; но сам народ, руководствуясь только своим здравым смыслом, счел необходимым изловить первую серию подобных учителей и, связав, представил их по начальству.
За ними явились другие деятели, которые, наученные прежним опытом, обратились к скрытной пропаганде своих учений. Лучшим средством для достижения своих целей они считали руководство народной школой. «Когда взята будет школа, - писал их учитель Писарев, - тогда победа будет упрочена, таракан будет пойман. Взятие школы составляет важнейший результат победы и драгоценнейший плод победы. Взять школу - значит упрочить господство нашей идеи над обществом». Крестьянским детям стали разъяснять, что «у лошади четыре ноги, а человек есть животное двуногое и бесперое». Начали также учить их «Возле речки...» и «Ах вы сени мои, сени...». Но как ни занимательна эта школа казалась самим учителям, народ инстинктивно сторонился от нее, совершенно не понимая, зачем устраивать и самые школы, если в них учат «Ах вы сени...».
Под предлогом опасности «клерикализма» преобладающее попечение о народной школе предоставлено не духовенству, а «земцам» и «вольнопрактикующим педагогам». Эти последние к прежней науке, что «у лошади четыре ноги», присоединили новую под заглавием «Душевные качества свиньи, лягушки и пиявки». Особенно же они настаивали на том, что «ученик народной школы, как будущий член общества, должен знать свое настоящее положение в обществе, знать значение сделанных в последнее время реформ, что ему должен быть показан выход из его настоящего, незавидного положения». Словом, «ученику (крестьянскому мальчику десяти-двенадцати лет, который только учится грамоте) должны быть сообщены некоторые понятия из социальных и экономических наук в применении к крестьянскому быту с целью развить в учениках нравственные и гражданские стремления, сообщить ему хотя общее, но правильное понятие о правах и обязанностях его как человека и гражданина» (Тяжельнин на втором съезде сельских хозяев в Москве в 1871 году). «Отсюда, - заключает другой подобный же деятель, - прямо вытекает необходимость дать детям хотя общее знакомство с юридическими и экономическими основаниями нашей современной жизни, а также познакомить их с мироведением. Жить в природе и не думать, почему и как в ней происходит, свойственно животному, а не человеку». Имея в виду народную школу развивающую и с «верными идеалами», педагоги-народники из 720 годовых учебных часов в первом году учения на Закон Божий оставляли только около восьми часов (в год!), во втором - около 15, в третьем - около 30! И это в народной школе!..
Но, к счастью, несмотря на все усилия народников и отчасти самого правительства, масса простого русского народа еще не сбита с толку. После школ с государственными льготами по воинской повинности, с науками о мироведении и о правах четвертого сословия крестьяне нередко отдают своих детей для окончательного образования отставным солдатам, церковным сторожам и разным «начетчицам».
Наконец, 13 июня текущего года Высочайше утверждены «правила о церковно-приходских школах». Причем Его Величеству благоугодно было на всеподданнейшей записке по этому предмету собственноручно начертать: «Надеюсь, что приходское духовенство окажется достойным своего высокого призвания в этом важном деле».
Церковно-приходские школы, как ясно видно из сказанного выше, не составляют какого-либо нового изобретения. Они существовали с начала Русского государства и христианства в России. До 60-х годов они считались десятками тысяч и уничтожены в угоду «народникам», желавшим поймать таракана.
Школу устроить не так просто, как кабак открыть. Легко было уронить и разрушить школу; но устроить вновь - дело трудное. В течение тринадцати лет - от 1865 по 1878 год - вследствие борьбы с измышленным «клерикализмом» число церковноприходских школ упало с 21 420 до 4680. И такой-то разгром народной школы выдавался за «реформу» школьного дела. Легко сказать: двадцать одна тысяча школ! Скоро ли вновь откроешь их и устроишь!
Если бы дело шло об одновременном основании не десятка тысяч, а только одной тысячи и даже одной сотни высших и средних учебных заведений, тогда затруднение оказалось бы непреодолимым. При последней реформе гимназий министерство народного просвещения должно было прибегать к чрезвычайным мерам, выписывать учителей даже из-за границы и специально приготовлять учителей для реформированных гимназий. Трудно найти соответствующих наставников для высших учебных заведений. Но в настоящем случае речь идет не о высших или средних учебных заведениях, а о церковно-приходских, начальных школах. Это нужно иметь в виду прежде всего, чтобы не измышлять каких-либо новых «учительских семинарий» и не откладывать дела на неопределенное время.
Начальная школа должна и оставаться при начале. Научить детей читать, писать, считать и начаткам учения Православной Церкви - вот основная задача церковно-приходских школ. Если они успешно исполнят эту задачу, то этим самым окажут великую услугу делу просвещения народа. Более даровитые и любознательные дети перейдут в дальнейшие училища. Усвоившие себе только простую грамотность имеют возможность с течением времени дополнить свое образование самостоятельным чтением Священного Писания, книг исторических, по сельскому хозяйству, географии, гигиене. Можно будет составить особую народную библиотеку по разным отраслям науки и промышленности, чтобы каждый грамотный взрослый человек мог найти и прочесть именно то, что ему нужно. Но иное дело народная библиотека и иное - народная школа. Если церковно-приходские школы исполнят свою основную задачу, они дадут народу полную возможность пользоваться народной библиотекой; но если бы вздумали ввести эту библиотеку в свою программу для детей, учащихся грамоте, то ничего не достигли бы, кроме сумбура, и сделали бы невозможным самое свое существование, потому что потребовался бы сложный штат учителей по разным наукам и отраслям промышленности, чего не может вынести никакая начальная школа.
Не измышляя никаких новых !учительских семинарий» для приготовления наставников специально в церковно-приходские школы, обратимся к наличным средствам духовного ведомства. К 1882 году православных церквей в России считалось 40 596, сверх того, часовен и молитвенных домов 14 167. Всего приходского духовенства в священнослужительских должностях состояло до 45 000; в том числе свыше 37 000 протоиереев и священников и 7000 диаконов; кроме того, число псаломщиков и причетников простиралось до 40 000.
Если из сорока пяти тысяч священнослужителей мы исключим целую треть, которая по разным причинам не может принять участия в церковно-приходских школах, все же останется 30 000 вполне способных и «засвидетельствованных» народных учителей. К ним из общего числа 40 000 псаломщиков и причетников можно присоединить по крайней мере 10 000 пригодных помощников. Не забудем, что псаломщики прошли полный курс учения в духовных семинариях.
До недавнего времени воспитанников прежних духовных семинарий можно было встречать во всевозможных профессиях, и замечательно, что часто прямо с семинарской скамьи они начинали вести поручаемое им дело с таким уменьем, как будто именно к этому делу специально готовились многие годы. Такова была сила старого дисциплинирующего ум учения, которое так неосмотрительно заменено винегретом разных сведений. Воспитанники нынешних духовных семинарий вместо того, чтобы с течением времени возрасти в силе, различными реформами расслаблены и унижены. Во многом их опередили гимназисты; не принимают семинаристов без экзамена и в университеты. Тем не менее, они все же стоят несравненно выше воспитанников так называемых учительских семинарий, потому что в духовных семинариях ученики проходят хотя недостаточную для подготовления к высшей богословской науке школу, но все же действительную и продолжительную школу, тогда как в учительских семинариях ничего нет, кроме простой дрессировки. Духовная семинария несравненно более соответствует требованиям науки в высшем смысле этого слова, чем учительская семинария. Воспитанник духовной семинарии по самой продолжительности пройденного им курса может с полным правом считаться представителем просвещения в среде народа, независимо от своего богословского характера. Он владеет образованием, бесспорно превосходящим все, чего может потребовать народное обучение.
Итак, учителя, вполне пригодные для церковно-приходских школ, уже имеются налицо. Теперь вопрос только в том, как лучше организовать церковно-приходские школы и затем энергичнее приступить к самому делу обучения народа».
Если отбросить «клерикальную» суть статьи Каткова, то практически все его посылы в деле реформирования начальной народной школы годятся и сегодня уже нашим российским реформаторам. Которые до такой степени изуродовали начальную школу, что учиться в ней детям стало вовсе не возможно да и не нужно. Но учитель народников Писарев писал не зря: «Когда взята будет школа,- тогда победа будет упрочена, таракан будет пойман. Взятие школы составляет важнейший результат победы и драгоценнейший плод победы. Взять школу - значит упрочить господство нашей идеи над обществом». «Брал» народную школу Илья Николаевич Ульянов с большими почестями для себя и своей семьи. В 1872 году он награжден орденом Святого Станислава 2-й степени, затем орден святой Анны 2-й степени. В 1874 Всемилостливейше награжден чином действительного статского советника и назначен директором народных училищ Симбирской губернии. В 1877 году ему назначена пенсия в размере полного оклада – 1000 рублей. Но его оставляют работать дальше. В 1882 году он награжден орденом святого Владимира и получает потомственное дворянство, которое переходит его детям ( потомственное дворянство по женской линии Марии Александровны Бланк детям не могло передаваться). В 1886 году Илья Николаевич получает орден святого Станислава 1-й степени. Через одиннадцать дней после награждения Ульянова не стало. Он скончался на службе от инсульта в возрасте пятидесяти пяти лет. Историки говорят, будто бы Мария Александровна оформляла потомственное дворянство на детей уже после смерти мужа. Сомнительно, чтобы она это смогла сделать. Через год после кончины отца арестован и повешен за преступление против императора его старший сын Александр. Еще через год арестован и сослан его другой сын Владимир. Если она и успела это сделать, то, разумеется, дворянского звания Александра Ульянова перед казнью лишили. Ну а Владимир Ильич и сам от своего дворянства отказался, хотя и говорил впоследствии, что он – потомственный дворянин. И здесь надо иметь в виду, что - и по отцу Ульянову, и по деду Бланку.
В России известна еще одна семья Бланков – архитекторов. Но и эта семья мятежная. Карл Иванович Бланк – из рода французских раскольников-гугенотов, некогда бежавших в Германию. Его дед Яков был кузнецом, который пришел на Олонецкий завод к староверам еще при Петре Первом. Отец Иван Яковлевич работал переводчиком при немецких архитекторах, а потом – помощником у архитектора П.М. Еропкина, участвовавшего в заговоре против наместника Анны Иоанновны Бирона. Еропкин был казнен, а Ивана Яковлевича приговорили к порке кнутом и сослали на вечное поселение в Сибирь. После дворцового переворота и вступлении на трон Елизаветы, он вернулся в Москву и вскоре умер. Карл Бланк продолжал работать в строительных командах Коробова и Обухова. Был домашним архитектором масона графа Илариона Воронцова. В 1764-1781 годах он строит московский Воспитательный дом неподалеку от Ивановского монастыря, на Ивановской горке, которую в Москве зовут Алабовой горкой, по имени армянских соляных магнатов Алабовых, у которых то ли приказчиком, то ли компаньоном будет работать старший брат Ильи Николаевича Ульянова Василий Николаевич. Один из братьев в это же время строит на Солянке себе большой дом, который сохранился и сегодня. У Карла Бланка было пятеро детей, среди них декабрист Басаргин и путешественник Семенов- Тянь - Шанский. Если принадлежность Марии Александровны Бланк к евреям Бланкам – до сих пор лишь историческая версия, построенная на весьма сомнительных данных, то почему бы не быть и версии принадлежности ее к роду Бланков-архитекторов? Мятежное воспитание она могла получить и там и там. Просто вопрос о еврействе был бы снят, а вопрос о принадлежности к староверам и масонам остался бы.
14
Больной вопрос в истории Октябрьской революции – потеря значительных территорий во время интервенции и гражданской войны. И он уходит корнями к русским раскольникам, поскольку это была их революция. Случайно ли старший сын благонадежного, хотя и законспирированного мятежника, директора народных училищ в Симбирске Александр Ульянов подготовился стать убийцей царя Александра Третьего? Ведь отец и мать воспитывали его очень хорошо. В 1883 году он закончил Симбирскую гимназию с золотой медалью и поступил на естественный факультет Петербургского университета. На третьем курсе получил золотую медаль. А в год смерти своего отца, может быть, от отчаяния, может быть, подстрекаемый в его отсутствием теми, кто оплачивал жизнь его семьи в раскольничьей общине, создал вместе с купеческим сыном Петром Шевыревым «Террористическую фракцию» партии «Народная воля». Он же составил программу фракции. Первого марта 1887 года планировал осуществить покушение на государя, но был арестован. Кто же был с ним рядом в это время? Кроме Шевырева и других участников - Бронислав Пилсудский, старший брат Юзефа Пилсудского, будущего правителя Польши. Это он в Вильно подготовил Александру Ульянову взрывчатку. Ульянов и Шевырев были повешены, а Пилсудскому участь облегчили по высочайшему повелению. Это его брат в 1922 году будет безжалостно уничтожать десятки тысяч пленных красноармейцев, а в 1934 сговорится с Гитлером уничтожить Россию.
Пока же речь шла об отделении Польши от Российской империи. И вопрос этот был не новый и трагический во всей истории государства Российского. Южная Русь после монгольского опустошения подпала под власть князей литовских. Это обстоятельство не было бы гибельным для народности южнорусских областей, потому что литовские завоеватели приняли русскую веру, русский язык, все оставалось по-старому. Но гибелью было для русской жизни на юго-западе соединение всех литовских владений с Польшей вследствие восшествия на польский престол литовского князя Ягайла. С этих пор юго-западная Русь должна была вступить в борьбу с Польшей за свою народность, основой которой была вера. При короле Сигизмунде в начале семнадцатого века, в Смутное время, с помощью интриганов из большой боярской думы, оставленной властвовать вместе с его сыном Федором Иоанновичем Иваном Грозным, - Мстиславским, Годуновым, Романовыми, Бельским и Шуйским, – поляки едва не одолели Россию. Польская интервенция почти полностью разорила государство, которое затем самим же Романовым пришлось собирать по крохам на протяжении всего своего царствования. Они же и покорили Польшу – уже с помощью Екатерины Великой, которая не была Романовой, но сумела сделать для страны больше всех после Петра Первого. А уже ее завоевания транжирились и транжирятся по сей день.
В 1861 году Польша в очередной раз восстала. Под влиянием отмены крепостного права в России там усилились крестьянские волнения. 160 тысяч польских крестьян требовали отмены барщины, которую им, кстати, ввел Наполеон в 1807 году, и передачи земли без выкупа. Учрежденное с согласия царского правительства «Земледельческое общество» превратилось в политический орган польского дворянства. Оно с помощью давления европейских государств на Россию хотело отделить Польшу в границах до первого ее раздела Екатериной Второй в 1772 году. Требовали восставшие и права на самоопределение литовского, белорусского и украинского населения. Все руководители польского восстания были связаны с русскими революционерами. 5 декабря 1862 года между польскими лидерами «красной», оппозиции, специально отделенной от «белой» для политической «чистоты» последней, и между руководством «Земли и воли», созданной в Лондоне Герценом, было заключено соглашение о совместном выступлении, которое намечалось на весну 1863 года. В своем журнале «Колокол» Герцен в это время всячески пропагандировал идею создания независимой Польши. Восстание началось одновременным нападением на 17 русских гарнизонов – не отсюда ли семьдесят лет спустя Гитлер черпал свой план «Барбароссы»? Но повстанческие отряды грабили своих же крестьян, а не желающих участвовать в восстании вешали специально созданные для казней команды. Крестьяне бунтовщиков не поддержали. Франция и Англия потребовали от России пойти навстречу повстанцам. В английской и французской прессе развернулась шумная антирусская компания. Но Россия заключила соглашение с Пруссией о подавлении польского восстания и переиграла Европу. Этим же ходом воспользовался Сталин в 1939 году, заключив договор с Германией о ненападении, на время, правда, переиграв Англию.
В 1863 году руководители восстания Сигизмунд Сераковский, Кастусь Калиновский и руководитель комитета русских офицеров Андрей Потебня были казнены по решению военного суда. Константин Крупский, судя по всему, готовившийся войти в правительство освобожденной Польши, остался жив. Но, может быть, он был арестован и сослан, потому что Надежда Константиновна родилась только через пять лет после этих событий.
400 польских повстанцев были казнены, 15 000 сосланы в Сибирь. В России общество было потрясено итогами восстания, и консерваторы и либералы выступили против бунта и за подавление его царскими войсками. Франция и Англия остались в стороне. Журнал «Колокол» потерял популярность и через некоторое время прекратил свое существование, с самим Герценом перестали общаться даже многие его сторонники. Воззвания Герцена в «Колоколе» с призывом к полякам к самоопределению были восприняты как предательство национальных интересов России.
Но после восстания Александр Второй провел в Польше реформы, направленные на «инкорпорацию» ее в составе российской империи. Крестьяне получили в полную собственность, без выкупа, всю землю, какая находилась в их пользовании, а также ту, которую помещики незаконно захватили у них в последние годы. За крестьянами сохранилось право охоты, рыбной ловли, разработки недр на отведенной им земле, а также право торговать спиртными напитками. Помещикам за отнятую землю уплатила русская казна по рыночной стоимости. В Польше было создано местное управление. Однако вместе с этим Россия провела ослабление католической церкви и поделила страну на 10 губерний. Царство Польское получило название Привисленского края.
Теперь можно понять, почему в 1922 году Сталин мог назвать Крупскую проституткой. Мог ли он доверять человеку, даже жене вождя, которая, как и ее семья, всегда боролась за свободу Польши и вошла в семью Ульяновых, которая потеряла сына, принесенного в жертву своим национальным и личным корыстным интересам злейшими и коварнейшими врагами России – Пилсудскими? И можно поверить, что после отповеди Сталина она каталась по полу и рвала на себе волосы.
Платить кусками страны интервентам – к этому те раскольники, которые были повязаны бизнесом с Европой, были готовы всегда. Да разве только раскольники? Разве не привели Романовы, Шуйский и семибоярщина в Москву поляков и не сажали на трон польского принца Владислава и не отдали в руки поляков весь юг страны?
Александр Ульянов, скорее, был не убежденным кровожадным террористом, а жертвой, приготовленной на заклание теми, кто к тому времени уже двести лет боролись с Романовыми и страной, над которой они безраздельно царствовали. Знал бы он, до чего доведет свободную Польшу младший брат его подельника Бронислава Пилсудского, объединившись с Гитлером для крестового похода против всего славянского мира!
О том, как готовились окраины России к распродаже за власть раскольников в ней, можно судить по деятельности сына приятеля Илья Николаевича Ульянова, Федора Михайловича Керенского, Александра. Федор Михайлович родился в семье дьякона, окончил историко-философский факультет Казанского университета. Женился на дочери богатейшей и влиятельнейшей московской купчихи Калмыковой - Надежде Михайловне. То есть, имел в биографии полный набор признаков отношения к староверам. Сын дьякона заканчивает университет – но ведь Казанский, раскольничий! Женится на представительнице богатого купеческого рода, фамилия которой говорит сама за себя. Происхождение – из калмыков в Астрахани, фамилия выдуманная, происхождение первоначального капитала – известно какое. Нерусскую внешность даже Александра Керенского отмечали всегда. Кто же они, Калмыковы в России? Калмыкова Александра Михайловна, родилась в 1848 году. Участница российского революционного движения. С 80-х годов народница, учительница. В 1889-1902 годах ее книжный склад в Петербурге был явкой социал-демократов. Оказывала помощь «Искре», большевикам, с 1917 года в системе наркомпроса. А вот уже другой Калмыков, по фамилии которого – Калмыковщина – назван белобандитский режим в Приамурье, в части Приморья, в 1918-1920 годах. Установлен казачьим атаманом ( кто бы сомневался!) И. Калмыковым под покровительством японских интервентов. Ликвидирован красными партизанами.
А Александр Керенский действовал куда шире и изощреннее еще в 1910 году. В 1904 году он закончил юридический, как и следовало раскольнику, факультет Санкт-Петербургского университета. В 1905 году он - помощник присяжного поверенного (как и В.И. Ленин в 1891 году в Самаре) в Совете присяжных поверенных при Санкт-Петербургской судебной палате. Как значилось потом во всех анкетах, поступил на эту службу, чтобы иметь возможность участвовать в качестве защитника в политических процессах. Тогда же начинает работу в народном доме, организации, основанной графиней Софьей Паниной. Участвовал в комитете, созданном коллегией адвокатов, для помощи жертвам 9 января 1905 года. Выпускал бюллетень «Буревестник» - «Буревестник гордо реет» - написал тогда Максим Горький. А советские школьники думали, что это – о Ленине. А это было о Керенском.
И с 1910 года становится участником судебных процессов над бунтовщиками- социалистам в Туркестане, Азербайджане, Прибалтике. И участники вооруженных восстаний за независимость этих стран не получают строгих наказаний с помощью адвоката Керенского. Эсеровская оппозиция столбит свое влияние на окраинах России, чтобы совратить его население и при удобном случае расплатиться имперскими территориями за свою власть с Европой.
А вот Ленин в это время находится в эмиграции. С 1912 по 1914 год – в Австрии, пристанище русских раскольников. И в 1914 году арестован там за шпионаж в пользу России. России, а не Германии, как принято говорить, начиная с 1991 года. И тогда же, в ответ на единогласное принятие немецкими социал-демократами военного бюджета перестает называть себя социал-демократом, берет новое звание – коммуниста. Он подтверждает свою приверженность русскому патриотизму, а не германскому правительстству.
Последний рывок, который позволил Александру Керенскому занять в 1917 году пост Главы временного правительства – должность Генерального Секретаря Верховного совета Великого Востока народов России, вышедшей из Великого Востока Франции – крупнейшей масонской ложи. То есть, как считал необходимым Запад, слияние русских православных раскольников и европейского католического руководства было совершено и ритуально. Но с этим он, конечно, поспешил.
В 1917 году Ленин вернулся из эмиграции, а Алекасандр Керенский каким-то образом один из всех, кто входил в состав Временного правительства и заседал в Зимнем в ночь с 25 на 26 октября, сумел выехать из дворца и отправился вскоре в Лондон. Может быть, ему все-таки помог Владимир Ильич, не желавший расстрела сына друга своего отца Федора Михайловича Керенского, которого помнил с девяти лет, когда поступил учиться в мужскую Самарскую гимназию, где тот был директором?
В 1932 году Александр Керенский, находясь во Франции, призывал к крестовому походу против Советской России Европу. А в 1940-м, когда Гитлер оккупировал Францию, бежал в Америку.
Он умер от рака в 1970 году в Нью-Йорке. Для его сыновей эта смерть стала трагедией вдвойне. Они пережили огромные душевные муки, когда местная Русская православная церковь отказалась от погребения, сочтя их отца виновником падения России, масоном. Но масонами были высшие дворянские роды России и при Елизавете, и при Екатерине, и при Александре, и при Николае. Но никого из них церковь не отлучила, потому что масоны признают себя верующими. Она даже Ленина не отлучила. Значит, там, в Нью-Йорке местная Русская православная церковь имела в виду безбожие совсем иного рода – безбожие Раскола. Тогда сыновья Керенского обратились к Сербской православной церкви, но и та отказалась совершить погребение и по-христиански предать его земле. И – что уже совершенно закономерно – тело было переправлено в Лондон и похоронено на безбожном кладбище, не принадлежавшем никакой вере. Однако над весьма скромной могилой сыновья установили православный крест. Чего не было сделано при установке памятника над одинокой могилой Ильи Николаевича Ульянова в Симбирске в 1937 году.
15
Через десять лет после гибели Александра в семье Ульяновых появилась польская дворянка Надежда Крупская.
Что мы знаем о Надежде Константиновне Крупской? Вот выдержка из Википедии: « Наде;жда Константи;новна Кру;пская (Ульянова),
(14 (26) февраля 1869 года, Санкт-Петербург - 27 февраля 1939 года, Москва) российская революционерка, советский партийный, общественный и культурный деятель. Почётный член АН СССР (01.02.1931). Жена Владимира Ильича Ульянова (Ленина).
Родилась в бедной дворянской семье. Отец - поручик Константин Игнатьевич Крупский (1838—1883), участвовал в Комитете русских офицеров, поддерживал участников Польского восстания 1863 года, мать - Елизавета Васильевна Тистрова (1843-1915), гувернантка.
В 1887 году окончила с золотой медалью частную женскую гимназию кн. А. А. Оболенской в Петербурге.
В 1889 году Крупская поступила на Бестужевские курсы в Петербурге, но училась там лишь год.
В1890 году, будучи слушательницей Высших женских курсов, вступила в студенческий марксистский кружок и с 1891 по 1896 годы преподавала в Петербургской воскресной вечерней школе для взрослых за Невской заставой на Шлиссельбургском тракте, занимаясь пропагандистской работой.
В 1894 году познакомилась с молодым марксистом Владимиром Ульяновым (Лениным). Вместе с ним участвовала в организации и деятельности «Союза борьбы за освобождение рабочего класса».
Эта биография никогда не менялась ни в СССР, ни в РФ. Разве что существует одна путаница – с отцом, который, по одним данным, поддерживал участников польского восстания 1863 года, по другим – подавлял его. Но это всего лишь недоразумение, поскольку очевидно, что участник Комитета русских офицеров, бывших на стороне восставших, не мог подавлять это восстание.
Этот комитет возник около 1861 года по инициативе поручика 4-го стрелкового батальона Василия Каплинского, ранее участвовавшего в петербургском кружке генштабистов, как подпольная революционная организация в русских войсках, расквартированных в Польше. Он был создан на основе офицерских полковых, батальонных, бригадных кружков, появившихся после Крымской войны и активизировавшихся в 1860-1861 годах. Идейно и организационно был связан с польскими революционными демократами, поддерживал тесную связь с русскими революционными центрами в Лондоне («Колокол») и Петербурге; в конце 1862 влился в состав «Земли и воли».
После ареста Каплинского в феврале 1862 года организацию возглавил поручик Шлиссельбургского пехотного полка Андрей Потебня. В руководство входили также Я. Домбровский, З. Падлевский и другие. Вот среди «других» вполне мог быть Крупский.
В 1861-62 годах комитет развернул агитационно-пропагандистскую деятельность, выпустив большими тиражами свыше 16 прокламаций. В период восстания 1863-64-го оказывал помощь повстанцам всеми доступными средствами. К середине 1863 года деятельность комитета замерла в связи с арестами и перемещениями отдельных военнослужащих, а также изменением политической ситуации в стране.
Следствие против отца Крупской длилось десять лет. В это время у него родилась дочь Надежда. И кто мы мог тогда знать, что он - будущий тесть нового «царя» не России даже, а целой новой империи – СССР!
Или все-таки была какая-то в этом предопределенность?
А, может, и была. Такое предположение возникает, когда знакомишься с истинной биографией Надежды Константиновны. Точнее – с ее родословной.
Начну с фамилии Крупский. Она происходит от приставки к личному имени шляхтичей, наследственно владевших родовым гнездом Крупе, родоначальников рода Крупских, согласно документальным текстам латынью и на польском - «де Крупэ». На латыни Иван де Крупе - «Johannis de Crupe» (до XIV века). В XV веке под влиянием славянской культуры в текстах на польском появляется окончательно современная форма фамилии - «Крупский», по-польски Jan Krupski (Krupskij). Акт надела земли Иеронима Крупского, относящийся к 1534 году, содержит запись на латыни «Crupsky». Акт окончания учёбы в Краковском Университете Крупского Валерия, датированный 1550 годом - «Crupski».
В западнорусских и российских текстах до XIX века употреблялась форма «Крупскій» («Крупскі») или «Крупский.
В рукописи авторитетного историка Польши римо-католического епископа Яна Длугоша (1415—1480 гг.) при описании герба Корчак: предки Крупских - Корчак (Corczakowye), а их национальность и этническое происхождение - Русины (Genus Ruthenicum). Первый известный предок герба Корчак - русин Крупский Ежи (1472-1548).
Род Крупских был внесён в Гербовники Речи Посполитой, после 1413 года Унии Великого Княжества Литовского с Польшей.
В период Российской империи близкие родственники Надежды Константиновны Крупские признаны в российском дворянстве по Могилевской губернии 16 марта1799 года и 12 ноября 1811 года как «древний благородный дворянский род», со внесением в 6-ю часть Дворянской Родословной Книги. Довольно значительная часть рода не была утверждена в российском дворянстве и записана в податные сословия. Другие ветви родословного древа внесены в Дворянские Родословные Книги Минской, Витебской, Виленской,Ковенской, Волынской, Подольской и Киевской губерний. Были представители рода и в Австро-Венгерской империи.
Вероисповедание среди Крупских было Греко-католическое (Униаты), Римо-католическое и Православное (Ортодоксы). В Российской империи после репрессий по отношению к униатскому вероисповеданию некоторые стали православными священниками и прихожанами. Но во многих странах мира до сих пор потомки рода исповедуют Католичество. Вследствие влияния протестантизма и атеизма в последний исторический период появились некоторые представители рода исповедующие протестантизм или вовсе не практикующие Христианство.
Персоны этого периода:
1. Крупский Бонифаций Урбанович - российский дворянин, поляк, римо-католик, участник польского восстания 1863 года против Российской империи за восстановление Речи Посполитой в границах 1772 года;
2. Кирилл Кириллович Крупский (1811-1896) - капеллан, протоиерей, священник Русской Православной Церкви с 24.02.1842 г., один из старейших законоучителей Военного Ведомства Российской империи, окончил Петербургскую Духовную Академию в 1837 г. и стал первым магистром богословия (теологии), занял кафедру философии в той же Академии (01.09.1837 г.), более пятидесяти лет в должности законоучителя Кавалерийских Юнкеров Николаевской Академии Генерального штаба (позже — Николаевское Кавалерийское Училище) и Школы Гвардейских Подпрапорщиков;
3. Крупский Андрей Антонович (1854 — †1895)открыватель месторождения золота, управляющий Салаирским рудником на Алтае;
4. Крупский Н. Я. – епархиальный наблюдатель церковно-приходских школ и школ грамоты у донских казаков при консистории Русской Православной Церкви в г. Новочеркасск, коллежский секретарь (1901—1903 гг.). Николай Яковлевич Крупский действительный статский советник, в 1893 г. – преподаватель в Мужской Волынской Духовной Семинарии , в 1914 г. в г. Тифлис (ныне г. Тбилиси Грузии) в дирекции народного училища Тифлисской губернии Министерства народного просвещения Российской империи.
5. Кавалеры Военного ордена святого Георгия за русско-японскую войну 1904—1905 гг. (для христиан): Крупский Александр (№ 3669 2 ст., № 16976 3 ст., № 115932 4 ст.); Крупский Бенедикт (№ 107435 4 ст.); Крупский Вацлав (№ 133465 4 ст.); Крупский Максим (№ 159066 4 ст.); Крупский Фома (№ 100881 4 ст.)57;
6. Крупский Георгий Александрович — поручик отдельного конного полка(Общий список офицерских чинов Российской Императорской Армии на 1-ое января 1909 г.)58;
7. Крупский Александр Игнатьевич (*1836 — †1883 г. у Новодевичьего монастыря в— присяжный поверенный (дядя Н. К. Крупской).
8. Крупский Александр Кириллович (1845 — †1911) — химик-технолог, действительный статский советник
Как видим, отца Надежды Константиновны в этом списке нет. Но, скорее всего, только потому, что советские историографы убрали это имя из данного списка. Предполагать, что он был лишен дворянства – нет оснований, поскольку после десяти лет следствия Крупский был оправдан.
А теперь о маме. Тут перед нами раскрывается вообще фантастическая картина.
Елизавета Васильевна Тистрова (место рождения Барнаул) – дочь Василия Ивановича Тистрова и Александры Гавриловны Фроловой. Кто же были эти люди?
Тистров Василий Иванович (1799 -1870), горный инженер, рудознатец, управляющий Барнаульского сереброплавильного завода, Сузунского медеплавильного завода, Томского железоделательного завода. Родовые корни Василия Ивановича скрываются в Северной Германии или Дании.
Окончив в 1822 году Горный корпус, он был послан на алтайские казенные заводы, где удачно женился на Александре Гавриловне Фроловой, внучке знаменитого изобретателя-гидротехника Козьмы Дмитриевича Фролова (1726-1800), управляющего Змеегорскими рудниками. Мало кто знает, что под его началом работал механик И.И. Ползунов, создатель первой паровой машины. Известно, что изобретатель умер, не дождавшись испытания машины, так что Козьма Дмитриевич довел его дело до конца. Один из его сыновей, Петр Козьмич Фролов возглавлял алтайские заводы, был даже томским губернатором, много сделал для развития культуры на Алтае. Умер он в Санкт-Петербурге в 1839 году, будучи сенатором и тайным советником.
У Тистровых на Алтае родилось девять детей, Елизавета – одна из младших.
Итак, бабушка Надежды Константиновны Крупской Александра Гавриловна была внучкой Козьмы Дмитриевича Фролова (29 июня 1726, Полевской завод - 9 марта 1800, Барнаул) - выдающегося русского горного инженера, изобретателя-механика, гидротехника. Это был великий человек, прославивший Россию и увеличивший ее благосостояние. Из его официальной опубликованной биографии известно, что он родился 1726 года в Полевском заводе, на Урале, в семье мастерового. В 1744 году закончил горнозаводскую школу в Екатеринбурге. Службу начал на Березовских промыслах «горным учеником». Впоследствии работал рудокопом, писарем, строителем конных водоподъемников для откачки воды из шахт.
В 1760 году на Березовском руднике изобрел золотопромывочную машину (самую производительную в то время).
В 1763—1770 годах на Змеиногорском руднике построил 4 похверка, разместив их на одном деривационном канале и механизировав весь процесс толчения и промывки руды.
В 1783 году на Вознесенской шахте построил подземную деривационную установку со «слоновым» колесом диаметром 18 метров, способным поднимать воду с глубины 63 метра. Один из современников назвал это невиданное в мире сооружение «самым отважнейшим мероприятием».
В 1787 году на той же Вознесенской шахте установил по собственному проекту оригинальный рудоподъемник «патерностер».
Но ни дедушка Надежды Констановны со стороны матери Василий Иванович Тистров, ни прадедушка Козьма Дмитриевич Фролов, несмотря даже на свое мировой научное величие, никогда не упоминались в официальной биографии Крупской. Она везде фигурирует как дочь всего лишь «гувернантки». Хорошо хотя бы не прачки. Хотя советские биографы не постеснялись, и Сталин в этом их не ограничивал, указать, что его первая жена, дочь дворянина, подрабатывала прачкой…
А между тем богатейшие были люди, предки Надежды Константиновны Крупской. Козьма Дмитриевич Фролов помимо того, что был изобретателем с мировым именем, в 1758 году получил звание штейгера (горного техника) и был направлен на Воицкий рудник (недалеко от Петрозаводска) для налаживания работ по промывке золота.
С 1759 года он уже руководитель работ по добыче золота на Березовском руднике.
В 1762 году возглавил все золотые промыслы Урала.
В 1763 году, по настоянию начальника Колывано-Воскресенских заводов А. И. Порошина, переведен на Алтай для механизации Змеиногорского рудника.
В 1790 году назначен руководителем работ на всех рудниках Алтая.
В 1798 году вышел в отставку по состоянию здоровья в чине берггауптмана (полковника горной службы). Остался членом Горного совета алтайских рудников. Скончался 9 (21) марта 1800 года, во время приезда в Барнаул на очередное заседание Горного совета. Похоронен на Нагорном кладбище.
Едва ли бедствовал и дедушка Надежды Константиновны Василий Иванович Тистров, как указывалось выше - горный инженер, рудознатец, управляющий Барнаульского сереброплавильного завода, Сузунского медеплавильного завода, Томского железоделательного завода.
И что интересно – чуть позже здесь же появляется имя Андрея Антоновича Крупского, открывателя месторождения золота, управляющего Салаирским рудником на Алтае (1854-1895).
То есть, можно предположить, что семьи Крупских и Тистровых-Фроловых – это настоящий клан золотопромышленников из Сибири. Но как-то умудрились обеднеть до такой степени, что правнучка управляющего всех рудников Алтая и дочь управляющего трех рудоплавильных заводов вынуждена была идти в гувернантки.
Не отсюда ли брал свои сюжеты Максим Горький, приятель Ленина, для романов «Фома Гордеев» и «Дело Артамоновых»? В них все золотопромыщленники сходили с ума и разорялись. Им на смену приходили ушлые управляющие-немцы. Но ведь один из таких и был Тистров, выгодно женившийся на внучке управляющего всех золотых рудников Алтая. Темная история с этими несметными богатствами Российской Империи, которыми управлял клан Тистровых-Крупских-Фроловых.
Но, может быть, когда заходит речь о финансировании революционного движения в России и, в частности, В.И. Ленина, то надо не в Германию упираться, а в золото Сибири, которым командовали его будущие родственники? Ленин, выходит, выгодно женился?
И история эта с приходом Октябрьской революции не закончилась. Научное наследство прадеда Крупской в полной мере работало на новую страну. И не удивительно. В предприятиях, созданных Козьмой Дмитриевичем Фроловым, всё было новым, неожиданным. Ни русская, ни мировая практика его времени не знала ничего подобного тому, что выполнил великий новатор. Устроив в 1763-1765 годах систему машин, приводимых в действие центральным мотором, он создал технику, далеко выходящую за рамки феодально-крепостнического способа производства. Механизировав технологические операции по переработке продуктов и создав внутризаводской транспорт, К. Д. Фролов организовал, в сущности, завод-автомат. Перешедшие в собственность СССР предприятия, а также новые, которые строились, использовали его разработки. Идея механизации и автоматизации, развёрнутая с полной силой в СССР в годы сталинских пятилеток, - наша русская идея. Первым поборником и застрельщиком её был ещё в шестидесятые годы XVIII века Козьма Дмитриевич Фролов. Вместе с И. И. Ползуновым К. Д. Фролов занимает почётное место среди творцов современной техники.
Не эта ли техническая революция восемнадцатого века заложила основы социалистической революции начала двадцатого века?
В то время, когда Европа успешно развивалась, и в Россию тоже пришел технический прогресс – но куда? Прямо в золото! Оно требовало перемен. Однако Романовы не торопились, они предпочитали крепостной строй и наживание богатств за счет дарового рабского труда миллионов крестьян. Эти машины Фролова были грозным оружием для династии, которая, признав технический прогресс, должна была разворачиваться с большой скоростью в управлении государством. Это бизнес и банки, это новый класс предпринимателей. И это было очень страшно, тем более, на фоне Французской революции, уничтожившей династию Бурбонов. Романовы предпочли тихий ход, но деньги – великое искушение. Войны разоряли Россию, и она не только брала взаймы, но и впустила в страну чужие машины, чужой прогресс, который стал зарабатывать деньги прямо на месте, но складывать их в свои банки. Когда Романовы в начале 20 века спохватились – было уже поздно. Вся промышленность практически была в руках англичан и их компаньонов купцов-староверов. Вот так технический прогресс, который вытолкнуло на поверхность золото, погубил Романовых. Но они сами были в этом виноваты.
Ну а вместе с техническим прогрессом наверх золото вытолкнуло и новых людей. Наследников владельцев этого технического прогресса России. Их имена мы знаем. И не стоило бы их проклинать и призывать выкинуть из памяти России – опасно это, как показывает история.
Все революции в стране – 1905-го, февраля 1917-го и октября 1917-го – оплачивались из общинных миллиардов русских раскольников. Для того они и работали в поте лица двести пятьдесят лет, чтобы накопить ровно столько, сколько хватило бы на падение ненавистного им Дома Романовых.
Вместе с Владимиром Ильичом и Крупской в ссылке в Шушенском неподалеку проживали ссыльные поляки, в том числе участник польского восстания Проминский. Находясь в этом дружеском кругу своих идейных собратьев, Ленин писал работу, которая разгромила народничество. В этом Владимиру Ильичу помог Маркс, который поведал миру о корнях порочных сборов трехтысячных процентов с трудового человечества.
Но сразу после Маркса пришел все-таки Федор Михайлович Достоевский со своей старухой-процентщицей и убийцей Раскольниковым. И христианский мир возлюбил Достоевского. Русская Православная церковь – в первую очередь. Так за что же? В романе «Преступление и наказание» существует образ нанятого когда-то европейцами, дабы не иметь собственного греха, а переложить его на другого, и без того запятнанного убийством Христа, но в женском образе - злобная и мерзкая старуха-процентщица. Заметим, Достоевский не взял для этого образа кровопийцы, нарушителя Христовых Заветов, какого-нибудь грязного ростовщика, старика-жида, а нарисовал нам русскую старуху, занимающуюся грязным безбожным делом вопреки Христову учению. Бедный студент Раскольников, может быть, даже, прообраз Христа, как любит это изображать писатель, переводя в Божественное нищее и падшее, убивает старуху после тягостных «наполеоновских» размышлений: «Могу ли я? Или я – тварь дрожащая?» Смог, убил. Черная ростовщическая кровь потекла. А тут же, случайно, убил и убогую Лизавету, ни в чем неповинную, помогающую людям, как может. И что получается у Достоевского? Грех ростовщичества, пожирающий мир, надо убить. И это – по-христиански. Но вместе обязательно убьешь ни в чем неповинный народ, по своему незнанию, беззащитности и наивности накрепко прилепившийся к этой греховной жизни. Он беден и ничтожен, задавленный этой мерзкой жизнью, и он, ни о чем не подозревая, идет к своей погибели от рук того, кто возомнил себя судьей. С одной стороны, Православная церковь, как и вообще Христианство, конечно, поняла обличительную суть в отношении Раскольникова – раскольника, который в своем справедливом, как ему кажется, решении прервать порочную и губительную для человечества традицию ростовщичества, идет до самого конца. Но по версии Достоевского при акции уничтожения грешника неизменно погибнет и ни в чем не виноватый народ. Как же быть? В итоге Раскольников раскаивается и идет на каторгу. Старухи - процентщицы нет, народа нет, и судья и палач в одном лице – раздавлен. Англия должна была аплодировать Достоевскому, и она до сих пор аплодирует русскому классику.
Ленина еще нет, чтобы объяснить, как же быть все-таки со старухой-процентщицей и с народом. Он еще не родился. А появляется рядом с Достоевским Апполинария Суслова. Нечего даже и гадать, кто она – конечно, богатая купчиха, дочь Прокофия Суслова, который – конечно же – из крепостных выбился в крупные фабриканты. А крепостным он был графов Шереметевых, на которых во все времена сетовали знатные вельможи за то, что эти Шереметевы неправедным-де путем выбились наверх.
В самом деле – на самый верх и в самом деле – неправедным путем. Их предок Шереметев в Смутное время был связным у Филарета Романова, когда тот сидел в польском плену и писал ему зашифрованные послания, разрабатывая план захвата власти на Москве. Через Шереметева, скорее всего, эти письма попадали в Троице-Сергиевский монастырь, штаб второго народного ополчения, которым командовал князь Пожарский. Только Филарет да Шереметев знали дипломатический шифр, который впервые в России создал именно Федор Никитич Романов – дипломат и искусный политик еще при Иване Грозном. Этот самый Шереметев Федор Иванович потом был главой правительства при Михаиле Федоровиче, которого он с его отцом и Шаховским посадили на трон, - с 1642 по 1645 год, до смерти Михаила в 1645 году.
Итак, Прокофий Суслов выбился - ну конечно же - из крепостных графа Шереметева (рода вечных мятежников, начиная со Смутного времени) в купцы и фабриканты. Своим дочерям Надежде и Апполинарии он дал отличное образование. Надежда стала первой женщиной-врачом в России, до нее русских баб лечил в столице отец Достоевского Михаил Андреевич, недоучившийся в Московской медицинско-хирургической академии, алкоголик с подвижной психикой, по преданию, уморивший жену, богатую московскую купчиху Нечаеву, чахоткой и убитый своими крепостными крестьянами в тульском имении Даровое. Апполинарии Сусловой был 21 год, когда она, будучи студенткой Петербургского университета, одной из первых пяти женщин, которым в России было разрешено его ректором Плетневым официально здесь обучаться на юридическом, историко-филологическом и естественном факультетах, познакомилась с его преподавателем Федором Михайловичем Достоевским, уже известным на ту пору писателем, опубликовавшим сразу же ставшие известными произведения: «Бедные люди», «Белые ночи», «Неточка Незванова». Год назад он вернулся с каторги, которой ему заменили смертную казнь за участие в подготовке государственного переворота, привезя с собой жену Марию Дмитриевну Исаеву и ее сына от первого брака.
В 1860 году богатая купчиха Суслова лишь приходит в университет. Но учеба ее не занимает. Она навещает студентов и подстрекает их к выступлениям. Заставляет подписывать протесты, принимает участие во всех политических манифестациях, шагает во главе студентов, неся красное знамя, поет Марсельезу, ругает казаков и ведет себя вызывающе. Она вертится вокруг Достоевского и всячески угождает ему. Но он не замечает юную революционерку. Тогда Апполинария пишет ему весьма трогательное письмо, в котором уже нет никакой беснующейся бунтарки. А есть лишь робкая молодая девушка, наивная и поэтичная. Но этим ли Апполинария совратила вчерашнего политкаторжанина? А, может, он и сам играло с ней в кошки-мышки? По какому-то совпадению именно в 1861 году, через год после близкого знакомства с Сусловой, Достоевский начинает вместе с братом издавать «почвеннические» журналы «Время» и «Эпоха». В первом он печатает свои «Записки из мертвого дома», разоблачающие правление крепостников - Романовых в России.
Потом Апполинария Суслова везет его за границу, в Баден-Бадене он проигрывает большую сумму и пишет «Игрока». Эта бунтарка не смогла окончательно совратить писателя-Христолюбца, но не ее ли усилиями убитая в романе «Преступление и наказание» старуха-процентщица является предупреждением обществу: не убивайте ростовщиков, убьете и народ? Но уж точно с нее списаны блудницы Грушенька и Настасья Филипповна, искушающие и погубляющие Христа.
В «Преступлении и наказании» прямо дается указание на корень революционности в России – на Раскол. Не случайно Достоевский дал своему главному герою фамилию Раскольников, чьим образом создал своего рода символ Раскола в России. Но никогда, ни в одной критической статье из всех, которые дошли до нынешних школьных и университетских учебников, не было ни одного упоминания о «происхождении» фамилии студента - убийцы старухи-процентщицы. Ни при Достоевском, ни после него. Уже больше ста лет русскому народу не понятно, за что Православная церковь так чтит этого писателя. Да только за одно то, что Достоевский дал имя Раскола убийце!
Достоевский оставил Апполинарию, не скрывая сожаления, но непреклонно, закрепив разрыв женитьбой на своей секретарше. Он взял от Сусловой все, что мог, в том числе сюжеты для своих романов и достоверные картины из жизни революционного российского купеческого Раскола, и дал ей все, что мог. А что дал и что взял конкретно, так и осталось неизвестным, потому что Суслова предусмотрительно сожгла переписку с Достоевским сразу после разрыва.
Следующим ее воспитанником был гимназист Василий Розанов, отчаянный поклонник Достоевского. Она вышла за него замуж, когда ей было 40 лет, а ему 24. В 1870 году он учился в Симбирске, в гимназии, где преподавал его брат. Всю жизнь Розанов считал раскольничий анклав - Симбирск своей духовной родиной. Это был брак по обоюдному расчету. Суслова брала Розанова на содержание к староверам, он платил им своим трудом. Он и сам в этом откровенно признавался, когда захотел через семь лет невыносимой супружеской жизни порвать с мятежной Апполинарией, чтобы начать нормальную семейную жизнь. Но она никогда не дала ему развода, и он венчался, будучи в законном браке, став двоеженцем. Впрочем, может быть, Суслова так и задумала. Ведь она исповедовала и проповедовала свободные сексуальные отношения, ее друзьями были Мережковский, Гиппиус, Ахматова, Гумилев. Розанов с лихвой заплатил староверам, написав работу: «Критика христианского аскетизма», противопоставив Ветхий Завет как утверждение жизни плоти Новому. Жизнь он заканчивал в Сергиевом Посаде, в 1909-м, на 55-м году, в доме Свято-Троицкой семинарии, слезно прося о подаянии. Революцию он принял как катастрофу, как трагическое завершение российской истории. Был похоронен рядом с Храмом Гефсиманского Черниговского скита Троице-Сергиевской Лавры, который был основан в 1847 году юродивым Филиппом Христа ради. Суслова прожила 78 лет и умерла в России в 1918 году.
16
Но до Апполинарии Сусловой в Росси явился другой человек. Звали его Иван Тимофеевич Суслов. Он родился 1616 году в деревне Максаковской Муромского уезда Владимирской губернии. В 1649 году, когда ему исполнилось 33 года (возраст Христа для пропаганды был важен во все времена), позвал его Данила Филиппов в деревню Старую и дал ему «божество». Скоро у него появилось 12 апостолов. Вместе они отправились в Нижегородскую губернию. Суслов проповедовал на Оке и на Волге. Сидел на престоле в венце. «Воскрешал» несколько раз, спасаясь от преследователей. Лжехристос с 1672 года жил в Москве. Умер в 1716 году, в столетнем возрасте и «Погребен угодник Божий», как было написано на надгробном камне – не где-нибудь, а в Ивановом монастыре. Рядом была могила еще одного лжеучителя Прокопия Даниловича Лушкина.
Расследование о заражении многих монастырей хлыстовщиной началось по распоряжению Анны Ионновны в 1733 году. В некоторых документах говорится о том, что разоблачил секту в Ивановом монастыре Ванька Каин - московский сыщик Иван Осипов Каин. Могло ли такое быть, если в 1733 году ему было всего пятнадцать лет?
Каин был сыном крестьянина села Иваново Ярославской губернии. Принадлежал купцу Филатову. Тот в тринадцтилетнем возрасте привез его в Москву, на господский двор. Но Ванька обокрал своего господина и бежал. Однако был схвачен и возвращен. Чтобы освободиться, написал донос на своего хозяина, получил свободу и попал в воровской притон под «Каменным мостом». Потом побежал на Волгу, в шайку атамана Михаила Зари. В 1741 году вернулся, явился в Сыскной приказ и предложил услуги к поимке известных ему воров. Ему присвоили звание доносителя Сыскного приказа, в его распоряжение была дана военная команда. Укрывая крупных воров, Каин сдавал мелких и вымогал деньги у раскольников. Весь Сыскной приказ был у него на откупу и потворствовал его проделкам. Под его покровительством в Москве скопилось огромное число воров, грабителей, убийц. И началось общественное бедствие: в 1748 году загорелись в Москве повсеместные пожары и разбои, наведшие ужас и на Петербург. Московские жители выезжали из города и ночевали в поле. В Москву был послан с войском генерал-майор Ушаков, учреждена специальная комиссия. Каин еще лютовал три месяца. Его сдала секта скопцов. Оказалось, вся московская полиция была в заговоре с ним. Специальная комиссия существовала до 1753 года. Такова краткая история жизни Каина.
Но роль его в истории гораздо серьезнее, чем роль простого разбойника. Это был серьезный авантюрист. С его участием едва не совершился государственный переворот в России в 1748 году. Можно лишь предположить, что уже в ранней юности он начал работать и на внутреннюю и на внешнюю разведку. И могла начаться его деятельность действительно уже в 1733 году, когда четырнадцатилетний Ванька Каин сдал полиции своего хозяина, купца Филатова, написав на него донос, а вместе с ним и секту «духовных христиан» - хлыстовцев, впущенную в Иванов монастырь старицей Анастасией (Агафьей Карповой). В основу их учения было положено убеждение о возможности прямого обращения со святым Духом, а также о воплощении Бога в праведниках секты – «христах» и «богородицах». В это время в России правила Анна Ионновна со своим наместником Бироном. Духовно оппозиционный к официальной Русской церкви, Раскол являлся политической оппозицией к власти Романовых, всегда готовый к бунту и к смене этой власти. Анна Иоанновна приказала вести следствие по доносу Ваньки Каина, и вскоре выяснилось, что многие монастыри в России заражены хлыстовщиной. В Ивановом монастыре трупы обоих лжеучителей, Суслова и Лушкина, были вырыты палачами, вывезены в поле и там сожжены. Старицу Анастасию согласно Синодальному указу от 17 июня 1734 года «как ересеначальницу», у которой бывали сборища, приговорили к смертной казни и повесили. А ее сподвижниц отправили в ссылку.
Не этой ли старицы Анастасии фамилию взял себе впоследствии для одного из своих псевдонимов - Карпов - Владимир Ильич Ленин?
Ванька Каин появляется в Москве в 1741 году, в год вступления на престол Елизаветы Петровны, дочери Петра, в результате дворцового переворота. То, что одна «немка» Романова уступила трон другой, дела для староверов не меняло. Их борьба, направляемая англичанами, уже к тому времени перекупивших их вместе с их старой верой, продолжалась. И Каин чудодейственным образом принят на службу в Сыскной приказ и сдает ему воров и грабителей из-под Каменного моста, где все ему хорошо знакомы. Но почему жив Ванька Каин? А потому, что сдает он мелких воров, а крупным покровительствует. Не трогает и раскольников, беря с них за молчание взятки. А взятки эти идут прямо к чиновником Сыскного приказа. Денег так много, что вскоре весь Сыскной приказ был у него на откупу и потворствовал его проделкам.
Через год после воцарения Елизаветы Петровны в Санкт-Петербурге появляются ее племянник , принц Карл Петр Ульрих - сын герцога голштейн-готторпского Карла Фридриха и ее покойной сестры Анны Петровны, дочери Петра Первого и Екатерины Первой - и немецкая принцесса Софья Фредерика Августа. К 1748 году они уже давно супруги, великие князь и княгиня, Петр – официальный наследник бездетной Елизаветы. Юные перекрещенные иноземцы хотя и молятся на православные иконы, больше прислушиваются к иностранцам. Елизавета запрещает им личную переписку - без надзора канцлера Бестужева - даже с родственниками в Германии. Особенно Екатерине было строго запрещено писать прямо и лично кому бы то ни было, даже своему отцу и матери. Она должна была довольствоваться только своей подписью в письмах, сочиняемых для нее в коллегии иностранных дел, в канцелярии Бестужева. Но она прибегла к тайной переписке, передавал ее письма явившийся в Зимний дворец итальянский вельможа, мальтийский рыцарь, Сакромезо. Это не прошло мимо Бестужева, и по его просьбе Елизавета разгоняет всех иностранцев, которые окружали великого князя и княгиню. 29 апреля 1747 года из России отъезжают господа Бредаль, обер-егермейстер Его высочества, Дюлешинкер, его камергер, сир Грама, камердинер, сир Штелин, учитель истории, сир Шарибер, его купец, сир Бастьен, его егерь. При дворе не остается ни одного иностранца кроме генерала Миниха и Лестока, личного врача Елизаветы. Еще раньше был удален посланник Фридриха, друг матери Екатерины, Марфельд. А 11 ноября 1749 года на придворном балу Лесток, увидев направляющуюся к нему Екатерину, пробормотал, густо покраснев и выпучив глаза: «Не подходите ко мне, я под подозрением». Екатерина подумала, что он пьян. Но за два дня до этого уже был арестован француз Шапюр, родственник Лестока, капитан ингреманландского полка. Через два дня был арестован Лесток.
Он был обвинен в том, что поддерживал «тайные и предосудительные для России сношения с французским, прусским и шведскими дворами. Его допрашивали, но он вынес пытки, ни в чем не сознавшись и никого не выдав. Год провел в тюрьме и затем был выслан в Углич на Волге.
А в Москве в это время началось общественно бедствие. Повсеместные пожары выгоняли людей из своих домов. Разбои наводили ужас на жителей. Они выезжали из города и ночевали в поле. Никто не боролся с бандитами, как выяснилось позже, вся полиция была куплена Каином и служила ему. В Москву был послан с войском генерал-майор Ушаков, там учредили специальную комиссию, но три месяца не утихали пожары и погромы в Москве. Москвичи говорили, что это лютует Ванька Каин. Его выдали скопцы. А специальная комиссия работала до 1753 года.
Но взволновалась Москва с подачи Ваньки Каина и его хозяев из-за рубежа в связи с намечающимся в 1748 году государственным переворотом и попыткой заинтересованных кругов посадить вместо Елизаветы Петровны на престол Петра Третьего, ее племянника и племянника Прусского короля Фридриха Второго, который в это время собирается отнять престол у австрийской королевы Марии Терезии и присоединить к Пруссии Австрию. Елизавета Петровна долго размышляет – кому из них выслать на помощь войска? А чего хотели на Москве? С одной стороны, Мария Терезия властвует в славянском государстве, где стоят святыни раскольников. Но она не любит сектантов, какой бы веры они не придерживались. А Петр Третий – практически чистых кровей немец да и неумен. Заменив им Елизавету Петровну, раскольники могли надеяться на скорое падение Дома Романовых.
Елизавета Петровна решила поддержать славян и послала войска на помощь Австрии. Мария Терезия могла считать исход войны успешным для себя, так как ей удалось сохранить под своей властью основные наследственные владения Габсбургов.
Война 1740 -1748 годов была для Австрии серьезным испытанием и обнажила многие недостатки государственной системы. С самого начала оказалось, что у Австрии нет добротного войска. С середины XVI века армия формировалась при помощи вербовочных пунктов, но добровольцев было мало - приходилось брать всякое отребье: нищих, бродяг, заключенных из тюрем. Дельных офицеров тоже было мало. Чтобы поправить положение, пришлось обратиться к рекрутской системе. В 1748 году Мария Терезия издала указ о призыве на пожизненную службу. Страна была разделена на 37 округов, каждый из которых формировал свой полк. Призыву подлежали крестьяне, не имевшие собственности, чернорабочие, поденщики, мелкие мещане и дворянская челядь. Для содержания войска был увеличен более чем на 50 процентов поземельный налог. Обратили внимание и на обучение офицеров - в 1749 году была открыта школа Терезианум и Рыцарская академия, а также Инженерная и Артиллерийская академии.
Нуждаясь в дельных помощниках, Мария Терезия постепенно избавилась от старых отцовских министров и открыла доступ к высшим должностям новому поколению государственных дельцов. Она лучше, чем Карл VI разбиралась в людях, и многие ее назначения были очень удачны. Так, императрица выдвинула в канцлеры графа Венцеля, впоследствии князя Ка-уница, который затем в течение сорока лет возглавлял австрийский кабинет и имел решающее влияние на внешнюю и внутреннюю политику Австрии. Прежде всего Кауниц позаботился о проведении финансовой и налоговой реформы. Был введен всеобщий подоходный налог, положивший конец привилегиям дворянства и духовенства, налог на наследство и подушный налог, определяемый в зависимости от размеров имущества. Был также пущен в оборот новый золотой австрийский талер, сделавшийся на многие годы самой ходовой и популярной в Германии монетой. Мария Терезия старалась покровительствовать промышленности. Это было нелегким делом, так как австрийцы не имели крупных капиталов. Государству приходилось брать на себя организацию фабрик и нанимать специалистов за границей. Император Франц создал на свои деньги несколько мануфактур, стараясь заразить своим примером дворянство. Почин его нашел отклик преимущественно среди чехов. С этого времени Чехия в промышленном отношении стала все больше обгонять Австрию. Так как цеховая организация мешала развитию промышленности, правительство стремилось ее разрушить. В 1755 году было запрещено создание новых цехов.
Как просвещенная государыня, императрица заботилась о развитии образования. В ходе университетской реформы 1749 года иезуиты были устранены от руководства высшими учебными заведениями. В учебные планы вошло много новых предметов, в том числе естественное и государственное право, история, история литературы. Были написаны новые учебники.
Для того, чтобы осуществить все эти реформы, императрице и Кауницу пришлось провести реорганизацию государственного аппарата, упорядочить учет и контроль. Были проведены первая в истории Австрии всеобщая перепись земельных владений и перепись населения. Оформился целый ряд новых центральных учреждений: Придворная государственная канцелярия (министерство иностранных дел), Директорий (высший административный финансовый орган), Высший орган правосудия (ему были отданы дела юстиции) и другие. Для координации всех этих органов был образован Государственный совет. Серьезные изменения произошли и во внешней политике. Поскольку Кауниц был глубоко убежден, что главным врагом Австрии отныне и на многие годы будет Пруссия, а не Франция (с которой Габсбурги традиционно враждовали почти 300 лет), он круто переменил внешнеполитические ориентиры: сам отправился в Париж и увлек маркизу де Помпадур и Людовика XV выгодами союза с Австрией. Окончательно новая система сложилась в 1756 году, когда Англия, начав в Америке войну с Францией, заключила в Европе оборонительный союз с Пруссией, а Франция и Австрия в ответ подписали в мае Версальский договор о военном союзе. Он был закреплен браком дофина Людовика с дочерью Марии Терезии Марией Антуанеттой.
Семилетняя война помешала планам Марии Терезии. Вступив, наконец, на русский престол, император Петр III заключил мир с Фридрихом. Затем вышла из войны Швеция. Людовик заключил перемирие с Англией, уступив ей Канаду, и больше не имел нужды воевать с Пруссией. В этой ситуации Марии Терезии поневоле приходилось мириться, так и не заполучив назад Силезию. 15 февраля 1763 года в Хубертусбурге был подписан мирный трактат, который не принес Австрии никаких территориальных приобретений. Значительно больше получила Мария Терезия десять лет спустя, когда в 1772 году приняла участие в первом разделе Польши Екатериной Великой. Тогда к Австрии отошла значительная часть Галиции с Львовом.
После Семилетней войны реформы в Австрии были продолжены. В 1763 году образовались министерство финансов и счетная палата. С 1771 по 1778 годы был издан ряд указов, имевших целью смягчить крепостнические порядки. В частности, помещики утратили право суда над своими крестьянами. Были установлены определенные размеры крестьянских уделов, барщина ограничена тремя днями в неделю. В 1773 году был распущен орден иезуитов. До этих пор в руках иезуитов находилось большинство школ. Теперь они стали государственными. В 1774 году был принят очень важный закон о школьной реформе, в соответствии с которым во всех селах открывались начальные школы (с 1 - 2-хлетним сроком обучения), а во всех городах - средние (с 5-летним сроком). Открывались также специальные училища и школы, в том числе, Горная и Торговая академии. Обучение шло за государственный счет. В 1775 году императрица отменила внутренние таможни и границы. Вся страна, включая Венгрию и Тироль, объединилась в единый таможенный район. Был введен новый таможенный тариф, имевший целью поощрить национальную промышленность.
Религиозная политика императрицы оказалась суровой. Еретики всех исповеданий всегда внушали ей сильнейшее отвращение, поэтому протестанты (то же, что наши раскольники) в ее царствование подвергались различным притеснениям. Естественно, такую королеву русские староверы не хотели бы поддержать в стране, которую считали Меккой своей старой веры. Потому и поднялся бунт в Москве, пока Елизавета Петровна думала, кого же ей поддержать своим воинством. Русский бунт в очередной раз усмирили, и мир увидел, каким может быть прогрессивное европейское правление, дающее стране и народу образование, работу и освобождение.
Вот как ни старайся, трудно понять, почему на границе с Россией маленькая европейская страна, которой Россия еще и активно помогала отстоять территориальную и политическую независимость, смогла тут же эту независимость использовать во благо своего государства и народа, а огромная богатая Россия ничего не сделала в это время для своего народа? Почему Австрия сумела придушить религиозную оппозицию, в короткое время поднять национальную экономику, не надеясь на подпольные вложения Запада в какие-то сомнительные купеческие предприятия, не побоялась своих дворян, чтобы дать крестьянам свободу, а Романовы все топтались и топтались на месте, держа народ страны в средневековом рабстве? Да уж не от непомерной ли жадности к даровым деньгам западных ростовщиков, развративших русское старообрядчество несчастная Россия пятилась и пятилась назад, мучая свой народ?
В то время, как Мария Терезия делала буржуазно-демократические реформы в Австрии, удивляя мир своими умом и решительностью, Екатерина Вторая выплачивала миллионные содержания своим многочисленным фаворитам, раздавая им, как скот, десятки тысяч бесправных и забитых крепостных и расписывала в письмах Дидро и Вольтеру свои прогрессивные убеждения.
Фридрих Второй писал Д'Аламберу о кончине Марии Терезии: «Известие о ее смерти исторгло у меня искренние слезы. Она делала честь своему полу и короне. Я воевал с ней, но никогда не был ее врагом».
И вот спустя сто лет после сожжения трупа, вырытого из могилы в Ивановом монастыре, проповедника-раскольника Ивана Тимофеевича Суслова, на свет явилась Апполинария Суслова, сумевшая стать подругой Достоевского и праматерью сексуальной революции в России девяностых годов двадцатого столетия. Но прежде уже этой революции в России явился Михаил Андреевич Суслов, родившийся в 1902 году в деревне Шаховское Саратовской губернии, недалеко от Симбирска. Ставший в СССР членом Политбюро, Президиума ЦК КПСС, секретарем ЦК КПСС и главным «апостолом» коммунистической веры. То есть, никакой. Его назовут серым кардиналом советского строя. Этот Суслов прославился успешной вербовкой в советские партизанские отряды пацифистов, бородачей - староверов во время Великой Отечественой войны (а вы думали, что партизаны были с бородами, потому что им бриться в лесу было нечем?) и тем, что непреклонно подавлял идеологических противников. Среди высланных с его подачи диссидентов, бы поэт Синявский, женатый на Розановой.
17
Почему именно юридическое образование любили получать больше всего раскольники? Потому что к концу девятнадцатого века их общины начали нести убытки из-за кризиса в промышленности. Государство любило грабить раскольников, отбирая у них капиталы и собственность. Им пришлось срочно повышать образование, осваивать рыночные правила и государственные законы. Поэтому дети староверов пошли в гимназии и университеты осваивать юридическую и экономическую науку. Денег на это общины не жалели, поэтому у таких студентов все складывалось отлично, как, к примеру, у Ильи Николаевича Ульянова и у его сына Владимира, который, даже будучи исключен из Казанского университета, сумел получить диплом. Советский миф о необыкновенных способностях юноши и его целеустремленности можно и не отвергать. Но без больших денег эти его качества, будь он бедным, ничего бы не стоили.
Юристы староверам понадобились в конце века. А еще раньше – учителя для народных школ. Богатства, которые раскольники заработали с помощью иностранного капитала, давшего немыслимый оборот их совместным предприятиям начиная с тридцатых годов девятнадцатого века, должны были воплотиться в изменение государственного устройства в угоду Европе. Романовы еще с Петра долго-долго думали, как преобразовать и переобучить Россию на европейский лад. А тут на помощь ей пришла сама Европа в лице староверов. Им понадобились толковые учителя, которые могли бы обучить крестьян мыслить – ведь только мыслящему человеку можно объяснить какие-то идеи, дать устремления, организацию. Об этом мечтала Екатерина, но ее испугал Емельян Пугачев. Это попытался внедрить в жизнь под влиянием либералов ее внук император Александр Первый. А чтобы консервативные дворяне его за это не наказали, как отца, Павла Первого, он отбыл в Европу на Венский конгресс и поручил все дело своему наместнику графу Аракчееву. И тот строго контролировал процесс образовательной реформы в России.
К началу XIX века общеобразовательная школа была представлена 2-х и 4-х классными народными училищами, находящимися в городах. Общеобразовательные гимназии были в Москве, Петербурге и Казани. Действовали специализированные учебные заведения: солдатские школы, кадетские и шляхетские корпуса, различного типа духовные училища. Московский университет был высшим учебным заведением. При Александре Первом
в 1803 году было издано новое положение об устройстве учебных заведений, которое предусматривало новые принципы в системе образования: бессословность учебных заведений, бесплатность обучения на низших его ступенях, преемственность учебных программ. В структуру учебных заведений входили: одноклассное приходское училище, 3-х классное уездное училище, 7-летняя гимназия в губернском городе, университет. Всей системой образования ведало Главное управление училищ. Появилось 6 университетов: в 1802 году Дерптский, в 1803 году Виленский, в 1804 году Харьковский и Казанский; а открытый в 1804 -м Петербургский Педагогический институт был преобразован в 1819 году в университет. В 1832 г-м Виленский университет был закрыт, а в 1834-м был основан Киевский. Территорию России поделили на шесть учебных округов, которые возглавляли попечители. Над попечителями стояли ученые советы при университетах.
В 1804 г. вышел Университетский устав, предоставлявший университетам значительную автономию: выборность ректора и профессуры, собственный суд, невмешательство высшей администрации в дела университетов, право университетов назначать учителей в гимназии и училища своего округа. Тогда же вышел первый цензурный устав. При университетах из профессоров и магистров были созданы цензурные комитеты, подчинявшиеся Министерству народного просвещения.
При Николае Первом образование приняло замкнутый сословный характер: приходские школы для крестьян, уездные училища для детей купцов, ремесленников и других городских обывателей, гимназии для детей дворян и чиновников. В 1827 году был издан указ и специальный циркуляр, запрещавший принимать крепостных в гимназии и университеты. Основу народного просвещения с составлял принцип сословности и бюрократической централизации. В 1828 году школьный устав, по которому начальное и среднее образование делилось на 3-и категории: для детей низших сословий - одноклассные приходские училища (изучались 4-е правила арифметики, чтение, письмо и «закон Божий»). Для средних сословий, то есть, мещан и купцов - трехклассные училища (геометрия, география, история). Для детей дворян и чиновников - семиклассные гимназии (там готовили к поступлению в университет).
Илья Николаевич начал преподавать в очередную, похожую на принятую во время царствования Александра Первого, реформу образования при Александре Втором. Поэтому, несмотря на репрессии против революционеров, учителя-народники успешно распространяли свою подрывную деятельность в самых глухих уголках России. И дело успешнее шло там, где было больше общин староверов. В таком месте родился будущий соперник Сталина в ЦК КПСС – Сергей Миронович Киров. Настоящая его фамилия Костриков. Но он не мог носить ее при коммунистах, которые также, как и он, старательно прятали свое происхождение из раскольников. Он родился в городе Уржум Вятской губернии. В Уржуме была очень сильная община староверов поморского согласия. К которой, кстати, принадлежал Михаил Ломоносов. И если посмотреть, как шло развитие мальчика-сироты Сережи Кострикова, можно понять, как сумел «дойти пешком» до Москвы юноша-поморский старовер из Холмогор и сделать одну из величайших в мире карьер.
Костриков родился в год смерти Ильи Николаевича Ульянова, но во время, в которое уже развилось начатое им и его соратниками учительское дело в народе. Рано осиротев, как значится в его биографии, Сережа попал в приют, который содержали уржумские купцы, в том числе, большой купеческий род староверов поморского согласия Шамовых. За счет купеческой общины он учился в приходской школе, в городском училище, а репетиторами у него были «крамольцы» – сосланные политические, которых в здешних местах проживало очень много. Затем с рекомендательным писмом отправился – конечно же - в Казань! На обучение в университете Кострикова у купцов денег, видимо, не хватило, и он учился в Казанском низшем механико-техническом промышленном училище за счет земства и попечительского фонда городского училища Уржума. Но, скорее всего, дело было не в сэкономленных купеческих деньгах, а в профиле обучения: Сережа Костриков изучал механику и чертежи и рано познакомился с изготовлением взрывных устройств.
Он был меньшевиком, поддерживал в 1917 году Временное правительство, а к большевикам переметнулся только после победы Октябрьской революции. В 1919 году - уже не Костриков, а Киров - был председателем военно-революционного комитета, карательного органа, в Астрахани. 24 мая расстрелял крестный ход и курировал расстрел митрополита Астраханского Митрофана и епископа Леонтия. Был непримирим к священникам и к религии вообще. Но иначе у раскольника и быть не могло. Тем более, если он был воспитан староверами поморского несогласия - особенно агрессивной секты в отношении православия. И в том, что в раскольничей Астрахни он беспощадно уничтожал православных священников, вполне возможно, была месть за сгоревшие раскольничьи скиты в царствование Романовых. Наконец-то староверы смогли рассчитаться со своим врагом – Русской Православной церковью за все свои страдания.
При Кирове в Ленинграде снесли большое количество православных храмов, а при проведении паспортизации в СССР из города насильно выселили тысячи бывших дворян.
Вот так в одних российских учебных заведения в конце девятнадцатого века староверы на свои деньги, которые заработали с помощью иностранного капитала, учили террористов и безбожников, в других – юристов-адвокатов для будущей защиты этих террористов. А Романовы в это время радовались экономии бюджетных средств, которую давали им народные школы и университеты, содержавшиеся на средства всевозможных благотворительных фондов. Им же средства из казны были нужны, помимо всего прочего, и на обустройство членов императорской семьи. Например, дядя Николая Второго имел в год, помимо дохода полутора миллионов рублей от земель, лесов, рудников и другой личной собственности, 2,5 миллиона от казны, А помимо этого: 24 тысячи – как генерал, 50 тысяч- как командующий Петербургским военным округом, 40 тысяч- как член Госсовета, 25 тысяч – как член Кабинета министров, 30 тысяч – как Президент академии художеств. На эти деньги стада овец покрыли бы всю российскую землю от края и до края и дали бы возможность настричь крестьянам столько шерсти, что хватило бы полмира обмотать отечественным сукном. Но овец в России по-прежнему не хватало, а пряли из их шерсти сукно фабрики, профинансированные, еще с середины восемнадцатого века, англичанами.
18
Трагична судьба представителя одного из самых богатых староверческих купеческих родов – Саввы Морозова, известного своей благотворительностью, в отличие от его отца Тимофея Савича.
Вступивший в руководство фабрикой после Орехово-Зуевской стачки, Савва Тимофеевич хотел было выплачивать рабочим даже долю из прибыли. Но волевая мамаша якобы запретила ему это сделать. На самом деле у руководителей Раскола были свои виды на морозовские капиталы. Савва стал покровителем искусств, а помимо того, давал свою квартиру под сходки кадетов. Но вскоре разошелся с ними и занялся финансированием театра, созданного другим потомком богатого купеческого рода староверов Алексеевых – Константином Станиславским. Он вложил огромные деньги, как принято считать, в забаву, в развлечение богатого купчика, - во МХАТ.
А это вовсе и не было забавой, это был тонкий политический ход, который должен был привести его во власть, ту самую, высшую, о которой мечтали бояре Морозовы еще с семнадцатого века, считая, что их род древнее рода Романовых. Что такое Московский художественный театр в конце 1800-х - начале 1900-х годов? Это серьезная политическая арена для формирования протестного общественного мнения. Первый спектакль – «Царь Федор Иоаннович» по пьесе Алексея Толстого. Это рассказ о добром, мучающемся совестью сыне Ивана Грозного, вступившего на престол под патронатом Великой думы, назначенной еще царем Иваном Четвертым, отцом Федора. В думе – Годунов, Романов, Шуйский, Бельский, Мстиславский. Все борются между собой за власть, правит Годунов, - Романов и Шуйский на подходе. Обозначается скорое прекращение правления династии Рюриковичей и вступление на престол незаконной власти Годунова, Шуйского и, конечно, Романова. Но этот спектакль пока – в общем контексте борьбы староверов с Романовыми.
А вот уже в 1902-м году здесь ставится спектакль Максима Горького «На дне». И теперь понятно, что Савва Морозов выбрал себе в сообщники на пути к власти марксистов. С ними он дошел до революции 1905 года. К этому времени Европе удалось создать в России четыре крупные партии: социал-демократов (Ленин, Мартов), социал-революционеров (Чернов, Азеф), кадетов и октябристов (Милюков, Гучков), монархистов (Николай Второй, Пуришкевич). И тогда же возникло еще одно движение рабочих, поднятое начальником Московского охранного отделения полковником Зубатовым – профсоюзное, которое поддержал император. И насколько оно будет впоследствии серьезно для исторического развития России, мало кто предполагал.
Но именно с подачи Зубатова толстовец «поп» Гапон, мечтающий об отсоединении Украины орт России, вывел на улицы мирную демонстрацию 9 января 1905 года, пытаясь организовать встречу обиженного народа с царем-батюшкой. Он давал подписывать людям петицию на имя Николая Второго, но потом будто бы появился совсем другой документ. В нем были изложены требования под номером первым первого раздела: немедленное освобождение и возвращение всех, пострадавших за политические и религиозные убеждения, за стачки и крестьянские беспорядки. Под номером вторым первого раздела: немедленное объявление свободы и неприкосновенности личности, свободы слова, печати, собраний, свободы совести в деле религии. Под номером шестым первого раздела: отделение церкви от государства. С какими иконами шел народ к царю? Об этом можно судить по участию главных финансистов крестного хода и их победе в буржуазно-демократической революции, после которой раскольники в
в 1905 году перестали быть гонимыми и еще активнее продолжали обогащаться.
Если до 1905 года им удалось завладеть 3/4 национального продукта, то можно себе представить, что творилось после «получения возможности законного существования». В начале ХХ века выходцы из раскольничьих скитов завладели уже не отдельными предприятиями, а целым рядом отраслей. При имущественном цензе в избирательном праве России они имели возможность захватить все выборные должности. Правда, этого не произошло. В Госдуме первого созыва большинство голосов осталось за теми, кто представлял меньшинство населения России – за дворянами. Но купцы-старообрядцы упорно шли к своей цели. Из 25 купеческих родов Москвы почти половина были раскольничьими. Среди них небезызвестные: Алексеевы, Калмыковы, Авксентьевы, Бурышкины, Гучковы, Коноваловы, Морозовы, Прохоровы, Рябушинские, Солдатенковы, Третьяковы, Хлудовы. Те же фамилии мы встречаем в списках всех выборных органов: они гласные Московской городской думы, члены и председатели всех общественных комитетов, Московской биржи и других коммерческих учреждений.
Главными организаторами и лидерами партий кадетов, октябристов и прогрессистов были люди с теми же фамилиями: Авксентьев, Бурышкин, Гучков и его брат, Коновалов, Рябушинские, Третьяков. Те же лица издают самые влиятельные газеты. Здесь рядом мелькают и фамилии инородцев Гужона, Гюбнера, Тикстона, пресловутого создателя перых совместных мануфактур старообрядцев Кнопа, а также евреев: Арманда, Гефдинга, Гиршмана, Рабенека, Ценкера, управителя Международного банка в Москве Ротштейна.
И среди «вольных каменщиков», обнаруживаются те же «хранители древлего православия»: Авксентьев, Гучков, Бурышкин , Рябушинский, Керенский, Некрасов и Терещенко. Все они вошли в состав первого и второго Временных правительств: десять «братьев» и один «профан». «Профаном», то есть не посвященным в масоны, считался Милюков.
Но позднее, уже в эмиграции, раскольники об их роли в свержении монархии не любили распространяться. Они больше говорили об их человеколюбии и меценатстве. Как, например, Бурышкин, написавший в эмиграции книгу «Москва купеческая», где подробно говорит о купцах-филантропах, осчастлививших Москву собраниями картин и книг, отдавших городу особняки под больницы и училища. Но ни слова не сказал об их принадлежности к старообрядчеству. Ну а разве в работах КПСС и в советских или современных учебниках истории об этом сказано хотя бы слово? Вот в чем дело.
Посмотрим же на «послужной» список тех, кто входил в состав Временного правительства (сведения даны по книге П. Бурышкина и спискам из книги О. Платонова "Терновый венец России", Особый архив, фонды 1, 92, 111, 112, 121, 730; 1367; ГАРФ, ф. 102).
Партия эсеров: член ЦК Авксентьев , из рода раскольников, министр внутренних дел Временного правительства, глава Уфимской директории (1918-1919), масон - 33-й градус, член Ареопага "Великого Востока" Франции.
Партия кадетов: член ЦК Астров (1968 - 1934), из рода раскольников, юрист, московский городской голова (1917), член Уфимской Директории (1918), масон -ложа "Великий Восток" Франции.
Партия прогрессистов и газета "Утро России": один из основателей - Рябушинский (1871-1924), - из рода раскольников, промышленник, член Госсовета, председатель военно-промышленного комитета, редактор-издатель газеты "Утро России", масон -ложа «Астрея», Париж.
Третьяков (внучатый племянник создателя галереи) - из рода раскольников, председатель Московской биржи, председатель экономического совета при Временном правительстве, член партии прогрессистов, издатель газеты "Утро России", министр торговли у Колчака, масон.
Коновалов (1875-1948) - из рода раскольников, текстильный фабрикант, лидер прогрессистов, руководитель Центрального военно-промышленного комитета (ВПК), издатель газеты "Последние новости", министр торговли и промышленности Временного правительства, масон.
Партия октябристов и газета "Голос Москвы", основатель - Гучков (1862-1936) - из рода раскольников-федосеевцев, текстильных промышленников. Председатель III Госдумы, военный и морской министр Временного правительства (март-апрель 1917 года), председатель Центрального военно-промышленного комитета, масон -ложа "Великий Восток" Франции.
Будучи масонами высоких степеней в заграничных ложах («Великий Восток» Франции), они откровенно работали на своих иностранных «братьев» и исполняли их поручения. Во время гражданской войны активно участвовали в Белом движении и способствовали развалу России, возглавляя такие образования, как Уфимская директория. Ленин очень точно назвал эту революцию заговором Англии и Франции против России. Идеалы старообрядческой буржуазии выражал в своей газете «Утро России» прогрессист-раскольник Рябушинский, на средства которого в начале века Рогожское кладбище осуществляло свою издательскую деятельность. После закона о веротерпимости 1905 года раскольники уже ничего не боялись. Раскольники-капиталисты финансировали не только террористические организации бомбистов и политическое масонство, но и периодическую печать своих духовных руководителей.
Наконец, сбылась их двухсотпятидесятилетняя мечта - в марте 1917 года на станции Дно беспоповец-федосеевец Гучков вместе с товарищами-раскольниками вынудил Государя, ненавистного всем староверам Романова, подписать отречение от престола. Затем Временное правительство, в котором несколько министров были выходцами из раскольнических сект, отправляет царскую семью вместо обещанной Ливадии в Тобольск. Почему именно туда? На территории в треугольнике между Пермью, Тобольском и Челябинском с центром в Екатеринбурге число раскольников доходило до 60 - 70% от всего населения. Большинство из них принадлежало к согласию заводских часовенных-кержаков. Урал и заводы были издавна в их руках. Временные правители сообразили, что в этих местах русский царь не сможет найти ни сочувствия, ни помощи. Великий князь Михаил был убит в Перми, в Алапаевске - великая княгиня Елизавета и ее близкие. Царя, царицу и их детей убивать привезли в Екатеринбург. Известно, что участниками цареубийства были не только чекисты, но и местные рабочие, то есть «заводские часовенные».
19
Крестный ход в 1905 году, с которого началась первая революция в России, Николай Второй велел расстрелять. Савва Морозов уехал во Францию, поселился в Канне, в номере «Ройяль-Отеля» (королевского отеля) вместе с женой. А 13 марта 1905 года его нашли мертвым с револьвером в руке. Мать не разрешила вести расследование. Она вскоре умерла, оставив на нужды благотворительности староверческой общине почти миллион рублей. Очень мудрая женщина, каковой ее и считали в своих кругах, видимо, сохранила своей семье жизнь тем, что не разрешила расследовать убийство сына самими же конкурентами, которые так же, как и Морозовы, рвались на российский трон еще со времен правления Алексея Михайловича Романова. Среди этих людей были и Гучков, и Рябушинский, и Милюков. Но победили всех богатейшие Калмыковы, поставив во главе Правительства в 1917 году своего отпрыска Александра Керенского.
Через месяц после гибели Саввы Морозова Николай Второй подписал рескрипт, в котором обещал привлечь избранных представителей народа «к участию в предварительной разработке и обсуждению законодательных предположений». 17 октября он подписал манифест, которым даровал населению гражданские права и свободы и Думу, наделенную законодательными полномочиями. Думу вскоре избрали. Но Саввы Морозова в ней, естественно, не было.
А меньше чем через полгода в России явился новый Министр внутренних дел – Петр Аркадьевич Столыпин. И за ним в царском дворце появился православный старец Георгий Распутин. Первый должен был разрушить революционное гнездо в стране – раскольничью общину, а второй стать при государе символом очищенного от царской власти и золотой мишуры истинного православия. Может быть, он даже и не лечил гемофилию у царевича Алексея заговорами, с ней как-то справлялись врачи, но стал символом чудодейственного, божественного излечения наследника престола от болезни, полученной от английской королевы. Это был символ, раздражающий староверов, получивших свою государственную оппозицию от Англии. Как тяжелую болезнь – намекал им царь и давал полномочия Григорию унижать любого, кто принадлежал к клану староверов. И Распутин, и Столыпин помогли российскому самодержавию продержаться до февраля 1917 года, они оба отдали жизнь за российский престол. Но только сейчас Русская православная церковь начинает робко реабилитировать старца в глазах россиян. А почему робко, можно догадаться, исходя из действительной сущности тех, с кем она сейчас рядом и чью власть признает бесприкословно…
Распутина убили в 1916 году. Столыпин лишился жизни в 1911-м. Был злодейски уничтожен человек, который мог и должен был бы стать гениальным руководителем России и повернуть мировую историю, которая смогла бы избежать кровавых событий в двадцатом веке. Но не стал, потому что выступил один против Европы, которой не нужна была сильная Россия, и был злодейски убит. Он пришел на пост Премьер-министра царского правительства со своей программой, которая была удивительно похоже на программы и либералов, и марксистов, которые, по сути, были две стороны одной раскольничьей медали.
Столыпин предлагал Николаю ввести свободу вероисповедания, неприкосновенность личности, реформировать образование и полицию. Но вместе с тем предлагал улучшить крестьянские землевладения, быт рабочих и реформировать местное самоуправление и суды. Он видел главную задачу в том, чтобы нанести удар по крестьянской общине, прежде всего, конечно, раскольничьей, и навсегда забыть о революции. А пошел к староверам так же, как пошли к ним, в свое время англичане – с искушением. Он предложил крестьянам выход из общины с землей. И к 1916 году из нее вышло 2,5 миллиона крестьян. Столыпин занялся переселением крестьян из южных областей за Урал с той целью, чтобы нанести удар раскольничьему гнезду в Сибири. С 1906 по 1913 годы в Сибирь из Полтавской и Харьковской областей переселилось около трех миллионов человек. Население ее увеличилось на 153 процента. Жадные до земли нестароверы ассимилировали раскольников, да так, что сегодня их там почти не осталось.
Он создал в России все то, что обеспечило Европе развитие, начиная с семнадцатого века. Активизировал деятельность крестьянского банка, в котором теперь не правили раскольники, создал крестьянские кооперативы. Деревне выдавались кредиты: ипотечный, мелиоративный, агрокультурный, землеустроительный. На эти цели из бюджета за десять лет было выделено полтора триллиона рублей. К 1913 году 79,7 процента получателей кредитов были крестьяне-единоличники. Тогда как до 1906 года – в основном - крестьянские общины. А получатели льготных кредитов – староверческие общины.
Была создана широкая сеть институтов мелкого крестьянского кредита, ссудосберегательных банков и кредитных товариществ. К 1914 году их было 14 тысяч. Деньги давались под залог покупаемой земли. Были созданы молочные и масляные артели, сельскохозяйственные общества, потребительские лавки и даже крестьянские артельные молочные заводы.
Посевные площади в России расширились на 80 процентов. Сибирь обогнала Центр страны по развитию животноводства. В сельское хозяйство пришли молодые специалисты. Если в 2005 году на сельскохозяйственных курсах учились 2000 человек, в 1912-м – 58 тысяч. На сельскохозяйственных чтениях в 1905 года занималось 31,2 тысячи человек. В 1912-м – один миллион.
Российское село заработало на государство. Валовой доход его составил в 1913 году 52,6 процента от общего. Доход всего народного хозяйства вырос за счет увеличения стоимости, созданной в сельском хозяйстве с 1900 по 1913 год, на 33,8 процента. Товарооборот сельскохозяйственной продукции увеличился на 46 процентов. На 61 процент вырос экспорт сельскохозяйственной продукции. Россия стала крупнейшим поставщиком льна и хлеба. В 1910 году экспорт российской пшеницы составил 36,4 процента общего мирового экспорта. Европа увидела, как быстро Россия учится «стричь овцу» и получать огромные дивиденды. О нем так и говорили, что он делает в России «Манчестер». В этом году Столыпина убили.
Кто? К этому времени он мешал всем – и раскольникам и императору. Как и Савва Морозов, он должен был уйти со сцены и не мешать замшелым планам тех, кто властвовать по-настоящему так и не научился за триста лет. На него покушались одиннадцать раз. Когда тяжело ранили дочь Столыпина и государь предложил взять ему любую сумму денег из казны на ее лечение, он ответил: «Я кровью детей не торгую». Он уже тогда понимал, кто за ним охотится. Да и Николай не скрывал своего отчуждения в последние годы жизни Столыпина. После смерти реформатора у Николая осталась последняя душевная опора – Распутин. Но и эта пожертвованная жизнь не могла спасти последнего русского императора. Через год после убийства старца раскольник Гучков примет отречение Николая от российского престола. Раскольник Керенский займет место главы временного правительства. Ненавистные староверам Романовы были удалены от власти навсегда. Сбылась их мечта, к которой они шли двести пятьдесят лет. Но воспитанник староверов Ленин переиграет их всех.
20
Когда Владимир Ильич после смерти отца и брата произнес свою историческую фразу: «Мы пойдет другим путем»? В советских учебниках истории писали, что будто бы сразу после гибели Александра Ульянова от рук царского правительства. Но, скорее всего, он произнес ее в ссылке в Шушенском, когда готовил идейный разгром народников. Он уже тогда понял, что ставить на крестьян в революции не получится. А уже к 1907 году, когда Столыпин выступил со своей программой разгрома староверской общины и крестьяне активно купились на искушение царского реформатора, он развил идею гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической революции. Здесь-то можно было бы и засомневаться в связи Ленина со староверами. Но, напротив, именно Ленин разработал стройную теорию революции в России и постановке ее на демократические рельсы в западном направлении, которая так была нужна раскольникам для захвата власти. Эта-то работа и была с лихвой оплачена именно русскими купцами-староверами, а не Западом, как принято считать сегодня. Сторонники этой версии финансирования выдвинули теорию связи Ленина с Парвусом. Который якобы взял у германского правительства аж два миллиона марок на русскую революцию.
Зачем были нужны Ленину эти копейки? Начиная с середины восемнадцатого века староверческое предпринимательство на английских деньгах и технических средствах к началу двадцатого занимало две трети российской экономики. Это государство в государстве имело несметные богатства и могло финансировать кого угодно на них без прямой помощи Европы. Напротив, финансирование деятельности Ленина мог быть своего рода процентом, отчисленным Европе за тот кредит, который староверы взяли у нее, нарушив Завет Христа о ростовщичестве еще в середине семнадцатого века. Так что русские раскольники заплатили в 1917 году Европе, а не она Ленину. Много теперь говорится о грабежах русских банков марксистами-террористами. Да, Ленин лично давал распоряжения своим соратникам экспроприировать средства русских банков – но государственных, как зафиксировано и в документах, то есть, романовских, а не раскольничьего общака с совместными европейскими капиталами.
Власть меняет все. И взяв ее, Ильич не пожелал делиться ею ни с кем. Это абсолютно реальный исторический процесс во все времена, сколько существует человечество. Шел он к нему еще тогда, когда в ссылке в Шушенском жил рядом с мятежными поляками, любезными сердцу Крупской, с народниками, пил с ними чай и писал свою работу : «Кто такие друзья народа и как они воюют против социал-демократов». Он тогда уже громил народничество, будущих меньшевиков, когда они об этом и не подозревали. В 1895 году в Женеве, а потом во Франции Ленин создает «Союз борьбы за освобождение рабочего класса». Тогда же он приобретает известность в марксистских кругах под псевдонимом Тулин. Может быть, от староверческого города Тулы? Вскоре он скажет, что значение Тулы для молодой советской республики огромно как города оружейников, но только народ там «не наш». Да, Тула стала прибежищем раскольников, но только не гонимых староверов, а пригретых иностранным капиталом купцов – оружейников, самоварщиков, пряничников. Тула была меньшевистским городом, во время революции сопротивляющимся большевикам. А не пустила Деникина к Москве потому, что не могла пропустить к власти оголтелого православного монархиста.
С конца 1800-х годов обостряется полемика между марксистами и социалистами по поводу гегемона революции: на кого ставить – на крестьян или на пролетариат? В 1903 году в Лондоне собирается формальный съезд РСДРП, который все ставит на свои места. Социалисты делятся на две партии – большевиков, которые за опору на пролетариат, и на меньшевиков, которые готовы продолжать либеральничать с крестьянами. А в это время в России, причем в западных ее областях, уже появились первые всходы деятельности потомка Рюриковичей Петра Аркадьевича Столыпина, подарившего русским крестьянам кнут и пряник. Уже будучи губернатором в Гродно в начале 1900-х годов, он открывает народные школы и закрывает многочисленные благотворительные общества староверов. И кто же выступил первый против этих мер? Крупные землевладельцы, монархисты. Князь Святополк-Четвертинский заявил: «Нам не нужна рабочая сила человека, нужен физический труд и способность к нему, а не образование. Образование должно быть доступно обеспеченным классам, но не массе». На что Столыпин отвечал: «Бояться грамоты и просвещения, бояться света нельзя. Образование народа, правильно и разумно поставленное, никогда не приведет к анархии».
В 1905 году Столыпин уже губернатор в мятежной староверской Саратовской губернии. Здесь произошло первое покушение на его жизнь. В гибели Столыпина уже тогда были заинтересованы и отсталые монархисты, и прогрессивные либералы-староверы, и отколовшиеся от них марксисты.
Но и на Западе не могли не придавать значения появлению в России такого яркого и крупного государственного деятеля, который мог перевернуть в ней все и поставить страну на ноги. Естественно, там не могли не знать, что Столыпин получил от казны огромные деньги на воплощение своих идей в жизнь, и эти деньги успешно конкурировали с деньгами Европы, вложенными в предприятия староверов. Поэтому необходимо было изменить курс российской политической оппозиции. Народники-либералы по вине Столыпина стали вчерашним днем борьбы с Романовыми, и искушенные в бунтах европейские аналитики поняли, что оппозиции надо переориентироваться на рабочий класс, который не попадал под влияние столыпинских реформ. Для этого рабочий класс надо было умножить, и его умножили: с помощью купеческого капитала в России был взят курс на индустриализацию, что привело к стремительному увеличению численности наемных рабочих. За короткий период конца 1800-х, начала1900-х в России имелось 13 миллионов наемных рабочих. Из них только 2,8 миллиона потомственных, а 10 миллионов - пролетарии первого поколения. И работали они на крупных предприятиях с плохими условиями труда, но оборудованными европейскими машинами, использующимися из рук вон плохо, куда легко проникали агитаторы. Но не такова ли и была задача этих созданных наспех промышленных предприятий, привлекших к себе одномоментно огромные массы крестьян из деревни, которую уже вовсю трепали по ветру реформы Столыпина? Оторвавшись от родных корней и попав в тяжелейшие условия в городе, эти люди становились маргиналами и быстро попадали в руки агитаторов. Власть Романовых прозевала этот процесс в городе, пока занималась разорением староверской общины в деревне. Для процесса наращивания такой людской массы как резерва грядущей революции раскольникам под руководством Европы понадобилось очень мало времени. Революцию сумели разжечь уже в 1905 году. Европа в очередной раз обыграла дом Романовых не на поле открытого сражения, а в политической интриге. Когда говорят об Энгельсе, Марксе, Герцене, Плеханове как о «революционерах», то заблуждаются. И это заблуждение имеет уже стопятидесятилетний срок. Эти великие теоретики государственных переворотов, подобно современным закулисным мировым политтехнологам, ко времени Великой Октябрьской революции уже восемьдесят лет работали на Европу, теоретически обосновывая пути разрушения России.
И в своих разработках они опирались постоянно на русский Раскол, на его главную платформу – староверческую общину, совращенную, разбитую на многочисленные религиозные секты, наподобие отколовшегося от православия католичества, подготовленную Европой к главному государственному перевороту – удалению с мировой политической сцены Дома Романовых и втягивание России в единое коммерческое пространство свободной торговли.
До сих пор неискушенная основная масса русского народа и сейчас еще не знает, что такое свободная торговля, обозначенная в современном мире аббревиатурой ВТО. Понять это просто. Когда вооруженные до зубов испанцы пришли к ацтекам со своими бусиками, те решили, что к ним пришел Бог во всем блеске загробного величия. И долго принимали его варварство, грабеж и уничтожение нации как Богом же данную необходимость. Пока не поняли, что исчезают вместе с запасами своего золота, за которым к ним и пришли разряженные в блестящие латы грабители. И тогда они убили своего вождя Монтесуму, который первый поклонился алчным испанцам, но было уже поздно. Так исчезли ацтеки.
При свободной торговле чужестранные купцы торгуют всем, чем придется, в изобилии, не имея преград. Они торгуют уже не бусиками и ткацкими станками, а интеллектуальными продуктами, для покупки которых принимающее такую торговлю государство должно изменять свои устои. В угоду иноземным купцам может поменяться все: образование, медицина, литература, кинематограф, семейные традиции. «Продается все!» - таков девиз захватчиков на свободном рынке. И в ход идут новые учебники, новые лекарства, новая еда, новые фильмы, литература, даже женские прокладки и туалетная бумага, - все и в огромном объеме. При таких условиях в стране не должно оставаться никакого собственного производства, которое бы не контролировалось иноземцами. Они сами решат, сколько и чего надо делать и чем будут удовлетворять спрос народа, которого в угоду чистогану ломают через колено.
Но почему же Европа стоит при своем свободном рынке, а Россия упала во второй раз? Европа едина в религии, отличной от российской, она единый другой мир, давно перевоевавший между собою и притершийся в своих границах. Россия – чужой ей мир, и она с ним не церемонится, воспринимая ее православие как секту, которая к Христу дороги не знает.
А как же тогда быть с коммунизмом Маркса? Да он солгал всему миру, подтолкнув Россию строить коммунизм на основе староверческой общины. В ней он «увидел» возможность использования общинных традиций страны для построения ее светлого будущего. Забыл только сообщить при этом миру, что староверческая «коммунистическая» и процветающая русская община была еще в семнадцатом веке на корню куплена англичанами, подославшими к ней своих евреев для греховного ростовщичества.
Да, Европа могла с презрением относиться к вере русских раскольников, связавшихся со «старухой-процентщицей». Но ведь в государстве была официальная церковь, которая строго следовала Заветам Христа и отвергала грех наживы и преследовала раскольников. Более того, именно Россия отличалась чистотой веры, двести лет проживая в Новом времени (начиная с середины семнадцатого века, когда Европа уже вовсю строила капитализм) без собственных банков! Но в том-то и дело, что Европа не могла признать эту заслугу Русской православной церкви при ее полном сращении с самодержавием Дома Романовых, при ее корысти и стяжательстве в самом страшном грехе – поддержке рабства в России на протяжении трехсот лет. Чего стоит только тот факт, что Русская православная церковь всегда имела при Романовых своих крепостных крестьян! Разве это не была взятка с династии, которая угнетала своих граждан в черном бесправном рабстве триста лет? Да и праведными ли путями она привела к власти эту династию в лице посаженного в Патриархи разбойником-Лжедмитрием Вторым мятежного Филарета Романова, семью которого потом берегла и за которую молилась перед Богом триста лет? Но об этом и в страшные годы падения родной страны в 1991-м, она промолчала и… канонизировала крепостников Романовых, убитых народом за свои трехсотлетние мучения. С тех пор стыдливо называет себя РПЦ – простые русские люди и представления не имеют, что это такое, не подозревая, что бьют поклоны Христу в храмах РПЦ. И на сегодня остается главный вопрос: если к власти в России пришли раскольники, то кого тогда благословляет Русская православная церковь на Пасху и Рождество в заново отстроенном на месте снесенного, испоганенного гностиками Храма Христа Спасителя русский Патриарх? Вот о чем не знает русский народ, но о чем хорошо осведомлена завоевавшая Россию Европа. А с неразумными она и не церемонится.
Маркс мог обмануть человечество, призывая русских строить коммунизм на перепроданной раскольничьей общине, но Ленин-то об этом обмане отлично знал. И никакой коммунизм он, естественно в России строить не собирался. Придя к власти он, словно забыв, что сам раскольник, разметал эту общину почище Столыпина по фронтам гражданской войны, пригрозив смертной казнью тем, кто откажется воевать по религиозным убеждениям. Но неграмотные россияне, измученные нищетой и бесправием по воле преступной семьи Романовых и покровительствующей им Православной церкви, получили желанную идею свободы и справедливого распределения продукта их труда. Они за эту идею не пожалели пролитой крови и построили великую социалистическую страну.
Но как начиналось это строительство? А с грешного золота и процентов в банках. Прямо после Октябрьской революции, в 1918 году, были закрыты российские таможни, на которых с 1894-го года была прекращена торговая война с Германией из-за двойного обложения ее товаров в ответ на такие же условия с ее стороны, и был подписан на десять лет торговый договор, смягчающий эти условия с обеих сторон. Но кончилась и эта революция, и новая власть в России обнаружила, что все ее таможни разрушены. На первых порах, в горячах, руководство ими было передано ЦК профсоюзов таможенных работников, сформированному на съезде таможенных служб в 1917 году. Но уже с зимы 1918 года царский Департамент таможенных сборов возобновил свою деятельность. В мае 1928-го обложение перевозимых через границу товаров таможенными пошлинами и другими сборами было передано в исключительное ведение центральной государственной власти. Более того, таможня стала органом центральной Советской власти. И именно этим вопросом без устали занимался Ленин до самой своей смерти в 1924 году. Главным его помощником тут был Сталин, который придерживался позиций вождя в деле сборов процентов с оборота внешней торговли. И вот тут-то и развернулась новая ожесточенная борьба между большевиками и меньшевиками.
Понятно, что, выйдя из одной и той же среды староверов - ушлых торговцев и предпринимателей, они развернули острую дискуссию о золоте и власти в завоеванной, наконец-то, ими стране.
Именно с этих позиций и надо рассматривать конфликт Ленина со Сталиным в 1922-м году, после которого появилось пресловутое «завещание» Ильича о непригодности Сталина к руководству. Этот «конфликт» - миф, сфабрикованный Крупской и Троцким.
Трудно поверить в скрытую деятельность против вождя тем человеком, с которым он прожил всю жизнь, с которым делил все тяготы ссылок и эмиграции. Но не надо забывать, что эти тяготы приносились в жертву борьбе за власть. А это очень жестокое действо, в котором на мировой сцене истории гибли и дети, и отцы, и матери от рук своих близких. Скольких своих близких истребили Романовы в борьбе за престол? Алексея Петровича, Ивана Антоновича, Петра Третьего, Павла Первого. Это только конкретно убитыми в заговорах. А уж сколько их в болезнях умирало, отравленных и покалеченных, - одному Богу известно.
В 1922-м году правление Ленина, кажется, отметилось такой же тенденцией. Расстрелянный отравленными свинцовыми пулями посланной его же соратниками по старой вере из руки Каплан, он получал заботливый уход от супруги, которая в это тяжелое для него время отчаянно боролась за приход к власти Троцкого, который лихорадочно пытался сформировать в Советской России новую оппозицию. Она снова была нужна Европе, которая была изумлена невероятной позицией Ленина, победившего с ее помощью Романовых, но вместе с ними разогнавшего и интервенцию.
Теперь Троцкому весьма пригодился опыт царского полковника Зубатова, создавшего в романовской России профсоюзы, приготовленные на заклание царю и расстрелянные 9 января 1905 года с помощью беспоповца Гапона.
Отдать таможни страны в руки профсоюзов – это был невероятный успех меньшевиков в деле возможности накопления средств для захвата власти. Но таможни у готовящихся в оппозицию профсоюзов Ленин отнял, и тогда Троцкий навязал партии большевиков дискуссию о профсоюзах.
Она шла по четырем направлениям. Первую, «производственную оппозицию», представлял Троцкий, предлагая милитаризовать профсоюзы. Речь шла о военном коммунизме, который, по настоянию Троцкого, проводили в Советской России с 1918 по 1921 год. Его программа звучала так: «О мобилизации индустриального пролетариата, трудовой повинности, милитаризации хозяйства и применении воинских частей для их нужд». Именно введение военного положения на железнодорожном транспорте, вызвавшее волнение среди рабочих, и послужило началом дискуссии. Так что все было разыграно Троцким и его сторонниками как по нотам. Второе течение – «Рабочая оппозиция» Шляпникова, Медведева, Коллонтай, которые утверждали, что профсоюзы – высшая форма организации пролетариата с правом руководства народным хозяйством. Была еще группа «демократического централизма». Четвертая – Ленина, в которую входил и Сталин. Она утверждала, что профсоюзы – это школа управления, школа хозяйничать.
Итоги дискуссии подвели на Х съезде РКП(б) 8-16 марта 1921 года. На нем была принята ленинская линия о недопустимости оппозиции в партии. Ленин читает на съезде доклад «О единстве партии и анархо-синдикалистском уклоне». В нем, в частности, говорится: о неприемлемом для партии большевиков тезисе анархо-синдикалистов: «Организация управления народным хозяйством принадлежит всероссийскому съезду производителей, объединенных в профессиональные производственные союзы, которые избирают центральный орган, управляющий всем народным хозяйством республики». В этом же году из партии исключают супругу Сталина Надежду Аллилуеву именно за приверженность к анархо-синдикалисткому уклону, то есть, как сторонницу Троцкого. Но за нее заступился Ленин, у которого она работала секретарем во время его болезни и, как и Крупская, писала под его диктовку.
12 января 1922 года Владимир Ильич пишет тезисы: « О роли и задачах профсоюзов в условиях новой экономической политики». Кажется, все ясно, все акценты по поводу участия профсоюзов в руководстве экономикой страны и, главное, внешней торговлей, расставлены.
В апреле 1922 года Ленин выдвигает Сталина на пост Генерального секретаря Секретариата партии. К этому времени он уже был членом ЦК, Оргбюро и Секретариата.
30 августа 1922 года он встречается со Сталиным и интересуется курсом рубля и бюджетом страны.
13 октября 1922 года пишет письмо Сталину для членов ЦК РКП(б) «О монополии внешней торговли», в котором говорит: «Решение пленума ЦК от 6.Х (протокол №7,п.3) устанавливает как будто неважную, частичную реформу: «провести ряд отдельных постановлений СТО о временном разрешении ввоза и вывоза по отдельным категориям товаров или в применении к отдельным границам».
Но на деле это есть срыв монополии внешней торговли. Неудивительно, что этого добивался и добился тов. Сокольников. Он всегда этого добивался, любитель парадокса и всегда брался доказывать, что монополия нам же невыгодна. Но удивительно, что голоснули за это, не спросив подробно никого из хозяйственников, люди, принципиально стоящие за монополию.
Что значит принятое постановление?
Для ввоза и вывоза открываются закупочные конторы. Владелец конторы вправе покупать и продавать л и ш ь особо указанные товары.
Где же контроль? Где же средства контроля?
Лен стоит в России 4 рубля с полтиной, в Англии – 14 рублей. Мы все читали в «Капитале», как внутренне преобразуется и смелеет капитал при быстром росте процента и прибыли. Все помнят, что капитал способен быстро доходить до риска головой, и это Маркс признавал задолго до войны и до ее «скачков».
Что же теперь? Какая сила удержит крестьян и торговцев от выгоднейшей сделки? Покрывать Россию еще сетью надзирателей? Ловить соседа закупочной конторы и доказывать, что его лен запродан для тайного вывоза?..
Никакая «законность» в деревенской России по подобному вопросу абсолютно невозможна. Никакое сравнение с контрабандой вообще ( «все равно, дескать, и контрабанда против монополии тоже идет») абсолютно неправильно: одно дело специалист-контрабандист на границе, другое дело в с е крестьянство, которое в с е будет защищать себя и воевать с властью, пытающейся отнять «собственную» его выгоду.
Не успев испытать режима монополии, который только начинает нам давать миллионы (и будет давать десятки миллионов и больше), мы вводим полный хаос, толкаем те самые подпорки, которые едва-едва начали укреплять…
Прибыль от внешней торговли измеряется сотнями процентов, мы н а ч и н а е м получать миллионы и десятки миллионов. Мы начали строить смешанные общества, начали учиться получать п о л о в и н у их (чудовищной) прибыли. Мы видим уже некоторую перспективу солиднейшего госдохода. Мы бросаем это в надежде на пошлины, которые не могут дать сколько-нибудь подобной прибыли, мы бросаем все и гонимся за призраком!
В. Ульянов (Ленин).
P.S. Во вчерашнем разговоре с тов. Сталиным… мы коснулись, между прочим, предположительно открытия портов Питерского и Новороссийского. Мне кажется, оба примера показывают крайнюю опасность подобных экспериментов хотя бы для самого небольшого списка товаров. Открытие Питерского порта усилит контрабанду льна по финляндской границе до ужасающих размеров… Открытие Новороссийского порта выкачает быстро излишки хлеба…»
13 декабря 1922 года Ленин снова – уже диктует по телефону - Сталину письмо «О монополии внешней торговли». Вот что он в нем говорит: «Я считаю самым важным разобрать письмо т. Бухарина. В первом пункте он говорит, что «ни у Ленина, ни у Красина нет ни звука о тех бесчисленных убытках, которые несет хозяйство страны от неработоспособности НКВТ (Накркомата внешней торговли –Т.Щ.), вытекающий из его «принципиальной» структуры, нет ни слова об убытках, которые происходят от того, что мы сами не в состоянии ( и долгое время не будем в состоянии по причинам вполне понятным) мобилизовать крестьянский товарный фонд и пустить его в международный товарный оборот».
Это утверждение прямо неверно, ибо у Красина ясно сказано … об образовании смешанных обществ, которые представляют из себя способ, во-первых, мобилизовать крестьянский товарный фонд и, во-вторых, заполучить прибыли от этой мобилизации не меньше, чем наполовину в нашу государственную казну…
Бухарин не видит, - это самая поразительная его ошибка, причем чисто теоретическая,- что никакая таможенная политика не может быть действительной в эпоху империализма и чудовищной разницы между странами нищими и странами чудовищно богатыми. Несколько раз Бухарин ссылается на таможенную охрану, не видя того, что в указанных условиях полностью сломить эту охрану может любая из богатых промышленных стран. Для этого ей достаточно ввести вывозную премию за ввоз в Россию тех товаров, которые обложены у нас таможенной премией. Денег для этого у любой промышленной страны более чем достаточно, а в результате такой меры любая промышленная страна сломит нашу туземную промышленность наверняка.
Поэтому все рассуждения Бухарина о таможенной политике на практике означают не что иное, как полнейшую беззащитность русской промышленности и прикрытый самой легкой вуалью переход к системе свободной торговли. Против этого мы должны бороться изо всех сил и бороться вплоть до партийного съезда, ибо ни о какой серьезной таможенной политике сейчас, в эпоху империализма, не может быть и речи, кроме системы монополии внешней торговли».
Эти материалы нужны Ленину и Сталину для подготовки ХI съезда партии для принятия внешнеэкономического курса страны, для того, чтобы укрепить за партией, за государством монополию и контроль за денежными средствами, поступающими в казну. Понятно: у кого деньги, у того и власть. Ленин хочет окончательно сбросить политическую зависимость своей партии от иностранного капитала, которым она пользовалась до Октябрьского переворота, и монополизированная партией внешняя торговля с Европой делает государственный (партийный) бюджет прозрачным для всего мира. Может быть, сейчас Ленин ведет самую ожесточенную борьбу за возрождение России, очищение ее от подпольных денег вековой оппозиции и ставя непреодолимые препятствия для возникновения в стране впредь какой-либо оппозиции на подпольно нажитые деньги?
Но оппозиция не дремлет. 21 декабря 1922 года Крупская под диктовку Ленина пишет ( или пишет сама?) письмо Троцкому по поводу монополии внешней торговли. Тот показывает его Каменеву, и Каменев сообщает, что будет делать доклад на съезде. Сталин, узнав о происходящем за его спиной, обращается к Крупской по телефону, вот тут, говорят, что он и назвал ее проституткой, пообещав, что передаст дело о ней в Центральную комиссию партии. Крупская рыдает, рвет на себе волосы, катается по полу, но потом берет себя в руки и пишет письма Каменеву и Зиновьеву: «Лев Борисыч! По поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Владимира Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичем, я знаю лучше всякого врача, т.к. знаю, что его волнует, что нет, и во всяком случае, лучше Сталина. Я обращаюсь к вам и к Григорию (Зиновьеву), как более близким товарищам В.И., и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз. В одногласном решении Контрольной комиссии, которой позволяет себе грозить Сталин, я не сомневаюсь, но у меня нет ни сил, ни времени, которые я могла бы тратить на эту глупую склоку. Я тоже живая и нервы напряжены у меня до крайности».
Страх разоблачения, наказания, жалкое нытье виноватого и недостойное жены вождя с многолетним стажем революционной борьбы трусливое желание свалить все с больной головы на здоровую – вот что в этом письме. Она приходит к Ленину и, не щадя его, рассказывает о ссоре со Сталиным. У Ленина происходит второй приступ, и он уже не встает с постели. Но и в этом состоянии он продолжает интенсивно работать над статьями, которые и явились завещанием вождя партии – это стройная теория рыночных отношений с капиталистическим миром молодого Советского государства на основе нажитых ее гражданами средств при социалистической системе хозяйствования под строгим контролем государства, точнее, той же партии.
И одна из таких работ написана еще до первого инсульта в мае 1922 года, когда Ленин был частично парализован и получил расстройство речи - в ноябре 1921 года. Эта работа: «О значении золота теперь и после полной победы социализма». В ней он пишет: «Теоретический вопрос: как объяснить переход после ряда самых революционных действий к чрезвычайно «реформистским» действиям на том же поприще, при условии общего победоносного хода всей революции в целом? Нет ли тут «сдачи позиций», «признания краха» или чего-либо подобного? Враги, конечно, говорят, что есть, начиная от реакционеров полуфеодального типа и кончая меньшевиками…
Настоящие революционеры на этом больше всего ломали себе шею, когда начинали писать «революцию» с большой буквы, возводить «революцию» в нечто почти божественное, терять голову, терять способность самым хладнокровным и трезвым образом соображать, взвешивать, проверять, в какой момент, при каких обстоятельствах, в какой области действия надо уметь действовать по-революционному и в какой момент, при каких обстоятельствах и в какой области действия надо уметь перейти к действию реформистскому…
Вполне доделанной является только буржуазно-демократическая работа нашей революции. И мы имеем законное право этим гордиться… Эпоха буржуазно-демократического парламентаризма кончилась…Началась новая глава всемирной истории: эпоха пролетарской диктатуры. ..У нас недоделанного в этой области еще очень и очень много…
Торговля – вот то «звено» в исторической цепи событий, в переходных формах нашего социалистического строительства 1921-1022 годов, «За которое надо всеми силами ухватиться» нам, пролетарской государственной власти, нам, руководящей коммунистической партии. Это кажется странным. Коммунизм и торговля?.. Но если поразмыслить экономически, одно от другого не дальше, чем коммунизм от мелкого крестьянского, патриархального земледелия…
Когда мы победим в мировом масштабе, мы, думается мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах нескольких самых больших городов мира. Это было бы самым «справедливым» и наглядно-назидательным употреблением золота для тех поколений, которые не забыли, как из-за золота перебили десять миллионов человек и сделали калеками тридцать миллионов в «великой освободительной» войне 1914 –1918 годов, в войне для решения великого вопроса о том, какой мир хуже, Брестский или Версальский; и как из-за того же золота собираются наверняка перебить двадцать миллионов человек в войне не то около 1925, не то около 1928 года, не то между Японией и Америкой, не то между Англией и Америкой, или как-нибудь в этом же роде».
Все предсказал Ленин перед своей смертью, будучи парализованным :и жертвы ССССР во второй мировой войне, и противников в ней. Но, кажется, только один человек слушал его в оба уха, наматывая науку вождя на черный грузинский ус - Иосиф Сталин. И вот, зная это, против него Ленин выступил категорически именно в это время из-за бабской истерики?
24 декабря 1922 года Ленин пишет Сталину письмо: «Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она вам и выразила свое согласие забыть сказанное, но тем не менее этот факт стал известен через нее же Зиновьеву и Каменеву. Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу вас взвесить, согласны ли вы взять сказанное назад и извиниться или предпочитаете порвать между нами отношения». Но почему-то письмо лежит до времени у Крупской.
В марте 1923 года у вождя случается третий инсульт с парализацией теперь уже левой руки и речи. Больше он никогда не сможет работать. За стенами Кремля произошло то, что происходило здесь веками: правителя убили. «Свои». На виду у безмерной всенародной любви, на глазах у «верных» соратников.
Но до этого, оказывается, Ленин написал еще два письма к съезду. В первом говорится: «…Наша партия опирается на два класса и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежное ее падение, если бы между этими двумя классами не могло состояться соглашения. Но этот случай принимать те или иные меры, вообще рассуждать об устойчивости нашего ЦК бесполезно. Никакие меры в этом случае не окажутся способными предупредить раскол. Но я надеюсь, что это слишком отдаленное будущее и слишком невероятное событие, чтобы о нем говорить…
Я думаю, что основным в вопросе устойчивости с этой точки зрения являются такие члены ЦК, как Сталин и Троцкий. Отношения между ними, по-моему, составляют большую половину опасности того раскола, который мог бы быть избегнут и избежанию которого, по моему мнению, должно служить, между прочим, увеличение числа членов ЦК до 50, до 100 человек.
Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, тов. Троцкий, как доказала уже его борьба против ЦК в связи с вопросом о НКПС, отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела.
Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу, и если наша партия не примет мер к тому, чтобы этому помешать, то раскол может наступить неожиданно».
Конечно, можно усомниться в том, что так действительно продиктовал секретарше Ленин, когда говорил о «выдающемся» Троцком, который выпил у Ильича перед его смертью немало крови своей борьбой за НКПС – профсоюзы, желая отколоть их в оппозиционную партию и начать разгром большевиков, отобрав у них доступ к экономике страны. Но нельзя не видеть едкой и горькой иронии в оценках - Ленина.
Следом идет письмо от 4 января 1923 года: « Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и в общениях между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека…»
Но переданы эти письма в ЦК были Крупской лишь в мае 1924 года, после смерти Ленина, когда состоялся 13-й съезд партии и нужно было назначать нового Председателя Совета народных комиссаров. Сталин назначил на эту - ленинскую – должность Александра Рыкова, и тот зачитал эти письма на Совете старейшин. Сталин тут же заявил об отставке. На пост генсека был выдвинут Троцкий. Но большинство проголосовало за Сталина. Троцкий же один высказался за публикацию документа. И он был опубликован в 1927 году в бюллетене «Пятнадцатый съезд ВКП(б)», №30, когда в партии разгорелась решающая борьба между большевиками и меньшевиками за методы хозяйствования. Но главный вопрос все-таки упирался во внешнюю торговлю, в то, из-за чего Англия начала с Россией скрытую экономическую войну еще в середине семнадцатого века, «подарив» ей свое внебрачное тайное дитя – Раскол, выросший в сильнейшую трехсотвековую оппозицию, еще раз захватившую власть уже в 1991 году.
21
Россия в семнадцатом и восемнадцатом веках продолжала жить без банков. Первый внешний заем она сделала в 1769 году, перед бунтом Емельяна Пугачева, у голландских банкиров – 5,5 миллиона гульденов. Это было при Екатерине Великой, семь лет назад до этого вступившей на российский престол в результате дворцового переворота с помощью Европы, и Англия играла там не последнюю роль. Но особенно активно прибегать к внешним заимствованиям Россия начала со второй половины девятнадцатого века. С того времени и до 1914 года в стране было израсходовано иностранных займов три миллиарда золотых рублей. А на что бы Столыпин делал крестьянскую реформу и бесплатно учил народ?
Но как раз в то время, когда меньшевики затеяли скандал вокруг монополии на внешнюю торговлю, на которой настаивал Ленин и поручил провести это дело Сталину, Советская Россия, начиная с 1922 года, стала ввозить иностранный капитал, преимущественно – немецкий. Работали с ним концессии и смешанные торговые, как и завещал Ленин, и акционерные общества (смешанные- то есть, с участием зарубежных банков). С 1922 по 1937 года в страну было ввезено предпринимательского капитала 200 миллионов золотых рублей. В 1931 году внешняя задолженность СССР достигала 1,4 миллиарда рублей.
Главным советским финансистом с 1922 года был нарком финансов Сокольников – Гирш Яковлевич Бриллиант, о котором Ленин с такой тревогой писал Сталину как раз в октябре 1922 года. Потом он еще возвращался к этой теме: «…наш милый, талантливейший и ценнейший т. Сокольников в практике торговли ничего не смыслит. И он нас погубит, если ему дать ход»,- писал Ильич уже Каменеву.
Сокольников- Бриллиант явился к раскольникам-коммунистам, чтобы выполнить главную историческую миссию еврея – добыть для СССР хорошие проценты с внешней торговли и наладить ростовщичество между Россией и Европой. Это был замечательный человек. Его мать Фаня Розенталь – дочь купца первой гильдии. Сокольников получил превосходное образование, в первую очередь, естественно, юридическое. Сначала он учился на юридическом факультете Московского университета, потом заканчивал образование в Сорбонне, знал шесть языков. Был участником революции 1905 года, когда купцы уже делили власть и погубили в своей смертельной конкуренции Савву Морозова. Но Сокольников уехал в Женеву, где пребывал постоянно вместе с Лениным. Он был автором проекта большевистской партии. Член ЦК в 1917 году. Сменил на посту первого редактора «Правды» Сталина. С ноября 1917 года руководил национализацией банков в России. Это только в советских революционных фильмах показывали, что банки национализировали неграмотные матросы. Сорбонна предусмотрительно подготовила главного банкира для Октябрьской революции. Он был и главным проводником НЭПа, создал советскую финансовую систему во главе с Государственным банком, который тут же начал проводить займы, давая и беря деньги в рост.
Но его деятельность продолжалась до 1927 года, до того периода, когда Сталин поставил точку в борьбе Троцкого и его соратников за свободную торговлю с Западом, за создание рыночной экономики без индустриализации страны. А она как раз в это время начала очень индустриализовываться за счет германских кредитов и с помощью ее же специалистов. Но это – исключительно заслуга Ленина.
При его жизни, в 1922 году, было принято решение о военно-техническом сотрудничестве между Германией и СССР. Интересно, что именно это время его последних двух лет жизни так чудовищно извращают современные демократические идеологи в России, представляя его безумным , жалким и недееспособным, в то время, когда он, сам находясь на пороге смерти, спасал страну, определяя эффективный путь ее развития. Молодое государство находилось в международной изоляции и нуждалась в партнерах. Антанта – Англия и Франция,- оставшись без царской России, отказалась от нормализации политических и экономических соглашений с СССР в Генуе. И тогда он пошел на сепаратистское соглашение с немцами, подписав 16 апреля в Раппало советско-германский договор. С Германией были установлены дипломатические отношения. 26 ноября 1922 года была создана концессия, по которой в СССР прибыли 400 немецких инженеров и техников для строительства завода в Филях по производству самолетов и моторов по немецким технологиям. СССР вложил в этот проект 35 миллионов золотых рублей. Москва не скрывала, что не заинтересована в том, чтобы Веймарская республика оставалась беззащитной и в любой момент могла бы быть разодрана Францией и ее восточными саттелитами. В этот момент могла бы усилиться враждебная Польша, и тогда она предоставляла бы еще большую опасность для СССР. Германия тех лет являлась единственной военно-политической союзницей СССР. Хотя до 1931 года там было всего 100 000 человек вооруженных сил, отсутствовали танки и самолеты. По условиям Версальского договора она была абсолютно беззащитна от внешних посягательств, даже от Польши, которая только и ждала момента, чтобы отхватить от нее кусок, и искала, к кому бы прислониться для этих целей. И Россия за год до заключения сепаратного договора потерпела сокрушительное поражение от Польши.
В начале 1918 года Плеханов, лидер меньшевиков, создал в Лондоне «Союз Возрождения России». 20 июня здесь появился Керенский как представитель этого Союза на переговорах с союзниками России по империалистической войне. Встретился с премьер-министром Англии Ллойд-Джорджем. Здесь он попросил союзников вторгнуться в Россию. Вскоре сюда вошли интервенты от Владивостока и Батума до Мурманска и Архангельска. С ними против Советов воевали армии Деникина, Колчака, Юденича, Врангеля. Немцы и поляки опустошили западные губернии России, чехословацкие военнопленные шли через Сибирь к Тихому океану. С 1918 по 1921 год на полях Гражданской войны погибли 9 миллионов человек. Большинство – от голода. А в партии большевиков тогда было всего 33 тысячи человек. И она смогла мобилизовать народ, который победил всю эту вражескую армаду.
В мае 1920 года Сталин был послан на Юго-Западный фронт, где поляки угрожали Львову на западе Украины, сюда же шли войска Врангеля из Крыма. Контратака Тухачевского на западном фронте выбила поляков к границам Варшавы. Ленин надеялся на победу в войне с реакционной Польшей. В Москве было создано временное советское правительство. Однако Сталин возражал против этого акта, он писал Ленину: «Классовый конфликт в Польше не достиг остроты, способной преодолеть чувство национального единства». Плохо скоординированные, получавшие противоречивые приказы войска Тухачевского были контратакованы поляками с незащищенного фланга и обращены в бегство. В плен попало более 100 тысяч красноармейцев, над которыми поляки издевались и истребляли их безжалостно.
Не польская ли националистка Крупская, еще отец которой мечтал об освобождении Польши от России, участвуя в польском восстании 1863 года, надеясь войти в правительство отсоединенной страны, настаивала перед Лениным на завоевании Польши в 1921 году? Не на ее ли совести провал армии поляка Тухачевского, которого толкали в проигрышный бой? И не тут ли еще скрывался гнев Сталина и к Крупской и к Тухачевскому? И не потому ли умерли одни почти в одно, определенное им, время – одна, поев тортик на свой семидесятилетний день рождения, второй был расстрелян – накануне Второй мировой войны?
В 1927 году, когда Сталин одержал победу над меньшевиками-купцами и приступил к широкой коллективизации в деревне и индустриализации в городе, Лондон разорвал только что налаженные дипломатические отношения с СССР и давил на Польшу, Финляндию, Японию и Румынию, которые постоянно высказывали территориальные претензии к нему, подталкивая их к созданию антисоветского блока. Такой противник имел вооруженные силы, в три раза превышающие силы РКК. Сталин, убрав НЭП и внутреннюю купеческую оппозицию, приступил к строительству мобилизационной экономики. Но только через десять лет в СССР был создан танк Т-34.
В результате сотрудничества с Германией СССР преодолел польскую опасность и вернулся в мировую политику ведущей державой. Увы, вместе с ним туда такой же вернулась и Германия…
22
В июле 1936 года Гирш Яковлевич Бриллиант был арестован по делу «параллельного антисоветского троцкистского центра». За два года до этого Сталина в очередной раз попытались сместить. В 1934 году Киров-Костриков, воспитанный на купеческие деньги раскольников и наученный терроризму «крамольниками» из староверческого Уржума, сообщил Генсеку, что группа товарищей предложила ему выдвинуться на этот пост. На очередном Пленуме он был избран секретарем ЦК вместе со Сталиным. Но через десять месяцев Киров погиб в здании Смольного от выстрела бывшего партработника. Сталин обвинил оппозицию и начал массовый террор против пятой колонны меньшевиков.
Еще за два года до этого купчиха Надежда Аллилуева покончила жизнь самоубийством – в год, когда Сталин лишил уже изгнанного из СССР Троцкого гражданства, и после разговора с Хрущевым седьмого ноября 1932 года. Она так и не стала большевичкой, что понял Сталин после ее смерти и обвинил в предательстве – посмертно. Лично для себя. Теперь он никогда не выпускал из рук курительной трубки, зная, что действует тем на нервы своих соратников-предателей-раскольников. И он еще больше раздражал их, собирая по ночам свои пиры «Валтасара», заставляя пить, курить и плясать тех, кому по старой вере это было строго запрещено. Главным плясуном был курский купец-раскольник Никита Хрущев. Который уже присмотрел приятеля – земляка, купца- курянина Брежнева, женатого на курской староверке Денисовой, правда, с иудейским именем Виктории. Но этот симбиоз абсолютно нормален для той среды, где евреи обучали ростовщичеству староверческих старух-процентщиц.
Бриллиант-Сокольников уже не обслуживал их государственные финансовые дела, ему присудили 10 лет тюрьмы. В колонии великий финансист, был убит заключенными. Еврейский поэт Давид Перцович Маркин, сын известного советского поэта, расстрелянного по делу Еврейского антифашистского комитета, затеявшего передачу Крыма для создания еврейского государства, написал: «Я говорю о нас, сынах Синая, о нас, чей взгляд иным теплом согрет. Пусть русский люд ведет тропа иная, до их славянских дел нам дела нет. Мы ели хлеб их, но платили кровью. Счета сохранены, но не подведены. Мы отомстим – цветами в изголовье их северной страны. Когда сотрется лаковая проба, когда заглохнет красных криков гул, мы встанем у березового гроба в почетный караул». Хотя бы разделяли сыны Синая эти гробы: «свои» - староверов, их друзей по деньгам и оружию, и чужие, ни к чему в этих грязных еврейско-староверческих делах не причастных.
Сынов Синая опередил Лондон, «заказавший» их неказистому человечку из Австрии – Адольфу Гитлеру. В годы разгрома троцкистской оппозиции в России Сталиным Европа написала Гитлеру занятную книгу о евреях. Черновики он получил, видимо, сидя в тюрьме, отказавшись от австрийского - «славянского» - гражданства. Судя по тому, что практические все великие политические антиправительственные произведения и программы создавались известными людьми в тюрьмах и ссылках, кажется, что их только для этого туда и сажали. Чтобы они вышли из неволи, вооруженные мощным оружием. Неизвестный никому в 1927 году, когда Англия разорвала отношения с Советским Союзом, изгнавшем в этом же году разрушающую ее оппозицию троцкистов, продвигавшую свободную торговлю, Гитлер представил на суд мировой политики свою книгу «Моя борьба» - программу национального «оздоровления» Германии. В 1932 году, когда Троцкий потерял Отечество окончательно, Гитлер обрел немецкое гражданство
А дальше, после прихода Гитлера к власти, начались ставшие школьной хрестоматией события: Польша в лице младшего товарища старшего брата Ленина Юзефа Пилсудского заключила договор с Германией в 1934 году, подталкивая ее к войне с СССР, втянула в это дело Италию и Японию. Англия дала Германии двухсотмиллионный кредит для покупки горючего для бронетехники и самолетов, СССР же опять обыграл всех, заключив, в свою очередь, договор о ненападении с Германией в 1939 году – знал Сталин панскую Польшу и семью террористов Пилсудских. Как раз в этом году и скончалась скоропостижно Крупская.
23
Русские купчики в это время, получившие сладкие куски от советской власти, не могли спокойно смотреть на этот грядущий передел. Купеческая душа томилась в неистребимом желании торговать. Все равно чем. Даже кусками родины – лишь бы за деньги. Пятая колонна, сформировавшаяся в СССР из раскольников - купцов и всегда ходивших рядом с ними рука об руку евреев, за триста лет воспитанная на лютой ненависти к России, преследовавшей их, ждала своего очередного звездного часа, со слезами на глазах сожалея об упущенных возможностях 1905-го и 1917-го. Тогда их каким-то непостижимым образом переиграли. Но ведь их было все-таки меньшинство в огромной стране! А на Западе сидела их искусительница - старуха-процентщица – Лев Троцкий, и подводила теоретическую базу под «революционный» передел мира, а потом, лишившись своих апологетов в СССР, посаженных за решетку и расстрелянных, призвала Европу к крестовому походу на коммунистов.
В это время в Болгарии служил послом СССР некто Федор Федорович Раскольников. Его взял на работу Ленин, может быть, из ностальгических побуждений к обозначению выдуманной фамилией Раскольников тех людей в России, с кем шел к власти чуть ли не с детства. Федор Федорович Раскольников (настоящая фамилия по матери - Ильин) (1892-1939) - российский политический деятель, дипломат, литератор. С 1918-го заместитель наркома по морским делам, член реввоенсовета Восточного фронта, член РВСР. В 1919-20-м командовал Волжско-Каспийской военной флотилией. В 1920-21-м командовал Балтийским флотом. В 1921-2м полпред в Афганистане. В 1930-38 полпред в Эстонии, Дании, Болгарии. В 1938-м был отозван. Остался за рубежом. Федор Раскольников выступил с обвинением Сталина в массовых репрессиях. Заочно объявлен «врагом народа». Реабилитирован посмертно. Его отец, Федор Александрович Петров, состоял протодиаконом Сергиевского всей артиллерии собора и из-за оговора покончил с собой, когда мальчику было 15 лет. Мать, дочь генерал-майора, происходила из рода, восходившего к князю Галичскому, по ее линии предки Ильина были военными.
22 июля 1939 года Верховный Суд СССР приговорил заочно к расстрелу посла в Болгарии Федора Раскольникова за то, что тот «дезертировал со своего поста, перешел в лагерь врагов народа и отказался вернуться в СССР». И вот что написал Раскольников Сталину в открытом письме с эпиграфом в духе русских летописцев: « Я правду о тебе порасскажу такую, что хуже всякой лжи.
Сталин, Вы объявили меня «вне закона». Этим актом Вы уравняли меня в правах — точнее в бесправии — со всеми советскими гражданами, которые под Вашим владычеством живут вне закона. Со своей стороны отвечаю полной взаимностью: возвращаю Вам входной билет в построенное Вами «царство социализма» и порываю с Вашим режимом. Ваш «социализм», при торжестве которого его строителям нашлось место лишь за тюремной решеткой, так же далек от истинного социализма, как произвол Вашей личной диктатуры не имеет ничего общего с диктатурой пролетариата. Вам не поможет, если награжденный орденом уважаемый революционер-народоволец Н. А. Морозов подтвердит, что именно за такой «социализм» он провел 20 лет своей жизни под сводами Шлиссельбургской крепости.
Стихийный рост недовольства рабочих, крестьян, интеллигенции властно требовал крутого политического маневра, наподобие ленинского перехода к НЭПу в 1921 г. Под напором советского народа Вы «даровали» демократическую Конституцию. Она была принята всей страной с неподдельным энтузиазмом. Честное проведение в жизнь демократических принципов Конституции 1936 г., воплотившей надежды и чаяния всего народа, ознаменовало бы новый этап расширения советской демократии. Но в Вашем понимании всякий политический маневр – синоним надувательства и обмана. Вы культивируете политику без этики, власть без честности, социализм без любви к человеку.
Что Вы сделали с Конституцией, Сталин? Испугавшись свободы выборов, как «прыжка в неизвестность», угрожавшего Вашей личной власти. Вы растоптали Конституцию, как клочок бумаги, а выборы превратили в жалкий фарс голосования за одну-единственную кандидатуру, а сессии Верховного Совета наполнили акафистами и овациями в честь самого себя. В промежутках между сессиями Вы бесшумно уничтожаете «зафинтивших» депутатов, насмехаясь над их неприкосновенностью и напоминая, что хозяин земли советской не Верховный Совет, а Вы.
Вы сделали все, чтобы дискредитировать советскую демократию, как дискредитировали социализм. Вместо того, чтобы пойти по линии намеченного Конституцией поворота, Вы подавляете растущее недовольство насилием и террором. Постепенно заменив диктатуру пролетариата режимом Вашей личной диктатуры, Вы открыли новый этап, который в историю нашей революции войдет под именем «эпохи террора». Никто в Советском Союзе не чувствует себя в безопасности. Никто, ложась спать, не знает, удастся ли ему избежать ночного ареста. Никому нет пощады. Правый и виноватый, герой Октября и враг революции, старый большевик и беспартийный, колхозный крестьянин и полпред, народный комиссар и рабочий, интеллигент и Маршал Советского Союза — все в равной мере подвержены ударам Вашего бича, все кружатся в дьявольской кровавой карусели. Как во время извержения вулкана огромные глыбы с треском и грохотом рушатся в жерло кратера, так целые пласты советского общества срываются и падают в пропасть.
Вы начали кровавые расправы с бывших троцкистов, зиновьевцев и бухаринцев, потом перешли к истреблению старых большевиков, затем уничтожили партийные и беспартийные кадры, выросшие в гражданской войне и вынесшие на своих плечах строительство первых пятилеток, и организовали избиение комсомола. Вы прикрываетесь лозунгом борьбы с «троцкистско-бухаринскими шпионами», но власть в Ваших руках не со вчерашнего дня. Никто не мог «пробраться» на ответственный пост без Вашего разрешения.
Кто насаждал так называемых «врагов народа» на самые ответственные посты государства, партии, армии и дипломатии? – Иосиф Сталин. Кто внедрял так называемых «вредителей» во все поры советского и партийного аппарата? – Иосиф Сталин. Прочитайте старые протоколы Политбюро: они пестрят назначениями и перемещениями только одних «троцкистско-бухаринских шпионов», «вредителей» и «диверсантов», а под ними красуется подпись: И. Сталин. Вы сковали страну жутким страхом террора, даже смельчак не может бросить Вам в лицо правду. Волны самокритики «невзирая на лица» почтительно замирают у подножия Вашего пьедестала. Вы непогрешимы, как папа! Вы никогда не ошибаетесь! Но советский народ отлично знает, что за все отвечаете Вы, «кузнец всеобщего счастья».
С помощью грязных подлогов Вы инсценировали судебные процессы, превосходящие вздорностью обвинения знакомые Вам по семинарским учебникам средневековые процессы ведьм. Вы сами знаете, что Пятаков не летал в Осло, что Максим Горький умер естественной смертью и Троцкий не сбрасывал поезда под откос. Зная, что все ложь, Вы поощряете своих клевретов: – клевещите, клевещите, от клеветы всегда что-нибудь останется. Как Вам известно, я никогда не был троцкистом. Напротив, я идейно боролся со всеми оппозициями в печати и на широких собраниях. И сейчас я не согласен с политической позицией Троцкого, с его программой и тактикой. Принципиально расходясь с Троцким, я считаю его честным революционером. Я не верю и никогда не поверю в его сговор с Гитлером и Гессом. Вы – повар, готовящий острые блюда: для нормального человеческого желудка они несъедобны.
Над гробом Ленина Вы произнесли торжественную клятву выполнить его завещание и хранить, как зеницу ока, единство партии. Клятвопреступник, Вы нарушили и это завещание Ленина. Вы оболгали, обесчестили и расстреляли многолетних соратников Ленина: Каменева, Зиновьева, Бухарина, Рыкова и др., невиновность которых Вам была хорошо известна. Перед смертью Вы заставили их каяться в преступлениях, которых они никогда не совершали, и мазать себя грязью с ног до головы.
А где герои Октябрьской революции? Где Бубнов? Где Крыленко? Где Антонов-Овсеенко? Где Дыбенко? Вы арестовали их, Сталин. Где старая гвардия? Ее нет в живых. Вы расстреляли ее, Сталин. Вы растлили и загадили души Ваших соратников. Вы заставили идущих за Вами с мукой и отвращением шагать по лужам крови вчерашних товарищей и друзей. В лживой истории партии, написанной под Вашим руководством, Вы обокрали мертвых, убитых и опозоренных Вами людей и присвоили себе их подвиги и заслуги. Вы уничтожили партию Ленина, а на ее костях построили новую «партию Ленина — Сталина», которая служит удачным прикрытием Вашего единовластия. Вы создали ее не на базе общей программы и тактики, как строится всякая партия, а на безыдейной основе личной любви и преданности Вам. Знание программы новой партии объявлено необязательным для ее членов, но зато обязательна любовь к Сталину, ежедневно подогреваемая печатью.
Признание партийной программы заменяется объяснением любви к Сталину. Вы – ренегат, порвавший со своим вчерашним днем, предавший дело Ленина. Вы торжественно провозгласили лозунг выдвижения новых кадров. Но сколько этих молодых выдвиженцев уже гниет в Ваших казематах? Сколько из них Вы расстреляли, Сталин? С жестокостью садиста Вы избиваете кадры, полезные и нужные стране. Они кажутся Вам опасными с точки зрения Вашей личной диктатуры. Накануне войны Вы разрушаете Красную Армию, любовь и гордость страны, оплот ее мощи. Вы обезглавили Красную Армию и Красный Флот. Вы убили самых талантливых полководцев, воспитанных на опыте мировой и гражданской войн, во главе с блестящим маршалом Тухачевским. Вы истребили героев гражданской войны, которые преобразовали Красную Армию по последнему слову военной техники и сделали ее непобедимой. В момент величайшей военной опасности Вы продолжаете истреблять руководителей армии, средний командный состав и младших командиров. Где маршал Блюхер? Где маршал Егоров? Вы арестовали их, Сталин. Для успокоения взволнованных умов Вы обманываете страну, что ослабленная арестами и казнями Красная Армия стала еще сильнее. Зная, что закон военной науки требует единоначалия в армии от главнокомандующего до взводного командира.
Вы воскресили институт политических комиссаров, который возник на заре Красной Армии и Красного Флота, когда у нас еще не было своих командиров, а над военными специалистами старой армии нужен был политический контроль. Не доверяя красным командирам. Вы вносите в армию двоевластие и разрушаете воинскую дисциплину. Пользуясь тем, что Вы никому не доверяете, настоящие агенты гестапо и японская разведка с успехом ловят рыбу в мутной, взбаламученной Вами воде, в изобилии подбрасывают Вам подложные документы, порочащие самых лучших, талантливых и честных людей. В созданной Вами гнилой атмосфере подозрительности, взаимного недоверия, всеобщего сыска и всемогущества Народного комиссариата внутренних дел, которому Вы отдали на растерзание Красную Армию и всю страну, любому «перехваченному» документу верят – или притворяются, что верят, – как неоспоримому доказательству.
Подсовывая агентам Ежова фальшивые документы, компрометирующие честных работников миссии, «внутренняя линия» РОВСа в лице капитана Фосса добилась разгрома нашего полпредства в Болгарии от шофера М. И. Казакова до военного атташе В. Т. Сухорукова. Вы уничтожаете одно за другим важнейшие завоевания Октября. Под видом борьбы с текучестью рабочей силы Вы отменили свободу труда, закабалили советских рабочих и прикрепили их к фабрикам и заводам. Вы разрушили хозяйственный организм страны, дезорганизовали промышленность и транспорт, подорвали авторитет директора, инженера и мастера, сопровождая бесконечную чехарду смещений и назначений арестами и травлей инженеров, директоров и рабочих как «скрытых, еще не разоблаченных вредителей».
Сделав невозможной нормальную работу, Вы под видом борьбы с «прогулами» и «опозданиями» трудящихся заставляете их работать бичами и скорпионами жестких и антипролетарских декретов. Извращая теорию Ленина об отмирании государства, как извратили всю теорию марксизма-ленинизма. Вы устами ваших безграмотных доморощенных «теоретиков», занявших вакантные места Бухарина, Каменева и Луначарского, обещаете даже при коммунизме сохранить власть ГПУ.
Вы отняли у колхозных крестьян всякий стимул к работе. Под видом борьбы с «разбазариванием колхозной земли» Вы разоряете приусадебные участки, чтобы заставить крестьян работать на колхозных полях. Организатор голода, грубостью и жестокостью неразборчивых методов, отличающих Вашу тактику. Вы сделали все, чтобы дискредитировать в глазах крестьян ленинскую идею коллективизации. Лицемерно провозглашая интеллигенцию «солью земли», Вы лишили минимума внутренней свободы труд писателя, ученого, живописца. Вы зажали искусство в тиски, от которых оно задыхается, чахнет и вымирает. Неистовость запуганной Вами цензуры и понятная робость редакторов, за все отвечающих своей головой, привели к окостенению и параличу советской литературы. Писатель не может печататься, драматург не может ставить пьесы на сцене театра, критик не может высказать свое личное мнение, не отмеченное казенным штампом. Вы душите советское искусство, требуя от него придворного лизоблюдства, но оно предпочитает молчать, чтобы не петь Вам «осанну». Вы насаждаете псевдоискусство, которое с надоедливым однообразием воспевает Вашу пресловутую, набившую оскомину «гениальность». Бездарные графоманы славословят Вас, как полубога, «рожденного от Луны и Солнца», а Вы, как восточный деспот, наслаждаетесь фимиамом грубой лести.
Вы беспощадно истребляете талантливых, но лично Вам неугодных русских писателей. Где Борис Пильняк? Где Сергей Третьяков? Где Александр Аросев? Где Михаил Кольцов? Где Тарасов-Родионов? Где Галина Серебрякова, виновная в том, что была женой Сокольникова? Вы арестовали их, Сталин. Вслед за Гитлером Вы воскресили средневековое сжигание книг. Я видел своими глазами рассылаемые советским библиотекам огромные списки книг, подлежащих немедленному и безусловному уничтожению.
Когда я был полпредом в Болгарии, то в 1937 г., в полученном мною списке обреченной огню запретной литературы, я нашел мою книгу исторических воспоминаний «Кронштадт и Питер в 1917 году». Против фамилии многих авторов значилось: «Уничтожить все книги, брошюры и портреты». Вы лишили советских ученых, особенно в области гуманитарных наук, минимума свободы научной мысли, без которого творческая работа становится невозможной. Самоуверенные невежды интригами, склоками и травлей не дают работать ученым в университетах, лабораториях и институтах. Выдающихся русских ученых с мировым именем, академиков Ипатьева и Чичибабина Вы на весь мир провозгласили «невозвращенцами», наивно думая их обесславить, но опозорили только себя, доведя до сведения всей страны и мирового общественного мнения постыдный для Вашего режима факт, что лучшие ученые бегут из Вашего рая, оставляя Вам Ваши благодеяния: квартиру, автомобиль, карточку на обеды в совнаркомовской столовой. Вы истребляете талантливых русских ученых.
Где лучший конструктор советских аэропланов Туполев? Вы не пощадили даже его. Вы арестовали Туполева, Сталин! Нет области, нет уголка, где можно спокойно заниматься любимым делом. Директор театра, замечательный режиссер, выдающийся деятель искусства Всеволод Мейерхольд не занимался политикой. Но Вы арестовали Мейерхольда, Сталин. Зная, что при нашей бедности кадрами особенно ценен каждый культурный и опытный дипломат. Вы заманили в Москву и уничтожили одного за другим почти всех советских полпредов. Вы разрушили дотла весь аппарат народного комиссариата иностранных дел. В грозный час военной опасности, когда острие фашизма направлено против Советского Союза, когда борьба за Данциг и война в Китае – лишь подготовка плацдарма для будущей интервенции против СССР, когда главный объект германо-японской агрессии – наша Родина, когда единственная возможность предотвращения войны – открытое вступление Союза Советов в Международный блок демократических государств, скорейшее заключение военного и политического союза с Англией и Францией, Вы колеблетесь, выжидаете и качаетесь, как маятник между двумя «осями». Во всех расчетах Вашей внешней и внутренней политики вы исходите не из любви к Родине, которая Вам чужда, а из животного страха потерять личную власть. Ваша беспринципная диктатура, как гнилая, лежит поперек дороги нашей страны.
«Отец народа». Вы предали побежденных испанских революционеров, бросили их на произвол судьбы и предоставили заботу о них другим государствам. Великодушное спасение жизни не в Ваших принципах. Горе побежденным! Они Вам не нужны. Еврейских рабочих, интеллигентов, ремесленников, бегущих от фашистского варварства. Вы равнодушно предоставили гибели, захлопнув перед ними двери нашей страны, которая на своих огромных просторах может приютить многие тысячи эмигрантов. Как все советские патриоты, я работал, на многое закрывая глаза. Я слишком долго молчал. Мне было трудно рвать последние связи не с Вами, не с Вашим обреченным режимом, а с остатками старой ленинской партии, в которой я пробыл без малого 30 лет, а Вы разгромили ее в три года. Мне было мучительно больно лишаться моей Родины. Чем дальше, тем больше интересы Вашей личной диктатуры вступают в непрерывный конфликт и с интересами рабочих, крестьян, интеллигенции, с интересами всей страны, над которой Вы измываетесь, как тиран, добравшийся до единоличной власти.
Ваша социальная база суживается с каждым днем. В судорожных поисках опоры Вы лицемерно расточаете комплименты «беспартийным большевикам», создаете одну за другой привилегированные группы, осыпаете их милостями, кормите подачками, но не в состоянии гарантировать новым «калифам на час» не только их привилегии, но даже право на жизнь. Ваша безумная вакханалия не может продолжаться долго. Бесконечен список Ваших преступлений. Бесконечен список имен Ваших жертв! Нет возможности все перечислить. Рано или поздно советский народ посадит Вас на скамью подсудимых как предателя социализма и революции, главного вредителя, подлинного врага народа, организатора голода и судебных подлогов.
Вот так. У многих, причастных к большой политике, не только на Западе, но и в Советском Союзе была «своя борьба». Итоги ее подвела не только Великая отечественная война, поставившая все на свои места и в отношении «преданных партии» Троцкого, Каменева и иже с ними 5-й колонны, и желательного для Раскольникова союза СССР накануне войны с Англией, которая «спала и видела» этот союз – в гробу, построенным ею и СССР и Гитлеру, Особенно «верны» его истерические посылы сейчас, в разрушенной стране Советов, о которой он так переживал, ругая Сталина. Но Революция 1991-го года дала реальную власть Раскольниковым. Их предки могут спать спокойно.
А в начале Второй мировой войны, увидев, что натворили, доверившись сумасшедшему, Англия, Франция и Америка быстро перебежали к славянам и запросили пощады, раскрыв свои толстые кошельки. И они всерьез подумали, что Н А Н Я Л И русских спасти их за свои деньги! Тогда им нужно было бы оплатить каждый кирпич в каждом доме, каждое дерево в непроходимых лесах, потому что в гитлеровцев в Росси стрелял каждый кирпич в каждом доме и каждое дерево в самом глухом лесу, где засели страшные бородатые мужики-староверы, призванные в партизаны раскольником, коммунистом, Сусловым. Они переступили через свою трехсотвековую ненависть к оружию и примкнули к убийцам фашизма. Ох, как испугалась Европа этого страшного русского мужика, на которого вроде бы опиралась триста лет в завоевании торговых площадок в огромной стране! И решила напомнить о его долгах перед ней, выставив СССР огромный счет по процентам, которые под свист фашистских пуль и под потоками русской крови без устали начисляла ее бессмертная старуха-процентщица за долг по Лендлизу. Сталин попытался пристыдить Европу, сказав, что советский народ кровью заплатил по этим процентам. Но Европа, и Америка, естественно, объявили, что это на их денежки было спасен Христианский мир руками русских. Кровавое жертвоприношение рожденному ими Гитлеру они в счет не принимали. Кровь была чужая. А чужого не жалко.
Эти деньги Америке, выставившей разоренному СССР основной счет за Лендлиз в один миллиард долларов, нужны были для очередной крупной игры на проценты наверху «пирамиды». Но, как это и бывает в азартной игре, наступил проигрыш, и на Западе разразился очередной экономический кризис в 1957 году, выбросивший на улицу 10 миллионов безработных.
Можно предположить, что Западные воротилы, как ненормальные, играли в деньги накануне смерти Сталина, предвкушая, что его кончиной подстрахуют свою безумную игру за счет СССР. Они уже подготовили очередную мировую мерзость – Доклад о культе личности Сталина - и того, кто должен стать очередным подставным автором мировой авантюры – маленького человечка из русских раскольников, купчика Никиту Хрущева. В 1956 году он прочитал свое «произведение», написанное западными авантюристами - безумными азартными игроками, и ему придержали уплату долга по Лендлизу, укрепив положение на российском «троне» в ЦК КПСС, но кризис все равно разразился, ибо проиграно было слишком много. Что только не творил Хрущев, повинуясь своим хозяевам в Америке: он запретил православие, разрушил сельское хозяйство, впустил западную культуру развращения народа. А, заигравшись, на грани разоблачения, был готов развязать с Америкой ядерную войну, чтобы уничтожить все улики своего предательства, а с ними и весь мир. В этом безумие Хрущева было сродни безумию Гитлера.
Но американское правление Хрущева не прошло для Росси даром – он успел укрепить у власти клан купцов в лице купца, курского старовера Брежнева, женатого на курской староверке-полукровке Виктории Петровне Денисовой. Фамилия эта знатная. В 1694 году Данила Викулов, старец Корнилий, Семен и Андрей Денисовы создали Выгородское старообрядческое общество с мужским и женским монастырями. В обители братьев Денисовых в 1729 году проживало 12 488 человек – огромное число по тем временам, два города, можно сказать. У Леонида Ильича Брежнева – сына «курского бедного крестьянина» - отец - Илья Яковлевич Брежнев и мать - Наталья Денисовна Мазалова родились и проживали в селе Брежнево Курского района Курской области. Но это с его слов, поскольку метрика о рождении Брежнева была изъята из Днепропетровского областного архива. А по архивным документам, к примеру, у тульского купца-старовера Баташева управляющим был свояк Брежнев А. Д. А некий купец Дмитрий Иванович Брежнев в 1883 году построил в Епифани винокуренный завод, отчего епифанцы впоследствии получили прозвище : «бардовозы». В России были известны не только купцы Брежневы, но и преуспевающие купцы Мазаловы.
Но еще ранее надо вспомнить об известной семье революционеров Аллилуевых. Купцы Аллилуевы были известными людьми в староверческой Москве. В архивных документах есть информация о том, что в 1904 году некий купец Аллилуев, меценат и патриот своего родного города, в числе своих славных дел организовал в Подольске колбасное производство на улице Бронницкой ( ныне – Революционный проспект – ну, ясное дело). В 1917 году цех был национализирован и на его основе затем был создан колбасный комбинат, который сегодня носит имя Микояна. Между прочим, «старый» любовник Светланы Аллилуевой, с которым ее отец жестоко развел, знаменитый режиссер Каплер – из известного купеческого рода. И эта неравная связь, которая должна была перерасти в брак, если бы не строгий отец Светланы, – также в традициях старообрядческой Москвы. Ведь и сам сорокалетний Сталин сошелся с купчихой Надеждой Аллилуевой, когда той исполнилось шестнадцать лет. Но, видно, Сталину хватило в семье одной нервной купчихи, чтобы он терпел рядом с собой еще одного – богемного - купца. Так ведь и до разоблачений было недалеко. Поэтому Каплер был безжалостно изгнан из «царственной» семьи и репрессирован, сослан в Сибирь, подальше от греха. Других причин изгонять успешного режиссера, снявшего фильмы «Ленин в Октябре» и «Ленин в 18 году», естественно, не было, хотя, по воспоминаниям Светланы Аллилуевой, Сталин и утверждал, что Каплер – английский шпион.
И, наконец, Никита Хрущев – тоже «мальчик из бедной курской крестьянской семьи». Из архивных документов следует, что в 1912-1914 годах на пожертвования купцов Алексеевых (из их рода режиссер Станиславский), Королевых и Хрущевых были построены три корпуса психиатрической больницы №4 в Москве, названные именами жертвователей.
Как и Москва, Курская губерния была староверческим анклавом. Не случайно Леонид Брежнев, рожденный в Днепропетровске, зачем-то поехал в Курск, чтобы жениться на курянке Виктории Денисовой. Староверы женятся только на своих.
С тех времен прошло сто лет. Казалось, бы, быльем поросло. Ан нет, так непросто узнавать, что всех россиян обманывали и обманывают на протяжении целого века вымороченными биографиями наших знаменитых «революционеров». Если бы это не имело значения для нашей жизни! Но именно это и только это сыграло главную роль в очередном государственном перевороте в 1991 году. Когда народ, почуявший запах демократии, овеянной французскими духами, не знал, в чьи руки отдает свою судьбу.
24
На Московской горе свистнул, наконец, купеческий рак, и Россия потащилась назад. Восьмидесятые годы брежневского правления не были годами застоя. Эти восемнадцать лет были напряженной работой раскольников по внедрению купеческих традиций, построенных на подкупленной иностранцами раскольничьей общине. Во главе новой государственной идеологии лавочников встала… дочь Брежнева. Ее распутство, пьянство были всего лишь ширмой для растлевающих действий московского общества, которое и само растлеваться было радо. Москва купеческая очухалась от семидесятилетнего сна социализма и рассупонилась, размалинилась, млея от избытка в пище шампанского, икры и раков, нацепила на себя меха и бриллианты, начала бесстыдно купаться в банях с комсомольскими боярышнями.
Главная напряженная работа шла там, где ничего простому глазу не было видно – по накоплению купеческих капиталов для окончательного захвата власти. Подпольные цеха, возникшие по примеру мануфактур Морозовых и Рябушинских, финансируемых иностранными капиталами в середине 19-го века в России, теперь не нуждались в этом иностранном капитале: в развитом лидере мировой экономике СССР было достаточно своих средств. Нужно было всего лишь украсть их без ущерба экономике Европы, которая теперь уже могла не вкладывать в революцию в России ни копейки. Жалкие подачки ее пятой колонне - диссидентам были не в счет. Но и за них она выставила России позднее процент, заставив ее расплатиться и по этим счетам. Нелегальный бизнес в СССР к концу восьмидесятых годов составлял уже 40 процентов всего объема национального продукта. Конечно, это не 60-70 процентов бизнеса староверов при Романовых, но и этого хватило, чтобы перевернуть социалистическую государственную пирамиду острием вверх и поставить все на свои привычные места в мировой истории. Единственный народ в этой мировой истории, оказавшийся на верху государственной пирамиды в 1917 году, упал к ее подножию. И его стали ожесточенно топтать купцы, мстя за свои потери в 1905-м, 1917-м, и за все семьдесят лет Советской власти. Вот истинно анатомический процесс перерождения страны только на одном примере из вполне рядового интервью одной сибирской газеты.
«Некто Виктор Яковлевич К., человек в Саратове хорошо известный, не бедный. Время расцвета его предпринимательской деятельности пришлось на начало 90-х. Именно в этот период, создав свою фирму «Купец К. и К*», он не только сколотил определенный капитал, но и начал наиболее активно заниматься благотворительностью. До сих пор вызывает к себе отношение неоднозначное: одни считают его чуть ли не криминальным авторитетом, другие меценатом. Известен он и жесткими высказываниями в адрес местной правящей элиты. Держится особняком и во власть не рвется, но на общественно-политическую жизнь влияние оказывает. Быть может, поэтому до сих пор не утратил к своей персоне живой интерес.
- Почему изначально вы нарекли себя купцом, а не, как сейчас принято говорить, бизнесменом или предпринимателем?
- Мой дед по материнской линии Трифон Исаевич Осокин был купцом, прадед тоже. Нынешние предприниматели и бизнесмены озабочены прежде всего тем, чтобы набить свой собственный карман. Купец же печется не только о себе, а обязан помогать своему народу и государству. Именно по такому принципу я и стараюсь жить. Кстати, моя жена тоже из купеческой семьи.
- Как стал К. купцом? С чего все началось?
- Хочу сразу заметить, именно при социализме нас научили работать. Тогда за тунеядство привлекали к уголовной ответственности. А сегодня неработающий человек это примета нашего российского общества. Я прошел хорошую трудовую школу. Окончил в Вольске ремесленное училище. Работал на хрущевском заводе токарем. В 1959 году в составе бригады вместе с другими поехал в Кушмурунский район Кустанайской области Казахстана помогать убирать урожай. Никто и не ожидал, что на целинной земле вырастет такой богатый урожай зерновых. В казахстанские степи съехалась молодежь со всей страны. Наш молодежный лагерь насчитывал 10 тыс. человек. Работали с энтузиазмом. Жили в вагончиках и палатках. Не было никаких пьянок, тем более наркотиков.Я с гордостью вспоминаю о том времени. Не было роскоши, но была уверенность в завтрашнем дне. Нас научили уважать друг друга. Раньше мы выживали обществом, а теперь я выживаю, как и большинство, один.
- Вы немного отклонились от ответа на вопрос.
- Нет, здесь все взаимосвязано. Я давно хотел заняться бизнесом, что и делал после основной работы. В то время нас называли шабашниками. Больно было видеть, сколько вокруг добра пропадало. У нас в Саратовской области были мощнейшие птицефабрики: Лысогорская, Краснокутская и другие. На них мы со своей бригадой занимались ремонтом мягкой кровли. На заводах Саратова оставалось очень много отходов. Хотелось по-хозяйски распорядиться всем этим. И мы нелегально шабашили. В итоге я и моя бригада стали получать гораздо больше, чем на основной работе. Считаю, что уже тогда надо было срочно вносить в экономику элемент частной собственности, о чем в 1982 году я и написал письмо Генеральному секретарю ЦК КПСС Леониду Ильичу Брежневу. Об этом стало известно в обкоме. Но 10 ноября 1982 года Брежнев умер. К слову, 1973-1984 годы я был начальником снабжения ПМК-39. В общей сложности посвятил мелиорации 18 лет. За своевременную сдачу жилья и объектов соцкультбыта в 1984 году я получил орден Трудового Красного Знамени и автомашину ГАЗ-24. Но разговоров о частной собственности мне не простили. Мне были предъявлены серьезные обвинения в организации взяток, в том, что я нелегально создал целое рабочее сообщество и т.д.
- Вы действительно сидели в тюрьме?
- Пять раз. И горжусь тем, что я советский зек. Меня лишили свободы в 1985-ом, несколько лет я провел в тюремных лагерях. Вышел, и снова сел. В 1991 году на первую прибыль в 600 тысяч рублей я закупил 12 тонн клубники и лично передал испытывающим недостаток в витаминах ребятишкам шести домов-интернатов. И тут началось: что за прибыль такая, откуда взялась? И меня снова посадили за решетку. Правда, через 8 месяцев выпустили. В 1992 году решением Верховного суда полностью реабилитировали. Позже я оказывал материальную помощь ИТК (исправительно-трудовым колониям) и тюрьмам Саратовской области. В период Кавказской войны также поддерживал материально Саратовский областной госпиталь.
- Расскажите немного о том, где вы родились, где учились.
- Сам я из деревни Самодуровка Вольского района. Кулугур. Не пью и не курю. Жене не изменяю. В свое время окончил вечернее отделение исторического факультета Саратовского госуниверситета.
- А что это у вас в кабинете за пулемет?
- Это пулемет системы Дегтярева. Мне его подарили ветераны Великой Отечественной войны. Это муляж.
-Как вы относитесь к политике?
- В политике я валенок Но я за то, чтобы каждый состоятельный человек помогал власти, если, конечно, она занимается нужным делом, заботится об улучшении жизни людей.
- Чем вы занимаетесь сегодня?
- Купец К. мелет муку, делает добро людям, поддерживает государственную власть на Саратовской земле и добивается верховенства Закона для всех однозначно, начиная с дворника и заканчивая главой города и региона. У нас же в своем желании обогатиться некоторые высокопоставленные лица давно утратили чувство меры, забыли о чести и совести. И при этом еще продолжают работать.
- Вы можете подтвердить сказанное конкретными примерами?
-Да, могу. Так, уже несколько лет в частном порядке я сужусь с нынешним главой Саратова О. Г. 22 июля 2008 года я в адрес прокурора Саратовской области направил заявление по фактам роста коррупции в нашем городе Саратове (копия заявления также была направлена в Саратовскую городскую думу), где содержалось предположение о причастности О. Г. к рейдерскому захвату чужого имущества, в котором имелась немалая часть, и я этого не скрываю, и моих акций. Узнав об этом, О.Г. написал в СУ при прокуратуре по Саратовской области встречное заявление о том, что я якобы распространяю в отношении него клеветнические сведения, порочащие его честь и достоинство и подрывающие деловую репутацию как высшего должностного лица муниципального образования. Просил провести проверку и привлечь меня к уголовной ответственности.
- Что предшествовало этому? С чего все началось?
- В 2003 году ныне покойный начальник главного управления мелиорации по Саратовской области И. К. обратился ко мне за помощью и попросил 50 миллионов рублей на нужды предприятия. И я не отказал. На дворе, сами понимаете, рыночные отношения, дикий капитализм, в этих условиях выживал далеко не каждый. На следующий год, когда стало ясно, что предприятие отдать долг не в состоянии, то в счет этого долга К. предложил мне контрольный пакет акций, о чем и был подписан соответствующий договор. С единственной целью защитить управление мелиорации от посягательств извне. Однако отдельные коммерческие структуры, аффилированные первым лицам города, не хотели упускать расположенный в престижном районе Саратова лакомый кусок и стали параллельно скупать акции предприятия. Когда стало ясно, что мирным путем вопрос решить не получится, в ход пустили силовой вариант - захват.
- И чем все кончилось?
- Пока ничем. Как видите, к ответственности по заявлению главы Саратова меня не привлекли. А вот по моему заявлению проверку провели, в итоге которой было установлено, что участие О.Г. в бандитском захвате имущества 9-этажного здания ООО ПСФ Саратовмелиоводстрой в Саратове, по ул. Московской, 55, 22 марта 2005 г. имело место. Об этом свидетельствует выписка из постановления мирового судьи судебного участка №5 Волжского района Саратова от 11 июня 2009 года.Предполагаю, что к бандитскому захвату здания мелиорации причастен и близкий к О.Г. господин – З., который в то время и был назначен гендиректором предприятия. Именно в его бытность и было подделано ряд документов, принадлежащих новым хозяевам компании, о чем есть соответствующее постановление УБЭП ГУВД по Саратовской области. В том же 2005 году я обратился в областной арбитражный суд. На здание был наложен арест. Но незадолго до этого спорный объект, расположенный в центре города, со всеми пристройками, был продан коммерческим структурам по бросовой цене (11,4 миллиона рублей) якобы за долги мелиораторов.
- Вы судитесь с высокопоставленным лицом вот уже более 5 лет, а уголовное дело в отношении него так и завели?
- Я не знаю, почему у нас считается, что бандитизм и подделка документов дело не уголовное, а гражданское. Только такой вывод следует из постановления УБЭП ГУВД по Саратовской области от 15.04.2010 года. И еще. В 2008 году О.Г., наверное, сделал все, чтобы зарубить громаднейший инвестиционный проект по размещению и строительству 2 мусороперерабатывающих заводов на территории Саратова общей стоимостью в 510 млн. евро.
- И в заключение скажите, что вы намерены предпринимать дальше?
- Намерен довести до конца начатое дело. В настоящее время идут суды (в том числе более 2-х лет; арбитражные в разных инстанциях), продолжается переписка с Генеральной прокуратурой РФ, МВД России, которые расследование этого дела держат под контролем. Восторжествует ли справедливость? Время покажет».
Эта газетная «исповедь» алтайского старовера – одна из тех, какую мог бы произнести любой нынешний «купец» в России. Это их «стараниями» теневой капитал страны теперь еще больше, чем в Советском Союзе – более пятидесяти процентов. Староверы верны себе, они, как хомяки, постоянно откладывают «пятак за щеку». Авось пригодится для пинка под зад очередной власти. И цивилизованной смена ее теперь не будет. Новоявленные купцы со «старыми заплатками» на репутации до такой степени озлобили народ, что он, позабыв советское воспитание терпимости, может снова кинуться во все тяжкие и повторить «подвиги» средневековых Ивана Болотникова, Стеньки Разина и Емельки Пугачева. Только вот в атаманы к ним, увы, пойдут такие, как этот сибирский купчик К., который передрался уже со всем белым светом и при той и при нынешней власти за свои неправедные капиталы. Почему они? Потому что только у них есть трехсотвековой опыт хорошо организованного сопротивления и победы в трех революциях. Значит, и четвертая окажется за ними. И снова после очередной Смуты во главе государства вдруг встанет какой-нибудь неизвестный никому, но хорошо обученный в Манчестере или в Сорбонне купчик с образование юриста и со знанием шести языков.
25
Считается, что рассуждать об истории задним числом – дело почти пустое. Есть даты, есть лица – что со всем этим теперь поделаешь? Но с русской историей происходят сегодня такие невероятные вещи, что никуда от нее не денешься, если хочешь хоть как-то спастись. Можно сказать, что именно фикцией историей нас и губят нынче те, кто у власти и кто беспощадно врет нам о наших предках. Вранье дошло, кажется, до последнего края. Недавно главное лицо в стране сообщило телезрителям, что Россия очень молодая, ей всего…двадцать лет! Поскольку население страны с каждым годом становится все безграмотнее и темнее, а молодежь особенно, то дети-двоечники у пьющих родителей, коих сегодня в России процентов восемьдесят от всего населения, с этих пор так и будут вести «летоисчисление» своей родины – от Рождества 2011 года.
Конечно, это лицо забыло добавить в тот момент – демократическая Россия существует двадцать лет. До нее была советская, а до той – царская. Но ни про ту, ни про другую русские дети уже ничего не знают. Тем более, что и там правители нещадно врали. Ясное дело – им было что скрывать. Одна учительница-патриотка на свой страх и риск провела среди детей опрос на тему: «Что вы знаете об СССР?» Выяснилось, о Ленине почти никто из них не знает ничего, кое-кто считает, что это бывший президент не то России, не то СССР. Также этим немногим «знатокам» известно, что «великий писатель» В.И. Ульянов не выговаривал букву «р», основал бывший город Ленинград, лично расстрелял царскую семью, за что и был отравлен Сталиным. Теперь он памятник на площади, а тело его лежит в КрЫмле».
О Сталине. «Сталин – главный в стране после Ленина. Власть он захватил коварно, отравив бывшего президента грибами. Он закончил Первую мировую войну и выиграл вторую. При этом лично вел солдат в атаку, а, вернувшись, правил дальше и для развлечения расстреливал людей».
«Знатоки» рассказали также: «Когда был СССР, люди не обращали внимания на одежду. Мужчины одевались в галоши, телогрейку, легкую шапку и перчатки, когда работали. А женщины в кофту, перчатки, шарф на голову, чтоб голова не была видна, и тоже в галоши». «Люди в СССР всегда работали и отказывались отдыхать. Придя домой, сразу ложились спать, потому что сильно уставали за 18 часов. Сны люди не смотрели». «Продукты в СССР были некачественными. За колбасой были 20-километровые очереди, а колбаса одной фабрики была даже зеленой. Телевизоров у людей не было». «У СССР был красный флаг, поэтому в моде был красный цвет. Красный цвет – это цвет крови, которую проливаешь, когда много работаешь. Дети ходили в красных галстуках, женщины в красных платьях, домах были красные обои». «Война началась в 6 утра, и первым делом полетели самолеты. В СССР тогда все спали и не были готовы к войне. Поэтому в тот же день немцы дошли до Москвы. Но русские все-таки отбили атаку и с помощью Америки выиграли войну. После войны было много убитых и героев. В лесах валялись сбитые самолеты и танки, а в речке можно было найти водородную бомбу. Все хотели быть героями и с нетерпением ждали следующей войны».
А некоторые немолодые и ностальгирующие учителя даже проводят в своих классах сочинения «Была такая страна СССР», явно занимаясь мазохизмом. И вот что они получают.
«Самыми счастливыми в СССР были те, кто жил в деревнях. У них было свое хозяйство, и они всегда могли зарезать и съесть свою свинью. А в городах люди всегда голодали…» «В СССР управлял Ленин, который сейчас лежит в Мавзолее. Люди тогда работали на заводах и фабриках. Они делали бомбы, танки, машины, но не еду. Поэтому еды было мало. Для покупок люди пользовались талонами, а не деньгами, потому что денег у людей не было». «Советским детям с ранних лет говорили, что они должны учиться и работать, а играть совсем не надо. И дети не играли, а только учились и работали». «Мне жалко советских детей. У них не было компьютеров, не было игрушек. Взрослые им всегда говорили, что надо много работать. А когда надо было отдыхать, взрослые говорили им сходить погулять. Дети постоянно ходили по улицам. Это было единственное развлечение для детей». «Дни рождения отмечали скромно, Новый год тоже не особо. Самый главный праздник был праздник труда. А сейчас больше нигде нет такого праздника – День труда». «Там, в СССР, жили очень цивилизованные люди. Они были бедные, но мысли у них были богатые. У них были хорошие работы (интересные). Они не выражались оскорбительными словами. Они помогали друг другу, не отнимали. Не жадничали. Мы отличаемся от них». «В СССР не было прогресса. Он развалился и больше не существует. Но я не полностью в это верю. Может, эта страна еще существует?»
Это не американские дети про Россию говорят, а наши, русские. Впрочем, такую же чепуху несли их бабушки и дедушки в 1956 году, живя в СССР, когда были маленькие и, несмотря на официальный запрет, все узнали, что Сталину устроили гражданскую казнь. Дети спрашивали у взрослых: «За что?» И некоторые острословы отвечали: «Он на машине маленьких детей сбивал». Это сделал Хрущев. Сейчас такие же острословы утверждают, что из личной ненависти к Сталину за гопак на ночных пирах «Валтасара» и за сына.
Продав страну за царское кресло, в которое его пристроили американцы, Хрущев выполнил ее «заказ» на Сталина и СССР, но все-таки с таким личным остервенением, которое не было заметно ни у кого из ближнего окружения Генсека. Но мог ли он мстить Сталину за сына Леонида, погибшего на войне? С какой стати? Ведь воевали дети всех членов ЦК, и сын Иосифа Виссарионовича погиб в немецком плену. Существуют разные версии на этот счет. Увы, версии, а не документы, которые Хрущев или изъял из архивов, или подчистил бумаги, или просто заменил их. Версия, по которой Леонид, еще будучи с отцом в Киеве, когда тот возглавлял ЦК Компартии Украины, попал в банду грабителей и убийц, и Хрущев летал в Кремль, чтобы Сталин не дал расстрелять Леонида. Второй случай уже реальный – когда Леонид застрелил по пьяному делу офицера, находясь на излечении по ранению в Куйбышеве, и Хрущев вынужден был срываться из штаба Южного фронта под Харьковом и лететь к Сталину, умолять его спасти сына от расстрела. На Южном фронте тогда попали в окружение 600 000 советских солдат, а Леонида отправили в штрафной батальон, где он вскоре погиб в воздушном бою.
До сих пор не известно, как погиб Леонид. Его самолет упал вроде бы за линией фронта, и его никогда не нашли. Даже когда искали по распоряжению Хрущева в бытность его главой государства. Но при чем же здесь Сталин? Не он же расстрелял самолет сына своего соратника?
А, может, все-таки – он?.. Может быть, не историю с отлучками Хрущева из Киева и из-под Харькова для спасения сына надо вспоминать, и не гопак на пирах «Валтасара», а другую историю, такую же страшную, как и история гибели Леонида? 8 ноября 1932 года застрелилась жена Сталина Надежда Аллилуева, которой был обязан своей карьерой Хрущев. Но это не удивительно, что она протащила его в Москву и в ЦК, ведь оба они были убежденными троцкистами и оба преследовали одну цель – захват власти их лидером. Она покончила с собой в день рождения Троцкого, которого в этот год ее муж лишил советского гражданства. Накануне она разговаривала, стоя под трибуной Мавзолея, с Никитой, вечером поссорилась с супругом на праздничном обеде, а ночью застрелилась. Надежда была дочерью богатого купца Аллилуева, который давал пристанище Сталину в февральскую революцию 1917-го года, а потом и Ленину. Аллилуевы делали раскольничью революцию 1905 года, были меньшевиками и не изменили своих убеждений и буржуазных притязаний во власти. В 1921 году Надежду даже исключили из партии за приверженность идеям Троцкого и его меньшевистской программе развития страны после Гражданской войны.
Нечего даже сомневаться в том, что Сталин знал о беседе жены с Хрущевым в подробностях. И не об одной беседе. Но почему он не тронул Никиту, похоронив жену? Тут надо понять особую изощренность тирана. Если Хрущев погубил его любимую, женщину, он должен был понести совершенно особое наказание – испытать такое же горе от потери самого близкого человека. Потеряв сына при непонятных обстоятельствах в небе, Хрущев получил такую душевную рану, от которой никогда не оправился. Он и в космос послал человека с лицом своего сына, и в молодом президенте Кеннеди ему мерещился Леонид. Может быть, он когда-то лелеял мечту о мировой революции и о том, что президентом в Америке с ее победой будет его сын? Когда человек сходит с ума, ему все может казаться возможным. Он часто смотрел на небо, словно у него искал ответа – куда оно дело его сына? Понять властителей на земле могут только боги на Олимпе. Мы же можем лишь предположить, что сошедший от горя с ума Хрущев пустил под откос не только память о Сталине и его гипсовые статуи в парках СССР, но и саму страну. И СССР ему был так же противен, как и США. Стоит лишь вспомнить глубочайшего цинизма его фразу, когда ему в Айове подарили статуэтку свиньи: «Американская свинья и советская, я убеждён, что они могут вместе сосуществовать»… Его слова , увы, сбылись в наихудшем варианте русско-американского сосуществования на идеологии половой распущенности, серийных убийств, порабощения человека человеком, гнусной пропаганды всесилия капитала над миром.
26
В самом начале очерка я писала, что заподозрила Ленина в принадлежности к староверам поначалу только по одной детали – белым чехлам на креслах в его кабинете и узким односпальным супружеским кроватям в таких же белых покрывалах. Так вот эти кресла и эти кровати, на века оставшиеся в художественных произведениях «Ленинианы» различных художников и киношников, находились в комнатах дома роскошной усадьбы старообрядца Саввы Морозова, в деревне Горки, куда поселился Владимир Ильич после ранения. В оставшиеся годы своей жизни он был окружен староверами и всем тем, что напоминало ему безвременно и загадочно погибшего бывшего спонсора большевиков и соратника по борьбе с престолом Романовых.
В своей замечательной книге о староверах «Корни русского социаизма» социолог Олег Шахназаров раскрывает тайны происхождения многих партийных лидеров КПСС. Вот как он рассказывает о Ежове, вышедшем из крыла староверов – странников, бегунов и скрытников. «Они исходили из представления, что пребывание истинных христиан на грешной земле – явление временное, что они странники на пути к вечной жизни и загодя готовились к ней. Все они не имели недвижимости, не были привязаны к земле, не обзавелись ею после 1861 года, рождение детей и браки нигде не фиксировали. Странник все свое имущество должен был отдавать общине. Их в России как бы и не существовало.
Они жестко следили за соблюдением общинных правил и традиций. Нарушителям пощады не было. Скрыться никому не удавалось. Старообрядческие общины обменивались информацией. Важную роль в этом процессе играли ямщики – профессия традиционно старообрядческая. Кроме того, для противодействия полиции старообрядческие согласия создали контрразведывательную сеть, состоявшую из обращенных в старообрядчество ортодоксов из числа исправников и полицейских чинов, которые в советское время перешли на работу в ЧК-ГПУ-ОГПУ-НКВД. Эта сеть позволяла защищаться от внешней угрозы и, если нужно, использовать против внутренних предателей и отступников. Советские службы безопасности создавались не с «чистого листа».
На Н.И. Ежове заканчивалась восходящая линия процесса, заданного расколом XVII в. НКВД был превращен в орудие «святой инквизиции». Поэтому какой-нибудь лейтенант этого наркомата мог безбоязненно вырвать глаз у Маршалла Блюхера, расстрелять Маршалла Тухачевского или выбить зубы командующему корпусом Рокоссовскому. «Большой террор» бегунов навел ужас не только на реальных и мнимых противников советской власти, но и на Сталина, который, образно говоря, был всего лишь угодливым распорядителем системы, учрежденной мощным религиозным движением. Своим человеком в среде учредителей он никогда не был. Свое положение он сохранял, играя на слабостях и противоречиях людей решительных и беспощадных с низким уровнем образования и воспитания, с непомерными самомнениями и притязаниями. Пожалуй, основным И.В.Сталина качеством была приспособляемость. Его биографы отмечали, что «И.В. Сталин умеет, как никто, обобщать революционный творческий опыт масс, подхватывать и развивать инициативу, учиться у масс и учить массы, вести их вперед к победе». Это очень верная формулировка, если понимать, что учился он у одной части народа, а учил другую. Когда дореволюционные старообрядческие купцы произносили здравицы в честь «многострадального русского народа» и предвещали его освобождение, то и они тоже имели в виду отнюдь не всех русских, а лишь его совершенно определенную часть.
Анализ кадровых назначений и поведения И.В.Сталина после 1938 г позволяет утверждать, что он сознавал, какую угрозу таит для его жизни расстрел Н.И. Ежова. Прежде всего, во главе НКВД он поставил этнически и конфессионально близкого человека – Л.П. Берия. Одновременно были отстранены от должности всех, кого Н.И.Ежов привел с собой в НКВД. Начальником 1-го отдела Главного управления государственной безопасности Берия назначил человека с православными корнями Н.С. Власика, который потом стал Начальником личной охраны Сталина, который стал методично повышать удельный вес нестарообрядцев в руководстве СССР. Об этом в своих воспоминаниях писала дочь А.Н. Косыгина (из православных), которая, конечно, не понимала глубинной подоплеки, но слова отца запомнила: «В (…) беседах с отцом у меня сложилось впечатление, что (…) Сталин уже накануне войны стал искать (…) молодых руководителей, которое могли бы помешать старым "соратникам" занять его место». Иосиф Сталин отказался «от сложившейся практики назначения руководящих кадров» по идеологическому принципу. В 1940 –е гг. тенденция эта стала нарастать. В 1941 г. Сталин взял на себя обязанности главы правительства СССР. До него этот пост занимал сначала «старовер» Алексей Рыков (1924-1930), который де-факто руководил исполнительной властью еще при жизни больного Владимира Ленина, изолированного в подмосковной старообрядческой усадьбе. Вторым советским премьер-министром был «старовер» Вячеслав Молотов (1930-1941). В 1946 г. «староверы» утратили монополию и в сфере законодательной власти, до своей смерти бессменно возглавлявшейся «старовером» Михаилом Калининым. На смену ему Сталин провел «православного» Николая Шверника. Размыванию «старообрядческого» фундамента в КПСС способствовала вторая мировая война. На высокие посты в армии и в промышленности стали выдвигаться профессионалы - выходцы из иных конфессиональных сред. Миллионы рядовых солдат, сержантов, младших офицеров вернулись с войны с изменившимися представлениями о «падшем мире».
«Антистарообрядческая» политика Сталина имела свои последствия. 10.02.1951 Политбюро приняло решение, согласно которому «староверам» Маленкову и Булганину поручалось поочередно председательствовать на заседаниях президиума Совмина СССР, а также издавать принимаемые на этих заседаниях постановления и распоряжения за подписью председателя Совета Министров СССР И.В. Сталина без его санкции. Раньше он был иконой, теперь стал каучуковой печатью и, в конечном итоге, поплатился жизнью - весной 1953 г. его отравили, но тогда – в 1951 г. – ему удалось навязать им «православного» Берия, над которым сразу же стали сгущаться тучи под предлогом проявлений национализма в Грузии. После смерти Сталина решением В.М. Молотова, Н.А. Булганина, Г.М. Маленкова и при непосредственном участии Г.К. Жукова (все они, как я упоминал выше, были из староверов) иноверный Берия был ликвидирован. Одновременно в общественное сознание был внедрен миф о «культе личности», созданный старовером-спасовцем М.А. Сусловым, ставшим в 1950 г. главным идеологом КПСС. Истинная цель мифа была не в осуждении Сталина, а в ограждении непогрешимости КПСС. Суслов искусно использовал склонность православных обожествлять или демонизировать своих вождей, что позволило продлить жизнь коммунистической церкви еще на 35 лет, а «староверы» смогли вернуть все утраченные посты. Правительство СССР один за другим возглавили Георгий Маленков (1953-1956) и Николай Булганин (1956-1958). Климент Ворошилов стал Председателем Президиума Верховного Совета СССР (1953-1960).. Однако годы «старообрядческого» правления были сочтены.
В 1957г. было объявлено, что в КПСС существует «антипартийная группа», к которой так или иначе были причислены Молотов, Маленков, Булганин, Ворошилов. Все они были вытеснены из политической жизни. Если судить по опубликованным биографиям и мемуарам, то победители и побежденные, при всех индивидуальных особенностях, принципиально ничем друг от друга не отличались. Не было ни личной дружбы, которая могла бы их объединять, ни личной вражды, которая могла бы их разъединять. Каждый преследовал собственные эгоистические интересы. Все они создавали временные союзы друг против друга. Было бы не понятно, как они смогли распасться на два враждебных лагеря, если бы не одно обстоятельство - одни были выходцами из старообрядческой среды, вторые - из православной. В КПСС образовались две фракции – «старообрядческая» и «православная». Формально, и те, и другие считались атеистами, но сохраняли те же идеологические разногласия, что и в XVII в. В 1667 г. выиграли православные, в 1917 г. – староверы, в 1957 г. - вновь «православные».
Представители «православной фракции» в 1960-е гг. заняли господствующие высоты в армии и МВД, во внешней политике и в экономике. Эскалация ее влияния в 1960-1980-е гг. привела к отказу от ожидания неминуемой гибели «падшего мира», к утверждению идеологии «мирного сосуществования», к крушению «железного занавеса», который староверы начали создавать на стоглавом соборе Русской церкви в 1551, но смогли закончить только после свержения дома Романовых. В 1985 г. «православными» была инициирована «перестройка». Процесс достиг своего апогея в 1990-е годы, принесшие гражданские свободы, но одновременно России пришлось заплатить высокую цену за десятилетия существования административной/церковной экономики».
Ну как тут не вспомнить фразу Хрущева о русской и американской свинье! Однако вслед за «православными» во власть снова пришли староверы! Вернемся к книге Олега Шахназарова. Вот что он пишет по этому поводу: «В 1991 г. страна выбирала своего первого в истории президента, которым стал Б.Н. Ельцин. Б.Н. Ельцин - родом из уральской деревни Бутка (Талицкий р-н. Свердловская область), имеющей старообрядческие традиции «двоеданов» или, как их называли в европейской части России со времен Петра I - «записных» староверов. В зрелом возрасте по ряду причин, среди которых, был и брак с женщиной иной конфессии, Ельцин прервал связи с родственниками, стал утрачивать и воспитывавшийся с детства менталитет. Община предала Ельцина забвению. Ни один из ее представителей, включая кровных родственников, не принял участия в его похоронах. Тем не менее, воспринятая в молодости идеология постоянно давала о себе знать и самым очевидным образом проявлялась в непоследовательности его действий на президентском посту, особенно в отношении Запада.
На слуху постоянно было несколько кандидатур на пост президента после Ельцина.
…В 1990-ее гг. страна вошла в кризисный штопор, уровень жизни большинства населения упал до катастрофически низкого уровня. Общество потеряло устойчивость, оно нуждалось в ПОРЯДКЕ, олицетворением которой староверы исторически снискали себе славу. В 1950-е их вынудили уйти с ключевых постов в органах государственного управления, но они смогли сохранить за собой посты в некоторых отделах ЦК КПСС, и в частности в отделе организационно-партийной работы, который очень помог им во второй половине 1920-х гг., но на этот раз ситуация развивалась иначе. КПСС канула в Лету. Спасли положение те, кто когда-то числились исполнителями грязной работы - офицеры ГПУ-ОГПУ-НКВД-КГБ. Из КГБ «староверы» не уходили никогда и, если бы не состояние здоровья Ю.В. Андропова, «староверы» вернули бы власть еще в 1984 г . Андропов умер, но остались генералы, полковники, подполковники и т.д. , имевшие проверенные каналы воздействия на общественное мнение, в котором исподволь нарастала убежденность, что кризисное состояние является следствием не «социалистической экономики», а открытость западному влиянию. Это был все тот же аргумент, что и в XVII в., что и в 1920-е для обоснования строительства «социализма в одной стране», что и 1930 –е для обоснования массового террора. в Белоруссии, здесь находится фабрика, рабочие которой первыми обратились к В.И. Ленину с просьбой позволить им назвать свое предприятие его именем.
С 2000 года звучит идея, что Россия предложит народам русский путь развития. Весной 2006 года в Москве прошел X Всемирный русский народный собор, посвященный теме «Вера. Человек. Земля. Миссия России в XXI веке», на котором был подтвержден постулат: «Нравится это кому-то или нет, но (…) мы не должны оказаться ведомыми, безоговорочно принимая либеральные поведенческие стереотипы и моральные ценности, которые были сформированы без нашего прямого участия». На теледебатах, посвященных проблеме противопоставлении православных ценностей западноевропейскому либерализму влиятельный идеолог РПЦ дьякон Андрей Кураев прямо заявил: «Мы – староверы Европы».
27
Тайна глубоко исторической русской религиозно-политической игры в стране продолжается. Закончились русская литература, русская культура, русское кино. На свет полезли такие уродцы из тухлых книжек и с черных экранов, что с души воротит любого нормального гражданина. А все по причине той же лжи. Невозможно взять сюжет и тему из сегодняшней жизни и написать литературное произведение, которое бы показало путь к правде, справедливости, к счастью. Потому что жизнь эта так плотно окутана пеленой лжи о тех, кто пришел к власти и, главное – з а ч е м – он к ней пришел! И это же самое можно сказать о пресловутой советской литературе, которая служила государству, была им оплачена и представляла из себя такую несусветную чушь, что и сказать-то сегодня об этом просто нечего. Литература и союз писателей в СССР был всего лишь «обществом по распространению» чего-то нелепого, непонятного. Потому что писатели и сами не знали, о чем и о ком писали. Исключением были произведения старых писателей – Толстого, Шолохова, Леонова, Зощенко и других, которые были из девятнадцатого века и знали подноготную и русских революций, и тех, кто ее делал вместе с Европой.
Советские, да и нынешние школьники наверняка думают, что и «Сказку о попе и работнике его Балде» Пушкин написал со слов своей «няни». Эта сказка – похабная песенка староверов о попе. Таких они сочиняли множество. Я сама слышала эти скабрезные частушки о попах от духоборцев-толстовцев в Чернском районе Тульской области, когда ездила по их делам в министерство сельского хозяйства РФ. Арина Родионовна могла бы «спеть» эту сказку Пушкину, если бы была беспоповкой. Но едва ли она была староверкой, проживая под Санкт-Петербургом, хотя и там селились старообрядцы. А вот в Псковской области староверы проживали, и кто-нибудь из них спел такую озорную песенку про попа, что Пушкин не удержался и записал ее. Но при его жизни эта сказка не была издана, а лишь в 1840-м году попала в печать с помощью Жуковского.
В Советской России не признавали заслуг дворян в развитии России. Поэтому исключили родную бабушку Пушкина из списка его воспитателей, а Аракчеева – из числа тех, кто содействовал развитию национального образования и национальной культуры в стране, кто стоял у истоков рождения ее современного языка.
В «новой» России главным критерием полезности литературного произведения и его талантливости считается тема ГУЛАГа. ГУЛАГ стал той осью, на которой удерживается сегодня вся литература, весь кинематограф и вообще вся культура России. Но копни под эту ось, назови тех, кто пошел в этот ГУЛАГ и потащил за собой тысячи действительно невинных, потерявших ориентиры в жизни, обманутых людей, и эта ось обломится, как тростинка. Если объяснить народу, что в ГУЛАГе сидели последователи Троцкого, который ратовал за свободную торговлю и продвижение Запада на наш внутренний рынок, что он «добился-таки» своей цели, даже мертвый, через уцелевших соратников-купцов, которые разрушили нашу жизнь в 1991-м, и тащат ее в 1650-й год, да назвать всех этих «страдальцев-преобразователей» поименно, - от ГУЛАГовской философии современной жизни не останется ничего.
ЗРИ В КОРЕНЬ?
1839. НИКОЛАЙ I, ЛЮДВИГ КНОП И СТАРОВЕРЫ. СГОВОР ИЛИ ЗАГОВОР?
1
Вот уже больше ста лет мир ломает голову над вопросом: откуда в Россию пришла социалистическая революция 1917 года? И все сто лет большинство ученых и политиков утверждают: из Европы. Оттуда, где от Карла Маркса и Фридриха Энгельса был рожден призрак коммунизма, успешно эмигрировавший в Россию и наделавший там дел. Но ближе к 21 веку явилась и новая идея: к революции в России были причастны члены династии Романовых. Причина банальная – борьба за власть внутри правящего клана. И одной из активных участниц этой борьбы была датская принцесса Дагмар – мать последнего императора Российской империи Мария Фёдоровна (Феодоровна) (при рождении Мария София Фредерика Дагмар (Дагмара), 14 (26) ноября 1847 года, Копенгаген, Дания — 13 октября 1928 года, вилла Видёре под Клампенборгом, Дания) — российская императрица, супруга Александра III (с 28 октября 1866). Дочь Кристиана, принца Глюксбургского, впоследствии Кристиана IX, короля Дании. Её родная сестра — Александра Датская, супруга британского короля Эдуарда VII, сын которых Георг V имел портретное сходство с Николаем II и не пустил погибающую семью в Англию, допустив ее расстрел в подвале Ипатьевского дома Екатеринбурга.
Мария Федоровна действительно ретиво взялась за поиски нового правителя России и даже остановилась на кандидатуре сына своего фаворита, кавказского князя, но к тому времени уже другие люди определяли политику государства, люди, которых из среды отверженных и преследуемых вывел прадедушка Николая Второго император Николай Первый. А разве путь наверх отверженных и гонимых – это не есть революция? Да, она самая. Но только начал ее Николай Павлович Романов сам лично и, справедливости ради нужно заметить, все-таки да, с помощью Европы. У этой революции есть точная дата ее начала – 1839 год. Однако название у нее совершенно иное – не социалистическая, а всего лишь техническая революция. Которая не подразумевала смены политического строя и власти а, напротив, с ее помощью Романовы продержались на троне еще почти 80 лет. Но это лишь до тех пор, пока новые социальные силы – отверженных и гонимых – не поднялись со дна и не стали в стране главной движущей силой, захватившей все материальные и политические позиции в государстве.
Об этих новых силах столько сказано в истории и литературе как России, так и Европы! Помните, как у Максима Горького в «Песне о буревестнике»: «Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный.
То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и — тучи слышат радость в смелом крике птицы.
В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике.
Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
И гагары тоже стонут, — им, гагарам, недоступно наслажденье битвой жизни: гром ударов их пугает.
Глупый пингвин робко прячет тело жирное в утесах… Только гордый Буревестник реет смело и свободно над седым от пены морем!
Все мрачней и ниже тучи опускаются над морем, и поют, и рвутся волны к высоте навстречу грому.
Гром грохочет. В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и бросает их с размаху в дикой злобе на утесы, разбивая в пыль и брызги изумрудные громады.
Буревестник с криком реет, черной молнии подобный, как стрела пронзает тучи, пену волн крылом срывает.
Вот он носится, как демон, — гордый, черный демон бури, — и смеется, и рыдает… Он над тучами смеется, он от радости рыдает!
В гневе грома, — чуткий демон, — он давно усталость слышит, он уверен, что не скроют тучи солнца, — нет, не скроют!
Ветер воет… Гром грохочет…
Синим пламенем пылают стаи туч над бездной моря. Море ловит стрелы молний и в своей пучине гасит. Точно огненные змеи, вьются в море, исчезая, отраженья этих молний!
— Буря! Скоро грянет буря!
Это смелый Буревестник гордо реет между молний над ревущим гневно морем; то кричит пророк победы:
— Пусть сильнее грянет буря!..»
После этих строк понятно, что у человечества есть повод обвинять большевиков и их пропагандистов в бесовщине. Это сколько же черной чертовщины нагнал товарищ Горький на головы русских! Прямо заклинание какое-то – эта его песня… Думаю, нет прощения советскому образованию, которое понуждало невинных детей заучивать эту жуть наизусть. Нагрешивших школьников –сегодняшних бабушек и дедушек - еще внукам и правнукам придется в церкви отмаливать.
2
А между тем, главной движущей силой революций февраля и октября 1917 года в России под маской демонического буревестника были не кто иные, как старообрядцы, изгнанные из общества еще Алексеем Михайловичем Романовым – Тишайшим, который взял вдруг и расколол русскую православную церковь в 17 веке напополам – на никонианскую и древлеправославную. Это и есть корень Великой Октябрьской социалистической революции, который сидел в русской земле как раз до 1839 года, когда в Россию приехал никому не известный юноша – восемнадцатилетний немец Людвиг Кноп, обученный англичанами.
Справка: барон ( с 1877-го) Людвиг Кноп (Лев Герасимович Кноп; 15.05.1821, Бремен — 14.08.1894, там же) — торговец хлопком и фабрикант из вольного Бремена; один из самых успешных предпринимателей XIX века. Сын обычного немецкого бюргера Герхарда Кнопа, закончил коммерческое училище в Бремене, а затем учился хлопковому делу на фабрике текстильной компании «Де Джерси» (De Jersey & Co) в Манчестере, основанной его земляком Джоханом Фририхом и специализировавшейся на экспорте английской пряжи в Россию. В 1839 году восемнадцатилетний Кноп приехал в Москву в качестве коммивояжёра фирмы «Де Джерси». К середине 19 века, то есть всего через десять лет, этот никому неизвестный юноша создал в российской империи сотни мануфактур со смешанным капиталом (русский и европейский), которыми управляли нанятые им неграмотные старообрядцы, впоследствии знаменитые представители богатейших купеческих родов Морозовых, Алексеевых, Рябушинских, Шелапутиных и так далее и так далее, но владельцем был Кноп.
И что только не говорили тогда, а сегодня наивно повторяют даже видные историки, о свалившемся одномоментно на голову всех этих людей счастье: и клады массово отыскали, и вера древлеправославная помогла… Между прочим, и товарищ Горький был из этой среды и умело исполнял должность проводников нажитых под контролем Кнопа старообрядческих капиталов в партийные кассы большевиков. Так вот реял наш гордый буревестник. А в длинных и нудных романах типа «Клима Самгина» писатель тщательно ретушировал траекторию своего поистине демонического полета… Наверное, только для того их и писал Максим Алексеевич, выполняя партийное задание особой важности, проживая барином на Капри, а затем еще пущим – советским – барином в Москве. Так что до сих пор плутают во тьме горьковской бесовщины историки, политики и литераторы всех мастей.
Но не большевики подняли эту бесовскую муть со дна. Даже и Карлу Марксу это было бы не под силу, хотя его семья (по линии жены) и была в близких отношениях с самим прусским королем Фридрихом Вторым Великим из династии Гогенцоллернов (дядюшкой нашей Екатерины Великой и ее супруга императора Петра Третьего, безвременно почившего в бозе за недопустимо жаркую любовь к великому родственнику) и еще в 18 веке вела активную подрывную масонскую деятельность против России. Но все эти враждебные политические поползновения Романовы просчитывали и пресекали, за что Карл Маркс и Фридрих Энгельс публично прокляли внешнюю разведку России, назвав ее ужасным порождением самой эффективной иезуитской школы международного шпионажа и отнеся на ее счет все замечательные успехи внешнеполитической деятельности Российской Империи.
И напрасно винят в шпионаже в пользу Германии недоброжелатели вождя мирового пролетариата В.И. Ленина. Ну какой, даже самый-самый талантливый, шпионаж поднял бы со дна российского общества такую сверхъестественно сильную массу, которая в короткое время в 19 веке получила в руки несметные богатства и создала новую социальную прослойку – пресловутую пятую колонну? Только правящий дом в государстве обладал такой поистине чудовищной возможностью. Этот проект создал и воплотил в жизнь не кто иной, как император Николай Первый.
3
Конечно, идеологическая контрпропаганда и терроризм по европейским лекалам в создании революционной базы присутствовали и имели свои разрушительные результаты. Но придавать им абсолютно решающее значение, которое описано в учебниках советской истории, было , на мой взгляд несправедливо. Тут большевики просто отняли пальму первенства у Николая Павловича Романова. К сожалению, его заслуга в знаковом переделывании российского государства, о котором мечтали все русские цари-реформаторы: и Иван Грозный, и Петр Первый, и Екатерина Вторая, и Александр Первый, - еще не отмечена в истории, как российской, так и мировой.
Начать отслеживать скрытые события, которые были тайным проектом Николая Первого, нужно еще с царствования Александра Первого и его попыток демократизировать российское общество. Которые, увы , не удались и закончились дворянским бунтом на Сенатской площади в Петербурге в декабре 1825 года. Оценивая сегодня эти события, думаешь: какое все-таки лукавое отношение к ним было у В.И. Ленина, который заявлял, что «декабристы разбудили Герцена». Кстати говоря, близкого родственника Романовых. А, может, он и не спал, а уехал в Европу с целью негласно помогать Романовым в их тайной борьбе против дворянства? В борьбе, которую проигрывали они все, но Николай Павлович выиграл, подняв из небытия, со дна русской жизни, старообрядцев и отдав им в руки материально-технические ресурсы России, а также отечественные и зарубежные финансы?
Как ему это удалось? Судя по всему, Николай Павлович осуществил феноменальный сговор с английским правительством, чтобы вывести свое государство на широкую дорогу технической революции, которая с конца 18 века уже шла в Англии и давала ошеломительные результаты. Он сумел договориться о невиданном зарубежном финансировании и техническом и сырьевом обеспечении России, однако, на условиях Англии. А условия эти были таковы, что в стране будут созданы новые промышленные предприятия, но со смешанным капиталом и совместным управлением. Почему же императору нужно было осуществлять тайный сговор, а не в открытую предложить дворянам и помещикам заняться предпринимательской деятельностью на европейском уровне, отдав в их руки европейские же кредиты и машины?
Вот здесь и кроется тайна Николая Первого, которая через 80 лет обернулась революционной трагедией для империи и ее падением. Поэтому сегодня этот сговор Николая с Англией можно было бы считать и заговором, что сравнимо с государственной изменой…
Да, Англия предоставляла возможность Росси вырваться по пути технического прогресса в число высокоразвитых стран, но какой ценой? Ценой формирования нового, буржуазного, общества в государстве, в котором главную ценность уже не представляли только родовые достоинства, а наличие капитала и особой лояльности двору Романовых. То есть, дворянство и помещики отодвигались на задний план. Утрачивая власть и деньги, они уступали место новому классу предпринимателей – купечеству. Но какому – глубоко оппозиционной части населения страны, отверженной и гонимой.
Только ли из недоверия к неподготовленному для сложной предпринимательской деятельности русскому дворянству и помещикам английские банкиры и правительство опасались передавать деньги и технические ресурсы? Несложно понять, что было тут и двойное дно – возможность создать в России пятую колонну из числа особо оппозиционных людей, коих Николай выбрал себе в сообщники – из старообрядцев. Так очередной «троянский конь» вошел в мировую историю. Оседлать же его доверили неизвестному мальчику из немецкого вольного города Бремена, обученному в Англии, Людвигу Кнопу. Можно сказать, «европейский клад», отрытый самим императором Николаем Первым вкупе с особой – старой - верой вошел в российский бизнес и стал его определяющей силой, которая прокладывала дорогу к российскому либерализму. Ну а всевозможные политические действия, взросшие на его почве, - это уже вещи второстепенные. Хотя в истории марксизма-ленинизма определяются как главные – сродни тому, как это видел Александр Первый, стремясь избавиться от засилья дворянства с помощью конституции, то есть, либеральной меры. Николай Первый шел к либерализму совсем другим путем, как говорил Ленин – с помощью иностранных капиталов и новых людей, которых воспитывала для Россия Англия руками безвестного мальчика Людвига Кнопа из числа российских старообрядцев. Которые готовы были продвигать на своих предприятиях библейские идеи равенства, братства и отмены рабства при существующем монархическом строе и без угрозы для его существования, поскольку брали деньги из рук царя. До поры, конечно…
4
А кто же в это время правил в Англии и кто в России помог бы Николаю Первому наладить тайный канал переговоров (если таковой был) со страной-соперницей? Сразу нужно оговориться, в это время в Англии уже укоренился либерализм, который пришел в страну с вигами ( старинное название британских либералов и созданной ими в 1780-е годы политической партии. В XVIII-XIX вв. виги считались партией торгово-промышленной буржуазии, в противоположность тори — партии земельной аристократии. Из вигов и пилитов в 1859 году была организована Либеральная партия Великобритании)., еще в 17 веке поднявшими на щит политической борьбы ограничение монархии. Чувствуете разницу во времени – отставание России в развитии политических движений в двести с лишним лет! В то время, когда в Англии формировались движения будущих либералов и консерваторов, в России Алексей Тишайший только-только «раскроил» православную церковь на два враждующих лагеря и затеял борьбу с обоими.
Но тех, кто правил Англией в 19 веке, трудно отнести к той или иной партии однозначно. К примеру, король Вильгельм Четвертый, которому унаследовала его племянница Виктория, был против отмены рабства в империи, ибо видел, что в колониях рабы живут лучше, чем свободные бедняки в Шотландии. Но в итоге сам же и отменил повсеместно рабство в империи накануне своей смерти в июне 1837 года, а королевству Ганновер даровал либеральную Конституцию, наподобие того, как это сделал наш Александр Второй в Финляндии. В сентябре 1863 года (после отмены в России им же крепостного права) император лично открыл сейм Великого княжества Финляндии речью на французском языке, в которой сказал: «Вам, представители великого княжества, достоинством, спокойствием и умеренностью ваших прений предстоит доказать, что в руках народа мудрого… либеральные учреждения, далеко не быв опасными, делаются гарантией порядка и безопасности».
Не нужно быть особо образованным экономистом, чтобы понять, кто из английских политиков в тридцатые годы мог интересовать Николая Первого, собиравшегося осуществить промышленный переворот и сократить влияние помещиков и аристократии. Наверное, его интересовали представители партии торгово-промышленной буржуазии, а не партии земельной аристократии. Хотя, можно предположить, что он сотрудничал бы и с партией земельной аристократии, которая начала техническую революцию в 17 веке именно с сельскохозяйственной отрасли в Англии. Но стала бы она сотрудничать с «крепостником» - русским царем, у которого в государстве все сельское хозяйство держалось на неэффективном труде рабов? А путь их в нарождающуюся в России промышленность был бы очень долгим и неэффективным.
Тут стоит остановиться на одном историческом национальном нюансе. Наши отечественные историки, советские, конечно, в первую очередь, заявляют, что технический прогресс в России стал развиваться быстрее после отмены крепостного права Александром Вторым в 1862 году. Это абсолютно неверный посыл. Не мог он развиваться быстрее по этой причине, напротив, в первое время это освобождение могло его еще и притормозить – пока помещики, государство и крестьяне не разобрались между собой в вопросах собственности, финансов и законов. А вот активная деятельность Людвига Кнопа и его сотоварищей – не знавших рабства старообрядцев – двигали технический прогресс в правильном направлении. Именно они, а не крепостные работники и их исторически неэффективные хозяева-помещики интересовали англичан – как путь к эффективному вложению английских денег и как будущие буржуа, понимающие и разделяющие европейские идеи либерализма.
5
Сменившая на английском троне Вильгельма Четвертого королева Виктория отдавала предпочтение политике либералов в лице Уильяма Лэма, виконта Мельбурна. Он был премьер-министром Великобритании в 1834 году и с 1835 по 1841 год. Напомним: именно в этот промежуток времени в Россию приезжает восемнадцатилетний Людвиг Кноп ( конкретнее - 1839 год), в стране начинают в массовом порядке создаваться текстильные мануфактуры со смешанным капиталом и русско-английским правлением. Точнее сказать, подобранные на формальное управление предприятиями старообрядцы из самых низов, в том числе, и совсем неграмотные, имели должности статистов при главном хозяине – Людвиге Кнопе. Кого же из высших представителей власти в Англии представлял этот никому неизвестный ни в России, ни в Европе мальчик? На первый взгляд, это мог быть либерал Уильям Лэм виконт Мельбурн, а также и сама королева Виктория.
Но есть факты, которые, возможно, приоткрывает потайную дверцу сговора с другим человеком – с герцогом Веллингтоном. И эти факты - личное знакомство Николая с герцогом в 1825году, когда тот прибыл из Англии в Россию от имени короля с поздравлениями с восшествием на престол, а также встреча Николая Первого с хорошим знакомым Веллингтона, графом Михаилом Воронцовым, в 1837 году.
А;ртур Уэ;лсли, 1-й герцог Ве;ллингтон (1 мая 1769, Дунканкестл — 14 сентября 1852, Лондон) — британский полководец и государственный деятель, фельдмаршал (3 июля 1813), участник Наполеоновских войн, победитель при Ватерлоо (1815). 25-й (с 22 января 1828 по 22 ноября 1830) и 28-й (с 17 ноября по 10 декабря 1834) премьер-министр Великобритании.
В 1826 году был послан в Россию для поздравления императора Николая с восшествием на престол.
Веллингтон постепенно уступил место лидера тори Роберту Пилю, основателю современной консервативной партии. Когда тори вернулись к власти в 1834 году, Веллингтон отказался от поста премьера и порекомендовал королю выбрать Пиля. Однако Пиль в то время был в Италии и три недели в ноябре и декабре 1834 года Веллингтон исполнял обязанности премьер-министра и замещал ряд других министерств. В первом правительстве Пиля (1834—1835 годы) Веллингтон стал государственным секретарём (министром) по иностранным делам, во втором (1841—1846) — министром без портфеля и лидером Палаты лордов. Кроме того, 15 августа 1842 года Веллингтон был вновь назначен главнокомандующим британской армией вслед за отставкой лорда Хилла.
Отдельные исторические документы содержат факты о дружеских отношениях между герцогом Веллингтоном и Михаилом Воронцовым и всей его семьей, в первую очередь – с отцом, Семеном Воронцовым, послом России в Англии, постоянно проживавшим в этой стране.
Женился Михаил Воронцов на Елизавете Ксаверьевне Браницкой. Она была младшим ребёнком польского магната графа Ксаверия Браницкого и племянницы светлейшего князя Григория Потемкина Александры Энгельгардт. Свадьба Михаила Воронцова состоялась в оккупированном Париже 20 апреля 1819 года, где Воронцов был командующим оккупационными русскими войсками, но уже практически не у дел из-за негативных слухов о его либерализме в армии, дошедших до императора и вызвавших настороженное отношение. Воронцов еще находился в подчинении герцога Веллингтона, который был командующим всеми войсками английской коалиции, в которую входила и Россия. На свадьбе герцог был посаженным отцом невесты.
Напомним важные факты из биографии Михаила Воронцова – его участие в войне России с Наполеоном 1812 года и действия графа по обустройству русских войск в побежденной Франции.
Сначала при армии князя Багратиона, он принимал участие в сражении под Смоленском. В битве под Бородином Воронцов командовал 2-й сводно-гренадерской дивизией, состоявшей из элитных полков пехоты (гренадер). Дивизия на протяжении всего боя находилась на Багратионовых флешах, а значит на главном направлении атаки французов. Наступающие французские части постоянно сменяли друг друга, их атаки перемежались сильным огнём артиллерии. Несмотря на огромные потери (к концу боя в строю оставалось 300 человек из 4 тысяч), дивизия генерала графа Воронцова удерживала определённую ей позицию до самой последней возможности. Сам граф Воронцов, находясь во главе дивизии, получил рану штыком в рукопашном бою, и после боя выехал в тыл на лечение.
6
Отправляясь на излечение в своё имение Андреевское в Покровском уезде Владимирской губернии, Воронцов отказался от эвакуации имущества из своего дома на Немецкой улице в Москве, приказав вывезти на подводах раненых. В Андреевском были размещены около 50 раненных генералов и офицеров и более 300 нижних чинов. Граф взял на себя расходы на раненных, которые достигали 800 рублей ежедневно. После выздоровления каждый солдат, перед отправкой в действующую армию, снабжался одеждой и 10 рублями.
Едва поправившись, Воронцов вернулся в строй и был назначен в армию Чичагова, причём ему был вверен отдельный летучий отряд. Во время перемирия (летом 1813 года) он был переведён в Северную армию; по возобновлении военных действий находился в деле под Денневицем и в битве под Лейпцигом.
В компанию 1814 года Воронцов при городе Краоне блистательно выдержал сражение против самого Наполеона. Награждён 23 февраля 1814 года орденом Святого Георгия 2-го класса. В сражении под Парижем, командуя особым отрядом, с боями занял предместье Ла-Вилетт.
В оккупационном корпусе в Париже под командованием Михаила Воронцова был введён определённый свод правил, составленный лично им, ограничивавший применение телесных наказаний для солдат. Примечательно его мнение об ограничении телесных наказаний: «Так как солдат, который никогда ещё палками наказан не был, гораздо способнее к чувствам амбиции достойным настоящаго воина и сына Отечества, и скорее можно ожидать от него хорошую службу и пример другим…»
Во всех подразделениях корпуса по приказу Воронцова были организованы ланкастерские школы для обучения грамоте солдат и младших офицеров. Также граф отладил регулярность присылки в корпус корреспонденции из России.
Перед выводом оккупационного корпуса Воронцов собрал сведения о долгах офицеров и солдат местным жителям и заплатил все долги, сумма которых составляла около 1,5 миллиона рублей, из собственных средств. Чтобы расплатиться c французскими кредиторами он был вынужден продать имение Круглое, полученное по наследству от родной тётки — знаменитой княгини Екатерины Дашковой. Увы, благие дела генерала-героя Отечественной войны обернулись против него. Еще один герой войны с Наполеоном, считавший себя самым главным героем – царь Александр Первый- взревновал к популярности и… армейскому либерализму Михаила Воронцова, который как бы показывал ему из далекой Франции, как нужно быстро и эффективно проводить реформы в народе, которые Александру никак не давались. Видимо, император даже принял действия Воронцова как вызов. Тем более, что деятельность Воронцова во Франции дала обильную пищу языкам. Для России того времени официальное запрещение бить солдат, хотя бы и ограниченное, было фактом беспрецедентным. Быстрое и широкое распространение получили слухи, что корпус якобы избалован его мягким управлением, «офранцузился» и «отатарился» одновременно (первое означало уклон в либерализм-вольнодумство, второе — в анархию, различие, впрочем, несущественное с точки зрения дисциплинарного устава). Весьма благосклонный отзыв о корпусе великого кн. Михаила Павловича, осматривавшего его в 1817 году ситуации не изменил.
Все это крайне огорчало Воронцова, человека обидчивого и отлично знавшего себе цену. В письмах он говорит об этих сплетнях собирается в отставку.
В октябре 1818 года состоялся смотр русского войска. В нем участвовало 87 генералов и около 5 000 офицеров. На смотре присутствовали король Пруссии, император Австрии, от Англии герцог Веллингтон. Все они были в восторге от выучки и выправки войск. Но Александр I после смотра упрекнул Воронцова, что его корпус двигался не достаточно бодрым шагом, на что Михаил Семенович с достоинством заметил: «Ваше Величество, этим шагом мы пришли в Париж». Доведенный мелкими придирками, замечаниями и нападками, граф подает рапорт об отставке. А.А. Закревский, узнав об этом, пишет: «Не Вам служба нужна, а Вы Отечеству».
Слишком необычно было положение Воронцова. Слишком заметен и необычен был он сам. Хватало и завистников: Воронцов всегда был классическим объектом в этом плане — блестящая карьера талантливого аристократа-миллионера не давала покоя многим. Н. М. Лонгинов в 1820 году сообщал его отцу, графу С. Р. Воронцову, что еще в 1815–1816 годах он уведомил Михаила Семеновича, что многие влиятельные лица, узнав о преимуществах, дарованных войскам рескриптом государя, заявляли, что по возвращении этих полков из Франции, нужно будет поискать для них необитаемый остров, иначе прочим войскам нельзя будет примириться с их старыми распорядками, да к тому же и содержание этих путешественников не подойдет уже к установленному содержанию прочих войск». Речь тут идет о тех либеральных изменениях, которые внес в русскую армию Михаил Воронцов в Париже: запрет на телесные наказания солдат, обучение их грамоте, улучшение работы солдатской почты.
7
По возвращении в Россию Александр I прочел так называемую «записку Бенкендорфа» — донос библиотекаря гвардейского штаба Грибовского, принятого в «Союз Благоденствия», переданный через посредство тогдашнего начальника штаба А. Х. Бенкендорфа. Этой запиской граф, собственно, сделал себе карьеру всей своей жизни, став при Николае Первом главой тайной полиции. В записке, в частности, говорилось, что руководителя «положено избрать, когда было бы уже все готово, из вельмож, уважаемых войском и народом и недовольных правительством. Самая большая надежда возлагалась на находящиеся во Франции войска и на графа Воронцова, на которого действовали Тургеневы».
Как бы в подтверждение либерализма Михаила Воронцова Вигель, не любивший Воронцова, писал, что ближайшие сотрудники Воронцова (его штаб, или «двор») «ужасно как либеральничали». По терминологии Вигеля, это если не революционность в нашем смысле, то, по крайней мере, оппозиционность. О том, что «двор» Воронцова отличался весьма либеральными взглядами, писал и Михаил Бестужев, участвовавший в перевозке части корпуса Воронцова из Франции в Россию. Моряки, говорит он, всегда трудно сходятся с новыми людьми, а уж тем более с пехотинцами. «Но тут было противное. Большая часть даже из самых дубиноватых офицеров… все они утратили этот вечно присущий русской армии солдатизм и либеральничали. Тем более этот дух проявлялся в высшей иерархии корпуса Воронцова, между офицерами его штаба, с которыми мы очень сблизились… Понятно, почему весь этот корпус, по возвращении его в Россию, был раскассирован».
Была и загадочная поездка масона М. А. Фонвизина в 1817 году к Воронцову, у которого он провел несколько месяцев (масон, племянник писателя Фонвизина,с 1817 года состоял в московской ложе «Александра тройственного спасения».
Осенью 1816 года по совету И. Д. Якушкина вступил в первую декабристскую организацию «Союз спасения». С 1818 года был одним из руководителей Московской управы Союза благоденствия. Был одним из инициаторов и руководителей Московского съезда 1821 года. Участвовал в подготовке к восстанию в Москве в декабре 1825 года. Готовил программу и устав Северного тайного общества.
Высказывался за освобождение крестьян с минимальным земельным наделом. Выдвигал идеи общинного социализма. После 1822 года отошёл от активной деятельности в тайных организациях.
Арестован в своём имении Крюково 9 января 1826 года по приказу от 3 января 1826 года. Доставлен в Главный штаб в Санкт-Петербург 11 января 1826 года. 12 января переведён в Петропавловскую крепость.
Осуждён по IV разряду, приговорён в каторжную работу сроком на 12 лет. 22 августа 1826 года срок был сокращён до 8 лет. Отправлен из Петропавловской крепости в Сибирь 21 января 1827 года).
Какова же была позиция самого Воронцова по отношению к «либеральничанью» своего окружения? Ясно, что в таких случаях командующий не может не задавать тон, не стимулировать, по крайней мере, тех или иных настроений у сотрудников влюбленного в него штаба. Его позиция тут решающая. Это подтверждает, в частности, обмен мнениями между П.Д. Киселевым, адъютантом Александра Первого (при Николе Первом, в 1837 -1841 годах, первом министре государственных имуществ, сторонником отмены крепостного права) и А.А. Закревским, дежурным генералом Главного штаба, состоявшийся в июле-августе 1819 года. Киселев пишет, что не понимает, «почему опорочили до такой крайности войска, из Франции возвращающиеся». Он осмотрел Якутский полк и остался им очень доволен по всем статьям, включая «нравственность солдат», и надеется, что этот полк будет одним из лучших во 2-й армии. Киселев долго беседовал с бывшим начальником штаба Воронцова Понсетом, который «согласился, что Воронцов не прав во многом и особенно в том, что полагал геройством не скрывать пренебрежения ко всему, что свыше приходило, и порочить явно все постановления, которые по званию своему обязан представлять не на посмешище, но на уважение подчиненных своих, либо не служить!» Закревский отвечал: «Корпус французский более не нравится по наговорам, чем по настоящему делу. Привычка осуждать свыше присланное — это дурно, и сам, конечно, граф Воронцов много зла сделал как себе, так и корпусу. Были приятели, которые все слушали и переносили, кому следует».
«Сообщение библиотекаря» во многом объясняет причины весьма настороженного отношения Александра I к Воронцову. После беседы с императором на упомянутом смотре в 1818 году тот практически оказался не у дел, пока в 1823 -м не стал преемником графа Ланжерона на посту Новороссийского генерал-губернатора. Воронцова два раза обходили производством в полные генералы. Награда за успешное завершение миссии во Франции — орден Владимира 1-й степени — не соответствовала уровню решенной задачи (орден был весьма престижный, но Александр I награждал им иногда всего лишь за успешный смотр), тем более, что в 1815 году Михаилу Семеновичу намекали, что чин он получит. Вдобавок корпус был расформирован, что также неслучайно. С точки зрения военной такой шаг был едва ли разумен - скорее всего, возобладали политические мотивы. Более того, 10 полков из корпуса были отправлены к Ермолову из Франции в Закавказье, в этом легко усмотреть тонкую издевку. Причем полки были расформированы и поротно присоединены к ермоловским полкам. И данное решение в контексте вышесказанного имеет определенное толкование: царь стремился максимально раздробить «избалованные» части корпуса, нужно полагать для того, чтобы побыстрее выветрился «французский» дух. Характерно, что бывшие воронцовские солдаты и даже целые роты в Кавказском корпусе имели репутацию «испорченных».
8
Итак, ясно, что в рассматриваемый период Воронцов занимал весьма либеральные позиции, особенно на фоне настроений высшего эшелона бюрократии. И упоминание его имени в контексте выбора главы будущего конституционного правительства после свержения монархии выглядит естественным. В 1821 году по приказу Александра Первого были закрыты все масонские ложи. Понятно, каким негативным должно было быть отношение императора к своему «преемнику» Воронцову! Ведь Воронцова «выдвинула» на пост главы конституционного государства армия-победительница в войне с Наполеоном. Главным героем которой был Александр. Но она вдруг признала народными лидерами таких, как Воронцов. Александр выиграл на великой войне, но проиграл в политике, в которой постоянно раскачивался, как маятник. Нетрудно себе представить, как в его воображении торжествовал бы теперь над его сомнениями побежденный Наполеон, заточенный на острове Эльба!
В 1815 году и лицеист Пушкин, словно в унисон царю-победителю, чувствовал настроение побежденного Наполеона, написав стихотворение «Наполеон на Эльбе», в котором, в частности, есть такие строки:
О, скоро ли, напенясь под рулями,
Меня помчит покорная волна
И спящих вод прервется тишина?..
Волнуйся, ночь, над эльбскими скалами!
Мрачнее тмись за тучами, луна!
Там ждут меня бесстрашные дружины.
Уже сошлись, уже сомкнуты в строй!
Уж мир летит в оковах предо мной!
Прейду я к вам сквозь черные пучины
И гряну вновь погибельной грозой!
И вспыхнет брань! за галльскими орлами,
С мечом в руках победа полетит,
Кровавый ток в долинах закипит,
И троны в прах низвергну я громами
И сокрушу Европы дивный щит!..
Как ни удивительно, но негативное отношение Александра Первого и к поэту Пушкину, и к генералу Воронцову пришлось на одно и то же время. В 1818 году Михаил Воронцов, несмотря на свои заслуги перед родиной, оказался не у дел. А в апреле 1820 года историк Николай Карамзин писал о Пушкине поэту Михаилу Дмитриеву: «Над здешним поэтом Пушкиным, если не туча, то по крайней мере облако, и громоносное (это между нами): служа под знаменем Либералистов, он написал и распустил стихи на вольность, эпиграммы на властителей и проч., и проч. Это узнала Полиция etc. Опасаются следствий».
В «Путеводителе по Пушкину», составленном М. Я. Цявловским (напечатан в 1931 году), есть данные о том, что делал Пушкин весной 1820 года: «1820. <…> Марта 26. Чтение законченной поэмы «Руслан и Людмила» у Жуковского, который дарит Пушкину свой портрет. Апреля середина. Объяснения Пушкина о своих политических стихотворениях у петербургского генерал-губернатора гр. М. А. Милорадовича. По этому поводу гр. Ф. И. Толстым пущен слух, что Пушкин высечен в тайной канцелярии. Мысль Пушкина о цареубийстве и о самоубийстве...»
Эти данные не точные, весьма запутанные и не проясненные до сего времени. Но известно, что именно в это время решалась судьба поэта, которого власти предполагали выслать из Петербурга. Якобы стоял вопрос – куда? Или в Сибирь, или на Соловки, но было просто определено новое место службы в Министерстве иностранных дел – в Кишиневе, у генерала Инзова, которому Пушкин должен был отвезти новое назначение на пост полномочного наместника Бессарабской области. С советского времени эту служебную поездку Пушкина на юг Росси историки называют ссылкой, а генерала Инзова – покровителем Пушкина, которому якобы поручили сохранить этот ценный талант.
И в этот же промежуток времени адъютант Александра Первого Киселев долго беседовал с бывшим начальником штаба Воронцова Понсетом, который «согласился, что Воронцов не прав во многом и особенно в том, что полагал геройством не скрывать пренебрежения ко всему, что свыше приходило, и порочить явно все постановления, которые по званию своему обязан представлять не на посмешище, но на уважение подчиненных своих, либо не служить!» Закревский отвечал: «Корпус французский более не нравится по наговорам, чем по настоящему делу. Привычка осуждать свыше присланное — это дурно, и сам, конечно, граф Воронцов много зла сделал как себе, так и корпусу. Были приятели, которые все слушали и переносили, кому следует».
С 1820 года Пушкин и Воронцов неуклонно приближались друг к другу. Конечно, можно считать это судьбой, роковым стечением обстоятельств. Да, опальные генерал и поэт закономерно могли оказаться на службе вдали от столицы, где пребывание этих неблагонадежных не было желательно лично императору. Но есть в этом деле вопрос, который невозможно понять, не изучив совершенно иные обстоятельства, нежели те, которые нам предлагают все последние 200 лет отечественные историографы. Вопрос следующий: как могли два человека одинаковых убеждений, либералы и патриоты, пребывая на одной и той же «баррикаде», оказаться по разные ее стороны?! И испытывать при этом такую лютую ненависть друг к другу, едва не доведшую их до реальной битвы на дуэли, что она стала историческим фактом в школьных учебниках на все времена? На этот вопрос предстоит ответить ниже, а пока посмотрим, как развивались события.
9
Женившись, граф начал скупать земли в Крыму, в частности, в Алупке, рядом с Гурзуфом, куда отпущенный Инзовым поэт прибыл с семьей Николая Раевского (будущего любовника жены Воронцова, Елизаветы Ксаверьевны) по дороге в Кишинев, где теперь было место службы Инзова и его самого. Место генерала Инзова граф Воронцов занял в 1823 году. Пушкин перешел к нему на службу в Одессу в 1824-м. И между начальником и подчиненным, да еще состоящим под негласным надзором тайной полиции, разгорается нешуточный конфликт из-за романа поэта с Елизаветой Ксаверьевной Воронцовой. Написано об этом за два века очень много, но где же доказательства причины ссоры? Их нет – их просто не оставили ни Пушкин, ни жена Воронцова. Может быть, потому что и не было никакого романа, а было что-то совсем другое? И вот это «другое» позволило появиться на свет прескверному пасквилю, эпиграмме на графа Михаила Воронцова, стершей в пыль его репутацию навсегда:
«Полу-милорд, полу-купец,
Полу-мудрец, полу-невежда...
Полу-подлец, но есть надежда,
Что будет полным наконец».
Полу-милорд и полу-купец – это характеризовало генерала как человека, родившегося и воспитанного в Англии, в семье российского посла Семена Воронцова, аристократа, и, одновременно, лицо, заинтересованное в операциях Одесского порта, коммерсанта. Что в те годы не могло сочетаться.
Сегодня документалисты признают, что, несмотря на известные версии, истинная причина личной вражды Пушкина и Воронцова так и осталась неизвестной. Но остался ее сокрушительный результат. И тогда встает вопрос: а была ли эта личная вражда, или поэтом двигали какие-то иные причины, и очень, очень серьезные? И самая трагическая причина в подобных случаях это… «заказ». Чей-то заказ на позор заслуженного и влиятельного человека, известного в самых широких кругах в России и в Европе.
Давайте еще раз взглянем на обстоятельства жизни поэта и генерала в этот период времени. И Пушкин, и Воронцов (который ему по возрасту в отцы годился, будучи на 17 лет старше) проявили нелояльность и были в немилости у царя в одно и то же время. Воронцов «разложил» армию либерализмом, противопоставил себя императору (что может считаться и государственной изменой при определенных обстоятельствах, а они надвигались в виде декабря 1825 года), а Пушкин – обеспечил будущих декабристов стихами о свободе, став, по сути дела, главным идеологом восстания в декабре 1825 года. Воронцов оказался не у дел, армия его была расформирована, Пушкин – оказался в тайной полиции, правда, до сих пор неизвестно, в чьем кабинете – Лаврова или Милорадовича, или самого Аракчеева. В истории этот факт его вызова в тайную полицию якобы для объяснения по поводу скандальных эпиграмм остался запутанным и неправдоподобным. Но последствия самые ужасные - слухи о том, что там поэта якобы высекли. После чего Пушкин хотел то ли покончить с собой, то ли драться на дуэли с графом Толстым Американцем за распущенную сплетню. С этим позором поэт был отправлен к новому месту службы в Кишинев, которую в истории назвали ссылкой.
И что же? Накануне восстания Пушкин наносит Воронцову тяжелый удар – пишет историческую эпиграмму, которая с готовностью распространяется по России, как будто Михаил Воронцов ее злейший враг, и теперь уже более вообще не герой, а ее позор. И это написал Пушкин – главный «идеолог» декабрьского восстания? Восстания, организаторы которого еще недавно готовили в лидеры страны именно Михаила Воронцова, героя Отечественной войны с Наполеоном, любимца армии.
Если рассматривать инцидент с этой злосчастной эпиграммой как итог тонко продуманного заговора ( и против Воронцова, и против Пушкина) самим императором Александром Первым, то многое видится в ином свете, чем нам представили историки. Тогда «ссылка» Пушкина в Кишинев, или, правильнее сказать, новое место службы все в том же министерстве иностранных дел, которой предшествовал запутанный и широко обнародованный привод в тайную полицию – это командировка с определенным секретным заданием особой важности. Собственно, заданием от самого императора. А раз так, то и участие в конфликте Раевского и Елизаветы Ксаверьевны Воронцовой – это всего лишь игра против Михаила Воронцова на стороне императора. Выходит, жена – против мужа? Кем же надо быть, в таком случае! Да всего лишь внучатой племянницей распутного Григория Потемкина, фаворита Екатерины Второй и известного любителя инцеста, переспавшего со всеми своими племянницами (воспитанницами!), в том числе, с матерью Елизаветы Ксаверьевны. Все эти люди, допущенные до особо важных тел, находились на секретной службе у Романовых. И в любой момент могли быть «призваны».
10
Если против Михаила Воронцова выступила жена, то против Пушкина – чуть позже, уже в Михайловском, сразу после приезда, - собственный отец. Это видно из письма поэта Жуковскому: "Милый, прибегаю к тебе. Посуди о моем положении. Приехав сюда, был я всеми встречен как нельзя лучше, но скоро все переменилось. Отец, испуганный моей ссылкою, беспрестанно твердил, что и его ожидает та же участь: Пещуров, назначенный за мною смотреть, имел бесстыдство предложить Отцу моему должность распечатывать мою переписку, короче, быть моим шпионом; вспыльчивость и раздражительная чувствительность Отца не позволяли мне с ним объясниться; я решился молчать. Отец начал упрекать брата в том, что я преподаю ему безбожие. Я все молчал. Получают бумагу, до меня касающуюся. Наконец, желая вывести себя из тягостного положения, прихожу к Отцу, прошу его позволения объясниться откровенно... Отец осердился. Я поклонился, сел верьхом и уехал. Отец призывает брата, и повелевает ему не знаться a vec ce monstre, ce fils d;natur;... {с этим чудовищем, с этим сыном-выродком... (фр.) } (Жуковский, думай о моем положении и суди). Голова моя закипела. Иду к отцу, нахожу его с матерью и высказываю все, что имел на сердце целых 3 месяца. Кончаю тем, что говорю ему в последний раз. Отец мой, воспользуясь отсутствием свидетелей, выбегает и всему дому объявляет, что я его бил, хотел бить, замахнулся, мог прибить. - Перед тобою не оправдываюсь. Но чего же он хочет для меня с уголовным своим обвинением? рудников Сибирских и лишения чести? Спаси меня хоть крепостию, хоть Соловецким монастырем. - Не говорю тебе о том, что терпят за меня Брат и Сестра - еще раз спаси меня».
Растоптав честь боевого генерала всего лишь гениальной эпиграммой уже признанного главным поэтическим талантом России, кумиром отечественных либералов, готовящих антимонархический бунт, – Александром Пушкиным – Александр Первый отрезал Воронцову путь к вершинам власти. А руками Воронцова сослал Пушкина, главного «идеолога» бунтовщиков, бросив на землю и это «знамя» грядущей революции, действительно в ссылку в Михайловское. И именно благодаря обиженному Воронцову к поэту приклеился веский повод для виселицы - опасное звание атеиста, ( а отсюда и подозрение в «написании» безбожной поэмы «Гавриилиада», по которой в 1828 году шло следствие и Пушкину снова грозила каторга или даже смертная казнь). Вот такую «дуэль» между двумя либералами и патриотами мог придумать Александр Первый.
Но как же эта ситуация напоминает ту расправу, которая произошла в СССР с Маршалом Советского Союза Г.К.Жуковым, героем Великой Отечественной войны. В июне 1945 года 1-й Белорусский фронт был переименован в Группу советских оккупационных войск в Германии (ГСОВГ), главнокомандующим которой становится возглавлявший войска фронта маршал Жуков. Также он возглавил организованную в том же месяце Советскую военную администрацию в Германии (СВАГ) (вспомним, что Михаил Воронцов, герой войны с Наполеоном, впавший в немилость у императора Александра Первого, возглавлял русские оккупационные войска в Париже). И также, как и Воронцов, впал в немилость у Сталина и у Хрущева, которые опасались его авторитета в армии. При Сталине Жукова опозорили мародерством в Германии, завели на него дело, а Хрущев, которого Маршал привел к власти, опираясь на свой авторитет в армии, « в благодарность», отстранил его от дел и держал в опале. Какая удивительно похожая ситуация на ту, что разыграл с Воронцовым Александр Первый! Случайно ли?
Закономерно задать вопрос: а почему в СССР так любили в учебниках истории и литературы цитировать эпиграмму А.С. Пушкина на М.С. Воронцова? Подчеркивая, что это был вот такой плохой человек, и даже в героях войны с Наполеоном он не числился при Советах. Не говоря уже о его революционных реформах в русской армии и огромных заслугах по обустройству Новороссийского края и Крыма. Сколько поколений наших людей выросли с трагическим заблуждением о Михаиле Семеновиче Воронцове! Почему так произошло?
А не потому ли, что лидеры коммунистов в Советском Союзе знали, кто такой на самом деле Михаил Воронцов и что он был сподвижником Николая Первого в подготовке технической революции в России, начавшейся в 1839 году? Которая, в результате, привела к Великой Октябрьской социалистической революции 1917 года. Но если бы они разрешили историкам, экономистам и политикам рассказывать правду о том, кто стал двигателем технического прогресса в 19 веке в Российской Империи, то должны были бы сказать – это были старообрядцы и английские предприниматели и банкиры, управляемые Людвигом Кнопом, имя которого и истинная его роль тщательно скрывались в СССР. Но в этой стране староверы снова были под запретом, как и при российских императорах до Николая Первого. Хотя руководили новой страной именно они, поэтому мы не имеем ни одной правдивой биографии коммунистических лидеров вплоть до сегодняшнего дня. Все они вступили во власть с вымышленными именами и фамилиями, вымышленными биографиями, измененными датами рождения, национальностью, образованием, вероисповеданием.
Происхождение технической революции в России и история ее развития были тщательно затоптаны советской властью и старательно утрамбованы. Этой истории мы не знаем. А в ней огромную роль играли не только новые предприниматели – купцы из старообрядцев и их коллеги из Англии, сформировавшие класс буржуа в крестьянской стране, выдвинувшие своих лидеров- новых промышленных и финансовых магнатов, но и те, кого Николай Первый привлек к формированию нового общественного сознания – самые талантливые писатели и поэты России. В первую очередь, Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский. Есть веские основания думать, что их лучшие произведения отечественной литературы, ставшие мировой классикой, были заказом Николая Первого, отлично подготовившего идеологическую базу для победы прогресса ( и технического, и общественного) над отставшими от европейской жизни отечественными чиновниками, аристократами и помещиками. И на примере гоголевского «Ревизора» один из подобных литературных заказов императора доказан реальными документами. А вот о тайном заказе эпиграмм Пушкину, если такой был, пока что ничего не известно, но есть кое-какие ниточки, которые тянутся к этой версии.
11
Мы все помним этот исторический факт, важнейший в биографии А.С. Пушкина – его освобождение из ссылки в Михайловском и встреча с взошедшим на престол после декабрьского восстания 1825 года Николаем Первым в Москве. Зачем же понадобился царю автор «Руслана и Людмилы», «Кавказского пленника» и многочисленных протестных либеральных стихотворений и ужасных эпиграмм, в том числе, и на его покойного брата, императора Александра Первого? Да уж не в первую ли очередь, именно – как автор этих острословных пасквилей? Что ни говорите, а литература, тем более, сатирическая, это серьезный стратегический арсенал в руках любой власти. И она держит ее наготове и пестует, приберегая на «черный день» в виде смертельной пули для кого-то. Если понимать и это обстоятельство государственного управления, то вполне можно предположить, что в определенное время в тайном отделении полиции не только «коллекционировали» сатирической творчество Пушкина, но по мере необходимости именно отсюда могли и распространять по стране те или иные творения поэта, бившие наповал прообразы эпиграмм. А разве не то же самое произошло с эпиграммой на Воронцова в СССР, где она куда только не «приклеивалась» - и в школьные учебники литературы, и в учебники по истории и политике. Думаю, что и в средних в высших партийных школах ее «изучали». Интересно все же, какие счеты с Михаилом Воронцовым сводила и советская власть? Почему-то никто из советских и современных историков об этом не задумывался. Может, напрасно?
И наконец, мы должны понимать, что Николай Первый смог встречаться с освобожденным (здесь очень уместно было бы применить современную формулировку- условно-досрочным освобождением) Пушкиным и как с выпускником Царскосельского лицея, уже проявившем себя на дипломатическо-агентурном поприще во время службы в Кишиневе и в Одессе. Но никто и никогда не говорил о такой возможности этой необычной аудиенции. А почему? А потому, что все мы были уверены, питаясь информацией из школьных учебников, что Царскосельский лицей – это заведение по обучению поэтов! Даже не предполагая, что это – серьезнейшая государственная школа дипломатии, разведки и шпионажа. Причем, нового, более высокого, уровня.
Думаю, Пушкин попал туда не только благодаря дружескому покровительству Александра Тургенева, одного из главных масонов страны и тайного и изощренного агента России в Европе, но и с учетом его совершенно особенной родословной, тесно связанной с Петром Первым и со старообрядческим движением (напомню: собираясь осуществить техническую революцию в России, Николай Первый предполагал сделать ставку на старообрядцев). А, как известно, помимо темнокожего Абрама Ганнибала, крестника Петра, предком Александра Пушкина был Федор Матвеевич Пушкин, «прославившийся» как несостоявшийся цареубийца Петра Первого.
Он происходил из старомосковского дворянского рода. Его отец — дипломат и воевода — сделал блестящую карьеру при царе Алексее Михайловиче и в регентство царевны Софьи. При Петре I Пушкины были отодвинуты на второй план более энергичными «птенцами гнезда Петрова».
Погубила Федора Матвеевича, как и его знаменитого потомка, спустя 160 лет, женитьба. В 1697 году он женился на дочери окольничего А.П. Соковнина и вскоре был вовлечен тестем в заговор против царя. Целью этого заговора являлось убийство Петра I и возведение на престол царевны Софьи Романовой - Милославской.
А кто такой Алексей Прокофьевич Соковнин? Представитель дворянского рода Соковниных. Второй сын окольничего и воеводы Прокофия Фёдоровича Соковнина и Анисьи Никитичны Наумовой. Брат боярина Фёдора Соковнина и раскольниц Феодосии Морозовой и Евдокии Урусовой. Начал придворную службу в 1648 году. После свадьбы царя Алексея Михайловича на Марии Ильиничне Милославской был пожалован в стольники царицы.
В 1697 году окольничий Алексей Петрович Соковнин вместе со стрелецким полковником Иваном Циклером и стольником Фёдором Пушкиным (зятем Соковнина) организовал заговор против царя Петра I. 23 февраля заговор был раскрыт. Два стрельца известили царя о намерении заговорщиков зажечь дом, в котором находился царь, и во время пожара убить его. Пётр явился на место собрания заговорщиков, лично арестовал их и организовал над ними суд. На пытках Циклер назвал главным организатором заговора Соковнина, который будто бы неоднократно говорил ему, что так как царь везде ездит один, то его легко можно убить, особенно во время какого-нибудь пожара. В случае успеха стрельцы планировали возвести на царский престол царевну Софью Алексеевну, старшую сестру Петра. Так как Циклер сомневался в желании стрельцов «взять» царевну, то Соковнин будто бы сказал ему: «мы и тебя выберем на царство». Соковнин на пытке сообщил, что вслед за Циклером к нему приезжал зять, Фёдор Пушкин, и тоже говорил об убийстве царя Петра. Алексей Соковнин не выдержал пыток и признался во всем, в чём его обвиняли.
4 марта 1697 года заговорщики А. П. Соковнин, И. Е. Циклер и Ф. М. Пушкин были четвертованы в Москве на Болотной площади. По преданию, родственникам удалось отыскать только его голову, и она была захоронена у алтаря церкви Николы «Красный звон» в Китай-городе, приходской церкви Соковниных, двор которых располагался на месте здания Шуйского подворья (на месте дома №6 Никольского переулка в Тверском районе Центрального административного округа Москвы, историческом районе Китай-город).
Через четыре года после знаменитой аудиенции Николай Первый именно потомку несостоявшегося цареубийцы и близкого родственника руководителей Раскола предлагает написать историю Петра Первого. Почему? Трудно сказать, здесь проглядывается, конечно, «иезуитская школа русской разведки», о которой писал еще Фридрих Энгельс, объясняя успехи правления Романовых. Но, может быть, это было какое-то особое задание, как задание Александра Первого (если такое было) с написанием эпиграммы на Михаила Воронцова и его дискредитацией перед всем российским обществом на века? Может быть, Николай Первый хотел руками Пушкина, которому верила Россия, потому что любила его как поэта, представить обществу какие-то особые факты о Петре и старообрядцах, которые бы помогли ему осуществить свой проект технической революции в России? Возможно, Николай Первый хотел заново переписать историю России с учетом в ней места и роли старообрядцев и реформ Петра Первого? В пользу этой версии говорит тот факт, что с позволения Николая Пушкин получил доступ к многочисленным секретным документам, к которым ранее доступа никому из писателей не было.
Старообрядцы и реформы Петра – темы абсолютно несовместимые. Первые считали царя-реформатора антихристом. А Николай Первый поднимал знамя своего предка-реформатора, вкладывая его в руки этих самых старообрядцев! Не в руки приближенных аристократов, чьи роды веками служили Романовым, а оппозиции, загнанной в глухие места страны и истерзанной! Вот на такой исторической странности императора строил свой будущий проект и идеологом его, кажется, хотел сделать А.С. Пушкина. Если бы он не погиб, вполне возможно, мы сегодня имели бы ответ на вопрос: почему так спланировал грядущие перемены в стране государь. Но Пушкин умер, и нам никто никогда этого не объяснит. А жаль.
Работу над «Историей Петра I» А. С. Пушкин начал в конце 1834 года, продолжая вместе с тем «Историю Пугачёва» и «Капитанскую дочку». В феврале 1833 года во время бала состоялся разговор Николая I с ним по поводу его труда, во время которого Пушкин просил разрешения привлечь к работе историка М. П. Погодина, так как работа будет не скоро окончена.
А в начале апреля 1834 года из Петербурга Пушкин писал Погодину о том, что к написанию текста приступает со страхом и трепетом. Что же вызвало в нем этот страх и даже трепет?
Свою работу Пушкин строил на изучении многотомного свода исторических материалов И.И. Голикова под названием «Деяния Петра Великого», изданного в конце XVIII века. Как оказалось, они были собраны из достоверных, неопубликованных и запретных источников.
23 февраля 1835 года об этом в московскую прессу от Погодина просочилась информация. А осенью 1835 года в заочном состязании за написание «Истории Петра I» решил принять участие Н. А. Полевой. В своём письме он сообщал, что ничего не знает о работе Пушкина над «Историей Петра I». Но едва ли это было правдой.
А вот какие документы вызвали в нем страх и трепет, мы так никогда и не узнаем – все, что касается именно этого, было старательно уничтожено или нивелировано под «историю» Карамзина после смерти поэта и в советское время, когда «учителем» российской истории петровских времен стал поддельный граф Алексей Толстой с его насквозь лживым заказным романом «Петр Первый» и еще более лживым советским фильмом «Петр Первый», поставленным по нему режиссером Владимиром Петровым.
26 октября 1835 года в Москву прибыл Николай I вместе с А. Х. Бенкендорфом. Это был завершающий этап инспекционной поездки императора по стране, а также по Европе. Почему и Москва вызвала в нем интерес в это время? Да еще понадобился рядом Бенкендорф, курировавший работу Пушкина над «Историей Петра Первого» и изучение им секретных материалов, которые «уводили» писателя в Москву семнадцатого века, к событиям Стрелецкого бунта и страшной казни предка поэта Федора Пушкина, несостоявшегося убийцы Петра, мужа племянницы главной раскольницы страны боярыни Морозовой?
Не приходится сомневаться в том, что каждый шаг в изучении секретных документов отслеживался Бенкендорфом, а сведения от него поступали к Николаю Первому. Не потому ли он, не утвердив проект по «Истории Петра Первого», все-таки разрешил Пушкину и далее исследовать материалы о времени его правления и до времени правления его внука Петра Третьего, что хотел пройти по «следам» потомка несостоявшегося убийцы императора и понять, чего же он на самом деле хочет? А в Москве жили и работали те, кто был привержен раскольничьей оппозиции – старообрядческой идеологии «старого» пути развития страны, а не европейского, петровского. Это был поистине иезуитский прием опытного разведчика – понять, с кем ему предстоит иметь дело, вовлекая противников реформатора Петра Первого в свои колоссальные реформы.
Профессор Московского университета, историк Михаил Погодин, которого Пушкин выбрал себе в напарники в работе над «Историей Петра Первого», был глашатаем «триединой формулы»: «православие, самодержавие, народность». По его убеждениям, Москва была избрана свыше и чудесным образом хранима «Русским богом». Она – колыбель русского государства, самодержавия, на котором держится вся отечественная история. «Москва была зерном, из коего произошло великое древо Российской империи… В Москве утвердилась независимость государства на двух краеугольных камнях, единодержавии и самодержавии», - писал Погодин. После основания Петербурга, Москва осталась «средоточием русской национальности», считал он.
Что же могло тут смутить Николая Первого и заставить посетить Москву и, скорее всего, тайно встретиться с теми, мнение которых было ему особенно важно и которых он хотел использовать в своих далеко идущих целях?
А цели эти были самые революционные, о которых никто пока что не мог даже подозревать. В том числе, и Пушкин, который, после изучения документов о Петре Великом, сравнивал его с революционером Робеспьером и политическим преобразователем Франции и завоевателем Европы Наполеоном Первым. Мог ли он представить, что Николай Первый не только не отличался от них, но и собирается именно в это время пойти гораздо дальше, но бескровным путем! То есть, таким, где крови будет пролито немного, и вся она будет принадлежать гениальным поэтам России! – Пушкину, Лермонтову и Гоголю! Никто не мог предположить, что, может быть, именно в этом, 1835 году, когда император объездил с инспекцией весь Запад и Юг России, а также с долгим визитом посетил Европу, он подготовил свой тайный сговор с королевой Викторией о технической революции в России, которую планировал начать в унисон с английской промышленной революцией. «Гнездо» же этой революции предполагалось вить именно в Москве руками ее главной «национальной принадлежности» и оппозиции - русских раскольников.
Многие современники задаются вопросом: зачем отец Петра Первого, царь Алексей Михайлович, так рисковал, создавая сначала церковный, а затем и гражданский раскол в России? И вот только в действиях Николая Первого обнаруживается цель этого «долгосрочного проекта»: движение патриархальной, неграмотной, лапотной рабовладельческой России к европейскому прогрессу. Если бы она оставалась монолитной в своей экономике и идеологии, ее бы ни один властитель не сдвинул с места. Возможно, поэтому Алексей Тишайший и принял решение расколоть страну, зародить в ней оппозицию, на которую в определенное время можно было бы опереться его потомкам на престоле?
Расколу не дали погибнуть, в определенных местах его даже оберегали и помогали ему процветать и сотрудничать с государством (к примеру, Рогожинская и Выговская общины старообрядцев).
Но личная ли затея царя Алексея Михайлович был этот раскол, или существовал «долгосрочный проект» еще до него, а он был всего лишь исполнителем чьего-то экономического, политического и религиозного завещания двигаться к строительству совершенно нового государства, новой цивилизации, в чем и было предназначение России, о котором так много всегда говорилось, но никто не понимал, в чем же это великое предназначение, а строились лишь версии разными философами и писателями?
Вот это было тайной, в которую не позволено было проникать никому из непосвященных. А если Пушкин вплотную к ней приблизился? Да еще в то время, когда Николай Первый должен был исполнить великую миссию, подобную той, которую исполнил его предок – Петр Великий? Тогда можно себе представить, в какой смертельной опасности находился поэт все то время, пока изучал секретные документы, к которым никому до него не было доступа, и его «охватывали страх и трепет»…
12
Вернемся к анонимному письму, которое получил А.С. Пушкин осенью 1836 года. А что если посмотреть на него еще и глазами Михаила Воронцова, что мы увидим? Очень многое. Глубоко оскорбленный граф смог, наконец, получить «сатисфакцию» за унижение своей жены: в «Дипломе рогоносца» в самом неблагоприятном свете представал император Александр Первый, изменявший своей жене, императрице Елизавете, с чужой женой Марией Четвертинской-Нарышкиной. А уж о бичевание автора злосчастной эпиграммы поэта Пушкина и говорить нечего! Теперь честь его жены просто была растоптана, как и честь Воронцова – на века! Воронцов, наконец-то, мог быть отомщен. Однако я ни в коем случае не хотела бы подозревать, что автор анонимки – именно он. Хотя логика тут есть.
Важно другое – это письмо никто и никогда не рассматривал как получение своего рода «черной метки» - шифровки с указанием того, в кого пришла пора выстрелить. Его имя было указано в подписи – Борх. Одно из имен посла Нидерландов в России Геккерена. Таким образом, если и была ссора Воронцова и Пушкина подготовлена самим Александром Первым, то она оказалась «долгоиграющим» проектом, который по-настоящему выстрелил тогда, когда пришла настоятельная пора. И пора эта - время решения вопроса отделения Бельгии от Нидерландов в пользу Франции под покровительством Англии, действовавшей против лидерства России в Европе после победы над Наполеоном.
После революции в Нидерландах и во Франции и бунта в Польше, Бельгия решила отделиться от навязанного ей ненавистного «сожительства» с Голландией. Но вопрос решался девять лет – до подписания международного договора о фактическом отделении. Решающей должна была стать подпись русского императора Николая Первого. Это было свидетельство утраты лидирующих позиций России в Европе, и Николая это, разумеется, приводило в неистовство. До такой степени, что он, как казалось многим при дворе, готов был разорвать дипломатические отношения с ненавистной Францией (и тут начинается роль еще одного нашего гения поэзии – Михаила Лермонтова, но об это ниже). Однако на деле он покрыл голову Нидерландов и Франции позором из-за смерти Пушкина на дуэли с Дантесом, приемным сыном Геккерена. А за свой политический ущерб получил от Англии кредиты и машины для осуществления промышленной революции в России. Но вот эта сделка, вероятно, и была результатом какого-то тайного сговора Николая с Англией, посредником которой мог выступать «полу-милорд» и «полу-купец» Михаил Воронцов.
Так что если Пушкин и выполнил задание Александра Первого, то в этом его трагедия. Трагедия жизни Пушкина, возможно, еще глубже, чем мы знаем. Александр испытал силу слова поэта, а Николай продолжил дело брата, приблизив к себе Пушкина и снова взяв его на службу в Министерство иностранных дел, оплот дипломатии, разведки, шпионажа и секретных спецопераций как в любом государстве.
И сразу же после его гибели в 1837 году «бельгийский вопрос» «ложится на плечи» другого поэта – Михаила Лермонтова - тяжким грузом, который придавил его до смерти. Что же это был за груз такой?
А можно ли представить, что знаменитое стихотворение Лермонтова «Смерть поэта», сделавшее его знаменитым, было из ряда тех литературных «заказов», которые делали Романовы? Это кажется невероятным. Но давайте посмотрим, как развивались события вокруг поэта после смерти Пушкина. Напомним: в это время Россия слабела экономически, уступая Европе в индустриальном развитии. И политически. Теперь были нужны уже не только военные примеры лидерства на мировой арене, но и экономические. Их у нее не было. Попытки Александра Первого активизировать развитие мануфактур в стране запретом на ввоз иностранных товаров в итоге только усугубили положение. Приближалось время подписания окончательного международного договора о независимости Бельгии. – результат изменения положения России на международной арене (напомним - Бельгия и некоторые земли Франции были присоединены к Нидерландам в результате победы над Наполеоном в 1812 году. Тогда страной правила династия Оранских, женой принца Оранского была родная сестра Николая Первого Анна Павловна).
Историческая справка. В 1830 году в результате революции Бельгия отделяется от Нидерландов и становится самостоятельным государством. Россия принимает непосредственное участие в его создании, о чем свидетельствует Трактат между Россией, Великобританией, Австрией, Францией, Пруссией и Бельгией об учреждении Бельгийского королевства, который был подписан в Лондоне 15 ноября 1831 года. Позднее, 7 апреля 1839 года, был подписан еще один Лондонский Трактат между Россией, Великобританией, Австрией, Францией, Пруссией, Бельгией о независимости Бельгии, отменивший действие прежнего (от 15 ноября 1831 г.) Официальные дипломатические отношения между Российской империей и Бельгией были установлены лишь в 1853 году. Бельгия не только получала независимость, но стала, как мы знаем, символом свершившийся все-таки «мировой революции» - глобализма: в Брюсселе расположена штаб-квартира Евросоюза. И именно «бельгийская проблема», на мой взгляд, забрала жизнь не только Пушкина, но и Лермонтова.
13
Как пишут литературоведы, стихотворение М. Ю. Лермонтова «Смерть поэта» занимает в истории отечественной литературы особое место: это наиболее ранняя по времени и несравненная по поэтической силе обобщающая оценка исторического, всенародного значения Пушкина, его «дивного гения» для России, и в этом смысле выдающийся акт общественного, национального самосознания.
Дата создания произведения называется 28 января (9 февраля) 1837 года, но поэт умер 29 января (10 февраля) (считается, что до Лермонтова дошли слухи о кончине Пушкина). В тот же день стихотворение в списках распространилось по Петербургу. Как писал И.И. Панаев, «Стихи Лермонтова на смерть поэта переписывались в десятках тысяч экземпляров, перечитывались и выучивались наизусть всеми». Можно, конечно, предположить, что протестное движение в России противников Романовых было столь велико, что факт появления подобного произведения в эти тревожные дни они просто не могли сдержать. Но так думать было бы совершенно неправильно: в эти тревожные дни тайная полиция работала особенно бдительно, да и не было никакого заметного протестного движения в обществе. Его же корне задавил Николай Первый еще в 1825 году. Правильнее было бы предположить: не пожелай царь, не распространилось бы так стремительно в тысячах экземпляров это стихотворение Лермонтова. Скорее всего, Николаю Первому было нужно такое произведение, которое бы обличало иностранцев, Францию, ради которой Англия стремилась дать свободу Бельгии в ущерб репутации России-победительницы в войне 1812 года. Именно благодаря этому стихотворению в мировой истории Франция осталась убийцей русского гения! Но в отечественной истории никогда не поднимался вопрос о том, что стихотворением другого русского поэтического гения репутация Франции, одержавшей новые победы на международной политической арене после поражения в наполеоновских войнах, получила своего рода поражение в невидимой дуэли с Россией. Оно как бы нивелировало моральный ущерб Романовых от факта подписания двух договоров об отделении Бельгии от Нидерландов.
Есть множество свидетельств, что петербургское общество безнаказанно наслаждалось стихотворением неизвестного до того Лермонтова, которое быстро попало и за границу и обсуждалось и там:
…Его убийца хладнокровно
Навел удар… спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?.. издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
Эта первая редакция стихотворения не вызывала, как показывают свидетельства, недовольства царя. Первый распространитель стихотворения С. А. Раевский говорил в своём показании по делу о новой редакции произведения: «Пронеслась даже молва, что В. А. Жуковский читал их его императорскому высочеству государю-наследнику и что он изъявил высокое своё одобрение». Сохранилось свидетельство, будто Николай I, прочитав стихотворение Лермонтова, сказал: «Этот, чего доброго, заменит России Пушкина», а великий князь Михаил Павлович заявил: «Ce po;te en herbe va donner de beaux fruits» («От этого зреющего поэта надо ждать хороших плодов»). Управляющий III отделением А. Н. Мордвинов, по словам А. Н. Муравьёва, сказал ему: «Я давно читал эти стихи графу Бенкендорфу, и мы не нашли в них ничего предосудительного».
Дело о «непозволительных стихах» появилось лишь 19 февраля 1837 года – после дополнения из 16 строк:
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
«Виновником» появления этих строк считается придворный врач Н.Ф. Арендт, который, побывав у заболевшего Лермонтова в квартире Е. А. Арсеньевой на Садовой улице в Санкт-Петербурге, рассказал ему не только подробности дуэли и смерти Пушкина, которого пытался спасти, но и о слухах в высшем свете. Возможно, этот рассказ повлиял на продолжение работы над стихотворением.
Началом следствия послужила записка от 19 или 20 февраля шефа жандармов А. Х. Бенкендорфа Николаю I о стихотворении «Смерть поэта» и о том, что генералу Веймарну поручено допросить поэта и обыскать его квартиры в Петербурге и в Царском Селе:
Я уже имел честь сообщить вашему императорскому величеству, что я послал стихотворение гусарского офицера Лермонтова генералу Веймарну, дабы он допросил этого молодого человека и содержал его при Главном штабе без права сноситься с кем-либо извне, покуда власти не решат вопрос о его дальнейшей участи, и о взятии его бумаг как здесь, так и на квартире его в Царском Селе. Вступление к этому сочинению дерзко, а конец — бесстыдное вольнодумство, более чем преступное. По словам Лермонтова, эти стихи распространяются в городе одним из его товарищей, которого он не захотел назвать.
Резолюция Николая I: «Приятные стихи, нечего сказать; я послал Веймарна в Царское Село осмотреть бумаги Лермонтова и, буде обнаружатся ещё другие подозрительные, наложить на них арест. Пока что я велел старшему медику гвардейского корпуса посетить этого господина и удостовериться, не помешан ли он; а затем мы поступим с ним согласно закону».
Лермонтов был арестован предположительно 18 февраля и содержался в одной из комнат верхнего этажа Главного штаба, а затем с 27 февраля находился под домашним арестом в квартире Е. А. Арсеньевой до отъезда 19 марта на Кавказ через Москву. А. Н. Муравьев пишет: «Ссылка его на Кавказ наделала много шуму; на него смотрели как на жертву, и это быстро возвысило его поэтическую славу. С жадностью читали его стихи с Кавказа, который послужил для него источником вдохновения».
14
Через девять месяцев после смерти А.С. Пушкина – в сентябре 1837 года – Крым посетил Николай Первый с супругой императрицей Александрой Федоровной и детьми -19-летним наследником престола — цесаревичем Александром Николаевичем и дочерью, великой княжной Марией Николаевной. Они ехали в колясках и верхом сначала по степному Крыму, затем по побережью и остановились в Массандре, имении графа Воронцова. 17 сентября — в исторический день для Ялты — рано утром император с императрицей и детьми присутствовали на молебне в церкви Иоанна Златоуста, освящённой накануне. А затем с Поликуровского холма по единственной улице спустились в Ялту, где в таможенном доме граф Воронцов устроил завтрак для высочайших особ. Супруга графа Елизавета Ксаверьевна угощала гостей макаронами по-итальянски и лёгким искрящимся белым вином из собственных подвалов. Император, будучи в восторге от красот величественной южной природы, с бокалом в руках провозгласил Ялту уездным городом и выпил за ее процветание. Затем на карте собственноручно отчертил земли, предполагаемые для Ялты, и дал указание графу Воронцову и архитектору Эшлиману разработать и составить план города. Поле отъезда императора Александра Федоровна осталась отдыхать в Алупке, во дворце графа Михаила Воронцова.
Заметим: в этой поездке Николая Первого сопровождал не А.Х Бенкендорф (еще один «полумилорд» и «полу-купец»), а А.Ф. Орлов, внебрачный сын Федора Орлова, сподвижника Екатерины Второй. После смерти поэта (может быть, это простое совпадение?) царь стал отдалять от себя и Бенкендорфа, и доктора Арендта, еще одного «полу-милорда» - «полу-купца» министра иностранных дел Нессельроде. К этому времени и Бенкендорф, и Нессельроде активно участвовали в нарождавшемся промышленном бизнесе, можно сказать, отхватывали себе самые лакомые куски.
Александр Христофорович Бенкендорф, служа императору, негласно участвовал в различных акционерных компаниях. Особый интерес всемогущий граф проявлял к нарождающемуся пароходству. Самые матерые из сановных дельцов дивились той ловкости, с какой Бенкендорф добывал пароходчикам такие льготы и привилегии, которых не добился бы никто другой. Он участвовал и в ряде финансовых предприятий. Так, например, числился среди учредителей общества «для заведения двойных пароходов» (1836); его доля должна была составлять 1/6 от первоначального выпуска акций, или 100 000 рублей серебром по номиналу. Также, согласно некоторым данным, лоббировал интересы одной из крупнейших страховых компаний в России середины XIX века — «Второго Российского от огня общества». Кроме того, они с графом Нессельроде и придворным финансистом Штиглицем на паях купили «Нарвские полотняные мануфактуры», и это – во время финансового кризиса в мире и в России, когда кругом все рушилось, множество предприятий закрылось!
Эти «Нарвские полотняные мануфактуры на острове Кренгольм в Нарве (Эстония) затем выкупил Людвиг Кноп и сделал свое «Товарищество Кренгольмской мануфактуры» самым крупным и доходным в мире.
15
К концу тридцатых годов рядом с императором появились новые люди: «полу-милордов» и «полу-купцов» заменяли «полные» купцы, которых в Россию присылали из Европы «полные» милорды и, вполне возможно, сама юная английская королева Виктория, склонная к либерализму. Несмотря на опалу, видно, что рядом с собой император хотел иметь и нового литератора - двадцатитрехлетнего Михаила Лермонтова. Как видим, не только в экономике (Людвиг Кноп), но и в поэзии, как серьезной составляющей новой идеологии, соответствующей новым задачам, ставки делались на молодых.
1837 год был «пробным» в литературной и политической карьере Михаила Лермонтова. Стихотворение «Смерть поэта» (без 16 последних строк) тут было решающим. Если бы не эти 16 неосмотрительных строк, спровоцированных доктором Арендтом (не за то ли тот и был отлучен от двора?), за которые Лермонтова хорошенько «потрепали за ухо»! Но первая ссылка на Кавказ, строго говоря, не была все-таки наказанием.
Биографические данные, знакомящие нас с пребыванием поэта на Кавказе в 1837 году, во многих отношениях крайне скудны и разноречивы. По одним сведениям, которые имеются в одном из послужных его списков, он с 21 апреля по 29 сентября участвовал во многих военных операциях, происходивших на Черноморском побережье. Однако это противоречит тому, что сообщает о себе сам поэт в письме к С. А. Раевскому (конец 1837 года). Оказывается, по пути на службу он заболел и для лечения направился в Пятигорск. Все месяцы – с апреля по ноябрь – были очень напряженные. Но не в боях, а многочисленными поездками и встречами с известными политиками и литераторами. Когда изучаешь эти сведения, то начинает казаться, что Лермонтова отправили в тот раз на Кавказ вовсе не воевать, а … учиться! И, судя по тому, с кем он встречался и какую информацию получал, этот необычный «образовательный» процесс прошел очень успешно.
Из официальной биографии Лермонтова мы узнаем, что возвращен в Петербург в ноябре 1837 года он был стараниями бабушки. И лишь где-то вскользь упоминается участие в его судьбе брата царя Михаила Павловича Романова. Как будто авторитет бабушки был выше авторитета последнего! Более того, после возвращения поэта царская семья к нему откровенно благоволит. Его приглашают на свадьбу дяди с княжной Марией Трубецкой (фрейлиной императрицы) во дворец, в покоях Александры Федоровны бравый генерал Перовский в перерывах между маскарадами и перед самым походом в поход в Бухару читает ей поэму «Демон». А в Бухаре, между прочим, он должен был отстаивать «хлопковые» интересы России, вступающей в промышленную революцию, но проиграл войну. Однако Людвиг Кноп, с «благословения» Англии, вскоре наверстал упущенное Перовским и проложил многие пути хлопкового сырья в Россию. А иначе с чем бы работали английские машины на новоявленных российских мануфактурах? Так Англия справлялась с мировым кризисом, а Россия сближалась с Европой в промышленно-экономическом развитии.
Но, в отличие от Людвига Кнопа, поэт Лермонтов ко двору Романовых не пришелся. Его идеологические убеждения сильно отличались от тех, которые хотел бы видеть в нем Николай Первый. И роман «Герой нашего времени» был ярким подтверждением «вредности» поэта для задуманного царем дела.
Первое упоминание о романе Лермонтова: «Я работал и читал всего Героя, который хорошо написан. Уже вечером, когда роман был дочитан: « «За это время, я дочитал до конца Героя и нахожу вторую часть отвратительной, вполне достойной быть в моде.
Это то же самое изображение презренных и невероятных характеров, какие встречаются в нынешних иностранных романах. Такими романами портят нравы и ожесточают характер. И хотя эти кошачьи вздохи читаешь с отвращением, все-таки они производят болезненное действие, потому что в конце концов привыкаешь верить, что весь мир состоит только из подобных личностей, у которых даже хорошие с виду поступки совершаются не иначе как по гнусным и грязным побуждениям. Какой же это может дать результат? Презрение или ненависть к человечеству! Но это ли цель нашего существования на земле? Люди и так слишком склонны становиться ипохондриками или мизантропами, так зачем же подобными писаниями возбуждать или развивать такие наклонности! Итак, я повторяю, по-моему, это жалкое дарование, оно указывает на извращенный ум автора».
А брат царя Михаил Павлович, читая «Демона», выразил общее отношение членов царствующей фамилии к личности и творчеству поэта: «Был у нас итальянский Вельзевул, английский Люцифер, немецкий Мефистофель, теперь явился русский Демон, значит, нечистой силы прибыло». И так убийственно говорил о Лермонтове человек, который еще недавно принимал в его судьбе горячее участие и хлопотал за него перед государем!
16
1837 год. После убийства Пушкина и поездки Николая Первого в Крым и на Кавказ, где служил сосланный туда Лермонтов, в декабре, в Зимнем дворце случился страшный пожар, длившийся более тридцати часов. Он уничтожил все, что могло сгореть во втором и третьем этажах огромного здания. Но царская семья не отчаялась и тут же начала отстраивать дворец. Однако в Петербурге к весне оставался только сам император – его супруга и трое сыновей в начале мая были уже в Европе и жили там в течение года. Официально объяснили это длительное отсутствие болезнью Александры Федоровны и наследника престола, великого князя Александра Николаевича, будущего императора Александра Второго.
Едва ли историки когда-нибудь задавались вопросом: а нет ли особых причин, связавших все эти события? Если же задаться этим вопросом, то помимо болезни императрицы и наследника неплохо бы иметь в виду два события того промежутка времени: предстоящее подписание Лондонской конвенции по Бельгии и прибытие в Россию Людвига Кнопа из Англии.
Лондонский договор, также известный как Первый Лондонский договор или Конвенция 1839 года — договор, подписанный в Лондоне 19 апреля 1839 года представителями Великобритании, Австрии, Франции, Пруссии, России и королевства Объединённые Нидерланды. В соответствии с этим договором европейские державы признавали и гарантировали независимость и нейтральный статус Бельгии, а также подтвердили независимость Люксембурга. Этот договор был политическим проигрышем России на международной арене, утрата ее авторитета как победительницы в великой войне против Наполеона. Если смотреть на пожар в Зимнем дворце как на поджог (хотя официально было заявлено о несчастном случае), то можно увидеть в этом предупреждение, вызов. Но от кого? И по какой причине? Никто никогда в открытых исторических документах не говорил о существовавшем своего рода заговоре Николая Первого против дворянства и помещиков ради осуществления технической революции, то есть, во имя прогресса. В чем была его суть? В первую очередь в том, чтобы получить из Европы кредиты, оборудование и специалистов. Во вторую – чтобы определиться с теми, кто получит доступ к этим огромным средствам и станет определять техническое, экономическое, финансовое и политическое развитие империи и выйдет на передний план управления страной.
Отделение Бельгии от Нидерландов в ущерб военно-политическому лидерству России разумеется вызывало огромное недовольство аристократии. В то время было немало таких, которые просто жаждали новой войны с Францией. Но аристократы и помещики не знали еще главного – привычных имен приближенных в числе тех, кому будут розданы средства на развитие промышленности, нет. Впрочем, никто и не догадывался и предстоящем промышленном «буме» в России, который запланировал Николай Первый. Но ведь кто-то все-таки знал? И государь наверняка опасался тех, кто был ознакомлен с его проектом. Даже самые приближенные могли пойти на попятную и предать. Бунт 25 декабря 1825 года показал, сколь ненадежна преданность дворянства. Предали однажды – предадут и во второй раз.
Видимо, пожар в Зимнем заставил императора принять решение отправить жену и сыновей в Европу в мае 1838 года. Туда же выехал вскоре и он сам.
Перед этим в образовательных целях наследник совершил большое путешествие по России в 1837 году. Как пишут биографы Романовых, « оставалось посвятить его в тайны государственного управления сообщением сведений о трех главнейших отраслях: военной, финансовой и дипломатической. К этому и приступили в начале 1838 года. Маршрут, составленный для Цесаревича, обнимал почти все страны Западной Европы, за исключением Франции и государств Пиренейского полуострова. И тут же биографы и историки нам помечают: изучение их не было единственной целью путешествия; по совету врачей Александр Николаевич должен был воспользоваться им для лечения водами в Эмсе от болей в груди, осложненных кашлем и припадками лихорадки, вызванной переутомлением во время быстрого следования его по внутренним губерниям в предшедшем году. Слабое состояние здоровья Императрицы Александры Феодоровны вынуждало и ее искать облегчения в перемене климата и в пользовании минеральными водами. Предполагая остановиться на некоторое время в Берлине, она пожелала взять туда двух младших сыновей, Николая и Михаила Николаевичей, отправленных вперед с их воспитателем. Сама Государыня выехала из Петербурга 28-го апреля с Великой Княжной Александрой Николаевной. Вскоре последовал за нею и Государь с Цесаревичем, нагнавший супругу не доезжая до Берлина, куда вся царская семья торжественно въехала 7-го мая, в сопровождении встретивших ее в Фридрихсфельде короля прусского с четырьмя сыновьями и двумя дочерьми: великой герцогиней Александрой Мекленбург-Шверинской и принцессой Луизой Нидерландской.
Пока Императрица отдыхала в кругу родительской семьи, Император со старшим сыном принимал деятельное участие в происходивших в окрестностях Берлина маневрах прусского гвардейского корпуса, присутствовать на которых, кроме русских гостей, приглашены были короли ганноверский и виртембергский, а также многие немецкие государи и принцы. По окончании маневров Императрица переехала в Потсдам, а государь с тремя сыновьями отправился в Штетин, где сел на военный пароход "Геркулес" и отплыл в ночь с 25-го на 26-е мая.
Объезд европейских дворов Александр Николаевич начал с Швеции, и в Стокгольме ждали лишь прибытия его одного, но День своего рождения он провел в Гааге, и прежде чем оставить Голландию, пожелал посетить лагерь нидерландской армии, собранной на границах Бельгии в ожидании военных действий. 20-го апреля оставил он эту гостеприимную страну и на голландском пароходе "Цербер", переплыв Ла-Манш, высадился в Гревезенде, в устьях Темзы».
А вот и самый важный момент, который меня интересует особенно: «Когда распространился в Европе слух о скором приезде в Англию Наследника русского престола, то произвел большое брожение среди нашедших убежище в Лондоне многочисленных политических выходцев разных стран, и до русского посла в этой столице стали доходить сведения о замышляемом эмигрантами-поляками покушении на жизнь Цесаревича. Граф Поццо-ди-Борго не счел себя вправе скрыть эти опасения от Императора Николая. Донесение его Государь получил в присутствии графа Орлова перед самым отъездом последнего для сопровождения Наследника в путешествии за границей. "Я дважды прочитал эту депешу, — рассказывал впоследствии Император, — мое первое движение было отменить поездку в Англию, хотя я и считал ее крайне полезной. Но поразмыслив, я вознес мысль мою к Богу, и тайный голос мне сказал: "Александру не грозит опасность; я возвращу тебе его здравым и невредимым". Тогда я перестал колебаться и показал депешу Орлову. Тот был крайне встревожен ею, но я успокоил его моей верой в судьбу, сказав ему: "Полагаюсь на тебя и на Провидение. Наследник поедет в Англию и проведет в ней то время, что предначертано моей инструкцией".
Далее биографы сообщают: « Молодая королева Виктория оказала Цесаревичу самый ласковый и предупредительный прием. Он неоднократно обедал у нее в Букингемском дворце, танцевал с нею на придворных балах, сопровождал в оперу и три дня провел в загородном замке Виндзоре. Члены королевского дома, министры и государственные люди, английские родовитые вельможи наперерыв устраивали в честь его великолепные празднества: обеды, балы, концерты. На банкете, данном ему в London Tavern русской торговой компанией, он на тост, предложенный за его здоровье, отвечал речью на английском языке, заключив ее следующими словами: "С удовольствием пользуюсь настоящим случаем, чтобы гласно заявить, как тронут я приемом, оказанным мне в этой благородной стране не только королевой и министрами ее величества, но также — смею сказать без аффектации, но с гордостью — каждым англичанином в отдельности. Никогда, никогда, это не изгладится из моей памяти. Прошу дозволения предложить тост за преуспеяние русской торговой компании и за здоровье всех ее членов и, сверх того, за продолжение дружбы между Великобританией и Россией". Цесаревичу отвечал глава кабинета лорд Мельбурн».
В Англии Александр Николаевич побывал на заседаниях обеих палат парламента и высшего королевского суда; присутствовал и при национальном торжестве: скачках в Эпсоме и Аскоте, всюду привлекая к себе всеобщее внимание, приветствуемый громкими кликами толпы. «Простившись с королевой, цесаревич 29-го мая оставил Англию и, проведя по одному дню в Гааге и в Дюссельдорфе, прибыл в Эмс. Но и там оставался он не более суток. Его влекло далее — в Дармштадт, где при посредстве родственников обоих дворов, принца Вильгельма прусского, брата короля, и вдовствующей герцогини Нассауской, уже шли переговоры с родителем принцессы Марии, мысль о которой не покидала Александра Николаевича со дня первой с нею встречи. Новое пламенное чувство до того охватило его, что в разговорах с графом Орловым, заменившим при нем умершего попечителя, князя Ливена и скоро снискавшего полное его доверие, он открывал ему свою душу, признавался, что вовсе не желал бы царствовать, что единственное его желание найти достойную подругу, которая украсила бы его семейный очаг и доставила бы ему то, что считает он высшим на земле счастьем: счастье супруга и отца. С нетерпением ожидал он разрешения родителей, чтобы отдаться неудержимому влечению, и лишь только получил его, понесся в Дармштадт, где провел неделю в тесном кругу великогерцогской семьи.
Александр и Мария ближе узнали друг друга и в сердцах обоих развилось и укрепилось чувство, зародившееся в них при первом свидании. Но о браке и даже о помолвке пока не могло еще быть речи. Принцесса была слишком молода; ей не исполнилось и пятнадцати лет. С душой, полной самых светлых и радужных впечатлений и надежд, оставил Цесаревич двор будущего своего тестя, остановился на один день в Киссингене для свидания с теткой, Великой Княгиней Марией Павловной, и зятем ее, своим любимым дядей Вильгельмом прусским, засвидетельствовал в Берлине почтение маститому деду, королю Фридриху-Вильгельму III, и, сев в Штеттине на русский военный пароход, 23-го июня высадился на берег в Петергофе, за неделю до дня, назначенного для бракосочетания Великой Княжны Марии Николаевны с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским».
17
То есть, и Николай Первый, и наследник вернулись в Россию в 1839 году – уже после подписания Лондонской конвенции по Бельгии весной того же года. В этом долгом «семейном» путешествии, возможно, Николай заручился поддержкой всех правящих дворов Европы на случай неожиданного бунта подданных. А Англия отныне становилась крупнейшим деловым и финансовым партнером России, хотя и на особых условиях, определив круг людей, которым вручала деньги и технические средства на развитие текстильной промышленности. И это были отнюдь не только старообрядцы из русского Раскола: в каждой мануфактуре рядом с ними на правах совладельцев и соучредителей должны были встать англичане. И первые из них наверняка приехали в страну вместе с Людвигом Кнопом в то же врем, когда в Россию вернулся сам царь и его семья.
Вот так и произошло, что, подписав якобы унижающий его международный договор, Николай Первый вернулся в Россию все же победителем, и победа была не меньшей, чем победа его брата Александра Первого над Наполеоном. Без войны и кровопролитий, с осуществлением проекта Николая Первого, Россия вставала в ряды передовых европейских стран.
И это было невероятно при том катастрофическом отставании, которое демонстрировала страна миру, ставшему на путь технического прогресса еще в конце 18 века. Самодержавно-крепостнический строй теснил и глушил развитие новых производственных сил (невозможность развития свободной, ориентированной на рынок промышленности). Крепостные предприятия не боялись конкуренции и не расходовали средства на техническое переоснащение. Крепостнические порядки подавляли редкие экономические инициативы дворян-земледельцев. Вяло развивалось и сельское хозяйство. Очень слабо развивались пути сообщения, а бездорожье препятствовало установлению прочных хозяйственных связей. Основная масса грузов перемещалась гужевым транспортом.
90 процентов населения России в этот период жило намного ниже уровня бедности. Ни о каком накоплении у этой части населения не могло быть и речи. В то же время богатейшая часть населения основную часть своих доходов тратила на роскошное потребление. Для целей наращивания физического и человеческого капитала средств почти не оставалось. Правда, в 1800 году отставание России от остального мира по душевому ВВП было еще невелико, но она не имела ресурсов для его существенного роста, в отличие от большинства европейских стран и США. Между тем потребности в таком расширении были колоссальными. Надо было наверстать упущенное в предыдущий период, можно сказать - столетия, время для укрепления страны. Самая большая в мире по территории страна не могла себе позволить быть слабой в конфликтный XIX век, даже если непосредственные опасности казались долгое время небольшими.
И вот Николай Первый единоличным решением делает рывок к прогрессу, не взывая к поддержке тех, кто озабочен только роскошным потреблением. А, напротив, обращается к тем, кто веками был унижен, оскорблен и загнан в глухие места и жил, исповедуя воздержание и верность Богу.
Да, не так проста Россия, какой ее видели многие отечественные и зарубежные политические лидеры. Здесь самое место отвлечься на очень похожую ситуацию с «похабным», по выражению В.И. Ленина, Брестским миром в 1918 году. Напомним: Брестский мир — сепаратный мирный договор, подписанный 3 марта 1918 года в городе Брест-Литовск представителями Советской России и Центральных держав, обеспечивший выход РСФСР из Первой мировой войны. Заключению Брестского мирного договора предшествовали соглашение о перемирии на Восточном фронте и мирная конференция, проходившая в три этапа с 22 декабря 1917 года.
На первом этапе недавно пришедшие к власти большевики, впервые вступив в международные переговоры, пытались склонить правительства стран Антанты к заключению всеобщего мира, основанного на принципе «без аннексий и контрибуций», и получили формальное согласие Центральных держав с таким подходом. На втором этапе, последовавшем за провалом планов достижения «всеобщего демократического мира» и началом внутрипартийной дискуссии о возможности подписания сепаратного договора, советская сторона стремилась к затягиванию переговоров, тогда как власти Германской империи потребовали признать их право на оккупацию территории Польши, части Прибалтики и Белоруссии.
10 февраля, после заключения Центральными державами отдельного договора с представителями Украинской центральной рады, советская делегация во главе с Л. Троцким заявила о прекращении войны и одновременно об отказе от заключения мира (тактика «ни войны, ни мира»). После возобновления германского наступления на Петроград В. Ленину, изначально выступавшему за немедленное подписание соглашения, удалось убедить однопартийцев в необходимости принятия германских условий («Социалистическое отечество в опасности!»); несмотря на то, что Германия выставила дополнительные требования, ЦК РСДРП(б), которому Ленин угрожал собственной отставкой, проголосовал за согласие на «похабный мир». Третий трёхдневный этап переговоров характеризовался отказом советской делегации вступать в дискуссию и завершился подписанием договора, который 15 марта был ратифицирован делегатами IV Всероссийского съезда Советов; 27 августа между Германской империей и РСФСР было заключено дополнительное двустороннее соглашение к договору.
Факт заключения сепаратного мира и условия Брест-Литовского мирного договора вызвали резкую реакцию как среди внутрироссийской оппозиции большевикам, так и на международной арене. Но что в итоге? Договор был аннулирован через восемь месяцев решением советского ВЦИК от 13 ноября 1918 года. И никакие его решения не были выполнены советской стороной. Да она и не собиралась их выполнять, поскольку скрытно в это время вела операцию по оказанию помощи немецким коммунистам по подготовке революции. В Германию отправилась группа, скажем так, специалистов, которые на месте должны были осуществить все необходимые действия по свержению власти кайзера Вильгельма.
Ноябрьская революция, унесшая жизни сподвижников Ленина Карла Либкнехта и Розы Люксембург, зверски убитых в 1919 году, свершилась в ноябре 1918 года в Германской империи. Она привела к установлению в Германии режима парламентской демократии, известного под названием Веймарская республика. И Владимир Ильич отлично знал, что происходит, поскольку сам, можно сказать, «руководил процессом» и приказывал Троцкому как можно дольше затягивать переговоры в Брест-Литовске. Но еще в восьмидесятые годы прошлого века в советских школах учителя рассказывали о вине Троцкого перед страной за эту позицию «неповиновения» Ленину. Об искусно проведенной в СССР операции помощи немецким коммунистам учебники не говорили ни слова.
Но вот что интересно: несмотря на свою недолговечность и полный провал, Брестский договор, использовавшейся впоследствии как доказательство аннексионных планов Германской империи и её союзников, получил широкое освещение в историографии. О нем очень много написано, и сегодня без конца муссируются пункты соглашения о планировавшемся колоссальном ущербе России. Эта тема стала в мировой истории своего рода философией – мечтой о ее гибели западного мира.
И очень мало исследована тема искусного сговора Ленина с немецкими коммунистами о революции в Германии ради спасения завоеваний Октябрьской революции в России.
Точно также до сих пор никем не исследована «революционная» ситуация в Российской Империи в тридцатые годы 19 века, созданная тайными планами Николая Первого, когда революция в Европе (только техническая) должна была помочь начать технический переворот в России и спасти ее от окончательного политического и экономического поражения.
18
Хотя Россия в 19 веке сильно отставала от Запада в техническом и социальном развитии, в ней было немало талантов, которые привлекали внимание Европы. И не только литературные. Есть интересный документ – известный роман Чарльза Диккенса «Крошка Доррит», написанный в пятидесятые годы 19 века, после Крымской войны 1853—1856 (Восточная война) — войны России с коалицией Великобритании, Франции, Османской империи и Сардинии за Османское наследие, господство в бассейне Чёрного моря, на Кавказе и на Балканах. Диккенс испытывал большую неприязнь к России из-за серьезного ущерба, который в этой войне понесла Англия. И однако он изобразил нашу страну с лучшей стороны в деле стремления к техническому прогрессу: весь сюжет романа о двадцатилетнем проживании разорившегося аристократа в долговой тюрьме построен на изобретении одного молодого человека, который, не найдя себе применения в Англии, уехал в Россию, в Сибирь, и там его изобретение «заработало» и принесло большой доход изобретателю, который и спас крошку Доррит и ее возлюбленного от окончательного падения в нищету во время первого мирового финансового кризиса. Роман написан в середине 19 века, но повествует о событиях двадцатых годов. И хотя в это время император Александр Первый запретил ввоз импортных товаров в Россию, открыв более широкие возможности внутренней отечественной торговле и производству, Диккенс отобразил совсем иное положение своего изобретательного соотечественника в Сибири.
Писателю можно верить – именно в Сибири были сделаны и использованы значительные изобретения для приисков. Правда, изобретателем, чье имя осталось в истории, здесь был гидротехник Козьма Дмитриевич Фролов, предок Надежды Константиновны Крупской по линии ее матери, любимой тещи Владимира Ильича Ленина, Елизаветы Васильевны Тистровой. Что же это была за семья? Хотя в советской истории Елизавету Васильевну «обозначили» гувернанткой (как первую жену Сталина Екатерину Сванидзе, дворянку из семьи миллионеров, талантливого дизайнера и стилиста - поломойкой), ее отец,
Тистров Василий Иванович (1799 -1870), - горный инженер, рудознатец, управляющий Барнаульского сереброплавильного завода, Сузунского медеплавильного завода, Томского железоделательного завода. Родовые корни Василия Ивановича скрываются в Северной Германии или Дании.
Окончив в 1822 году Горный корпус, он был послан на алтайские казенные заводы, где удачно женился на Александре Гавриловне Фроловой, внучке того самого знаменитого изобретателя-гидротехника Козьмы Дмитриевича Фролова (1726-1800), управляющего Змеегорскими рудниками. Мало кто знает, что под его началом работал механик И.И. Ползунов, создатель первой паровой машины. Известно, что изобретатель умер, не дождавшись испытания машины, так что Козьма Дмитриевич довел его дело до конца. Один из его сыновей, Петр Козьмич Фролов возглавлял алтайские заводы, был даже томским губернатором, много сделал для развития культуры на Алтае. Умер он в Санкт-Петербурге в 1839 году, будучи сенатором и тайным советником.
У Тистровых на Алтае родилось девять детей, Елизавета – одна из младших. Итак, бабушка Надежды Константиновны Крупской Александра Гавриловна была внучкой Козьмы Дмитриевича Фролова (29 июня 1726, Полевской завод - 9 марта 1800, Барнаул) - выдающегося русского горного инженера, изобретателя-механика, гидротехника. Это был великий человек, прославивший Россию и увеличивший ее благосостояние. Из его официальной опубликованной биографии известно, что он родился 1726 года в Полевском заводе, на Урале, в семье мастерового. В 1744 году закончил горнозаводскую школу в Екатеринбурге. Службу начал на Березовских промыслах «горным учеником». Впоследствии работал рудокопом, писарем, строителем конных водоподъемников для откачки воды из шахт.
В 1760 году на Березовском руднике изобрел золотопромывочную машину (самую производительную в то время).
В 1763—1770 годах на Змеиногорском руднике построил 4 похверка, разместив их на одном деривационном канале и механизировав весь процесс толчения и промывки руды.
В 1783 году на Вознесенской шахте построил подземную деривационную установку со «слоновым» колесом диаметром 18 метров, способным поднимать воду с глубины 63 метра. Один из современников назвал это невиданное в мире сооружение «самым отважнейшим мероприятием».
В 1787 году на той же Вознесенской шахте установил по собственному проекту оригинальный рудоподъемник «патерностер».
Но ни дедушка Надежды Констановны со стороны матери Василий Иванович Тистров, ни прадедушка Козьма Дмитриевич Фролов, несмотря даже на свое мировой научное величие, никогда не упоминались в официальной биографии Крупской. Она везде фигурирует как дочь всего лишь «гувернантки». Хорошо, что еще не прачки. Хотя советские биографы не постеснялись, и Сталин в этом их не ограничивал, указать, что его первая жена, дочь дворянина, подрабатывала прачкой…
А между тем богатейшие были люди, предки Надежды Константиновны Крупской. Козьма Дмитриевич Фролов помимо того, что был изобретателем с мировым именем, в 1758 году получил звание штейгера (горного техника) и был направлен на Воицкий рудник (недалеко от Петрозаводска) для налаживания работ по промывке золота.
С 1759 года он уже руководитель работ по добыче золота на Березовском руднике.
В 1762 году возглавил все золотые промыслы Урала.
В 1763 году, по настоянию начальника Колывано-Воскресенских заводов А. И. Порошина, переведен на Алтай для механизации Змеиногорского рудника.
В 1790 году назначен руководителем работ на всех рудниках Алтая.
В 1798 году вышел в отставку по состоянию здоровья в чине берггауптмана (полковника горной службы). Остался членом Горного совета алтайских рудников. Скончался 9 (21) марта 1800 года, во время приезда в Барнаул на очередное заседание Горного совета. Похоронен на Нагорном кладбище.
Едва ли бедствовал и дедушка Надежды Константиновны, Василий Иванович Тистров, как указывалось выше - горный инженер, рудознатец, управляющий Барнаульского сереброплавильного завода, Сузунского медеплавильного завода, Томского железоделательного завода.
И что интересно – чуть позже здесь же появляется имя Андрея Антоновича Крупского, открывателя месторождения золота, управляющего Салаирским рудником на Алтае (1854-1895).
То есть, можно предположить, что семьи Крупских и Тистровых-Фроловых – это настоящий клан золотопромышленников из Сибири. Но как-то умудрились обеднеть до такой степени, что правнучка управляющего всех рудников Алтая и дочь управляющего трех рудоплавильных заводов вынуждена была идти в гувернантки.
Не отсюда ли брал свои сюжеты Максим Горький, приятель Ленина, для романов «Фома Гордеев» и «Дело Артамоновых»? В них все золотопромыщленники сходили с ума и разорялись. Им на смену приходили ушлые управляющие-немцы. Но ведь один из таких и был Тистров, выгодно женившийся на внучке управляющего всех золотых рудников Алтая. Темная история с этими несметными богатствами Российской Империи, которыми управлял клан Тистровых-Крупских-Фроловых.
Но, может быть, когда заходит речь о финансировании революционного движения в России и, в частности, В.И. Ленина, то надо не в Германию упираться, а в золото Сибири, которым командовали его будущие родственники? Ленин, внук архангельской староверки Смирновой ( фамилия переводится на латынь как Ленни), выходит, выгодно женился?
И история эта с приходом Октябрьской революции не закончилась. Научное наследство прадеда Крупской в полной мере работало на новую страну. И не удивительно. В предприятиях, созданных Козьмой Дмитриевичем Фроловым, всё было новым, неожиданным. Как утверждают историки, ни русская, ни мировая практика его времени не знала ничего подобного тому, что выполнил великий новатор. Устроив в 1763-1765 годах систему машин, приводимых в действие центральным мотором, он создал технику, далеко выходящую за рамки феодально-крепостнического способа производства. Механизировав технологические операции по переработке продуктов и создав внутризаводской транспорт, К. Д. Фролов организовал, в сущности, завод-автомат. Перешедшие в собственность СССР предприятия, а также новые, которые строились, использовали его разработки. Выходит, идея механизации и автоматизации, развёрнутая с полной силой в СССР в годы сталинских пятилеток, - наша русская идея, не уступающая английским проектам технической революции? И первым поборником и застрельщиком её был ещё в шестидесятые годы XVIII века Козьма Дмитриевич Фролов. Вместе с И. И. Ползуновым К. Д. Фролов занимает почётное место среди творцов современной техники.
В то время, когда Европа успешно развивалась, и в Россию тоже пришел технический прогресс, то есть, он родился «изнутри». Эти машины Фролова были отличным подспорьем для династии Романовых, которая, признав технический прогресс, должна была разворачиваться с большой скоростью в управлении государством. Это бизнес и банки, это новый класс предпринимателей. Но войны разоряли Россию, и она не только брала взаймы, но и впустила в страну чужие машины, чужой прогресс, который стал зарабатывать деньги прямо на месте, но складывать их в свои банки. Когда Романовы в начале 20 века спохватились – было уже поздно. Вся промышленность практически была в руках англичан и их компаньонов купцов-староверов. Так как российские предприниматели накапливали капиталы медленно, на развивающийся рынок нашей страны пришли иностранные, как бы сейчас сказали, инвесторы. В результате к моменту начала Первой Мировой войны в 20 веке от 70% до 100% производственных мощностей в разных отраслях промышленности контролировал иностранный капитал. Вот так технический прогресс, который вытолкнул на поверхность золото, погубил Романовых и саму Россию. В отличие от Николая Первого, который, готовя техническую революцию и опасаясь нового бунта дворян и помещиков, в 1838 году предусмотрительно после пожара в Зимнем дворце вывез жену и трех сыновей в Европу и вернулся вместе с ними оттуда живым и здоровым, его потомок, император Николай Второй, не спас таким же образом жену и детей и обрек их на смерть. Старообрядец Гучков принял у него отречение от престола, а фотограф Юровский организовал расстрел в доме купца Ипатьева.
19
Здесь я хочу вернуться к теме литературных заказов, которые делал литературным гениям России Николай Первый. Для меня абсолютно очевидны факты выбора Романовыми авторов и тем для их самых ярких произведений, ставших мировой классикой – Грибоедова, Пушкина, Лермонтова, Гоголя. За последним после тяжелейших испытаний до конца жизни получал такие заказы Федор Достоевский. Но уже более откровенно: начиная еще до каторги («Бедные люди» - пародия на книгу Гоголя « Выбранные места из переписки с друзьями»), затем «Братья Карамазовы» ( по сути - о тяжелом внутрисемейном конфликте Романовых, о борьбе за престол между отцом – Александром Вторым – и сыном – Александром Третьим, закончившимся гибелью отца и безвременной смертью сына и восхождению на престол слабого человека, одержимого личными страстями, погубившего страну).
Все четверо наших великих классиков так или иначе были призваны ко двору и служили государю под покровом великой тайны. Они и сами в этой кромешной темноте многого происходящего с ними не замечали, веря в свой рок, судьбу. Но все ощущали с течением времени очень сильное угнетение духа и воли, безысходность, невозможность получить помощь от кого-нибудь, даже от самых близких, родных людей. И это состояние вызывало даже желание покончить с собой.
У всех у них было ощущение присутствия в их жизни каких-то черных сил, едва ли не самого сатаны. У Пушкина это был «черный человек», у Лермонтова «демон», у Гоголя – сам чёрт и панночка и Вий с его свитой. А Хлестакова в «Ревизоре» вообще посчитали явлением самого антихриста. Впоследствии, как мы знаем, «черный человек» безбожия до смерти замучил поэтов Серебряного века –Есенина, Маяковского, Цветаеву…
Почему я уверена, что пьеса Грибоедова «Горе от ума», эпиграмма Пушкина на Воронцова, стихотворение Лермонтова «Смерть поэта» (без последних шестнадцати строк), были заказаны самим царским двором как стратегические произведения? Существует «калька», приложив которую к фактам появления указанных произведений, можно понять, как это происходило. И «калька» эта – «Ревизор» и «Мертвые души» Гоголя. Ознакомившись с историей их создания, можно понять на примере жизни и творчества Николая Васильевича, что тут Романовы уже и не скрывали своего интереса в работе писателя в определенном направлении. Это направление – жесткое осуждение крепостного права в России и беспредела чиновничества. В сатире Гоголя оно восходило до небесных высот – то есть, до самого Бога, который, как известно, не допускал рабства и несправедливости.
Давайте посмотрим, как жил и работал Гоголь в тридцатые-сороковые годы в Европе, куда он сбежал в 1836 году, после одобренной Николаем Первым театральной постановки «Ревизора» в Петербурге и в Москве. Писатель оставался там десять лет, но находился под заботливым патронажем царя и его ближайшего окружения. И вспомним – сам Николай Первый с семьей отправился в Европу на год в 1838 году. Во время пребывания царя и его сыновей в Риме Гоголь находился там же и вращался в высшем свете.
Там же он получил материальную помощь для работы над «Мертвыми душами». И если Николай Васильевич опустил в своем романе алчных и глупых русских крепостников-помещиков и чиновников «ниже плинтуса», то сделал это, разумеется, по желанию императора, как и в «Ревизоре». И не надо тут искать иных заказчиков типа тайных обществ и какой-то неизвестной оппозиции. Роман «Мертвые души» мог появиться и выйти в свет только по желанию самого царя да еще будучи проплаченным им же. И можно, исходя из этого факта, предположить, что подобным же образом появились на свет «Горе от ума», эпиграмма Пушкина на Воронцова и стихотворение Лермонтова «Смерть поэта».
Достоверно известно, что гоголевскими «спонсорами» были побывавшие в Италии Николай I, наследник Великий князь Александр Николаевич, Великая княгиня Мария Николаевна, С. С. Уваров, М. П. Погодин, а также В. А. Жуковский, Н. М. Языков, З. А. Волконская, Репнины и др. Просителями за Гоголя были В. А. Жуковский, А. О. Смирнова-Россет, П. А. Вяземский и другие. Особую роль в жизни Гоголя играло покровительство Жуковского. В 1838-1839 годах и тот как наставник цесаревича посетил Рим с визитом. Для Гоголя впервые открылась возможность быть представленным при дворе да еще познакомить наследника со своими сочинениями (он прочитал ему «Женитьбу»). Позже Жуковский передал писателю и первую помощь от своего питомца.
Любопытно, что сам Николай Васильевич так и не представился Николаю I в римские дни, поскольку ему «стало стыдно и совестно, не сделавши почти ничего еще доброго и достойного благоволения напоминать о своем существовании ..." "Государь должен увидеть меня тогда, когда я на своем скромном поприще сослужу ему такую службу, какую совершают другие на государственном поприще». Было ли так на самом деле, мы никогда не узнаем. Но есть и другой факт, который наталкивает на определенные мысли: после отъезда царя из Рима туда прибыло семейство Нессельроде, в ком Гоголь нашел новых мощных покровителей. Да уж, куда мощнее – особенно в деле охраны писателя и контроля за ним. Отсюда вывод – литературная работа Гоголя в Европе носила важный стратегический характер и была необходима Романовым в их борьбе против крепостного права и чиновничьего беспредела дворян. «Мертвые души» увидели свет в 1842 году. Но только через 19 лет наследник Николая Первого, Александр Николаевич, которому в Риме Гоголь читал свою «Женитьбу», отменил позорное крепостное право в России.
20
Почему, при всем его благополучном существовании в Европе, огромных возможностях творить на литературном поприще под патронатом царской семьи, обеспечившей ему международную славу, Гоголь вдруг впал в такую депрессию, что решил – его жизни пришел конец? До сих пор никто не может объяснить, какова была причина? Но в таком же состоянии А.С. Пушкин пребывал перед своей последней дуэлью, а Лермонтов уезжал в последнюю ссылку на Кавказ. При этом в жизни каждого из них произошло событие, которое как бы заранее перечеркивало их жизнь, обозначив роковой конец. Пушкин получил клеветническое анонимное письмо «Диплом рогоносца», на Лермонтова по заказу дочери Николая Первого, Марии Николаевны, и ее мужа, герцога Лейхтенбергского, граф Соллогуб (родственник Романовых) написал пасквильную повесть «Большой свет», на «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголя молодой Достоевский, рвущийся к славе, написал пародию «Бедные люди», а Белинский в личном хулиганском письме обвинил его во взятках от царя.
Биографы Гоголя находят ответ в отвлеченных темах, якобы, выход из мучительного процесса своего духовного самоусовершенствования он увидел в новом прочтении православия. Вот что пишет известный преподаватель МГУ: « С начала 40-х годов писатель стал активно изучать православную богословскую литературу, прежде всего — русскую, и удивился богатству ее мысли и глубине источаемой ею веры, взяв из этого уникального и еще не совсем изученного источника многое для своих будущих работ. В публицистике он стал проповедником, чувствующим себя избранным Богом и вполне созревшим для наставления людей во благо их духовно-нравственного возрождения и укрепления государства на основе христианских ценностей. Это можно объяснить и влиянием западных церковных реформаторов, с кем его объединяла неудовлетворенность состоянием европейских обществ, низким уровнем общественного и нравственного развития, тяжким положением населения».
На самом деле, на плечи Гоголя, как и Пушкина, и Лермонтова, обрушилась тяжелейшая ноша скрытых знаний о политике Николая Первого того времени, политика его проекта технической революции и привлечение к ней новых движущих сил России, несущих на себе старую веру, старые традиции и ненависть к семейству Романовых, сделавших их изгоями. Теперь эти силы должны были объединиться с просвещенными представителями Европы, создателями жестокого «железного века» и исповедующими другую веру - протестантство и католицизм. И Лермонтов, и Гоголь увидели в этом «пришествии» угрозу гибели России – угрозу ее православной вере, ее национальной сущности, ее территории, наконец!
Понимать, что и ты «на заказ» принимаешь участие в подготовке этого разрушения, и было, скорее всего, невыносимо для Гоголя. Он считал, единственное, что может спасти русский народ в складывающейся ситуации чуждого нашествия - это вера и православная церковь. Поэтому и кинулся изучать анналы, а затем написал свои «выбранные места из переписки с друзьями», где призывал, заклинал русский народ оставаться верным православию и его святому дому – церкви, национальному оплоту России и ее народа.
Если бы критики-либералы и известные литераторы России знали то, во что был посвящен приближенный к царю Гоголь, они бы не стали обличать его в высоком самомнении и излишнем религиозном рвении, не называли бы его в насмешку проповедником. Кроме Виссариона Белинского, который все равно бы написал свое хулиганское послание, ибо был безбожником и готовым принять европейские либеральные ценности в полном объеме.
21
Если понимать внутренние и внешние меры, предпринятые Николаем Первым по осуществлению технической революции в России в тридцатые годы 19 века, то понятнее становятся история создания и дальнейшая судьба известных произведений наших литературных гениев. Почему в 1830 году царь заказал А.С. Пушкину написать историю Петра Первого? Потому что тема соответствовала задаче времени – глубокие реформы, задуманные императором. Но вместо этого произведения появилась книга, написанная поэтом в рекордно короткие сроки – «История пугачевского бунта». К чему такая срочность и беспрецедентное внимание Николая к этому произведению? – он стал главным его рецензентом, щедро оплатил издание книги из казны. И то, что на это произведение Пушкина не было ни одной рецензии, ничуть царя не смутило – он считал книгу достойной во всех смыслах. И поэта отсутствие рецензий не смутило, хотя даже его мать была удивлена равнодушием критики к новому произведению ее сына. Но если понимать, что он добросовестно выполнил заказ царя и получил достойную оплату, то все становится на свои места в этой странной истории.
Зачем Николаю Первому нужна была книга о восстании Емельяна Пугачева именно в это время? Затем, видимо, чтобы напомнить обществу о последствиях бунта – о разорении страны и беспощадной и страшной казни зачинщика. Это восстание было уроком и для дворян, которые в нем участвовали. А если вспомнить – царь собирался в своем новом грандиозном проекте обойти их, выбрав для роли исполнителей совсем других людей, поэтому, естественно, опасался нового бунта тех, «…кто жадною толпой" у трона. А Пушкин еще и усилил тему книги, выпустив в свет тут же повесть «Капитанская дочка», ставшую мировым литературным шедевром на все времена.
А далее идут: стихотворение Лермонтова «Молитва», которую так любила жена Николая Первого, императрица Александра Федоровна, повесть «Большой свет» графа Соллогуба – пародия на жизнь Лермонтова в большом свете, роман в письмах «Бедные люди» Достоевского – пародия на «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголя, сами «Выбранные места из переписки с друзьями».
Три последние произведения были заказами императорской семьи – это вполне очевидно из имеющихся документов. К примеру, графу Соллогубу «Большой свет» заказала сразу после своей свадьбы с герцогом Лейхтенбергским дочь Николая Первого Великая княгиня Мария Николаевна. Соллогуб написал в 1865 году в своих воспоминаниях: "С Лермонтовым я сблизился у Карамзиных и был в одно время с ним сотрудником "Отечественных записок". Светское его значение я изобразил под именем Леонина в моей повести "Большой свет", написанной по заказу великой княгини Марии Николаевны". Эта повесть сродни «Диплому рогоносца», ставшему поводом к смертельной дуэли, который получил в ноябре 1836 года А.С. Пушкин. Пародию «Бедные люди» Достоевского одобрил тот же герцог Лейхтенбергский – именно как пародию на творчество Николая Гоголя, который в это время, в 1846 году, переживал в Европе серьезный психологический кризис и тяжело болел, так что Достоевский даже поспешил объявить, что писатель скончался. Более того, он носился с хулиганским письмом Белинского Гоголю, в котором тот обвинялся в том, что брал взятки от царя на исполнение его заказов, и добегался до гражданской казни и каторги.
А Гоголь тем временем выздоровел и переехал жить в семью Жуковского в Германию, переживать разгромную критику на свою книгу «Выбранные места из переписки с друзьями». Обоих царь настоятельно просил вернуться в Россию, но они ссылались на свою психологическую нестабильность и не ехали. Жуковский так и остался в Германии с молодой женой и маленькими детьми и упоенно переводил греческие трагедии на русский язык, будучи уже слепым, до самой смерти. А семья Романовых волновалась, что Жуковский может принять католичество – это бы скомпрометировало императорскую семью, в которой Жуковский был воспитателем наследника, великого князя Александра Николаевича.
А в чем была истинная причина религиозных волнений царя и Гоголя именно в это время? Причина скрывалась все в том же проекте – в предстоящей технической революции, которую царь отдавал в руки старообрядцев и англичан – людей иной веры, чужого Божьего дома - церкви. И обратите внимание, как много в своей книге Гоголь рассуждает о величии православной церкви, о ее огромном значении для нравственности и стойкости народа. И сегодня критики, не учитывая главные события того времени, которые всецело занимали Никола Первого, уверяют нас, что Гоголь занимался изучением православия и углублял свою веру, так что даже заболел и едва не умер. Всего лишь… На самом деле, он выполнял очередной заказ императора – писал о необходимости сохранять православие в народе, как писал о вреде бунта Пушкин в своей «Капитанской дочке» за несколько лет до него.
Если учитывать эти обстоятельства, то понятно, почему все-таки Жуковский не хотел возвращаться в Россию: во-первых, он боялся бунта, потому что видел, как царь собирается дать серьезный повод для него. Во-вторых, как истинный романтик, не захотел участвовать в идеологии перемен, которые нес с собой суровый «железный век», и позволил себе в конце жить так, как хотел всегда. А Гоголь, написав свои «Мертвые души» - о позоре русских дворян-крепостников - вернулся в Москву, где умер, надорвавшись на тяжелейших царских заказах, не в силах продолжать работу. Сжег или нет он второй том «Мертвых душ», доподлинно неизвестно, но вот отрекаться ему было не от чего – он вполне разделял взгляды царя на православие и на устройство общества без рабства. Другое дело, что в его записках могли быть секретные материалы, и они были уничтожены или просто изъяты (не забываем – Гоголь жил в доме графа Дмитрия Андреевича Толстого, любезного и приветливого человека, большого приятеля Николая Васильевича, но посмотрим, кем он был. Русский государственный деятель и историк, обер-прокурор Святейшего правительствующего синода, министр народного просвещения, министр внутренних дел и шеф жандармов, член Государственного совета, сенатор. Правда, все эти должности он занимал после смерти писателя, но личные задания Николая Первого (ревизора, кстати) выполнял еще в 30-е годы. При Александре II был известен как энергичный реформатор, а при Александре III — как проводник политики контрреформ. Так что последние дни свои наш великий писатель провел под изощренным надзором, «под колпаком» искушенного агента императора.
22
Но вот что могло мучить и убивать и Пушкина, и Лермонтова, и Гоголя – так это неизвестность, которую несли в себе планируемые царем перемены. Конкретнее – то, как царь взялся формировать новое буржуазное общество в России из людей, которые исповедовали другую религию. И грядущая неизвестность эта была сродни апокалипсису, потому что меняла религию и церковь. А это значило перемену всего: национальных особенностей и традиций, дальнейший раскол общества, отмену самодержавия, укоренение либерализма с его свободами, контроль других государств над Россией и, в конце концов, потерю самой государственности.
И все, чего они опасались, произошло. Российское общество разбилось на классы, появился многочисленный пролетариат, пришедший из бывших крепостных крестьян. Либерализм принес свободу прежде всего думать и говорить и освободил людей от духовной зависимости от хозяев и церкви, а затем и от самого государства, которое в итоге пало, попав в зависимость к старообрядцам и англичанам – вспомним: абсолютно всю промышленность к началу первой мировой войны в России контролировали иностранцы, весь российский капитал был в их руках.
Но с капиталами все-таки разобрались - старообрядческий горьковский «буревестник», придя к власти, выгнал иностранцев и буржуев из страны и овладел всеми ресурсами, национализировав их. Несогласных долго гноили в лагерях, понуждая к повиновению.
Но самым тяжелым оказался вопрос с религией. За всю двухтысячную историю христианства ни одна страна не отказывалась от Бога. Россия была первой. Как могло это произойти и почему «Третий Рим» был объявлен атеистической державой?
Если говорить грубо – из чисто жлобских причин: ЦК большевиков, а затем коммунистов, правительство СССР состояло исключительно из тех, кто завоевал эту власть в борьбе с православными Романовыми – из иноверцев с ложными именами и биографиями, в которых даже возраст не соответствовал реальному. Эти советские лидеры такими и вошли в историю, и никто пока что этого не исправил. Вот этим «неизвестным» легче было объявить, что Бога нет, чем признаться в своем древлеправославии и английском воспитании.
Так что исходная советского казенного атеизма понятна и объяснима. Но не надо забывать, что принес атеизм в Россию, не желая этого, все-таки православный самодержец Николай Первый. Пусть и из лучших побуждений создавший проект технической революции таким, каким его исполнили старообрядцы вкупе с англичанами, в 1917 году обрушившие Российскую Империю.
Увы, урок не пошел впрок. Сегодня в мир пришла очередная техническая революция – цифровая. То, что делают специалисты высочайшей цифровой квалификации, сравнимо с действиями богов. И что характерно, для основной массы народа – их действия необъяснимы и загадочны, все это пока что списывается на происки инопланетян. А задача-то выполняется все та же – как безнаказанно управлять человеком: его организмом, его разумом, его душой. И для этого уже не нужны литературные гении, о которых во времена реформ заботились властители всех стран, формируя общественное создание в нужном направлении. Теперь вся проблема заключается в том, чтобы незаметнее и эффективнее внедрить в живой организм цифру. А она уже все исполнит. И что у нас впереди? А все то же, о чем так волновался Николай Гоголь – отречение от Бога и от самих себя и, конечно, наказание за излишние алчность и самонадеянность.
ТАЙНЫ ПРОМЫШЛЕННОЙ РЕВОЛЮЦИИ В РОССИИ.1839 -1917 ГОДЫ.
Рабочий конспект по теме мирового значения и трагических последствий технической революции в России в 19 веке.
1839 год дает ответы на многие вопросы, на которые историки и политики до сих пор не могут найти ответы.
Русский император Николай Первый подготовил свой проект по выводу страны из отсталости. Он решил осуществить промышленный переворот, начать с развития текстильного производства. А движущей силой тайно избрал представителей русского Раскола – старообрядцев, и финансово-промышленные круги Англии. Таким образом, отечественное дворянство и помещики оставались за бортом перемен и не имели доступа к большим деньгам и техническим средствам, выделенным императором на техническую революцию.
В 1839 году в Россию приехал восемнадцатилетний Людвиг Кноп - мистическая фигура юного представителя английских финансово-деловых кругов. И получил неограниченные возможности и полномочия от Николая Первого. Все, что он делал, было личным тайным проектом Николая и правительства английской королевы Виктории. Кноп создал новые текстильные мануфактуры, абсолютно все они были смешанными предприятиями: хозяевами там были раскольники и он сам или иные представители Англии. Англия финансировала этот проект и обеспечивала его специалистами и оборудованием.
Николай и Кноп быстро сформировали новый класс буржуазии и раскольничьего олигархата.
Зачем были нужны войны в Средней Азии и организация «Народная воля»?
Россия провела успешные войны в Средней Азии, присоединив к себе необходимые территории ради выращивания хлопка. Англия не возражала. Поскольку ей нужно было развитие текстильной промышленности в России ради сбыта своего оборудования. Василий Алексеевич Перовский, губернатор Оренбурга (родной дядя будущей террористки, цареубийцы Софьи Перовской), возглавлял поход в Хиву в 1839 году, был посвящен в эти дела императора, по всей видимости. Семья Перовских служила делу технической революции в России, а, значит, входила в круг доверенных лиц английско-раскольничьего олигархата страны. И поэтому, хотя и кажется невероятным, возможно их участие в создании террористической организации «Народной воли», которую возглавила Софья Перовская. С целью убить Александра Второго и сохранить прежний курс управления страной с глубоким участием нового – международного - олигархата.
Россия попала в международную финансовую ловушку по неопытности.
На момент начала технического переворота она имела всего четыре банка, которые были государственными. И только с этого времени они были ликвидированы и началось освоение банковской капитализации и развитие банковского дела в России. Сразу же текстильная промышленность оказалась в руках англичан и раскольников, которые работали на Англию, конечно же. Были ее союзниками в первую очередь, хотя на передний край их выдвинул русский царь.
План Англии по расчленению России в 1853 году.
Однако через 14 лет Николай Первый решил снова доказать мощь России на международной арене и развязал Крымскую войну. А что ему еще оставалось делать? К этому времени у Англии был уже готов план по расчленению России, и русский император решил действовать с опережением, несмотря на техническую отсталость своей армии.
Во время Крымской войны британская политика фактически сосредоточилась в руках лорда Пальмерстона. Точка зрения самого Пальмерстона наиболее полно была изложены им лорду Джону Росселю и сводилась к следующему: Аландские острова и Финляндия возвращаются Швеции; Прибалтийский край отходит к Пруссии; королевство Польское должно быть восстановлено как барьер между Россией и Германией (не Пруссией, а Германией); Молдавия и Валахия и всё устье Дуная отходит Австрии, а Ломбардия и Венеция от Австрии к Сардинскому королевству; Крым и Кавказ отбираются у России и отходят к Турции, причем часть Кавказа («Черкессия») образует отдельное государство, находящееся в вассальных отношениях к Турции.
Император Франции Наполеон III, с самого начала не сочувствовавший пальмерстоновской фантастической идее раздела России, по понятной причине воздерживался от возражений; программа Пальмерстона была составлена так, чтобы приобрести новых союзников: привлекались таким путём Швеция, Пруссия, Австрия, Сардиния, поощрялась к восстанию русская Польша, поддерживалась война Шамиля на Кавказе.
Но угодить всем потенциальным союзникам одновременно было практически невозможно. Кроме того, Пальмерстон явно переоценил подготовку Англии к войне и недооценил русских (Севастополь, который планировалось взять за неделю, держался почти год).
Единственная часть плана, которой мог симпатизировать французский император (и которая была довольно популярна во Франции), это идея свободной Польши. Но именно от этой идеи союзникам пришло отказаться в первую очередь, чтобы не оттолкнуть Австрию и Пруссию (а именно их Наполеону III было важно привлечь на свою сторону, чтобы покончить со Священным союзом).
Но Наполеону III отнюдь не хотелось ни слишком усиливать Англию, ни сверх меры ослаблять Россию. Поэтому, после того как союзникам удалось захватить южную часть Севастополя, Наполеон III начал подкапываться под программу Пальмерстона и быстро свел ее к нулю.
Во время войны широкую популярность в России получило стихотворение В. П. Алферьева, напечатанное в «Северной пчеле» и начинающееся четверостишьем:
Вот в воинственном азарте
Воевода Пальмерстон
Поражает Русь на карте
Указательным перстом…
Крымская война 1853—1856 (Восточная война) — война России с коалицией Великобритании, Франции, Османской империи и Сардинии за Османское наследие, господство в бассейне Чёрного моря, на Кавказе и на Балканах.
К середине XIX века Османская империя находилась в состоянии глубокого упадка, и только прямая военная помощь России, Англии, Франции и Австрии позволила султану дважды предотвратить захват Константинополя непокорным вассалом Мухаммедом Али Египетским. Это привело к появлению в 1840-х годах у российского императора Николая I планов по разделу Османской империи[1]. Николай I, однако, не смог договориться о разделе Османской империи с Англией, выступавшей категорически против такого развития событий[2], и решил форсировать события путем прямого военного нажима на Турцию. Англия и Франция, со своей стороны, способствовали обострению конфликта, рассчитывая ослабить Россию на Черном море и надолго снять угрозу существованию Османской империи со стороны России.
Общественное мнение Западной Европы в целом поддержало войну с Россией, учитывая то, что она ещё со времён Венского конгресса привыкла вмешиваться во внутренние дела других государств, поддерживая существующий государственный порядок и противодействуя революционным течениям.
В ходе последовавших боевых действий союзникам удалось, используя общую технологическую отсталость России, сконцентрировать количественно и качественно предосходящие силы армии и флота на Черном море, что позволило им произвести успешную высадку в Крыму десантного корпуса, нанести российской армии ряд поражений и после годичной осады захватить Севастополь — главную базу российского Черноморского флота. На кавказском фронте российским войскам удалось нанести ряд поражений турецкой армии и захватить Карс. Однако, дипломатическая изоляция заставила Россию начать переговоры о мире. Подписанный в 1856 году Парижский мирный договор потребовал от России уступки Османской империи южной Бессарабии и устья реки Дунай. Провозглашалась нейтрализация Чёрного моря.
Кто и за что убил царя-освободителя Александра Второго в 1881 году.
Убийство царя-Освободителя России от крепостного рабства Александра Второго считается загадочным. Наверное, нет в истории страны ни одного правителя, которого с таким методичным упорством хотели бы убить. На Александра было совершено шесть покушений. «Успешно» завершила задуманное подготовленная террористическая организация «Народная воля», которой руководила Софья Перовская, дочь военного губернатора Петербурга, члена совета министерства внутренних дел, племянница того самого Алексея Николаевича Перовского, Оренбургского губернатора, осуществлявшего поход в Хиву при Николае Первом в 1839 году. То есть, стоявшего у самых истоков технической революции в России, делавшейся руками русского Раскола и англичан.
Нужно иметь в виду, что Софья Перовская была хорошо осведомлена о передвижениях императора, о расположении комнат в царских дворцах, обо всем, что было необходимо знать для исполнения террористического акта. А так ли трудно ей было доставать все эти сведения? Этот вопрос подсказывает и ответ: возможно, теракт был спланирован не какими-то там революционерами-бунтовщиками, Софья на самом деле представляла высшие круги власти, которые хотели этой расправы. Но почему?
За Александром Вторым начали охотиться с 1866 года. Эта дата в жизни царской семьи знаменательная. В этом году женился на датской принцессе Дагмар сын императора Александр Александрович, будущий император Александр Третий. И в этом же году Александр Второй сделал своей любовницей княгиню Екатерину Долгорукову (Долгорукую). Эти два события связаны между собой и с технической революцией в России.
Если брать политическую сторону, то царя убили сторонники крепостного права, которое тот отменил с целью дальнейшего развития промышленности в стране, переданной, как известно, Николаем Первым представителям Раскола и Англии, а не собственному дворянству и помещикам. Но тут получается серьезная нестыковка. Почему же убийство совершила как бы революционная террористическая организация из тех кругов, которые не преследовали интересы дворян и помещиков?
Есть обстоятельства, которые указывают на участие семьи в убийстве. Это морганатический брак Александра Второго и Екатерины Долгоруковой и наличие у них общего сына Георгия (Юрия). Женив наследника престола Александра против его воли на невесте его умершего брата Николая Дагмаре, император вдруг заявил, что намерен поменять наследника и передать престол Георгию (Юрию) Долгорукову(Долгорукому), сыну его морганатической супруги Екатерины. Но объяснял он это не простой прихотью, а национальными интересами России, чтобы на ее престоле сидел русский человек, а не было засилья иностранцев.
Однако с тех пор, как Николай Первый распахнул двери страны для Англии и ее капиталов во имя технического прогресса, стремление к национальной безопасности страны стало опасным для Англии и Раскола, работавшего с ней рука об руку. Попытка Александра Второго поменять на русском престоле династию испугала и англичан, и взрастающий на почве Раскола российский олигархат. Не мог радоваться решению отца и его сын Александр Александрович, можно сказать, принесший себя в жертву ради престола нежеланной женитьбой, а теперь со всей своей семьей находящийся под угрозой изгнания.
И произошло то, что постоянно происходило в семье Романовых – цареубийство. Совершенное (возможно!) по заказу финансово-промышленных кругов хорошо подготовленной террористической организацией народовольцев во главе с дочерью и племянницей братьев Перовских, единомышленников Николая Первого. Которая принесла себя в жертву технической революции в России. То есть, Англии и Расколу. Кстати говоря, память о ней и о ее сподвижнике Степане Халтурине особенно бережно хранят в городах- бывших анклавах старообрядчества, где люди, ничего не подозревающие об истинной деятельности этих убийц, вынуждены проживать на улицах, носящих имена террористов.
Можно предположить, что к последнему покушению на Александра Второго какое-то отношение имел убийца А.С. Пушкина Дантес. Вернувшись во Францию, он занялся бизнесом и политикой, помог изгнать на 20 лет из страны Виктора Гюго, занимался шпионажем, сообщал в Россию тайные сведения. В марте 1881 года он передал неверные данные о дате покушения на Александра Второго – на день позже. Но если во Франции было известно о планирующемся покушении на русского царя, значит, и в Англии об этом знали? Выходит, нити смертельного заговора тянутся в Европу?
Дантес служил императору Наполеону Третьему, который был антагонистом Германии и вступил с нею в войну в 1870 году. Россия же, будучи после Крымской войны 1853 года в дипломатической изоляции Франции, Англии и Османской империи, поддержала Германию нейтралитетом, желая найти в ней союзника. Франция проиграла войну, а Германия стала империей. Что дало возможность России вернуть свои суверенные права на Черном море.
После убийства Александра Второго Екатерину Долгорукову изгнали из страны, а на трон сел очередной представитель династии Романовых Александр Третий. Он прослыл царем-миротворцем, не вступал ни в какие войны и не планировал династических потрясений.
Темная тайна брака Николая Второго
Сильнейшее потрясение пришлось пережить Александру Третьему в 1894 году, когда его сын Николай Александрович, наследник русского престола, заявил, что хочет непременно жениться на внучке английской королевы Виктории – Аликс, и в случае несогласия родителей пригрозил отречением от престола.
В семье Романовых это решение юного принца было воспринято как большое несчастье. Дело в том, что все европейские правящие дома и российский, в том числе, были посвящены в медицинскую тайну Виндзоров – Аликс несла в себе наследственный ген страшного заболевания – гемофилию. Такое горе могло восприниматься не иначе как проклятье для любого правящего дома. В который вошла бы на правах хозяйки и матери наследников принцесса Викто;рия Али;са Еле;на Луи;за Беатри;са Ге;ссен-Дармшта;дтская - Аликс.
Интересно, что королева Виктория, зная об этой особенности здоровья внучки, тем не менее, желала видеть ее супругой наследника английского престола принца Альберта, сына будущего короля Эдуарда. Только ли потому, что она одинаково обожала всех своих внуков, в том числе, жалкого калечку –мальчика, рожденного от принца и впоследствии императора Германии Фридриха Прусского и Виктории Великобританской, ее дочери, и имеющего ужасные уродства – короткую руку, кривую шею и вывернутую ногу. Виктория умилялась на ребенка и уверяла, что он изумительный младенец.
Однако с принцем Альбертом было все куда сложнее. Он внук королевы Виктории от ее сына Эдуарда, принца Уэльского, второго ребёнка ее и принца-консорта Альберта Саксен-Кобург-Готского. Так как мать жила долго, был наследником до 59-летнего возраста.
Эдуард практически не допускался к государственным делам, более того, считается, что Виктория испытывала к своему старшему сыну ненависть, считая его виновным в смерти отца, страдавшего от исключительного распутства сына.
Принц Уэльский женился 10 марта 1863 года на Александре, принцессе Датской (1 декабря 1844 — 20 ноября 1925), сестре русской императрицы Марии Фёдоровны (Дагмар). От этого брака было шестеро детей, среди них - Альберт Виктор (8 января 1864 — 14 января 1892), герцог Кларенс, и Георг (3 июня 1865 — 20 января 1936), король Великобритании Георг V.
Еще принцем Уэльским, Эдуард был известен жизнелюбивым нравом, пристрастием к бегам, охоте, большим поклонником прекрасного пола (среди его фавориток были актрисы Сара Бернар и Лилли Лэнгтри), что не вредило его репутации и не скрывалось от Александры, которая поддерживала с этими женщинами ровные отношения. Правнучка его последней любовницы, Алисы Кеппел, также стала любовницей (и потом женой) принца Уэльского – нашего современника принца Чарльза. Это Камилла Паркер Боулз, соперница принцессы Дианы.
Со временем супружеская жизнь надоела принцу, он вернулся к любимому времяпрепровождению в парижском борделе «Le Chabanais», где у него была своя комната. Разгульная жизнь принца сопровождалась периодическими скандалами, связанными с замужними женщинами. В 1890 году в одной из британских газет было написано, что «нация глубоко шокирована» неприемлемым поведением члена королевской семьи. Однако это вовсе не останавливало Эдуарда VII.
В 1901 году Эдуард вступил на английский престол после смерти матери. Его сын, принц Альберт, к тому времени восемь лет как скончался при непонятных обстоятельствах в отдаленном замке, куда его отправили после всех скандалов. Дурной славой принц Альберт пошел в своего родителя. По одной из исторических версий даже считается, что он был ответственен за печально известные убийства проституток Джеком Потрошителем в Уайтчепеле (район Лондона). В течение почти пяти лет Потрошитель терроризировал темные улицы одного из самых бедных районов Лондона, оставляя за собой след - изуродованные тела. И, несмотря на эту охоту на людей, личность убийцы так и не была раскрыта. Как и любая хорошая загадка, личность Потрошителя привлекла свою долю теорий, связывающих преступления с высшими уровнями правительства и, возможно, даже с самой Британской королевской семьей. Согласно этой теории, убийства не были работой психопата. Они были попыткой скрыть секрет, который потрясет основы монархии. За всем этим стоял скандал вокруг молодого внука королевы Виктории, принца Альберта Виктора. Принца Альберта сегодня помнят как порядочного молодого человека. Но слухи о гомосексуализме следовали за Альбертом большую часть его взрослой жизни. Эти слухи достигли апогея в 1889 году, когда полиция закрыла мужской бордель и обнаружила, что один из клиентов борделя был связан с принцем.
Именно с этого времени имя принца Альберта связано с именем русской императрицы, жены Николая Второго – Александры Федоровны. В конце 1880-х годов ему стали подыскивать подходящую невесту. Первой кандидаткой в 1889 году стала кузина Альберта Виктора Алиса Гессенская, дочь Людвига IV, великого герцога Гессенского, и Алисы Великобританской. Этот вариант брака был одобрен как родителями принца, так и его царственной бабушкой: Алиса была любимой внучкой королевы Виктории, а принц Уэльский считал покойную к тому времени мать принцессы своей любимой сестрой. Однако сама Алиса, несмотря на давление со стороны семьи, отказалась от помолвки. Королева Виктория, желавшая, чтобы Алиса в будущем стала королевой Великобритании, тем не менее, приняла отказ, свидетельствовавший о твёрдом характере принцессы. Позднее Алиса приняла православие и стала женой кузена Альберта Виктора — наследника русского престола Николая Романова
Альберт, Аликс и Николай были замешаны в такой сложной династической игре, в которой до сих пор никто из историков не разобрался. По свидетельству очевидцев, Аликс любила Альберта с детства (пять часов плакала во время сватовства русского принца Николая). А ее с детства любил Николай. Но почему тогда она отказалась от брака с Альбертом, и только ли из одержимой детской любви женился на ней, вопреки желанию своих родителей, Николай?
То, что семья Романовых не хотела подпускать к русскому престолу девушку, которая не могла произвести на свет здорового наследника, понятно, это грозило бы падением династии. Но почему Виктория хотела брака несущей такую опасность Аликс с порочным Альбертом, который английским обществом был уже признан угрозой национальной безопасности и оно всеми силами противилось его наследственному статусу? Королева не хотела видеть на троне распутного сына Эдуарда, но желала властвовать Альберту с ужасной репутацией? Да еще с перспективой тому не иметь наследников! Как это понимать? Королева Виктория хотела гибели династии Виндзоров? Точно также удивляет ее восхищение в младенчестве уродцем-принцем, будущем кайзером Вильгельмом, который погубил-таки Германскую империю! А перед этим подвигнул мир к уничтожению миллионов человеческих жизней в бойне Первой мировой войны…
Но получилось так, что пали и Германия, управляемая ужасным уродцем, внуком королевы Виктории, и Российская империя, управляемая Николаем Вторым, женившимся на внучке Виктории Аликс, родившей России смертельно больного наследника престола Романовых. С ним они и ушли в небытие. И любимый Аликс сумасшедший принц Альберт, и, возможно, нелюбимый ею Николай Второй, и их нежизнеспособный сын-мученик.
Возможно, королева Виктория действительно хотела смести династию Виндзоров, погрязшую в разврате, который был неприемлем ее натурой, давшей название целой эпохе воздержания – викторианской? А Николай хотел принести себя в жертву, связывая два престола еще более крепким родством, вознеся любимую внучку Виктории на вершину российской власти, увязшей в долгах перед Англией? И преуспел в этом – откровенно не любя Германию, Эдуард Седьмой посетил Россию в 1908 году.
ФИНАСОВАЯ БЕГОТНЯ РОССИИ ОТ ДОЛГОВ ПЕРЕД АНГЛИЕЙ
Но что это было за время в России – 1908 год? Это было время, когда 48 тонн ее золота оказались в США и дали старт для будущего господства доллара в мире. Николай Второй был инициатором и активным участником нескольких крупных международных проектов, которые были воплощены в жизнь ещё в годы его правления и продолжаются до сих пор. Среди них — первые в истории Гаагские конференции (по разоружению) 1899 и 1907 гг., Гаагский международный суд. На второй Гаагской конференции (в 1907 году) было поддержано предложение Николая II об учреждении Лиги наций, воплощённое в жизнь после Первой мировой войны. Вместе с нею предполагалось создать Международную валютную федеральную систему, претворив тем самым идею бывшего министра финансов России С.Ю.Витте об обеспечении торговых и финансовых сношений между странами мира, основанных на наднациональной денежной единице, привязанной к золотому стандарту.
Основанная на золотом стандарте система пересчета национальных валют существовала с 1867 года, однако реально никаких решений на этот счет до 1907 года не принималось. Великобритания как главная финансовая держава регулировала банковский процент, а не движение золота. При внешнеторговом дефиците Банк Великобритании повышал ставку, привлекая валютные фонды, при торговом избытке — понижал. Кроме того, увеличение денежной массы зависело от объемов добычи золота. Поэтому темпы роста производства отставали от эмиссии денег.
В 1899 году Россия в очередной раз попыталась избавиться от финансовой зависимости от Англии, поглотившей ее производство во время технического перевооружения, начавшегося в 1839 году. Но теперь она решила использовать не военный прием, как это было в 1853 году, во время Крымской войны, затем в 1877 году, во время войны с Турками за свободу Болгарии, а с помощью сильнейшей международной финансовой операции. Министра финансов России С. Ю. Витте нашел союзников для создания международной валютной системы, основанной на золоте. Весной 1899 года один из доверенных банкиров Витте обсуждал эту идею с американским банкиром Дж. П.Морганом на секретных переговорах в Брюсселе. Затем доверенный банкир Моргана (Р.Портер) прибыл в Петербург на переговоры с Николаем II и Витте. Стороны пришли к соглашению, и началось привлечение к предприятию крупнейших банкирских домов Европы: Ротшильдов (парижских и лондонских), Мендельсона (Берлин) и других. Однако мировой экономический кризис начала ХХ века, Русско-японская война и отставка С. Ю. Витте помешали сразу реализовать идею реализации "золотого стандарта и создания Международной финансовой системы.
А на второй Гаагской конференции в 1907 году центром формирования Международной валютной федеральной системы (МВФС) консенсусом всех стран-участниц был выбран Нью-Йорк. В том же году представители 48 государств на заседании в Париже утвердили процедуру создания организации, названной Международной финансовой системой (МФС), с золотым пулом, в который каждая страна должна была внести определённую массу золота. Местом хранения мирового золота выбрали Нью-Йорк.
С 1908 года Россия начала завозить туда золото на военных кораблях («Цесаревич», «Гибралтар» и т. д.) до Гибралтара, а затем на американских пароходах до Нью-Йорка. Золото отправлялось партиями не более 5 тонн. Несмотря на предпринятые меры безопасности, один из грузов золота затонул у берегов США 24 января 1909 года на пароходе «Республика», столкнувшегося с эмигрантским судном «Флорида». Стоимость золота на его борту составляла 3 млн долларов, его масса — 4,5 тонны. Таких грузов в США было направлено около десяти, из чего историк-исследователь А. Г. Мосякин делает заключение , что достоверной является цифра в 48,6 тонны золота, которое было вывезено в 1908—1913 годах из России в Америку для обеспечения золотого фонда МФС. Много это или мало? Напомним, что золотой запас Российской империи к началу ПМВ (к 1914 году) был равен 1 миллиард 695 миллионов золотых рублей (1311 тонн золота), и был крупнейшим в мире), —так что для России это было менее 4% от её золотого запаса.
Отношения Росси и США с самого провозглашения их независимости (в 1776 г.) были весьма хорошими. В начале ХХ века, хотя еврейские банкиры в США (банк Якова Шиффа) открыто объявили царское правительство и царя лично своими врагами (и вместе с японцами финансировали революцию 1905 года), но отношения между правительствами и лидерами двух стран были по - прежнему весьма позитивными, и особенно сильно начали укрепляться с 1907 года, — параллельно с нормализацией отношений с Великобританией, и с началом ускоренного роста экономики России (названного немного позднее во всём мире Русским чудом). Вот в это время и прибыл с визитом в страну Эдуард Седьмой, видимо, по достоинству оценив успешные усилия российского императора на финансовом «фронте».
Размещение МФС в США в те годы было выгодно и России, и США. Но свои обязательства по отправке золота для МФС до ПМВ успели выполнить только Российская империя и Китай. Китайское золото вывозилось до свержения последнего правителя династии Цин в 1911 году. Остальные потенциальные участники своих золотых взносов не сделали. Вероятно, лидеров и банкиров России и США не смущала задержка с поступлением золота от остальных стран-участниц договора о создании МФС — тем более, что в этом случае именно Россия и США (при небольшом участии Китая) фактически и контролировали бы мировую валютную систему и золотой стандарт.
Договорённость 1907 года о создании наднациональной денежной единицы почти на сто лет опередила формирование Европейской валютной системы, в которой сначала использовался экю, а затем евро — но из-за начавшейся Первой мировой войны МФС так и не был создан. Случись иначе, возможно, Россия избежала бы участия в этой войне, будучи более финансово, материально и политически независимой от своих партнеров по Антанте.
Когда в декабре 1913 года в США было учреждено независимое федеральное агентство, выполняющее функции центробанка, — Федеральная резервная система, встал вопрос о реализации его важнейшей функции: эмиссии доллара. Для обеспечения валюты требовался золотой запас. Однако государственного золотого резерва у США в тот момент не было. В Казначействе хранилось 2293 тонны золота (1913), однако оно преимущественно принадлежало коммерческим банкам, которые не собирались им жертвовать на нужды ФРС.
Тогда учредители финансового агентства вспомнили о золоте России и Китая, завезённом для создания Международной финансовой системы, одобренной в 1907 году. Они обратились к русскому императору Николаю II c предложением передать находящееся в Нью-Йорке русское золото в длительное пользование ФРС на условии выплаты 4 % от производимых операций по эмиссии денег. Император согласился, аналогичное решение последовало от представителей свергнутого китайского императора. В итоге золото обеих империй составило уставной капитал ФРС в пропорции 88,8 % и 11,2 % соответственно.
При передаче золота в пользование было составлено соглашение в 6 экземплярах, хранившихся поровну в России и США, однако после революционных событий в России русские экземпляры договора царской России исчезли. Напомним, что после Октябрьского переворота 25 октября 1917, большевики громогласно отказались как от всех долгов, так и от всех международных обязательств и договоров Российской империи, — так что у американских лидеров и банкиров оказались полностью развязаны руки. Американские три экземпляра того договора никто и никогда не предъявлял. За 100 лет никаких оплат по соглашению США не делали, предполагаемый долг ФРС за использование русского золота составляет сотни миллиардов долларов, уверен А. Г. Мосякин, автор исследования о русском золоте в ФРС США.
Убийство Петра Столыпина
Финансовая сделка с Америкой и отправка туда русского золота была одной из программ национальной безопасности Российской империи. Николай Второй, продолжая попытки Александра Второго по освобождению страны от «английского ига», в которое она попала, начиная с 1839 года, постоянно подыскивал людей, которые бы смогли в управлении экономикой страны преодолеть эту зависимость. Одним из таких стал Петр Столыпин. За планируемыми им реформами, которые имели четкое обозначение национальных и совершались ради национальной независимости России, стоял Николай Второй и управлял действиями своего Председателя Совета министров.
Большим успехом Столыпина было наполнение государственной казны не заемными, а собственными деньгами за счет успешной продажи зерна на внешнем рынке. Когда впервые за много лет госдоходы превысили расходы. И тут Англии снова пришлось поволноваться. Россия не должна была менять своего курса, а любые попытки внедрить программы национального развития и национальной безопасности были для нее абсолютно неприемлемы. Поскольку угрожали ее капиталам в России, и, значит, ее собственной национальной безопасности.
За короткий промежуток времени с 1905 по 1911 годы на Столыпина планировалось и было совершено 11 покушений, последнее из которых достигло своей цели.
Слова Николая Второго перед отречением : «Кругом предательство»,- можно отнести к периоду работы Столыпина в правительстве. Достаточно посмотреть, кто входил в состав Госдумы первого и второго созывов, чтобы понять – большинство там было против царских программ национальной безопасности. Это были представители олигархата и новой русской буржуазии, а также – нарождающегося класса профессиональных революционеров. Кого-то из этих людей Столыпин пытался привлечь к работе в правительстве. Но это было бесполезно – в его правительство они работать не хотели по понятным причинам, поддерживая новых русских капиталистов, которые служили международному капиталу, от которого полностью зависели. К 1917 году в России практически все промышленные предприятия принадлежали европейским хозяевам. Разумеется, избранные в Думу русские совладельцы могли принимать законы, соответствующие интересам их западных партнеров. А из этих интересов вытекала уже организация всей жизни страны – не в ее интересах.
Естественно, отношения Столыпина со II Государственной думой были весьма напряжёнными. В законодательный орган власти входило более сотни представителей партий, которые напрямую выступали за свержение существовавшего строя, — РСДРП (впоследствии разделившейся на большевиков и меньшевиков) и эсеры, чьи представители неоднократно устраивали покушения и убийства высших должностных лиц Российской империи. Польские депутаты выступали за выделение Польши из Российской империи в отдельное государство.
Члены партий, ратовавших за смену государственного устройства, попав в Государственную думу, продолжали заниматься революционной деятельностью, о чём вскоре стало известно полиции, руководителем которой являлся Столыпин, одновременно со своим премьерством. Правительство предъявило Думе ультиматум, требуя снять депутатскую неприкосновенность с предполагаемых участников заговора, предоставив Думе кратчайший срок для ответа. После того, как Дума не согласилась на условия правительства немедленно и перешла к процедуре обсуждения требований, царь, не дожидаясь окончательного ответа, 3 июня распустил Думу.
Следующим шагом стало изменение избирательной системы. Как писал Витте,
«Я и в то время не понимал: почему правительство делает вторую пробу с Государственной думой, собирая её на основании существовавшего выборного закона, […] так как для меня было ясно, что сущность думских воззрений второй Государственной Думы будет такая же, как и первой, и, если бы по тому же закону продолжали выбирать и последующие Думы, то сущность последующих Дум была бы та же самая, как и предыдущих».
Новая избирательная система, которая использовалась при выборах в Государственные думы III и IV созывов, увеличила представительство в Думе землевладельцев и состоятельных горожан (раскольникам, наконец-то, спустя 70 лет, пришлось потесниться во властных структурах), а также русского населения по отношению к национальным меньшинствам, что привело к формированию в III и IV Думах проправительственного большинства. Большинство в новоизбранной III Думе составили «октябристы», получившие 154 мандата. Находящиеся в центре «октябристы» обеспечивали Столыпину принятие законопроектов, вступая в коалицию по тем или иным вопросам либо с правыми, либо с левыми членами парламента. В то же время, тесными личными связями со Столыпиным (по мнению многих современников — его прямым покровительством) отличалась менее многочисленная партия Всероссийский национальный союз (ВНС), лидировавшая в думской национальной фракции, занимавшей промежуточное положение между октябристами и правой фракцией.
Как говорят историки, III Дума явилась «созданием Столыпина». Взаимоотношения Столыпина с III Думой представляли собой сложный взаимный компромисс. Хотя заведомо проправительственные партии (октябристы и националисты) составляли большинство, эти партии не были марионеточными; сотрудничество с ними требовало определённых уступок со стороны правительства. В целом, Столыпин был вынужден обменять общую поддержку правительственного курса парламентом на предоставление дружественным партиям возможности проявить себя: затягивать обсуждение важных законопроектов на долгие годы, вносить многочисленные, но малосущественные изменения и т. п. Наиболее негативный результат дал тлеющий конфликт Думы и Государственного Совета — большинство Думы намеренно редактировало наиболее важные законы таким образом, что более консервативный Госсовет их затем отклонял. Общая политическая ситуация в Думе оказалась такова, что правительство боялось вносить в Думу все законы, связанные с гражданским и религиозным равноправием (в особенности с правовым положением евреев), поскольку горячее обсуждение подобных тем могло вынудить правительство распустить Думу. Столыпин не смог достичь взаимопонимания с Думой по принципиально важному вопросу о реформе местного управления, весь пакет правительственных законопроектов по данной теме застрял в парламенте навсегда. В то же время, правительственные проекты бюджета всегда находили поддержку Думы. Могло ли это устраивать Англию и ее верных сторонников – русский раскольничий олигархат?
Во время революционных событий 1905—1907 годов Столыпин лично столкнулся с актами революционного террора. В него стреляли, бросали бомбу, направляли в грудь револьвер. В описываемое время революционеры приговорили к смерти путём отравления единственного сына Столыпина, которому было всего два года.
Среди погибших от революционного террора были друзья и ближайшие знакомые Столыпина. К последним следует отнести, в первую очередь, В. Плеве и В. Сахарова; и в том, и в другом случае убийцам удалось избежать смертной казни вследствие судебных проволочек, адвокатских уловок и гуманности общества.
Взрыв на Аптекарском острове 12 августа 1906 года унёс жизни нескольких десятков людей, которые случайно оказались в особняке Столыпина. Пострадали и двое детей Столыпина — Наталья и Аркадий. В момент взрыва они вместе с няней находились на балконе и были выброшены взрывной волной на мостовую. У Натальи были раздроблены кости ног и несколько лет она не могла ходить, ранения Аркадия оказались нетяжёлыми, няня детей погибла.
Знаменательно, что Лев Толстой в статье «Не могу молчать!» выступил против военно-полевых судов и, соответственно, против политики правительства. Он был непререкаемым общественным авторитетом для многих, и его поддержали известные люди того времени, в частности, Леонид Андреев, Александр Блок, Илья Репин. Журнал «Вестник Европы» напечатал сочувственный отклик «Лев Толстой и его „Не могу молчать“». Но не стоит забывать, кем был Лев Толстой, это «зеркало русской революции». Он всеми силами и средствами содействовал русскому Расколу. То есть, идеологически служил российскому олигархату и Европе.
Но вследствие принятых мер все же революционный террор был подавлен, перестал носить массовый характер, проявляясь лишь единичными спорадическими актами насилии. Однако Столыпин был приговорен и убит террористами. Император Николай Второй получил серьезное предупреждение от европейских владельцев российских «газет, пароходов».
Тайна окопной войны 1914 года.
Эдуард Седьмой правил в одно время с русским императором Николаем Вторым, своим племянником. Эдуард был хорошим правителем, вопреки негативным ожиданиям своей матери. И его, как и нашего императора Александра Третьего, называли «миротворцем». Но стоит отметить: наш «миротворец» создал во время своего мирного правления винтовку Мосина, которая давала возможность за один раз убивать в четыре раза больше солдат противника. А Эдуард Седьмой – сердечный союз – Антанту, военный союз Англии, Франции и России, отправивших на тот свет во время Первой мировой войны миллионы своих граждан.
Эта война отличалась своей вялостью, окопностью. Разгадка этого явления, наверное, и в том, что Россия не хотела победы Англии, воюя в одном с ней союзе. Поэтому и сдерживала свои армии и заставлял гнить солдат в окопах. Это тоже была расплата народа за высокую политику власти.
Георг и Ники – братья,
Но кто же Каин здесь,
Кто – Авель?
Какая королева Англии
Была б принцесса Аликс?
И что бы с ними стало,
Живым останься
Бедный, бедный
«Потрошитель» Альберт,
Когда б женился он на Аликс?
Уж точно - пожил бы еще
Ее красивый мальчик.
В Сараеве Гаврила булку
Выпекал бы,
Войны бы не было кровавой,
Династия Романовых бы не упала,
В России
Октябрь остался бы невинным,
Право,
И там непосвященных миллионы –
Не звезде, а Рождеству
По-прежнему кричали б «браво»!
…Пять миллионов русских мертвецов
В окопах
Ответ еще не получали.
Убийство царя Николая Второго и его семьи.
К тому времени, когда в России совершилась Великая Октябрьская Социалистическая революция, у Англии к бывшему российскому императору накопилось столько вопросов и претензий, что ответом и расплатой за них была бы только смерть. По вине Николая Второго пала империя, на которую Англия почти век рассчитывала, вложив нее колоссальные средства. Как на свою будущую колонию, сырьевой рынок и так далее. И вот в одночасье все рухнуло – большевики, захватив власть, национализировали и экспроприировали всю промышленность страны, отобрали у раскольников-олигархов все их имущество и капиталы и отказались выплачивать зарубежным странам даже официальные долги.
И после этого весь мир до сих пор задает вопрос: а почему король Англии и двоюродный брат Николая Романова Георг Пятый не дал приют ему и его семье в Англии? А для чего? Для того, чтобы там судить и предать казни? Императора и его семью предпочли тихо убить в подвале русского купеческого дома. Все эти великомученики отдали жизнь за Родину и справедливо считаются святыми.
Убийство В.И. Ленина.
Вслед за Николаем Вторым на тот свет должен был немедленно отправиться главный экспроприатор всего богатства, нажитого англичанами и раскольниками в России – В.И. Ленин. В 1918 году он получил две отравленные пули от террористов. И через шесть лет скончался в мучениях. Но не отдал Европе богатств, нажитых в России народом. И он – мученик, отдавший за нее жизнь. Так стоит ли так ретиво порочить его память?
Пакт Молотова-Риббентропа и вооружение Гитлера
Если бы «лечебный ликер» для армии по заказу военного ведомства начали выпускать в России после 1853 года, то стоило бы на этикетке сделать шаловливую надпись : «Боже, покарай Англию!», как в «Бравом солдате Швейке» у чешского сатирика Ярослава Гашека. Тем более это относится к 1939 году, ко времени подписания пакта «Молотова - Риббентропа» о сотрудничестве СССР и Германии. Опасаясь замыслов Англии по расчленению России и ее коварных финансово-промышленных и военных планов, Россия в 1870-м укрепила Пруссию, которая создала Германскую империю после победы в прусско-французской войне. А в 1939 году, после того, как Англия вступила в Мюнхенский сговор с Гитлером в 1938-м, СССР заключил выгодный пакт о сотрудничестве с Германией.
И накануне Второй мировой войны, исторически-традиционно опасаясь друг друга, Англия и СССР хорошенько «подкормили» Гитлера, его страну и его армию. Естественно, не желая того, что произошло потом, в 1941-м. А ведь история-то с 1939-м годом упирается в тот же 1839-й. Технический переворот в Российской Империи в 19 веке дорого обошелся всему миру в веке двадцатом. Но лишь потому, что Англия и ее соратники в этом деле запросили слишком высокую цену у России за ее желание не отставать от Европы.
МАРКСИЗМ-ЛЕНИНИЗМ. ГРАБИТЬ НАГРАБЛЕННОЕ, ИЛИ ОТКАЗАТЬСЯ ОТ МЕЖДУНАРОДНЫХ ДОЛГОВ
А зачем, собственно, теоретики социальной революции так радели за победу пролетариата, за отъем имущества у богатых, если в сегодняшней истории жизни человечества это не привело к коммунизму, к равенству и братству? И еще вопрос, который примыкает к первому: а кто и зачем финансировал развитие учения Маркса-Энгельса-Ленина? Эти вопросы нужно рассматривать в рамках произошедших в мире перемен в связи с техническим прогрессом в передовых странах Европы, в Америке и затем в Российской Империи, которая серьезным рывком в первой половине 19 века выровняла свое положение на мировой арене. Но в жертву едва не принесла государственную независимость, попав в сети английского капитала и амбиций и предательства русского раскольничьего олигархата. Так вот, вся эта марксистко-ленинская теория освобождения пролетариата и захвата им средств производства была профинансирована мировыми властными структурами с их давно созданными тайными обществами с революционной идеологией, а также и финансово-деловыми кругами. Как движущая сила против разрушения государства изнутри, для спасения казны и средств производства, для их перераспределения. Именно пролетариат сыграл главную роль в спасении России от разрушения иностранными державами снаружи и изнутри. Он был объявлен главным хозяином всех богатств, нажитых им же, а также с помощью иностранных денег. Революция оправдывала все, прежде всего – экспроприацию всех средств в пользу новой власти. В России, дошедшей до точки к 1917 году в своих деловых, финансовых и военных обязательствах перед Европой и собственным олигархатом, Романовы сдались практически без сопротивления и даже отдали жизнь. Они отдали власть тем, кто с помощью народа справился и с интервенцией, и с собственной пятой колонной. Государство было спасено именно благодаря пролетариату, а затем страны-кредиторы были вынуждены еще и признать СССР, в котором оставили много средств и никогда не забывали и не забывают об этом. Но это уже было в прежней жизни, в уже несуществующем государстве, а после 1917-го наступило новое время в новой стране, время новых договоров, новых обязательств и новых тайных сделок и сговоров. Многие из которых совершаются все ради того же технического прогресса, в котором русские никак не могут и не хотят отставать и ради которого и сегодня жертвуют многим. А пролетариат – что? Он всегда наготове, вооруженный марксизмом-ленинизмом и неизменной любовью к диктатуре. И если говорить образно, то деньгам с любыми знаками на них, хотя и приходится много работать, но и постоянно нужно оглядываться на пролетариев, причем всех стран.