. Зигзаг судьбы. Год 19..-й
Встретил я его в подмосковном санатории «Марфино». Впервые, за 6 лет службы в строевых частях мне предложили путевку в санаторий.
Действительно, истекший год был для меня не только интересным, важным и успешным в профессиональном становлении, но и достаточно напряженным. Летая непрерывно в течение 11 месяцев, я выполнил 171 полет с налетом 117 часов. Это был рекорд за все предшествующие годы. Я освоил весьма сложный вид полетов – в сомкнутом (демонстрационном) строю группы самолетов, начиная от пары и до семерки. Участвовал в воздушном параде над Москвой. Выполнил все нормативы, и сдал летный зачет на присвоение квалификации военного летчика первого класса. Стал летчиком-инструктором. Попутно выполнил 20 парашютных прыжков. Наконец, сдал большую часть зачетов и экзаменов за второй курс Казанского Авиационного института. Можно было бы и расслабиться.
В Марфино я приехал 15 декабря. Просторные корпуса старинной постройки. Рядом лес, и много деревьев на территории самого санатория. И, хотя все они были покрыты снегом, общий вид радовал глаз. Однако наиболее приятным для меня оказалась … столовая санатория. В ней все очень хорошо готовили. Система заказов и количество пищи – без ограничений, стоит только попросить, и все принесут. Различные закуски – на «Шведском столе», выбирай что нужно и в любом размере. Я с удовольствием отъедался., хотя гурманом не был. Любимое блюдо – жареное мясо, гарнир – жареный картофель, и к нему тарелочку соленой капусты. Официантки быстро запомнили мои предпочтения, и все это приносили в двойном размере.
В это время там отдыхала футбольная команда ЦСКА. Я оказался за одним столиком с врачем этой команды Белаковским.( В последствии он стал врачем хоккейной команды ЦСКА, работал вместе с А.Тарасовым). Он много мне рассказывал о игроках, встречах, поездках. Рядом, за соседним столиком, сидел известный тогда защитник Дубинский. Он очень нравился мне своей точной и надежной игрой.
Новогодний вечер проходил в клубе санатория. На танцах познакомился с девушкой по имени Сима (Серафима Насонова). Мы как-то быстро нашли с ней общий язык. После танцев пошел провожать ее за пределы санатория.
Была чудесная новогодняя ночь. Глубокий сверкающий снег покрывал и землю, и деревья, на небе – яркие звезды, рядом – стройная молодая женщина, с мягким, очаровывающим взглядом. Она не была красавицей – просто брюнетка славянского типа, но все в ней было гармонично и привлекательно. Более всего мне понравился ее спокойный характер, и взгляды на жизнь – простые и ясные. Мне было легко с ней.
Договорились о следующей встрече. Я предложил ей вечер вдвоем, в каком-нибудь уютном месте. Помявшись, она все же согласилась. К ее приезду (она жила с мамой, недалеко от Марфино – 20 минут езды на электричке), я снял комнату в частном доме у одинокой пожилой женщины, накрыл стол. Ждал, волновался, но она приехала, и мы с ней провели чудесный вечер. Так совершилось мое «грехопадение», о чем я не жалел ни тогда, ни сейчас.
Историю моей женитьбы читатель уже знает. Не было у нас сильной любви, ни у того, ни у другого. Но, рождение ребенка, совместные хлопоты, как - то сблизили нас. Однако не настолько, как я предполагал. Первый удар я получил, когда предложил ей послушать мои новые стихи, но ее это совершенно не заинтересовало. Дело закончилось тем, что я вообще перестал их писать. Ведь в них приходится раскрывать свои сокровенные чувства. А если на них реагируют, как на что-то ненужное в жизни, с долей иронии, это желание, а вслед за ним и вдохновение – пропадают.
Книги читать она тоже не любила, да, видимо, и не увлеклась ими никогда. О своей работе я тоже с ней не говорил. Во-первых, я не привык по служебным вопросам советоваться с женщинами. А во-вторых, она не очень интересовалась ими.Получалось, что и говорить не о чем, кроме как о домашнем благоустройстве. Но тут особых проблем не было. Я исправно приносил получку, а на что ее тратить, полностью доверял ей. Здесь уже наоборот: что и в каком порядке приобретать, на что тратить – мне было безразлично, лишь бы ей нравилось.
В Кубинке Тамара стала регулярно работать. Побыв немного заведующей солдатской столовой, она устроилась сестрой-хозяйкой в санаторий имени Герцена. Находился он поблизости от нашего городка, подчинен непосредственно 4-му Главному Медицинскому Управлению, которое обслуживало средний персонал кремлевских работников. Условия, и снабжение этого санатория были превосходными. Там был сложившийся коллектив, в основном – женский, она без затруднений вошла в него, и была очень довольна. Таким образом, круг общения ее определился. Ребенок ходил в детский сад, отношения в семье – спокойные, каждый жил своей жизнью.
Но один эпизод существенно охладил наши отношения. Летом к нам приезжала моя мама, посмотреть, как мы живем. Вначале, все было хорошо, но потом она вдруг стала быстро собираться ехать домой, в Шадринск. При встрече мы договаривались, что она поживет у нас подольше. На мой вопрос, почему изменилось ее решение, она ничего не стала отвечать. Я заметил, что с Тамарой они не разговаривают. Пытался узнать у жены, в чем дело, но и она не хотела ничего говорить Видимо произошла серьезная размолвка. На мои просьбы еще остаться на некоторое время, мать ответила категорическим отказом. Вздохнув, сказала: «Ладно, сынок, живите спокойно, не буду вам мешать».
Я полагал, что наша совместная жизнь в течение пяти лет как-то сблизит Тамару с матерью, но этого не произошло. И вновь меня стали одолевать сожаления о столь скоропалительной своей женитьбе.
Сима пробудила во мне давно забытые чувства. Она сразу пошла на сближение, без оглядки раскрыла свои объятия, как давно, и очень любящая женщина. Я почувствовал ее тепло и ласку, дарил ей свою нежность и страсть. Нам приятно было просто говорить друг с другом. Я ничего от нее не скрывал о себе, а она ни в чем меня не упрекала, ничего не требовала. Она стала для меня и добрым другом, и обаятельной женщиной.
Наше знакомство продолжалось долго, несколько лет. Но встречались мы с ней редко. Наш роман был похож на Чеховский «Даму с собачкой». Я понимал, что она могла бы стать хорошей женой, любящей и любимой, но тогда это было невозможно. За «развал семьи», как правило, исключали из партии, членом которой я был. А беспартийный офицер не мог быть летчиком, его переводили в наземные службы. Расстаться с любимой профессией я не мог, тогда терялся смысл жизни.
Сима все понимала, и принимала это без упреков. Последняя встреча произошла, когда она уже была замужем, и основательно беременна. Она так же тепло и радостно встретила меня.Мы, прогуливаясь по аллее, говорили с ней обо всем, как будто и не расставались на целый год. Под конец она обратилась ко мне:
- Володя, когда я рожу, приди ко мне, пожалуйста.
- А что, если муж твой меня увидит? Зачем тебе нервы трепать.
- Не бойся, он у меня смирный.
Это было настолько неожиданно, что я не нашелся что ответить.
В день, который она предварительно мне указала, чувствовал себя очень беспокойно. Мне казалось, что она зовет меня, просит прийти. Но я не пошел. Просто представил себя на месте ее мужа, какие чувства могли вспыхнуть во мне! Зачем лезть в чужую семью? Им вместе жить, воспитывать этого ребенка. И появление третьего-лишнего не принесло бы ничего хорошего.
Так я думал тогда. А сейчас думаю иначе – надо было пойти! Почему? Да потому что своим приходом я бы доставил Симе большую радость! Она ведь хотела этого, видимо ждала. Она своей радостью много лет щедро одаривала меня, а я не посмел на прощание вернуть ей хотя бы малую толику этого. «Железные» логичные рассуждения ума заглушили робкие чувства, идущие от сердца. Еще много было на нем непроницаемых слоев, которые предстояло сорвать.