Эволюция совидеи. Сжато

Андрей Козлов Кослоп
Эволюция соляриса советского общества

В 1917 году в России  произошла революция, которая по самоидентификации  самих революционеров  была переворачиванием всего эксплуататорского суперстроя. Докоммунистические формации переворачиваются одна за одной. Это вполне историчный  и научный факт. Историки успели зафиксировать разные формы первобытности, разные формы государственных устройств, разные политические режимы.  У большинства докоммунистических формаций существует эксплуататорская форма управления (она же угнетение).  Первобытная община  почти не эксплуатирует своих членов, но Маркс говорит и о домашнем рабстве, также первобытная община очень агрессивно относится "чужим" (она либо уничтожает их, либо обходит стороной) .
Марксистская теория имеет  в своей системе  несколько недочётов.
1. Универсальный принцип системы (эксплуатация - неэксплуатация) непоследовательно себя ведёт на фазе "первобытности".
2. Марксизм  Маркса не учитывал вполне "миросистемный" подход, то есть, роль некапиталистической периферии с одной стороны, и принципиальное различие "ментальности" в разных геополитических частях ойкумены. К "миросистемным" идеям марксизм подошёл лишь во второй половине 20 века, но  чёткоё теоретической стройности относительно этого факта  всё не проявил.
3. Марксизм объявил капиталистическую формацию - последней эксплуататорской формацией, после которой неминуемо наступит эра социализма. Нам думается, что Ленин в своей теории империализма уже обозначил именно новую формацию, отличную от собственно капитализма.

Оговоримся, что скрупулезные научные изыскания и суперстройные системы для успеха революции особого значения не имеют. Для революции необходимо особенно важное и главное.  На первом этапе всегда укореняется азбука, самое общее, всегда преобладает командно-административное, наличие  которого столь тревожило Владимира Ильича. "Увлекается администрированием" - главный упрек Ленина своим соратникам в знаменитом "Письме".  Так что "неточности" (для которых, надо сказать, у классиков нет-нет да и находились оговорки) на первом этапе не могут быть устранены также и потому, что они не так уж и важны. Они становятся важны потом, когда смыслы забываются, когда появляются вызовы  нового порядка, так что старые речёвки перестают срабатывать.

То есть, Ленин ввел представление об "империализме", как специфической, "загнивающей"  стадии, после именно которой и может наступить социализм. Ленин вводит понятие и структуру "партии нового типа",  с участием которой  только и может произойти социализм. Ленин вводит понятие "союз рабочего класса с крестьянством", который строго говоря очень сильно отличается от понятия рабочий-пролетарий, та как в "союзе" рабочих 10 процентов, а руководящая роль принадлежит интеллигенции из дворян и разночинцев.  Класс эксплуататоров, кстати, также называется не буржуазией, а "помещики-капиталисты".  Ленин ввел понятие о неравномерности развития и обозначил Россию, как средне-слабое звено. Сами понятия "средне-слабое звено" и "неравномерность развития" у Ленина не имеют детального научного раскрытия, так что они могут восприниматься (и воспринимались-таки разными меньшевиками) как натяжка, девиация от классического ортодоксального марксизма.
Советская идеологическая с Лениным не спорила, не позволяла спорить, так что застывшесть  советского марксизма  начала ломаться именно в этих до конца не отрегулированных положениях.

Советская идейная элита не могла и до сих пор не может понять и объяснить, почему стал происходить кризис. Почему рухнула СССР и советский социалистический строй. Но если раньше критиковать и философствовать было нельзя (критиковать, философствовать, анализировать - это всё одно и то же), то теперь всё же было нужно как-то объяснять случившееся де-факто. "Передовая систем"а упала под давлением  "отсталой" и "реакционной".
Как это не странно (с точки научного пафоса, но весьма понятно с позиции ненаучной ортодоксальности) первое объяснение, первое и самое распространенное - конспирологическое.  Предатели, ЦРУ, диссиденты  сделали своё дело посредством информационных диверсий, авантюр спецслужб, махинаций капитализма в мировой финансовой системе и  т.д.  Очевидно, что такое объяснение лишь слегка измененная позиция собственно адептов западной капиталистической рыночности и цивилизованности.   
Поэтому появляется следующее, более  "марксистское": партноменклатурная верхушка  Советского Союза "обуржуазилась." Б. Кагарлицкий призывает для этого объяснения дух Троцкого, но кто-то точно также призывает дух Сталина, так последний недвусмысленно говорил об усилении классовой борьбы. Это перерождение можно увидеть без Троцкого и Сталина, например, в факте расстрела новочеркасских рабочих Хрущёвым.
Но почему (в смысле: почему же?) диктатура пролетариата вдруг обуржуазивается, если все коммунисты, все за Ленина, у всех партбилеты всюду госсобственость, колхозы и памятники Ленину? 
Другой (следующий) возможный ответ может лежать в области системного кризиса. Всякая система неизбежно заходит в зону "турбулентности", в стадию "переходного возраста", в тинэйджерское негативистское диссидентство.  Сначала система действует прямолинейно, азбучно, потом она - контр-суггестивна (варьируется, колышется), потом система рестабилизируется, становится взрослой, эффективной и уже не спотыкается на каждом шагу.
Хорошая теория. Видимо, правильная, многое объясняющая. Многие не учитывают этого простого факта,  что всё течёт, всё изменяется. Но... масштаб этого перехода, как нам кажется, как мы подозреваем, выходит за пределы юношеских девиаций, конфликтов с родителями, длится долго. И главное, хотя уже многие поняли, что нужен "полный назад", но не понятно, как тут из создавшейся аховой ситуации выходить реально, а не ворчалками, "плачами Ярославны", упованиями, что "социализм ... всё равно... вернётся", которые уж очень напоминают обещания загробного царства в  религиях.
Системный кризис не даёт удовлетворительного ответа из самого себя, почему же реальный кризис столь геополитично  катастрофичен.
Вот тут как раз в пору вспомнить о последней некоммунистической формации классического марксизма.  Экономист Глазьев  предложил теорию технологических укладов. Внешне она очень напоминает известный принцип противоречия между развивающимися производительными силами и производственными отношениями.  Но Глазьев по какой-то причине говорит об этом в других терминах. Но говорит про то же самое. Новый технологический уклад отодвигает элиту, выросшую на прежних отношениях, со своего пьедестала. В целом теория "технологических укладов" как раз иллюстрирует наше замечание относительно иной некапиталистической формации.
Суть такой формации в возможности элит общества а) консолидироваться, б) эффективно обходить демократические, социалистические, национально-освободительные, государственные и религиозные достижения масс, народов, которые эта  консолидированная элита  эксплуатирует в своих интересах. Возможность консолидироваться и "обходить" как раз связана с технологическими возможностями, которые в руках этой суперэлиты оказались.
То есть, советская теория этого момента не смогла просчитать. Кризис продолжается до сих пор, потому понимание в этом отношении и сегодня не так уж велико.
Что значит не велико?
Конечно, же это не означает отсутствия массовости такого понимания. Массовость не возможна и не обязательна.  Даже патриотическая интеллектуальная тусовка  уповает на пределы рынка, провозглашенные классическим Марксом в роли Апокалипсиса. Скоро-скоро финансовые пузыри лопнут и Хазин, спустясь  с небесного фаэтона, скажет: "Я же вам говорил".  Мы перепрыгнем через теорию Глазьева. Уклады есть , их много, но суть в том, что технологические новины позволяют  манипулировать обществом так, как владельцам заводов-пароходов не снилось.  Предел рынка ведёт  ещё далеко не к социалистической революции.  Ленин успел , опередил общество спектакля и общество потребления.  Меньшевики и прочие пацифисты-либерасты готовы ждать и терпеть пока последний натурал зарегистрирует свой однополый брак, выйдет нудистом на майдан свободы, съест мяса детенышей сепаратистов, напоит свои вены порцией крокодила. Меньшевики чего-то ждут от парламента, от революционной ситуации, которая  вспыхнет в результате достижения рынком каких-то "пределов". Как филолог, говорю: это мифологема, бродячий сюжет о конце света, смерти Кащея от мистического слома иглы в яйце на дубе том.
Сейчас миром правит не столько злато (да и "злато" - это не столько экономика, сколько фетиш, семиотическая суггестия), а шизофренизация. "Экономизм" - довольно просто вульгарное заблуждение, побочный продукт абстракционисткой немецкой философии. "Обобществление жен" у Маркса вовсе не группенсекс, это просто социализация женщин, вывод их из семейно-супружеского рабства и дискриминации (а может быть, какая-то нам не понятная философская лабудень). "Производственные отношения" вовсе не отношения между бригадиром, рабочим, начальником смены, замдиректора и так далее. Это общественные отношения. Всегда собственно идеология участвовала в строительстве этой Надстройки.  Феодал, Верховный жрец или Олигарх  всегда стремится регулировать эту надстройку в своих интересах. И сейчас эпоха НТР даёт ему огромные возможности. Этому Верховному, наверное, очень удобно, чтобы у смердов заходила мозга за мозгу (от наркотиков ли, телеклабов ли, чего-то ли ещё). Суть намерений верховно-всемирного элитариата и его прихлебательской клиентуры в том, чтобы люди смирились со своим отчужденно-унизительным положением.  Педерастам, фашистам, людоедам, наркобаронам, телеуродам он (элитриат) за это пожалует еловую шишку.  Общество, не потерявшее окончательно нюх относительно происходящего, понимает, что достоинство выше, чем гнёт материальных неудобств, физических притеснений. Вспомним рассказ Лескова, где крестьяне взбунтовались не когда помещик запрещал им собирать ягоды, брать лес в лесу, порол и так далее, но когда он начал их привязывать за нитку к табуретке. 
Бунт против однополых браков, легализации наркотиков, ювенальной юстиции, идиотского украинского языка - это более важная вещь, чем экономика и так далее.
Но тут мы опять видим, что эта в целом правильная, своевременная, точная идея пока не срабатывает сильно и эффективно на фоне тоталитарного глобализма, опутавшего планету. 
Нужен какой-то иной "уклад отношений", чтобы свалить долларовые Садом и Гоммору. Почему-то, кажется, что медикаментозными средствами из этой ситуации, этой апокалиптической формации не выйти.
Союза пролетариата, с крестьянством и со взрослыми марксистами не хватает.
Нужна ещё более тотальная, глубокая, гремучая и разносторонняя интеграции. Нужно интегрировать и религию (все прогрессивные мировые религии) , и китайскую специфику, и всяческую литературную классику (конечно, в первую очередь русскую, но также и Фолкнера с  Маркотвеном, Маркесом-Борхесом и т.д.). 
Два-три (четыре-пять-десять-двадцать) года я думаю о ренессансе советского народа.
Очень быстро пришло открытие, что слухи о его смерти преувеличены. Рок-н-ролл мертв, а мы советские - живы. Мы советские - это тоже самое, что и русские. Либеральные людоеды это поняли раньше, чем мы сами. И начали вслед за Сталиными и Лениным, Берией, Ждановым, Куйбышевым и Свердловым  поедать вообще всё русское: и Пушкина, и Достоевского, и Ивана Четвертого м Петром Первым.  Советские и русские - одно и тоже.
Советские-русские - верхний исторический полюс. Америкосы с порабощенными ими Европой и Японией - это рабовладельческий строй, смешанный с первобытнообщинными животными потреблениями и послушаниями, деспотия Вавилонской блудницы.  Это низ, прошлое. Книги, теории, технологии нашего полюса , и всё такое - это замечательно, но вторично. Первичен сам народ, носитель всех текстов, субъект всех коммуникаций.  Этот народ - есть спасительный, здоровительный феномен.  Другого нет. Точнее: другие есть, когда есть Россия и русские. Может быть, мы империалисты, оккупанты, экспансионисты, экспортёры революций и гомофобий?
Да нет. Богдан Хмельницкий сам пришёл.
А латышей, эстонцев, финнов не было вообще. Они были частью немецких княжеств и шведских королевств. Поляки нам нахрен были не нужны, просто жалко было их отдавать немцам и австриякам. Грузин и армян было жалко отдавать туркам. А  узбекам, туркменам и киргизам  было выгодней быть с белым царем, чем терпеть набега южных ханств, байств и басмачей. Калмыки сами попросились в Россию не имея земли, так что оказались в прикаспийских степях. А Аляску мы отдали вам за три цента. Где "спасибо", Мудило Хусейнович  Оба-на?  Где, вонючка Меркель, "спасибо" за "Восточную Германию"?  Или оно сводится к спасибками  меченному Горби? ...
Анекдот. "В загранку не поеду, подожду, когда везде будет Россия, чтобы не делать заграничный  паспорт".
Ещё советский анекдот:  "Брежнев говорит на съезде: Нам нужен мир и по возможности весь".
Мы его, этот мир,  возьмём. Потому что мы - интернационалисты, потому что он - наш, мы же на самом деле - не советские и не русские, мы - смесь  финноугров, картвелов, древних адыгов, древних басков,  наши предки были предками всех индоевропейцев, монголоиды возникли на евразийском севере среди мамонтов, длинношерстых носорогов, саблезубых тигров и гигантских оленей. Русские - всечеловеки, русские - космисты. Это не советские цитаты, это 19 век.  А когда-то Русь называлась  "святой Русью". 
Финны и древняя чудь называла "русские земли" Веная, страна вятичей-венедов. "Вене-вятич" - означает венценосный, коронованный. Слово "король" пришло к немцам от славян. Король - от корона, крона (то есть, венец). Западные народы говорят на исковерканном славянском. В Иране, Пакистане, Индии - говорят на исковерканном славянском. Четыре на санскрите - четур,  третий - трета, брат - братр.
И дикий тунгус и калмык - всё русские, все сыны Пушкина.  Они не только чтут-читают Тургенева-Чехова, они обогащают Русь Сибирью, как предсказывал Ломоносов. Олени - лучше. Шукшин - самый страстный, пламенные из рыцарей русского мира в конце 20 века. Индейцы пришли в Америку с Алтая. Мир наш.
Идите, идите, спешите к нам, если хотите.
Здесь на Урале предсказано,  что мы будем жарить здесь мясо белых братьев.
Здесь дышит интеграл.
Мы не помним тех давних времен, когда мы делились на расы и этносы.
Мы - не Империя, мы - Интегрия, Союз, Содружество.
Мы никогда не распадались. Мы, русы-росы, мы всегда росли и продолжаем расти.
Мы всегда были коммунистами и до Рюриков и после Рюриков. Крепостное право - перегиб, головокружение, издержки администрирования.
На Руси всё со временем становится священным, правильным и великими.
Потому что такой ландшафт, такое геополитическое положение: большая северная равнина, длинная сухопутная  граница с многочисленными соседями, редкое из-за климата население, позднее послеледниковое и после катастрофы тундростепи заселение.
Это страна которая продолжает заселяться, продолжает рассеивать из себя население, продолжает изменять свою матрицу. Россию можно-можно понять умом и измерить аршином, просто если не завтра, то послезавтра она станет совсем другой. Приезжайте к нам, о авторы хоббитов, гаррипотеров, терминаторов, через десять лет, и вы не узнаете эту страну.
Кое-что из вышесказанного можно оспорить, опротестовать, но в словах истины всегда с вершок,  никому не объять необъятного.  И Гегель, и Гуссерль - два дурака.  Великая, верная идеология существует, хотя её сложно манифестировать. Уже существует , она  расположена, так сказать, в нашей общей соборно-общинной голове общества. Наша "индидуальность" - это  интериорация, прихватизация всех потоков, всех коммуникаций, всего континуума знаков, текстов, сообщений, сигналов. Многое - гениально и талантливо, другое станет таковым попозже.  У поляков один человек-солярис - Станислав Лем (все великие поляки в сущности - русские, кстати), у русских каждый третий-второй -  солярис. Когда страна быть попросит солярисом, у нас солярисом становится любой.
Сейчас это есть русская программа, нацидея: увеличить густоту и запредельность идей в каждой русской-российской голове в дцать раз. Не торопясь, но быстро-быстро. То есть, задача - вернутся к норме.

                23 июня 2014 г  Екатеринбург