Светлой памяти Леонида Филатова
ПРО ФЕДОТА СТРЕЛЬЦА
/ великой сказки вольный пересказ/
В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, хуже всякой напасти. Царь не царь - царишко, с грецкий орех умишко, а вот царевна, та, правда, разумная слишком. С утра разрумянится, ждет жениха, жеманится.
Один идет - бровь изогнет, другой идет- плечом поведет, но они все как-то мимо ворот. И нету у царя-отца иной печали, чтобы дочку по быстрее обвенчали.
Не красавица, не выпускница ВУЗа, а так, вообче обуза.
Кого только не вели.
Был даже людоед с Бали, высокая особа из Таиланда, не мужчина, не женщина, да и ладно, энергичный танцор из Грузии - в двери не вошел потому, что фуражку не сузили, взвод саперов с заминированной плотины, в синеве летели журавлиным клином, сиамские близнецы с Арбата сватали одну на оба брата.
Словом, такая задача, что застрелиться и не иначе.
И вот как-то с утреца зовет государь Федота- стрельца. Принимает того с заднего крыльца, оченно опохмельный с лица.
ЦАРЬ:
К нам на утренний рассол
Прибыл аглицкий посол,
С отклоненьем от маршрута,
Рейсом Лондон – Лимасол.
Я ж по стилю добрый сам,
Хлебосольней пап и лам,
В общем пятой эскадрильей
Пригласили в гости к нам.
И теперь, Федот, вопрос,
Чем ему припудрить нос,
Ведь у нас в дому из кайфа
Димедрол да дихлофос.
Ты давай, разуй глаза,
Да ступай скорей в леса
Хоть косяк, хоть бульбулятор,
Но сыщи мне в два часа.
Пыхнет, вмажет он под ночь,
Мы ему и впарим дочь,
А очнется, скажем «сватай»,
Мол, традиции и прочь.
Упадут на хвост менты,
В плане энтой… наркоты,
Ты, солдат, меня не выдай,
Мол, в цепочке только ты.
А коль сядешь по суду,
Там уж в дело я войду,
Конституцию подправлю,
Ли амнистию введу.
Пошел Федот домой ни мертвый, ни живой. Вдоль аллеек, через поле, по карьерам, уж никак не думал, что станет наркокурьером. Ввалился во двор шалой походкой, залил тревогу курской водкой. Раздухарился, разрумянился, топор за пояс заткнул и тотчас в лес отправился. Идет, пот утирает, природу обозревает. Вдруг видит-сидит на березе птица, сизая голубица, грудку лапкой чешет, по - человечьи шепчет. Оторопел Федот, раскрыл рот, на колени повалился, истово помолился. «Пропил я, Боже, и тачку, и дачку, а теперь вот встретил белую горячку.
Прости, Господи, а я клянусь, что закодируюсь или зашьюсь».
Птица молиться не мешает, стрельца тихонько утешает, мол, встречаются на свете чудеса и без пива, и ты сейчас увидишь диво. Летит с березы на ель, планирует с ели и превращается в девушку с внешностью фотомодели. Дефилирует по поляне, грудки скачут, показывает платье от Версаче. Федот вконец обалдел, как стоял на коленях, так и сел. А девица, удивительная она – не только красива, но и умна. Дело, говорит, не в роже, главное, чтоб человек был хороший, и не в размерах тоже, хотя… лучше все-таки побольше. И тут же соглашается бабца выйти замуж за стрельца.
А с утра, прямо из-под одеяла, поднимает царь генерала. Разевает свое орало от Москвы и до Урала. Мероприятие не для галки: воют сирены, мелькают мигалки. Важное, словом, мероприятие, слева - направо и сверху, мать его.
ЦАРЬ:
Ну Федотка, блин, ну ас,
Эку девоньку запас,
Как царю, так кукиш с маслом,
Как стрельцу, так ананас.
Пережив такую грусть,
Я сейчас же уколюсь,
Или герой обдолбаюсь,
Или в море утоплюсь.
И потом, едрена в рот,
Генерал ты, али крот,
Ты куда смотрел, каналья,
Как он крал запретный плод?
Вот возьму да как пойду,
Прислонюся ко труду,
Я теперь диктатор стану,
Вмиг порядок наведу.
Надо слюни кончить лить,
Да Каштанкою скулить,
Мне в приподнятом сознаньи
Само время порулить.
Ой, Россия, боль моя,
Обустрою тебя я,
Счас верну с одной ракеты
Жемчуга и соболя.
ГЕНЕРАЛ (в сторону):
Ну пошел козел рябой,
Виноватить всех гурьбой,
От любви снесло штакетник,
Так останься сам собой.
ВСЛУХ(приосанясь):
Оплошал я, Вашество,
Это все невежество,
Пристрелите, как собаку,
Вы меня по бешенству.
Не прочухал, не скачал,
Не набрал, не прозвучал,
Всю войну при штабе тыла,
Как скотина проторчал.
Царь генерала не слушает, яростно манго кушает. Одна у него забота, как извести Федота. Хочется и Марусю любить, и авторитет не убить. Сгноить бы стрельцову харизму под видом борьбы с терроризмом. Или найти бы статейку в УК, чтоб слетела Федота башка.
В общем, дает генералу поручение обеспечить свое обручение. Ты, говорит, хоть в сон, хоть в явь, но меня от солдата избавь. Генералу делать нечего, берет тайм-аут до вечера и скачет в лес на одной ноге к вдовствующей Бабе – яге.
ЯГА:
Что не весел, генерал,
Али орден проморгал,
Али в бане обварился,
Али компру накопал?
Аль засбоил организм,
Али тянут в альпинизм,
Аль в ракете обнаружил
Искривленный механизм?
ГЕНЕРАЛ:
Ты, старуха, не жужжи,
Путь надежный укажи,
А не то пойдешь дозорным
На морские рубежи.
Там у нас сейчас напасть,
Могут запросто напасть,
Так, глядишь, и поостынут,
Подразинешь только пасть.
В общем так, такой расклад,
Наш царек жениться рад,
Но его соперник дюже
Давит на электорат.
Помнишь раньше во дворец,
К нам все время лез стрелец,
Так вот этот, тот же самый,
Заторчал, как огурец.
И такую кажет спесь,
И такую гонит весть,
Дескать, сам я из слободских,
Из народа вышел весь.
Я свободой заражен,
Я на битву заряжен,
Не позволю, блин, тиранам,
У народа тырить жен.
Вот такие бигуди,
Сбрендил, к маме не ходи,
Гопки бьет,усы топорщит,
Рвет тельняшку на груди.
Навострился воевать,
В душу мать и перемать.
Ну а наш тиран забился
По геройски под кровать.
ЯГА:
Эка невидаль, солдат,
Что он Черчилль иль Сократ?
Призови его повесткой,
Да лиши ка всех наград…
ГЕНЕРАЛ (передразнивая):
Эка невидаль, Федот,
Хулиган и обормот…
Только он, бабуся, чище,
Чем Кайши иль Пол – Пот.
ЯГА:
Да, дела не то, чтоб смак,
Говорю тебе без врак,
Так возьмите поучите,
Вы Федотку, али как?
ГЕНЕРАЛ:
Да таких стрельцов учить,
Все равно, что смерть лечить,
Да таких Федотов надо,
По сортирам, блин, мочить.
ЯГА:
Как ни глянь, все темный лес,
Вон, за крюк подвешен рельс,
Саданись в него башкою,
Расплескай свой жуткий стресс.
Я, когда находит грусть,
Об него с разбегу бьюсь,
Нет надежней медицины,
Чем литой железный брус.
Генерала губа не дура, тут же исполняет предписанную процедуру. Он – за нетрадиционную медикаментозу, особливо если она от паровозу. Присел и балдеет, как будто тает, звезды пред очами своими считает, мыслями где-то далече – далече, мечтает, что лягут ему на плечи.
ЯГА:
Ладно, будет Федька – ваш,
Ну и ты уж не откаж,
Косячок забей бабусе,
Леди травкою уваж.
ЗАТЯНУВШИСЬ, ВЫДЕРЖАВ ПАУЗУ, С БЛАЖЕНСТВОМ:
Семь церквей, один приход,
Я торчу! Какой приход!
Обварило, накатило,
И по венам – ледоход.
Льдины рвет, как дверь с петель,
И в грудях теплей, теплей,
Трюфелей я не едала,
Это – слашше трюфелей.
Генерал, скажи, как брат,
Если я сменю наряд,
Скажем, в латекс утянуся,
В смысле тела, есть разряд?
ГЕНЕРАЛ:
Ты – секс – символ, девка – ток,
Жаль, что я уж не ходок,
Только груди перебрось – ка,
Со спины на передок.
Баба – яга уговору следует, как стрельца устранить советует. Бомбу в машину ему подложите, да и тут же на бомбе его повяжите. Дескать, ехал взрывать Белый дом, будучи пьяным при том.
В это время Федотка наш у себя на дому берет реванш, за жизнь непутевую, полную лишений, смакует наилучшее из искушений. Пьет любовь, как вино дорогое, говорит, что не надо ему другое: ни деньги, ни слава, ни почет. Пусть течет все так, как течет.
МАРУСЯ:
Федя, ты окреп уже?
Ты мне, солнце, по душе,
У тебя такие яйца,
Прямо, как у Фаберже.
Ну, давай, возьми меня,
Мужьей силушкой пьяня,
А не то сейчас получишь,
Исключительно ремня.
ФЕДОТ:
Три на выдох, два на вдох,
Я, Марусенька, не лох,
Чую я: от свиты царской,
Мне готовится подвох.
МАРУСЯ:
Не печалься и не хнычь,
Есть печали и опричь,
Ну ко, встаньте предо мною
Фрол Фомич и Тит Кузьмич.
Встают двое из ларца, одинаковы с лица.
МАРУСЯ:
Чует Федя, быть беде,
Уши царские везде,
Вы пробейте по каналам,
Что почем, когда и где.
ДВОЕ ИЗ ЛАРЦА (хором):
Мы всосали ваш наказ,
Исполняем тот же час,
Не извольте сумлеваться,
Чай, оно не в первый раз.
Фрол Фомич раскрывает прибор спутниковой связи, торопливо строчит по листу замысловатой вязью. На Тита Кузьмича то и дело поглядывает и в конце концов Марусе докладывает. Что докладывает, понятно всем. Слава Богу, с «жучками» у нас нет проблем.
Говорит, что со свитой не надо бороться, это дело на практике так обернется, что бомба окажется не под Федотом, а под генералом под обормотом. И вот - по объездной МК - мчится генерал, хмельной слегка, и вдруг на встречу гибэдэдэшник, весь такой в голубом, ну, как подснежник. Дескать, предъявите свой кузов, а не обременен ли он опасным грузом? И тут же под сиденьем, оба – на, мина плоским контуром видна.
Ну, а дальше пошлый анекдот: ноги шире, мордой на капот. Сует в загривок генералу палку, а тот как назло забыл под кроватью мигалку, а еще призабыл командир на даче мундир, а еще потерял под момент свой основной документ. Короче, полное ничтожество, проходимец и убожество.
Кричит, погоди, погоди, сынок, имею право на последний звонок. А сержант прямо зверем глядит, обещает, что звонок прозвенит. Не сумеешь оправдаться – лет эдак через двадцать.
В общем, как выкрутился генерал, один только черт знал. Служивого едва не хватила кондрашка, а мигалку с тех пор он пришил на фуражку. И вот его ждет царь, чернее тучи, ощетиненный и гремучий.
ЦАРЬ:
Докладай мне сей же час,
Что там в армии у вас?
Говорят, что вы пропили,
Разом весь боезапас.
Я от ваших синих морд,
Просто в трансе, ешкин порт,
Я к столу идти боюся –
Вдруг там бомба, а не торт.
Это страх какой народ,
Только сунешь булку в рот,
Мнишь осколочной гранатой
На лоскутья разнесет.
Ладно, я далек от склок,
По натуре я не строг,
Я к тому лишь все озвучил,
Ты Федотку –то упек?
ГЕНЕРАЛ:
Это, энто, ой на-на,
Я не бычу ни хрена,
Да и вы домой идите,
Жизнь капризами полна.
Я служить Отчизне рад,
Не с чинов, и не с наград,
Мне вчерась Яга сказала,
Что я круче, чем Декарт.
ЦАРЬ:
Ты же с виду умнай вродь,
А внутрях такой уродь,
Ты кончай мне, слышишь, Гена,
Достоевщину пороть.
Если ты сейчас слегка
Закосил под дурака,
Я тебя в Сибирь спроважу
И с подскоку дам пинка.
Докладай мне не шутя:
Федьку ты убрал с путя?
Мне приспичило жениться,
Я давно уж не дитя.
Я орел, хотя и прост,
У меня престижный пост,
Я по площадям столичным
оГРАНИТчен в полный рост.
И при эдаких чинах
Проживаю, как монах,
Из-за пошлого Федота,
От женитьбы в сторонах.
ГЕНЕРАЛ:
Я прошу меня простить,
Предлагаю накатить,
А потом при всем параде,
И Федота навестить.
Дескать, дома не сижу,
По отчетам не сужу,
Как простой водопроводчик,
По квартирам, блин, хожу.
Только нарядись легко,
В стиле как бы рококо,
Ты у нас парниша с шармом,
Машке нравится тако.
ЦАРЬ:
Водка энто маета,
Не вставляет ни черта,
Мне тут давеча достали,
Дозу мощную «Винта».
На –ко спробуй из горла,
Это лучше, чем герла.
Нет, герла конечно лучше,
Если знатная с мурла.
И потом, едрена нить,
Если все объединить,
И герлу и «Винт», то это,
Словно в облаке парить.
Царь и генерал – два морских котика – употребляют по дозе означенного наркотика, и тут же начинается песня, спетая ими вместе: разделись до гола, пошли в народ, в чем мать родила. Сигали нагишом перед народом, грозили стране переворотом. Желали царю поганини, позабыв, что царь промеж ними. Видно, царская доля опасная, очень хочется слиться с массами, а когда сливаешься с обществом, снова царских радостев хочется.
Словом, очнулись где-то в провинции небритые, плосколицые, без зонтиков и без фонариков в содружестве безнадежных бухариков. И вроде ждали их в Нидерландах министры, но наши герои пролетели мимо очень быстро. А потом признался царь приятелям, что он проспал это мероприятие.
И вот оба этих гуся появляется у Маруси. Царь в мантии на голое тело, чтоб душа от ходьбы не потела.
ЦАРЬ (кидая на Марусю похотливые взгляды, шепотком Федоту):
Слушай,Федька, отступись,
На маршрутке прокатись,
Онанизмом позабавься,
Ли чечеткой развлекись.
Мне таких вот надо тить,
Чтоб страной руководить,
Осударственное дело,
Ты улавливаешь нить?
Я теперь, как таковой,
От желанья чуть живой,
Не залезу на Марусю,
Значит,стронусь головой.
А уж коли я грущу,
Грусть по – тихому гашу,
Вот возьму да и ракетку,
По Америке пушшу.
Транспорт, армия и флот,
Стачки, кризисы, дефолт,
Нет расслабу никакого,
Ты смекаешь, ешкин болт?
Так что, Федор, тет – а тет,
Я открою вам секрет,
Все теперь от вас зависит:
Миру- мир, а войнам – нет!
МАРУСЯ:
Это что тут за реликт
Обо мне тут говорикт?
Да еще при здравом муже,
Да еще и весь небрикт.
Я наведаюсь сейчас,
Скалкой меж бесстыжих глаз,
Слава Богу, дефицита
Нет со скалками у нас.
ЦАРЬ:
Ты, Мария, это зря,
Откровенно говоря,
Нас обидеть каждый может,
Я имел в виду – царя.
МАРУСЯ:
За тебя я не пойду,
Глянь, сыскалси какаду,
Я тебя имела тоже,
Исключительно в виду.
ЦАРЬ:
Если хошь, Маруся, вдарь,
Я ведь тоже Божья тварь,
Все мечтаете о прынцах,
Тут же нате, целый царь.
Я дойду теперь до дна,
Мне тропа теперь одна,
Ваша женская натура,
Сокрушительно вредна.
У меня такой венец,
У меня такой дворец!
Нет,она торчит в халупе
И селедку с хлебом ест.
Среди джунглей островца
Ананас сидит с торца,
Хошь, слетаем к ананасу,
Сможешь слопать подлеца.
Или новый поворот:
Джексон в Кливленде живет,
Съездим на вечер до Майклу,
Он частушки нам споет.
ФЕДОТ (хмуро):
Или новый поворот,
Тайсон в Бостоне живет.
Съездим на вечер до Тайсу,
Он по тыкве нам набьет.
Маруся все больше волнуется, хватает скалку и гонит сватов на улицу. Таким образом претенденты отсеиваются, убегают наперегонки, отстреливаются. А Машка берет Федота, как мужчину и ввергает того в любовную пучину. От темперамента лукавой проказницы у стрельца волосы встают на заднице. Кровать скрипит оглушительно, в конце концов пожарные поливают ребят из огнетушителя.
А царь во дворце беснуется от того, что эти двое милуются.
К царю без доклада входит нянька, пенсионерка Паранька, обдолбанная спозаранку, губа наизнанку.
НЯНЬКА (ворчит):
Ну дворец, прости Творец,
Ни фасаду, ни крылец,
Ни бассейну, ни катка,
Даже Пепси ни глотка,
И при этом Декадансе,
Я, цветушшая така.
Царь на троне сидит, обкусывая ногти, грустит. Нянька, вооруженная сковородкой, приближается к нему шаркающей кавалерийской походкой.
НЯНЬКА ( критически оглядывая стены залы громко):
Я гурю, деньжаты есть,
Чтобы шмон тут поднавесть?
ЦАРЬ ( вздрогнув, кинувшись под трон и вновь вернувшись):
Слушай, старая, отлезь,
Я сейчас в печали весь,
Мне вообче по барабану,
Нет хоромов али есть.
Как такое могет быть,
Чтоб царя вот так отбрить.
Это прям как у Шекспира,
Бить по морде, ли не бить.
НАКРЫВАЕТ ЛИЦО ПЯТЕРНЕЙ, НАЧИНАЕТ РЕФЛЕКСИРОВАТЬ:
Я ж орел, хотя и прост,
Я ж по стилю добрый сам,
Ох, Россия, боль моя,
У меня такой венец.
ОЧНУВШИСЬ, К НЯНЬКЕ:
Кстати, я вчерась нырял
Средь верблюжьих одеял,
Так вот где-то на постелях
Свою кнопку утерял.
Поищи ее пока,
Чуть по боле кулака,
Поплавком торчит наружу
Кнопка, ядерна така.
НЯНЬКА:
Может, где в гостях забыл?
Вспомни, с кем вчерася пил.
Чемоданишко видала,
Ты им мух за троном бил.
Диктор давеча трепал,
Что к херам снесло Непал,
То, походу, энти мухи,
Видно, в яблоко попал.
ЦАРЬ:
Да каких там к ляду мух,
Я чертей гонял тут двух,
Принавадились таскаться,
Перепившись в прах и пух.
Нянька, ты вот девка с опытом,
С оппозиционным ропотом,
Подскажи, мне надь жениться?
Вот женюсь, и что потом?
НЯНЬКА:
Так женись на молодой,
Ты же юркай, хоть седой,
Как умреть, ее наследство
Все останется с тобой.
За тебя пойдет люба,
Хоть горбата, хоть ряба,
За такое вот мучачос
Промеж баб идет борьба.
Царь идет от трону к ближайшему микрофону. Начинает петь душевно и лирически прямо в сеточку поблескивающую, металлическую:
«На концерте в Тушино,
Я тебе заметил,
Ты «Диперпал» слушала,
В кожаном корсете.
Я тебе поцеловал,
Ты мене поцеловала,
Тут «Пинк Флоид» заиграл,
Так любовь моя настала.
Тяжелый рок, тяжелый рок,
Ты мне любовь найти помог,
И чем рок тяжелее,
Тем любовь сильнее».
Видно много страданий душа накопила, слышны октавы синтезатора и крутые гитарные запилы.
НЯНЬКА ( расчувствовавшись, гладит царя по голове сковородкой):
Ты ж герой, мужчина – страсть,
Ушки клином, плешка в масть,
Но опять же, есть три зуба,
Правда, трое – на всю пасть.
ЦАРЬ (раскрыв рот, воодушевляясь):
Я как рыцарь на коне,
Я как Рэмбо в том кине…
Ой, чавой-то прострелило
Поясницу сбоку мне.
НЯНЬКА:
Ну, снимай свой тонкий шелк,
Да садись-ка на горшок.
Ты у нас покруче Рэмбо,
Ты у нас - электрошок!
ЦАРЬ:
Ну,а как там мой дочур?
Все страдает чересчур?
Ждет, наверно, не дождется,
Как пойду на окочур?
НЯНЬКА:
Наезжал намедни франт,
Вроде шведскай дипломат,
Ввез подарков на сто баксов,
А увез на миллиард.
Я, гурит, люблю принцесс,
В них он – самый антирес,
Ну а как узрел Любаню,
Тут же, ирод, и исчез.
Сладко ел тут, крепко пил,
А под вечер укатил,
Да еще и к Мерседесу,
Три баула прикрутил.
Все заботились об ем,
Поднесли кулон с кольем,
А в довес вручили сдуру
Иностранный наш заем.
Проигрались в пух и прах,
С козырями на руках.
Из России прем в вагонах,
А в Россию в кулаках.
Так и водим вещи те,
То в щедротах, то в тщете,
Как "из нас"- то на щите,
А как "в нас"- так в решете.
В обчем, Любушка теперь
Одичала, чисто зверь,
Отговела, остервела,
Жаждет массовых потерь.
Дипломат был не рад ни за кров, ни за ужин. Он, как тать удирал, в бальном фраке заужен. В темноте и тиши карнавального зала его Любынька – лапонька так засосала, что вот этот вот франт, ловелас, полиглот еле вырвал у ней свой резиновый рот.
Он потом в своей смурной стране
Накатал поэму о войне.
Как его пытали во дворце,
Скручивая кожу на лице.
Как пугали свадебным венцом,
А потом добили холодцом.
А генерал наш смазал сапоги и нарисовался у Яги. По морозцу да по первому снежку бабушке доставил гашишку. Дескать, бабка, мимо не мели, свой грешок вчерашний замоли, ты придумай, злобная бабуся, как Федота снесть с лица земли.
ЯГА:
Вот семейка, чистый мармелад,
В государстве паника, разлад,
А оне все о любвях мечтают,
Энтот стар дурак, а энтот млад.
Ну, да ладно Любка, может быть,
Сможет хоть кого-нибудь прельстить,
Хроменька, плюгавенька какого,
Хорошо, что мед с лица не пить.
Ну а папка- "половой гигант",
Он какой жене предъявит грант?
В нем же, что должно торчать наружу
Утянуло внутрь до самых гланд.
(долго возмущается, нюхает и сразу умягчается):
Уберем Федотку мы легко,
Хоть он и вознесся высоко.
Пусть царек с утра в газеты скажет
О стрельце примерно вот тако:
Дюже он охоч до бабьих тел,
И на этом по уши влетел,
Был с поличным пойман у Любани,
Скромницу снасильничать хотел.
Заманите Федьку во дворец,
Пошленький состряпайте фильмец,
Выдайте его в телеэфире,
Вот на том Федоту и конец.
Генерал так в столицу бежал, аж туман над мигалкой жужжал.
Прибежал, двести грамм накатил и галопом к гаранту наверх, а потом еще в кресле ногами крутил, унимая свой радостный бег.
ЦАРЬ (выслушав предложение):
Ладно, отдыхай пока,
Вижу, сбагрим мужика,
Вот те елочна игрушка,
Эт заместо орденка.
ГЕНЕРАЛ:
Рад служить, готов радеть,
Обязуюсь зрить и бдеть…
Правда, я ж таки не елка,
Чтоб игрушками звенеть.
ЦАРЬ:
Принимай мой верный друг,
Да не будь к наградам глух.
Из моих из рук игрушка,
Орденов весомей двух.
Правда, если в смысле дам,
И теперь я прогадам,
Я тебе игрушкой этой,
Надаваю по мордам.
ГЕНЕРАЛ:
Я в средствах теперь зажат,
Не в чем ехать на парад.
Я к тому, что может лучше,
Мне подкинете деньжат.
ЦАРЬ:
Вот таков удел царей,
Всем икры, да трюфелей,
Ладно, на пятак на водку,
И ступай отсель скорей.
Царь любовью бредит, снова к Маше едет. Вопреки здравому смыслу, рискуя отведать коромыслу. Федотов домишко найти не может никак, у Федота уже не дом-особняк. Главный вход с золотым фонарем и бурдастым швейцаром при нем.Приподнялся стрелец как-то сразу,на торговле нефтью и газом.
ЦАРЬ (швейцару):
Как ты служишь, хорошо?
На полставки али шо?
Обо мне доложишь просто,
Дескать, Рюрикыч пришел…
Это кто же, твою мать,
Приказал не принимать?
Это что жа, мне теперя
Надо «Альфу» поднимать?!
Значит, я не пью, не ем,
От народных от проблем,
Ну а вы меня, гляди – ко,
В хрен не ставите совсем!
ШВЕЙЦАР (приосанившись):
Ждем решительнейших мер,
Вы для нас – во всем пример,
Мы вас ставим, мы вас ставим,
И не в хрен, а в полный хер!
ЦАРЬ:
Ты мне, паря, не балуй,
Я хозяин, ты холуй.
Обнадежил добрый мальчик,
Хорошо, что хоть не в …уй.
ШВЕЙЦАР (оглядевшись, тихо на ухо царю):
У меня такой облом,
Сват цветной скупает лом,
Так вот я теперь на свата
Перед вами бью челом.
Богатеет ни на чем,
Дом отделал кирпичом,
Ну а я тут получаюсь,
Совершенно ни при чем.
ЦАРЬ:
Ладно, ладно, я пойду,
Тут порядок наведу.
Ты ж по свату все оформи
Как бы в письменном виду...
ВОРОВАТО ОЗИРАЕТСЯ. ТЯНЕТСЯ К УХУ ШВЕЙЦАРА:
...Точно так же вот в июле,
Мы шпиёна замели,
Ох ты люли, мои люли,
Эври боди разлюли.
Царь входит в домину, греет руки у камину. К нему спускается Машка грознее, чем топор и плашка. В руках у нее утюг, хватит на таких царей на двух.
ЦАРЬ (с опаской):
Баба-семя сатаны,
Но ее тут нет вины.
Даже в гневе ты прекрасна,
Как виктория войны!
МАША:
Что ты лыбишься, как лох,
На тебе уж сбоку – мох,
Ну –ко счас ступай отсюда,
Недочерт и недобог.
Гость негодованье погасил, он стрельца в столицу пригласил. Дескать, Маша, передай Федоту, что я лично жду его в субботу. Там ко мне на сладки голубцы съедутся министры и купцы. Без стрельца – стратега ним никак не растрясть свалявшийся бардак.
Маруся поднимается к Федоту, говорить про предстоящую работу.
ФЕДОТ:
Три на выдох, два на вдох,
Гнет судьба в бараний рог,
Чую я от свиты царской
Мне готовится подвох.
МАРУСЯ:
Не печалься и не хнычь,
Есть печали и опричь,
Тотчас встаньте предо мною
Фрол Фомич и Тит Кузмич.
Встают двое из ларца, одинаковы с лица.
МАРУСЯ:
Чует Федя: быть беде,
Козни царские везде,
Вы пробейте по каналам,
Что почем, когда и где.
ДВОЕ ИЗ ЛАРЦА (хором):
Мы всосали ваш наказ,
Исполняем тот же час,
Не извольте сумлеваться,
Чай, оно не в первый раз.
Фрол Фомич раскрывает прибор спутниковой связи, торопливо строчит по листу замысловатой вязью и на Тита Кузьмича то и дело поглядывает. Видно в этой бригаде, суп с лапшой, Тит Кузьмич, он старшой. Ну как всегда в России, в стране этой грамотной, на каждого работника по бригадиру с регламентом.
Но тут Фомич начинает докладывать. Что докладывает, понятно всем. Слава Богу, с «жучками» у нас нет проблем.
И вот уже во дворце все говорят о стрельце. Любаня с утра накрасилась и даже слегка уквасилась. У нее был Федотов портрет, форматированный под планшет, под подушкой его держала и от страсти любовной дрожала. А как только явился Федотка такой,сзади за шею обхватила его рукой и по –тихому враз утащила бедолагу в девичий покой.
Вот такая меткая дама, как снайпер сняла его прямо.
Слухом ныне полнится земля, все о том, что было у царя, даже на краю державы спорят, ах да что там дальние края! Вроде как зашел Федот к царю, выпить по рюмахе «АйронБрю», а его Любаня на аркане тут же потянула к алтарю. Был там и еще какой-т жених, во дворец по - тихому проник, ну так вот царевна с диким матом грубо изнасиловала их. Тот жених, он с виду худ и мал, с сотрясеньем в клинику попал, ну а наш Федот в одном кулоне по дворам, как заяц убегал.
А с утра прямо из - под одеяла поднимает царь генерала. Разевает свое орало от Курил и до Урала.
ЦАРЬ:
Докладай мне сей же час,
Что там с пленкою у нас,
Я надеюсь, вы засняли,
Как маньяк девицу тряс?
ГЕНЕРАЛ:
Я, конечно, не народ,
Не могу послать вас, вот.
Только там чуть- чуть случилось
Все вообще наоборот.
ЦАРЬ:
У меня от вас мандраж:
Я на фильм угробил транш,
Может, что не так и было…
Есть понятие – монтаж!
Для полезного словца,
Срежьте, склейте слегонца,
Пусть страна узнает правду
Про Федота, про стрельца.
ГЕНЕРАЛ:
Да картинку подкроить-
Нет вопросов, так и быть.
А вот звук – сплошные маты-
Не запикать, не забить.
В общем, слог не так хорош.
И кругом, едрена вошь,
Ваша доча матерится,
Ажник в лампочках зудеж.
А по мне хоть злата фунт,
Хоть на рыло тонной грунт-
Все одно. Скажу вам прямо:
Будет, будет страшный бунт.
И вот по телевизору, прямо на Крещение, объявляют, что будет чрезвычайное сообщение о моральном облике оппозиции, которая насквозь развратная и многолицая. И вскоре появляются кадры на экране откуда-то, вроде как из бани, и вдруг в окружении девок – мужское пузатое тело. И это тело ни много ни мало очень похоже на генерала.
Как такое могло случиться, не знают ни в провинции, ни в столице. Соратник царя зажигает там, размахивая своим саммитом.
ЦАРЬ (няньке обреченно):
Нет ни в ком поддержки мне-
Ни в министрах, ни в родне,
Что в бомжах, что в генералах
Заговорщики одне.
Я его растил, лизал,
Слова злого не сказал.
Ну а он мне за заботу
Голу жопу показал!
Пережив такую грусть,
Я сейчас же уколюсь,
Или герой обдолбаюсь,
Или в море утоплюсь.
НЯНЬКА:
Не мели что нипочем,
Генерал тут ни при чем,
Он тут давеча стрелялся
Под балконом пугачом.
Подскажу тебе я так,
Коли ты совсем дурак,
То – Федотова работа,
Вот он, твой идейный враг.
ЦАРЬ:
Что же он ко мне прилип,
Чисто аспидный полип!
Я, пожалуй, счас заплачу,
Предвкушаю мощный всхлип.
Ну зашел на огонек,
Потому что весь промок,
Ну настроил Мане гусли,
Побелил ей потолок…
А Федот сейчас – ага,
Сразу мыслит про рога,
Дескать я на кухне девку
Телепузиком пугал.
Подсобил стрельцу как мог,
Бизнес весь ему сберег,
Вот и проводи с народом
Неформальный диалог.
А страна после забойного репортажа пребывала в состоянии ажиотажа. Генеральское разговление переполнило чашу терпения. Люд на улицы повалил, милиционеров бил, витрины громил. За пьянство да за аморалку решил народ отправить царя в отставку, а к нему пристегнуть и генерала (чтоб его к чертям забрало).
Царь со свитой на балкон вышел мокрее мыши, травы ниже. Зыркает бесстыжими глазами, брызжет крокодильими слезами.
ЦАРЬ:
Я вообще не при делах,
Я безгрешен, как монах:
В плане «облико морале»-
Исключительный монарх.
Тут виновен генерал,
Он нас грязью измарал,
Он безнравственным поступком
Грубо нравственность попрал...
Он вредитель по нутру,
Я вам точно говору,
Он двуличная каналья,
Он собака точка ру.
Я –то что, уйду хоть счас,
Раз противен вам как класс.
Прикуплю себе халупку,
Да и буду помнить вас.
Только прежде чем уйтить,
Должен вас предупредить:
Бойтесь этих генералов,
Их позиция – вредить.
ГЕНЕРАЛ:
Эка врет, ну ты скажи!
Без зазрения души,
А не ты ль окурки в Лавре,
Об паломников тушил?
(к народу):
Он, тихушник, сладко лгал,
Липко глазками мигал,
А намедни жен посольских
В спальню царскую согнал.
Я, кричит, похабства без,
Я культурен, как «АРТЭС».
Вот провесть хочу гражданкам
Политический ликбез.
Ну а сам-то, Боже ж мой
От куражу как чумной.
И котом настырным трется
Им об ляжки головой.
И ишшо какой нахал:
Федя стойко воевал,
А вот он в тылу Федоту
Нарастить рога алкал.
Вот - всевластная судьба,
Мне б его на час - на два,
Я б по сами помидоры
Засадил ему раба.
Люди, братья, я прошу…
Я прощенье заслужу:
Счас пойду и пять вагонов
За бесплатно разгружу,
Токо, если вы не против,
Я, пожалуй, погожу.
Толпа меж тем волнуется, просит говорить Федота-умницу. Дескать, у тебя мозгов –объем, будь, любезный, нам царем! Стрелец на лобное место выходит, взглядом люд обводит, сбрасывает с плеч шубу соболью, говорит с болью.
ФЕДОТ:
Я, друзья, теперь супруг,
При жене и детках двух,
Да к тому ж по родословной
Я вот так, как вы – из слуг.
И опять же не по мне
Вся политика в стране.
Воцарюся, стану ставить
Через третьего к стене.
ГЕНЕРАЛ(тихо окружению):
Он от славы нынче пьян,
Хоть простак, но суть – смутьян.
Он же в профиль, поглядите,
Чисто Разин, блин, Степан.
А того на всю страну
Я двояко помяну:
Он товарища забросил
В набежавшую волну.
Это ж с коего рожну
И не сею, и не жну,
А за борт бросаю с гиком
Полновесную княжну?
Ведь за ней стоит казна,
Вглубь каменьями разна.
И вот эдак все похерить?
Это, братцы, я не зна…
Нет, он рубанул с плеча,
Изгаляясь, гогоча.
Где ж тут разум государя?
Это ж комплекс палача.
А Федот на целый мир
Все кричит, что он кумир.
Он состряпает, ребята,
Под чуму вам званый пир.
Вот так генерал спустил пар, а страна узнала про черный пиар. Неизвестно чем все это объясняется, но настроение толпы быстро меняется. Слышны возгласы тут и там: «Царь, конечно, дурак, но известный нам!», «Он, наверно, кобель и пьяница, но лучше пусть он останется!», «Придет новый с пытливым оком, это может выйти нам боком».
Опального царя от этого явно «тащит», ведь вышел бунт бессмысленный, но щадящий.
Потом по кабакам пили водку с перцем и все хвалились, что выбирали не умом, а сердцем.
Изложил ученик 2-го «Б» класса,
Калуцкий Саса
В повествовании использован фрагмент текста песни из передачи «Оба-на».