Муса вернулся домой с работы. Сегодня жена приготовит вкусный ужин - национальное блюдо жижиг-галнаш, любимое блюдо всей семьи.
Семья Мусы – это двое очаровательных детей: десятилетний сын, дочь восьми лет и жена Малика.
Сын учился в четвертом классе, дочь - во втором.
Сам отец семейства отсидел в тюрьме пять из назначенных ему по суду семи лет. Он был освобожден условно-досрочно за примерное поведение.
Бывший участник незаконных вооруженных формирований почти пятнадцать лет жизни отдал войне. Сначала воевал против федеральных войск, потом против ваххабитов, а потом и против новой власти. Муса долго не мог найти свое место в жизни. В активных боевых действиях он не участвовал еще задолго до ареста, но и к мирной жизни вернуться не получалось …
Тогда-то Муса даже и не мечтал, что его дети будут ходить в школу, он начнет работать, а жена пользоваться благами цивилизации, облегчающими ведение домашнего хозяйства. Не верил, что средь бела дня может, не оглядываясь по сторонам, не прислушиваясь к шелесту веток, спокойно приходить домой к жене и к своим детям. Что у них будет собственная крыша над головой, вечерами со своей семьей сможет без опасения прогуливаться по скверам и паркам, которые поначалу напоминали ему тревожный лес. Не думал о том, что когда-нибудь может быть спокоен за будущее своих детей.
Теперь же у него были совсем другие взгляды на жизнь и совсем иное представление об окружающем мире. Мир, который он когда-то видел в серых тонах, теперь раскрылся перед ним в ярких цветах радуги. И все эти изменения в его жизни произошли, благодаря случайной встрече с боевым товарищем и другом.
Мусе едва исполнилось шестнадцать лет, когда началась война в Чечне.
Война отобрала у него, как и у многих его сверстников, лучшие годы жизни. Вычеркнуть их из памяти он не сможет никогда. Не по годам постаревший Муса знал, что ему предстоит прожить остаток своей жизни с неутихающей болью в сердце и кровоточащей раной в груди. До сих пор он иногда по ночам вскакивает от страшных снов в холодном поту. Перед глазами мелькают лица погибших друзей. В ушах до сих пор звучит грохот разрывающихся бомб, снарядов и гул истребителей.
Сейчас он не мог насытиться вкусом новой жизни своей семьи. А Малика радовалась, все чаще замечая в последнее время на суровом лице мужа добродушие и улыбку. Доселе холодный взгляд, теперь постепенно обретал тепло. К нему возвращалась жизнь, а желание жить усиливалось.
Совершив вечерний намаз, Муса сел в кресло перед телевизором в зале. Дети учили уроки, Малика готовила ужин на кухне. Сын поднялся и подошел к отцу.
- Пап, разреши поиграть на компьютере, – попросил он.
- Ну, поиграй. Кто тебе запрещает?
- Мама.
- А почему?
- Она только час разрешает играть.
Малика все еще возилась на кухне. Услышав разговор сына с отцом, она спешно вбежала в гостиную.
- Я же тебе сказала! – воскликнула она, окинув строгим взглядом сына. – Только час в день. И не проси больше. Сколько можно ныть? Учи уроки.
- А что такое? – спросил ее Муса. – Почему такой запрет?
- Я была на родительском собрании. Учителя жалуются на слабую успеваемость детей. Что они приходят в школу полусонные, потому что дни и ночи напролет проводят перед компьютерами. А вообще собрание было посвящено именно этой проблеме. Этот вопрос обсуждается уже даже на уровне правительства. Дети не хотят учиться. Их мозги забиты виртуальными играми. Зрение портят, книги читать не хотят. Я сегодня купила им сборник сказок. Пусть лучше полезным займутся.
- Ну, тогда извини сынок. Компьютер отпадает. Родителей и учителей надо слушаться.
- Ну мам, мне осталось доиграть всего несколько минут.
- Не ной! – прикрикнула на сына мать. – Я тебе ясно сказала все. Точка на этом! У тебя завтра целый час будет. А в эти игры со «стрелялками» я запрещаю тебе играть вообще!
- А во что там еще играть?
- Машины погоняй. Есть куча разных познавательных игр. Мультики вместе с сестрой посмотри.
Когда Малика сказала о «стрелялках», перед глазами Мусы промелькнули лица погибших друзей и родственников. В голове прозвучали грохот взрывов снарядов, автоматных и пулеметных очередей. «Да убережет вас Аллах от войны, – мысленно пожелал детям Муса. – Жизнь отдам, чтобы вы не прошли через то, что пришлось пройти нам».
- Правильно мама говорит, сынок – обратился он к сыну. – Не играй в эти страшные игры. Делай, что она тебе повелела и перестань ей перечить.
Сын снова взялся за уроки.
Вскоре Малика пригласила всех к столу, ужин был готов.
После вечерней трапезы Малика уложила детей спать. До ночного намаза еще оставалось время, которое Муса обычно проводил за чтением книг. Занимался самообразованием, на которое у него не было времени и возможности из-за войн. Он старался наверстать упущения за период вынужденных ограничений. Он читал различную литературу, осваивал компьютер. Вот и сейчас Муса читал очередную главу исторического романа, когда к нему подошла жена. Дети уже спали.
- Ты не хочешь спать? – спросила она.
- Который час? Я ведь еще намаз не совершил.
- Давно пора.
Отложив в сторону книгу, Муса достал из кармана куртки, которая висела в прихожей деньги, и передал их жене.
- Завтра пораньше сходи на рынок – попросил он. – Купи все, что необходимо из продуктов. Вечером прочитаем мовлид*.
- Ты получил зарплату?
- Да. И первые честно заработанные деньги, я хочу потратить на угощение для гостей, которые завтра у нас в доме прочитают мовлид. Я буду молиться, чтобы нашим детям не пришлось в жизни пройти то, что пришлось пережить нам.
- Дай Аллах. Хорошее намерение. Жаль, что многих, кого бы мы хотели видеть, нет с нами.
- Да, жаль… Они остались в наших сердцах. И только смерть вычеркнет их из нашей памяти.
- Мне они снятся по ночам, - еле сдерживала слезы Малика. - А Сулиман приедет?
- Конечно. Как же без него? И Сулиман, и Ахмед, и Мадина с Айшат. Все будут.
- Чтобы мы делали, если бы не твои друзья? Да убережет Всевышний их от бед.
- Амин. Даже страшно представить, что с нами и с нашими детьми могло бы быть, если бы не Сулиман. Я и тебе благодарен, что смогла убедить меня, рассеять мои сомнения. А ведь я тогда боялся, что ты не выдержишь испытаний, материальных трудностей. Никогда не забуду то время. Как каждый раз, когда шел к вам и боялся, что не застану тебя с детьми.
- О каких трудностях ты говоришь Муса? О каком испытании? Хуже того, что было тогда и быть не может. Оставаясь с детьми одна, я боялась что вот-вот постучатся в дверь, спросят тебя, а я не найду ответа и не смогу защитить детей…
- Слава Всевышнему, теперь все это позади.
- Слава Всевышнему. Ладно, совершай намаз и ложись отдыхать. Устал, наверное, на работе. Утром отправлю детей в школу и пойду на рынок. Только я одна не справлюсь. Попрошу соседку помочь. Хорошо?
- Как хочешь.
Так закончился очередной будничный день в семье бывшего боевика. Примерно так заканчивались они теперь в мирной жизни. Вспоминали прошлое, радовались тому, что есть и строили планы на будущее. И тихо - мирно ложились спать навстречу новому дню. А в это же время, где-то в горах или на улицах городов и сел, в дождь и в снег, в жару и в холод, днем и ночью их безмятежный сон охраняют такие же люди. Чьи-то отцы, братья, сыновья, которых с любовью и тревогой ждут дома.
* * *
Одним из тех, кто стоял на страже спокойствия и безопасности своих соотечественников, был Сулиман. Мужчина среднего возраста, о жизни которого можно написать не одну книгу. Немногие могли бы рассказать о своей жизни столько, сколько Сулиман. За последние двадцать лет он пережил все «прелести» войны…
Ему было чуть больше двадцати, когда началась война. Салман – отец Сулимана, ветеран афганской войны с развалом СССР вернулся с семьей на родину из Волгоградской области и организовал фермерское предприятие в родном селе Ведено.
Сулиман очень гордился отцом. Часто показывал друзьям его боевые награды, ордена и медали. Надеялся пойти по стопам Салмана и во всем быть на него похожим. Он, конечно же, не мог знать, что ему придется пройти жестокую и суровую школу испытаний, которую осилил бы не всякий взрослый мужчина, более крепкий физически и морально. Впрочем, в Чечне эту школу тогда прошли многие молодые парни. И у каждого своя страшная история. Одинаковым для всех было время войны. И никого в Чечне этими историями не удивить. А за ее пределами мало кто поверил бы, что по воле Всевышнего, человек способен перенести столько физических и душевных мук.
Когда первые добровольцы, ровесники - друзья и братья уходили на войну, Сулиман не один раз порывался идти вместе с ними. Но отец был против такого решения сына, чем вызывал у Сулимана откровенное недоумение. Ведь Салман и сам из бывших военнослужащих, которые исполняли свой гражданский долг перед Родиной в далеком Афганистане.
- Война, Сулиман, это не то, что ты видел по телевизору, – говорил Салман. – Это очень страшно, намного страшнее, чем ты можешь себе даже представить. Надеюсь, она обойдет нас стороной.
Сын понимал, что не страх удерживает отца дома. Что-то другое угнетало его, о чем знал только он сам.
Война набирала обороты. Как страшная болезнь, которая поражает все органы человека и берет власть над его телом, так и война засасывала людей в свою огненную мясорубку. Боевые действия начались не у границ Чечни. По понятным только для авторов войны причинам, российская бронетехника чудесным образом оказалась в Грозном, в самом сердце Чечни. А уже из столицы стала расползаться по всей республике.
В Грозном жил единственный родной брат Салмана, Беслан. Он владел небольшой строительной фирмой и к началу войны его бизнес процветал. Теперь же он пытался спасти хотя бы то, что осталось от его предприятия. При помощи брата и родственников, Беслан смог вывезти небольшое количество стройматериала и инструмента из горящего Грозного. Все его работники разбежались, побросав все на рабочих местах. Он не желал оставлять трудом и здоровьем годами скопленное имущество на откуп мародерам или на уничтожение огнем войны. Когда уже поездки в город стали особенно опасными, Беслан не стал рисковать жизнью своих братьев и перестал их возить с собой. Когда наступало затишье, сам ездил на «разведку» в поисках возможности как-нибудь и где-нибудь спрятать то, что не успел вывезти.
Война тем временем уже перекинулась на сельские населенные пункты. В Ведено, родном селе Сулимана, уже начали хоронить первые жертвы войны. В основном, это были мирные жители равнинной Чечни и первые ополченцы.
Большинство из молодых ребят, которые рвались в бой, поначалу сидели дома. Истинное лицо войны со всеми ее «прелестями» лишало их желания быть «пушечным мясом». Но многие из них потом все-таки решили воевать, так как поняли, что «пушечным мясом» они могут стать даже сидя дома. «Умирать, так с поднятой головой в бою, как мужчина, – говорили они. - Хотя бы по одному с собой возьмем. Одним злодеем будет меньше».
Наступила весна. Любимое время года Сулимана. Ему нравилось наблюдать за распускающимися почками на деревьях, зазеленевшими полями… Смотреть, как односельчане выводят скот на пастбище и чувствовать, как все вокруг оживает после холодной зимней спячки. Но в этом году он ничего этого не замечал. За шесть месяцев войны погибло немало его родственников и друзей. Появилось много беженцев, которых принимали сельчане, в том числе, и семья Сулимана. Отец продолжал заниматься своим хозяйством, которое к этому времени стремительно уменьшалось. Беслан обменивал свое имущество на скот и продукты и тоже был на грани разорения. А конца войны и не было видно. Она уже охватывала предгорные села Чечни.
Вдруг Салман стал довольно часто исчезать из дома. Отлучался куда-то и предупреждал об этом только своего брата. Он похудел и оброс в последние месяцы. Стал угрюмым, почти ни с кем дома не общался.
Однажды вечером он пришел домой с оружием. Повел брата в комнату, где они о чем-то долго тихо беседовали. Затем он позвал Сулимана.
- Я не могу больше это терпеть, - сказал он. – Беслан! Оставляю семью на твое попечение. Скоро мы не сможем помогать беженцам. И самим не на что будет жить. Ты должен с ними покинуть республику. Ты знаешь моего друга, Андрея. Продай все что осталось и отправляйтесь к нему.
- Ага. Примет он нас, врагов народа, – усмехнулся Беслан. – Ты предлагаешь обменять шило на мыло. Разница только в том, что там не бомбят.
- Ты плохо знаешь Андрея.
- Андрея я знаю не хуже твоего. Знаю что он нас примет, приютит. Сделает все возможное. Но дадут ли ему это сделать? Его же замучает местная администрация. Он не сможет нам ничем помочь. Да и вряд ли он сейчас дома. Наверное, бегает где-то здесь с автоматом.
- Он не придет с оружием в руках на мою землю.
- А кто его спросит? Нет, мы переждем некоторое время здесь. Я попытаюсь продать то, что осталось и мы переберемся в Ингушетию.
Наступила тяжелая пауза. Мужчины думали о том, как им быть дальше. Беслан не стал просить брата не ввязываться в эту бойню. Знал, что это бесполезно. Салман долго не решался снова брать в руки оружие даже после гибели большого количества родственников. Но вчера, он похоронил своего лучшего друга Тимура, с которым прошел Афганистан.
Андрей, друг Салмана, тоже ветеран афганской войны, жил в Волгограде. Они с Салманом вместе служили в ВДВ, а после демобилизации дружили семьями.
Сулиман лишь молча сидел и ждал, что скажут старшие.
- Сулиман, – обратился к нему Салман, – ты теперь в семье за хозяина. Тебе пришлось повзрослеть раньше времени. Будь мужчиной. Не подведи и не опозорь меня.
- Что ты собираешься делать? – Спросил Сулиман, хотя ответ и так был ясен.
- Когда ты собираешься уходить? – спросил Беслан.
- Отдохну сегодня. Завтра утром уйду.
Беслан не спрашивал, куда и к кому уходит брат, и где его искать, в случае чего. Потому что знал, что это известно только одному Творцу.
* * *
Долго не мог уснуть в ту ночь Сулиман. Он спали в одной комнате с отцом и Бесланом.
Ему было стыдно вспоминать, что несколькими днями раньше он считал, что его отец струсил. Отец, которым он так гордился, ветеран, а во время войны на родной земле предков сидит дома. Даже похоронив немалое количество своих родственников, он не уходил на войну. Сулиман настолько восхищался всегда мужеством и отвагой своего отца, что был уверен: если отец уйдет на войну, уже имея опыт ведения боевых действий, то сможет как-то повлиять на ход самой войны и в корне изменить ситуацию.
Но Салман почему-то тогда был дома и занимался хозяйством. В их семье не было оружия. Даже пистолета, тогда как ни с его приобретением, ни ношением и хранением в Чечне на тот момент не было никаких проблем. Салман не любил оружие. Наверное, после многих лет, проведенных с оружием в руках, устал от такой жизни. И хотел жить, не думая о войне.
До сих пор желавший, чтобы отец ушел на войну и забрал его с собой, Сулиман теперь готов был на все, лишь бы отец не уходил из дома. Он не стал его уговаривать, взять и его с собой. Потому что знал, что Салман уже все решил по-своему.
Утром следующего дня Сулиман застал в комнате лишь дядю, который спал, как убитый. Видно тоже долго не мог уснуть ночью.
Было непривычно тихо. Не слышно ни единичных выстрелов, ни автоматной очереди, ни гула самолетов. Наверное, это и было причиной крепкого сна Беслана.
Когда Сулиман вбежал на кухню, он увидел только мать и младшую сестру. Мать сидела за столом, о чем-то задумавшись. Сестра, Роза, с тревогой смотрела на Мадину, держа ее за руку.
- Где отец? – вскрикнул Сулиман.
Мать резко повернула голову и грустными глазами посмотрела на сына.
- Не кричи, дядю разбудишь. Ушел твой отец, - едва слышно ответила Мадина. – Не смогла я его удержать.
- Куда ушел? – спросил Сулиман.
Они с матерью еще несколько секунд смотрели друг другу в глаза. Ничего не надо было отвечать. Все и так было ясно.
- Иди, умойся и садись завтракать. Как проснется дядя, вам нужно будет попробовать продать оставшийся скот.
- Где мы его продадим? Кому он сейчас нужен? Кто его сейчас купит? У людей нет денег. А те, у кого они были, давно уже покинули республику.
- Ты будешь присматривать за скотом, а дядя поедет в Шали. Искать покупателя. Конечно же, вы не будете его отгонять сейчас на базар.
Как только дядя проснулся, он позавтракал и поехал в Шали на рынок, искать покупателя.
После обеда он приехал домой на грузовой машине. За ним следом подъехал легковой автомобиль, в котором сидели трое мужчин. Сулиман в это время находился на пастбище за селом. Он не отгонял скот далеко, потому что лесной массив периодически подвергался артиллерийскому и авиационному обстрелу.
Покупателей пригласили в дом к столу. После сытного обеда, Беслан с покупателями поехали на пастбище.
У семьи Салмана на тот момент оставалось пятнадцать голов крупнорогатого скота. Прибыв на пастбище, клиенты принялись за осмотр живого товара. Начался торг.
Сулиман был готов отдать хозяйство за любую цену с учетом всех обстоятельств. Лишь бы поскорее избавиться от всего того, что сейчас было обузой и получить наличность, которая была необходима для того, чтобы решить вопросы переезда семьи и беженцев, нашедших приют в доме Салмана. Однако, дядя не торопился расставаться с хозяйством за копейки. Потому что не знал, что будет дальше, куда они поедут и как их примут. Будущее было неопределенным и деньги сейчас были нужны как никогда.
Но покупатели приобрели всего лишь восемь голов скота. Их погрузили в кузов грузовика. Дядя продал им еще небольшое количество стройматериала.
* * *
Прошла неделя. Беслан зарезал двух бычков, чтобы прокормить семью, а часть пустил на продажу.
Поздним вечером уставшие домочадцы легли спать. Сулиман спал в комнате с дядей и двумя беженцами, коими был переполнен дом Салмана.
Глубокой ночью раздался стук в окно.
Мужчины настороженно приподняли головы. В ожидании беды при полной тишине все устремили свой взгляд к окну.
- Беслан, – послышалось под окном.
- Отец! – Сулиман пулей вылетел из комнаты, услышав голос Салмана.
Он выбежал на улицу и хотел броситься в объятия отца. Но по обычаю предков, который чеченцы строго соблюдали, сын не мог этого сделать в присутствии посторонних. С отцом были еще двое вооруженных до зубов мужчин. Спустя секунды к ним осторожно подошли еще двое. Сулиман поприветствовал товарищей отца по традиции в полу-объятии.
- Здесь тихо? – спросил Салман у сына. Он рассчитывал, что Сулиман в доме один.
Но тут подошел к ним Беслан, в сопровождении братьев беженцев.
- Почему вы еще здесь? – повысил голос на старшего брата Салман.
Никогда он не позволял себе таким тоном разговаривать со старшими, но сегодня был другой случай.
Беслан понимал состояние брата и счел правильным – не реагировать на его дерзость.
- Мы еще от хозяйства не избавились, - ответил Беслан…
- Да пропади оно пропадом, - не понижая тон, продолжал Салман. – Людей надо спасать. Ты о детях думаешь?
Беслана уже начало раздражать поведение младшего брата и, чтобы сменить тему разговора, обратился к Сулиману.
- Сулиман, иди к Мадине и скажи, пусть накроет на стол, – строго произнес он. - Ребята, наверное, проголодались.
Сулиман, нехотя оставил старших и пошел в дом.
- Ты как со мной при младших разговариваешь? – теперь уже повысил голос Беслан. – Ты думаешь, нам тут легко и хорошо? Ты знаешь, куда и к кому мы попадем? Сколько нам понадобится денег? Как и где мы устроимся? Ты хочешь, чтобы твои дети просили подаяние или воровством занимались?
Салман промолчал. У него не было ответов на эти вопросы.
* * *
Сулиман намеревался разбудить мать и обрадовать ее известием об отце. Но Мадина с двумя другими женщинами - беженками уже суетилась на кухне. Все женщины спешно накрывали на стол. Они слышали шум во дворе и поняли, что к их дому пришли люди. Не знали, кто пришел. Но неукоснительно следовали правилам гостеприимства – прежде всего, пришедших в гости нужно усадить за стол с угощеньем.
- Мам! - крикнул Сулиман, вбегая на кухню.
Мадина приложила палец к губам.
- Тихо ты, – шепнула она. - Детей разбудишь.
Только сейчас Сулиман заметил на тахте малышей. Дети спали, прижавшись друг к другу, словно котята.
- Отец пришел, - шепнул он. – С ним еще четыре человека.
Мадина, едва сдерживала слезы от этой новости. Но, будучи сильной женщиной, сумела совладать собой и держать себя в руках перед сыном.
Мужчины пришли на кухню. Тут женщины дали волю слезам.
- Да убережет вас Аллах, - шептали они, расставляя блюда на столе. – Да поможет Он вам.
- Мадина! Перенесите детей в нашу комнату, – тихо попросил Беслан. – Мы останемся здесь. Вы же остаетесь на ночь? – спросил он Салмана.
- Нет – ответил брат. – Правда, отдохнем пару часов.
Двое мужчин - беженцев и Сулиман сидели на тахте. Салман с товарищами приступили к трапезе. Молодая девушка, тоже из беженцев, по одному перенесла спящих детей в соседнюю комнату. Две другие ухаживали за гостями. Беслан заметил, что друзья Салмана голодны и их смущает присутствие женщин.
- Вы свободны, нам пока ничего не нужно. Мы позовем вас, когда понадобитесь, - обратился он к женщинам, которые спешно покинули кухню.
Гости приступили к трапезе. По тому, как суетливо и жадно они ели, было понятно, что горячую еду, они не видели уже несколько дней.
Салман очень изменился за эти дни. Похудевший и обросший он стал еще менее разговорчивым.
После сытной трапезы гостей потянуло ко сну. А один уснул прямо за столом.
- Отдохните немного, – обратился Беслан к Салману. – Мы посидим во дворе.
Беслан, Сулиман и двое беженцев вышли из дома, оставив Салмана с друзьями на кухне.
Около трех часов они просидели во дворе под беседкой. На улице уже начало светать.
- Конечно, хочется, чтобы они отдохнули, – сказал Беслан. – Но боюсь, они рискуют задерживаясь.
Сулимана тянуло к отцу. Он хотел было попросить дядю, чтобы тот разрешил ему пойти на кухню. Но решил промолчать.
Словно, предугадав мысли Беслана, Салман с товарищами вышли из дома и подошли к ним.
- Мы пойдем, – сказал Салман и направился к выходу.
На мгновение отец и сын встретились взглядом. Салман в присутствии посторонних, тем более старших, почти не разговаривал с сыном. Им было достаточно взглянуть друг другу в глаза.
- Мужчиной будь, – почти шепотом сказал он сыну.
Гости поблагодарили хозяев дома за кров и пищу и спешно покинули двор.
Мужчины проводили гостей до ворот, а Сулиман решился проводить их дальше.
- А ты куда? – Спросил, Сулимана один из бойцов.
- Я провожу вас только до соседней улицы.
Впереди всех идущий Салман только сейчас заметил, что сын шел за ними. Услышав голос Сулимана, он остановился и подошел к нему.
- Это наш сын, - пояснил он друзьям.
Теперь, в кругу друзей, с которыми связана его дальнейшая судьба, он спокойно мог поговорить с сыном.
- Как твои дела, Сулиман? - спросил отец.
Друзья, оторвавшись от них, продолжили путь.
- Отец, разреши мне пойти с вами, - попросил его Сулиман.
- Нет. На кого ты оставишь мать и сестру?
- Они не останутся без присмотра.
- Даже не думай. Все. Тебе пора возвращаться. Будь мужчиной. Теперь ты старший в семье. Не подведи меня. Надеюсь, война скоро закончится, и мы вернемся домой, к мирной жизни, - произнес Салман и поспешил к ожидавшим его бойцам.
Сулиман остался на месте, провожая взглядом все дальше и дальше отдаляющегося отца с друзьями, пока те не скрылись за соседним домом. С понурой головой он медленно зашагал к дому.
* * *
Рано утром Беслан снова поехал на рынок в Шали, в надежде продать оставшееся хозяйство. С ним поехали еще и двое мужчин из беженцев. Последние чувствовали себя неловко от безделья в доме, где их приютили, и они хотели хоть чем-то помочь сердобольным хозяевам.
Когда Сулиман собирался отгонять скот на пастбище, по селу прошелся слух о том, что в их селе сегодня будут проводить зачистку. Мать категорически запретила ему покидать дом.
- Дай я хоть выпущу скот, – сказал Сулиман. – Сами найдут дорогу на пастбище и обратно. У них, я надеюсь, они не будут требовать паспорта.
- Но сам ни шагу со двора, - приказала Мадина.
- Хорошо.
Скоро слухи подтвердились.
Дом Сулимана находился почти на краю села. Здесь было хорошо слышно, как бронетехника окружает поселение. Сельчане с тревогой стали ждать проверку документов.
Многие молодые люди еще до окружения группами покинули село, прихватив с собой кое-какие запасы из продуктов на первое время. Они уходили в лес, раскинувшийся неподалеку от села. Местные жители уже были наслышаны о том, как проводились такие зачистки. Как забирали под предлогом проверки на предмет участия в бандформированиях молодых ребят, и как многие из них больше не возвращались домой. Просто исчезали…
Мадина была в растерянности. Материнский инстинкт подсказывал ей, что будет лучше, если сын останется дома. Еще рано утром к ним во двор зашел троюродный брат Сулимана, который с друзьями покидал село. Предлагал ему присоединиться к группе. Но мать все-таки решила удержать сына дома.
- Только, Сулиман, ради Аллаха прошу тебя, не говори ничего лишнего, когда они придут к нам, – предупредила его Мадина, когда брат с друзьями ушли.
Зная характер своего сына - весь в отца, что он не допустит грубого отношения к себе, а тем более, к членам своей семьи, мать напутственно пыталась предостеречь его от последствий.
- Надеюсь, они обойдут наш дом стороной. – В душе матери теплилась искорка надежды. Глубоко вздохнув, она принялась за домашнее хозяйство.
Сулиман сидел на кухне. Перед ним стояла кружка чая, к которой он даже не притронулся.
Военные тем временем уже перешли на их улицу. Тревога в сердце матери усиливалась с каждой минутой.
Наконец, военные появились во дворе.
Молодые солдаты – новобранцы стали рыскать по всему двору, как свора бродячих собак. Старослужащие принялись обыскивать дом. Вошли два офицера. От старшего по званию несло перегаром.
Жильцов дома собрали под навесом и приказали стоять молча. Первым вышел Сулиман – единственный мужчина в доме. За ним последовали женщины и дети. К собравшимся подошли офицеры.
Старший по званию, который был явно пьян, презрительно взглянул на Сулимана.
- А ты почему не убежал в лес? – спросил он, выдыхая пары алкоголя.
- Ему не за что и не от кого скрываться, – ответила за него мать.
- Заткнись, тварь, - прикрикнул на нее офицер. – Я не тебя спрашиваю.
Мадина предусмотрительно обняла Сулимана. Она хорошо знала, что он готов умереть ради нее и терпеть такое унижение не будет.
- Ради Аллаха, Сулиман, молчи, не шевелись, – скороговоркой прошептала она ему на ухо. – Подумай о нас.
Ей показалось, что она держит в своих объятьях не человека, а металлический столб. Руки Сулимана были сжаты в кулаки. Мадина понимала, каких усилий стоило сыну сдерживать себя. Конечно, он боялся не за себя.
- Молчать, – заорал на нее еще раз офицер.
- А почему вы разговариваете с женщиной так грубо? Вежливо нельзя объяснить?- не выдержал второй…
- С ними? С этими дикарями вежливо? Их надо резать всех, как скотину. Сталина на них нет!
* * *
В этот момент из дома вышел солдат в маске. В руках он держал парадный военный китель Салмана, украшенный боевыми наградами.
- Товарищ капитан! – обратился он, показывая на китель. - Смотрите, что я нашел.
Офицеры с удивлением уставились на армейскую форму.
Мадина сначала сама хотела показать его военным. Но она не знала, как они на это отреагируют.
- Что это? – старший офицер впал в замешательство. – Чей это китель?
- Это китель его отца. – Ответила Мадина, указывая на Сулимана. – Он ветеран афганской войны.
Лицо допрашивающего офицера несколько смягчилось.
- А где он сейчас? – спросил младший офицер.
- Он утром поехал в Шали, по делам, – без запинки выпалила Мадина.
Увидев реакцию военных на тот факт, что в этом доме проживает ветеран афганской войны, она слегка успокоилась и отпустила Сулимана.
Остальные женщины и дети стояли молча, испуганно взирая на происходящее.
Старший офицер подошел вплотную к Сулиману и положил ему руку на плечо.
- Ты что, сынок, так недружелюбно встречаешь товарищей своего отца? – спросил он.
- Я тебе не сынок, - дернул плечом Сулиман, сбрасывая руку офицера. – И вообще, руку на плечо у нас может положить только друг.
Глаза офицера снова стали наливаться краской.
- Молчи, Сулиман, - с мольбой прошептала Мадина. – Ради Аллаха, молчи.
- Почему ты ко мне обращаешься на «ты»? – спросил офицер, едва сдерживая гнев. – Тебя не учили, как обращаться к старшим? Ты не считаешь нас друзьями?
- А кто ты такой, чтобы мы назывались друзьями? – ответил вопросом на вопрос Сулиман, не меняя тон.
Офицер еще с минуту стоял, глядя в глаза молодого чеченца. Его лицо было пунцовым от злости. Потом он вдруг резко размахнулся и со всей силой ударил парня по лицу так, что Сулиман на доли секунды оторвался от земли и при падении ударился головой о стену дома.
- Что вы делаете? – вскрикнула мать, бросившись к сыну.
Сулиман быстро вскочил на ноги и с нескрываемой злостью посмотрел офицеру прямо в глаза. Его угнетало то, что он не может ничего предпринять против обидчика из-за женщин и детей.
Перепуганные дети кинулись в объятия своих матерей, словно пытались спрятаться в них. А матери, в свою очередь, прижимали малышей к себе.
Второй офицер подошел к старшему по званию и, взяв за руку, попытался его оттащить.
- Что вы делаете, товарищ капитан? - воскликнул он.
- Расстрелять! – не обращая на него внимания, в ярости скомандовал капитан.
Один из солдат словно ждал этого приказа, демонстративно снял автомат с предохранителя и прицелился в Сулимана.
- Стоять! – отдал команду молодой офицер солдату.
Роза в истерике с криком бросилась к брату, чтобы прикрыть его собой.
- Пожалуйста, не убивайте его, – просила Роза.
- Что вы себе позволяете, товарищ младший лейтенант? – обратился к нему капитан.
Детей, при виде солдата прицелившего автомат в сторону Сулимана, охватил ужас. Детские крики о помощи и плач привели женщин в состояние паники, но они все еще пытались успокоить испуганных до смерти детей.
Мать и сестра продолжали прикрывать собой Сулимана.
- О Аллах, спаси нас. О Аллах, спаси нас, – скороговоркой, шепотом просила Мадина Всевышнего. – Защити от зла людского.
Сулиман слышал, как бьется сердце матери. Из его носа и разбитой губы текла кровь. Он не мог здесь, сейчас ничего поделать. Ему приходилось терпеть эти унижения и оскорбления, чтобы не пострадали его семья и беженцы, за которых он нес ответственность. Физических страданий Сулиман даже не чувствовал, что нельзя было сказать о душевных… Он впился глазами в лицо капитана и мысленно дал себе клятву, что отомстит за унижение его семьи: «Ты подписал себе смертный приговор, пьянь! – говорил он про себя. – Не пожалею ни сил, ни средств, ни здоровья, чтобы ты получил заслуженную собачью смерть».
- Расстрелять! – снова скомандовал капитан.
Солдат продолжал держать на прицеле Сулимана.
- Не сметь! – снова раздался голос младшего лейтенанта.
Капитан недовольно взглянул на него.
- Я не позволю стрелять в мирных граждан, – не дожидаясь вопроса, ответил лейтенант.
- Ты пойдешь под трибунал! – злобно выдавил капитан.
- Я не позволю убивать мирных граждан! - повторил лейтенант. – И с этого момента операцию возглавляю я. Вы не в состоянии провести ее должным образом.
По лицам женщин и детей прошла волна облегчения.
- Всем покинуть двор! – громко приказал младший лейтенант.
Солдаты спешно покинули двор Салмана и пошли в соседний.
* * *
Ближе к вечеру военные сняли оцепление вокруг села.
Люди только приходили в себя после незваных гостей. Заходили друг к другу, интересовались, у кого как провели «зачистку». В этот день «федералы» забрали с собой для более «тщательной проверки» тринадцать молодых ребят. Никто не знал: куда их повезли, где искать их, когда вернутся и вернутся ли они вообще.
Над селом повисли тяжелые тучи, небо затягивала серая пелена без конца и края. И казалось, что сама природа скорбит и вот - вот разразится плачем в проливном дожде.
Как только военные покинули двор, Сулиман умылся и ушел в свою комнату, закрыв за собой дверь на щеколду.
Он тяжело упал на кровать, уткнулся лицом в подушку и долго лежал, не шевелясь. Ему не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Сегодня он перенес самое большое унижение за свою жизнь. Не смог не только за свою семью постоять, он даже за себя не смог наказать обидчика.
Еще в юности, когда Сулиман жил в Волгоградской области, он часто участвовал в уличных драках. Двор на двор, стенка на стенку. Ему неведом был страх. Там его ничто ни связывало по рукам и ногам. А сегодня он был лишен возможности хотя бы словесно дать отпор пьяному офицеру потому, что был в ответе за жизнь и судьбу родных и близких.
Его удручающие мысли прервала мать. Мадина осторожно постучалась в дверь.
- Сулиман! Впусти меня, мой мальчик, – попросила она.
Сын молчал. Он надеялся, что мать постоит у двери и уйдет. Ему было стыдно! Сегодня оскорбили его мать, которая за мир и счастье своей семьи, не раздумывая готова отдать жизнь. А он, сын, взрослый мужчина, не смог ее защитить! «Как мне после этого смотреть ей в глаза? Как мне вообще дальше с этим жить?», - думал Сулиман.
А мать все еще стояла у закрытой двери и упорно настаивала на том, чтобы эту дверь он, наконец, открыл.
«Нет, - сказал себе Сулиман. – Я должен взять себя в руки. Не смог я защитить самого родного человека на свете сегодня! Но я должен все это пережить в себе и перебороть себя, чтобы найти это животное в форме российского офицера, встретиться с ним на равных и наказать».
- Ты меня слышишь? – продолжала стучать Мадина.
Сулиман нехотя поднялся, присел на край кровати и тут только заметил, что подушка влажная от слез. Он второпях перевернул ее. Не хотел, чтобы это видела мать.
- Что, мам? – наконец, отозвался он.
- Ну, слава Аллаху, – облегченно выдохнула Мадина. – Открой дверь. Ты зачем закрылся?
Посидев еще несколько секунд в нерешительности, Сулиман все же встал, открыл дверь и сразу же вернулся на прежнее место с опущенной головой. Он не мог встретиться взглядом с матерью, не мог поднять на мать свои заплаканные глаза.
Мадина вошла в комнату, присела рядом и обняла сына.
- Не надо ничего говорить, Сулиман, – сказала она. – Я, зная твоего отца, понимаю твое состояние. Ничего более того, что не происходило с другими семьями, не произошло и с нами. Надо это пройти, пережить, перетерпеть. Наступят лучшие времена, поверь мне. Забудь о том, что сегодня было. Мы живы и, слава Всевышнему. А что нам еще остается? Только продолжать жить и молить Творца, чтобы все это скорее закончилось. Это не может продолжаться вечно! Нельзя так мучить себя. Ты ничего не мог сделать. Ты обязан был думать о нас.
Сулиман сидел молча, обхватив голову руками.
- Пойдем, пообедаешь и займешься чем-нибудь во дворе, а потом пойдешь за скотиной.
Мадина успокаивала его, поглаживая рукой по спине. Затем взяла подушку, чтобы поправить ее. Не отрывая глаз от подушки, мать тихо промолвила:
- Слезы, тоже помогают, – она догадалась, что подушка была влажной от слез сына, - Не нужно их стесняться. Просто мужчинам не надо их показывать на людях. Знаешь, что говорил мой отец по поводу мужских слез? «Мужчина не должен стыдиться своих слез лишь в трех случаях. Когда слышит хорошую песню о верной и настоящей мужской дружбе и кристально чистой любви. Когда читают мовлид, и когда вспоминает друга, которого уже нет рядом». Сегодня ты не мог повести себя по-другому. Никак не мог. В такой ситуации нужно думать холодной и трезвой головой. Ну, бросился бы ты на него. И что дальше? Может, успел бы придушить его. Дальше-то что? Погибли бы не только мы, но и люди, которые нашли у нас временный приют и за которых в своем доме мы в ответе. Отдай этого обидчика на суд Всевышнего и поверь - придет день, когда ты почувствуешь облегчение от этого. Я не говорю, что надо забыть и простить унижение. Нынче тяжелые времена и ценности другие. Хотя, всегда надо оставаться человеком! Просто, сегодняшняя ситуация была не из тех, когда можно было по достоинству защитить свою честь и дать «сдачу» тому, кто имеет неограниченную власть. Всему свое время. А теперь, - улыбнулась Мадина, погладила его по голове, – сделай глубокий вдох - выдох и пойдем на кухню. У меня растет настоящий мужчина. Достойный сын своего отца. Да убережет нас Всевышний от бед и позора.
Мадина поднялась и пошла к выходу.
- Мы ждем тебя на кухне, – сказала она, покидая комнату.
* * *
Время было уже к вечеру. Военные уже покинули село, но Беслана и двух братьев-беженцев все еще почему-то не было. Домочадцы уже начали беспокоиться.
Сулиман ушел на пастбище, чтобы пригнать скот домой.
Из леса небольшими группами стали возвращаться в село молодые люди, которые на время зачисток покинули опасную зону.
Сулиман уже вел скот домой, когда его нагнали трое молодых ребят, один из которых был его троюродный брат - тот самый, что утром заходил за ним.
- Как прошла зачистка? – спросил он.
- Нормально. Как прошел пикник? – пошутил Сулиман.
- А ты знаешь, неплохо. Жаль, гитару с собой не захватили, – ответил юноша на шутку. – А что это у тебя с губой?
- Да так, ударился. Поскользнулся на ступеньках.
Двое друзей родственника шли чуть позади.
- Да ладно. Они, что же, били тебя? – почти шепотом спросил брат.
Сулиман ответил не сразу. Он резко переменился в лице. В памяти всплыло то, в чем ему было стыдно признаться.
- Да, – ответил он. – Не били, а один раз врезали. Впрочем, нет никакой разницы – ударили один раз или долго избивали. Лучше бы долго били, но молча.
- Оскорбляли?
- Не то слово! Оскорбляли - это мягко сказано. Меня чуть не расстреляли.
- Да ты что?
- Да. Хорошо, что среди них оказался нормальный человек. А не то - завтра пришлось бы тебе хоронить еще одного брата, - улыбнулся Сулиман.
- Хорошо, что так обошлось. Говорят, нескольких мужчин забрали?
- Забрали. Пока отпустили только троих…
- А ты не знаешь, кого?
- Пока точно не знаю. Не успел спросить.
- Ладно, давай. Мы пойдем, – сказал брат, когда они подошли к перекрестку.
Братья попрощались. Ребята свернули на свою улицу, а Сулиман пошел дальше к своему дому.
- А дядя еще не пришел? – спросил он сестру во дворе.
- Нет еще. Мама пошла предупредить родственников.
Женщины - беженки тоже были озабочены долгим отсутствием своих мужчин. Только малыши беззаботно игрались во дворе… в «войнушку». Они не ведали, что такое - война и через что им придется в жизни пройти. А кому-то из них, возможно, придется и погибнуть.
Вскоре домой вернулась подавленная Мадина. От дяди не было никаких вестей.
- Не мог он просто так задержаться, – сказала она. – Да убережет нас Аллах от дурной вести. Неспокойно у меня на сердце.
Им больше ничего не оставалось, кроме как ждать.
Уже начало темнеть когда, наконец, появился на пороге дома один из старших братьев - беженцев, Исмаил. Низкого роста, худощавого телосложения человек казался сейчас особенно маленьким.
Женщины тут же окружили его и наперебой стали расспрашивать об остальных не вернувшихся мужчинах.
- Нас еще утром задержали, – сообщил Исмаил. – Меня отпустили сразу. Я ждал наших до вечера. Думал, их тоже отпустят. Но дольше там оставаться было небезопасно. Завтра утром вернусь за ними.
- Документы хотя бы у всех были с собой? – спросила одна из женщин.
- С документами-то полный порядок. Сейчас даже спать без них опасно, – грустно пошутил Исмаил. – Их должны отпустить. Наверное, просто не успели всех допросить. Очень многих мужчин сегодня на рынке задержали. И из сел еще привезли тоже немало.
Мадина с трудом заставила Исмаила поужинать. После тягостного молчания в доме, семья расположилась на ночлег.
Далеко за полночь в окно, где спал Сулиман, раздался характерный стук. Сулиман сразу догадался, что это отец. Он быстро вскочил и подбежал к окну.
- Беслан, – тихо позвал брата Салман.
- Сейчас я выйду отец, – ответил Сулиман и побежал к выходу.
Исмаил тоже поднялся и пошел следом за ним.
- А дяди нет дома, – сказал Сулиман, когда подошел к отцу вплотную.
С Салманом были те же двое вооруженных мужчин, что и в прошлый раз.
- Как это нет дома? – удивился Салман. – А где он?
Усталой походкой к ним приблизился Исмаил.
- Они втроем сегодня вместе поехали в Шали, – ответил Сулиман, указывая на Исмаила. – Их троих забрали. Дядю и его брата задержали, а его отпустили.
Исмаил рассказал Салману все, как было.
- Говорил же я ему, продай все за любую цену и покинь республику, – сокрушался Салман. – И чего он теперь добился?
- Все будет нормально, – попытался его успокоить Исмаил. – Я завтра рано утром поеду за ними. Их должны отпустить. Вы своего брата знаете, я своего. По крайней мере, с документами у них все в порядке.
- Да кого интересуют эти документы? – не мог успокоиться Салман. – Ни это для них главное. Для них главное лишить народ боеспособных мужчин.
Салман поинтересовался, как прошла зачистка. Затем мужчины зашли в дом, прошли на кухню.
Сулиман старался держаться в тени, чтобы отец не заметил разбитую губу. Он переживал не за то, что отцу будет больно это видеть. Просто, ему было крайне неловко пересказывать отцу все, что произошло при визите федералов.
Поужинав, ополченцы поднялись и направились к выходу. Сулиман снова ринулся было их проводить до соседней улицы.
- Я догоню вас, – сказал Салман своим друзьям, остановившись у ворот дома.
Друзья двинулись в путь и Салман с Сулиманом остались одни.
- Тебя били? – спросил Салман.
Конечно, он заметил разбитую губу. Заметил и то, что сын пытался это от него скрыть.
- Ударили, – виновато опустил голову Сулиман.
Отец положил свою жилистую руку сыну на плечо.
- Ты теперь старший в семье, Сулиман, – сказал он. – Мужчиной будь. Береги себя и семью. Как только Беслан приедет домой, продайте все за любые деньги и покиньте республику. Не сможете продать, раздайте. Но здесь не задерживайтесь. Ты меня понял?
- Хорошо.
- Ну, все. Я пошел. Не подведи меня.
Отец поспешил вдогонку к своим друзьям. А сын, проводив его взглядом, медленно зашагал к дому.
Они конечно же не могли знать, что дядя, единственный родной брат Салмана, больше никогда не вернется домой. Потому что, к тому времени, когда о нем говорили Салман с сыном, Беслан, вместе со многими мужчинами, задержанными в тот день, был расстрелян, и их уже закапывали в одну большую яму.
* * *
Рано утром следующего дня Исмаил снова поехал в Шали за своим братом и Бесланом.
(Продолжение следует)