«Моя студентка»
1.
Дождь играл на крышах и трубах чудесную музыку. Сижу дома, пью чай и ем «чоко-пай». Вечерняя прогулка отменена. Чувствую себя капитаном корабля во время бури: айвазовские мотивы. Уютно, сухо тепло. Как хорошо, что у меня есть дом.
Уснул я под тёплым одеялом. Мне снились горы, озёра, цветы. Я летал во сне. Над домом, над районом, над городом.
Утром солнце осушило лужи, но не все. Самые большие оставались на перекрёстках дорог. Бабулька кормила голубей. «Они покойников поминают», — пояснила она мне. Утро — самый продуктивный период дня, утро мудрее вечера и смелее ночи, свежее дня.
Преподаватель спешил на работу. Мимо домов, уличных реклам, мимо других людей. Сегодня семинар по Канту. Доклад делает Долгих Даша, любимая ученица Сергея Сергеевича. Любимая как преподавателя и как мужчины: он был молодой преподаватель. Ему нравилось общество молодых студенток. Им нравилось быть на короткой ноге с преподавателем. Он обедал со своими избранницами в буфете.
Преподаватель этот — я. Не вижу ничего страшного, если студентка является любовницей преподавателя. Главное соблюдать роли: когда ты педагог и когда ты любовник. Даша Долгих самая активная ученица, она не хочет, чтобы ей ставили оценки не за красивые глазки. В Дашу влюблён одногруппник Вася Тутов. Он даже не то, что не знает, не догадывается, но в принципе не допускает, что его учитель — его соперник. Тем лучше для него. Для всех так лучше. Сергей Сергеевич не хочет потерять карьеру, Вася Тутов не хотел получить плохую оценку по философии.
Надо отметить, что любовь Сергея Сергеевича носила чисто платонический характер. Он боготворил свою Дарью. Он был робок с ней наедине, но строг на семинарах. Доклад по Канту объективно был замечательный.
2.
Я гуляю по незнакомым улицам, исследую новые территории для прогулок. Заглядываю в незнакомые окна, смотрю на чужую жизнь. Дети играют на площадках, они смеются, галдят. Молодые люди пьют пиво на лавочках в сквере. Много мам и детей в калясках
Сергею Сергеевичу уже 27, пора жениться. Но его не любили. Его любила Даша. Жалея его. «Одинокий философ» такова была над ним невидимая бирка, штамп. Его не любили за робость, за очки, за лысину. Он не был атлетом-красавцем. Зато он был умный, любил классическую французскую литературу и русскую религиозную философию Серебряного века. Его ценили, уважали, но не любили. Возможно потому, что он был сдержан и слишком рассудочен. Студентка для него была выходом.
Он понимал, что это неправильно. Но разве есть что-то неправильное в любви? Преподаватель-студентка — это лишь временные социальные роли, она всё равно закончит своё образование. На эту эпоху и надеялся Сергей Сергеевич.
Он плакал о ней, когда дождь снова отбивал свои ритмы.
3.
Гляжу из окна на прохожих, тенями перебегающих от фонаря к фонарю. Ночь. Тьма. Загудела сирена далёкой машины. Стучат колёса поезда.
Сергей Сергеевич сделал Дарью своей пассией, не прибегая к своему положению, всё обошлось без шантажа оценками. Ей нравилось нравиться преподавателю. Они вместе развлекались по выходным. Он не целовал её ещё, только немного обнимал. Даша была будто и не любовница, а младшая сестра. Так думали о них прохожие.
Сергей Сергеевич водил её в оперу, на балет и в консерваторию. Ей было скучновато с ним. Но они ходили и в ночные клубы. Сергей одевался по-молодёжному, и они шли танцевать. Покупал ей дорогие коктейли. Она говорила: «Ты — классный!»
Когда он отвозил её домой на своей красной «мазде», он читал ей стихи Брюсова и Бальмонта.
Однажды она ела чиз-кейк, запивая его кофе. Сергей любовался ей. Ела она аккуратно.
Сергей: Дарья! Ты меня любишь?
Вопрос, как гром среди ясного неба.
Дарья: Нашёл время спрашивать, сессия на носу. Твою философию ещё учить надо.
Сергей: Я могу помочь учить. Спроси, что не ясно, и я отвечу.
Дарья: Я сама всё сдам (она проглотила кусок десерта). Думаю сдавать не тебе, а лектору. Никто даже заподозрить нас не должен. Скорей бы сдать философию. Это бы развязало нам руки (она вытащила влажную салфетку, протёрла ладони и напомаженный рот).
Сергей: Ты сдашь философию даже лектору, я знаю его, он был и моим лектором. Роздяев не строгий.
Дарья: Сдам хоть чёрту лысому...
Он проводил её о подъезда. Она невинно чмокнула его в правую щеку.
4.
В квартире было холодно, когда я вернулся с проводов Даши. Она меня поцеловала! Пусть в щёку, но лиха беда начала! Как же холодно. Я одел носки и водолазку. Сел писать дневник, оставляя в истории этот поцелуй.
Утром она была спокойна. Никто в группе не подозревал о них. Хотя психолог бы легко уловил эту невидимую связь. Вася Тутов принёс и подарил Даше алую розу. Это смутило всех: дарителя, девушку и преподавателя. «Все амурные дела после семинара», — будто сам себе говорил Сергей Сергеевич. Даша виновато посмотрела на «своего философа», он сильно опечалился, как-то без интереса рассказывал про Ницше («Рождение трагедии из духа музыки»). «Бог умер». «Даша больше не любит, это божество умерло».
Вечером она во всём призналась мне. Она уже давно встречается с Тутовым. Не хотела, чтобы он обидел Васю. У них даже был интим.
Больше я не приставал к ней, не волочился за ней. Пусть будет счастлива с этим вечным троечником, Василием Тут-как-тутовымовым. Поставлю ему хорошую отметку.
Пусть будут счастливы. Меня утешит бутылка вина и томик Канта.