С древних времён жители валезанских коммун Айен и Ленц враждовали из-за воды.
Горный поток – торран Льен разделяет две коммуны. Он течёт высоко в горах по глухому ущелью, в которое никогда не проникают лучи света. На всём его протяжении есть только два места, где к воде есть подход: внизу возле долины Вале, где коммуна Сан – Леонард забирает её для полива своих садов, и наверху недалеко от своего источника. Здесь вода стекает со скалы, белая и пенистая, красивая как кипящее молоко.
А рядом был широкий луг, на котором могли разместиться одновременно все женщины и мужчины обеих коммун – Айен и Ленц. Широкий торран разделял этот луг напополам. А торран рассекала опора построенного здесь моста. Два бурных потока разбегались по скалам и стремительно падали в запутанные ходы горного ущелья, куда люди не осмеливались спускаться. Льен бурлил днём и ночью, рычание горного потока нарастало во время дождей. Преодолев отвесные скалы, вода растекалась по пастбищам и пашням.
Поскольку русло торрана разделяло земли двух коммун на соседних горах, то и вода для полива полей принадлежала каждой коммуне в равных долях. Биссы, альпийские каналы с водой, которые были проложены предками на заре цивилизации от истока торрана, были необходимы полям, как кровь телу человека. Именно поэтому и начались распри между людьми Айен и Ленц.
В тот год уже с июня жара стояла такая, что вода не успевала наполнять торран. Нет воды, нет и травы. Нет травы, нет и стада. Наступила засуха!
До тех пор, пока воды было достаточно жителям обеих коммун, каждый пользовался ею по справедливости.
Но когда вмешался дьявол, каналы стали полупустыми, воды стало недостаточно – наступила беда. Жители коммун начали воровать воду друг у друга.
Начались мелкие стычки между людьми: кто-то из Айена, у кого воды в биссе стало меньше, шёл и переставлял заслонку у опоры моста. Кто-то другой из Ленц, который увидел, что его канал для полива опустел, бежал к запруде и переставлял заслонку в свою пользу. Если эти двое вдруг встречались по дороге, то разрешали конфликт с помощью кулаков.
Эта беготня не кончалась! Регулярно противники встречались у истока Льена, чаще по ночам при свете луны. Начиналось с ругательств, потом шли оскорбления, затем противники начинали дебаты. Сломанные руки, побитые лица, выбитые челюсти… Такое пиратство усугубляло вражду между коммунами.
Увы! день за днём засуха становилась всё серьёзнее, ситуация ухудшалась. Воды, которой нужно было больше и больше, становилось всё меньше и меньше. Было жалко смотреть на землю, которая высохла, потрескалась, превратилась в пыль, а травы поникли и уронили бесплодные цветы. Молитвы, публичные процессии, молебны от старейшин обоих приходов Святой Деве Марии и Святой Катерине -- ничего не действовало.
Началась открытая война, когда даже самые авторитетные старейшины заговорили о наболевшем:
- Всё-таки, вода Льена должна принадлежать нам и только нам… а не то...
- Нет, нам, даже епископ когда-то …
Засуха усугубила эти распри. Она погубила урожай по обе стороны речки. Она иссушила также и силу духа валезанцев. Каждая коммуна поставила охрану у источника своего канала.
Несогласие старейшин ещё больше разгорячило людей и переросло в баталии среди бела дня. Охранники стали открыто прибегать к грубой силе. Женщины, ещё более обозлённые, требовали мести. Молодые матери, держа младенцев над головами, кричали: «… неужели мы допустим, что наши дети будут умирать от голода? Вода Льенна – наша»
- Нет, вода – наша, - кричали с другого берега.
Оба кюре забили тревогу, когда услышали слова отчаяния: «Если Бог не хочет откликнуться на наши молитвы, то мы обратимся к Дьяволу. Его уши более чуткие»
Кюре прихода Ленц пошёл навстречу к кюре прихода Айен:
- Уже давно дьявол рыщет в наших краях, мы должны что-нибудь предпринять.
- Что ты предлагаешь?
- Вместо большого сражения, которое принесёт жертвы, но не приведёт к согласию, мы можем предложить каждой из коммун избрать своего делегата для честной борьбы. Двух президентов коммун, например, ….
- или двух кюре …, -- служитель Айена всегда был готов пошутить.
- Я – стар, ты – молод: битва будет неравной. Дадим людям возможность выбрать, они сообразят быстрее. Ты знаешь, как они подтачивают коровьи рога перед инальп – весенним выгоном на альпийское пастбище. Потому что привыкли уважать справедливые правила турнира.
- Это хорошая мысль.
Вместе они написали воззвание к пастве, которое зачитали в ближайшее воскресенье.
Прихожане Айен и Ленц услышали:
- Дорогие братья, мы все – христиане. Наша вера хранит закон добра. Любите ли вы друг друга? Живёте ли вы по закону добра? Каждый из нас должен пройти испытание христианского сознания. Большая беда с водой для полива развела братьев из Айена и Ленц. Бог не одобряет насилия! убив друг друга вы не прибавите воды в каналах …
Священники сделали паузу, чтобы дать слушателям перевести дух.
- Мы, кюре приходов Айен и Ленц, объединённые любовью к Богу, предлагаем вам: согласно традиции о равных правах обеих коммун, мы допускаем чтобы спор был решён силой.
Ваши делегаты должны выбрать двух представителей. Эти двое избранных будут бороться перед всем народом в следующее воскресенье в два часа на большом лугу у торрана Льен. Победитель даст право своей коммуне, без всяких возражений, распределять воду способом, который сочтёт справедливым.
- Это хорошее решение, - сказали представители и назначили встречу на следующее воскресенье.
Жители коммуны Айен действительно выбрали самого сильного мужчину по прозвищу Голиаф. Его настоящее имя было Пласид. Он выкатывал бычьи глаза, играл бицепсами и челюстями, празднуя воображаемую победу, громко раскатисто смеялся как это делают герои, не знающие поражений.
Голиаф, как рассказывали, ел за троих и пил тоже. Чтобы излишне не напрягаться, он отказался от женитьбы, жил холостяком и занимался исключительно уходом за собой. Когда он появлялся на церковной аллее перед мессой, его огромный силуэт выделялся в толпе и напоминал всем жителям его другую кличку Косая Сажень. Казалось, что он слышал восхищённые вздохи за своей спиной, и был вполне удовлетворён. Он останавливался поворачивая голову направо – налево, как будто говоря: «Да, да. Вы можете звать меня Косая Сажень. А если вы найдёте кого-то на свете ещё больше чем я, приведите его ко мне. Вы убедитесь, что я больше самого большого».
Таким образом, жители Айена приняли без возражения условия судейства, предложенные кюре.
Всё не так просто складывалось у жителей Ленц. Они не могли отказаться от проекта священников, иначе признали бы свою слабость. Но кого послать против Голиафа? Искали-искали, никого не нашли. Совет коммуны заседал в воскресенье весь день и вечер. Немалая доза выпитого вина не облегчила выбор.
Луи, член совета, предложил:
- У нас есть Кандид. Пусть он будет нашим Давидом.
У Кандида была кличка Блоха.
Предложение подняли на смех.
- Давайте будем серьёзны. Блоха! Любая женщина раздавит его ногтем.
- Грингалет - слабачок! - подтвердил Жозеф.
- Пошлём его. У него немного силы, но всегда в голове хорошие идеи, -- настаивал Луис.
- Когда скала упадёт ему на голову, узнаем ли мы, какие там идеи? – заметил Баптист.
- Светлая голова умеет избегать дороги, на которую падают скалы, – возразил Луис.
- Он весит не больше, чем мешок пуха.
- Зато он умеет придумывать разные механизмы.
- Которые ничему не служат, -- сказал Баптист, -- Как и его флюгер, который показывает откуда ветер дует… Ведь достаточно посмотреть листья на дереве! Чтобы повалить быка из Айена, нужны бицепсы и вес.
Таково было мнение большинства, но было также очевидно, что никто из силачей не возьмётся мериться силой с Голиафом на виду у всех жителей двух коммун.
Выбрали всё-таки Кандида.Привели его на собрание.
- Ваше предложение стоит обдумать. Я прошу у вас один час.
Ход его мыслей был написан у него на лице, все видели, как шевелились морщины на лбу. Через час он спокойно произнёс:
- Я согласен…
Когда люди Айена услышали, что с Голиафом будет сражаться этот мелкий петух на тонких ножках, они расхохотались. Они рассказывали, что со всей деревни Ленц несли ему яйца дюжинами, жамбон (сушеное мясо) и красное вино. Им не терпелось увидеть, как будет метать по-над лугом торрана Льен этого мелкого хвастуна огромный Голиаф. Настоящая блоха против накаченного тела их Голиафа!
Воскресенье настало.
С высоты церковной кафедры оба кюре призвали своих прихожан принять волю Божию!
- Тот, кто должен победить, победит. Воля Провидения будет в этой победе, также, как и в поражении. Как бы ни закончилось, мир должен вернуться в наш край!
Люди поспешно перекусили по куску сала с капустой, помолились одни на запад, другие на восток и пошли кто по левому краю, а кто по правому, по дорожкам, проложенным вдоль биссов к большому лугу торрана Льен.
Голиаф прибыл первым. Чтобы показать свою важность, он велел запрячь ему кобылу.
- Ясное дело, если я буду подниматься в гору целый час, я потрачу силу, и этому гаденышу удастся пролизнуть у меня под ногами или сквозь пальцы.
Громиле запрягли мула, самого мощного в коммуне. Когда он взобрался верхом, видно было как спина скотины прогнулась и ноги подкосились.
За несколько минут весь большой луг возле торрана Льенн был заполнен народом. Жители левого берега стояли на левом, жители правого берега – на правом берегу. Только одна поляна для турнира оставалась зелёной. Люди из Айена собрались вокруг своего гиганта, подбадривая его и предлагая попить.
Люди из Ленц ожидали своего хилого героя. Оба кюре и члены советов стоя на мосту спросили, не запаниковал ли маленький Кандид, не сбежал ли, испугавшись ответственности?
- В таком случае, -- сказал президент коммуны Айен, -- мы станем победителями этого турнира. Мы будем делить воду.
Оба кюре подтвердили, что это будет справедливое решение.
Нетерпение нарастало. Все головы теперь были повёрнуты к колокольне с часами в деревне Ленц, видневшейся далеко над кромкой леса.
Кандид, очевидно, вообще не торопился. Изобретатель механизмов изучал направление ветра, настраивая какой-то механизм собственного производства? Люди из Ленца ждали в тишине и с надеждой.
Наконец он появился такой мелкий, что его можно было принять за ребёнка. Он шёл прыгающей походкой и представлял жалкое зрелище. Жители Айена начали откровенно посмеиваться, а жители Ленц почувствовали отчаяние.
Только член совета Луис прятал лёгкую улыбку в бороде и усах.
Тем временем, Блоха приблизился. Он нисколько не торопился, его худые плечи казались ещё более худыми под надетой широкой белой рубахой.
- О Боже! О Боже! Повторяли женщины: этот из Айена сделает из него отбивную.
Противники стояли напротив друг друга, по разные стороны торрана Льен.
Блоха был едва заметен среди людей. Кюре из Ленц, вышедший его встретить, показал место, на котором полагалось сражаться.
Не сразу можно было заметить странный пояс из какой-то верёвки, обвёрнутой несколько раз вокруг плоского живота Кандида.
Со своей стороны, кюре Айена вывел Голиафа. Он, казалось, перекатывался на своих толстых ляжках.
Два противника встретились, и толпа затаила дыхание.
- Держите ваши руки открытыми, покажите, что у вас нет оружия, – сказал один из кюре.
Маленькие ручки Давида, даже открытые выглядели не крупнее, чем листочки герани. Голиаф продемонстрировал лапы медведя.
- Теперь, вы двое, начинайте, -- сказали оба кюре.
Чтобы турнир мог начаться, один из двух должен был перейти через горный поток. Но никто не торопился это делать. Даже несмотря на то, что русло было заполнено лишь наполовину, кажется, ни тот ни другой не желали мочить ноги.
Голиаф произнёс, стоя на правом берегу:
- Иди же сюда, Блоха! Как ты собираешься мериться со мною силой?
- Сделай первый шаг, Косая Сажень, -- спокойно сказал Давид, -- и мы посмотрим, что получится.
- Сделай сам, грингалет. Я не хочу мочить носки ради твоего удовольствия. – и фамильярным жестом он кивнул на свой бицепс.
Давид дал ему высказаться, скользя руками к поясу из конопляной верёвки. Наконец ответил невозмутимо:
- Меньше жестикулируй, громила-матамор. Спорим, что ты не осмелишься даже вытянуть руки вдоль ног и замереть на мгновение. Потому что ты боишься, что я запрыгну на тебя, перелетев через торран.
- Что?! Я боюсь вытянуть руки вдоль туловища… Ты меня плохо знаешь, Блоха. Голиаф не боится ничего и никого.
- Попробуй. Увидим…
И Голиаф положил обе руки вдоль туловища. Все глаза зрителей обоих приходов обомлели глядя на эту неподвижную скалу.
Чего никто не мог увидеть, так это того, что произошло на левом берегу торрана. В мгновение ока, Блоха, как показалось, вывернулся наизнанку с дикой скоростью. Затем, одна петля верёвки оказалась над водой, проскользнула по застывшему телу Голиафа, и затянулась до того, как грингалет из Ленц потянул её назад резким жестом. Он дёрнул так сильно и быстро, что громила Голиаф, затянутый в лассо, перевернулся и рухнул в поток Льенн, наделав много водяных брызг.
Ох! Удивление охватило всех зрителей, застывших вокруг. Давид, крепко держа верёвку, подтянул Голиафа, чтобы тот не упал со скалы в ущелье. И подтащил его с трудом к запруде под мостом, как рыбак тащит свою удивительную добычу. С помощью лассо Давид вытащил Голиафа из воды, где тот рисковал утонуть.
Давид спокойно дождался, когда гигант сплюнет всю воду и откроет глаза, спросил:
- Сдаёшься? Если нет, то я снова опущу тебя в воду, и ты свалишься в бездонное ущелье.
- Я сдаюсь, я сдаюсь… - пробормотал громила, лёжа на траве и едва отдышавшись.
Поток, кажется, продолжал бурлить в его желудке.
- Провидение сделало свой выбор! – сказали одновременно оба кюре.
К счастью, на следующий день дождь выпал в долине Вале. И мир воцарился вместе с процветанием в коммунах Айен и Ленц.
Перевела валезанскую народную сказку в изложении Мориса Церматтена
Ирина Салимова, май 2014.