ПАПА или Я не нужна ему.
«…мне нужна любовь. Мне нужно тепло, ласка. Я не могу больше. Откуда берутся силы улыбаться и смеяться? Знаю, много времени это продолжаться не может»
«Все чаще хочется плакать. Жаловаться. Слушать утешения. Но надо быть сильной!».
«Я ненавижу их всех. Наверно, кажется, что я ненавижу
всех людей вокруг себя, но это не так. Я умею любить.
Я могу научиться любить. Ведь это легко.
Для этого нужна семья, родители. Отец и мать, которые
любили бы тебя, чтобы ты не сделала, не бросали
бы тебя, всегда любили только друг друга. И меня.
Счастливая семья. Идеал. То, чего у меня никогда не будет.
Но это то, что я постараюсь дать своим детям.
Не дай Бог, пережить им тоже, что пережила я.
Горе, беда, страх, разлука, предательство,
море боли и одиночество. Кругом одиночество»…
Из дневников.
Я возвращалась со школы домой.
Для некоторых дорога домой является светлым путем. Для тех, кого дома ждет хоть что-то. Которых родители жду с теплым обедом. Ну, может, и не ждут, но потом вечером они приходят с работы, утомленные и счастливые. Их одежда холодна на ощупь, от нее веет свежим вечерним воздухом. Все садятся за стол. Наперебой рассказывают о своем дне: родители – о достижениях на работе, дети делятся успехами в школе. Вот такие и бегут домой, перескакивая через лужи и весело подпрыгивая.
Мои дела обстояли совсем иначе. Дома меня никто не ждал. Ни сейчас, ни потом. Мои родители не ждали меня с теплым обедом, они не приходили и вечером после работы. Дома была только моя бабушка и кот. А мои родители меня бросили. Вернее бросил мой отец. Он сказал, что влюбился, что в нашей семье не хватает духовности, развелся и мгновенно женился на другой.
Мы с мамой жили три года одни. Зарабатывала она как могла. Но денег все равно не хватало.
Надо сказать, что мой отец был не такой уж и бедный. Ну вы сами подумайте. Человек полностью обеспечивает свою новую жену с ее ребенком, покупает ей новую квартиру, обставляет ее, делает ремонт и при этом еще умудряется платить алименты своей бывшей жене и законному ребенку каждый месяц. Не каждый смог бы. А мой отец и не на такое замахнулся. Спустя два года после женитьбы он приобрел еще одну квартиру – современную, пяти-комнатную, со всеми новшествами и модными приборами. Все в ногу со временем.
Я же по-прежнему жила с мамой в квартире, которая представляла собой яркий пример квартир девяностых годов. На этом периоде время для нас остановилось. Как и шансы что-либо изменить. Мама работала от рассвета до заката. И все равно денег катастрофически не хватало. Только сейчас я понимаю, насколько ей было тяжело отвечать, что денег у нас хватает только на хлеб и соль. А я же просила шоколадки и апельсины.
Я знаю, она очень сильно меня любила.
Но долго это продолжаться просто не могло. Когда перестали платить и без того жалкую зарплату, а мой отец урезал количество алиментов, мама стала искать другие способы зарабатывать деньги. И она нашла. Ей предложили с группой женщин поехать в Италию на заработок.
Я сказала ей, чтобы она ехала. Ее обрадовало, что я не была против.
Как сейчас помню, она ходила по комнате, складывая вещи в маленький чемодан вещи, и при этом обещала, что скоро вернется, что после этого наша жизнь станет лучше, яснее. Что ее перестанут мучить кошмары из-за вечной нехватки денег. Я внимала и верила. Каждому слову. А что такое остаться без матери я поняла только тогда, когда под окном услышала шум мотора отъезжающей машины.
Итак, я осталась одна. Приехала моя бабушка. Я стала жить с ней и чаще видеться с папой. Он познакомил меня со своей женой. Она была крашенной блондинкой, старающейся не съесть чего лишнего и не располнеть. Для достижения этого папа купил ей даже тренажер. Каждый раз я пыталась понять, что же он нашел в ней? У моей мамы талия была уже, хотя она и не следила за каждым съеденным граммом и калорией. И цвет волос у нее был натуральный. Немного смуглая кожа, чистые линии лица, карие глаза и прекрасная фигура. А папина жена каждый вечер наносила на лицо толстый слой крема, делала маски и очищающие ванночки. Ужасно долго делала себе макияж. А моя мама лишь красила губы и глаза для выразительности.
Я замечала, что всегда сравниваю эту с моей мамой. С моей любимой мамой. Которая столько настрадалась. А эта всего лишь увела богатого мужа у другой. Во мне медленно, но верно нарастало чувство ненависти. Блондинка встречала меня с радостным взглядом и растроганным лицом. Лицом, в которое я хотела плюнуть.
Таким образом прошло два года. Папа забирал меня к себе переночевать, брал с собой, куда бы они не ехали. Но везде я чувствовала себя чужой, неподходящей, лишней. Было уже шесть лет, как мои родители развелись, как спокойным мир стал тревожным, мрачным, разделенным на две половинки.
Сегодня был день рождения сына этой блондинки. Я решила подарить ему открытку с надписью: «Давай больше не ссориться!», хотя с большим удовольствием подарила бы такую: «Давай ты исчезнешь из моей жизни!». Он был круглый эгоист, самонадеянный прохвост. Ему нравилось тратить деньги на что угодно. Уверенный в себе, очень обидчивый, не находящий в себе никаких изъянов, как нарцисс, он мог целовать свое отражение.
Я страшно не хотела к ним идти. И в предчувствие этого мало приятного времяпрепровождения, зашла в квартиру в плохом настроении. Домашняя обстановка: выцветшие обои с цветочками, затертый ковер с успокаивающим узором, мягкая улыбка бабушки и нежность в голосе, которая всегда присутствовала, если она обращалась ко мне, – все это лишь подлило масло в огонь. Невнятно, грубо и холодно я ответила, что не голодна и иду делать уроки.
Дверь моей комнаты не закрывалась – на месте шпингалета зияли лишь маленькие дырочки. Его заменял придвинутый стул.
Меня бесила домашняя обстановка нового папиного дома. Мне нравилось, как играет на публику, то есть на папу, эта блондинка. Как старается выглядеть хорошей и доброй. Как отвечает на мои вопросы. Меня выводило из себя то, как липнет к моему папе этот мальчишка. И самое невероятное и самое худшее то, что он называл его «папой». В его устах это звучало очень уверено. Рядом с ним я с большим трудом говорила: «папа». Он настолько избил это слово, что произносить его я просто не могла. Я чувствовала неуверенность, неуместный страх и чувство, что я поступаю не правильно. Я! Я, которая смело должна была спрашивать у отца все, что хочу, не могла произнести слово «папа». Как будто заново училась говорить…
Я отлично чувствовала и понимала, что скоро и этому придет конец. Скоро я расставлю точки над «И».
Я все вытерпела. Вытерпела колкости, которые посылал мне этот именинник, чуть насмешливый и надменный взгляд его матери и нескончаемая речь пацана к моему папе. По-моему, он решил окончательно доконать меня. Через каждое слово слышалось «папа», «папа» и снова «папа». Я терпела. Я мило улыбалась. Я не огрызалась и не грубила. Я терпела. Ради папы. Я помню его слова, он просил меня вести себя хорошо. Не дерзить. Это было давно, два года назад, но я помню.
Они устроили день рождения по-домашнему. Был папа, она, ее сын и я. Они подарили ему открытку и деньги. Боже, каким светом зажглись его глаза! Как жадно несколько раз он пересчитывал их, пока мать с бокалом в руках говорила тост. Он сказал «спасибо», но за что именно он благодарил, я не поняла. За хорошие пожелания или за деньги?
Но я лишь мило улыбалась, я терпела. Я не огрызалась и не грубила…
…Я не знала, что со мной происходит. Мне стало противно приходить к папе, видеть его «семью», по-братски обнимать пацана. А ведь это я делала довольно часто. Уже открыто я ненавидела блондинку. Не знаю почему, но примешивалась ненависть и к папе. Мне было не по себе, когда он целовал или обнимал меня. Это я не могла объяснить.
В школе все было по-прежнему. В школе я придумывала себе отца. И очень старательно. Он был добрый, веселый и главное очень любил меня. Только меня. Иногда я сама начинала в это верить. Но так в действительности лишь отдалялась от настоящего, живого во плоти отца.
Реже ему звонила. Не хотела причинять боль самой себе. Обычно после каждого звонка я никак не могла сдержать слезы. Мне безудержно хотелось плакать, выть от горя, тоски, переполнявшей душу, и одиночества. Вокруг было одиночество. Даже в кругу друзей, в веселой компании, в глубине души меня не покидало одиночество. Оно было для меня обычным чувством, и вскоре я привыкла к нему. Сначала это тяжело. Но со временем все дается легче. Можно полюбить, можно разучиться любить. Я разучилась. Я стала полагаться только на себя.
Теперь я еще лучше понимала свою маму, как тяжело ей было оказаться в одно утро совершенно одной. После 10 лет брака, любви, чувства опоры, поддержки проснуться одной, опустошенной, разбитой и никому не нужной. После такого предательства очень близкого человека научиться любить очень трудно. Иногда это даже не возможно.
Папа тоже звонил редко. Но по другой причине. Он был занят. Он работал. И из-за наших с ним отговорок мы с ним практически не виделись. Я видела его как прежде один раз в начале месяца. Он приносил деньги, спрашивал, как у меня дела в школе, как здоровье в школе, подписывался в моем дневнике, целовал в щечку, говорил: «Позвони» и уходил. С ним я всегда была веселой и улыбающейся. Но как только за ним закрывалась дверь, меня накрывала волна злости, ненависти, боли. Все это никак не отражалось на моем лице, остаток вечера проходила также тихо и мирно. И только когда сон тихой поступью показывался на пороге нашей квартиры, я давала волю слезам.
Я всегда плакала молча. Без единого звука, всхлипывания. По щекам текли слезы, капая на подушку. Никто не знал о моей слабости. Утром непринужденное веселье вновь озаряло мое лицо. Но сейчас я всегда плакала после этих редких телефонных разговоров.
Я не хотела видеть папу. Я отказывалась от любых поездок вместе с ним. Я стала взрослей. Я все поняла.
В первые годы после развода я нуждалась в присутствии отца рядом. Мне не хватало отцовского поцелуя на ночь, его голос и смех преследовал меня даже во сне. Но против наших встреч была мама. Наверно, все еще надеялась, что любовь к дочери вернет его обратно в семью. А папа ничего не требовал, не искал повода увидеться. Потом мама уехала. Преград больше не было. Но я отвыкла от своего отца. Я больше не нуждалась в нем, словно он никогда не существовал в моей жизни. А он вспомнил обо мне. Да, он любил меня, но видимо не настолько сильно, раз смог бросить. Он наверстывал упущенное, таскал меня всюду с собой. Но теперь быть с ним не хотела я. Надоело быть игрушкой, которой то поиграют, то бросят. Мне нужно все или ничего.
Природа дала мне потребность любить своего отца, но частично мама, частично он сам избавили меня от этого. Огонь любви горел, пока о нем заботились, кидали сочные ветки деревьев. Но однажды его оставили на произвол судьбы, не заботясь о будущем. Постепенно бушующее пламя превратилось в тлеющие угли. И даже если теперь каждый день кидать солому, то пламя не вернется.
Я не хочу опять страдать. Раз уж он отрекся от меня, стал воспитывать чужого ребенка, то я не нужна ему…
…Прошел месяц. Однажды папа все-таки освободился и решил отвезти меня в школу. По дороге мы молчали. Я вовсе не была обижена, мне просто не о чем было говорить с ним. Папа начал первый.
- Почему ты так редко звонишь?
- Я занята. Уроки занимают много времени.
- В школе все в порядке?
- Да.
- В субботу к нам придут гости. Я хочу, чтобы и ты пришла. Переночуешь у нас.
- Я не хочу.
- Почему?
- Мне будет скучно и неинтересно там.
- С чего ты взяла?
- Я лишняя там. Я вам не нужна. И ты обо мне совершенно забываешь. Как будто я и не существую.
- Что ты такое говоришь?
- Правду.
- Но…
- Мы уже подъехали к школе, остановись.
Он остановился. Я вышла.
- Я заеду за тобой после уроков. Нам надо поговорить.
Я пожала плечами и ушла. Предстоящий разговор меня не пугал. Я знаю, что должна ему сказать. Время настало.
И он действительно приехал. Честно, думала, будет занят. Но на заднем сиденье я увидела сына блондинки. Стиснула зубы и молча кивнула на его «Приветик!». Как он мог?! Зачем он взял его с собой? Папа же хотел поговорить со мной! Машина поехала. Я сидела, укутавшись в куртку, отрешенно глядя в окно. Маменькин сыночек повернулся ко мне.
- А папа обещал мне купить футбольный мяч!
- Кто обещал?
- Папа, - он отшатнулся от меня.
- Чей?
- Мой.
- С каких пор он твой?
- С тех самых, как он бросил твою маму и женился на моей.
Перед глазами все потемнело. Я ударила его.
- Папа! Она ударила меня!
- А что тебя раньше никто не ударял? Могу дать еще!
- Перестань! – крикнул папа мне. Он впервые обратил внимание на все происходящее. – Ты же старше его. Как ты смогла ударить его?
- Показать как?
- Если ты немедленно не прекратишь это, я увезу тебя домой и ни в какое кафе мы не поедем!
- Да плевала я на это кафе! Вези меня лучше домой! Но сначала спроси его, за что я ударила его!
- Я сказал ей, что мы едем покупать мне мяч, а она сказала, что мяч лучше купить ей, потому что она…
- Что??! Я ничего такого не говорила! Он врет! Не верь ему!
- Теперь ты уже его обвиняешь?
- Но все было не так!
- Я сказал правду!
- Не переживай, я тебе верю.
- Папа! И это говоришь ты? Ты ему веришь? Он все наврал!
- Перестань. Я хотел нас всех отвезти поесть пирожных, а ты все испортила!
- Я?!
- Я отвезу тебя домой и ты будешь наказана!
- Ты не можешь меня наказать! Я живу в другом доме и в другой семье!
- Все! Я больше не хочу с тобой разговаривать.
- Что правда в глаза колит? Или неужели я нужна тебе?
- Ты…
- В чем моя вина? Почему я должна так страдать? Почему я должна терпеть твою новую жен и ее сына? Неужели ты думаешь, мне приятно видеть, как ты целуешь ее?? Или когда этот называет тебя папой?! Тебя совершенно чужого человека!
- Замолчи!! – от его крика у меня зазвенело в глазах.
И как шарманка, у которой забыли прокрутить ручку для продолжения песни, поет искаженно, так мой голос испортили накативший ком и истерика, граничащая с безумием.
- Я думала… ты поймешь. А ты и не хочешь…понимать.
Я старалась. Я сделала все, что могла. Мы остановились у моего дома. Я вышла, не прощаясь. Машина быстро отъехала.
Всё. Последняя ниточка, связывающая меня с папой, оборвалась. Теперь я стала для него чужим человеком. Его дочь. Я плакала. Тихо и беззвучно. Как всегда. Дорога плыла у меня перед глазами. Ноги не слушались. Я споткнулась. Упала. Долго лежала на траве. Встала, вновь пошла. Я не знала, куда я иду. Я не хочу домой. Разве это дом? Лишь одно название. А так это четыре стены, стол, где я делаю уроки, кровать, на которой я сплю. Я ненавижу этот дом. Я повернула к реке. Там я спокойно посижу. Дошла странно быстро. Сел почти у берега на портфель. Нет. Если начну об этом думать сейчас, то верно с ума сойду. Наоборот, нужно не думать об этом. А идти домой и делать уроки, чтобы потом успеть посмотреть сериал. Какой? Он же давно уже закончился. А нам много задали? Кажется, да. Тушь потекла. Я, оказывается, накрасила ресницы. А зачем? Чтобы понравиться ему… Но это теперь не важно, все в прошлом. Надо смыть тушь. Я поднялась и подошла к воде. Наклонилась, зачерпнула немного в ладонь. Холодная. Щеки горят. Приятно. Набрала еще. Но не рассчитала. Перевес. Плюхнулась в воду. Хорошо. Вода спокойно несет куда-то. И я плыву, хотя совершенно не умею этого делать. Когда-то он учил меня плавать. Когда-то он любил меня. И тогда я нужна была ему. Я закрываю глаза. Спокойствие. Я устала. Мне надо отдохнуть. Вода холодная. Тело в огне. Вода наполняет рот, нос и уши. Я устала. Мне надо отдохнуть…
…В тот же вечер отец узнал всю правду. Он зашел на кухню как раз в тот момент, когда сын рассказывал матери произошедшее. Они поссорились. Отец понял, что дочь сказала правду. Блондинка защищала своего сына. Он немедленно сказал, что подает на развод. Направился к дому дочери. Он думал о том, как сделает свою дочь счастливой. Тут и позвонил мобильный телефон, и вежливый голос сообщил, что его дочь найдена мертвой в реке…
26 октября, 1999 года.
Продолжение - http://www.proza.ru/2014/07/06/1594