1. Кто себя винит…
В этот день старый пустынник с утра почувствовал: что-то произойдёт.
Он давно был один, ибо каждого послушника посылал на искушение в мир, откуда тот не возвращался.
То ли ученики оказывались слабы и соблазны мирские перевешивали, то ли плохо учил их монах, только мир не желал отдавать своего. «Но может, - надеялся отшельник, - они там нужнее… Всё в руце Твоей, Господи. Тебе видней».
Предчувствие не обмануло: к полудню объявился путник. Видно было – шёл издалека. Загорел, поизносился, весь в пыли… А день давил, помещая их в свою печь.
После приветствия, воды, отдыха в тени, разговорились. Бог прислал странника с длинной историей, похожей на исповедь.
Солнце палило неимоверно. Пустынник ощущал какую-то необычную невесомость и слабость одновременно. Вокруг всё плыло, кружилась голова, и авва-отшельник сказал забредшему к нему заблудшему, сомневающемуся:
- Встречал я уже похожего. Когда жил в миру. Исповедовать пришлось. Поэтому имени не назову. Решай сам: тебе эта история или нет.
В молодости тот человек не знал, чего хочет. Одним займётся – не понравится, бросит, перейдёт к другому. Перепробовал многое. Ни в чём особого успеха не добился. «Что делать? - думает, - Одному Богу известно, в чём проявить себя могу… Да разве Он скажет…»
Умаялся он тем днём и уснул. Прямо в одежде. А во сне слышит голос:
- Известно мне о твоих заботах. Совета просишь…
И голос, словно с неба идёт, громогласный, величественный.
Понял спящий, кто с ним говорит и обмер. Потом набрался смелости и отвечает:
- Господи, непутёвый я. Хочу, чтоб обо мне слава шла, а ничего толком не умею. Как пойму, что и тут не получится, кидаюсь на другое. И там ничего… Как быть? Вразуми! Я ж не хочу плохого…
- Знаю, - говорит голос, - Встречаются особо ни к чему не способные, которые, к тому же, как ты, разбрасываются. Не могут долго сидеть на одном месте. Это им вроде наказания. Гонор же не даёт успокоиться.
- Так и есть, Господи… насквозь меня видишь.
Поник он головой.
- Один только выход. Но труден он…
- Пусть труден, Господи! Да каков, раз верен? Я-то никакого найти не могу!
- Забыть о славе. Это – первое. Дальше говорить?
- Ээх… выходит, не светит мне? А я дурак… мечтал-надеялся. Ну, раз так… И зачем ты открыл мне? Это, когда не ведаешь, то пытаешься. Мог бы до самой смерти обманываться… Но теперь Ты единственную надежду забрал, для чего жить-стараться мне?..
- Не забираю надежду, а дарю её. Однако узнаешь всё лишь под конец жизни.
- Под конец? Ты снова скажешь?
- Сам поймёшь.
- Сам? Почему ж не сейчас?
- Для этого надо целую жизнь прожить. Такова цена подобных вещей. И другой тебе в том не помощник: жизнь-то твоя, и ты – иной, чем он.
- Твоя правда, Господи… Но что же мне делать?
- На первый взгляд, ничего особенного. Ты уже сам знаешь, что на хлеб, не для славы, себе заработать сможешь. И не одним ремеслом. Не пропадёшь.
- Так, - согласился человек.
- Выбери любое из них. В нём мастером станешь. Не скоро, но станешь. Другие в том усомнятся, но ты-то знаешь теперь. Не один, чай! Будет трудно. До полусмерти придётся выкладываться, но добьёшься. Не сразу! Никуда не спеши, от тебя не уйдёт. Примечай лучше как придти к тому. Никому не завидуй, наоборот, помогай, кому сможешь.
- Понимаю.
- Один не живи. Согрей близкого человека. Не найдёшь – сделай таким. Не обижай её! Детишек люби. Не то не получится у тебя.
- Конечно, Господи…
- Сдюжишь, тогда вспомнишь наш разговор. Поблагодаришь. А пока только клясть будешь.
- Что Ты, Господи?!
- Сам увидишь… Но даю тебе выбор.
- Какой?
- Не решишься, дашь слабину – считай, что приснился наш разговор.
Очнулся человек, весь в поту. Трясёт головой, не знает, чудилось или… Но ведь путь указан!
И начал он по тому пути идти. Долгим, нелёгким оказался путь, как и предсказывалось. Длиной в жизнь. Не раз отказаться хотел, однако клял, успокоившись, одного себя, натуру свою невозможную. И снова брался за дело. Знал же теперь, что получится. Только дотерпеть следовало.
Те, кому помогал он, друзьями стали. Та, кого обогрел – семейное счастье ему подарила. Уважали, как человека и мастера. Надёжен и честен, не подведёт. Как вещи, что делает. Таких мастеров поискать!
Всё сбылось.
Перед смертью подумал: «Не зря жил… Наверно, кому-то добро сделал. Горевать обо мне будут. Спасибо, Тебе, Господи! Даже, если приснился, спасибо…»
- Таким вот он оказался… - задумчиво, будто самому себе, проговорил пустынник, - Я ему и глаза закрыл. Рыдали о нём! Говорили: «Золотой человек! Если и ругался, то так смешно… и на себя! Не найти второго такого…Долгая ему память».
Господь не обманывает. Если не дать слабину… А кто даст, не себя же ругать станет, кого угодно! Но тот, кто себя – сдюжит всё.
- Легко сказать… - произнёс, выслушав, заблудший и скривился. То ли от того, что тронула история, то ли от недоверия к ней.
- Да, - согласился отшельник, - непросто ему пришлось. Зато не зря.
2 С горчичное зерно…
Они помолчали.
Неожиданно гость сказал:
- Вот, значит, как святым в миру становятся…
И поглядел на монаха.
Тот кивнул:
- Там труднее, чем здесь.
Странник удивлённо взглянул, а отшельник опять подтвердил:
- Тут соблазнов меньше.
Помолчали ещё.
Гость поинтересовался:
- Ты давно один, отче?
Инок ответил:
- С тех пор, как послушника отослал в мир с искусом.
Гость подумал: « Для него времени здесь нет… мой приход - событие», но вслух ничего не сказал.
Монах спросил мысленно: «Для чего Господь прислал этого пришельца?»
А тот задал вопрос:
- Так говоришь, подвиг в миру труднее здешнего?
И услышал вновь:
- Да.
«Думает: умаляю себя, чтобы возвыситься?» - внутренне усмехнулся инок.
Гость спросил:
- Но ты удалился от мира… выходит, от слабости? Если так, как ты говоришь…
- Да.
- Погоди, авва, - заволновался пришелец, - ты же служил в миру. Отвлекало там многое что ли? От главного.
- Да.
- Ну, это другое… - успокоился он, явно желая что-то высказать, но замялся.
Пустынник посмотрел на него внимательно:
- Говори, что на сердце или уходи.
Гость опустил голову, затем поднял её и сказал:
- Видишь ли, святой отец… я же вроде человека из твоего рассказа. Только хуже и слабее. С таким Бог беседовать не будет.
- Что же ты… за себя решить не можешь, а за Бога решаешь?
Озадаченный пришелец не знал, что сказать.
Потом поднял глаза на отшельника и вновь опустил. Наконец решился:
- Я… собственно, о том, что таких святых заступников, как ты, Бог слышит. У людей также. Кому они доверяют, того и слушают. Поэтому молитвы неправедных не доходят.
И замолчал.
Монах поинтересовался:
- О чём хотел бы просить Господа?
Мужчина вздохнул:
- Как на духу?
Монах кивнул.
- Чтоб ума дал и сердца… Мало у меня того и другого.
Монах высоко поднял брови:
- О чём только меня ни просили, чтоб передал… о здоровье, решимости, счастье, одолении… но чтоб даровал ума и сердца… такого ещё не было. Видимо, каждый считает, что сим обладает вполне.
Он покачал головой.
- Однако сказано, что приходят к сердцу высокому, чтоб восхвалить Даровавшего его… А значит, обладать им изначально не всем дано. Приходят к нему! В том заслуга! А в чём твоя, коль получишь сразу? Тот, про кого я говорил, тоже этого не имел. Он имел другое… Как думаешь, что?
Пришедший пожал плечами.
Но отшельник не отводил взгляда, ожидая ответа, и паломник предположил, поднимая голову:
- Может… счастье?
Пустынник не улыбнулся. Он по-прежнему пристально смотрел в глаза гостя, ожидая иного ответа. А про себя думал: «Так вот о чём ты на самом деле просишь… Никто не молит об уме, о доброте, но лишь о счастье… о счастье без ума и доброты! Кто научил тебя? Сам-то хитёр не слишком…Не встретил ли в миру ученика? Из не вернувшихся моих…»
Путник не нашёл другого ответа, а лишь развёл руками.
Тогда монах сказал:
- Поймёшь что это, обретёшь, и тогда станешь творить чудеса. Я попрошу, чтоб не устал искать. Ступай!
Паломник опустил голову, потом со вздохом поднялся, вскинул котомку на плечо и, не благодаря, понуро побрёл прочь.
Отшельник провожал его взором, шевеля губами, пока тот не скрылся из виду. Кажется, монах шептал нечто похожее на: «… с горчичное зерно… даруй ему, Господи…»
Молил он явно не о том, о чём обещал жаждущему. Или как раз о том?..
Позже монах вновь заговорил с Богом.
«Чувствую, недолго осталось мне быть на земле… Но на всё воля Твоя… Вот ученики уходят в мир… и не возвращаются. Дай-то, ведут себя достойно… ведь там труднее… я сам не смог, пришёл сюда спасаться.
Скажи мне… тем, что не возвращаются, хватает силы остаться, являя пример? Или учу их плохо и искус сильнее? Моё здесь житие чего-то стоит?..
Каждому из них я поверил историю об исповеданном мной, как и этому несчастному… придуманную мною историю… Придуманную? Нет!
Жизнь богаче любой фантазии, и убеждён, хотя не встретил такого человека, что его не может не быть. Ведь чего бы стоила моя вера в это, когда бы встретил? Вот многие Тебя не слышат, Господи, а обращаются… Боже мой, Тебе подвластно всё! Вера в Тебя творит с людьми чудеса… Вера величиной с горчичное зерно…
Но сегодняшний… попросил ума и сердца… Почему я никогда не вопрошал о том? Как и те, кто ко мне приходили. Дорогой урок, Господи... Спасибо Тебе!»