Сперва умри, потом садись в автобус

СПЕРВА УМРИ, ПОТОМ САДИСЬ В АВТОБУС
Загробная история в двух действиях, 5 сценах о трех великих гениях, попавших на тот свет.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Чаплин
Дали
Леннон
Никто
Гала

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Старый дом в загробном мире. Одна небольшая комната. Стены темные и грязные. На двух стенах нарисованный интерьер, обманно увеличивающий пространство.  Мебель, кровати… Кажется, что все в этом доме не имеет цвета. Стол у окна – темно-серый, камин – черный и даже огонь белый. Окно не настоящее – вместо него картина. На столе посуда – тарелки, ложки, чашки. Раковина в правом углу  с тремя носиками. Рядом плитка, на которой стоит турка с ложкой.  За столом сидит Чарли и проделывает свой знаменитый трюк с булочками.  Дали стоит в углу и пытается укрыться в ту тень, которая получается благодаря слабой лампочке. Как бы он ни пытался свет все равно задевает его – то часть ноги, то руки, то нос его неожиданно остается на свету. Слева – дверь. Справа – ширма (шторка).

СЦЕНА 1

Дали (садится напротив Чарли и смотрит на «танец», не выдерживает, стучит по столу). У нас еды нет, а он над едой же и потешается (отнимает у него вилки, снимает булочки и начинает судорожно есть).
Чарли (растерянно). Когда-то я мог этим танцем очаровать миллиард человек.
Дали. Когда-то я одним взмахом руки заставлял плакать…(громко) Пить! Пи-ить! Быстрее! (Чарли подходит к столу, берет кружку, подходит к раковине, наливает воду, ставит на стол). Я видел аиста, он нес в зубах…
Чаплин. У аиста нет зубов…
Дали. Этот аист был и не аист вовсе. Он был похож на человека…
Чаплин. Все равно не сходится.
Дали. Здесь не обязательно думать, здесь нужно смотреть на небо и…все.
Чаплин. Если я правильно понял, то нужно смотреть под ноги. Ведь небо-то сейчас немного поменяло свое местоположение.
Дали. В тебе нет того, что мир пытается найти.
Чаплин. Мир пытается что-то найти?
Дали. Представь себе.
Чаплин. Позвольте поинтересоваться…(шепотом) что?
Дали (шепотом). Большое искусство.
Чаплин. Что такое бо-ольшо-е искусство? Оно как-то отличается от простого? Или это тоже самое, только в тысячу раз больше?
Дали. Молчи. Ты глупец. Ты не понимаешь. Искусство – это то, что делаешь ты, я, отдельно взятый человек. Не простой, конечно. А большое искусство это…ну, как тебе сказать? Это все. Понимаешь? Все. Окружение…(ищет глазами, берет стакан). Вот что ты мне принес? Стакан. Он… (пробует)…тьфу, какая гадость. Это что вода?
Чарли (удивленно). Но ты и просил воды.
Дали (нервно). Ты не понимаешь. Если я прошу воды, то, это вовсе не значит, что я хочу воды. Я бы сейчас не отказался от вина. (Пробует снова, морщится, зажимает нос). Но если прошу вина, то мне, вполне может быть, нужен сок или виски. А то и йогурт. Если я хочу денег, то мне они не так чтобы очень нужны. Вот когда я говорю «не хлопать дверью», и жалуюсь на свое здоровье, то со мной может быть все в порядке, просто ты должен услышать…другое. Именно в этом «другое» и выражается большое искусство. (Ставит стакан на стол).
Чарли (пожимая плечами). Не понимаю. Если ты хочешь воду, то проси воду, а не песок. Как люди должны понять то, что ты скрываешь в своих словах? Не все оракулы, как ты предполагаешь.
Дали (заламывая руки). Они должны. Понимаю, не каждому дано. Но я верю, что только такие, кто говорит вот этим местом (хлопает себя по груди) смогут создать и Третий Рим, и спасти народ от потопа, и выбрать хорошего предводителя. Они Македонские, Наполеоны того времени, Дали сегодняшние. Им подвластно это…но многие ослепли, оглохли, они не видят дальше своего…(хлопает себя по паху).
Чаплин. Перестань. Мы же обещали друг другу.
Дали. Я обещал?
Чаплин. Ну как же.
Дали. А что я обещал?
Чаплин. Не ругать тех, кто снизу. О живых или хорошо, или никак…
Дали. Да как же о них хорошо, если…
Чаплин. Тихо-тихо. (Наливает из другого крана, приносит стакан, протягивает Дали). На-ка, выпей.
Дали (пьет, его глаза округляются, он понимает, что это вино, выпивает залпом). Сорвался, прости. Человек должен идти по своему недоразумению. Только оно сможет привести его туда, куда он пусть не шел, и, возможно, не хотел, но точно когда-то и, может быть, всего один раз, думал.
Чаплин. Ага, вижу я, куда оно тебя привело. В дом, четыре стены и потолок дырявый. Нужно поставить таз, чтобы сыро не было. (Идет, ставит таз). Тут нужен не один, а несколько тазов. Можно поставить тарелки, кружки, наконец. (Ставит, капающая вода являет собой композицию из «Огней города»). Эта симфония страсти, она устремилась за мной, просочившись сквозь потолок.
Дали (раздраженно). Этот звук ужасен.
Чаплин. Извини. (Встает, убирает таз и ставит посуду таким образом, чтобы вода просто капала без отчетливых мелодий). Но если бы ты слышал оригинал, то наверняка подумал, прежде чем это сказать.
Дали (громко). Нет же. Миллионы раз нет.
Чаплин. Ты снова нервничаешь. Что тебя расстроило?
Дали. Я не сказал нет…
Чаплин. Нет, ты сказал именно «нет».
Дали. Как я это сказал?
Чаплин. Губами.
Дали. Вот именно. Губами.
Чаплин. А ты должен был зазвучать из другой области?
Дали (раздраженно). Да нет же! Черт, черт, черт!
Чаплин. Я бы не вспоминал о нем здесь. Мне бы не хотелось, чтобы мужичок с рожками пришел раньше дамы с белыми крыльями.
Дали (успокоившись, стараясь держать себя в руках). Я хоть и говорю, ужасен, но подразумеваю другое.
Чаплин. Что, например?
Дали. Прекрасен, восхитителен. Он божественен, в нем свежая струя воздуха, в нем большое искусство. Ну, как же ты не можешь до сих пор проследить за ходом моей удивительной мысли? За ней сплошное удовольствие следить. Она петляет такими укромными уголками, но в этих уголках покой и одиночество, смерть и жизнь, сон и бессонница. Я могу тебе многое рассказать о том, что находится за гранью сна, стены, того мира, что остался там… но не стану.
Чаплин. Потому что мы пообещали?
Дали (перебивает). Нет, мой Чарли. Ты еще юн. Не потому что…да, мы с тобой примерно одного возраста. Но в тебе есть что-то от ребенка и я не могу к тебе обратиться мисье, господин такой-то. Это смешно как-то. Ты выглядишь, как мальчишка, точнее ты не выглядишь, а ведешь себя так…но моя рука так и просится потрепать тебя по щеке, по вихру, уже седому. Извини. (Треплет Чаплина по щеке).
Чаплин. Это ничего. Мне даже нравится.
Дали. Я могу, только не всегда. Иногда я рад бы, но внутри меня что-то противится этому. И я вроде бы рад, но внутри меня кто-то сидит и говорит «ты чего это? Брось, он же старик, а ты его, как сопливого юнца причесываешь?» (Наливает еще вина, пьет).
Чаплин (садится на стул). Мне 91 год. Когда я умер, мне было 88. И все молчат. Хотя бы шепнули что-то. Нет, включили свет, дали три крана с водой, виной и молоком, всегда свежим примечательно, утром на столе появляются продукты – яйца, масло, колбаса. Здесь что и курицы несутся? А когда хочешь чего-то особенного, например киви, только подумаешь, утром на столе – десяток. За это спасибо, но что дальше…никто не знает. (Стук по трубам). И кто-то стучит по трубам (стучит ответно). Кто бы ты ни был и я тебе рад.
Дали (слегка опьяневший). Мне 76 лет. Не мальчик, конечно. И за вихор меня не потреплешь. И за щеки. Попробуй только. Я заснул однажды в сиесту…и оказался здесь. Странно, но мне кажется, что меня кто-то затянул. Представляешь, какая-то гидра меня схватила за мои антенны и потянула в свою нору. А я даже не сопротивлялся, поддался ей – то ли она было ничего из себя, то ли со сна я был такой безвольный, но я лихо проскользнул…
Чаплин (тяжело вздыхая). Мне было больно только мгновение.
Дали. Ради мгновения человек рождается. Родился и всю жизнь ждет его. Иногда, эта собака не приходит.
Чаплин. Какая собака?
Дали. То мгновение.
Чаплин (пожимая плечами). Мгновение – это собака, что же тогда собака? Черная кошка? Или бегемот без ушей.
Дали. И собака, и кошка, и бегемот, и саламандра, и красная рыба, и черная пантера, и зеленая змея…
Чаплин. Достаточно.
Дали (протяжно, как будто читает нараспев). И хвост слона, лапка ящерицы, нос крокодила, сердце льва, уши медведя…
Чаплин (не выдерживает). Хватит! (Встает, прохаживается из угла в угол). Нас в этой комнате-доме только двое. И я хочу, нет, я требую, чтобы ты меня уважал. Это же просто. Доброе утро, вечер, не фамильярничать и не упоминать землю и всех ее обитателей. Живых, конечно.
Дали (громко, закрывая глаза). Не губи эту минуту. Она только приобрела достойные краски.
Чаплин. Я просто хочу уважения к себе.
Дали (открывает глаза). Ты – …выключатель. Был свет, а ты его – раз и все…темно, как в голове.
Чаплин (останавливается). С чего это?
Дали. Я говорил о высоком, а ты вмешал сюда свою плазму…негодяй.
Чаплин (сердито). Слушай, сосед… 
Дали (перебивает, смеется). Снова промашка. Когда я говорю враг, это не значит, что ты мне ненавистен. Только, может быть – это значит, но в данном контексте….просто я тебя не знаю, и пока ты остаешься для меня серой лошадкой, я тебя недолюбливаю. Иначе никак не отношусь. Может быть, ты тряпка. А может и полотенце. Граф, король. Или бродяга.
Чаплин (раздраженно). Но ты же знаешь, кто я. Рассказывал же. Я и есть Бродяга. Точнее Бродяга –  это мой персонаж.
Дали (тянется к раковине и падает со стула). Не может этого быть.
Чаплин. Ты же знаешь...(помогает ему встать).
Дали. Нет, я не знаю.
Чаплин. Тебе напомнить? (Идет свой бродяжьей походкой). Вспомнил?
Дали (грустно). Вспомнил.
Чаплин (садится). Ты чего загрустил?
Дали. Скучно здесь, а ты мне даже не подыгрываешь.

(Пауза).

Чаплин. Если ты говоришь скучно, то тебе наоборот весело. Я чуть снова не  попался. Из тебя получился бы отличный комик.
Дали. Я талантлив во всем. Жил бы человек лет пятьсот, тогда бы он мог претворить все свои замыслы в жизнь. Какая-то глупая смерть может оборвать все твои планы. Их громадье, а она подкрадется к тебе после ужина, когда ты только что поел три десятка морских ежей, политых терпким кадакесским вином и шесть отбивных…
Чаплин. Не много…?
Дали. Ничуть. У меня хороший аппетит, но когда начинаешь думать о том, что все равно умрешь, то не проще хотя бы отбивные отдать собаке, которая проживет более, чем ты на год или два.
Чаплин. Собака проживет и без твоих отбивных…она выносливее, чем человек. Человек – это самое…
Дали. Тихо, тихо, Человека, мой друг, надо принимать, как есть, со всем его дерьмом.
Чаплин. Я немного зол на человечество, особенно…представителей одного класса.
Дали. Не стоит. Ты мне каждое утро говоришь об этом…к тому же нельзя. Мы же пообещали друг другу…
Чаплин. Нельзя-нельзя. Только мерзкие мысли мешают мне соблюсти этот договор.
Дали. Я тебе постараюсь помочь. Представь поляну. Представил?
Чаплин. Не могу.
Дали. Как же у тебя получится, если ты не закрыл глаза. Закрой глаза. Это поможет. Уверяю.
Чаплин (закрывает глаза). Поляна…бабочки, пчелы носятся. Влюбленная парочка чем-то интересным занимается. Уже обнажены, чтобы…на ней только цветочная пыльца, на нем  прыгает кузнечик…
Дали (громко). Не надо.(Вскочил, отбежал в угол и пытается укрыться, стряхивая с себя что-то). Уберите его от меня. 
Чаплин (подбегает к нему). Что ты?
Дали (шепчет, медленно сползает по стене на пол, его глаза закрыты). Кузнечик – это мерзость, кузнечик – это….
Чаплин (наливает бокал, но ошибается, наливает молоко). Прости, я и забыл. (Дали пьет и не замечает этого).
Дали. Он сейчас рядом?
Чаплин. Нет.
Дали. А я его чувствую. (Дрожащими руками проверяет на ощупь пространство вокруг себя).
Чаплин (тормошит Дали). Да нет же. Посмотри. Открой глаза.
Дали. Я не могу, не могу. Отойди от меня. Ты за него….он тебя подчинил и это говоришь не ты, а он.
Чаплин (встает в позу курицы, начинает ходить и делать все, что обычно делает курица, а именно клевать насекомых, что важно). Я его прогнал. Ко-ко. Я курица. Ты же знаешь, что я могу быть курицей. Воды? Это вино. (Понимает, что это молоко)…Молоко, да какая разница.
Дали (открывает глаза). Спасибо. (Как маленький ребенок, прижимается к Чаплину, смотрит на него с таким умилением, что тот едва не мурлычет от удовольствия). Я сегодня проснулся с мыслью, что забыл, кто я. Понимаешь, впервые, со мной такое. Я не художник. Так, человек. Кошмар, какой. Правда, продолжался он не так долго. Как только я услышал твой голос, напевающий что-то, то сразу понял, что этот сумасшедший дом еще продолжается.
Чаплин. И сильно я кричал?
Дали (шепетом). Нет, ты снова меня не понял. Кри…гово…шептал ты ти…нет все же говорил тихо, но я могу улавливать все на уровне подсознания. Подумай о чем-нибудь…
Чаплин. Подумал.
Дали. Ты думаешь о том, что приготовить сегодня на ужин из имеющегося ассортимента консервов и яиц?
Чаплин. Неправда.
Дали. Тогда о часах. Который час…ведь сейчас вполне может быть утро или вечер. Но нам этого не узнать.
Чаплин. Я подумал о новом фильме.
Дали (вырывается, садится за стол). Не хочу слышать.
Чаплин. Эта картина…
Дали. Перестань.
Чаплин (садится напротив). Почему не хочешь слушать меня?
Дали. Если ты мне расскажешь о том, что затеваешь, то я не смогу говорить с тобой. У меня не получится.
Чаплин. Снова загадки. Ты говоришь одно, а под разумом кроется совершенно другое?
Дали. Ты умен.
Чаплин. Да нет же. Мне для того, чтобы понять человека, не нужны слова.
Дали. Мне тоже. Слова это рисунки на спине одноногой ящерицы. Ее можно догнать, но найти…
Чаплин (встает и уходит в ту тень в углу – в отличие от Дали, Чаплин в ней умещается). Снова я тебя не понимаю.
(Стук).

СЦЕНА 2

(Стук. Чаплин повернулся, посмотрел на Дали)

Дали. Не открывай.
Чаплин. Я не могу.
Дали (преграждает путь). Это она.
Чаплин. Кто?
Дали (не говорит, показывает, кивает головой)…
Чаплин. Ну, тебя…(подходит к двери).
Дали (выдает тихо, но очень резко). Тогда, тогда… я разденусь или…я просто намажу волосы овечьими искрементами…здесь нет ничего подобного, тогда я… что мне делать? (Бегает, но так как площадь небольшая, а его скорость высокая он проделывает несколько кругов). Здесь нет ничего, чтобы достойно встретить гостя.
Чаплин (поворачивается). Ну что ты как маленький? Когда я пришел, то ты мне открыл дверь совершенно голый. Я еще подумал, что попал в баню. 
Дали. Я как раз проводил опыты, и вокруг было много пара.

(Стук).

Чаплин. Я открою. Вдруг это тот, кого мы так давно ждем.
Дали. Кого мы так давно ждем? Сатану?
Чаплин. Перестань. Я про другое. Про того, кто оповестит нас о том, куда нам двигаться дальше.
Дали (испуганно). А что, если это она?
Чаплин. Снова твои шутки.
Дали. Хорошо, делай, как знаешь. Только я все равно…(Прячется за ширму. Чаплин открывает дверь. Входит Джон Леннон, ему холодно, он весь дрожит).
Леннон (снимает куртку, собирается снять обувь, видит, что в комнате не так чисто, остается в ней). Вот так путешествие. Привет, где-то я тебя уже видел. И тебя. (Он хочет поздороваться, но смотрит на свои руки, потом на руки, убирает, кивает головой).
Чаплин. И я.
Леннон. Можно выпить. (Чаплин наливает воды, дает Леннону, тот отпивает). А есть что-нибудь покрепче? (Чаплин приносит вино). Это самое крепкое? Ну, ладно, выпивает. Еще можно? Ничего, я сам. (Наклоняется к раковине). Вода, молоко? Вот и…(пьет с жаждой, Чаплин смотрит с вниманием). Заплутал, знаете ли. Как такое могло произойти, не знаю. Вы мне подскажите, как выйти на шоссе? Мне нужно в город. Это какой населенный пункт?
Чаплин (удивленно). Шоссе? Город?
Леннон (кивает, улыбается). Понимаю, вы тут живете, у вас все есть и выходит не приходиться.
Чаплин. Почти так.
Леннон. Позвольте? (Идет к раковине, подставляет голову под кран, неосторожно включает молоко). Вот черт. (Включает воду). Ничего не помню. Я как приехал со студии с Йоко, вышел из лимузина, прошел к Дакоте, а потом дыра…ни черта…меня понесло, я им хватит, отпустите меня, кричу жене, а она не слышит. Потом вихрь, меня затянуло куда-то в трубу, и я долго скользил от одной ветки к другой, пока не оказался на какой-то дороге. Лес, серая тропинка, хмуро, как на панихиде и этот ветер, который донимает тебя каждую секунду. В нем есть грубость, насилие….даже здесь он есть. Надо дверь прижать, а то она может открыться. (Подходит к двери и прижимает ее).
Чаплин. Проходите на наш огонек. (Леннон отходит от двери, случайно задевает таз). Но вы я вижу, освоились.
Леннон. На такой площади недолго осваиваться. Апартаменты у вас, конечно знатные.
Чаплин (возвращает конструкцию таз-тарелки-стаканы на полу в первоначальное положение). Когда я оказался здесь впервые, то мне показалось, что я попал домой. Мой первый дом бы примерно таким. Здесь все так напоминало мне мой дом – эти стены, а окна и вид…
Леннон (подходит к окну). Ничего не видно.
Чаплин. Из этого окна ничего не видно, потому что все здесь ненастоящее. Точнее есть стол, стены, но что на них – все искусственно. (Кашель из-за ширмы, Леннон смотрит на Чаплина, тот пожимает плечами). Окна нет, потому что это простая картинка, а в той стене даже дальняя комната нарисована.
Леннон. Не может быть. (Пробегает и стукается о стенку.  Дали смеется). Кто здесь?  (Одергивает штору, Дали голый).
Дали (громко). Ты зачем раздел меня?
Леннон (растерянно). Я?
Дали. Кто же еще. На мне был этот шикарный палантин, а какой-то извращенец снял его. Верни на место.
Леннон. Пожалуйста. Только так будет лучше. (Срывает его полностью).
Дали. Что ты делаешь?
Леннон. Исправляю свои ошибки. (Идет к столу, хочет сесть на один из двух стульев, на одном сидит Чаплин, пытается сесть на другой, его опережает Дали, но Чаплин вырывает стул и тот падает. Леннон садится). Благодарю.
Чаплин. Для меня гость – самый близкий человек. Мой брат, друг, отец…
Дали (высокомерно). Я буду лежать здесь, и пусть внизу я, на самом деле выше всех, и будет падать козье дерьмо на ваши волосы и гладкое лицо. Брат, друг, отец. Дерьмо.
Леннон. Как мило, что проделав такой удивительный путь, встречаешь радушие и гостеприимство.
(Пауза).

Чаплин. Сейчас будет готов чай и мои булочки. (Идет к плите, ставит чай, смотрит на столе, но булочек не находит). Пока просто чай.
Леннон. А я тебя помню. Ты артист…твое лицо так знакомо, только кто ты…точнее, на кого ты так похож.
Чаплин (разочарованно). Странно.
Леннон. Разве странно? В этой глуши вряд ли можно встретить знаменитого артиста, разве что его двойника.
 Чаплин (грустно, вполголоса, самому себе).  Здесь в памяти остается одна информация. О том, кто ты. (Дали). Вставай… (Тот отворачивается, еще сильнее прижавшись к полу).
Леннон. Вы хотите сказать, что здесь такой воздух, что человек забывает о многом?
Чаплин. Верно. Воздух здесь такой.
Леннон (задумчиво). Да, но я помню Йоко, помню моего сына, помню Пола, Ринго. Их нельзя забыть. Мы  с ними с самого детства. Моих поклонников я имею право не помнить. Они меня знают, я их – нет.
Чаплин (закрывает глаза). Ты помнишь их, но не помнишь, как они выглядели. (Открывает глаза, на столе все по-прежнему). Не нужно было танцевать с теми булочками.
Леннон. Что?
Чаплин. Ты помнишь имена, род занятий, места, которые объединяли вас, но совершенно не помнишь их лица.
Леннон (возмущенно). Как это не помню. Йоко, Йоко…она…она…такая, да что же это? Я же ее совсем недавно видел. Сейчас, момент. Она со мной не один год, я могу про нее все рассказать, Она…она…и правда…да что же это? Как я мог забыть того…Холодно как. Я думал, что перестану дышать. Ветер так дул, словно пытался меня заполнить своим воздухом под завязку.
Дали (громко). Это я его послал, чтобы он мешал тебе дойти до нашего дома. Однако же ты оказался крепким, и дошел, даже довел меня до того, чтобы я был ниже к земле или как здесь говорят, к небу.
Леннон (встает на четверинки). Да что ты? Мне следует тебя благодарить или как?
Дали. Можешь поцеловать мою пятку. Ее сегодня еще никто не целовал.
Леннон. И это все?
Дали. Да, приготовишь мне сок их бергамота с добавлением мяты. Я скучаю по лету и коктейлям.
Леннон. Будет сделано. (Подходит, приближается к его пятке, рассматривает ее, потом резко берет его за шевелюру и прижимает к полу). Приятно лежать и лизать пол?
Дали (вырывается). Отпусти меня, сосунок. (Кипит чайник, никто не обращает внимания).
Чаплин (пытается помочь Дали). Мистер, отпустите. Он – гений и у него как у всех гениев есть свои странности.
Дали. Наклонности!
Чаплин. Да, конечно. Наклонности.
Леннон. Тогда он прощен. (Отпускает и проходит к окну).
Чаплин. Проходите, устраивайтесь. Здесь не совсем убрано. Это уже я говорил. Тогда чай с бу…просто чай. Он кипит. (Подходит, снимает чайник, ставит на стол). Не очень богатый выбор чая. Как жаль, что четвертого краника нет. С чаем.   
Леннон. Какой-то здесь странный запах.
Чаплин. Ничего, вы привыкнете.
Леннон. Это то, о чем я думаю.
Чаплин. Я не знаю, о чем вы думаете, но здесь пахнет так, как должно пахнуть в таком месте.
Дали (приподнимается). Почему плотно не закрыли дверь? (Подходит, прижимает дверь). Вы же знаете, мой друг, как мне вреден холодный воздух. Он может попасть в мои легкие и сделать то, о чем вы даже представить себе не можете. Вчера вы меня отравили (подходит к Чаплину), сегодня хотите охладить, завтра последует тоже что-то начинающее на «о».
Чаплин. Не обращай внимания. Это пройдет.
Дали (подходит к Чарли). Разве может пройти отрава? Это неизлечимо. Он пользуется тем, что я не умею готовить. Была бы моя воля готовить, то я бы сотворил чудо, а он потчует меня одним хлебом и водой.
Чаплин. И снова он наговаривает на меня. Еды он получает в избытке, вино, да что там, любой напиток он получает, как только пожелает. Здесь, спасибо, нет недостатка в пище. Захотел…да что вы, садитесь. Пока чай, но скоро, примерно через час-другой будет суп, потом бифштекс в кровью, и вино. На этот раз 1940.
 Леннон. Тогда я родился.
Дали. А я приехал в Америку.
Чаплин. Тогда вышел мой первый звуковой фильм. (Декламируя, с противоречивом чувством грусти и достоинства).  «Великий диктатор».
Леннон (громогласно). Вспомнил, Бродяга.
Чаплин. Лестно знать, что немого коротышку помнят.

(Дали и Леннон подходят к столу и становятся напротив друг друга).

Леннон. Здесь только два стула.
Дали. И они заняты.
Чаплин. Я и на столе могу. Или стоя. Так больше войдет.
Дали. Оригинал.
Леннон. И правильно на столе не сидят, если он находится, конечно, не на облаке. (Смеется). 
Дали. Знаешь, я буду прямолинеен. Нас было двое, и ты нарушил так называемый союз…
Леннон (прерывает). Вы что того?
Чаплин. Простите?
Леннон. Вы что чпокаете друг друга?
Дали (уходит за ширму). Он пробыл здесь всего пятнадцать минут, а грязи, сколько он вылил…массу.
Чаплин (громко). Хватит! (Успокаивается тут же). Все мы здесь не по доброй воле. У меня была жена, у него тоже, и сейчас мы здесь, не потому, что нам нравиться или   мы купили себе путевки в этот домик в темном лесу. Нам просто некуда больше деться. Скажи мне, что есть обратный билет, я бы тут же помчался в кассу занимать очередь. Но,  увы. Мы сюда попали после смерти. А смерть – серьезная подруга. Она если пригласила, никогда не выпустит.
Леннон (ошарашено) Смерти?
Чаплин. Да.
Леннон. А я что здесь делаю?
Чаплин. Ну как тебе сказать…
Дали. Здесь можно ответить двояко. Что ты, напротив, обрел вечное спокойствие, что ушел от нее, от смерти, обманул и сейчас, пусть у нее в гостях, но не собираешься задерживаться – уйдешь при первой возможности.
Леннон (громко). Я мертв?
Дали. Ну да. Ты мертв. В тебе четыре дырки.
Леннон. Я думал, Что мы все торчим. И мне это кажется. Но может быть все же кажется. Ущипни меня. Я сплю или все то, что происходит только в моей голове. Я в этом доме, надо выйти. (Хочет выйти, пытается открыть дверь, но у него не получается). Почему я не могу выйти?
Чаплин. Ты вошел, но выйти не можешь, так как здесь существует только вход. Выхода нет.
Леннон. Они рехнулись. Вход – это есть выход. Разве нет?
Чаплин. Не в этом случае.
Дали (садится за стол, разливает чай). Смерть – это прекрасно. Никто не мешает, а почитателей намного больше. Загробный мир – бесконечен. 
Леннон (взволнован). Что он такое говорит? Разве быть неживым – хорошо? Разве быть трупом…не могу. (Плачет).
Чаплин (проводит Джона к столу, сажает его, сам садится на четверинки). Спокойно. Выпейте. (Дает ему чашку).
Леннон. Сперва вы.
Чаплин. Зачем?
Леннон. Так надо.
Чаплин. Хорошо. (Пьет).
Дали. Боится, что его отравят. Хотя вино хлестал только так. Не отравился же. Хотя отравиться здесь весьма проблематично. Ну не дурак. (Леннону). Ты уже мертв. Если ты съешь мешок гвоздей, то и здесь тебе ничего не будет.
Леннон. Это еще надо доказать.
Дали. Говорю же, дурак. Чего доказывать? Пробу плюнуть.
Леннон (хочет плюнуть, надувает щеки, пытается). Не получается.
Дали. Вот и доказательство. В тебе не осталось живительных соков. Плюем-то мы обычно собой, своими соками…
Чаплин (перебивает). Хватит, человек с дороги. А ты его сразу нагружаешь информацией.
Дали. Пусть знает все об этом месте. Хотя никто не знает абсолютно все о любом месте, даже своем мизинце.
Леннон. А где мы?
Дали. Как тебе сказать. Мы в моей картине. В одной из моих полотен. И вы попались с паутину. Некоторых я не приглашал.
Леннон. О чем он говорит? (Нервно встает, снова наступает на таз, Чаплин поправляет). В картине?
Чаплин. Не слушай его. Это обычный перевалочный пункт. После смерти. Нас сортируют, и мы попадаем каждый на свою тропку, которая ведет к дому, чтобы не теснится. А то было бы как на вокзале или рынке.
Леннон. Это все? Обычный перевалочный пункт?
Дали. Если ты не хочешь ничего слушать про картину, тогда да.
Леннон. Я думал, что здесь должно быть по-другому. Райские сады, птицы, нимфы и прочие декорации в таком роде.
Дали. Вообрази себе что-нибудь другое. Например, дохлого червяка. Он немного засох, но мне нравится смотреть на него. Он не двигается, он когда-то полз, а сейчас не может, потому что чья-то нога наступила на него. (Грустно). Он уже засох…
Чаплин. Из этой хижины мы перейдем в новую жизнь.
Джон. Но зачем? Как?
Чаплин. Нам дается ровно одна ночь, чтобы понять, чем мы хотим заниматься
Дали. Ночь? Мне плохо. (Падает на пол и хватается за живот).
Леннон. Что с ним?
Чаплин (шепотом). Он всегда такой. Когда я появился здесь, то он уже правил. Говорит, что он был здесь один, и он не сразу пустил меня.
Дали (продолжая истерично смеяться). Эта ночь тебе запомнится надолго, – сказала девушка, оставив одноного солдата со спущенными штанами.
Леннон (шепотом, чтобы Дали не слышал, но тот слышит). Здесь есть отдельная студия…комната…подвал, где бы я мог уединиться?
Дали (истерично). Комната? Подвал? Мне хуже.
Чаплин. Нет. Эта комната – все, что у нас есть и нам отсюда никуда не деться.
Дали (истерично). Нас съел большой дом, и мы все ждем, не дождемся, когда его стошнит.
Леннон (решительно). Тогда я предлагаю отгородиться. Так сказать создать личное пространство для каждого.
Чаплин. Не получится. У нас только одна ширма и все. Нечем.
Леннон. Неужели ничего нельзя сделать?
Дали. Ха-ха.
Чаплин. Перестань.
Леннон. Почему он смеется?
Дали. Я смеюсь не тогда, когда смешно, мой мальчик… я смеюсь, когда живот сводит и в голове появляется вакуум…
Леннон (перебивает). Но почему?
Дали. Мне смешно.
Леннон. Но разве это может быть смешным? Вся эта ситуация.
Чаплин. Давайте ужинать. (Смотрит на стол). Пока пить.чай. Что-то сегодня ужин запаздывает.
                Затемнение

СЦЕНА 3

Чаплин и Леннон за столом. Стол на этот раз «богатый». Тут и колбаса трех видов, сыр пяти. Дали жадно ест. Чаплин пытается проделать свой трюк с кусочками колбасы. Леннон пытается повторить, но у него не выходит. У Чаплина тоже не выходит так, как в прошлые времена, и он, чтобы не показать своего неумения, съедает «ботинки».

Чаплин. Хорошая колбаса. Свежая. Как будто только вчера этот буйвол или кто там…бегал, а сегодня уже радует нас своим вкусом.
Леннон (вяло). Ничего особенного.
Чаплин. Мой друг, ты еще недостаточно долго здесь находишься.
Леннон. По мне я здесь уже вторую жизнь доживаю.
Чаплин. Жизнь ты уже прожил. Наверняка хорошую. Это заметно по твоим глазам. Они заполнены.
Леннон. Да, в них все, что должно быть в глазу.
Чаплин. Не только. В них целая картинка. Например, я вижу ритуальный танец аборигенов вокруг костра. Если не ошибаюсь, вождь выдает свою дочь замуж.
Леннон. Нет, он сам женится.
Чаплин. Извини.
Леннон (показывает на ширму). Чего он?
Чаплин. Кто?
Леннон (шепотом). Ну, он?
Чаплин. А чего он?
Леннон. Чего это он не выходит? Небось, опять там голый стоит. Но меня этим уже не удивишь.
Чаплин (режет колбасу и нанизывает ломтики на вилки, подумав, снимает один ломтик, подходит к ширме и тычет) Его там нет.
Леннон (недоуменно). Как нет? А где же он может быть, как не там? (Подбегает, смотрит за ширму). Никого…
Чаплин (садится, нанизывает второй ломтик и проделывает «трюк»). Я говорил, что его…   
Леннон (перебивает). А почему его нет?
Чаплин (пожимает плечами). Он всегда исчезает. («Трюк» у него не получается).
Леннон (не верит, что его нет, ищет по всему периметру, но комната как на ладони). Куда? Он? Мог? Деться?
Чаплин (понимая, что трюк у него не выходит, смотрит на колбасу, думая, что все дело в ней). Не знаю. Да я уже и привык к этому. Месяц мы живем с ним, потом он исчезает, отсутствует пару дней, а то и неделю. Потом неожиданно появляется. Потом снова исчезает…
Леннон (перебивает). Что говорит? Как он это объясняет?
Чаплин (убирает колбасу, смотрит на вилки, пеняя теперь на них). Он говорит? Объясняет? От него не дождешься прямых слов. Он вечно говорит иносказательно и если даже он ответит на твой вопрос, то вовсе не значит, что ответ верен. Я его спрашивал, и он, конечно же, не мог отвертеться – все таки живем под одной оболочкой. Не спрячешься. Но разве ответ «был в городе спящих мух и счастливых пауков» может удовлетворить. А «я ходил в баню и умер в третий раз, но второй раз был намного приятнее, чем первый, но не он не был таким жутким, как пятый»…
Леннон. Он что, псих?
Чаплин. Нет-нет. Он нормален, как ты, как я, как любой человек, который создал что-то такое, от чего он не может отказаться. Он готов положить за этот мир свою мать, отца, любимую женщину, сердце, почки, душу. Он не знает компромисса, и в чем-то он  прав.
 
(Пауза, некоторое время они едят, не говоря ни единого слова).

Джон. У меня было три друга, и они любили меня. Наверное, любили. Да, очень любили. Только я положил их всех…так вот взял и положил. Забыл, вырвал из себя. Мне было непросто, но тогда я это сделал.
Чаплин. Так уж у нас получается. Жизнь – предпочтение одного другому.

(Пауза, в течение которой пьют вино, периодически наливая из крана, жуют бутерброды)

Леннон. А почему ночь не кончается? Прошло достаточно много времени, чтобы она перешла в другое русло.
Чаплин. Почему ты вдруг решил, что ночь не кончилась? Она завершилась. По земным меркам. Мы сидим, пьем чай, только что провели ночь – не совсем легкую ночь, но она прошла. Разве можно увидеть солнце, если наш дом не имеет ни единой щели, кроме потолочной, да и та может ошибаться.
Леннон. Кто может ошибаться? Потолочная щель?
Чаплин. Именно.
Леннон. Да я смотрю ты тоже немного того.
Чаплин. Я тебе попробую все объяснить.
Леннон (скептически). Попробуй.
Чаплин. На Земле когда-то и мы были гостями. Сперва было рождение, потом некоторое время мы привыкали. Мирились с земными правилами, от многих нас тошнило, особенно от каши и этих мерзких пеленаний. Потом мы обжились, поняли, что нам нужно, стали умело пользоваться тем, что нам дает природа. И назвать нас гостями было как-то уже  неприлично…
Леннон (перебивает). Я все понял, здесь мы тоже гости и пока мы не обживемся, нам придется терпеть все эти муки. Но я не понимаю, если мы на небе, то разве солнце здесь не встает, как на земле. Они вроде как взаимосвязаны. Небо и земля. Земля и небо. (Нервничает). Что не так?
Чаплин (смотрит за движениями Леннона – вверх-вниз, снова вверх-вниз, останавливает). Я не знаю, но пока мы здесь ночь продолжается.
Леннон. Ты хочешь сказать, что та ночь…кто ее придумал…(хнычет)…я думал, что здесь не так…нет, чтобы день…кто приду-у-у-мал?
Чаплин (успокаивает). Точно. Мне тоже сперва казалось, что это  затворничество затянулось. А потом ничего привык. Это не значит, что я не хочу отсюда выбраться, просто то время, которое мы проводим здесь тоже должно быть
Леннон. Какое время? Мы мертвы. Кому от этого времени лучше?
Чаплин. Нам.
Леннон. Но мы же… (Хнычет, потом останавливается, судорожно дергает ногой, ходит по комнате, задевает таз, Чаплин хочет поправить, но тот его останавливает)…Хватит! (Хватается за голову). Думай, ну, думай же. (Прикладывается к крану, поднимается  у него белый след над губой). Нужно… что-то…сделать… и… тогда… она закончится. (Радостно). Наверное, есть то, что каждый из нас не сделал. Не успел, а его пах и все. Блин, как противно об этом думать. (Чаплину). Вот ты, например, у тебя есть какие-то незаконченные дела?
Чаплин (растеряно). Есть, нет…нет, есть. У меня была большая семья, я был богатым человеком, я создал…нет, я успел даже больше того, что должен был.
Леннон (угрожающе). Не надо лукавить. Ну, зачем ты ходишь вокруг да около? Не проще, признаться? Большая семья, богатый, создал…тьфу. Так же мы никогда…мы  обманываем себя.
Чаплин (решительно). Мне хорошо.
Леннон. Значит тебе хорошо? Хорошо тебе. Легко? Радостно? А мне не очень. А раз наши желания в чем-то пересекаются – не думаю, что один может провести ночь, а другой нет, то я буду требовать…Буду. (Не рассчитал силы, садится на пол в позу лотоса). У меня было все, но я не создал самого главного.

(Появляется Дали из-за ширмы, начинает что-то искать на столе).

Дали. Где мои кисти?
Чаплин. Прости, я их убрал. (Дает ему кисти).
Дали. Я же тебе говорил, чтобы ты ничего не трогал из моих вещей. (Смотрит на стол). Вы что все съели? А мне ничего не оставили? (Подходит к столу, берет стакан, подходит к раковине, наливает вино, пьет).
Чаплин. Но ты ушел, и мы не знали, во сколько тебя ждать.
Дали.  Но я же оставил записку.
Чаплин. Записку? (Переглядывается с Ленноном) Да? Но мы ее не видели. (Леннону). Не видели же?
Леннон. Нет.
Дали. Все правильно. Вы бы не смогли ее найти в любом случае. (Наливает второй стакан). Я взял ее с собой, но…она пролежала на столе ровно пять минут и вы бы, если бы были более хитрыми,  могли узнать ее содержание.
Чаплин (убирает  мусор со стола в мешок). Даже если бы ты ее оставил, то вряд ли бы мы ее поняли. Я не владею испанским, разве что парой слов.
Дали. Я учел это. И нарисовал ее. (Протягивает записку).
Леннон. Здесь нарисован человек, поедающий свою руку, похожую на шею жирафа. Что это значит?
Дали. Только одно.
  Чаплин. Объясни.
Дали. Только одно. Я теряю с вами время. И с этой минуты я буду не встречаться с вами вас не слышать и не видеть. Ходить спиной. И замажу уши сургучом.
Чаплин. Это неудобно.
Леннон. И очень больно.
Дали. Лучше так, чем ждать, когда жираф полностью окажется в желудке, а из тебя будут выпадать ящики. Один за другим. Один за другим.

(Делает операцию, ищет сургуч, но его не находит, разве что краски, которые он использует)

Чаплин (снимает кусочки колбасы с вилок). Тут есть еще пара кусочков колбасы и половина булочки.
Леннон. Может быть, ты и рот замажешь и еще одно место, чтобы не есть и не испражняться?
Чаплин. Есть еще кусочек сыра. Два кусочка.

(Дали заканчивает операцию, поворачивается спиной и начинает ходить таким образом, чтобы не видеть никого).
 
Леннон (подходит к столу, берет кусочек сыра, оставшуюся колбасу и ест). Это хорошо, что он исчезает. С ним невозможно долго находиться в одной комнате. У него скверный характер…
Чаплин (перебивает). Не стоит.
Леннон. Он же ничего не слышит. Его сейчас нет, тот субъект, что ходит спиной,  похож скорее на старого маразматика, чем на творческого человека.
Чаплин. Мы сейчас будем играть в одну очень хорошую игру. Я загадаю слово и буду показывать это самое слово с помощью жестов, не говоря ничего. Я начинаю. (Показывает пантомиму пьяного человека).
Леннон. Больной? (Чаплин вертит головой, продолжая). Человек с неврозом? Сердечник?
Дали (проходит спиной, демонстративно пускает газы). Как хорошо остаться одному.
Леннон. Снова я не прав? Он появился, когда мы завтракали, испортил аппетит, и у меня сейчас кажется, будет несварение. 
Чаплин (наливает воды из-под крана). Выпей воды.
Леннон. Да не хочу я воды.
Чаплин. А ты выпей и тебе станет лучше. Это лекарство.
Леннон. Да?
Чаплин. Конечно. (Леннон пьет). Скоро оно подействует.
Дали (подходит к столу спиной, берет колбасу, сыр и уходит). Возьмем раствора, чтобы смазать щели.
Чаплин. Очень мило.
Леннон (разозлившись). Он подлец. Таких, как он…
Чаплин. Тихо-тихо. Не волнуйся.
Дали. Недавно я встретился с одним субъектом, дорогая. Он был похож на того червяка, что ждет тебя в груше, когда ты ее укусишь, чтобы поразить тебя своей противностью.
Леннон. Меня сейчас вывернет.
Чаплин (наливает еще воды). Выпей еще. (Леннон пьет).
Дали. Другой был ничего, но он хотел всех примирить, и это его качество было сродни лизоблюдству.
Леннон. Он и про тебя…
Чаплин. Ничего, это пройдет.
Леннон. Ты думаешь? Что-то не верится.
Чаплин. Ты не поверишь, но это будет скорее, чем кажется.
Дали. Как одиноко в этом бренном мире. Вокруг тела, тела, тела  и все хотят одного. (Жует колбасу и сыр). Есть, есть, есть и только некоторые умудряются между приемами пищи делать что-то полезное. Но их мало. Больше тех, кто жрет. (Кидает колбасу и сыр на пол, Чаплин поднимает).
Леннон. Он еще и колбасой кидается. У меня сейчас будет…   
Дали (перебивает). Не будет.
Леннон. Почему? Ага.
Чаплин. Ты слышишь?
Дали. Да. Я не хочу заклеивать уши, мне неудобно ходить спиной. Я хочу есть, но одному это делать не так приятно. Я могу выпить бокал вина, но я захмелею и уже не смогу ходить спиной. Обязательно буду падать. Да, у меня есть то, что вы давно ждете?
Чаплин. У тебе есть ключ?
Дали. Нет.
Леннон. Ты знаешь, как отсюда выйти?
Дали. Нет.
Леннон. Тогда что у тебя есть?
Дали. У меня есть идея…
Леннон. Что? Звучит, как дохлая крыса.
Чаплин. Что за идея?
Дали. Пока я не съем большого осьминога и не проглочу дух всего века, в котором мне повезло жить, я не готов раскрывать ее.
Чаплин. Будем ждать.
Леннон. Ага. Так и уме…реть…нет…возродиться недолго.   
Дали. Хорошо, я скажу ее вам. Идея заключается в том, что мы все будем ходить спиной и замажем уши су…ну, достаточно и красками. Проделав этот эксперимент, я чувствовал себя одиноко. Но если мы это сделаем вместе…
Чаплин (Леннону, шепотом). Это пройдет скорее, чем ты думаешь.

Затемнение

                СЦЕНА 4

Леннон готовит себе кофе. Чарли спит у окна, накрывшись тазом. Вся вода с потолка скапливается в стакане. Выходит Дали, подходит к одной стене, стучит по ней, проводит смоченным пальцем, затем пробует на язык. Идет к другой стене. Видно, что Леннон начинает нервничать в его присутствии. Кофе убегает. Леннон ругается, весь скрючивается в попытке сделать огонь поменьше.

Дали (не поворачиваясь, продолжая изучать состав стены). Из этого мог бы  получиться шедевр под названием – музыкант выкрикивает слова проклятия размолотым кофейным зернам. (Леннон молчит, у него начинает дергаться нога). Ты занял единственную конфорку, а я хотел приготовить краски. Здесь избыток в еде, но нет избытка в красках. Если только не повторять твои труды. Ты так хорошо украсил плиту – косматый хищник на верблюде пьет жидкость, просунув соломку в жерло вулкана. (Леннон кряхтит, хочет что-то сказать, но сдерживается). Пьешь ее, пьешь, обжигаешь язык и внутренности и понимаешь, что не можешь насытиться. Не можешь. Как бы ты не хотел.
Леннон. А не хотел бы ты…(садится на стул и нервно качает ногой)…со своим верблюдом и…(пытается успокоиться, ровно дышит, но это не спасает, он снова срывается на крик)…пойти вон. 
Дали (спокойно). Не время еще…
Леннон….Мм…
Дали (успевает сказать первым). Тсс…он спит.
Леннон. Он не спит, здесь никто не спит. (Подходит к Чарли, стучит по тазу, тот немного ворчит). Все притворяются, что спят. Все притворство. Все мы спим, едим, пьем, хотя и не должны вовсе.
Дали (изучает кофейную гущу на плите). А кофе тогда зачем?
Леннон (разводит руками). А я не знаю.
Дали. Он не знает. И я не знаю. Он (показывая на спящего Чаплина) тоже ни бум-бум. И дом не знает, и чашки тоже ни черта не смыслят в этом вопросе. Если допросить картину-окно, то она будет молчать, а если мы спросим дверь, то она разве что скрипнет. Все что-то скрывают. И никто не знает, кроме меня…время еще не пришло.
Леннон (громко). Когда же оно наступит?
Дали (прикладывает палец к губам, проверяет спит ли Чаплин). Время – это плавленый сырок и если ты его не положишь в холодное место, он растает.
Леннон. Я не понимаю…
Дали (таинственно). Ты ждешь, когда я исчезну, забывая о том, что все мы в одной банке с бобами. И она закрыта. А здесь так сыро и бобы такие противные. Они толкаются и пищат, пищат…
Леннон. Хватит! (Опрокидывает стакан, Чаплин начинает ворочаться, встает, с закрытыми глазами, ставит стакан на место. Леннон и Дали так увлечены, что не обращают внимания на действия Чаплина).
Дали (подходит вплотную к Леннону и зажимает того в правый угол, говорит таинственно). Я еще не устал, спасибо. Но вот какая чертовщина – однажды какой-нибудь боб из сотни запертых, возьмет да и выскочит, продырявив эту жестянку, потому что ему надоело так жить. Он хочет к мамочке…
Леннон (едва не плачет, но говорит очень решительно и твердо). Я люблю, когда утром существуют только я и моя чашка. А такие, как ты пусть убираются…
Дали (спокойно). Я же сказал, что еще не…
Леннон. Ты пустомеля, от тебя одни неприятности и я бы не прочь проучить тебя, только не вижу в этом смысл. Ты все равно не слышишь. Даже без сургуча ты глух, как пробка.
Дали (спокойно, расслабленно). Какой грубиян.
Леннон (нервно, возбужденно). Да я тебе…
Чаплин (появляется). Доброе утро. Мне приснилось, что вы ругались и чуть не подрались. (Видит, что между Ленноном и Дали напряжение). Что произошло?

(Леннон садится в позу лотоса, и начинает медитировать, одновременно пьет кофе, точнее пьет то, что от него осталось прямо из турки)

Дали (пожимает плечами). Не знаю. Я проснулся оттого, что он варит этот 
черный напиток, напоминающий по цвету кровь покойника. Не понимаю, для чего пить свою кровь сейчас? (Леннон начинает мычать, разведя руки в сторону, сведя пальцы).
Чаплин (подходит к столу, берет мешок, в котором – яйца, пакеты сока, колбаса, радостно). Что буде..(видит, что Леннон медитирует и, наверное, сейчас очень  далеко)…шь – яичницу или апельсиновый сок?
Дали. Я съел бы носорога. Всю ночь мерещился он мне, все тыкал в бок своим бесстыжим рогом. Всю ночь, что только под утро удалось уснуть. А тут противный запах. Мое зловоние приятнее во сто крат. Я продемонстрирую тебе сейчас…и ты поймешь…
Чаплин. Не стоит, пожалей меня. (Леннон мычит еще громче).
Дали. Многое теряешь. И почему в этом доме столько запретов, не понимаю. Ведь запрет – это такая язва. От него все тело болит и ноет каждую минуту. И никак не избавиться…или…
Чаплин (перебивает). Если тело болит, нужно с ним поговорить. Когда моя матушка была больна, я говорил не с ней, она все равно меня не понимала, я говорил с ее больным телом и тогда я находил то, что она хотела. Я говорил на ее языке. Больном и немного противном. Я сжимал губы, как будто уже несколько дней не пил воды и вообще не открывал рот. И говорил не совсем внятно – так, как она после недели голодовки. Она меня понимала, когда так. Но если я начинал превращаться в сноба, то я становился чужим. Она меня переставала слышать, а я – ее тело.

(Пауза. Леннон замолкает, пребывая все в той же позе).

Дали. Ну, хорошо. Убедили. Устроили шоу. Один мычит, другой разговаривает с больным телом, ну а я…(делает паузу, чтобы поправить усы) позвольте и мне кое-что. Я намерен расписать весь этот дом по-своему.
Чаплин. Как интересно.

(Леннон начинает мычать, но теперь мычание прерывистое, чтобы слышать и ничего не пропустить).

Дали (с воодушевлением). У нас нет комнат. Но это только пока. У нас их будет много. Как вам цифра восемь? Нравится? А десять? Пятнадцать? Мало? Сделаем больше. Их будет столько, сколько мы захотим.
Леннон (встает). Мне нужна студия квадратов сорок.
Дали (хлопает Леннона по плечу, тот сперва нервничает, потом успокаивается). Все будет. Хочешь пятьдесят?
Леннон (недоверчиво). Что можно? Да ладно…Достаточно и…а, давай!
Дали. Не надо заживать свои желания подмышкой правды. Не нужно, чтобы ваша мечта пахла сальными железами. (Ставит на огонь турку, размерами немногим больше и начинаешь мешать кистями содержимое в ней). Сейчас краски сварятся, и я приступлю к стене с окном. Мое желание, моя странность, особенность, наклонность, теперь это не имеет значения, принесет пользу и этому миру.
Чаплин. Будет красиво.
Леннон. Да и только.
Дали. Вы не видите в этом окне проблеск росы, которая выпала этим утром только для того, чтобы наш чувственный зеркалик смог зажмуриться на мгновение и понять в ту самую секунду, что мы сможем…
Чаплин. Сможем что?
Дали. Все.
Чаплин. Не понимаю.
Дали. Я не могу это объяснить. Для этого нужно тебя опустить в три чана – с ядовитыми змеями, пираньями и крокодилами. Тогда может быть, ты и поймешь…что находится в этом окне.
Чаплин (не выдерживает). Это же картина.
Дали. Это не просто…мой друг. Мы только что проделали круг. Вернулись к той же проблеме. Такое возможно в замкнутом пространстве. Я постараюсь его расширить, и тогда наши ноги не будут спотыкаться.
Чаплин. Прости, но я не понимаю тебя. Ты для меня Шекспир, который пытался рассмешить человека красивым слогом, убаюкать сладким сонетом, но для меня он остался соседом, про которого я ничего не знаю, кроме имени и неоплаченных квитанций, которые почему-то по ошибке кладут в мой ящик.
Дали. Меня любят все, но не все понимают. Не у всех любовь идет через понимание. Доверься мне.
Чаплин. Не могу. Я как-то доверился одной стране, а она меня обманула. Сказала, что я – чужой. Мне не дает покоя одна вещь. Меня не пускали в ту страну, я прятался в другой остаток своей жизни и сейчас тоже прячусь. Как можно довериться человеку, если целая страна предала тебя. А ведь в ней столько людей и никто не свергнул президента ради моего возвращения.

(Стакан опрокидывается от того, что капать начинает сильнее, и Чаплин впервые не идет к нему, Дали ставит стакан, таз, Леннон стоит около стены, «своей стены» и смотрит вдаль, приложив ребро ладони ко лбу).

Дали (Чаплину). Хочешь, я напишу для тебя любимую комнату в доме. Детская, спальня, кухня, столовая?
Чаплин (усмехается, потом еще и еще, истеричный смех). Кабинет, только кабинет, где я мог работать. Только зачем? Разве там можно укрыться? То один зайдет, то другой. Они же дети, – говорит Уна. Но я же… должен писать, иначе…иначе я умру. Только малыши смеются, а Уна забирает весь свой выводок, оставив меня одного. Она не понимала, что я уже не в состоянии. Я умер оттого, что не мог этого делать. У меня болели суставы, я был стар, но мой разум был еще силен…как это ужасно, когда в голове бушует море, а твое тело давно списали на дрова.
Леннон (осторожно подходит к Дали). А ты можешь и площадку для гольфа сделать?
Дали. Площадку для гольфа…дай подумать. Конечно.
Леннон. Медвежью шкуру на полу.
Дали. Заметано.
Леннон. Только не надо шкуру убитого медведя, достаточно будет искусственной.
Дали. Хорошо.
Леннон. Толпу фанатов на этом поле…
Дали. Это еще зачем?

(Пауза).

Леннон. Они будут скандировать…а я лежать на шкуре медведя и ловить кайф.
Чаплин. Они не будут скандировать…они…нарисованные…
Дали. Ну, зачем?

(Пауза).

Леннон. Сейчас пошел девятый день, как меня нет. Вспоминают. А я тут не могу даже спеть им. Представить не могу, что раньше не было студий и все музыканты уходили из жизни, ничего не оставив после себя. Они, может быть, играли лучше, но этого никто сейчас не узнает, разве что может переходить из уст в уста, что был такой…но людям нужен голос и…
Чаплин. Ты прав. Что было бы, родись я хоть на пятьдесят лет раньше. Ничего. Никто не помышлял о кинематографе, была клоунада, и если бы я даже придумывал свои спектакли, то они бы так и умерли на сцене какого-нибудь театрика. Про меня бы не узнала ни Америка, ни другие страны….
    Дали (смеясь)…Вы рабы новых технологий…вам не узнать, как мир меняется в лучах солнца. Палитра способна на большее…
Чаплин. Остановись.
Дали. Разве можно остановиться. Когда я вижу, как человеческая плоть меркнет под силой искушения, имя которой прошлое. Разве не стыдно мне за мерило искусство, которое ничем не остановишь, ибо оно тяжело…
Чаплин. Я думаю, что нужно знать меру…
Дали. Меру? Мне не нужно знать меру, ибо я – человек, открывший миру глаза, показавший, что все они не живут, а мастурбируют, а все вокруг – это плоды их мастурбации.
Чаплин. Это плохой сценарий. Голливуд бы его не одобрил.
Дали. Сценарий? Голливуд? Да что ты понимаешь? Твой мир жалок…в нем одни реалии, в них ходят люди и занимаются тем, что подвластно им. Ходят, говорят, говорят, кривляются.
Чаплин. Позволь и мне высказаться о твоем творчестве…
Леннон (перебивает). Я не хочу толпы, не хочу поля для гольфа.  Хочу другой мир. Хочу к маме. Хочу к папе, хочу…(плачет).
Чаплин (прижимает Леннона к себе, гладит по голове). Успокойся. Я принесу воды, а ты (Дали) будь добр…
Дали (громогласно). Ты хотел высказаться. Я жду.
Чаплин (шепотом). Не сейчас.
Дали. По мне, самое время. Когда один плачет, а другой, хочет перевоплотиться в мамку.
Леннон. Не мамка, а мама. (Заливается еще сильнее).
Дали. Я жду.
Леннон. У меня был нехороший папа…
Дали. Мы будем слушать этот бред или…
Леннон. А мама… она решила уйти…
Дали. Или…
Чаплин. Хорошо. Ты – хороший художник и мне очень симпатичен.
Дали. Это все. Мне казалось…
Чаплин. Тебе казалось, что я должен был наговорить тебе кучу гадостей. Но я не хочу…
Дали. Не хочешь? Но я же достаточно был невыносим и теперь не смогу получить то, что мне причитается?
Чаплин. Есть одна старая поговорка. На том свете зачтется. (Улыбается). Жди, еще зачтется.
Леннон (внезапно перестает плакать). Я хочу петь! Мне нужна гитара.
Чаплин. Без гитары тоже…
Леннон. Мне нужна гитара. Я умер, а гитара живет. Это несправедливо.
Дали. Будет тебе гитара. 
Леннон. Правда?!
Дали. Да. Для меня это просто. (Чаплину). Твой черед плакать и стучать каблуками.
Чаплин (задумчиво). Тогда мне нужна камера. Только года этак 60-го. На новых я вряд ли что  смогу сделать.
Дали. Будет сделано.
Чаплин. Почему бы и здесь не продолжать свою деятельность? Этот домик так  напоминает мою первую студию. Начнем.
Дали. Надеюсь, все переносят запахи красок?
Леннон (громко, расстегивая рубашку). Смотрите! Смотрите!  А у меня нет четырех дырок. Они исчезли.
Дали. А зачем они здесь. Здесь они быстро зарастают.

Затемнение

СЦЕНА 5

У каждого своя стена. Леннон  наигрывает на гитаре (ее нет, все нарисовано, ему достаточно того, что она есть на стене, им помогает воображение). Чаплин снимает сцену фильма с помощью кинокамеры образца 60-х годов. Камера тоже расположена на стене, да и вся съемочная площадка тоже – декорации нарисованы. Но помогает воображение и за неимением лучшего…Но они рьяно работают – Леннон поет, отдаваясь целиком всему процессу. Чаплин руководит съемкой. Все получается довольно гармонично. Никто не мешает друг другу, разве что Дали стоит на одной ноге с открытым ртом, куда капает вода – он вместо стакана и таза, которых нет, и водит кистью в воздухе. Это продолжается недолго. Последняя капля с потолка падает на него, и он не выдерживает и падает.

Дали. Это безумие. (Все продолжают заниматься своим делом. Они слишком поглощены, поэтому неосторожно оброненная фраза осталась без внимания. Дали вновь  встает, на этот раз на другую ногу, водит рукой в воздухе, но это продолжается еще меньше). Не могу.
Чаплин. Смешить – не значит кривляться в кадре ровно столько, сколько длина ленты. Смех – это…
Дали. Расшифровка полости рта по ее гениталиям.
Леннон. Вы можете сказать, что я мечтатель, но я не один…
Дали (нервно). Нас много. С отрубленными головами, продырявленными телами и откушенным будущим по самое не хочу.
Чаплин. Извините…
Леннон. Сейчас бы сигарету…
Дали. Друзья мои, хорошо, что вы обратили внимание на меня. Третий день поем, снимаем, пишем и вы ничего не заметили…(Пауза). Вы как слепые котята. Уткнулись в сиську мамки и вам недосуг, что это не сиська, а хвост. (Чаплин и Леннон теперь с интересом смотрят на Дали)...Понимаете, хвост. (Смеется). Вы его…(Внезапно останавливается).  Прошел час, а я не испытываю никакого удовольствия. Вы сосете хвост, а я…никакого…(Истерически смеется).
Чаплин. Перерыв. Всем спасибо.
Леннон. Хорошо. На сегодня хватит.
Дали (не унимается). Не испытывают удовольствия. Они хвост, а я …это невыносимо. (Чаплин, молча подходит к раковине, мочит лицо, наливает в три стакана – в одно  молоко, в два – вино. Вино для Леннона и Дали. Себе – молоко. Дали вырывает у него молоко, вливает в него вино и выпивает залпом. Потом снова истеричный смех, переходящий в плач). Я не получаю удоволь…
Леннон (перебивает)… Все удовольствие в ней. Музыка, вот что тебя сможет спасти. Она понесет тебя на волнах.. Вообрази, что ты река, подумай о том, что ты…хотя не нужно думать, просто отдай себя во власть этой шикарной особы. Она как мисс мира, бикини и без, перед ней нельзя устоять…

(Пауза, Дали слушает мелодию, которую Леннон пытается напеть. Это «Imagine».).

Дали (неожиданно обрывает). Достаточно этого кузнечьего трокатания.
Чаплин. Современные дети часто вспоминают о том, как впервые родители привели их в кинотеатр. Им есть что вспомнить. Мне было сложнее – тогда кино не было, ну разве что глупое и никчемное. Поэтому я решил создать свой мир. Музыка – это прекрасно, но кино – это и музыка, и действо, и целая жизнь. Вспомни, когда в первый раз…
Дали. Не хочу  я ничего вспоминать. Мне не нужно ничего вспоминать, чтобы…эти мои работы они никак не связаны с воспоминанием. Они навевают тоску, они пошлы, они реальны. Стены, которые меня окружают…только стены. И главное, я понимаю это. Мне нужен замок. Мне нужно пространство Берег моря, пример. Кадакес, мой милый Кадакес…
Чаплин. Когда плохо, нужно поплакать и тогда все пройдет. Потом посмеяться. (Ходит и показывает пантомиму «с согнутыми ногами», Леннон смеется, Дали нет).
Дали. Нет, это разве…
Леннон. Тсс, не будем спорить друзья мои. Вернемся каждый к своему станку. (Возвращаются). Главное – работа, все остальное – мелочи и суета. (Некоторое время каждый занят своим делом – Леннон напевает песню «Вообрази», наигрывая на воображаемой гитаре, Чаплин продолжает съемочный процесс).
Чаплин. Ты в восторге от Бродяги, и испытываешь любовь, только эта любовь не женщины к мужчине, это другое.
Леннон (напевает). Представь себе, что все общее…вряд ли у тебя все получится.
Чаплин. Он смешон, талантлив, он дает тебе то, что тебе недоставало, но он не тот, который сможет воспитывать твоих детей и приходить со службы домой. Он – это ты, в мужском обличии.
Леннон. Вряд ли у тебя это получится. Не нужно грабить или голодать…(проговаривает) голодать и грабить. Сперва грабить, а потом голодать. (Поет). Не нужно грабить или голодать.
Чаплин. Такие люди редки. Их не встретишь вот так просто на улице. Они встречаются один раз и нужно успеть их окликнуть, дать возможность что-то сказать или сделать. Пройдет немного, и они проявят свою щедрость, доброту.
Леннон (проговаривает). Все люди – братья, все люди не только братья, но и сестры, но так же не говорят, поэтому…(Поет). Все люди – братья.
Дали (не выдерживает, громко). Я так больше не могу. Меня сейчас вырвет.
Чаплин. Что еще?
Леннон. Почему меня оторвали от того…?
Дали. Меня выворачивает позавчерашними мечтами, они уже заплесневели.   
Леннон. Братья…братья…что такое?
Чаплин. Не надо.
Дали. Вы снова вернулись к вашему хвосту.
Леннон. Я его не понимаю, что он от нас хочет. Во-первых, он отвлекает, во-вторых, он сам не знает, что хочет.
Дали. Это я-то не знаю…(Чаплину). Во что ты снимаешь?
Чаплин (взбудоражено). Мне пришла отличная идея… снять фильм о цирке…там будет одна девушка, которой я помогу.
Дали. О цирке?
Чаплин. Да, о цирке.
Дали. И ты ничего не подозреваешь?
Чаплин. А что такое? Идея кажется весьма неплохой, конечно, возникает вопрос, куда я с этой идеей здесь, но и на это найдется ответ, как только я закончу.
Дали. Ты уже снял однажды такой фильм.
Чаплин. Нет.
Дали. Да, он так и называется «Цирк».
Чаплин. Не надо так шутить.
Дали. Шучу? Хорошо, я шучу. (Леннону). А что ты сочиняешь, музыкантишка?
Леннон. Песню про воображение.
Дали. Там случайно нет таких слов – «представь, что все люди живут сегодняшним днем».
Леннон. Да, я только пару часов назад сочинил эти строки. Но откуда? Ты услышал, я понял.
Дали. Нет, я не слышал. Ты уже когда-то сочинил ее. Зачем делать это второй раз?
Леннон. Он нас разыгрывает.
Дали. Не верите. В конце твоего фильма девушка выйдет замуж не за Бродягу, как не прискорбно, а за канатоходца.
Чаплин (переглядывается с Ленноном). Откуда?
Леннон (резко хватает Дали за грудки и начинает трясти его). Скажи, ты просто услышал, да? Услышал? 
Дали. Конечно (Леннон отпускает). Эта песня долетела даже до берегов Испании.
Леннон. Он не мог… (Бросается к нему, но Чаплин его удерживает).
Дали. Я не мог?
Чаплин. В чем секрет?
Дали. Все просто. Здесь вы постепенно забываете, кто вы и что вы…и ваше нутро начинает записывать все то, что вы делали заново, как на чистую пленку.
Чаплин. Как это ужасно. Мой «Цирк» уже есть. Мой «Цирк», который я придумал пару дней назад уже есть. Фильм получился?
Дали. Он произвел фурор.
Чаплин (едва не плачет).  Мой «Цирк», мой…
Леннон (нервно ходит, что-то ищет). Я должен записать, я не хочу забывать все песни. Но чем же? У нас нет ручек. (Дали). Твои краски. Дай мне твои кисти.
Дали. Не могу.
Леннон (взбудоражено). Тогда я буду писать кровью. (Режет себе ладонь).  Черт, у меня нет крови.
Чаплин (грустно). Меня забудут, как я забыл себя.
Дали. Но для этого нужно умереть. Если бы ты писал для себя, тогда твоя смерть была бы скорбью. Но всегда будут живые, которые будут помнить тебя.
Чаплин. Ты как всегда говоришь загадками.

(Стук в дверь).

Леннон, Чаплин, Дали (вместе). Кто это?
Дали. Я никого не ожидаю.
Чаплин. Я открою.
Леннон. Не надо.
Дали. Как мы с тобой похожи. (Скидывает одежду, кидает ее за ширму). Как две капли из разных водоемов.

(Чаплин открывает, на пороге Никто, не решается сразу войти. Чаплин приглашает, Никто входит).
 
Дали. Кто там? Почта? Есть письма для меня. (Подбегает к пришедшему, падает на колени и целует ему ноги). Я жду письма от своего сердца. Но что-то оно запоздало. (Никто отбегает).
Чаплин. Не бойся. Это сейчас пройдет.
Никто. А я и не боюсь.
Леннон (подходит к пришедшему). Ты кто? Писатель, космонавт, создатель бомбы?
Дали. О, великий, скажи нам, на что ты положил свою жизнь. Живопись, музыка или… 
Никто. Ничего их перечисленного.
Леннон. Вот так всегда. Стоит отсутствовать совсем немного, как возникнет новая форма…
Дали. О, создатель чего-то нового….
Никто. Да ничего я не создал. Я продавал кухонные ножи.
Чаплин. Что ты продавал?
Никто. Ножи для кухни.
Леннон. То есть?
Дали (вскочил). Ты никто?
Никто. Правильно.
Чаплин. Как тебя зовут?
Никто. Ну, что вам мое имя. Меня зовут, точнее, звали Боб, но здесь мы все на один манер.
Немая сцена
Затемнение
Занавес

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА 1

Мы оставили наших героев с вновь прибывшим. Это Боб, он же Никто, продавец ножей. Все в недоумении.

Чаплин (пожимает плечами). Одинаковость – это так…это так…надо же не могу подобрать слова. (Показывает на лице грусть, голова склоняется влево, ноги сжимаются, как будто он хочет в туалет)…это…
Дали (громко). Ну, чего же… Ты хотел сказать ужасно.
Чаплин. Не то чтобы. (На лице улыбка, голова – вправо, ноги в неизменной
позе). Просто нам, интеллигентным людям, тем, которым чуждо спать в одной комнате с женой…
Леннон (перебивает). Это правда?
Чаплин. Я не совсем то хотел сказать…у нас есть то, чего нет у других. И когда мы смешиваем, то выходит не то, что было вначале. (Никто смотрит внимательно на картину-окно, которое единственное, что осталось от первоначального оформления, подходит к стенам-мирам, он ходит за новоявленным и говорит). Ну, вы-то меня понимаете? (Никто не отвечает, только повернулся, пожал плечами).
Дали. Надо же. Иногда он говорит, как я. Но я тебя понял. Одно с другим, получается третье и это третье – противное снадобье. После него – голым в землю…
Чаплин. Да что ты…я просто дал определение всему одинаковому, похожему…и ничего не имел ввиду…
Дали. Продолжай. Когда тебя не узнают, хочется закрыться в комнате, подвесить петлю и до свидания, жизнь. Или пустить себе пулю. Это проще, чем терпеть безразличие в глазах толпы. Они смотрят на тебя и чего-то ждут. Им хочется плюнуть в глаза, может быть, после этого  в них проступит слеза или понимание.
Леннон (становится лицом к лицу с новым). Давайте выясним. Я не потерплю, чтобы какой-то там…как тебя?
Никто. Я же говорю, что это не имеет значения.
Леннон. ….что этот Никто имел право на такие выходки. Да я ему сейчас… (Подходит к Никто и бьет, тот умело уворачивается. Снова бьет, Никто ловит его руку и делает болевой прием). Что за выходки? Пришел, без имени, оскорбил нас, да еще бесчинствует…
Никто (отпускает). Простите, я не хотел. Я сам еще не отошел от того, что умер…а тут рука неизвестно пытается меня…
Леннон (недоуменно, поворачиваясь ко всем). Так ты что знаешь об этом?
Никто. О чем?
Леннон. Ну, об…мне как-то не хочется говорить об этом слишком часто.
Дали. О смерти, о язве, которая убила тебя или пьяном алкоголике, метнувший в тебя осколок бутылки…
Чаплин. Началась…история…
Дали…а он засел в тебе и назвал дату и срок в течение которого тебя как бы уносит волнами Мертвого моря в пучину… Обычно, не сразу понимаешь, где ты и что ты. Паника и прочее. А ты, я гляжу, уже реабилитировался.
Никто. Готовился. Моя мамка в больнице работает. Многих на тот свет отправляла, вот я пообщался. Говоришь, с ним бывало, а через пять минут его уже белой простынкой накрывают.
Леннон. Готовился?
Дали. Холодно что-то. Пора бы и укутаться. (Идет к ширме, скрывается за ней, чтобы одеться).
Чаплин. Давно пора…
Дали (из-за ширмы). Мой фокус не произвел должного эффекта.
Никто (подходит к ширме). Это был фокус?
Дали (выходит уже одетым). Нет, это было вмешательство в пространство твоего суждения. Если бы ты открыл свои мыслительные зонды, тогда бы мы нашли мост от твоего неба к моему.
Никто. Я не понимаю.
Дали. Все просто. Для чего существует человек. Для жизни? Неправда. Ему не хочется жить, если не будет вокруг стола, кровати, другого человека, обязательно противоположного пола, кафе внизу и магазина через дорогу. А если все это убрать, тогда что? Человек не станет жить?
Никто (растеряно). Станет. Пока его сердце бьется…
Дали. Сердце – очень хрупкий орган и если оно видит вокруг себя пустыню и облезлые бесцветные холмы, то он заболевает…
Никто. Но разве поэтому и не живут в пустыне.
Дали. Но мы сейчас в пустыне…
Никто. Но мы и не живем…
Чаплин (перебивает, встает между ними). Хватит. Предлагаю принять гостя с дороги. (Берет его под руку). Нехорошо. Проходите. (Проводит к столу, стулу). Можете сесть.
Дали (убирает стул и переворачивает его). Да, ты можешь сесть. Но мы с тобой еще не договорили.
Никто (спокойно). Хорошо.
Леннон (переворачивает еще один стул). И со мной тоже.
Чаплин (возвращает стульям первоначальный вид). Прошу. (Дали и Леннону полушепотом). Хватит ребячиться. (Никто, громко) Тут у нас у каждого своя студия. Спасибо мастеру. (Подходит к Дали).
Никто (Дали). Это ты сделал?
Дали (с чувством собственного достоинства). Ну, да.
Никто. Как просто, реалистично, как странно…
Чаплин. Прошу за стол. Хочу вас познакомить с нашим чудо-столом. К нему прилагается определенная инструкция. Вечером садишься за него, загадываешь, что бы тебе хотелось на завтрак, а утром с точностью до 99% поглощаешь…не правда ли здорово?
Никто (в то время продолжает осматривать стены). Правда…что это он со стенами так…
Чаплин. Правда. Сейчас мы навернем вчерашние задумки, а они были ой, как хороши. (Потрошит пакеты). И лангусты, и коровьи языки, и паштет… 
Леннон. Только стульев у нас всего два.
Никто (вынимает складной стул). Хорошо, что я об этом позаботился. В загробном мире всегда с этим проблемы. Есть места, чтобы лечь, но совершенно не хватает мест для сидения.
Леннон. Говорит, как будто уже успел побывать там.
Никто. Может быть, может быть. (Подходит к стене-студии Леннона и садится там, продолжая смотреть на стену Дали – «четвертую стену». Вода, капающая с потолка теперь попадает в ее  пространство).
Леннон. Это моя стена.
Дали. Это моя.
Чаплин. Я бы рад с тобой поделиться, но у меня тут съемочная…хотя сейчас это…
Никто. Ничего, не волнуйтесь. У меня с собой все есть. (Вынимает шторку и устанавливает себе четырехстворчатую ширму).   
Дали. Вот о каком приготовлении ты имел ввиду. (Леннону). Вот так нужно умирать. В обнимку со складным стулом и ширмой.
Леннон (раздражительно). Сноб. Пришел и учит нас. Отделился.
Никто (спокойно, из-за ширмы). Вовсе нет. Скорее не для себя, а для вас. Здесь мы как на братской могиле вместе. А так отдельно. Подумать, вспомнить, можно все. Если наскучит, можно попробовать открыть шторку.
Дали. Вот и хорошо. Сейчас мы все можем заниматься своим делом.
Чаплин. Я не могу. Я начинаю снимать и все время думаю о том, что я уже это делал. И меня это отвлекает.
Леннон. И меня тоже. Я начинаю напевать, но ничего из этого не выходит.
Дали. Да и я, честно говоря…

(Пауза).

Чаплин. Давайте поговорим.
Леннон. О чем?
Чаплин. Не знаю.
Дали. Пусть новенький начнет. Он пришел, закатил тут свои порядки. Пусть продолжает.
Никто (выходит). Я не хотел ничего менять. Просто, мне уже приходилось видеть,  как люди умирают и чего они хотят больше. Выяснилось, не кучу улыбающихся родственников и не корзинку с клубникой. Если заглянуть в самую душу, то вот он ответ…Покой, одиночество. Чтобы их не видели в таком состоянии. Но этот разговор, последний в их жизни важен. Как некая связь между жизнью и смертью. От этого зависит, что ты унесешь с собой – жизнь или смерть.
Леннон. Что он такое говорит?
Никто (Леннону). Вот ты от чего умер?
Леннон (растерянно). От пули.
Никто. Никто перед этим не говорил с тобой?
Леннон. Меня со спины…я его даже и не видел.
Никто. Значит, никто с тобой не говорил…
Леннон (капризно). Я не люблю об это говорить, а ты меня расстраиваешь этим. Это как нотная грамота.   
Чаплин. Со мной говорили, я тебя понимаю.
Никто. Перед смертью должны были говорить. Иначе…(Садится за стол). Но я сам ушел неожиданно. Заразился от одного больного и в  три дня умер. Шел по набережной и упал в воду. Обожгло.
Леннон (плачет). Что мне теперь делать? (Садится в позу лотоса). Это должно помочь. Я не уверен. (Резко встает). Не помогает.
Никто. Поговори со мной.
Леннон. О чем…а, то есть ты…Но ты же уже того…
Никто (спокойно). Пока меня не нашли и не предали земле, я могу помочь. Через день-другой будет, конечно, поздно.
Леннон (резко). Чушь. Бред.
Никто. Ели не веришь, то можешь не говорить. Многие и без этого уходят. Наверное, даже больше половины.
Леннон. Как это без этого? Давай, если ты владеешь, то
Никто. Я уж думал, что ты не хочешь.
Леннон. Я? Не хочу?….Не-не. Я же так. Просто. Испугался. Здесь как-то все оголено и я пугаюсь…
Чаплин. Если бы я остался один, то не знаю, что бы случилось…наверное, я бы сейчас сожалел об этом.
Никто. Тогда бы ты поговорил со мной…
Дали. Молодой человек, у нас свои порядки, и если ты их не соблюдаешь…придумал ахинею. Сюрреализм какой. 
Чаплин. Он дело говорит.
Дали. Дела нужно на земле делать, а здесь позвольте себе…
Леннон. Да что и пожить нельзя боле?
Дали. Нельзя. Пожили свое.
Чаплин (Никто). Вы уж не обращайте внимания на него. Он со своими стра…  наклонностями.
Никто. Я его не слышу. Поэтому не беспокойтесь.
Чаплин (удивленно). Не слышите?
Никто. Да.
Дали. Хорошая уловка.
Чаплин. Перестань.
Никто. Но я на самом деле его не слышу.
Леннон. А меня?
Никто. Слышу.
Дали. А я, значит, для тебя не существую. Ты противный гнусный тип, у тебя на спине улитка, поедающая твою плоть.
Чаплин. Приступим к…
Дали (нервно). Ты земляной червь, проникающий в самое сердце, в момент его разложения, мечтающий проделать дыру в твоем заднем проходе величиной с яблоко.
Никто. Он открывает рот, но что он пытается мне сказать, Он зол – это видно и то, что он плюется тоже понятно, но что он произносит…тайна.
Леннон. Ты что вправду его не слышишь? Он говорит, что мечтает проделать в твоей заднице дыру…
Никто. Странная мечта.
Дали. Он прикидывается. Ему нравится дурачить нас. Он слышит тебя, но меня не слышит, хотя я говорю также…ну, может быть немного по-другому, но в основе своей…
Чаплин. Правда, странно.
Дали. Зачем мне слова? Я тебе нарисую. (Берет кисть и водит в воздухе. Линии оживают и превращаются в сковородку, на которой жарятся слова. Одно слово пожарилось и поднимается. Это Дали. Оно поднимается в воздух и лопается. Вскоре и второе отскакивает от сковороды. Это Гала). Вот. (Садится и плачет).
Никто (подходит к нему, гладит по голове). Прости меня. Я подшутил. Не надо было.
Леннон. Что?
Никто (Дали). Да слышу я. Просто ты повел себя так. Как больной, нет, скорее, как маленький. Если к нему избыток внимания. Вот и говоришь, что не слышишь его. Он пугается, что его уже на тот свет и начинает вести себя покорнее. Я не учел, что передо мной Дали. Только я не слышал, что ты умер.
Чаплин. Мы умираем и только газеты открывают нам глаза о том, что не стало….Газеты – благодаря нашим кончинам еще живы.
Леннон. Можно я посижу за этой ширмой?
Чаплин. Я бы тоже зашел туда…
Дали. Я занял вторым.
Чаплин. Когда?
Дали. Когда он меня не слышал. Правда?
Никто. От правды трудно убежать.

Затемнение



                СЦЕНА 2

Чаплин выходит и первым делом проделывает шаги Бродяги. Понимая то, что они начинают забываться, он расстраивается. Но он продолжает их делать, не замечая, как за этим наблюдает Никто. Тот пытается повторять за ним. В результате получается лучше у второго.  Наконец, они делают круг, и получается так, что оба идут друг другу навстречу. Чаплин не ожидал, что за ним кто-то наблюдает, делает вид, что болит спина.

Чаплин (кряхтит). Доброе утро. Эх. Как изволили почивать? Ах.
Никто (делает вид, что ничего не видел, и вообще, не проснулся еще, чтобы
что-то видеть). Сон здесь особенный. Без задних ног, как говорится.
Чаплин. А я неудобно спал. Несколько раз за ночь падал. Кроватей здесь нет,
но падать все равно получается.
Никто. Почему так тихо?
Чаплин. Может быть, потому что это не Нью-Йорк.
Никто. Возможно. Но этот утренний зов пойти на кухню, кофе, проговаривая  «сегодня я продам на десять ножей больше» меня немного утомил.
Чаплин. Что американцы так любят покупать ножи?
Никто. Странно, но мои ножи продавались очень хорошо. Сперва их покупали хозяйки, потом стали покупать в подарок всем сотрудникам какой-нибудь фирмы, продающей подгузники. Сейчас ножи заказывают на дом до ста штук, чтобы…да разве меня интересовало, для чего они их покупают. Хотя, конечно, если бы меня интересовало, тогда, может быть…
Чаплин. Это просто работа.
Никто. Но это я ее выбрал.
Чаплин. Обычно работа выбирает человека.
Никто. В данном случае мне нужно было помогать отцу. Он у меня в коме. Мамка извелась. На операцию деньги нужны были. Ну, я и стал работать больше срока. Днем с ножами, ночью – сиделкой. Еще к отцу бегал, разговаривал с ним. Он же живой, только спит все время. Сейчас он все еще спит, а я уже здесь.
Чаплин. Ты не один, мой мальчик. Ты с нами.
Никто. Так тихо. У меня голова пустая, в ней, кажется, совсем ничего не осталось. Нет ни мозга, ничего…один круглый шарик и лицо с нарисованными глазками.
Чаплин. Может быть, это хорошо?
Никто (с негодованием в голосе). Хорошо? Это хорошо?
Чаплин.  Не знаю, но это время одно из моих самых любимых. Я начинаю думать, что жизнь, которую я прожил там не менее яркая, чем здесь. Мы же здесь ненадолго. Всего на одну ночь. Она длится дольше, чем я предполагал, но это ничего.
Никто. И когда же она закончится?
Чаплин. Скоро.
Никто. Все говорят «скоро». Как на земле. Там часто слышишь это слово. Только оно обманчиво. В нем никогда не было искренности. Я не верю в это слово и будучи здесь оно уж точно теряет свою силу.
Чаплин…Но…
Никто…Ты хочешь спросить почему. Но здесь не райские сады, про которые так яростно расписывали на земле. Вот если бы люди после рождения попадали сюда сразу, и  им вместо земной жизни была уготована жизнь здесь в этом тесном домике, то что бы они тогда сказали. Что жизнь на том свете лучше…Там у каждого свой дом, в надежде, что потолок не течет. И это для них становится самым главным, тем, от чего они пляшут, живут и плодятся. Они больше ни о чем не думают.
Чаплин (растерянно). Это хорошо?
Никто. Для них – да, для всего человечества.
Чаплин (смотрит на Никто с восхищением). Мы сейчас разговариваем и мне, кажется, что ты совершенно другой, не такой, как все. Не потому, что ты человек не из искусства, а скорее потому, что тебе не нужно ничего делать, чтобы доказать это.
Никто (пожимает плечами, не ожидал такой прыти от Чаплина). Я что-то делаю?
Чаплин (возбужденно). То-то и оно. Ты сам не замечаешь, что делаешь. Можешь поверить мне, я-то людей вижу насквозь.
Никто (с иронией). Ты меня пугаешь.
Чаплин (не останавливаясь). Не надо. Сказал слово и не нужно писать картины, другое – ты освобожден от профессии режиссера, третье – и тебе хочется поставить монумент на центральной площади планеты.
Никто. Спасибо.
Чаплин. Мне не жалко. (Никто и Чаплин одновременно идут к раковине. Не смотря на то, что места значительно меньше, они наклоняются и умудряются не задевая друг друга головой, руками, умыться. Потом проходят к столу, садятся – все это происходит синхронно). Когда умоешься, становишься чище не только лицом.
Никто. Позволь и мне быть откровенным?
Чаплин. Позволяю.
Никто. Только пойми меня правильно.
Чаплин. А как по-другому?
Никто. Ты теряешь свои навыки. Я знал тебя, знал, на что ты был способен. А теперь? В кого ты превратился. В чучело.
Чаплин (ошарашено). Не надо так громко.
Никто. Извини. Я не хотел. Но то, что делает с нами эта коробка, невероятно. Мне проще, я при жизни ничего не умел. Разве что стихи глупые сочинял и карикатуру на друга в школе.
Чаплин (грустно). Я и вправду стал забывать многое. (Встает, пытается сделать стойку на руках, у него ничего не выходит, падает). Хорошо, что здесь нельзя шишку набить. Так бы я давно разбился.
Никто (решительно). Перестань. Не нужно ждать, пока эта клетка высосет из тебя все способности. А это случится. Сегодня ты не можешь ходить, как твой персонаж, завтра не ходишь вообще и ползаешь, как улитка.
Чаплин. Чтобы ползать, как улитка, нужен талант…
Никто (перебивает). Нужно искать выход. Дверь не открывается, я уже понял. Стены крепкие – тоже. Одна надежда на то, что мы сможем достучаться до главного и спросить…
Чаплин (растерянно). Но здесь нет главного.
Никто. Как так нет главного? Обязательно должен быть. В любой системе есть тот, кто руководит.
Чаплин. Но здесь его нет. Каждый из нас попадал в темную чащу, видел тропинку, дом, стучал в него и вот таким образом оказывался здесь.
Никто (задумчиво). За нами кто-то следил. Кто-то же запирал дверь.
Чаплин (улыбается, делает чай, раскладывает продукты). Может быть, кто-то и запирал. Да не все ли равно. Тут такие порядки. Когда я был в Индии, там нужно было снимать обувь, когда салишься на ковер. Для меня – это диковинка, а там это в порядке вещей. Это же загробный мир и разве тут не должно быть все по-другому?
Никто. Не знаю. Тогда откуда вы решили, что вам дается одна ночь?
Чаплин. Не знаю, поняли. Как-то сразу.
Никто (настойчиво). Но кто первый понял это?
Чаплин (растерянно). Я или он. Не знаю. Вместе.
Никто. Тогда надо решить, что мы будем делать?
Чаплин. Что будем делать. Пить чай, разговаривать, пытаться делать то, что еще не забыли…
Никто. Жалкое зрелище.
Чаплин. Согласен. Но об этом никто не знает, кроме нас. Это меня немного утешает…
Никто. Немного утешает – звучит, как прокисший сырок.
Чаплин. Ты выражаешься, как…
Никто (перебивает его). Ты должен определиться, если завтра тебя забросит на Землю или на другую планету, где есть жизнь, то чем бы ты занимался.
Чаплин (растерянно). Как чем? Я всю жизнь снимал кино. Я всю жизнь отдал себя …
Никто. И ты бы хотел продолжить заниматься этим?
Чаплин. Да.
Никто. Точно?

(Пауза).

Чаплин. Наша семья жила бедно. Отец умер от пьянки, мать попала в психушку оттого, что как-то вовремя не поела. А я, в отличие от своего никогда не унывающего братца, всегда думал, что если сойду с ума, как мама или сопьюсь, как отец и тогда что? Я стал бы простым психом, как и моя мать. Или пьянчугой. Провел бы в психушке остаток жизни или в баре и, наверное, сейчас бы не мучился с ответом. А так я всю жизнь боролся с цензурой, с газетчиками, меня травили, как какого-то таракана. И, конечно, любили тоже, но разве это можно сравнить с тем, как они поносили меня, издевались, сперва уважали, а потом …нет, я не хочу заниматься этим. Ни за что.
Никто. Чем же ты хочешь заниматься?
Чаплин (вертит в руках нож, которым собирается порезать хлеб). Я буду продавать ножи. Да. Как ты, мой мальчик. Каждое утро я буду вставать с мыслями о том, что ко мне в магазин придет хозяйка, которая купит дюжину и приготовит шикарный обед для своего мужа и детей.
Никто. Ты и вправду этого хочешь?
Чаплин (пожимает плечами). Да. Мне всегда хотелось заниматься тем, что меня будет радовать.
Никто. Но почему ножи? Есть множество вещей, которые можно продавать. Детские кроватки, например?
Чаплин. Мне нравятся ножи. Они острые и могут, как оживить, так и…
Никто. Не надо.
Чаплин. Не буду. Не волнуйся так. (Режет хлеб и колбасу). А ты, надеюсь, не собираешься, снимать кино?
Никто. Нет, но я пока думаю.
Чаплин. Мой мальчик, где бы ты ни оказался, прими жизнь такую, какая она есть. Она будет пресная, ты ешь ее,  пересоленная, продолжай. Но только когда ты начнешь понимать, что все едят тоже, что и ты, опрокинь похлебку и поищи специй.
Никто. Похоже на притчу.
Чаплин. Как тебе продавец ножей, в свободное от работы время сочиняющий философские притчи?
Никто (набив рот хлебом с колбасой, кивает). Мммм.

Затемнение   

                СЦЕНА 3

Леннон сидит в позе лотоса, напевает то одну песню из репертуара «Битлз», не
может настроиться. Наконец, поет «Yesterday». Успокаивается. Никто выходит из своего укрытия, он подходит к нему, наблюдает, пытается повторить, наконец, садится и поет с ним.

Леннон (замечает его). Ты меня напугал. Шпионишь?
Никто (встает, подходит к своей ширме). Нет.
Леннон (преследует его). А мне кажется, что ты следишь за мной. Мне и ночью
это казалось. Будто ты ко мне подходил и смотрел, изучая меня, как фараона в гробнице.
Никто. А если и так?
Леннон. Ты так спокойно об этом говоришь, будто это нормально.
Никто. Человек должен наблюдать за себе подобным, чтобы в случае чего не 
покидать свой сон в спешке. Во сне он не меньше наблюдает. Убежав из одного сна, обязательно попадешь в другой. Кругом есть живые или мертвые, они же живыми числятся здесь.   
Леннон. Ты говоришь, как этот долговязый.
Никто (шепотом). Разве он плохо говорит?
Леннон. Плохо? Нет, он говорит так, как ему нравится.
Никто. Но разве это не формула всего гениального, что есть во всем мире, галактике, кругом? Хорошо, ограничимся Землей.
Леннон (смягчается). Хорошо, но обстоятельства…то, что мы попали в одно пространство, разве ничего не меняет?
Никто. Пространство меняется только в том случае, если того захочет сам художник. Художник в отличие от непостоянного пространства, окружения, верен своему слову.
Леннон. Получается, что мы все должны так думать…мы же все – художники, кроме тебя…
Никто. Не все думают.

(Пауза).

Леннон. У меня странное чувство. Ты не актер, ты в сущности человек из народа и рассуждаешь, как самый настоящий творец…(Раздраженно). Только для того, чтобы стать им, требуется не только молоть языком, а делать нечто большее. Например, написать хотя бы одну песню. Ты можешь написать песню?
Никто. Нет.
Леннон (нервно). Тогда, не делай такие выводы…и не мешай, я вообще-то делом занимался. 
Никто (спокойно). Прости. Не хотел Вам мешать. Думал, что я первый. Я рано
встаю. (Уходит за ширму. Пауза).
Леннон (пытается продолжить напевать «Yesterday», но мелодия выходит
ломанной, он понимает, что гармония нарушена, подходит к ширме). Я встаю с рассветом, но тут непонятно, когда солнце садится, а когда встает. Спасает нутро, которое итак у меня было, а после этих пуль. Этот человек не только плоть мне разорвал и оставил отметины, но и открыл во мне третий глаз. Я еще давно хотел просверлить себе дырку в мозгу, чтобы третий глаз открылся, А тут у меня четыре ока…но почему-то я не чувствую себя счастливым.
Никто (из-за ширмы). Здесь редко кто чувствует себя счастливым.
Леннон. Редко, но почему?

(Пауза, Леннон не решается войти, Никто долго не выходит, только Леннон собирается войти, как Никто появляется).

Никто. Не хотят.
Леннон. Но разве возможно счастье в загробном мире? С ним уже случилось несчастье, как же после этого…
Никто. Вот именно. С ним уже все произошло…к чему дополнительные переживания? Это сон, мы спим. Разве сон не приятен?
Леннон. Но сон здесь не такой как на земле. Он всегда подводящий черту под чем-то. Например, вчера  видел только одно – белое полотно. А под ним что-то кроется, думается, что это живое – открываешь, а там – черви едят…сегодня черви без полотна.
Никто. Неприятно.
Леннон. Куда уж там.
Никто. А ты не думай об этом.
Леннон. Да как не думать. Мое тело сейчас уже наверняка похоронили и его уже на четверть червяки поели. Я не могу ни о чем другом думать. Они же обязательно похоронят, закопают в холодную землю…брр. Надо было кремировать меня, чтобы потом было проще. Но я же не думал. Я хотел прожить еще лет сто. Ведь все было в порядке. И здоровье, и деньги, и в голове столько идей, что для одной студии маловато. (Сокрушенно). Сто лет…прожил, блин.
Никто. Ты же стал забывать о том, кто ты был.
Леннон. Не получается. Я забываю, но дело в том, что я забываю то, что написал песню про маму, или альбом «Два девственника», но то, что я когда-то что-либо создавал забыть не получается. Я весь из этого, поэтому это еще долго будет разлагаться.
Никто. Не будет.
Леннон. Будет.
Никто. А я говорю – нет.
Леннон. Но почему?
Никто. Ты живой.
Леннон (растерянно). Ты чего?
Никто. Ничего. Ты живой человек. У тебя все цело. С чего ты решил, что тебя убили?
Леннон. Как понимать твои слова?
Никто. Пойми буквально. Вот твое тело. Ты им можешь двигать – от прыжков до ползания. Можешь в этом убедиться. Какие симптомы твоего тела подсказывают тебе, что ты мертв?
Леннон. Но я же знаю это.
Никто (громогласно). Главное то, что ты испытываешь сейчас.
Леннон. Мне не больно. Даже зубы не болят, когда не почистишь. Их словно кто-то полирует, пока я сплю.
Никто. И…из этого следует, что с тобой все… в порядке.
Леннон. Если со мной все хорошо, тогда почему я не могу выйти, поймать такси и отправиться к своим, обнять ребенка, прочитать ему сказку и пойти с Йоко в бар, чтобы поговорить о том, что нас ждет в ближайший год-два. Если я жив, тогда почему я нахожусь в комнате с теми, кто мне неприятен? Если со мной полный порядок, то почему я не слышу свое тело? Оно не отвечает мне. Оно глухо.
Никто. Вероятно, оно устало и требуется время, чтобы оно снова заработало. Поэтому и собрались в доме чем-то похожие друг на друга люди. Да, есть проблема – они не слышат свое тело, но разве слышать свое тело – не значит слышать голос разума, таланта, понимания?
Леннон. Это меня путает.
Никто. Три человека, которым повезло, однажды на земле покинули ее, потому, что им стало скучно там, и они решили отправиться в путешествие…
Леннон. Я уж точно не хотел этого…
Никто. Если взвесить все возможные варианты, то не прошло бы и года, как ты…
Леннон (испуганно). Не надо…не смотри на меня так, я говорю не смотри…ты – странный. (Никто смотрит на него неотрывно).  Что такое? (Оборачивается). К чему эти слова?

(Пауза).

Никто. Ты мне нравишься.
Леннон. Это приятно слышать.
Никто. Ты такой…(подходит, слышит капание с потолка, останавливается) ну,  хорошо, мне пора. (Скрывается за ширмой. Пауза, во время которой из-за ширмы мы не слышим не звука. В то же время Леннон не может себе найти места – он ходит то взад, то вперед, то пытается открыть дверь, но та, конечно же, как и прежде, не поддается. Наконец, он подходит к ширме).
Леннон. Что же мы делаем здесь?
Никто (сразу выходит, словно ждал этого вопроса). Ждем автобус.
Леннон. Автобус?
Никто. Точно. Мы ждем пятнадцатый номер, и он нас отвезет в тот город, на который у нас есть билет
Леннон. Но у меня нет билета.
Никто. Ничего, что мы потеряли билеты.
Леннон. Но я не терял билета, и сроду не ездил на автобусе.
Никто. Пешком идти очень долго, и добрый водитель вездехода отвезет нас в новый мир. Роддом, в хорошую семью, где отец не страдает синдромом дауна, а мама не спит с кем попало.
Леннон. А вдруг меня зашвырнет куда-нибудь в Африку, и я буду голым черномазым аборигеном, с криком добывающий себе пропитание, говорящий на странном я зыке и на не менее странном поющий?
Никто. Там тоже хорошо, поверь мне.
Леннон. Но есть ли какие правила, чтобы меня можно было подкинуть хорошей паре из Лос-Анджелеса или Нью-Йорка, желательно ближе к Бродвею. Чтобы у женщины были хорошие зубы, волосы, здоровое сердце, и она была не лишена таланта в музыке и искусстве вообще. А мой «папка» был непьющим и главное умел петь, как Карузо, как Джон Леннон. (Он пытается петь, но у него выходит фальшиво).
Никто. Хороший заказ. Ничего не скажешь.
Леннон. Чего мелочиться. Если ты говоришь об автобусе, что он будет и повезет нас по адресатам, тогда нужна заранее знать, где выпрыгнуть – на повороте или ждать конечной остановки.
Никто. Есть верный способ оказаться там, где ты хочешь.
Леннон. Говори.
Никто. Нужно определиться, кем ты хочешь стать. У них все схвачено. В семье художников родится искусствовед, актеров – режиссер, музыкантов – музыкант. В смешанных семьях, то есть в тех семьях, где муж с женой не занимаются одним и тем же. Врача и юриста – художник. Актера и сошедшей с ума прачки – сценарист, музыкант, бухгалтера и продавца земельных участков – архитектор.
Леннон (растерянно). Не хочу петь.
Никто. Это хорошо.
Леннон. Я не могу делать то, что у меня получается плохо. Пою я сейчас отвратно. Я знаю это. Дай мне гитару, и она выпадет из моих рук. Мне нужно что-то другое.
Никто. Верно.
Леннон. Барабан? Контрабас. Что-то другое…флейта. Нет, что-то особенное…
Никто. Помоги мне приготовить завтрак.
Леннон. А где Чарли?
Никто. Он решил проследить за великим гением парадоксов.
Леннон (подходит к плите). Хорошо. Только я не умею ничего делать…
Никто. Главное начать.
Леннон (берет сковороду, разбивает яйца, крошит колбасу). Оказывается здесь ничего трудного.
Никто. А ты ничего…смотришься   

Затемнение

СЦЕНА 4

Чарли спит за столом в странной позе, как будто кого-то держит, но в его руках ничего нет.  Появляется Дали. Он смотрит на Чарли, берет его на руки и несет в кроватку. Навстречу ему попадается Никто. Тот хочет что-то сказать, но Дали знаком показывает, что лучше не шуметь. Он относит Чарли, выходит. Никто не торопиться высказать свое мнение.

Дали (после паузы). Малыш, тебе не узнать этих чувств, которые подвластны художникам.
Никто (спокойно, с иронией в голосе). Не такой уж я необразованный. Видел, слышал, знаю…
Дали. Этого мало. Нужно чувствовать.
Никто. Это у меня тоже не отнимешь. (Прикладывает руку к голове). Докладываю:  чувствую.
Дали. И этого мало.
Никто (терпеливо). Хорошо, этого мало…(Смотрит на Дали, как на своего учителя, внимая каждому слову). 
Дали. Только что ты увидел одно, но это вовсе не значит, что твое умозаключение будет верным.
Никто (смеется). Умозаключение? Побойся бога. Я – обычный продавец ножей и мне не знакомы такие слова.
Дали (молчит, внимательно смотрит в глаза Никто, словно о чем-то догадывается или подозревает, резко). Папаша!
Никто (удивленно). Что?
Дали. Ты увидел меня в роли папаши. Так?
Никто. Не так.
Дали. Увидел, увидел.
Никто. Хорошо, увидел.
Дали. И все?
Никто. Этого мало?
Дали. То, что я нес своего соседа не означает то, что думаешь ты и он тоже, если бы проснулся. Ваши мысли совершенно отличные от моих. Они даже не противоположны, что легко, они – другие.
Никто. Другие?
Дали. В моей голове – нет простых мыслей, которые водятся как тараканы в обычной среднестатистической голове. Это как хлеб и торт. Что лучше?
Никто (нерешительно). Торт?
Дали. Нет. Хлеб. 
Никто. Кто бы мог подумать.
Дали. Хлеб подходит к любому блюду, он – универсален. Мои мысли – не такие, как у всех, но они универсальны. Они – не просто сладкие, в них определенное количество соли, сахара, дрожжей. С ним можно делать все – подвергать любой температуре, холоду, класть в раскаленную печь и даже когда он пролежит бесконечно долгое время, он будет съедобен. Не как торт, которые через пару дней станет отравой, от которой без промывания не обойтись.
Никто (продолжает смотреть на него внимательно). Извини…(Опускает голову).
Дали. Тот, кто обращает внимание только на зримый объект (подходит вплотную к Никто), тот не должен брать в руки кисть. Если же он взял, то пусть это приравнивается к чему-то греховному…(Лицом к лицу с Никто).
Никто (растерянно). Ты меня смущаешь.
Дали (останавливается). Правда? Меня должно это радовать.
Никто. Меня тоже?
Дали. Не знаю. Ммм…ты что-то хотел? А то я думал…(Идет в сторону своей стены).
Никто (резко). Ты куда-то собираешься?
Дали (останавливается). Нет, с чего ты взяла?
Никто. Показалось…
Дали (перебивает, заметно, что пугается). Нет…ммм…(смотрит по сторонам) так какой у тебя вопрос был?
Никто. Дело в том, что у всех пропадает то, что было прошлом…все знания, все, что было накоплено за долгие годы, все, что было шедевром…
Дали (что-то про себя проговаривает, Никто прислушивается). Великий мастурбатор, Вильгельм Телль,…(Нервничает, шепчет неслышно).
Никто (продолжает). Они как дети…и я за них волнуюсь. 
Дали (успокоившись). Значит, они не настоящие…так искусственные.
Никто. Может быть, я излишне волнуюсь, но мне, кажется,…тут кроется какая-то загадка.
Дали (хочет заглянуть за ширму, но Никто мешает). Уважаемый детектив…
Никто. Я не детектив.
Дали (пытается пройти силой). Тогда кто?
Никто. Продавец ножей. (Отходит и Дали резко вбегает, проходит время, он что-то ищет).
Дали (выбегает). Это мы сейчас узнаем. (Ищет нож) Но у нас здесь нет ножа. Так, но был же нож…Хорошо. Это может быть ложка. (Хватает ложку и дает Никто). Продай мне ложку
Никто (растерянно). Зачем?
Дали. Ты сомневаешься во мне, позволь мне посомневаться в тебе.
Никто. Не буду я продавать ложку. Это глупо. Во-первых, я продавал ножи, во-вторых, почему я должен что-то доказывать.
Дали. Шпион, признавайся…(Хватает за грудки).
Никто. Это, в конце концов, глупо.
Дали. Глупость нанизана на совесть несколькими иглами и одним крючком. (Отпускает, подходит к двери, смотрит на верх, откуда капает). Ржавым крючком. (Смотрит назидательно).
Никто. Ложка серебряная. Изготовлена в загробном городе Безвременья, лучшими мастерами своего дела. Не новая, но тем самым еще более ценная. Этой ложкой мешал чай сам Дали. Этой ложкой стучал по яйцу сам…Дали. Этой ложкой падала на блюдце у Дали…
Дали (растерянно). Покупаю.
Никто. То-то же. Сомнения остались?
Дали. Нет…да, почему тебя поместили к нам?
Никто. Не знаю. Чтобы разбавить вашу компанию. Тем более вы уже не такие, как те, что на Земле.
Дали (что-то проговаривает неразборчиво, резко). Но-но. Я еще смогу написать пару картин, посвятив их моим друзьям Чарли и Джону.
Никто. Но как же «Три знаменитые загадки»? Над ними ты работал в последние дни…

(Пауза, Дали берет три стакана, подбегает к раковине, наливает в них соотвественно – воду, молоко, вино, выпивает последовательно – сперва, молоко, потом вино, воду).

Дали (шепотом). Откуда ты знаешь? Я никому не говорил, кроме…
Никто (перебивает). Интересовался твоим творчеством.
Дали. Очень лестно. (Подходит к раковине, совершает повторно действия с тремя стаканами и подносит Никто, протягивает).
Никто (берет в руки стакан с молоком). Я всегда был в восторге от творческих людей. Они меня вдохновляли. (Выпивает, берет стакан с вином). Когда в мою лавку заходил большой мужчина и говорил о том, что ему нужен нож для того, чтобы точить карандаш, то я к нему относился с большей симпатией, чем тот, что брал нож для разделки баранины. (Выпивает, берет стакан с водой). Я мечтал, что в будущей жизни смогу стать кем-то похожим… на… (выпивает) тебя.   
Дали (в восторге от этих слов). Ты не лишен творческой жилки. В тебе есть что-то такое, что есть и во мне, просто у меня были условия, Кадакес, горы, моя сестра, Поль Энуар. А ты рос без сюрреализма, наверное, где-нибудь в России.
Никто. Может быть.

(Пауза, за время которой они неотрывно смотрят друг на друга).

Дали (заворожено). Пожалуй, я скажу тебе одну важную вещь, о которой никому не говорил.
Никто (шепотом). Да.
Дали (улыбается, смакуя каждое слово). Я еще не умер и бываю здесь только для того, чтобы понять этот мир.
Никто. Но каким образом?
Дали. Не спрашивай ничего, я все скажу. (Пауза). Я засыпаю в своем кресле и оказываюсь здесь.
Никто (удивленно). Все думают, что ты мертв, а ты просто в данный момент спишь и все…?
Дали. Да. Понимаешь.
Никто. А ты не боишься, что я…
Дали. Нет…
Никто. Почему?
Дали. Когда я смотрю на луну, то нет сомнения, что она и на следующий день выглянет. Как то, что ловцы жемчуга найдут свою жемчужину, даже если две раковины до этого будут пусты. (Подходит к Никто, хватает за плечи).
Никто (растерянно). Мы собираемся на автобус.
Дали (отпускает). Какой автобус?
Никто. Он едет в другую жизнь.
Дали. А мне туда можно?
Никто. Тут нужно соблюсти обязательное условие. И это условие – смерть. Или же ты никому ничего не скажешь, но тогда назад пути нет.
Дали (нервно). Мне надо посоветоваться.
Никто. Не время.
Дали. Но я не могу не согласовать этот вопрос с моей Галой.   
Никто. Она тебя любит?
Дали. Да.
Никто (твердо). Она будет против.
Дали. Она…она очень сговорчивая.
Никто (громко, решительно). Она будет против.
Дали (оправдываясь). Мне бы хотелось прожить еще жизнь. Немного другую. Точнее совсем другую. Не такую, какая у меня сейчас. Хочется детей, гулять с ними в парке и завести собаку, чтобы она слюнявила руки и оставляла шерсть на ковре. Хочется радоваться не только за свои победы…
Никто (перебивает). Дети? Ты действительно хочешь детей? Но как…Ты говорил ей об этом?
Дали. Да, но она не могла…

(Выходит Чарли).

Чаплин. Как я оказался у себя?
Дали. Это я тебя отнес.
Чаплин. Мне приснилось, что я летел в ракете.
Дали. Я надежен как ракета.

Затемнение

                СЦЕНА 5

Чаплин выходит на цыпочках, идет медленно к двери, открывает ее, она тут же захлопывается, он просыпается.

Чаплин. Что такое? (Сбегаются Леннон и Никто, грустно). Ах, доброе утро. Сегодня утро намного прекраснее, чем завтра, не правда ли? (Смотрит тоскливо на дверь). Снова не получилось, но, тем не менее, утро прекрасное.
Леннон. Не смотря на то, что нет солнца и нельзя вдохнуть насыщенный кислородом воздух, послушать пение птиц и еще тридцать три удовольствия, которые скорее необходимость, чем роскошь. Но я соглашусь с вами, мой друг, что и я спал. Спал, как младенец. Меня укачала волна какого-то небывалого спокойствия. Туда-сюда и не надо никакой музыки. Мне не хотелось петь и до сих пор не хочется. (Подходит к столу и делает то, что обычно делает Чаплин). Я хочу приготовить завтрак. У меня недавно получилась отличная запеканка. Пальчики оближешь.
Чаплин (растеряно). Мне даже и пальчики не достались, но я не обижаюсь. Это хорошо, что у меня появилась правая рука.
Леннон. Это только временно. Я не хочу быть коком на этом полумертвом судне. Мне надлежит отправиться на автобусе в мир, где для меня откроются двери самых дорогих заведений.
Чаплин (удивленно). Автобус? Какой автобус?
Леннон. Автобус, разводящий вас по нужному адресату.
Чаплин. С чего вы взяли, что он вообще приедет?
Леннон. Но когда-то же он должен приехать. Почему не завтра. Мне, например,  показалось, что это будет очень скоро. А интуиция у меня что надо. (Разбивает яйца в плошку, добавляет молоко).
Никто (выходит из-за ширмы). Только она не спасла вас от пули.
Леннон. Ах, и вам доброе утро. 
Никто. Почему не пахнет кофе? Мне нравится, когда кофе пропитывает меня насквозь. Только кофе способно на это.
Леннон. Может быть потому, что у нас атрофировались органы осязания. Хороший знак.
Чаплин. Перестань. Здесь у нас все также как на Земле. Есть органы чувств. Я могу двигать носом, и даже шевелить ушами. (Пробует шевелить, но у него ничего не выходит). Вчера еще мог.
Никто. Они работают, но только все это не имеет смысла.
Леннон (мешает ложкой содержимое в плошке). Кроме нашей головы. Мы все – дауны. Говорят, настоящий гений – безумен. Мы достигли этого здесь – на другой планете под названием Смерть. (Смеется, но это скорее кривая усмешка).
Никто. Почему?
Леннон (с обидой). Потому что кто-то решил напомнить мне о том, как меня не стало. Это не очень приятно.
Никто. Не нужно этого бояться. Больные, старые люди, каскадеры и все творческие люди бояться говорить о смерти. Говорят, она ходит за ними по пятам и если проследить, то можно увидеть, что она рисует за ними пунктирную линию, по которой можно точно понять отведенные сроки.
Чаплин (подходит к Никто). Купите у меня ложку.
Никто (вполголоса). Где-то я уже видел это.
Чаплин (громогласно). Купите. Мне нужно попрактиковаться перед приходом транспорта. Не хочется тратить время там на это. Приду подготовленным, сразу ставь за прилавок и подпускай клиента. Обработаю, будь здоров. (Подходит к Леннону, протирает ложку). Ее можно использовать, как зеркало.
Леннон (пытается отвязаться). Да не хочу я покупать. Если и покупать, то весь набор.
Чаплин (назойливо). Наборов не держим. (Оглядывается, берет стул).  Тогда стул. Немного старый, но с примечательной особенностью. На нем сидели великие люди. Вот даже обтерли как. И ножка надломлена. Раритет. Не говоря о том, что он находится в уникальном месте. Доме-музее, можно сказать.
Леннон (раздражительно). К чему мне этот обшарпанный стул? Даже если на нем сидел я. (Заливает в сковороду, раздается  шипение).
Чаплин (отскакивает). Интересно, сколько стоит недвижимость на этом куске земли? Тут квадратов-то всего двадцать пять или тридцать. Не больше.
Никто. Довольно дорого. Чтобы его заполучить, нужно одно маленькое условие. Пустить  себе пулю…
Леннон…Он снова…
Чаплин. Купите пулю…она пронзила тело того, кто знал, что такое мир и хотел только мир во всем мире.
Леннон (сглатывая слезу). Готово. (Раскладывает приготовленное по тарелкам).
Никто (подходит к Чаплину). Одобряю.
Чаплин. Добро…продается добро…
Никто (перебивает). А где Дали?
Чаплин. Испарился. Так что насчет добра, лучшего в мире, в качественной упаковке…
Никто (перебивает). Давно?
Леннон (раскладывает посуду). Он нам не докладывает. Как кот, которому понадобилось уйти. Может быть, навсегда.
Никто (взволнованно). Как навсегда?
Чаплин. Не волнуйся. Он обязательно вернется, и мы все вместе выпьем чаю с земляникой, о которой можем сегодня помечтать
Никто. Вы не понимаете.
Леннон. Все мы понимаем.
Чаплин. Можно и с бергамотом. Кому как нравится. Хорошо, помечтаем о нескольких видах чая, каждый по-отдельности. 
Никто (смотрит на его стену). Сколько его уже не было?
Леннон (задумался, начинает есть). День или два.
Чаплин (громко, словно осознал что-то). Восемь дней.
Никто. Он раньше так надолго исчезал?
Чаплин (растерянно). Нет. Ну, надо же. Мы были так увлечены своими делами, что совершенно позабыли про него. А он всегда был слишком самостоятелен, исчезал, я даже пытался следить за ним, только у меня ничего из этого не вышло.
Леннон (приступает ко второй порции). Блин, он уехал.
Чаплин. Как уехал? Не может этого быть.
Леннон. Вот дерьмо.
Никто. Хватит.
Чаплин. Ну что ж пожелаем ему доброго пути…
Леннон (заканчивает вторую, берет третью тарелку – не ест, а глотает). Нам ничего не сказал. А что если другого автобуса не будет?
Никто. Перестаньте.
Леннон. Не надо нас успокаивать.
Никто. Тихо.
Чаплин. Он прав, не надо переживать.
Леннон (раздосадовано). Он прав? Да у тебя все правы. И этот беглец, и этот
Боб.
Никто. Я не Боб.
Леннон. Извини, мистер Фасоль. Или как вас там?
Никто (шепотом).  Это я – Гала.
Чарли (смотрит на нее). Гала?
Леннон. Что за история?
Чаплин. Ты шутишь?
Никто. Ничуть. (Исчезает за ширмой). Я здесь была инкогнито, чтобы быть рядом с ним. (Выходит преображенная, в платье). Мало ли что. За ним нужен глаз да глаз.
Чаплин. Ты – женщина?
Гала. Да.
Леннон. А чего это ты представилась Бобом, продающим ножи, да про своего отца с матерью намудрила?
Никто. Плохая шутка.
Леннон. Извини. Почему ты…ну, ему ничего не сказала?
Никто. Он бы не понял. Подумал, что я слежу за ним. Потерял вдохновение. А я слишком часто была на грани. Готовила себя к этой жизни. Моя следующая жизнь будет для меня загадкой. Одно могу сказать, детей у меня будет много.
Чаплин. И что же все-таки случилось?
Никто. Дело в том, что если он исчез, а я нет, то это может значить только одно, что я тоже, как и вы умерла.
Леннон. А ты не была…
Чаплин. Сюда могут проникать и живые?
Леннон. Тогда где же…?
Чаплин. От чего это зависит?
Никто. От понимания. Творческого человека надо принимать таким, какой он есть и если у вас есть хоть доля непонимания, то ничего не получится. Вы должны предугадывать каждый его последующий шаг. Кроме последнего.
Леннон (с обидой). Йоко меня не так понимала.
Чаплин (грустно). Про свою жену я не осмелюсь такое сказать.
Никто.  Еще одно но. При жизни он заглянул по ту сторону. Я серьезно заболела, и он стал заглядывать в мир смерти все чаще и чаще. С помощью галлюцинаций. Наконец, он просто заболел болезнью Паркинсона.  А я, чтобы помочь ему ринулась за ним. Я должна была жить, но не удержалась. Игра в жизнь  смерть закончилось победой последнего.
Чаплин. Кто-то стучит в окно?
Леннон. Оно же ненастоящее.
Чаплин. Показалось.
Гала. Джон все съел, но  у нас всегда есть вино.
Чаплин. Я выпью молока.
Леннон. Я бы от вина не отказалась.
Гала. У меня есть рецепт одного коктейля. Я думаю, вам очень понравится.
Чаплин. Если только коктейль…
Леннон. Люблю все новое.
Гала. Как странно мальчики, но вы мне кажитесь очень симпатичными.

Затемнение

СЦЕНА 6

Все в доме перевернуто. Столы, стулья, ширмы, раковина прикрыта. На полу сидят трое. Чаплин, Леннон и Гала.

Чаплин. Мы не торопимся?
Леннон. Даже если и торопимся, то лучше полдня вот так просидеть, чем есть то, что ты сегодня приготовил. Пришлось завтрак готовить заново. Нам нужно хорошо подкрепиться. Никто не знает, как долго продлиться дорога.
Чаплин (растерянно). Извините, друзья. Не знаю, что на меня нашло. Всю ночь видел черно-белые картины из моих первых фильмов. К сожалению, я не помню о чем они, только помню, что были – пятна черные и белые, среди них я – серо пятно, определяющее куда примкнуть. Когда проснулся, увидел его (показывает на Леннона) с холодной тряпкой…кляпом…
Леннон. У тебя был жар…
Чаплин. Этого не может быть.
Леннон. Я сам был поражен.
Чаплин. Тебе показалось.
Леннон. Скажи, Галчонок, правда, такое могло быть?
Гала. Могло. Если бы тебе потрогал Дали, то он вряд ли бы почувствовал жар. Вы становитесь единой субстанцией, и только две капли жира могут слиться в одну слезу, оставляющую после себя влагу. (Смотрит на потолок).
Леннон. Вот так. Я и принес…
Чаплин. Мог бы не беспокоиться.
Леннон. А ты чего такой раздражительный? Радоваться надо. Сегодня мы разъедемся по адресам, и начнется новая жизнь…
Чаплин. Какая жизнь?
Леннон. Новая. С самых первых шагов. Сперва в роддоме, потом дома, школы разные пойдут, семья, дети…хорошо.
Чаплин. Мы все будем простыми людьми?
Леннон. С чего это ты взял?
Чаплин. Я буду продавать ножи, ты – готовить, Гала…
Гала. Найду потрепанного художника, и будут вытачивать из него что-то стоящее.
Чаплин. Проще говоря, будем серой массой. Потому что все будут помнить нас, и повторить судьбу великого Дали, гениального Леннона и позвольте мне нескромность, знаменитого Чаплина невозможно.
Леннон. Это еще посмотрим.
Гала. Не нужно повторять. Повторение – переваренная пища. Смелее ноги в стремена голодного непропаханного трудностями дела.
Чаплин. Не понимаю.
Гала. Когда я говорю одно, то это не значит, что я именно это и подразумеваю. Возможно, в этот самый момент я вижу две картинки – одна написана мной, другая написана столкновением моих эмоций.
Чаплин. Ты говоришь в точности, как он.
Гала. Или он говорил, как я…
Чаплин. Может быть.
Леннон (громко). Сегодня точно будет автобус?
Гала. Да.
Леннон. А если его не будет?
Гала. Будет.
Леннон. А если все же не придет автобус и все. Заглохнет по пути или авария произойдет какая…
Гала. Здесь автобусы в аварии не попадают. Климат не тот.
Леннон. Но попробуем допустить, что автобус свернет и решит не ехать к нашему дому…
Гала. Тогда мы продолжим нашу счастливую жизнь.
Леннон (капризно). Только не это. Все что угодно, только не это. Мне горько это признавать, но я устал. Мне нужно одиночество. Мне нужен мир, где нас не так много, мир, где только я и все остальные.
Чаплин. Ты я смотрю хорошо подготовился…ведешь себя, как новорожденный…
Леннон. Не задирайся.
Чаплин. Я и не думаю задираться.
Леннон. Ты не думаешь, но задираешься.
Чаплин. Нет.
Леннон. Да.
Чаплин. Да нет же.
Леннон. Нет да же.
Гала. Перестаньте мальчики. (Звук подъехавшей машины). Это он. Пятнадцатый номер.
Леннон. Наш автобус?
Гала. Да. Все готовы.
Леннон (радостно, по-солдатски). Да.
Чаплин. Я не поеду.
Гала. Почему?
Чаплин. Я хочу остаться здесь.
Гала (резко). Автобус долго ждать не будет. Нужно решаться. Да или нет?
Чаплин. Я остаюсь.
Гала. Ты принял решение. (Леннону). Пойдем.
Леннон. Ты что? Там тебя ждет другая жизнь.(Тянет Чаплина, тот отпирается). Ну и черт с тобой. Оставайся!
Гала. Дверь откроется ненадолго. Мы должны успеть в нее проскользнуть иначе останемся здесь...автобусы здесь не ходят по расписанию.
Леннон (Гале). Сейчас. (Чаплину шепотом). Мне будет как-то поспокойнее, если ты будешь с нами. А то от нее можно всякое ожидать. Она уже один раз нас провела.
Чаплин. Все будет в порядке. Смотри ей прямо в глаза и сам не ври. Да, женщины любят мужчин с чувством юмора.
Леннон. Ну чего ты здесь будешь делать?
Чаплин. Кто лучше меня встретит усталого путника, угостит его чаем, продумает меню назавтра, поймет…
Леннон. Тогда и я остаюсь. Кто лучше меня не заставит его скучать, споет, поплачет…
Гала. Ну что вы придумали. Остаются они. А кто места…занимал, кто договаривался?
Леннон. Мы – семья, и как-то нехорошо вот так оставить его. Да и причины веской нет.
Гала. Другая жизнь для тебя не причина?
Леннон. Да кто же знает, какая она будет эта другая жизнь.
Гала (нервно). Как хотите. (Идет к двери).
Леннон. Удачной дороги.
Чаплин. Впереди девять месяцев счастливого плавания. Сперва автобус, потом подводная лодка.
Гала. Юмористы. (Берется за ручку, хочет открыть. Стук в дверь).
Дали (входит). Я не опоздал?

(Дверь некоторое время остается открытой, но никто не выходит. Немая сцена).

Занавес