Модель
1
Мы яростно жгли керосин, гонясь за солнцем. Под брюхо нам валились конструкции из облаков всех форм и размеров: стрелы иссиня-серебристых хребтов, черные шары туч... Раскрывались и сквозные дыры к земле – если не транзитом к Вельзевулу.
Солнце без труда уходило от погони. Оно нас дразнило. Оно играло с нами не то в прятки, не то в балду. То выглянет настороженной восьминожкой из мелководья Балтии. То пропадет. А то вдруг, будто до смерти напуганный апельсин, скакнёт от зубов китайского дракона.
Модель в кресле через проход оказалась, как и я, без соседей и охотно осваивала дополнительные пространства халявной свободы. Ее джинсовые ноги то туго складывались пополам, то распрямлялись во всю их модельную длину, то вольно ложились одна на другую. Они словно исполняли загадочный танец.
Далее последовал стриптиз. Но начинать его с босоножек – сомнительная новация. Безукоризненный бирюзово-зеленый педикюр я засчитал в ее пользу и до этого. Теперь же его вполовину обесценили огромные красные ступни, натруженные хождением на шпильке.
«Is this girl beautiful or ugly? – спрашивал я себя. И сам же отвечал: – She is ugly. I have never seen such an ugly girl before».
Только раз пробило. Из ниоткуда возникли винно-черепичные крыши беленького приморского городка. Зашуршали под шлепанцами булыжные ступени сыроватого проулка. Брызнула в глаза берлинская лазурь моря…
Мелькнула затем котрабандистская соломенная шляпка, под которую второпях, и потому не до конца, упихнули пук золотой паутины. И щекотнул губы женский висок, слегка солоноватый от постоянных купаний в колкой сине-зеленой воде дальних нудистских пляжей…
Наш кэп был отважный моряк. Он вел корабль наперекор зловеще-розовым сполохам грозы в нагромождениях туч. Он презирал трясучку турбулентности. Он игнорировал стингеры, выпущенные из дувалов, замаскированных под кучеватость облачков.
Но солнце не хотело нас подпускать. Оно искусно пряталось за тученциями, потом подмигивало и снова скрывалось в облаках. Оно напоследок явило нам гиенну ангины, шрамы на шкурах кашалотов, стилет стиля... И пропало насовсем.
Модель явно отметила усердие наблюдателя. Я ведь даже перестал отвлекаться на сновавших по проходу стюардессок: худышку и пампушку. И, надо признать, она не стала жеманничать. То и дело взмахивала малахитовыми опахалами в мою сторону. То и дело томительно выгибала длинное тело, якобы рассматривая что-то за иллюминатором.
И это была замечательно электронизированная модель! Какая-то мелкая электроника торчала у нее из уха, неведомый гаджет мигал в кулачке, и что-то еще по-мышиному попискивало из кармана ее пиджачка. Если только там не сидела настоящая мышь.
«Is this girl silly or intelligent? – продолжал я выпендриваться про себя. – She is silly. She is the silliest girl I have ever met».
Солнце теперь было где-то далеко-далеко на западе. Мы безнадежно отстали. Загорелось дисциплинарное табло. Пассажиры обреченно стянулись ремнями, как в sm-салоне. И наш «Боинг» прянул в ад Домодедова.
2
Я, девочки, прям обалдела, как посчитала дни. Получился, блин, тринадцатый. У меня ж, когда я от Кольки залетела, а потом от Гоги, оба раза тринадцатый был. Я аж взопрела от такой арифметики.
Короче, пиджак расстегнула, босоножки скинула… «Дай, – думаю, – пересчитаю». Это, значит, в то воскресение ко мне Хорёк с Косым припёрлись. А я им, типа: «Как хотите, только у меня – дела». «Ну, тогда не хотим». Значит, по любому сегодня тринадцатый день выходит. А это – верный залёт.
«Что же, – думаю, – ты за сука? Как встретишь красивого мужика, так сразу ему без гондона даёшь? И – на шАру?!»
Но реально, девчонки, вы бы увидали этого проводника или (как их там в самолетах?) стЮарта, что ль, – вы б меня поняли. Ну такой красавчик – чистый Джонни Депп: брючки черные в облип, рубашечка белая, галстучек. И деловой, как шило. Видать, московский кадр: у нас в Краснояре такого не выстругают. «Вам, – спрашивает, – «Пепси»? Или соку какого?» А сам всё на мои сиськи зыркает.
Так они к нему чуть сами из майки не выпрыгнули. «Томатного», – говорю. И вдруг вижу: у него на меня стоит. То есть реальный такой стояк под брючками – вот-вот мотня лопнет. И он мне так вполголоса: «А хотите, девушка, я вам по знакомству кабину пилота покажу». «Это с какого ж класса мы знакомы?» «Да вот заодно и познакомимся». Во нахал!
Ну, я согласилась, конечно. Иду за ним по проходу, а у него, девки, такая фигура! Спина треугольная и жопа дыньками. Короче, плыву. Прошли через бизнес-класс – там только один индус сидит: чалма здоровенная, а сам сморчок. Идем дальше. Но до кабины пилотов не доходим. Впихивает меня стЮарт в бизнесовый туалет, запирает дверь и…
Короче, девочки, места там очень мало и потолок наклоненный. Но стЮартов, видать, специально учат в тесноте хариться. То есть для начала он, типа, мне в рот дал, причем жестко так, без вариантов: усадил на унитаз, стянул волосы на затылке и давай двигать своим огурцом туда-сюда. Ну, я губы напружинила и смотрю снизу в глаза его нахальные. А они все темнее, темнее, и вдруг он как зарычит… И – кончил, до самых кишок мне вдул, а сперма такая соленая-солёная, и жжется, как кипяток. Я, вроде, и не хотела, а всю её – в себя…
И дальше – любовь на троих: я, стЮарт и унитаз. Не, девчонки, закрытый, ну, чо вы? Но все равно круто. Он меня и на карачки устанавливал на унитаз этот, и сам на него садился, а меня на колени садил, и одну ногу я на унитаз, а он меня сзаду… Ёбарь! Где там безопасный секс? Я про всё на свете позабыла… А очнулась – уже на своем месте сижу, у окошка круглого. Сама всё музыку слушаю, а сама всё дни считаю. И всё у меня получается тринадцатый. А это верный залет. Засада, короче.
Меня ж когда после Гоги отскоблили, мне тогда бабка-повитуха чо сказала? Смотри, говорит, девка, больше никаких абортов. Не то родить не сможешь. А я так хочу детёночка! Только чтоб мужик был нормальный… Не вечно же мне одни мудаки будут попадаться, вроде Гоги этого обкуренного или того, первого, Кольки с Коштака…
Тут вижу: один птеродактиль с ближней дистанции на меня глаз положил. Ну, пялится и пялится – задолбал. Еще одно счастье на мою жопу. А сам в застиранной майке «Маде ин Чина» и в штанах, типа, три пары за ту же цену. «Ну чо ты, – думаю, – пялисся, шприц одноразовый? Только тебя мне щас не хватало». Ну да, точно, девки. Подлезет такой голожопый и вместо траха будет полночи стихами грузить. Я всю эту поэзию еще в пионерлагере выучила…
Потом замечаю – мой стЮарт по проходу продвигается. Не, не по заднему, девки, ну чо вы прям? Между рядами, с подносом, типа, конфетки раздает пассажирам. Ну такой стройняша, такой смачный! «Вот же, – думаю, – мне конфеток во все дырки понавставлял – а свежак, как из проруби!»
Короче, нагинается он ко мне с подносом и тихонько так: «Пойдем к нам на камбуз, я тебя кофейком угощу». Я: «Чо, опять?!» А он: «Да не стремайся, – говорит, – видела индуса в «бизнесе»? Вот он говорит, типа, я ей любые деньги заплачу, только чтоб она у меня во время посадки, короче, прям в салоне отсосала».
Я, если честно, даже растерялась, девчонки. «Это на каком же языке ты с ним бОтал, на индейском?» «Ну, он два слова по-русски знает, а я – по-английски». Образованный. «Гад ты гад, – говорю, – это ты кому такое предлагаешь-то? Я ж твою молоку до капли сглотнула, без гондона тебе дала. А ты, когда на толчке сидел, какие слова мне говорил? Что балдеешь, да? Что сладко, как со мной, ни с кем не целовался? А теперь вот в эти мои губы ты хочешь чужой индейский *** воткнуть? Ты что ли совсем чмо, стЮарт?»
Не, девчонки, он очень даже всё понял. Чуть поднос не выронил и сбледнул с лица. «Ладно, – шепчет, – прости. Я ж, – говорит, – хотел как лучше. Подумал, типа, ты профессионалка. А индуй, прикинь, любые бабки готов отслюнить. Они ж богатые, раджи с эмирами. У них нефть».
«Эх ты, – говорю, – «нефть». За любые бабки, – говорю, – ты иди, стЮарт, и сам индуЮ отсоси. А я – на мои трудовые – пойду тебе детёнка рожать». ПизжУ, девки, ясен перец. Про залет я ему не сказала. Подумала только.
Короче, тут мы на снижение пошли и он потрюхал куда-то – на камбуз свой гребаный, видать. А как приземлились, народ повскакал, проход забили, и больше я этого ****ского стЮарта не видала. Да и на кой он мне, девки? Если что, сама ж и выношу, и выращу. Да еще вот вы мне поможете, точно?