Тёмная лента шоссе во мраке ночи... Свет фар выхватывает обочину в виде непрерывного калейдоскопа деревьев, кустов. Ближе к очередному селу - скорбный фонарик возле венка...
Это было позавчера. Задыхался соседский ребёнок. Тот самый, что часто подбегал к нему и здоровался: "Доблый день, дядя Иван!.." Желанное дитя соседей, больное астмой.
Вечер... Жара невыносимая. Пока собрал сено в пласты, пока укрыл плёнкой... Передавали грозы ночью. Жена встретила вкусным ужином. Включил телевизор - там те же тревожные вести, что и постоянно в последнее время. Он выпил свои законные пятьдесят грамм черешнёвки, которую сам же и сделал. Заслуженные пятьдесят грамм.
Стук в дверь был не просто неожиданным - он был наполнен бедой.
- Иван, помоги! Богдан задыхается... ничем не можем приступ снять. Скорую вызвали, но они только что приняли вызов в соседнее село... Пока наш примут, часа два пройдёт...
- Тётя Маша, я же выпил...
- Помоги, Иван! Ты ведь милиционер - кто тебя остановит... А если и остановят, ничего не будет, ваши же ребята. Не пьян ты! Помоги!
Он спешил. Ребёнок дышал со свистом, со всхлипами, а Оксана, его мать, шептала: "Пожалуйста.... ничего, скоро мы будем в больнице, там тебе помогут... Пожалуйста... Всё будет хорошо!... Только подожди... пожалуйста..." Её муж молчал, а в зеркало было видно, как побелели костяшки пальцев, которыми он впился себе в руку. И только тётя Маша плакала, не скрываясь. Слёзы непрерывными струйками стекали по лицу 45-летней женщины, что стала вдруг старой и некрасивой... как будто высасывали эти солёные капли не только красоту, но и саму жизнь той, что была лишь немногим старше его самого.
Он тысячу раз ехал этой дорогой. Шоссе, знакомое ему до такой степени, что мог бы с завязанными глазами проехать по нему. Вот только эти ямы грёбанные!.. И ведь ремонтируют их постоянно, засыпают, заливают асфальтом, а они всё появляются и появляются... Словно нечисть. Меньше бы ремонтировали во время дождя - быть может, и не плодились бы так неуёмно.
Всё произошло мгновенно. Он резко сбросил скорость при подъезде к соседнему селу. Здесь, возле первых же домов, были три "штатные" ямы. Опасные выбоины. Вильнул влево, чтобы избежать центральной, самой большой - и ...
Колесо попало в новую - узкую, но предательски глубокую. Заклинило руль. Всё дальнейшее происходило словно в жутком кошмаре, когда всё видишь, всё осознаёшь, но не в силах ничего изменить. Сильнейший удар в грудь, от которого он почти задохнулся. Страшный крик сзади, пронзительный плач ребёнка... И - кровь на лице тёти Маши. Он отчаянно жал на тормоза, выкручивал руль до хруста в ладонях, чтобы не слететь в овраг, но машина стала неуправляемой. Последняя мысль: "Ремни...", последняя картина - стынущие глаза окровавленной женщины...
- Да?
- Привет! Ты не знаешь, что случилось? Только что промчались пожарная, за ней две машины с ментами, а потом три "Скорые". Уж не бои ли где?
- Не думаю. Боёв у нас просто быть не может. По крайней мере, пока что. Может, пожар или авария?
- Сейчас Мише позвоню, спрошу.
- Скажешь потом и мне, если Миша что-то знает.
- Должен знать. Он сегодня в наряде. Ладно, перезвоню, как будет что-то известно.
- Вова, ты занят?
- Нет, говори.
- Капец, какая авария... Пять человек. Машина - вдребезги. Перевернулась в кювет. В яму колесо попало, занесло, и водитель с управлением не справился. Одна женщина - насмерть. Все остальные - в реанимации.
- Сколько людей там было?
- Пятеро. Ребёнок, мать, отец, бабушка и шофер. Ребёнок задыхался. В больницу везли. Вот и привезли... в реанимацию... всех, кроме бабушки. С 65 года она, кстати. Совсем молодая ещё... была...
Скорбный фонарь остался позади. Он мерцает ещё пару секунд тусклым светом - я вижу его в зеркале заднего вида, а затем скрывается за поворотом. Впереди - путь домой. Осталось совсем немного.