Давид. Пожалуй, если бы он не был человеком, а зданием, то вывеска "Терпение" или "Дипломатия", как нельзя лучше охарактеризовала бы его фасад. Высокого роста, степенного вида, спокойный, не бросающий на ветер слов, с серьезным лицом, он мог выслушать любого зануду, найти общий язык и избавиться (этак ненавязчиво) от самого противного и надоедливого пьницы, который не только уже не держится на ногах, но и свой язык вынужден поддерживать ладонью, чтобы он не потерялся по дороге И ведь именно такие завсегдатаи, разгоряченные и выведенные из равновесия крепкими напитками, после "беседы" с Давидом, где одна сторона не останавливаясь изрекала чушь, а другая, в лице Давида, слушала или умело делала вид, что слушала, искусстно подыгрывая оратору. именно такие безнадежные не только уверенно уходили, но не менее уверенно уезжали, умудряясь не загубить ни себя, ни своего коня, ни случайного прохожего, оказавшегося в столь поздний час на их пути.
Давид, от рождения левша, правой рукой владел очень хорошо. Этого требовала необходимость. Он, к счастью, не жил в этой стране в 60-е годы, когда всех детей-левшей заставляли писать и пользоваться правой рукой больше, чем левой, так как левши были противозаконны вследствие политической ситуации. Но тем не менее зеленый акациевый веник с шипами в его левой руке выглядел более устрашающим и комичным одновременно, чем в правой.
Давиду был свойственен несколько мрачноватый имидж, даже некоторая замкнутость, которая могла объясняться той ролью, которую он выполнял в предприятии. Давиду было поручено самое важное дело - подготовка полуфабриката. То есть в его обязанности входил убой и разделка животности, которую привозил Джекки. Нужно сказать, что Давид справлялся так умело, что ни один вскрик животного не оглашал окрестности, ни одна капля крови не попадала на его одежду. Казалось, Давид занимался этим всю жизнь. Ходили разные толки. Одни считали, что он участвовал в войне между Севером и Югом, и навыки, преобретенные там, теперь использовал в мирных целях. Другие говорили, что он родился и вырос в семье, где домашний скот не был диковинкой. Третьи, но их было мало, уверяли, что место его прежней работы было непосредственно связано с выполняемой теперь.