- Галя?! Ты? Вот так встреча! – я смотрел на свою бывшую сослуживицу и не узнавал, хотя прошло около пяти лет с момента ее увольнения из нашей фирмы. Да уж, потрепала ее жизнь, а ведь она моя ровесница!
- Привет, Саша! – Галя поморщилась от звука отходящего поезда. – Ты тоже на выход? Знаешь, давай поднимемся наверх. Меня так раздражает шум подземки.
- Хорошо, может, посидим в кафешке, здесь, за углом, знаешь?
Через некоторое время мы с Галей удобно разместились в небольшом уютном кафе за столиком у окна. Прихлебывая горячий чай, она неспешно начала рассказывать мне о своем «житье-бытье». Я же тем временем вглядывался в ее лицо без признаков косметики, испещренное преждевременными морщинками, усталые, в красноватых прожилках, глаза. Обратил внимание на неуклюжий пучок плохо окрашенных волос и все больше удивлялся, насколько сильно может измениться прежде довольно миловидная, всегда ухоженная и следящая за собой женщина за столь непродолжительный период времени.
- …а теперь, - продолжала говорить Галя, - можешь меня поздравить: я, наконец, вышла на пенсию, и представь себе, оказывается, можно вполне прожить на пенсию в девять тысяч! Я теперь могу отдохнуть от ненавистной бухгалтерии, посидеть дома, посмотреть те же сериалы, закончить свой ремонт.
- Постой, ты же вроде перед самым увольнением уже делала ремонт в своей однушке?
- Ты будешь смеяться, Саша, но ремонт в моей квартире – это ее перманентное состояние! – она невесело усмехнулась и отвернулась к окну, за которым кружился мелкий снежок. - Понимаешь, мне всегда что-то мешало в жизни: то срочная работа в офисе, то болезнь мамы, то протечка соседей сверху и необходимость подождать, пока просохнет потолок. Но, самое главное, это мои непростые отношения с Артемом, с которым приходится каждый раз спорить и ругаться из-за этого самого ремонта. Мы никак не можем придти к общему знаменателю: то, что нравится мне, категорически не приемлет он, и наоборот. Ну и деньги, конечно же, куда без них!
Ты же знаешь, Саша, моего сына! Он с самого детства был мальчиком со сложным характером, недаром даже мои родители наотрез отказывались посидеть с ним, чтобы хоть как-то разгрузить меня…
Что правда, то правда - бедная мамаша каждое утро в офисе начинала с жалоб на собственного «малолетнего хулигана, с которым ей, одинокой женщине, справляться с каждым днем все сложнее!»
- Ты, Галка, неправильно его воспитываешь! – увещевали ее умудренные семейным опытом наши офисные дамы. – Ты слишком многое ему позволяешь! Надо держать парня в ежовых рукавицах!
- Точно, женщины! – вторил им шестидесятилетний Павел Егорович, наш начальник отдела. – Меня в детстве батька драл ремнем, я своих двух оболтусов им же потчевал, и мой Вовка – старший – со своего пацана три шкуры спускает! И ничего, все выучились, слава Богу, все встали на ноги.
- Вы скажете тоже, Пал Егорыч, разве ж это метод – бить ребенка! – поджимала губки Галя. – Нет, я своего Тему воспитываю человеком самостоятельным, чтобы умел принимать решения, мог постоять за себя. А занудно навязывать ему свое мнение и понимание жизни, менторски вдалбливать прописные истины, вбивать в него насильно, что такое хорошо и что такое плохо, - это совсем не в моем характере, да и не умею я настаивать на своем, вы же знаете. Достаточно того, что я высказываю свою позицию, а он пусть делает выводы сам. Он у меня свободолюбивый мальчик и не приемлет насилия над личностью! К тому же, существуют книги, та же классика, или кино, например, где добро побеждает зло…
- Во-во, - не дал ей закончить свою мысль Пал Егорыч, - порносайты в интернете, да американские боевики – вот и все, что современную молодежь интересует! Эх, Галя, тебя саму еще воспитывать надо! Молода ты для этого дела…
- Ага, сорок пять лет, а все молода! – смеялась Галя, по привычке смущенно прикрывая ладошкой недавно отремонтированные зубы.
- А можно и в шестьдесят быть зеленой и глупой! – тихо бурчал себе под нос Егорыч, но Галя его уже не слушала.
- Кстати, Галка, а как вообще дела у твоего Артема? – очнулся я от воспоминаний. – Сколько ему, девятнадцать?
- Уже двадцать! – поправила она. – Совсем большой, но… какой-то… неприкаянный, что ли. Он ведь не работает и практически не учится.
- Это как? – не понял я. – Либо учится, либо нет!
- Да он только числится в институте, понимаешь? Поступил после школы в ветеринарку, где есть военная кафедра, да и то с грехом пополам, еле-еле сдал первую сессию и решил бросить. Не его это, мол!
Ну, я ему: «в армию же загремишь, не глупи, ведь жалко все бросать, когда столько сил и средств на это потрачено!»
Вот он и ловчит, умудряется каким-то образом закрывать хвосты: где-то откровенно за деньги (чего греха таить – пришлось дать на лапу!), то кому-нибудь из преподавателей в чем-то поможет - перенести тяжелое, передвинуть что-то, даже с ремонтом аудиторий подряжался, а недавно отдал наш собственный принтер за какой-то экзамен. Сын уже на третьем курсе, а я не видела, чтобы он хотя бы час занимался, не говоря уж о посещении занятий.
- Мне кажется, что как раз армия ему бы точно не помешала – дурь-то повыбить!
- Я и сама уж не рада, что отговорила его, но с другой стороны жалко, родная кровь все-таки, и ты знаешь, у меня ведь был такой шикарный вариант через знакомых устроить его служить совсем рядом, да теперь уж поздно…
Эх, Саша, упустила я сына. Только сейчас поняла!
- Может, женить его? Жена уж точно заставила бы его хотя бы работать, а наличие ребенка помогло бы избежать армии, хотя я лично ничего плохого в ней не вижу, особенно теперь, когда за нее всерьез взялись на самом высоком уровне.
- В этом вопросе совсем беда! – Галя достала платок и тщательно протерла линзы очков в тонкой оправе.
- Почему, он же вроде видный парнишка! – я искренне недоумевал.
- Не в этом дело. Стыдно сказать, но мой сын, кажется, ни в грош не ставит девушек! Ему ничего не стоит оскорбить любую из них, причинить боль…
- Да, что же за монстр он у тебя? А с психикой у него все в порядке?
- Думаю, я сама частично в этом виновата. Понимаешь, когда он еще учился в начальных классах, мне в руки попалась статья одного американского психолога о сексуальном воспитании подростков. Так вот там говорилось, что детей, особенно мальчиков, следует как можно раньше ознакомить с темой деторождения, половых отличий человека, вообще, с сексуальной культурой, чтобы впоследствии не возникал болезненный интерес к этому вопросу и связанных с ним различных нежелательных юношеских сексуальных проявлений – ну, ты меня понимаешь! Вот я и потащила его в женскую баню.
- Куда???
- Да, а что здесь такого? В любой соответствующей детской энциклопедии и специальных книжках для детей и не такое можно увидеть.
- Помилуй, но это же разные вещи! – от удивления и шока я не мог даже подобрать слова.
- Тогда я считала, что поступаю правильно. Но теперь мне иногда кажется, что именно такое зрелище сослужило для него плохую службу. Возможно, из-за этого впоследствии он не испытывал, как мне думается, того юношеского романтического интереса к прекрасному полу, граничащего с благоговением. Боюсь, он вообще не сможет увидеть загадку ни в одной женщине. И это – моя вина! В результате – пренебрежение и цинизм!
Для него девушки, с которыми он встречался, рассматривались исключительно с точки зрения потребления. Знаешь, я порой думаю, что и ко мне он относится не как к матери, а как к человеку, который обязан ему по жизни: сготовить, постирать, снабдить деньгами, ответить на какой-либо интересующий его вопрос. При этом он никогда не делится со мной мыслями, я не знаю, что у него на душе, он предпочитает не вводить меня в курс своих дел.
Скажу больше, год назад он привел к нам в дом молоденькую девчушку и категорически заявил, что теперь Света будет жить с нами. Тогда я решила, что в принципе это неплохо, тем более, ее родители были не против. Я даже сняла нам всем двушку, чтобы у ребят была отдельная комната, а нашу хотела просто сдать. Но Тема отказался переезжать туда, и в итоге мне пришлось самой целый год снимать чужую двухкомнатную квартиру. Правда, потом Свету забрали родители. Как выяснилось, девчонка соврала им, что они живут под моим присмотром. А они оба забросили учебу и постоянно устраивали шумные гулянки с многочисленными друзьями.
- Ну, Галка, это уже ни в какие ворота не лезет!
- Я же хотела, как лучше! – Галя сняла очки, промокнула глаза платочком и беспомощно посмотрела на меня: – Ну почему он такой черствый, Саша? Что я делала не так?
- Но ты-то ведь, как мать, должна интересоваться, чем живет твой сын. Ты должна с ним разговаривать, беседовать… - Мне было искренне жаль бывшую коллегу, но чем я теперь мог ей помочь?
- Знаешь, совсем недавно я проговорила с ним целых два часа! Представляешь?! За все двадцать лет это был единственный случай, и, в конце концов, я добилась своего! Он собирался идти на разборку между скинхедами и кавказцами – уж не знаю, откуда у него была такая информация – и не пошел! Я уговорила!
- И на чьей стороне он собирался быть? – наивно поинтересовался я, втайне призрачно надеясь на то, что Артем окажется благородным защитником «понаехавших» гостей столицы.
- Конечно, на стороне скинов, кого же еще! – Галя вытаращила на меня глаза в явном непонимании подтекста моего вопроса.
- Ну, что ж, Галя, желаю тебе, чтобы эта твоя маленькая победа над собственным сыном стала первым кирпичиком в фундаменте ваших с ним добрых отношений. Ты извини, мне пора идти.
Я расплатился с официантом, и мы расстались. На душе у меня было гадко. И хотя в голову почему-то упрямо лезла пословица о яблоне и яблоке, которое недалеко падает, я понимал, что не все так просто. Да, Гале не хватило характера, и просто времени, чтобы правильно воспитать сына, но можно ли обвинить в этом несчастную женщину, постоянно занятую добычей хлеба насущного? Наверное, никто не вправе осудить мать за то, что она слепо любит свое дитя, каким бы чудовищем при этом оно не стало. Слишком гнилым оказалось яблочко на этой слабенькой яблоньке, которую сильно потрепали злые ветры судьбы-злодейки