Софья проводила мужа в Болгарию. Она была дочерью офицера, женой офицера, так что она знала, что возражать против его отъезда и ссылаться на своё положение бессмысленно. Она была уверена, что и Владимир не хочет с ней расставаться, что и ему не по себе оттого, что он вынужден её покинуть. Но Софья могла только молиться за своего возлюбленного.
Ночью, накануне отъезда Владимира в Болгарию, ей приснилась песня. Это был монолог воина, любящего и сильного человека*:
Перед самым страшным боем,
Перед самым трудным боем,
Между радостью и болью -
Подойди и обними,
И прохладными губами
Ты к виску, щеке, запястью
Так, как только ты умеешь,
Аккуратно прикоснись.
Буду знать, что ты - со мною,
И стоять я буду насмерть,
До последней капли крови
В самом трудном том бою,
Чтоб к тебе вернуться, счастье,
Чтоб к тебе вернуться, солнце,
И к губам твоим прохладным,
Как к источнику, припасть.
Утром Соня напоследок ещё прижалась к своему Владимиру. Он ласково гладил её, поцеловал нежно-нежно и проникновенно, чтобы этот поцелуй запомнился обоим. «Мы ждём тебя!» - на прощанье прошептала Софья.
Только Владимир за порог, к особняку подъехала карета.
Мириам приехала с дочкой, просто в гости, - соскучилась! Красивая - ещё красивее, чем прежде. От подруг она лицо не закрывала. Сонечка поселила её опять во флигеле. Отдельное жильё, никто никому не мешает. Дочка черноглазая, черноволосая, луноликая и похожая на мать. Мириам назвала её в честь любимой подруги - Сафие. Соне было почему-то неловко, но приятно.
Мириам рассказывала, что, когда они приехали в Турцию, там их с Асланом никто не ждал. Там шла война, а имущество Адиль-паши было растащено, дворец разгромлен. Никого из родных найти не удалось. Говорили, что они все погибли. С Рифат-пашой удалось расправиться, но оставались ещё его сторонники, которым он завещал кровную месть. Поэтому лучше было убраться из Турции, всё там оставить, ничего не добиваться – иначе неизвестно, унесёшь ли ещё ноги-то…
Мириам с мужем решили устроиться в Азербайджане. Там была турецкая диаспора. Турки – лояльные к России. Они хотели жить, создавать семьи, растить детей, работать на благо своей новой родины. Прекрасные горы, озёра, фрукты и проч. Хорошие люди вокруг. Угроза землетрясений, конечно. Но она и в Турции есть, так что решили: аллах не выдаст – свинья не съест. Свиней в Турции не уважали. Аслан открыл своё дело. Мириам вышивала пояса на продажу, достигла больших высот в мастерстве. Вышила и для подруг турецкие пояса с бисером.
Зейнаб приходила из института и кудахтала: «Ах, ах, моя принцесса! Ах, как выросла!» Непонятно, о ком: то ли о Мириам, то ли о её дочке. Мириам пригласила няньку уехать вместе в Азербайджан. Зейнаб обещала подумать. Ну что она тут одна как перст, в Москве, вдали от своей птички! Воронцовым мешать не хочется: у них своя жизнь, своя семья!
Ася уже относительно давно гостила в Москве. Она была несказанно рада увидеться с подругами. Когда она впервые встретилась с Мириам, она не могла выпустить подружку из объятий! «Как же я рада тебя видеть! Я так боялась, что ты в Турции! Тебя Уильям там даже искал по моей просьбе! - говорила она. - Но он встретился только с вашими недоброжелателями, и мы были рады, что тебя в Турции никто не нашёл!»
Ася была ухоженная, как настоящая леди, подростковой угловатости движений как и не бывало. Вот что значит западные веяния! Хотя она рассказывала о жизни в Англии, как рассказывают туристы. О своих «шпионских» делах молчала, как рыба. Рассказы о Шотландии, о метрополитене, о памятниках архитектуры впечатляли москвичек.
У Аси детей пока не было. Как бы они ей ни к чему сейчас. Нехорошо так говорить, но ведь от правды не скроешься. Тата тоже своих не завела. Как будто наказание за того, первого ребёнка. Зато Соня ждёт вторую (или третью? ну, вы поняли…) детку, скоро уже и роды.
Тата привезла Настю ещё летом в институт благородных девиц. В какой класс? Экзамены покажут. По возрасту – в пятый. Знаний тоже хватило. Оплачивать разрешили за счёт Попечительского совета, – было специальное заседание. Воронцов давно входил в этот совет и мог сделать так, чтобы Татьяна не узнала, кто оплачивает обучение Насти. Напрямую же деньги Тата бы не взяла!
Анастасии Зотовой будут доставаться двойные шишки: как всем кофушкам, плюс ещё личные от Эммы Оттовны. Она ведь отвечает за ребёнка и перед Татьяной, и перед её одноклассницами, которые могут в любой момент прийти и проконтролировать, а потом Тате доложить. На пару месяцев Тата осталась пока в Москве, ходила к Насте проведывать её чуть не каждый день. Непривычно девочке оставаться одной среди чужих людей. Но с программой справляется: Татьяна и брат хорошо её подготовили.
Когда Тата и Соня приходили в институт, вокруг Софьи немедленно собирался кружок учениц. Они расспрашивали, скоро ли Софья Ивановна вернётся к ним и будет их учить французскому, русскому языкам и другим премудростям. Соня посмеивалась: «Пока премудростям буду учить свою детку! Она родится маленькая, ей нужна мама рядом, чтобы хорошо развиваться и расти здоровой, поэтому я пока буду с ней, а потом уже вернусь к вам! Обязательно вернусь, mesdames!» Девочки тянули разочарованно в ответ: «Ууу! Мы уже закончим институт и замуж выйдем к тому времени!» В детстве всегда кажется, что время долго тянется, а далёкие события наступят вот-вот!
Катя, Ася и Оксана воспользовались поводом и тоже пошли в институт к Эмме Оттовне. Старенькая классная дама расчувствовалась и не могла сдержать слёз, увидев повзрослевших своих учениц.
* * *
Чтобы развлечься и не думать о плохом, Катя, Соня, Ася и Тата ходили в театры. 1880-е годы были временем расцвета русской классической музыки. В Большом шли «Евгений Онегин», «Лебединое озеро» а также «Борис Годунов», «Иван Сусанин». Прекрасные танцевальные и вокальные мелодии у всех на слуху. У графа был абонемент в ложу на год. Места всем хватало.
Кстати, Софья ещё весной, наконец, решила купить пианино для себя и для детей. Воронцов выписал из Германии инструмент фирмы Блютнера, хорошо зарекомендовавшей себя в России. И вот наконец его доставили. Наверное, изготавливали по индивидуальному заказу.
Софья попросила разместить его в гостиной. Инструмент был потрясающей красоты! Полированный, приятного медового цвета, с бронзовыми подсвечниками на передней крышке. Целую ночь пианино «отдыхало от дороги», как сказала детям мама. На следующий день пришёл настройщик и долго колдовал, крутя специальным ключом стерженьки, на которые были намотаны струны. Серёжа очень внимательно смотрел на разобранное пианино. Но без друга Пети на активные действия не решился, и это спасло ситуацию.
Настройщик похвалил пианино и пригласил попробовать инструмент того, кто умеет играть. Графиня села за фортепиано, тронула клавиши и – ахнула! Она ведь семь лет вообще не садилась! В институте Соню лет пять обучали игре на фортепиано, позже она сама потихоньку играла в музыкальном классе, когда было время и желание. Могла саккомпанировать своей подруге балерине Лизе или для турецкой песни Мириам. С того момента, когда Глаша ей сломала руку, Софья не заходила больше в селюльку (специальную небольшую комнатку для занятий музыкой в институте). И дома пианино не было.
Поэтому инструмент опробовала Катерина Басманова. Волшебные серебряные звуки рассыпались по гостиной. В институте в последний год одноклассницы часто танцевали на балах, и мелодии вальсов, полонезов, мазурок напоминали им те радостные минуты. Слушая «Меланхолический вальс» Даргомыжского, Софья почувствовала, что по щекам текут слёзы: ей вспомнилось, как она танцевала с Владимиром под этот вальс на балу в институте! Как давно это было! Все испытания и беды тогда были ещё впереди! Какое счастье, что надежды оправдались, мечты сбылись! И так грустно сейчас без милого! Обо всём об этом пела музыка, и об этом хотелось плакать.
Катя часто приходила к подружкам в гости.
Катя с Асей встретились хорошо. Катя рассказала, что брат Серёжа всё служит в Сибири, женился, дети родились. «Кто старое помянет, тому глаз вон!» – только и остаётся сказать и жить дальше, не оглядываясь в прошлое и стремясь в будущее! А наше будущее – это дети.
Когда собираются дети, начинается гвалт и кавардак! Серёже семь лет, Пете Басманову – пять с половиной. Их военные игры сводят с ума женщин. Вечно драки подушками, бои на игрушечных саблях, скачки на лошадках-палочках по всему дому. Пётр (слуга) думает: «Лучше бы они это делали в саду!» У него тоже уже голова кругом идёт. Его дочка тихонькая, хозяйственная, учится пол подметать, посуду мыть, пыль вытирать. Деловая! Баловаться некогда. Пётр мечтает, чтобы поскорее приехал хозяин: при графе хоть не будет такого шума и беспорядка. А с женщин что взять?!
Девочки поспокойнее. Пятилетняя Люба Воронцова уморительно «воспитывает» подружку, повторяя ей слова, которые слышала от своей маменьки. Двухлетняя Лили Басманова маленькая ещё, поэтому ничего не слушает, делает то, что в голову взбредёт. Любу это возмущает: «Почему ты меня не слушаешься?! Надо старших слушать!»
Дочка Мириам Сафие одинаково хорошо говорит по-русски и по-турецки. «Хочу, говорит, быть Красной Шапочкой!» – и мама шьёт ей красную шапочку из кумачовой материи, у Сони они берут Любин передник, заплетают девочке косички, в корзинку кладут пирожки. А Петя и Серёжа – волк и охотник! Роль бабушки достаётся Мириам. Когда Зейнаб приходит – то, вестимо, бабушкой бывает она.
У Софьи живот уже большой. Однажды поздно вечером она напугала всех женщин – упала в обморок, из которого её с трудом вывел доктор. Тата очень ответственно подошла к ситуации и не отходила от подруги. А Софья всё повторяла в беспамятстве: «И прохладными губами... Ты к виску, щеке, запястью... Так, как только ты умеешь... Аккуратно прикоснись...» Дамы подумали, что подруга бредит, ничего не могли понять.
Как потом уже узнали, в тот самый момент в болгарском городишке Воронцов и был ранен саблей. А у Софьи жестокая анемия. Ребёночек берёт всё, что ему нужно, из организма матери. Нервное напряжение тоже сказывается на самочувствии. Поэтому доктор сказал, что надо просто перетерпеть, а по существу – ничего страшного. Полезно гранаты кушать, печёнку. Хотя бы для самоуспокоения. Главное – положительные эмоции. А где их взять?
Софья лежала и думала: «Где ты, любимый мой! Владимир! Что с тобою?» Она чувствовала, что происходит что-то опасное для возлюбленного.
Хорошо, что дня через три-четыре пришла телеграмма. А получала её Катя. Смотрит – секретная. У Басмановой сердце замерло: что там может быть? Решила сначала сама открыть, потом уже Софье показывать. Открыла – от Воронцова, она прочитала про «солнечный зайчик» – от сердца отлегло. Поспешила к подруге. Соня обрадовалась, засмеялась, обцеловала всю телеграмму. Расцвела прямо на глазах. Хотя, конечно, очень слаба ещё была, лежала в постели.
Дети её к ней прибегали, залезали прямо на кровать, прижимались к маме, слушали, как шевелится её ребёночек, разговаривали с ним. Соперничество за мамино внимание в этом году стало у них поменьше: Серёжа почувствовал себя не младенцем, а будущим мужчиной.
С сыном много говорил об этом Владимир, внушая мысль, что мужчина – это защитник, воин. По семейной традиции, Воронцовы готовили Серёжу к военной карьере. Так обычно бывает в семьях офицеров. Армия – такое место, где всё за тебя решают командиры, поэтому, если нет другой пламенной страсти, в армии проще. Да, рискуешь жизнью. Но жизнь – штука такая, ей всегда приходится рисковать. Так лучше рисковать, принося пользу обществу, родине. Папа был всегда для Серёжи авторитетом, и он слушал отца, открыв рот, впитывал, запоминал. «Держи слово, береги честь смолоду!»
А Любаньке придётся туговато: младший брат или сестрёнка будут занимать много маминых сил и внимания. Пятилетняя девочка по сравнению с новорождённым будет казаться взрослой. Хотя по существу она ещё очень маленькая, и ей тоже нужна мамочка.
Но Софья не видела в этом никаких трудностей. Ей нравилось быть с детьми, отвечать на их вопросы, удовлетворять все их нужды, гасить капризы, воспитывать по своему образу и подобию. Они с Владимиром всегда хотели большую семью, где много детей.
Вскоре приехал граф, и Пётр успокоился. Быть старшим и ответственным мужчиной в доме – нелёгкая ноша, не каждому по плечу!
Когда Владимир зашёл в дом, Софья уже встречала его. Она обвила его за шею, он подхватил её сзади, чтобы она не висела на нём: не дай Бог что с ребёночком случится!
- Владимир! Владимир!
Мириам и Ася на время отошли в сторону: потом поздороваются, а сейчас не стоит супругам мешать! Воронцов довольным тоном произнёс:
- Софья! Думаешь, я двоих сразу удержу?
Соня испугалась, что мужу тяжело, сразу встала обеими ногами на пол. Серёжа с Любочкой подбежали к папе. Люба в момент залезла к отцу на руки. Серёже тоже хотелось оказаться наверху, но он уже большой! А маменька-то, смотрите, как маленькая! Мальчик снисходительно подумал: «Женщины! Сразу у мужчин на шее виснут!» Но он тоже был рад, что папа вернулся домой. Теперь и маменька будет весёлой и довольной.
Поздоровавшись с семьёй, Воронцов поприветствовал и Софьиных подруг.
Теперь женщины стеснялись мешать хозяину, поэтому уже не так часто собирались в гостиной у Воронцовых. Однако Ася и Мириам всё же оставались у графа в гостях.
Мириам сидела в гостиной, беседовала с Владимиром Сергеевичем.
- А расскажите, граф, о моём отце! Как Вы с ним подружились?
Он снова и снова рассказывал ей об Адиль-паше и их дружбе. Mириам было приятно слушать одно и то же, как маленькой.
- Мириам! Я подружился с твоим отцом в Стамбуле! Я туда ездил перед самой войной!
Мириам обращалась к Воронцову на "Вы", а он к ней - на "ты". Сонечка была ей подружкой, а её муж заменил Мириам отца.
Владимир Сергеевич рассказывал о своей поездке на переговоры, о том, как Адиль-паша перешёл на сторону России и его прокляла вся турецкая верхушка. Мириам была признательна графу, что он спас её, доставив в Москву. Она спрашивала, как погиб её отец: хотела знать всё в подробностях.
- Это был страшный, героический момент, Мириам! - Он не хотел сейчас ничего такого рассказывать при Софье. - Но давай попозже поговорим об этом! Наедине! - и подмигнул.
Мириам поняла, в чём дело.
Прошла неделя, и Соня родила. Увидев в глазах мужа некоторое разочарование: «Опять девочка!», Софья засмеялась: «Кого зака-азывали, ваше сиятельство!»
Хромосомы тогда ещё не были открыты, вернее их функции не были ещё осознаны учёными, но Софья, очевидно, интуитивно верно понимала роль отца как «ответственного» за пол ребёнка.
Муж обнял и поцеловал свою Софью, поздравил с рождением дочери. Девочку назвали Верочкой, в память о той вере, которая помогала Софье жить. С каждым днём Владимир чувствовал, как всё сильнее любит этот маленький чёрненький комочек с мутно-голубыми младенческими глазками.
- Эта девочка будет пааапиной дочкой! - говорили подружки, видя мать, отца и ребёнка вместе. - А кого позовёте в крёстные матери, Софья?
- Асю, конечно! Я ещё года четыре назад знала, что следующего ребёнка будешь ты крестить у нас, Ася!
Анастасия Каннингем была тронута до глубины души.
- Я буду за вас молиться, Соня, каждый день!
Так у Сони подружки становились кумушками, или крестовыми сёстрами, как в народе говорят. Катя крестила Любочку, а Ася – Верочку. Сама Соня была Лизиной крёстной у Кати.
Примечания:
* Автор - H.L. оладушек Маркин ( http://ficbook.net/readfic/2005709 )