– … очевидно, что именно крушение Минойской державы, как объединяющего центра греческой цивилизации, повлекло за собой распад греческого мира на враждующие лагеря, начались междоусобицы, борьба за доминирование. Освободившиеся от владычества Крита, обуреваемые гегемонистскими амбициями и, пуще того, скудностью производственных возможностей, греческие полисы не могли не передраться. Самая длительная и кровавая из этих междоусобиц известна нам как Троянская война. Здесь необходимо учитывать, что представления греков о мире ограничивались Ойкуменой, то есть территорией, заселённой самими греками. Разумеется, им были известны другие страны и народы, но эти страны и народы находились даже не на краю света, а за краем его. Поэтому для тогдашних эллинов Троянская война была Мировой войной. Тем более, участвовали в ней не только греческие племена.
*****
Симфоническая акустика главной аудитории колледжа, предоставленной городскими властями по запросу Министерства просвещения для лекции столичного профессора, подчёркивала немногочисленность слушателей, половина из которых клевала носом, поскольку ни черта не понимала, да и не хотела понимать, даже если бы была способна.
Впрочем, профессору заинтересованность аудитории не была важна. Его имя – Ким Жорес – было известно в Европе как имя лучшего специалиста по античной политологии, на родине – как имя доверенного лица Президента, а в узких кругах политтехнологов – как имя непревзойдённого консультанта по избирательным кампаниям любого уровня. Мизерная плата за лекцию равнялась стоимости эклера в ресторане «Пелевин», где корифей античной политологии обычно обедал. Эта лекция в провинциальном городке была последней в гастролях сводной группы преподавателей столичных университетов по родной стране и Жоресу хотелось лишь поскорее завершить занятие, чтобы уже завтра сесть на монорельс и вернуться в привычный и приличествующий его возрасту и статусу комфорт.
Корифей предпочёл бы вовсе отказаться от участия в гастролях, формула Иисуса о метании бисера казалась профессору более чем подходящей для данного случая. Однако большую часть дохода Жорес получал благодаря тому, что перед его именем в визитной карточке, в публикациях прессы о нём, в списках приглашённых на официальный приём гостей стояло слово «профессор». Как лучший специалист, доверенное лицо и проч., Ким Варфоломеевич Жорес, конечно, имел определённые привилегии, но и с потребностями Министерства просвещения вынужден был считаться.
Между тем, давным-давно Президент обещал своему народу, и во исполнение обещания была принята государственная программа равенства возможностей. Важным пунктом этой программы была равная доступность качественного образования для всего населения страны, независимо от расстояния до университетских центров, от моря до моря, хоть в горном ауле, хоть в таёжном уголке. Казна ежегодно выделяла миллиарды на реализацию Президентского обещания.
Конечно, давно существовали, были опробованы и отработаны дистанционные методы обучения: всеразличные палантиры, видеоуроки, вебинары и всё-такое. Однако бюджетное финансирование по этой строке шло в карман Министерства связи, которое обеспечивало современные коммуникации. Просвещающие чиновники, в свою очередь, обязаны были придумать собственный способ присосаться к источнику. Поэтому сводные группы преподавателей «с именем» гастролировали лекциями по городам и весям, читая лекции тем, кому это было совершенно не интересно и абсолютно не нужно.
Впрочем, Министерству просвещения важен был лишь факт лекции, для галочки в отчётной ведомости по реализации государственной программы, а содержание лекции и реальное количество слушателей значения не имели. Но факт должен был иметь место быть. Ибо Министерство полиции наперегонки с государственной прокуратурой, стараясь не дать вырваться вперёд жандармскому управлению и не отстать от Следственного департамента, следило внимательно. А за ними следила Служба безопасности. И все они в любой подходящий момент были готовы представить в правительство и лично Главе государства доказательства того, что чиновники слишком расточительны, провоняли коррупцией и склонны к мошенничеству, а следовательно, многомиллиардную государственную программу нужно передать в ведение мастеров следствия, уж они-то сберегут и охранят.
Словом, приятной альтернативы унылому чтению лекций на тоскливых гастролях не было.
*****
– Итак, в результате небольших и непродолжительных, хотя и многочисленных войн и столкновений в греческом мире образовались две мощные коалиции, - стоически рассказывал Жорес тоскующим, пригнанным на лекцию местными чиновниками, провинциалам. – В западной части тогдашней Ойкумены, на Балканском полуострове сформировалась конфедерация во главе с Микенами и Спартой. Города, расположенные на побережьях Малой Азии, Чёрного моря и прилегающих островах, объединились под патронатом великой Трои, крупнейшего мегаполиса того времени, сравнимого, пожалуй, по размерам и значению с Лондоном XIX века или с Нью-Йорком XX века. Западная, ахейская и восточная, троянская коалиции стали друг против друга. Остаться же должна была только одна.
*****
Да, подумал Варлен, остаться должна была только одна. Надо было думать. А теперь, всем по одной, а тебе ни одной. Думать надо было, и пить надо меньше, надо меньше пить.
По первому образованию Варлен был историком, по второму - юристом, причём второе образование он получил заочно, служа в армии, и не где-нибудь, а в Экспедиционном корпусе. Какие перипетии довели Варлена из университета до армии, что приключалось в армии, по каким биографическим порогам и перевалам Варлен докатился до Коломахи, и почему здесь остался, – всё могло быть, и не раз бывало темой разговоров и в дружеском кругу за кружкой пенного пива, и в мрачном кабинете за столом у дотошного следователя. Но к текущему моменту ничто из этого никакого отношения не имело.
На текущий момент Варлен являлся специальным – ведущим, высокооплачиваемым, популярным – корреспондентом местной газеты «Родная сторона» и пришёл на лекцию профессора Жореса по причине плохого настроения из-за неприятностей в личной жизни.
То есть, нет, конечно, да, лекции известных (правда, не большинству читателей газеты «Родная сторона») преподавателей, присланных из столицы Министерством образования по общегосударственной программе, были для небольшого индустриального города в горнорудной провинции достаточным событием, чтобы местные газеты разместили на первых полосах большие фотографии и пересказ присланного министерством пресс-релиза.
Однако не до такой степени, чтобы специальный корреспондент тратил своё высокооплачиваемое (помимо гонораров) время на выслушивание рассуждений, которые в повседневной жизни ни единому читателю «Родной стороны» не нужны даже с доплатой, а значит и ни для какой публикации использованы быть не могут. Даже в том невероятном случае, если бы у специального корреспондента возникли мысли по поводу лекции столичного мудряка, и он (корреспондент) пожелал бы эти мысли изложить. Кто бы стал такую мудротень читать в «Родной стороне»?
То есть, нет, конечно, да, лично у Варлена мысли по поводу ахейцев и Троянской войны могли бы возникнуть, названия были ему не слишком незнакомы, кое-какое представление Варлен имел и касательно логических построений, но сюда, в главную аудиторию колледжа журналист пошёл (и пришёл), потому что…
Потому что не мог больше сидеть в душной редакции, видеть смеющиеся своим поводам лица коллег, слышать деловые, как будто ничего не происходит, разговоры по телефону, стучать по бездушным клавишам компьютера, просматривать равнодушные гранки ни о чём. Не мог. И хлестать водку в прокуренной, шумной, весёлой и, соответственно, безразличной к любой грусти, пивнушке тоже не мог больше. Не хотел. И тосковать, терзаться, мучиться, психовать и беситься в одиночестве, бросаясь на стены и разбивая в кровь кулаки, тоже больше не мог. Не получалось.
От Варлена ушла жена. Формально – из-за того, что узнала про любовницу, но на самом деле, Варлен точно знал, по другой причине. Тем более, что любовница с Варленом тоже рассталась. Почти что день в день с женой. Как сговорились.
Всем по одной, а тебе ни одной. Думать надо было, когда жену с любовницей знакомил и рассчитывал, что обе они - женщины разумные, обе - любящие, поймут, простят, договорятся. Может, в самом деле договорились?
*****
– Географическое положение Трои обеспечивало развитые связи с другими центрами цивилизации того времени – с Египтом, Финикией, Междуречьем, Эфиопией, даже с Китаем, - профессор Жорес нажал кнопочку на пульте кафедры, и теперь сопровождал лекцию движениями лазерной указки по возникшей между кафедрой и партами слушателей проекции карты мира. – Ахейцы же оказались отрезаны от межцивилизационных контактов. Для ахейцев были свободны лишь пути на север, в сторону Дуная, и на запад, на Апеннинский полуостров, и это были земли, населённые враждебными дикарями. Разумеется, с ними можно было воевать, их можно было даже побеждать, но все богатства тогдашнего мира находились в Малой и Средней Азии, на востоке от Эллады. А путь на восток ахейцам преграждала Троя.
– Троянцы украли у ахейцев Елену Прекрасную, - громко сказал совсем уж соскучившийся слушатель.
– Не украли, а она сама к троянцам сбежала, - возразил другой.
– Может, и сама, но всё равно считается, что украли, - парировал первый.
Жорес искренне обрадовался реакции аудитории, засмеялся, а отсмеявшись, продолжал:
– Квазиисторический факт похищения Елены Спартанской Парисом Троянским всерьёз рассматривался в качестве причины Троянской войны только Гомером и некоторыми поэтическими натурами, которые слепо следуют авторитетам. Даже деятели искусств, не говоря уже об учёных, оценивали и оценивают данный сюжет очень скептически.
– Хильдесхаймер! - выкрикнул, пользуясь случаем, кто-то и затих, испуганный собственной смелостью.
– Да, и Вольфганг Хильдесхаймер в том числе, - согласился столичный профессор.
Ким Жорес несколько удивился познаниям провинциалов в драматургии прошлого века, но удивление скрыл, а демонстрацию познаний счёл случайностью, мало ли, какое на самом деле слово выкрикнул абориген, а просвещённое ухо профессора преобразовало эти звуки в знакомую Жоресу фамилию. Чтобы не попасть впросак и не вызвать издевательский смех простолюдинов по поводу тугоухости столичного визитёра, Жорес быстро продолжил:
– В действительности, столкновение двух коалиций, двух держав, оказавшихся наследниками Минойской цивилизации, было неизбежно. Причём, отнюдь не из-за агрессивных устремлений ахейцев.
*****
Да-да, конечно, никаких агрессивных устремлений, подумал Варлен, меланхолично включая и выключая диктофон. Никто никого не похищал, сама ушла. Только дело в том, что жена ушла – не просто ушла. А ушла к другому. Не к абы какому любому другому, а к новому своему боссу. Даже не супругой – супруга у того была своя, хоть и далеко, зато с двумя детьми, – а именно что полюбовницей. Наложницей. Чуть не содержанкой. Хотя какая она содержанка – новый босс ей жалованье платит, так что всего лишь круг обязанностей немного расширился.
Между ними чистая механика, энергичное трение плоти о плоть и никакого чувства, думал Варлен. Он был уверен, что жена… бывшая (интересное какое слово, раньше Варлен его даже к любовницам не применял) думает и чувствует так же и то же. Варлен знал её, всё-таки немало лет вместе, каждый сантиметр тела известен, каждая клеточка сознания понятна. Значит, Елена не могла не понимать, что она для своего (блин, каким противным становится это слово применительно к… не-Варлену)… бойфренда – не более, чем служебный … мастурбатор.
Но, ведь, ушла же.
Впрямую не призналась, куда, к кому, да Варлен, собственно, и не спрашивал. По неуловимым постороннему взгляду, но знаковым для близкого человека приметам, догадался.
Некогда они работали вместе, в одной газете. Варлен был бодрый, энергичный, подающий надежды, живущий легко, феерично, с брызгами, не мужчина, а вечный праздник и – одновременно умный. Не просто от природы талантливый (хотя и талантом Бог Варлена не обделил), а умный, образованный, с богатым жизненным опытом. Елена была старше и даже побывала замужем, но оставалась в душе тем непуганым подростком, какие произрастают в опекаемых оранжереях, желают запретных удовольствий, вечно стремятся к празднику и легко покоряются победителям. А Варлен был победителем.
Поначалу им казалось, что возникла обыкновенная редакционная love story, каковые у обоих случались, однако продлилась story дольше обычного, и дошло до регистрации в мэрии, и в Коломаху они поехали уже мужем и женой.
Лустало не был у них на свадьбе (по правде сказать, Варлен про него даже не вспомнил), но был очень заинтересован в помощи университетского приятеля, чтобы поднять с колен местную газету «Родная сторона», поэтому обещал всяческое содействие. Да, разумеется, патриархальные традиции Коломахи (впрочем, строгие лишь внешне, это выяснилось очень скоро) не одобряли работу супругов в одном учреждении (это правило, впрочем, не распространялось на пролетариев и врачей). Но для главного редактора главной городской газеты нет ничего невозможного – Елене быстро подыскали должность в музее горнорудной корпорации. Лустало тогда хлопнул Варлена по плечу и сказал, мол, я тебя не подвёл, теперь ты меня не подведи, ты ж талантище. И подмигнул Елене. А Елена улыбнулась – Лустало не понял значения улыбки и позднее пытался к Елене клеиться, получив полный поворот от ворот, а Варлен понял сразу и тоже улыбнулся. Снисходительно, он-то свою жену знал и понимал.
Но, может быть, тогда и начался период распада?
*****
– Да, ахейцы с формальной точки зрения напали первыми, именно они вторглись на территорию царства Приама, - вещал профессор Жорес, вдохновлённый неожиданным интересом к теме лекции. – Да, у ахейцев имелся практический интерес в устранении Трои, как торгового конкурента и главного препятствия в развитии связей с восточными странами. Да, имелась и внутриполитическая причина - Микены, возглавившие войну против общего врага, сумели в результате стать не первыми среди равных, а гегемоном, конфедеративное устройство союза ахейских племён стало едва ли не унитарным, на смену Минойской державе пришла держава Микенская.
Но была ещё одна, я полагаю, самая важная причина для войны, которую не могли не сознавать тогдашние государственные деятели. Не могли эту причина не понимать и простые ахейцы - уровень образования правителей и народа был примерно одинаков, и жили они достаточно скученно, обмен информацией происходил быстро.
Короче говоря, для войны с Троей у ахейцев была очень веская причина. Троя угрожала материковой, ахейской Элладе, самому существованию ахейского этноса.
*****
«Этноса» - эхом откликнулись слова профессора в голове Варлена, именно что этноса. В городе Коломаха, все недра на сто миль вокруг которого и под которым были изрыты шахтами, в которых, словно кроты, денно и нощно копошились горожане (не все, конечно, а каждый третий, и не все сразу, естественно, а посменно), сформировался свой этнос. Для которого богом, царём, воинским начальником, учителем, родителем, источником, смыслом и сутью бытия была горнорудная корпорация. Всё в Коломахе делалось по воле корпорации и для её процветания, благо корпорации почиталось за благо города, а довольством города было довольство корпорации, ныне, присно и во веки веков.
Немногим меньшую роль Горнорудная корпорация Коломахи играла в жизни всей провинции. Правда, своими налогами корпорация наполняла казну провинции едва наполовину (вторую половину наполняли прочие промышленники, в том числе и более мелкие горнозаводчики), а на всех выборах даже солидарное (по указке корпорации) голосование жителей Коломахи давало едва ли 10 % от общего числа провинциального электората. Но губернатор данной провинции мог стать губернатором, мэр любого города в данной провинции – мэром, а депутат всенародно избираемой Ассамблеи – народным избранником лишь с согласия, а чаще – только по воле корпорации.
Работать в корпорации было надёжно и стабильно. Не работать на корпорацию (не в «в», а «на», то есть, независимо от места источника жалованья) для любого жителя Коломахи было невозможно.
Варлен полагал, что лично для него невозможное возможно. Благодаря образованию, таланту и, естественно, независимому, закалённому прошлой биографией характеру. А то, что и его жена работает (или правильно: служит?) в той же корпорации, так это ж мелочи, небольшой ненавязчивый компромисс принципов с интересами.
Одним из топ-менеджеров Горнорудной корпорации несколько месяцев назад стал поджарый красавчик Виктуар. Он приехал в Коломаху из какой-то уж совсем-совсем отдалённой глуши и было неизвестно, по каким критериям его отобрали в директорат. По мнению Варлена, да и многих знакомых в корпорации, которые у лучшего корреспондента «Родной стороны», разумеется, имелись в большом количестве, свеженький топ не обладал никакими деловыми или профессиональными качествами. Вообще никакими. К тому же Виктуар был голоден до удовольствий и жаден до денег – качества, часто встречающиеся у тех, кто только-только выбрался из грязи в князи.
Варлен узнал об этом назначении, потом – по корреспондентской обязанности – познакомился лично, от души поржал в узком кругу, и забыл.
А надо было, вот, было надо обратить внимание, подумал Варлен, подстёгиваемый логичной последовательностью и последовательной логичностью лекции столичного профессора.
*****
– Благодаря географическому положению и связям с развитыми странами, троянцы несомненно превосходили ахейцев в экономическом и культурном плане. Наличие связей способствовало также дальнейшему развитию Трои. И развитие это было, по тогдашним меркам, стремительным, - после краткого оживления на аудиторию вновь накатило сомнамбулическое состояние, однако Ким Жорес уже почувствовал вдохновение, какое охватывало его во время лекций в родном университете, среди преданных адептов античности. – В свою очередь, ахейская Эллада, сама по себе отсталая и разорённая предыдущими войнами то с дорийцами, то с критянами, то друг с другом, отставала всё сильнее.
Вектора обоих эллинских миров расходились всё сильнее, однако они оставались одной цивилизацией, с единой культурой, общим языком. Их мирное сосуществование могло завершиться только подчинением ахейцев троянцами. Сначала произошло бы, уже начиналось экономическое подчинение, за ним - политическое поглощение, а далее, так уж было принято в те суровые времена, порабощение и ассимиляция.
При этом в военном отношении троянцы нисколько не уступали ахейцам, но равновесие было шатким и вот-вот могло качнуться, должно было качнуться, неизбежно качнулось бы в сторону Трои. Опять же, благодаря плотным, тесным и развитым связям Трои с цивилизациями Ближнего Востока.
– Так говорил Хильдесхаймер, - звонко подсказал тот же, что и в прошлый раз, голос, вызвав смешки аудитории.
Профессор одобрительно улыбнулся, но с темпа не сбился:
– Надеюсь, вам известно, какую роль сыграло военно-техническое превосходство стран Запада в противостоянии с Советским Союзом в XX веке. Советский Союз не выдержал гонки вооружений и вынужден был капитулировать. Последующие попытки советского и постсоветского правительств уравновесить отношения с победителями «холодной войны», включавшие даже прямые угрозы развязать войну горячую, и сами попытки развязать такую войну в той или иной локации неизменно терпели неудачу. Именно по причине военно-технического превосходства Запада и примкнувшего к Западу остального мира. Превосходство же Запада было обеспечено именно постоянным культурным, научно-техническим, экономическим обменом между самим западными странами, а также между западными странами и остальными государствами земного шара.
Точно такая судьба, при всей неторопливости технического, в том числе – военно-технического прогресса в конце второго - начале первого тысячелетий до нашей эры ждала ахейскую цивилизацию, - Жорес начертал лазерной указкой крест в том месте карты, где был обозначен Балканский полуостров, и заключил. – Полный крах ахейцев был неминуем. Троянцы это прекрасно понимали и, такие как Гектор, не особо торопились. И старались урезонить таких как Парис, которые торопились реализовать историческое превосходство Трои.
*****
Да-да, конечно, крах был неминуем, подумал Варлен в угоду собственным ассоциациям.
Пьянки и бабы, бабы и пьянки, в промежутках – весёлые командировки по никчемным заданиям редакции (то есть, снова пьянки и бабы), редко-редко – вдохновение для написания каких-нибудь злободневных верлибров. Которые читались с листа вслух в прокуренной пивнушке или пропахшей перегаром редакционной курилке и, естественно, никогда нигде не публиковались, поскольку, кому они, нафиг, нужны? Даже в Сеть свои тексты Варлен стремался выкладывать, считая, что написанное легко, по вдохновению, без труда не стоит читательского внимания.
Ну как же тут не наступить краху журналистского таланта? В смысле, от беспробудной и бесконечной пьянки. А бабы…
Что бабы! Популярный корреспондент самого влиятельного в городе издания, привык чувствовать себя местным плейбоем, донжуаном и казановой. Собственно, таковым Варлен и являлся – о его романтических, эротических, сексуальных подвигах и приключениях шептались на кухнях все достойные внимания женщины Коломахи. Он умудрялся сводить и сдруживать своих любовниц друг с другом, и любовниц с женой. В том числе и последнюю из любовниц – молоденькую-молоденькую, глупенькую-глупенькую, красивенькую-красивенькую девицу – Варлен познакомил с Еленой, рассчитывая, что всё пройдёт как обычно – как по маслу, по накатанной.
– Он тебе завидует, - шепнул однажды Лустало во время весёлой журналистской вечеринки, имея в виду директора горнорудной корпорации Виктуара, приглашённого в качестве почётного гостя и весь вечер просидевшего в углу, лишь по обязанности развлекаемого самыми отвязными оторвами «Родной стороны».
Главный редактор специально вышел с лучшим своим корреспондентом и старым своим другом на крыльцо, чтобы покурить и шепнуть:
– Он тебе завиду-е-ет. Ты его сдела-а-ал. Ты - мужик, Варлен, настоящий мужик. А он! – Лустало показал пальцем в сторону двери, за которой развлекалась журналистская тусовка, – он - тля. Он - полное ничтожество, он считает, что количество баб, которые вешаются на него, это мерило успеха! Но даже тут он тебе проиграл! Он тебе завидует, потому что все, все бабы, - в этот момент Лустало повис на плече Варлена, Варлен поддержал главного редактора рукой, – хотят быть с тобой, а не с ним. Хотя, казалось бы, кто ты? - корреспондент какой-то газеты, и кто Он? - великий топ целой горнорудной корпорации! Обрати внимание, Варлен, местоимение «он» я произнёс с заглавной буквы. Потому что Он так о себе думает. Но он сйебсенится отсюда раньше, чем сумеет понять, в чём ошибся.
– Да-да, конечно, - слегка улыбнувшись, сказал Варлен, поддерживая обмякающее тело главного редактора.
Варлену, наверное, должно было польстить рассуждение университетского товарища, но он и без того знал, что так оно и есть, а пьяный Лустало был Варлену неприятен.
А потом жена обмолвилась, что Виктуар – он, как директор, конечно, обязан был посетить музей корпорации – пригласил её работать помощником в офисе.
А потом Елена перестала беспокоиться вечерними отсутствиями Варлена. И сама стала задерживаться на работе.
А потом жена ушла насовсем и навсегда, на развод подам сама, можешь не беспокоиться, квартира пока твоя, за вещами пришлю, живи, сколько хочешь, не забывай только платить коммуналку.
Любовница – глупенькая-глупенькая красавица провела с Варленом ещё одну ночь, а на следующий день перестала отвечать на его звонки. А через две недели, когда корреспондент пошёл в местную оперу мастерить рецензию на постановку мегапопулярного, суперсовременного столичного театра (приезд театра в Коломаху был, естественно, оплачен горнорудной корпорацией и билеты для горожан шли по бросовым ценам), Варлен, сидя на приставленном у стены стуле, вдруг увидел красивенькую глупышку в компании Виктуара. Они сидели в ложе, глупая красавица была довольнёхонька, а Виктуар держал себя так, будто его голову венчал лавровый венок римского триумфатора.
Блятттство и скотство, подумал Варлен, сплошное скотство и блятттство все эти троянские герои с их геополитическими жёнами.
*****
– Поэтому Троянская война, в действительности, имела для ахейцев оборонительный характер. Фактически они сражались за сохранение своего мира от неминуемой и непобедимой угрозы. Напасть тогда, когда с врагом ещё возможно сражаться на равных, сражаться, не отступая, десять долгих лет, до полной победы, и полностью ликвидировать угрозу, – это был их единственный шанс. Выдержав все тяготы войны и, в конце концов, победив, ахейцы допустили всё-таки одну ошибку. И ошибка оказалась фатальной, - столичный мудряк выдержал театральную паузу, обводя взглядом аудиторию в поиске нечаянного, рефлекторного вопроса слушателей.
Дождался.
– Елену Прекрасную обратно забрали? - спросил один.
– Не, Кассандру в рабство увезли, - возразил другой. – Из-за неё жена этого, как его, Агамнемоса зарезала.
– Агамемнона, - поправил третий. – Агамемнон его звали.
– Фатальная ошибка победителей состояла в том, что они дали уйти части побеждённых, - заявил Ким Жорес торжествующе, как будто лично был на триерах, что увозили уцелевших троянцев от сожжённой родины. – Крупная группировка троянцев во главе с Энеем прорвала кольцо осады и сумела добраться до Апеннинского полуострова. – Того самого полуострова в Средиземном море, который не решались осваивать ахейцы из-за боязни столкнуться с дикими враждебными племенами. А потомки Энея выжили. Они создали Римскую империю и через несколько столетий вернулись. Вернулись и поработили Элладу, населённую потомками героев и победителей Троянской войны.
К слову сказать, любопытно было бы проанализировать альтернативный варрант развития истории. Что было бы, если бы ахейцы всё же проиграли Троянскую войну?
Согласно построенной нами ранее конструкции – об исходном превосходстве Трои, в конце концов, Илион поглотил бы Элладу, став, таким образом, центром античной цивилизации. Здесь всё просто. Но как бы развивалась история дальше?
Троянская держава доминировала бы в Восточном Средиземноморье, на обоих берегах Эгейского моря, и, разумеется, не допустила бы возникновения Персидской империи. Рим точно так же мог быть основан Энеем и его потомками. Однако не Рим, жестокий, агрессивный, милитаристский диктовал бы моды, а толерантная Троя. Эллинизм, как культурная норма, как образ жизни, система экономических и политических отношений, распространился бы задолго до Александра Македонского, и, вероятно, не был бы уничтожен Римом (ведь, Рим оставался бы не более, чем одним из филиалов троянской культуры, а не столицей мира). Христианство, несомненно, появилось бы в свой срок, но основы его были бы более гуманны, и более гуманен был бы культурно-исторический фундамент нашего современного мира.
Да, возможно, мы не наслаждались бы блокбастерами про подвиги спартанцев или Спартака. Но разве не было бы это разумной платой за более гуманный мир?
Однако Троя была побеждена и разрушена. Ахейцы с добычей убрались к себе домой и занялись привычным выяснением, кто главнее и кто у кого чью жену увёл, а побережье Малой Азии вскоре попало под власть сначала мидийцев, а затем персов…
*****
Варлен тихонько встал и покинул аудиторию. Всё равно никакого толку не было, умные-разумные речи столичного светила сквозили мимо сознания. В редакцию Варлен возвращаться не стал, решил прогуляться от колледжа домой пешочком, благо, городские расстояния в Коломахе невелики, от края до края - едва ли час неторопливым шагом. Если, конечно, не считать зону рудников, их, конечно, и за три дня не обойдёшь, впрочем, охрана и не пустит.
По пути Варлен заглянул в бар, остограммился, двинулся дальше, но через дорогу располагался другой бар, конкурирующий с первым. Корреспондент решил соблюсти нейтралитет, поэтому остограммился и во втором.
Баров и пивных в Коломахе было много, ведь, если честно, шахтёрам, при их выматывающем труде, единственный способ расслабиться – так, чтобы быстренько, а завтра снова быть готовым в забой – это алкоголь. На работу с запахом, конечно, ни-ни, уволят на мах, но в нерабочее время… Не итальянскую же оперу созерцать, потея в тесном пиджаке и галстуке.
Домой Варлен добрался в изрядном подпитии далеко за полночь. Дома водка тоже имелась. Догнавшись до состояния мужественной решительности, Варлен позвонил бывшей жене и долго-долго-долго выяснял с Еленой отношения, высказывая вполне определённое мнение о Виктуаре и горнорудной корпорации, которая принимает на работу тупых виктуаров. Собственно, отношения выяснял отношения один Варлен, Елена за весь час произнесла едва ли десять слов и те, в основном, были междометия.
*****
Проснулся или, скорее, очнулся Варлен лишь к следующему полудню, отправил электронку в редакцию – мол, не беспокойтесь, буду работать над текстом дома, так оно выйдет полезнее. Лустало перезвонил через пять минут и Варлену пришлось ссылаться на поломку палантира, чтобы не являть пред ликом главного редактора пропитое опухшее лицо с синяком под глазом (синяк Варлен обнаружил только что – после посещения ванной – и не мог припомнить обстоятельств, при которых синяк образовался).
– Ты бы… это,… - мрачно сказал Лустало, – в себя приходи поскорее. Ты вообще-то работаешь в газете, она каждый день пить-есть просит.
– Варлен мне друг, но бизнес мне дороже? - нашёл в себе силы засмеяться Варлен. – Буду завтра в полном порядке, не волнуйся.
Но ни строчки текста о непревзойдённой лекции самого Кима Жореса про истинные причины Троянской войны Варлен не написал. Вместо этого он сгонял до ближайшего магазина, затарился водкой с пивом, залез, вернувшись домой, на городской форум и целый день чесал пальцы о клавиатуру, излагая, что думает о некоторых менеджерах горнорудной компании (разумеется, не называя имён).
Поздним вечером Варлену пришла в голову мысль, что зря он наговорил бывшей жене всякого. То есть, нет, конечно, да, всё было сказано справедливо и ни от единого слова Варлен не отказался бы даже под присягой, но некоторые слова всё равно были грубы, а до хамства в адрес женщины опускаться не следовало бы. Варлен набрал на пульте палантира номер Елены, однако абонент был вне зоны действия сети.
*****
Примерно к полудню следующего дня Варлен – грустный и усталый, но абсолютно трезвый – пришёл в редакцию. Охранник на входе (опа! подумал Варлен, когда это у нас в нищей «Родной стороне» появились деньги на охранников? вчера… нет, позавчера ещё Лустало жаловался, что нечем зарплату платить) деловито сунул пин-паспорт специального корреспондента в картоприёмник, прочитал высветившееся на мониторе сообщение и уведомил Варлена, что главный редактор просил немедленно зайти к нему.
– Пить надо меньше, - сказал вместо приветствия Лустало, не дав старинному товарищу времени возмутиться. – Садись, бери бумагу и ручку, пиши.
– Что писать и как сей документ озаглавить? - сдержанно спросил Варлен.
– Заявление пиши, - пробурчал Лустало, роясь в ящике стола. – Прошу уволить меня по собственному желанию.
– Просишь тебя уволить? - улыбнулся Варлен.
– Нет, - сухо отрезал главный редактор, не поднимая глаз. – Ты просишь уволить тебя. По твоему желанию. А можешь написать: за пьянство и прогулы.
Варлен закусил губу. Помолчал. Потом спросил ровно, незлобиво:
– Забыл, как сам бухал каждый год, когда твоя на море уезжала? Кто тогда тебе помогал? Кто тогда всю газету на себе тащил? Забыл, кто вместо тебя на стрелку с урками ходил, когда Женька расследование про продовольственную фабрику сделала, а ты, бухой, номер в печать подписал? Забыл, как…
Нет, на самом деле Варлен ничего не спросил. Это потом, прокручивая в памяти разговор, Варлен сам с собой задавал эти вопросы, и знал, что Лустало должен покраснеть и раскаяться, потому что не сможет ничего ответить. А в тот момент Варлен ничего не сказал, ничего не спросил, просто взял и написал ровным почерком несколько строчек и с отвращением толкнул лист по столешнице в сторону главного редактора. Лустало, не поднимая глаз, подвинул лист к себе, наложил резолюцию, толкнул лист обратно, со словами:
– Отдай в бухгалтерию. Все положенные тебе деньги будут перечислены на твой счёт.
Когда Варлен встал, сделал два шага к двери, Лустало окликнул его:
– Эй.
Когда Варлен обернулся, главный редактор смотрел на старинного приятеля прямо, словно приняв, наконец, сложное решение и уверив себя в собственной правоте.
– Мой тебе совет: получишь деньги, собирай манатки и уезжай, - сказал Лустало. – Куда хочешь, только подальше отсюда и чтобы никто не знал. Если нужно ещё денег, я тебе займу, отдашь, когда сможешь. Главное - уезжай. Здесь тебе теперь жизни не будет.
– Что-что? - Варлен не то чтобы не расслышал, он реально не поверил услышанному. – Ты мне грозишь? Мне? Ты?
– Дурак ты, - усталым, даже, пожалуй, измождённым тоном, констатируя факт, сообщил Лустало, главный редактор главной в Коломахе газеты «Родная сторона», старинный приятель Варлена по университету, соучастник многих и многих студенческих и редакционных проказ и затей. – Дурак. Хоть сейчас хоть немножко головой хоть подумай. Ты не знаешь, с кем связался. Я бы, может, тебя и прикрыл, но даже ради тебя я не буду ссать против ветра. Мне было однозначно сказано: или ты уходишь, неважно как, по собственному желанию или я тебя увольняю, или всё, газету прижмут и закроют. А тут полсотни человек, плюс типографские, плюс почтальоны, а у всех семьи, у всех дети…
– А у тебя пенсия на носу, - сказал Варлен. – И тоже семья и дети.
– Да, - спокойно, без вызова ответил Лустало, – у меня тоже семья и дети. И пенсия на носу.
– О’кей, я понял, - сказал Варлен и, прежде чем совсем выйти, спросил. – Скажи, хотя бы, кто это вдруг тебе, тебе! что-то посмел указать? Кто это воспылал такими нежными чувствами к моей персоне?
– Сам не догадываешься?
– Нет.
– На «нет» и суда нет, - Лустало откинулся в редакторском кресле, прикрыл глаза. Через несколько секунд открыл и, видя, что Варлен ещё не покинул кабинет, спросил:
– Вы ещё здесь? Может быть, вызвать охранника, чтобы вас проводили?
– Гад ты, Костя Федотов, - сказал Варлен и вышел. Даже не хлопнул дверью – она автоматически закрылась за его спиной, слегка подтолкнув сзади.
В тот день Варлен снова нажрался (на этот раз именно – нажрался, а не напился), снова пробовал позвонить бывшей жене – её номер не отвечал, потом бывшей любовнице – она тоже не ответила, потом принялся перебирать все номера всех знакомых баб, с которыми когда-либо что-то было, или что-то намечалось, или могло бы быть, или он только мечтал о том, чтобы что-то было, потом уснул.
*****
Утром Варлену на электронку упало уведомление из мэрии, что заявлению его бывшей жены их брак расторгнут, материальные претензии друг к другу сторону могут предъявить в порядке гражданского судопроизводства.
Это был замечательный повод, тем более, выходное пособие (Лустало не солгал) уже упало на счёт. Варлен даже не стал напрягаться выходом на свежий воздух – заказал полное меню лукуллова пиршества по Линии доставки, а потом принялся обзванивать баб. Начал с бывшей (теперь уже определённо - бывшей) жены, после ожидаемого результата перешёл к обзвону любовниц (сортировка по дате последнего использования), затем… Добравшись до номеров вызова проституток, Варлен вдруг задержал палец над клавиатурой и сообразил, что Линия доставки до сих пор ничего не доставила. За четыре часа после оформления и оплаты заказа! Это было странно. Более чем странно.
Раздавшийся стук в дверь обрадовал Варлена – ага, значит, что-то на Линии доставки поломалось, но честные доставщики прислали курьера! То, что диспетчер Линии доставки предварительно не позвонил с извинениями, и что появлением курьера не встревожился домофон, журналиста… бывшего журналиста не обеспокоило. У этих, на доставке, всегда что-нибудь парит, а домофон в доме социального найма - фикция, надверное пугало для малолетних воришек.
На пороге квартиры, старательно заглядывая через плечо Варлена внутрь, стоял городской стражник в патрульном мундире, при бляхе и погонах.
– Господин Варлен? Распишитесь в получении. Собственноручно, пожалуйста.
Задать вопрос, почему городская стража Коломахи пренебрегла самым простым способом доставки повесток – через электронную почту, кому и зачем понадобилась роспись Варлена на пустяковой бумажке, и что вообще всё это значит, Варлен не успел – получив автограф, стражник вяло козырнул и немедленно удалился.
Повестка уведомляла Варлена о том, что он признан подозреваемым по делу о неуплате алиментов и приглашается на допрос такого-то числа в такое-то время (через неделю от сегодняшнего дня).
Линия доставки так и не проявила признаков жизни, на звонки не отвечала, Варлен, решив, что назавтра закатит грандиозный скандал всей системе и потрясёт основы, снова затарился водкой в ближайшем магазине, хлебнул для успокоения нервов и заснул.
*****
Утром Варлен выяснил, что в его квартире отключено электричество. Не работал и мобильник. Разборки с консьержем эффекта не дали – допотопный кибер заученно твердил, что отключение произведено с центрального пульта коммунального обслуживания, причина отключения – задолженность по коммунальным платежам, свои вопросы вы можете задать оператору через палантир, номер такой-то, ждите ответа. Воспользоваться общедомовым палантиром кибер Варлену не позволил категорически.
Местонахождение городского Центра коммунального обслуживания бывший корреспондент городской газеты, конечно, не помнил. Однако редакция «Родной стороны» находилась совсем недалеко, Варлен подумал, что неплохо заглянуть к бывшим коллегам, узнать у них, да и вообще, можно ж было воспользоваться редакционной связью! Не откажут же коллеги, пусть бывшие, лучшему корреспонденту, ещё ж и поболтать, поди, захотят, что да почему. Вчера Варлен был слишком взбешён разговором с бывшим другом, чтобы задержаться хоть в каком-то кабинете, ну а сегодня - почему нет? То есть, нет, конечно, да, сегодня Варлен был тоже взбешён, но совсем другими причинами. Кроме того, ребятам, может быть полезной информация из первых уст – странные неполадки в коммунальном хозяйстве Коломахи могут стать хорошим инфоповодом, нормальное такое расследование можно учинить. В «Родной стороне» давно не было острых публикаций на коммунальную тему.
Охранник – уже новый, не тот, что вчера, – равнодушно сунул пин-паспорт Варлена в картоприёмник, прочитал выскочившую на мониторе надпись и, не переставая перекатывать во рту жвачку, сказал:
– Вам запрещено находиться на территории редакции, освободите помещение.
Краткое возмущение Варлена закончилось на улице, за дверями редакции.
*****
Постояв некоторое время у бетонного крыльца, Варлен побрёл вдоль по улице и радостно приветствовал шедшего навстречу (с обеда или с задания, или вообще откуда-то) Грамитена, самого молодого из корреспондентов «Родной стороны». Грамитен пришёл работать в газету, вдохновившись именно текстами Варлена, всегда выказывал, да и высказывал желание быть на Варлена похожим. Даже держал у себя на столе фоторамку, одним из изображений которой был портрет Варлена. «Он в тебя реально влюблён», - подкалывала Варлена жена… бывшая жена.
Увидев приветственно размахивающего рукой Варлена, Грамитен стал, как вкопанный, потом резко повернулся и едва ли не побежал в обход здания, явно желая уклониться от встречи с кумиром. Преследовать своего адепта… бывшего адепта Варлен не стал.
Прогулявшись в одинокой задумчивости по улицам Коломахи, Варлен дошёл городского парка и углубился в тенистые безлюдные (рабочее время в пролетарском городе, как иначе-то?) аллеи. Творившееся в последние дни было неладно и непонятно, всё это следовало обдумать.
Варлен присел на лавочку, закурил и через несколько секунд услышал шорох в кустах за спиной.
– Не бойтесь, - торопливо зашептал незнакомый мужской голос, предупреждая попытку Варлена обернуться. – Не бойтесь и не шевелитесь, делайте вид, что ничего не происходит. За вами следят, а я не хочу светиться.
Рассудив, что если бы незнакомец хотел причинить ему вред, то уже причинил бы, Варлен не стал оборачиваться, и негромко спросил:
– В чём дело? Кто вы?
– Ваш поклонник. Вы однажды очень серьёзно мне помогли, написали статью. Я перед вами в долгу.
– Когда помог? За что вы в долгу?
– Неважно. Дело сейчас не во мне, дело в вас. Прошу вас поверить мне, я знаю, о чём говорю. Я не знаю, виновны ли вы на самом деле…
– В чём?
– В торговле наркотиками и изготовлении детской порнографии.
– Что за бред?
– Слушайте и не перебивайте. Повторяю: я не знаю, виновны ли вы на самом деле, и не хочу знать. Я перед вами в долгу и поэтому должен предупредить. Через неделю, пока вы будете на допросе у следователя, в вашей квартире будет произведён обыск. Сейчас согласовываются последние бумаги, прокурор ещё не дал согласия, но они всё сделают, будьте покойны. Во время обыска будут найдены все улики и из кабинета следователя вы отправитесь тюрьму. Что планируют сделать с вами дальше, как долго вас там будут держать, я не знаю, но думаю, вас не ждёт ничего хорошего. Только в предварительном заключении вас могут продержать три года, если не предъявят измену Родине, а они могут и это.
– Что за бред? Кто «они»?
– Это не бред, Варлен. Не знаю, чего вы с кем в корпорации не поделили…
– С Горнорудной корпорацией Коломахи???
– Т-с-с-с! Варлен, не подставляйте меня, даже у деревьев есть уши! Не произносите этих слов всуе! Никогда, если не хотите, чтобы вас тут же упрятали в каменный мешок! Не знаю, чего вы не поделили, но знаю, что теперь вы считаетесь самым страшным врагом горнорудного бизнеса во всей стране! А значит вы - политический преступник! Поэтому вас никто не спасёт и ничем не поможет!
– Что за бред?
– Это не бред. Спасайтесь, пока у вас есть время. За вашим домом установлено наблюдение. Разрешение на наружную слежку получено час назад, скоро за вами пойдут топтуны, вы уже не сумеет скрыться. Спасайтесь, Варлен!
– Откуда мне знать, что вы не провоцируете меня, чтобы я бежал и тем самым признал себя виновным?
Лёгким шорохом в кустах анонимный доброжелатель дал понять, что считает свой долг исполненным.
*****
Через пять дней наблюдение за домом, в котором проживал бывший корреспондент газеты «Родная сторона» Варлен было снято, а сам Варлен объявлен в общегосударственный розыск – в связи с уголовным делом, возбуждённым по заявлению бывшей жены Варлена о неуплате алиментов.
*****
– Знаете ли, милочка, - объяснял примерно в то же самое время, но совсем-совсем в другом городе (подобном Коломахе, но совсем-совсем другом) топ-менеджер совсем-совсем не горнорудной, а очень даже металлургической корпорации совсем-совсем незнакомой с героями нашей истории девушке по совсем-совсем иному поводу, – я вам скажу: из нашей компании и по менее значительным причинам людей увольняли. И они потом нигде себе ни работу, ни пристанище найти не могли. Так что вы, милочка, думайте, что вы делаете и кому вы что говорите. А лучше всего, сперва посоветуйтесь со мной, я вам обязательно скажу, как правильно поступить.
Закончив спич, топ-менеджер шлёпнул девушку по упругой попке, давая понять, что она (девушка вместе с упругой попкой) может идти и впредь помнить, кто … ну и кормит тоже.
*****
– Ты куда ты полез?! Ты на что нарываешься?! - орал (именно орал) примерно в эти же дни вице-губернатор совсем-совсем другой провинции на молодого (относительно молодого, ведь в сорок лет жизнь только начинается) «депутата» молодёжного «парламента». – Какого фуя ты выступил на этом фуевом собрании фуевых дальнобойщиков? Кто тебе разрешил?
Институция под названием «молодёжный парламент» была создана при Законодательной Ассамблее этой провинции в целях правильного воспитания кадров на смену действующим, опытным и зрелым представителям народа. Молодой (относительно) человек депутатствовал в «молодёжном парламенте» уже примерно двенадцать лет (три созыва Ассамблеи). Поэтому он попытался оправдаться:
– Я подумал… для избирательной кампании… электорат…
– Срать я хотел на что ты подумал!!! - перебил жалкие отмазки вице-губернатор. – В вожди рвёшься?! Дешёвой популярности захотел?! Ты лижешь?! Хорошо лижешь, правильно лижешь, лижи дальше! Когда будешь нужен - тебя позовут! А пока не зовут - лижи и не суйся никуда, понял?!!!
Представитель подрастающего поколения с огромным интересом изучал носки своих ботинок.
*****
– Ну что, девушка, проедем в участок или на месте решим вопрос?
– Простите, а что я нарушила?
– Так я же вас и спрашиваю, вы сядете ко мне в машину и мы решим этот вопрос, или проедем в участок, будем разбираться там? Сразу предупреждаю: у нас там затейников много и бутылок из-под шампанского очень много осталось.
– …
Дорожный стражник был настроен добродушно, тем более, что нарушение велосипедистки было незначительным – ну, не подняла она руку перед тем, как повернуть, ну, бывает, всё равно на дороге не было никого, ни спереди, ни сзади, одна только машина дорожной стражи. Поэтому стражник не видел причин лишний раз портить девушке настроение и весь день. А немного размяться и развлечься девушке, по мнению стражника, было полезно - чтобы крепче запомнила правила дорожного движения.
*****
Маленькие люди, влекомые маленькими корыстями и сиюминутными необходимостями, решали свои маленькие проблемы и делали маленькие дела, незаметно для себя творя своими маленькими ручонками глобальные социальные процессы, происходящие по неумолимым законам исторического развития.
*****
Примерно через год после рассказанных выше событий на стол начальника жандармского управления… или следственного департамента,… или, может быть, государственного прокурора,… или в общем, не суть, на стол самого главного начальника одного из тех органов, что обязаны стеречь и охранять, легло донесение. Самый лучший сексот этого органа в революционном подполье, которое сто-пятьсот раз уже было похоронено и уничтожено на страницах и экранах лояльной прессы, сообщал о тревожных тенденциях.
Сексот сообщал, что большим влиянием в революционном подполье пользуется некто, известный под кличкой Менелай Ильич. Благодаря означенному Менелаю Ильичу, подпольным революционерам удалось вывести на качественно новый уровень революционную пропаганду, а также реорганизовать деятельность самого подполья на основах предприимчивости и инициативности. Доносчик полагал, что скорейшая поимка означенного Менелая Ильича и предание его справедливому суда будет способствовать скорейшему успокоению волнующейся черни.
Мероприятия по розыску упомянутого в донесении Менелая Ильича, а также по установлению его действительной личности и происхождения, предпринятые охранительным органом, получившим донесение, а позднее и другими охранительными органами, результата не дали. Сам же секретный сотрудник, донесший о тревожных тенденциях, внезапно умер от инфаркта, подло лишив соответствующий орган правопорядка своевременной информации о деятельности несуществующего антигосударственного подполья.
*****
Немногочисленные поклонники научного таланта профессора Кима Жореса в грустной печали отмечали третью годовщину его безвременного ухода из жизни, когда правительство совершило крупный социальный просчёт. Президент не успел правительство подкорректировать и в стране вспыхнули массовые протесты. Правительство – вопреки, разумеется, воле Президента – применило силу для разгона протестующих. Чернь восстала.
В ответ на анархические безумства Президент вынужден был приказать восстановление конституционного правопорядка. Спонсируемые внешними врагами внутренние предатели неожиданно оказали необоснованное сопротивление. Словом, пришла беда – открывай ворота.
Вскоре, среди имён предводителей боевиков, инсургентов, террористов, смутьянов, бандитов, бунтовщиков, душманов, мятежников, косиньеров и прочих гайдуков, всё чаще стало звучать имя Менелая Ильича. Исследователи до сих пор спорят, было ли то – Менелай Ильич – именем-отчеством или именем-фамилией, или вовсе производным от фамилии Менелаев (а Ильич - производным от имени или отчества).
Современники часто путали его с другими вожаками повстанцев - такими, как Будулай, Бабай, Чапай, Ленин и Ярош (последний, кстати, и вовсе был мифическим персонажем), – приписывая им подвиги Менелая, а иногда и Менелаю - их. Например, достоверно, что не Будулай, а именно Менелай держал оборону плато Святого Терентия зимой двадцать шестого года, а вот знаменитым броском через Руанту в двадцать восьмом командовал, скорее всего, Чапай или, допустим такое, мифический Ярош, но никак не Менелай, который – подтверждено источниками – в это время находился в районе пролива Кассет. Впрочем, в этих нюансах путаются до сих пор даже профессиональные историки.
Так или иначе, слухи способствовали популярности Менелая. Тем более, что, по оценке военных историков, Менелай Ильич руководил действиями повстанцев против правительственных сил много успешнее других своих соратников. Хотя, отмечали и современники, и историки, никакого военного образования у него не имелось, а так, некоторый опыт армейской службы – при штабе писарем отсиделся, передавал слова Менелая в своих мемуарах Пётр Тамбов, личный ординарец легендарного военачальника.
В своём отряде, из которого вырос полк, на основе которого была сформирована дивизия, участвовавшая в конце войны в осаде столицы, Менелай Ильич установил жёсткую дисциплину и систему военной подготовки, беспощадно карая мародёров, насильников, трусов, пьяниц и разгильдяев. Благодаря дисциплине и образцовому порядку Менелаевская дивизия (до этого - отряд и полк) пользовалась полной поддержкой местного населения, а благодаря выучке, слаженности действий и тактическому таланту командира регулярно одерживала победы, неся минимальные потери.
«С Менелаем – хоть к чёрту на рога, всё одно с трофеями вернёмся», - говорили повстанцы.
Смело мы в бой пойдём
За Менелая.
Ни разу не умрём,
Мы точно знаем, -
– распевали менелаевцы на марше. По свидетельству того же Петра Тамбова, опытные, увешанные боевыми и почётными наградами, украшенные сединами и дуэльными шрамами генералы и маршалы правительственных войск бледнели и в панике бежали, услышав эту песню.
Сделав скидку на естественное преувеличение заинтересованным участником событий, каковым является Пётр Тамбов, следует отметить, что его слова подтверждаются и противной стороной. В частности, в воспоминаниях товарища министра горнорудной промышленности Виктуара д’Амбре упоминается внезапное бегство правительственных войск вместе с командирами при первых слухах о приближении Менелаевской дивизии. «Они пели ещё далеко за горизонтом, ещё не были видны боевые порядки противника, а маршал Грац уже отдал приказ сворачивать ставку и отводить войска, - возмущённо пишет чиновник и заключает. – Дурное и некомпетентное командование было причиной поражения сил Добра в этом неравном противоборстве».
Следует признать, основания для панического страха у сторонников правительства имелись. Менелай Ильич ставил жёсткое условие: сдаваться до начала сражения, а потом пленных не берём.
Правило не распространялось на рядовой и унтер-офицерский состав, но солдатам этого, естественно, не сообщали (правда, об этом превосходным языком рассказывалось в разбрасываемых агитаторами листовках. Солдат, у которого была найдена такая листовка, подлежал немедленному расстрелу). Тем не менее, попавшие в плен правительственные солдаты даже после ожесточённого сопротивления могли рассчитывать на снисхождение и отношение к себе согласно Женевской конвенции.
Иное ожидало пленённых начальников - военных или гражданских, неважно. Менелай отдавал их на суд народных масс. Чиновников мэрии – местному населению, офицеров и генералов – их собственным солдатам (именно что пленным), полицейских и надзирателей – арестантам. Надо ли уточнять, что везло очень немногим?
Эх, яблочко,
Да куды котисся.
К Менелаю попадёшь –
Не воротисся, -
– такие грустные частушки пели с правительственной стороны фронта.
«Бог не выдаст, Ильич не съест, - напутствовали перепуганных новобранцев старые солдаты правительственных войск, и добавляли, – Но варежку не разевай, не то придёт Менелай».
«Его славу, как пух, разносили по степям и по тайге, по горам и по равнинам сотни и тысячи бойцов, которые тоже слышали от других, верили этому услышанному, восторгались им, разукрашивали и дополняли от себя их своим вымыслом, несли дальше», - пишет Пётр Тамбов в мемуарах.
Не осталась без внимания современников и боевая подруга Менелая Ильича, темнокожая девушка, которую все звали Ирчан-пулемётчица. Повсюду сопровождая командира, она носила на плече ручной пулемёт, причём не для красоты или устрашения, а потому что умела с ним обращаться – по признанию того же Петра Тамбова, Ирчан поражала цель на триста шагов, стреляя с рук, одним магазином.
Правительственная пропаганда пыталась запустить в народ серию похабных анекдотов про Менелая, Петьку и Ирчан-пулемётчицу, но неудачно – по обе стороны фронта было прекрасно известно про неземную, практически святую любовь, которая связывала Менелая и Ирчан. Антиправительственный фольклор и вовсе отрицал плотские отношения между Менелаем и Пулемётчицей, утверждая, что Ирчан – дочь Менелая, которую у Ильича злобные сатрапы отобрали и сдали в детский дом, и он пошёл воевать не только за народ, а ради того, чтобы вернуть кровиночку.
«Нет сомнений, что в этих народных былинах есть определённая доля правды», - утверждает Грамитен, один из первых исследователей менелаевского феномена в Гражданской войне.
Мнение Грамитена тем более ценно, что он был современником событий. Более того, родная исследователю Коломаха избежала большинства ужасов эпохи, и именно в Коломахе спасалось огромное количество беженцев - носителей бесценных сведений о происходившем в те смутные времена. Впрочем, не все ужасы обошли Коломаху стороной: именно здесь произошёл первый в истории той войны расстрел военными властями заложников из числа мирных жителей. Именно здесь установлен первый в нашей стране памятник невинным жертвам Гражданской войны, а в честь некоторых мучеников названы улицы этого города. Любознательным туристам мы рекомендуем побывать в городском музее, расположенном на улице имени Лустало.
*****
Беспощадная гражданская война длилась около пяти лет, но всё-таки завершилась, потому что все войны рано или поздно заканчиваются. Революция победила.
*****
Рано облысевший, покрытый шрамами, одетый в старенькую кожаную тужурку без знаков различия Менелай Ильич неторопливо прихрамывал по бывшей главной площади бывшей столицы. Новая столица уже два года находилась на другом конце страны, победители решили там её и оставить, подальше от перенаселения, коррупции и эпидемий.
Рядом с легендарным комдивом шла молодая, стройная, изящная, длинноногая, впервые за последние годы одевшая мини-юбку и оттого невыразимо прекрасная Ирчан. Без пулемёта.
Столицу брали тяжело, с кровавыми боями, но трупы уже были прибраны похоронными командами, правительственные снайперы обезврежены, а бояться мародёров Менелай считал смешным. Ирчан считала иначе, поэтому на краю площади, там, где догорал разрушенный исторический музей (его взорвали правительственные части в бессильной злобе: так не доставайся же ты никому), бдительно дежурил кавалерийский эскорт. Дроны, шнырявшие над руинами, гарантировали перехват любого НУРСа.
Менелай остановился. Обвёл спокойным взглядом площадь. Посмотрел на синее-синее мирное небо. Усмехнулся на дронов. Сказал:
– Знаешь, солнце моё. Я думаю, что всё-таки это было из-за бабы.
– Что? - не поняла боевая подруга легендарного комдива.
– Троянская война, - ответил Менелай. Он засмеялся, обнял девушку за талию, хлопнув пальцами ниже оной, добавил:
– Я знаю, что ты этого не проходила в школе, а потом у тебя не было времени. Дома расскажу.
Если вам понравилось произведение, сообщите об этом автору:
WMR R861936957636
WMZ Z314524388182