Моей бабушке, незабвенной Екатерине Ивановне, посвящаю...
Вдоль покосившихся деревенских заборов, по дороге, что ведёт к дому фельдшерицы, с громкими воплями бежала бабка Настасья.
- Ох-ох-ох, Танечка! Помоги родимая, беда пришла!
- Спокойно, Ивановна! - Татьяна выглянула в окошко, - Не голоси так, всю деревню перепугаешь.
- Беда у меня, Танечка! Внучка моя Настюшка, помирает, - Ивановна запричитала.
- Бегу, бегу, чем смогу - помогу! - Татьяна ловко подхватила свой докторский чемоданчик, и, на ходу поправляя, выбившиеся из-под косынки волосы, быстрым шагом устремилась за бабкой, - Что хоть стряслось-то, Ивановна?
- С утра в огород мы с Настюшкой пошли. Я грядки обрабатывать принялась, а она всё возле меня крутилась. Потом пропала. Я когда хватилась, что её не видать, то бросила всё и пошла искать. Нашла на завалине. Лежит, вроде спит, не шевелится. А в руке стебель повилики зажат. Боюсь, как бы ни отравилась она этой ядовитой травой. Я девочку в дом перенесла, на койку уложила.
Настя, внучка Ивановны, лежала на высокой бабкиной перине и не двигалась. Фельдшерица со знанием дела потрогала её лоб, велела принести тряпочку, смоченную в холодной воде. Как только начала протирать девочке лицо, та открыла глаза. Глянула мутным взглядом на собравшихся вокруг неё взрослых и изрекла:
- Чего вы все так на меня смотрите? Я чего-то опять не то сделала?
* * *
Вечером то же дня бабка Настасья, занятая вышиванием полотенца, то и дело вытирала наворачивающиеся на глаза слёзы кончиком платка, повязанного на голове, и повторяла:
- Как же ты меня напугала-то, внучушка. Зачем ты эту отраву в рот потащила?
- Сама виновата, бабуля, - проговорила Настя, утопающая в огромных деревенских подушках, - я, сколько за тобой по грядкам ходила, просила водички попить? А ты что мне отвечала? Всё говорила погодить... Вот я и решила, что мне надо соком растений напиться. Так можно, честное слово. Я читала в Интернете.
- Где? - переспросила бабка Настасья.
- Какая же ты у меня малограмотная, - ласково пробормотала девчушка, - в Интернете. Хотя, что я тебе объясняю? Ты всё равно не поймёшь. У вас же тут нет цивилизации.
- Зато у нас продукты натуральные, - обиделась Настасья.
- Бабулечка, не дуйся, пожалуйста. А то лопнешь, - улыбнулась Настюшка.
- Ладно, - бабка Настасья погладила внучку по голове, - ты спи сейчас, уже поздно. Я завтра пойду пошукаю по деревне, может, у кого этот твой Интернет есть. Вон Юрчик бригадир - шибко грамотный. Небось, он про Интернет всё знает. Глядишь, и подскажет, где мне найти эту вашу цивилизацию.
- А сказку? - Настюшка поймала бабку за руку, когда та уже хотела уходить, - Расскажи мне сказку, а то я не засну. Помнишь, ты мне всегда сказки рассказывала, когда я была маленькая. Я конечно уже выросла, но сегодня можно...
- Ладно, слушай, - бабка Настасья задумалась на минуточку, - В некотором царстве, в некотором государстве жил-поживал...
- А сказка будет про что? - перебила её Настюшка.
Знамо дело, про любовь, - улыбнулась Ивановна.
- И ты туда же... - Настюшка, как взрослая, всплеснула руками, - Ты разве не знаешь, что любви нет? Так, одна химия...
- Какая химия?
- Наверно та, которую в старших классах в школе изучают. Я точно не могу сказать, но если тебе надо, то я могу у тёти Тони, маминой подружки, спросить.
- Ну, не хочешь про любовь, как хочешь. Других сказок у меня нет. Тогда засыпай так, натощак.
- Так не честно! - возмутилась Настюшка, - Раз начала, то рассказывай!
- Тогда слушай. В некотором царстве, в некотором государстве...
- Бабушка, а в "некотором" - это, в каком?
- Не перебивай, а то и вовсе рассказывать не буду!
- Ладно, бабулечка, помолчу. Ты только пояснее выражайся, чтобы я понимала, о чём речь.
- Ну, если в "некотором" тебе не нравится, то давай так: в пятисотом царстве, в трехсотом государстве...
- Ух, ты! - воскликнула Настюшка, - продолжай, бабулечка!
- Так вот. Жил там Дракон Семиголовый!
- Точно семиголовый? - переспросила Настюшка, - Мама мне про таких ничего не рассказывала. У неё во всех сказках Драконы с тремя головами были. А в энциклопедии написано, что дракон - это ящер и у него вообще одна голова.
- Ты сказку-то слушать будешь? - перебила её размышления бабка Настасья.
- Да, бабулечка, давай дальше.
- Было у того Дракона семь жён. По одной на каждую голову. И жил он со всеми своими жёнами в мире и согласии. До тех пор, пока ни встретил Полюшку. А дело было так. Заболела однажды Пятая жена. Полетел Дракон в деревню, чтобы поклониться людям, попросить у них помощи. Опустился на землю у самой крайней избы и постучал в окно. В избе сначала попритихли, потом зашушукались, а после дверь открылась и вышла на крыльцо девушка. Дракон глянул на неё и все семь голов влюбились в Полюшку одним махом.
Стал Дракон после этого случая в деревню часто наведываться. Прилетал, садился возле Полиного дома и ждал часами, когда Полюшка за водицей пойдёт или в сад за яблоками соберётся. Родня Полина поначалу Дракона побаивалась, потом привыкла. Приучил их к себе Семиголовый. Как только его в деревне бояться перестали, решил Дракон к Полюшке посвататься. Хотел, сначала было силой её взять, как остальных своих жён. Потом подумал, почесал по очереди семь своих макушек, махнул хвостом: "Буду свататься по-человечески. Что я нелюдь что ли какая?"
- И что бабушка, Поля согласилась выйти замуж за Дракона?
- Не спеши, Настюшка! Нет, не согласилась наша красавица стать Драконовой женой. Рассказала ему всё, как есть: то, что любит она воина Светозара, что нравится ей быть возле него слабой и беззащитной. А ещё попросила Дракона не держать на неё зла из-за отказа. Не тут-то было... Разгневался Дракон, не смог сдержаться. Начал бить хвостом и повторял при этом волшебный заговор. Вывернул окаянный весь мир наизнанку. Всё, что было крепким - разрушил. Полюшку превратил в траву дикую - повилику, а Светозара сделал камнем. Сам же ясенем стал оборачиваться время от времени, и у Поли на пути возникать. Знал, нелюдь, что Полюшка в своём беспамятстве ко всему живому тянется, вот он и пользовался.
- Бабушка, а если Полюшка такая хорошая была, то почему повилика ядовитая. Я вон ею чуть насмерть не отравилась.
- Повилика разная, очень разная... - задумчиво проговорила бабка Настасья, - одних она лечит, других травит, а третьих на погибель обрекает. Я тебе про неё завтра расскажу. А сейчас устраивайся поудобнее, да поспи малость.
- Бабушка, а в сказке всё так и осталось? Или...
- Спи, неслушница!
- Ладно, уже сплю. Завтра встану пораньше, сама пойду к твоему "шибко грамотному" Юрчику, может у него вправду Интернет есть. А пока, придётся считать до...много. С такими страшилками-то поди усни.
Настюшка закрыла глаза и почти тут же погрузилась в дрёму. Медленно плыли облака в её богатом детском воображении. По ним вприпрыжку бежало Солнце. Потом его кто-то дёрнул за лучик и оно покатилось по траве, оставляя за собой тёмную полоску. Солнце было похоже на клубок пряжи, который разматываясь, уменьшался в размерах. Потом этот солнечный клубочек стал совсем маленьким, закатился куда-то, и в Настюшкином сне стало совсем темно.
И вдруг темнота озарилась мягким голубоватым светом, напоминающим свечение компьютерного монитора. Перед девочкой появилась массивная дверь с резной табличкой "В сказку". Перед дверью - два коврика. На одном было написано "Войти", на другом - "Отмена". Настюшка, не раздумывая, прыгнула на коврик с надписью "Войти", дверь открылась. И оказалась девочка на бабушкином огороде...
Огляделась по сторонам и подумала: "Вот досада, опять огород перед глазами. А начиналось-то всё как здорово. Вроде игра компьютерная..." Только хотела вернуться обратно в дом, как услышала глухие всхлипы, доносящиеся с самого дальнего уголка картофельных грядок. Вмиг проснулся интерес, и Настюшка направилась на звук. Там, где картофельная ботва уступила место разросшимся одуванчикам, где малина колючей проволокой оплела покосившийся забор, она увидела девушку в красном сарафане. Девушка сидела, прислонившись к яблоне, и горько плакала.
- Эй, ты кто? - шёпотом позвала её Настюшка. Девушка подняла на неё глаза, пожала плечами и заплакала ещё громче. - Вот рёва-корова! Кто тебя обидел-то?
- Никто... не знаю... - девушка вытерла слёзы.
- Тогда чего ревёшь, если тебя никто не обижал?
- Вот, смотри..., - девушка начала рвать одуванчики и плести из них венок. Один, второй, третий... Так ловко это у неё получалось. Вот только, по мере прибавления новых цветков, старые вяли и чернели. - Видишь... И так всегда... Я даже венок не могу сплести толком. А вчера я ...
- А я, кажется, знаю, кто ты, - перебила её Настюшка, - ты Поля-повилика из бабушкиной сказки. Ты гадкая, тебе ни к чему прикасаться нельзя. А ты что, совсем ничего не помнишь?
- Нет, - девушка замотала головой.
- Понятно всё с тобой. Значит - амнезия!
- Что такое эта амнезия?
- Да, это болезнь такая распространённая. Она почти во всех маминых сериалах главных героинь поражает. Они сначала падают откуда-нибудь, а потом ничего не помнят, ни детей, ни родственников.
- И что делать теперь с этой амнезией?
- Ой, да вернётся к тебе твоя память. Вот сейчас расскажу всё по-порядку и будешь ты у меня здоровая. - Настюшка глянула на девушку и начала рассказывать, - Короче, дело было так. Притащился в твою деревню Змей с семью головами и влюбился в тебя. А у тебя жених был, поэтому ты Семиголовому отказала. Он разозлился, плюнул три раза через левое плечо и вот результат... А теперь объясни мне: "Зачем было Змею отказывать?"
- Так у меня же жених был, - Поля вздохнула, - красивый, небось. Я же любила его... наверно...
- Тьфу ты... Замуж надо выходить по расчёту. От этого вреда меньше и жизнь лучше...
- А ты откуда знаешь? - рассмеялась Поля, - Ты же маленькая ещё.
- Ну и пусть, что маленькая, - Настюшка сдвинула брови, - зато умненькая. Я бы этого Змея со всеми его головами к рукам-то прибрала бы. Ну что, что-нибудь вспомнила?
- Нет, ничего не помню. Знаю только, что я идти должна туда, - Полюшка махнула рукой по направлению к горе, которая была недалеко от деревни, - Может, со мной пойдёшь? Расскажешь что-нибудь по дороге. Глядишь, сгинет в воду моя амнезия?
- Э-э-э, нет! Такую даль тащиться. Я лучше пойду Интернет искать, он мне нужнее. А ты сама как-нибудь.
- Хорошо, одна доберусь. А как тебя зовут-то хоть, спасительница?
- Настей назвали, в честь бабки.
- Красивое имя у тебя, Настенька... - в след крикнула Поля, и ветер понёс имя по округе.
* * *
- Настенька... Настюшка вставай! - Ивановна трясла внучку за плечо.
- А? Чего?
- Крепко ты спишь, внученька. Напугала бабку. Я уж было подумала, что опять что-то с тобой не так. Пошли завтракать. Я оладушков напекла, с молочка сливочки сняла самые сладкие.
За завтраком помалкивали. Настасья с удовольствием наблюдала, как Настюшка уплетает оладьи и улыбалась время от времени. Сама же Настюшка думала о горе, к которой так стремится повилика. Когда наелась, вытерла масляные руки чистым вышитым полотенцем, заговорила:
- Бабулечка, а что это за гора виднеется там, за деревней?
- Ну, что ты, милая, какая гора? Это так бугорочек. Кто её знает, откуда она взялась? Деревня-то наша называется Каменка. Так вот поговаривают, будто бы на её месте раньше камни одни лежали. Потом люди на эти земли пришли, стали себе избы здесь строить. А однажды утром проснулись, а все камни кем-то подобраны и горой навалены в том самом месте. И внутри у этой горы - пещера. В самом центре её родник бьёт, вода в нём - целебная. Спустя некоторое время на горке той ясень вырос. Пустил корни в камень и зазеленел. А на ясене том поселился кобчик. Это птица такая хищная. Сидит на верхушке дерева тихо, ждёт птах малых пролетающих. Как завидит, обязательно нападёт, одни только перья по ветру пустит... Только пташки-то не глупые, они больше возле горы не гнездятся. Да и родник живой высох давно. Люди камнями вход в пещеру завалили, чтобы дети туда не лазили. А то, не дай Бог, завалит кого. - Настасья помолчала немного, а потом спросила, - А тебе-то какое дело до этой горы?
- Просто так спросила.
- Ну, коли просто так, тогда ладно... Пойдём на огород, пока не жарко. Будем с повиликой бороться. Я тебе уже бутылочку водички колодезной с собой налила.
- Пошли, - Настюшка невесело вздохнула, - Только, чур, вечером ты меня к "шибко грамотному" отведёшь.
- Отведу, - засмеялась Настасья.
Вышли на двор. Пока Ивановна собирала огородный инвентарь в сарае, Настюшка решила нарвать горсточку малины. Подошла к малиновым кустам, дернула за колючую веточку. Первая, самая сладкая ягодка уже таяла во рту, когда Настюшка увидела несущегося прямо на неё козла Бяшку. Выпятив свои витые рога вперёд, Бяшка мчал во весь опор и не думал останавливаться. "А-а-а-а-а-а!" - завопила Настя и, что было сил, рванула к дому. Возле самого крыльца споткнулась о берёзовый пень и упала. Из разодранной коленки потекла кровь. Настюшка заплакала, прикрыла рану рукой. На её громкий рёв прибежала Настасья. "Ох, Боже мой!" - только и всплеснула руками и отправилась в дом за мазью. Через минуту, сидя на крыльце, осматривала внучкину рану и приговаривала:
- Сейчас ранку помажем, и кровушка остановится. Ты только потерпи, миленькая моя.
- Ой-ёй-ёй, как больно, - стонала Настюшка. Потом, глядя, как Ивановна макает в мазь палец, с видом медицинского светила, произнесла, - Погоди, бабушка. Рану надо сначала обеззаразить, и только потом лекарство прикладывать. Так у меня и гангрена начаться может.
- Какая такая гангрена? - рассмеялась Ивановна, - Мы ей твою ножку не отдадим. А мазь эта волшебная, из повилики сделана. Она одна и микробов убивает, и кровь останавливает, и рану затягивает.
Настасья ловко смазала ранку мазью, сделала аккуратную повязочку. Спустя несколько минут Настюшка бегала по грядкам и ловила стрекоз. Когда это занятие ей надоело, она присела на корточки и начала наблюдать за тем, как бабушка расправляется с повиликой.
- Бабушка, а повилика может сама до горы добраться?
- Конечно, может, она переползает с растения на растение довольно быстро. Погляди, как картошку опутала, и уже на соседский забор перекинулась. Когда зацветёт, от неё спасу не будет. А ты зачем спрашиваешь?
- Бабулечка, что же ты такая не догадливая. Полюшка-повилика должна к своему Светозару добраться. Сама же говорила, что она его любит. А так как Светозар окаменел, значит, он - это гора. Смекаешь? Мне кажется, что мы должны Полюшке помочь.
- Как помочь-то?
- А давай соберём повилику аккуратненько, чтобы не поломать и отнесём к горе.
- Ох, Настюшка! - выдохнула Ивановна, - Даже не представляю, как ты по такой жаре за тридевять земель пойдёшь. Ты же у меня - городская жительница.
- Потерплю, - пробурчала Настюшка, - Поля же меня полечила, значит надо и мне что-то хорошее для неё сделать.
На том порешили. Собрали повилику в кучку, завязали в узелок и пошли. Вернулись домой только к вечеру, уставшие, но счастливые. За поздним ужином всё больше молчали, и только, когда Настасья уже укладывала внучку спать, Настюшка вдруг спросила:
- Бабуля, а что надо сделать, чтобы Светозар обратно расколдовался?
- Повилика должна согреть камень. Любовь она даже каменное сердце биться заставляет.
- А как же повилика в пещеру попадёт? Мы же её снаружи оставили. Каменное сердце Светозара оно же в пещере?
- Всё будет хорошо, Настюшка. Полюшка найдёт вход в пещеру, ей сердце подскажет. Для любви не существует преград. А ты засыпай. Через пару деньков мы с тобой пойдём в гости к твоей Полюшке.
- Хорошо, бабушка. Спокойной ночи.
И снова солнце покатилось клубком по лоскутно-голубому небу. А когда осталось его совсем мало, то спрыгнуло оно в карету, запряжённую морскими коньками. Карета вмиг заблестела, будто была вылита из чистого золота. Морские коньки превратились в тройку белогривых лошадей и унесли солнце вдаль за горизонт. Наступила ночь... Зажглись звёзды... Одна звезда вдруг засияла ярче других, сорвалась с тёмного небосклона и упала Настюшке под ноги. Девочка наклонилась, взяла её в руки, отёрла рукавом и увидела, словно в зеркале, как идёт по лугу в сторону горы Полюшка. Останавливается, оборачивается, машет ей Настюшке платочком и кричит:
- Прощай, Настенька!
- Нет! Погоди, Полечка! Я с тобой. - Настюшка побежала за ней по зелёному лугу и никак не могла догнать Полю-повилику. Ноги вдруг стали тяжёлыми, ватными. Трава их при каждом шаге опутывала, идти Насте не давала. А девочка спешила, не сдавалась. И только ей показалось, что Полюшка уже совсем близко, как она споткнулась и упала. Села посреди склонивших свои головы голубых колокольчиков и заплакала, глядя на стёсанное в кровь колено. Плакала, то ли от досады, то ли от злости на свою неловкость, то ли от боли. Из закрытых глаз её катились слёзы, оставляя на щеках солёные потекушки. И вдруг приятный холодок пробежал по её горящей коже. Открыла она глаза и увидела перед собой Полюшку. Та опустилась перед ней на траву и стала дуть на ссадинку, гладить её своими руками. Счастлива Настюшка, что Поля вернулась, не бросила её в беде. А Полюшка приложила палец к губам и зашептала:
- Т-с-с-с-с, сейчас полечу тебя, и пойдём дальше, - и словно по волшебству остановилась кровь, исчезла рана.
- Я с тобой пойду. Ладно?
- Пойдём, - согласилась Поля. Взяла девочку за руку и повела за собой. Шли они долго, слушали, как щебечут птицы, как стрекочут кузнечики. Наконец, Настюшка подала голос:
- Поля, а ты всё вспомнила?
- Нет. Не всё, только кусочками.
- А ты к горе, зачем идёшь?
- Ноги сами несут. Сердце тянет вон к тому дереву, что наверху.
- Нет, Поля! - закричала Настюшка, - Не нужен тебе ясень. На нём Змей живёт, что тебя заколдовал. Он тебя к погибели приведёт. Твоё счастье - это сама гора. Тебе камень согреть надо, тогда злые чары разрушаться и любовь вернётся.
- Вон как ты заговорила - улыбнулась Поля, - а как же расчёт? Решила я, что заберусь на вершину горы, высосу соки из деревца, и пусть стоит себе сухое и чёрное. Заодно Змею отомщу, укрытие его разрушу. А то больно легко ему из густой кроны на птах малых набрасываться.
- Ты злая! Ты обманщица! - Настюшка выдернула руку, - Я тебя пожалела. Поверила, что ты хорошая, что ради своего Светозара всё преодолеешь. А ты...
- Камень, говоришь, нужно согреть? А разве можно согреть лёд? Всё живое к теплу тянется, а холод - он любого выстудит.
Не нашлась, что ответить Настюшка, промолчала. Понуро побрела вслед за Полей-повиликой. А когда дошли до подножья горы, Полюшка остановилась, повернулась к девочке и проговорила:
- Дальше я одна пойду. Не обижайся, но так нужно, - Поля погладила рукой холодный камень, загораживающий вход в пещеру.
- А как же ты туда попадёшь?
- Ты забыла о любви, - улыбнулась загадочно Поля, - она любые двери открывает. А ты ступай обратно, и не оборачивайся.
Так и сделала Настюшка. Повернулась и пошла обратно. А навстречу ей вышло из-за горизонта солнце. Первым алым лучиком окрасило верхушки деревьев. Тронуло облака. И словно по команде "Восход" разом заголосили петухи.
* * *
Когда запели первые петухи гимн нарождающемуся дню, пошевелилась в своей постели бабка Настасья. Почувствовала, как затекло всё тело от немой бессонницы и от навязчивых мыслей. Встала с кровати, тихо прошла на кухню. Достала с полки литровку чистейшего самогона, припрятанную на "случай" и шмыгнула за дверь. А через пару минут она уже осторожно постукивала в оконце деда Яшки.
- Яков, выйдь на минуточку, дельце есть.
- Вот ты даёшь стране угля, Ивановна! - добродушно бурчал дед Яшка, продирая глаза, - Рассказывай, чего удумала? Видимо что-то срочное, коль тебе не спится...
- Хочу, Яков, чтоб ты вход в пещеру распечатал, - выдохнула Настасья, - Одному, конечно, не получится. Так ты дружка своего Лёньку позови, я вот и влаги живительной ему принесла. Сделаешь?
- Нет, - дед Яшка замотал головой, - Лёнька не пойдёт. Трусоват он малость.
- А чего бояться-то? Черти что ли там, в пещере прячутся?
- А ты не знаешь? - прищурился дед, - Чертей, может там и нет, а вот мертвячка... Говаривают, будто давным-давно сынок местного барина девку крепостную в пещере заточил. Будто бы любил её очень, и она ему взаимностью отвечала. Да, вот беда, родители его супротив их женитьбы были. Старый барин вынудил сынка девку в пещеру заманить, и камнями вход завалить. Долго говорят, стоны её люди слышали. А как она там успокоилась, так на вершине горы ясень вырос. Это душа её блудная в дерево обратилась. И пока дух её в пещере, зеленеть одинокому ясеню.
- Да, глупость это всё, Яков. Неужто, ты сам в это веришь?
- Сам всё сделаю, - дед Яшка не поведал Настасье о своих суевериях, - Состряпаю всё в лучшем виде, уж будь уверена.
* * *
И полетели дни один за другим, друг на друга похожие. Настасья обрабатывала свои грядки, а Настюшка бегала по лугу, фотографировала на, подаренный ей соседом Володькой старенький "Поляроид", всё, что казалось ей интересным и привлекательным. И только каждый вечер, качаясь после ужина в гамаке, Настюшка вопрошала у бабки, когда же они пойдут проведать повилику. Настасья то, ссылалась на боль в спине, то на усталость. И только спустя неделю пообещала своей неугомонной внучке: "Завтра утречком встанем, тормозочек соберём и пойдём".
А в ночь перед их походом, громыхнула гроза. Резала портниха-невидимка огромными стальными ножницами чёрный небесный отрез. Прошивала его серебряными нитями вдоль и поперёк. Спешила, уколола палец, заплакала. И катились слёзы её до утра, впитывались в землю, а на асфальте собирались в лужи...
Крепко спала Настюшка ночью, грома не слышала, молний не видела. А утром проснулась раньше бабки и громко скомандовала, сидя на кровати: "Подъём бабушка, собирайся, пойдём уже!"
Только вышли на луг, и завернули за рощицу, как Настюшке первой бросилось в глаза, что на горе дерева нет. Неделю назад было, а теперь - нет.
- Всё, бабуля, поворачиваем обратно?
- Это ещё почему? - удивилась Ивановна.
- Ясеня на горе нет. А это значит, что и любви никакой нет, один голый расчёт.
- Так, - Настасья запустила руку в корзинку, извлекла оттуда пирожок и протянула его Настюшке, - рассказывай по-порядку. Я старая, глупая, ничего не понимаю.
Выслушав внучкин сон, в котором Полюшка пообещала ясень сгубить, Настасья замахала руками:
- Глупости всё это. Не могла Поля на такое пойти. Опять же, если бы так оно и было, стоял бы ясень на своем месте высохший и почерневший. А тут его вовсе нет... Скорее всего, его молнией разбило нынче ночью. Вот и вся разгадка.
- Ой, бабушка, спасибо тебе! А то ведь я про Полюшку чуть было плохо не подумала, - Настюшка запрыгала от радости. Двинулись дальше. Шли молча, каждый думал о своём, и вдруг Настюшка спросила вкрадчивым голосом, - Бабуля, а правда, что любовь сильная штука?
- Сильная, - поддакнула Настасья.
- А она что, сильнее твоего Боженьки? - удивилась Настюшка.
- Сильнее. Боженька, он, почему всемогущий? Потому что любит всех нас. Это любовь ему такую силу даёт... - многое хотела Настасья поведать внучке, да только потерялись слова, улетучились, когда завопила Настя:
- Бабушка, бабушка, смотри скорее. Полюшка вход в пещеру открыла, - и побежала вперёд вприпрыжку, хлопая в ладоши. Настасья шла следом и, открыв рот, глядела во все глаза, не в силах поверить в чудо. Ожила повилика, ещё вчера оторванная от земли. Оплела пещерный камень крепкими кольцами, и... зацвела. Множество мелких розово-белых цветочков облепили вход в пещеру и нежились на солнце. Звенел воздух вокруг горы, и эхом вторил ему родник, бьющий внутри пещеры. Радовалось каменное сердце Светозара, в ответ на Полюшкино цветение.
- Вот видишь, внучка, а ты говорила, что нет любви.
Пели птицы, друг за другом гонялись стрекозы, верещали кузнечики. Солнце с любовью глядело на землю, ласково гладило каждое растение. Две женщины: старая да малая, возвращались домой. Улыбка не сходила с их лиц. Настасья вспоминала ромашковое поле и, бегущего по нему ей навстречу своего суженого Васятку. Сколько воды утекло с тех пор, а память так и хранила в сердце ту встречу. А Настюшка думала о Никитке, самом красивом мальчике из её класса. "Пусть говорят, что у него родители "есть никто и звать никак", зато он самый лучший. Я влюблюсь в него и буду бороться за свою любовь. Никому не позволю сидеть с ним за одной партой! - решила она, - И тёте Тоне надо будет обязательно про повилику рассказать. А то ведь, так и помрёт не зная, что любовь - сильная штука!"
СПУСТЯ ГОД.
- Ну, всё, я поехал, мама. Ты Настёну тут не балуй сильно. Договорились?
- Сильно не буду, только чуточку - улыбнулась Настасья.
- Я полетел, - Игорёк чмокнул мать в щёку. - Пока.
- Не гони сильно. А как доедешь, позвони, чтоб я не волновалась понапрасну.
- Хорошо, мама.
Настасья стояла на дороге, пока машина сына не скрылась за поворотом. Потом пошла к дому. Не успела открыть калитку, как увидела бегущую ей навстречу, запыхавшуюся Настюшку. В руках у неё была охапка цветов.
- Уехал уже? - раздосадовано спросила она, - А я хотела мамочке цветочков послать.
Настасья ничего не смогла ответить. Она с испугом смотрела на огромный букет белены, который счастливая Настюшка держала в руках.