Сокращение идёт во всех частях ВВС Сибирского округа. Доходят слухи, что и в других округах происходит то же, но это только пока слухи: приказов не зачитывают. Да их и не огласят. Знаем общий «Указ правительства», конкретика, как обычно, засекречена. А по сокращению даже окружные приказы умалчиваются.
Что происходит, мы знаем и без приказов, – у многих есть приятели в других частях. И на «междусобойчиках» мнения всех офицеров совпадают: происходит разгром военной авиации. Только командиры возражают: «Такого быть не может!» Но это уже в силу своих командирских обязанностей – успокаивают рядовых лётчиков и технарей.
Большинство лётного и технического состава частей округа сразу попадают в приказ министра на увольнение в запас, некоторая часть офицеров направляется в части ещё не затронутые сокращением. Едут и к нам в Каннскую ШВСР, в штаты школы и ВТАП, числятся пока «за штатами». В какой-то момент узнаём, что в полку летчиков «за штатами» столько же что и в штатном расписании.
Наконец, занялись штатами и школы. Составляются списки имеющих хотя бы двадцатилетнюю выслугу для получения минимальной армейской пенсии и потенциальных пенсионеров, которым не хватает буквально год-два-три до выслуги. На последних начальство строчит хвалебные характеристики – надо же дать возможность дотянуть ребятам до пенсии.
Есть списки вояк с выслугой 25 лет и отдельные списки – двадцатипятилетних календарников. Календарники спокойно ждут сокращения – пенсия заслуженная и твёрдая.
Среди лётного состава календарников нет, даже командование полка и засидевшиеся командиры АЭ и звеньев пришли в армию или в середине войны или после её окончания, довоенных нет. Но с выслугой 25 лет, и минимальной (20 лет), многие. Кроме молодых «праваков».
Молодые вторые пилоты Ли-2 и двое нас – истребителей, в отдельном списке. Из истребителей Коля Хохлов, резко теряющий зрение, и я, отключившийся на несколько секунд при атаке по строю «бомбёров». Мы точно идём на сокращение, с нами уже проведены душещипательные беседы «архимандрита» на предмет важности народного хозяйства и миролюбивой политики правительства.
Нам плевать на эти беседы, мы уже выбираем по карте Союза места своего гражданского пребывания. Методом тыка в карту с подходом к ней с закрытыми глазами.
Хитрец Шаманский, как не крути его перед картой, попадает всегда в район Сочи. Там у него родители, свой дом и возможность подработки на курортниках. В прошлом году он сдал экзамен на КВС, но где-то проштрафился и командиром не стал. А служить «вечным» вторым пилотом его деятельный характер не позволяет.
Все мы не представляем жизни «на гражданке», все оказались в авиации после десятилетки. И делаем вид, что сокращение нас не очень расстраивает. Пересказываем запущенный кем-то анекдот о грядущем вечном мире и ликвидации всех армий. Да что там анекдот, нечто подобное звучит во многих правительственных высказываниях. Юмористов и там хватает.
Однако не все легко переносят грядущее расставание с армией. Особенно пилоты Ли-2, которым уже по тридцать или около того и которым до выхода на пенсию по минимальной выслуге надо бы отлетать ещё два-три года.
Им бы чего беспокоиться: ГВФ примет их в свои объятия без проблем, там постоянно появляются новые пассажирские и грузовые авиалинии. Сибирь осваивается и главное транспортное средство на её необозримых просторах – самолёт.
На почве сокращений в полку происходит трагедия. Один из праваков стреляется. Я не запомнил его фамилию, но хорошо знал в лицо. Он и обычно производил впечатление загнанного в угол: вечно хмурый, неразговорчивый, избегающий компаний.
А тут он совсем скис: на лице постоянная недовольная маска, глубоко посаженные глаза совсем провалились и сошлись к переносице. Мне кажется, что он был, мягко выражаясь, немножечко не в себе, а попросту – заболел шизофренией.
Вернувшись с патрулирования, старлей не сдал пистолет, пришел домой, лёг на кровать и выстрелил себе в висок. Соседи услыхали, почувствовали неладное, стали стучать в дверь и вызвали дежурный наряд по школе. Те пытались взломать дверь, но последовал второй выстрел. Воякам померещилось, что бедняга отстреливается.
Боялись ломать дверь ещё пару часов, пока не убедились, что в квартире стоит полная тишина. Семьи дома не было, жена с дочерью уже уехала к родителям.
Следствие выяснило, что второй выстрел самоубийца произвёл уже в беспамятстве, рефлекторно. Себя он поразил первым выстрелом в висок. Но стрелял так неуверенно, дрожащей рукой, что пуля вошла в голову под углом и прокатилась над мозгом по лобной пазухе. Какое-то время он был ещё живой, но спасти его вряд ли бы удалось.
Ходили слухи, что подобных случаев в ВВС было в тот год множество. Приказами самоубийства не оформлялись и нам не доводились. Мы даже не знали подлинной цифры сокращения офицерского состава, знали только общее – миллион, двести пятьдесят тысяч. Сколько из них было офицеров и сколько из ВВС, выяснилось позже. А тогда мы даже не понимали, что происходит разгром ВВС.
Авиация Хрущёву была не нужна, он по его словам «выпекал ракеты как сосиски». И сменивший Жукова маршал Родион Малиновский, по-видимому, авиацией тоже не дорожил, как и его предшественник.
Окончательно перетрясли штаты полка уже после моего отъезда в Свердловск. Под метлу попали и свои, чуть-чуть не дослужившие до пенсии и чужие, прибывшие в Канск с уверенностью, что избежали этой метлы. И даже сам начальник Канской ШВСР полковник М.В.Тортер не избежал отставки. Видимо за то, что заботился о своих летунах и по мере сил пытался дать им возможность дослужить до пенсии.
Сентябрь 1960г.