Слухи об аварии и готовящейся срочной эвакуации облетели город сорокой. Им вторил раскатистым эхом резкий треск репродукторов, установленных на стратегических объектах, школах и стадионе. Пока это были щелчки. Монотонные щелчки настройки эфира, прорезающие тихое провинциальное утро, которому суждено было войти в историю грустным и назидательным примером. Сухой голос диктора, оставляющий шлейф тревоги, застывшие силуэты горожан, хаос, идущий вперемешку с повсеместным неприятием действительности, – до всего этого молодому украинскому городку оставалось жить считанные часы. На крохотной кухне типовой новостройки орало радио. Изменив программу, местная радиостанция запустила концерт классической музыки, что невольно навеяло время Великих похорон. «Что, опять?!» – эта мысль закралась в голову бабы Гали, готовившей голубцы. – Этот-то совсем молодой! – покачав головой, протянула в себя старуха, заворачивая конвертом капустный лист. В силу возрастного бзика боязни сквозняков, несмотря на жару и пышущие конфорки, окно было закрыто, и она не могла слышать громкоговоритель. Вместе с тем, двумя этажами ниже, в недавно открывшемся, еще чистеньком гастрономе кипел бурный спор.
– Да это учебная тревога! – с видом знатока разглагольствовал высокий мужчина средних лет.
– Та не кажіть, дядьку, – вторила ему пышногрудая молочница.
– Це вояки знов собі щось таке придумали, якісь маневри, щоб у генералів пузо було значніше, і на погони впала велика зірка.
– Репетиция смотра КВО. Горбачева ждут к майским, – надменным тоном знатока вставил кривоногий тип, протягивая продавщице алюминиевый бидон. – Мне под горлышко, Тонечка.А Тонечка не унималась и, наполняя ковшом с длинной ручкой бидон кривоногого, продолжала язвить, сверкая золотой фиксой.
– Ці солдафони не розуміють, що своїми маневрами вносять проміж людей паніку і жах.
Це ми з вами знаєм – ще година, цей дурний трескучий рупор заткнеться і міністр поїде до Москви з докладом, що все гаразд! Україна хлібом – сіллю готова зустріти Горбачова з його Райкой. – Ее пухлая ручка протерла бидон и аккуратно пододвинула к покупателю.
– Руб двадцять п’ять.
Кривоногий протянул мятую рыжую купюру, отсчитал мелочь и,аккуратно перехватив полный бидон, тихим шагом, дабы не расплескать, направился к двери. На входе его чуть не сшиб милиционер с мегафоном на ремне. Бидон качнулся, и белые ручейки заструились
вниз.
– Осторожно! - крайне недовольно процедил кривоногий. – Опа!
По улице в сторону центра тяжело шла колонна военных «Уралов»
с включенными фарами.