1 сентября 1970 года моя дочка Тамара, ученица второго класса 47 московской спецшколы с углубленным изучением английского языка, пришла домой с известием, что у них в классе появилась новенькая, Нана Примакова. «Они приехали откуда-то из Египта или Сирии, – сказала дочь. – Мы будем дружить с Наной. Они живут в нашем дворе на Ленинском проспекте в одном из корпусов дома №85». А мы тогда жили в доме №83. Девочки и вправду очень подружились.
Нана часто бывала у нас, Тамара ходила к ним домой. Познакомилась и я с мамой Наны, Лаурой Васильевной. Однажды она привела меня к себе. Блочная хрущевская пятиэтажка. Стандартная трехкомнатная квартира в 36 квадратных метров. Стандартная, да не совсем. Она была отремонтирована на европейский манер. До того случая я не видела квартир, отделанных так шикарно. Красивая импортная мебель. Все говорило о большом вкусе и больших возможностях хозяев квартиры.
Нана была маленькой худенькой девочкой. Она часто болела, ученье давалось ей непросто. Мне казалось, что она не любила школу. А моя Тамара была, что называется, круглой отличницей. Ее тетрадки можно было сдавать на выставку. Поэтому Лаура Васильевна часто заходила к нам, чтобы взять тетрадки для Наны, узнать домашние задания. Она не работала и чаще общалась с моей мамой и тетей, чем со мной, тем более что в те годы я много работала над кандидатской диссертацией и была очень занята. Я встречалась с ней только по субботам, когда заходила в школу за Тамарой после уроков. Школа находилась от нашего дома на расстоянии трех троллейбусных остановок.
Как-то Лаура Васильевна спросила меня, трудно ли было устроить Тамару в английскую школу? Да. Это было не так просто. Нужно было пройти собеседование. Тамара была развитой девочкой, не по возрасту серьезной. Тем не менее у нее был один существенный недостаток, который мог испортить все впечатление. Тамара картавила. За год до ее поступления в эту школу мы узнали, что среди членов приемной комиссии есть логопед. Мы приняли меры, дочка, а через три года и сын, позанимались с логопедом из нашей детской поликлиники и этот дефект исправили. Поэтому без всякого блата Тамара, а потом и Женя поступили в эту элитную школу. Лаура Васильевна рассказала, что и у них быи волнения с устройством Наны. Логопед и у нее нашел дефекты дикции и поначалу комиссия им отказала. Тогда в школу пришел папа Наны Евгений Максимович. Во время его беседы с логопедом, та заметила, что и у него есть тот же речевой дефект, как и у дочери. Ничего, отпарировал возмущенный Евгений Максимович, этот дефект не помешал мне закончить аспирантуру МГУ и работать за границей. И тогда Нану приняли в английскую школу. Вспоминать об этом разговоре сегодня довольно забавно.
Лаура Васильевна была постарше меня лет на семь, и иногда пыталась научить меня жить экономно. Так, однажды она посоветовала мне постоянно иметь с собой хотя бы пятьдесят рублей. Тогда, говорила она, если вы, Леночка, вдруг увидите в продаже нужную вам вещь, относительно недорогую, вы всегда сразу же сможете ее купить. Если же вам вещь приглянулась, а денег с собой нет, нужно будет брать такси, ехать за деньгами домой. Это очень хлопотно и неэкономно! Поняли? Я поняла и поблагодарила. Но я не рискнула рассказать милой даме, что пятьдесят рублей в моей сумочке бывает всего два раза в месяц: в аванс и в получку. И как раз в эти дни я спешу домой, стараясь не заходить в магазины, чтобы не растратить эти деньги за один раз. Я понимала, что Лаура Васильевна дает мне советы от души, что она милая и очень сердечная женщина. Я знала, что она многим помогает в трудную минуту, и очень ее уважала.
Для моей семьи Лаура Васильевна сделала очень много. Ее помощь оказалась бесценной. Именно благодаря ей мой сын Женя стал профессиональным музыкантом. А было так.
Когда мы поженились с Сашей Косякиным в 1958 году, он в качестве приданого привез к нам старенький рояль «Рениш». Всю свою жизнь до этого момента я мечтала об инструменте, но никогда не могла его иметь: во-первых не было денег, а во-вторых мы жили большой семьей в одной комнате, и инструмент некуда было поставить. Нам и спать-то всем было негде. А тут рояль? Я была ему очень рада. Когда нашей Тамаре исполнилось шесть лет, мы стали учить ее музыке и пригласили к ней частного педагога Ольгу Николаевну. Тамара старательно разучивала гаммы и этюды, а наш маленький трехлетний сынок Женя не отходил от рояля. Он начал сам играть лет с четырех. Тамара показала ему ноты, и он сам с утра до вечера пытался что-то наигрывать. Тогда мы попросили Ольгу Николаевну позаниматься немного и с ним, но ей этого почему-то не очень хотелось.
Однажды в одну из суббот Лаура Васильевна зашла к нам за тетрадками для Наны. Мы разговаривали с ней на разные темы, а наш тогда уже шестилетний Женя, не обращая на нас никакого внимания, играл вещички из «Детского альбома» Чайковского, ставя при этом ручки на клавиши так, как ему было удобно. Разговаривая со мной, Лаура Васильевна подошла к роялю, послушала Женю, удивленно посмотрела на меня и сказала: «Лена! Вы что, приехали из деревни? А я-то думала, моя Нана дружит с девочкой из интеллигентной семьи». Я удивилась и огорчилась и даже ответила, что мы москвичи, а не из деревни. Лаура Васильевна продолжала возмущаться. «Да как же вы не понимаете? У вас талантливый мальчик, а вы не учите его музыке. Посмотрите, как он ставит руки! Безобразие какое! Вы должны отдать его в музыкальную школу, да не в районную, а в хорошую, профессиональную. Короче, я этим займусь!»
Буквально через пару дней Лаура Васильевна позвонила нам по телефону и сказала, что договорилась с прекрасным педагогом Львовой из школы Гнесиных, и она подготовит Женю для поступления в эту школу. Через несколько месяцев Женя поступил в эту прославленную школу. А вскоре после этого Львовы уехали в Испанию.
Сегодня мой сын – кандидат музыковедения. Он закончил теоретическое отделение и аспирантуру Московской консерватории, докторантуру при Истменской школе музыки в США. Женя единственный в нашей семье профессиональный музыкант. И все это благодаря Лауре Васильевне Примаковой.
Вернемся теперь к уже далеким семидесятым годам прошлого века. Однажды мы втроем пошли на день рождения Наны. Ей исполнилось десять лет. Тогда семья Примаковых уже переехала из пятиэтажки в большую квартиру на улице Ферсмана в так называемый академический дом. В тот день мы и познакомились с папой Наны Евгением Максимовичем. Он показал себя гостеприимным хозяином, веселым человеком. Стол ломился от вкусных блюд. Лаура Васильевна обратила внимание на то, что семилетний Женя очень мало кушает, и спросила его: «Женечка, почему ты так плохо ешь, что ты любишь, чего бы тебе хотелось?» И тут мой сын меня испугал, сказав, что любит черную икру. «Женя, как ты можешь?» воскликнула я. «Ничего, ничего, Леночка! Сейчас ему будет черная икра!» И через секунду она поставила перед мальчиком полное блюдце черной икры и серебряную ложечку. «Кушай на здоровье, Женечка!» Мой сынок съел две ложечки и сказал, что больше не может. Лаура Васильевна удивилась: «Ты же сказал, что любишь икру?» Женя ответил: «я люблю, когда мама иногда дает мне бутерброд с икрой, а ложками никогда не ел!» Эх ты, Женя!
Потом в комнату ввезли сервировочный столик с целой горой самых вкусных шоколадных конфет. После чая Женя подошел к пианино и по просьбе присутствующих сыграл Баха и Чайковского, а потом он по слуху подобрал и с большим чувством сыграл мелодию Таривердиева к шедшему тогда с большим успехом телефильму «Семнадцать мгновений весны». Женино исполнение очень понравилось Евгению Максимовичу, особенно таривердиевская мелодия. Я думаю сегодня, что и сам фильм и эта музыка были Примакову близки. Он расчуствовался, позвал меня и Женю к себе в кабинет, показал нам необыкновенной красоты золотой кортик, инкрустированный камнями, подарок ему от Насера, если память мне не изменяет. Потом он достал две монетки, одну из желтого металла, а другую из белого, и подарил их Жене. «Возьми, тезка, – сказал он, – от меня на память. Эти монетки мне подарил король Хусейн. Держи!» Женя был очень рад такому подарку.
Шли годы, наши девочки взрослели и переходили из класса в класс. Они по-прежнему дружили. В 1979 году они закончили школу. Нана поступила в университет. Моя Тамара стала студенткой Московского института нефтехимической и газовой промышленности. В том же году Женя после окончания восьмого класса поступил в музыкальное училище при Московской консерватории. Все эти годы Лаура Васильевна интересовалась его успехами. Но мы уже реже виделись с ней.
Когда Лаура Васильевна заходила к нам домой, она всегда обращала внимание на картины, написанные моим мужем, художником-любителем. У нас все стены были увешаны пейзажами и натюрмортами Сашиной работы. Когда мы поняли, что эти картины нравятся Наниной маме, мы подарили ей небольшой натюрморт. Кроме того, Лаура Васильевна купила у нас еще две или три картины. Не знаю, висят ли они сегодня в доме Примаковых, или Наны. Не знаю.
В Германию Женя привез с собой те две монетки короля Хусейна, а Тамара японскую деревянную статуэтку, подарок ей от Наны.
Здесь в Германии, в Киле, мы смотрим русское телевидение. Видели на экране и Евгения Максимовича Примакова. Одно время он был вторым человеком в стране, да и сейчас мы постоянно о нем слышим. И тогда я всегда вспоминаю чуткую и милую женщину Лауру Васильевну. Она не дожила до такой известности мужа. Сегодня не она рядом с Евгением Максимовичем. Уже немало лет прошло со дня ее смерти. Она очень долго болела. Ее сердце не выдержало того большого несчастья, которое выпало на ее долю. Неожиданно умер ее старший сын Александр, брат Наны. К тому времени он закончил МГИМО, женился, у него был маленький сын. О его смерти мы узнали из некролога в газете «Вечерняя Москва». Я хорошо помню Сашу, скромного, жизнерадостного юношу. Почему-то мысленно вижу его с собачкой-дворняжкой, которую он любил. После его смерти Лаура Васильевна слегла. Я говорила с ней по телефону, по-моему весной 1985 года. А может быть, я ошибаюсь в этой дате? Она сказала мне, что очень больна.
Сегодня рядом с Евгением Максимовичем другая женщина. Как живет Нана, мы не знаем. Знаем только, что у нее есть дочь Сашенька, названная в честь брата. Иногда по телевизору мы видим и внука Евгения Максимовича, сына Саши. Его тоже зовут Евгением, как и дедушку. Он корреспондент российского телевидения, Евгений Сандро.