Мокрая, бледная и чуть ли не донага раздета –
то смеется, то бросается истерично плакать –
мелкая-мелкая,
серого цвета,
поднесешь к глазам и: фу, какая гадость!
Раздавленная шипованными колесами, изрешеченная пулями бед,
бесприютная, знобящая и простоволосая,
до того жалкая,
что хочется отдать ей
свой обед,
вытереть сопли и выжать досуха.
Но ведь – не любит!
Безоглядно желает жить,
чтобы с надрывом, не по-человечески!
Ненавидит тесный город,
деньги,
слабоумный режим
и засыпает,
скрючившись в углу, вечером.
А когда выходит луна – вдруг очнется,
поведет вокруг
своими огромными глазищами –
и блекнет поверженное
нищее солнце,
и поэты ей славу восторженно свищут!
1995