Балжаларский мог спастись

 Глава 1
Русская красавица Татьяна Викентьева дружила с бывшей одноклассницей Элиной Шварцман, которую считала нерусской уродкой.
Как-то Таня похвасталась подруге:
- На меня вчера в трамвае глазели влюблёнными глазами двое красавцев-близнецов! Высокие, стройные! Оба блондины и оба с веснушками. Ну и голосА клёвые!
- Тоже оба?! – усмехнулась Лина.
- Только один. Второй голос я не расслышала.
Лина хоть и знала, что чувство юмора у её подруги на нуле, но не удержалась от шутки:
- Раз ты знаешь, что эти красавцы - "близнецы", то значит, они говорили о своём гороскопе.
- Не знаю, слишком далеко сидели – не слышно было. Но когда мимо меня прошли, один из них, … ну, которого я расслышала, сказал другому … отгадай – чтО?
- Наверно, "смотри, какая очаровательная девушка!"
- НЕ-а! Он это только подумал. А сказал, что "оказывается, Баклажанский мог спастись!"
- А Балжаларский – не мог! – вырвалось у Лины.
- Точно! – обрадовалась Таня. – Именно он! А тЫ откуда знаешь?!
- Есть знаменитая, ещё довоенная, шашечная партия Балжаларский-Блиндер. На вид позиция абсолютно равная, но белые проигрывают во всех вариантах! Кто только эту позицию ни анализировал! Особенно постарался гроссмейстер Городецкий. Но ничьей за белых так и не нашли… А "твой" близнец утверждает, что Балжаларский всё-таки мог спастись!
- Мне бы этого близнеца "заарканить"! – мечтательно проговорила Таня. – В крайнем случае, не этого, так второго!
Подруги простились. Лина серьёзно задумалась, затем улыбнулась и негромко произнесла слова Федота из сказки Филатова:
- Я твою, дружок, мечту обязательно учту!
Девушка знала среди питерских шашистов шесть пар близнецов, но одна пара была разнополая, ещё  две пары – женские. Из трёх оставшихся мужских пар одна была предпенсионного возраста. У двух оставшихся "пар-претендентов" обладателями веснушек были только братья Беловы – Валерий и Евгений, кандидаты в мастера по шашкам.
Сама Элина Шварцман, игравшая примерно в ту же силу, была мастером спорта среди женщин и вице-чемпионкой Питера. Она была влюблена в младшего (на несколько минут) брата, но ни секунды не сомневалась, что ей (с её фамилией и носом!) ничего "не светит"… в смысле брака. Правда, Женя совсем не прочь затащить её в постель. Поэтому постоянно ведёт как бы дружеские беседы на шашечные и нешашечные темы. Но Лину такой "внебрачный" вариант не устраивал, и она ни единым словом или жестом не намекнула о своих чувствах.

Минула неделя, и Шварцман позвонила своей красавице-подруге:
- Таня, давай встретимся. Есть кое-что интересное.
- Давай, а то мне как раз скучно.
Они встретились, и Лина начала:
- "Твой" близнец оказался прав. В четвёртом выпуске журнала "Хроника шашек" я нашла статью "Балжаларский мог не проиграть".
- Да пусть он хоть выиграет! – рассердилась Викентьева. – Мне это не интересно.
- А "заарканить" близнеца тебе тоже не интересно?!
- Вот так бы сразу! – оживилась Таня. – И что же пришло в твою гениальную башку?
- Вот это! – и Лина протянула скоросшиватель.
- "Бал-жа-лар-ский мог спастись", - прочитала Таня по слогам слова, знакомые по трамвайному диалогу близнецов. - … А не пошла бы ты со своими шашками?
- Здесь нет ни слОва о шашках.
- А о чём есть? О трамвае?
- О корабле.
Таня, не способная на самостоятельный юмор, процитировала где-то услышанную не ахти какую шутку:
- Это "Аврора", которая "ба-бах!"?
- Это "Титаник", который "буль-буль"! – в тон ей ответила Лина.
- Смотрела! – вновь оживилась Таня. – Там такая любовь, что я аж вся обсопливилась! 
- Вот и прекрасно! В этой повести, - тут Лина показала на скоросшиватель, - тоже будут "сопли"! Прочитай и отнеси в журнал "Отечество". Вот адрес.
- Сама написАла, сама и неси.
- Это тЫ, Танюша, написала! – возразила Лина и показала последнюю страницу. Там было напечатано: "Татьяна Викентьева", а так же адрес и телефон "липового" автора.
- Вот, клёво! – обрадовалась упомянутая Татьяна Викентьева. – Это моя первая повесть! … Хотя, если уж очень хочешь, можешь себя тоже допечатать, пока я добрая!
- Не хочу, - ответила Лина и подумала: "… тем более, что в журнале "Отечество" не печатают авторов с фамилией "Шварцман"!". - … Да, чуть главное ни забыла! Захвати в редакцию свою фотографию и попроси обязательно её напечатать. Близнецы её в журнале увидят и тебя найдут.
Лина взяла у подруги бумажку с адресом редакции и вписала туда то, что "чуть ни забыла".
- А как близнецы меня найдут? – спросила Таня. – Там будет мой адрес?
- Вряд ли, но это их проблемы. … Могут, если догадаются, в редакцию позвонить.

Прошёл месяц. Вышел в свет журнал "Отечество". В нём была опубликована повесть (фактически) Элины Шварцман и красовалось фото "автора" – русской красавицы Татьяны Викентьевой.
Братья Беловы журнал не читали – они не были любителями черносотенной прессы (хотя и в сионистах не числились).

Через неделю младший Белов пришёл на шашечный блицтурнир в шахматном клубе имени гениального антисемита Чигорина.
- Женя, поздравляю! – огорошил его Савицкий, судья турнира. – У тебя очаровательная невеста!
- Спасибо. … Какая ещё невеста?
- Татьяна Викентьева.
- Не слышал…
- И не видел? – спросил судья и достал из портфеля журнал.
- Видел! – удивился Женя. – В трамвае. А Вы чтО? Тоже там были? 
- Не был, но догадался перевести имя главного героя на русский язык. Из "Юджина Уайта" получился "Евгений Белов".
- Но в Питере много "Евгениев Беловых", - возразил один из них.
- Но не так уж много из них знают, что "Балжаларский мог спастись"!
- Да, пожалуй … Георгий Васильевич! Одолжите, пожалуйста, журнал. Как прочту – верну.
- Не надо. Это мой свадебный подарок!

Глава 2
Женя начал читать небольшую повесть в транспорте, а закончил дОма. Она начиналась с самой знаменитой катастрофы уже прошлого (двадцатого) века – гибели пассажирского лайнера "Титаник", столкнувшегося с айсбергом. В кратком пересказе дело было так.
Готовилась к отплытию последняя спасательная шлюпка. Молодой бизнесмен Юджин Уайт уже смирился со смертью и даже не пытался занять место.
Вдруг пассажир из очереди, высокий пожилой грузный мужчина крикнул Уайту с лёгким иностранным акцентом:
- Я решил с тобой поменяться!
Молодой человек опешил, но без особой охоты возразил:
- Но тогда я буду чувствовать себя Вашим убийцей!
- Не будешь, - ответил мужчина. – Я смертельно болен и должен умереть в муках. К тому же, ты займёшь в шлюпке меньше места.
- Ну, раз меньше …, - проговорил Юджин и поменялся местами со своим спасителем. Тот направился вглубь обречённого лайнера.
- Как Вас зовут? – спохватился Уайт.
- Неважно!

… Шлюпка еле успела отплыть на безопасное расстояние – на месте, где затонул "Титаник", образовалась огромная воронка.
Один из пассажиров шлюпки был соседом грузного мужчины по каюте. Он сообщил Юджину, что покойный был русским туристом, и звали его "Дородонт Балаклавски" или что-то в этом роде.
Через час пассажиры шлюпки были спасены.

Юджин Уайт решил разыскать родственников человека, подарившего ему … свою жизнь!
Молодой человек ознакомился со списком пассажиров первого (и последнего!) рейса "Титаника".
"Дородонт Балаклавски" в списке отсутствовал, но значился похожий на него "Дормидонт Балжаларски".
Бизнесмен разузнал адрес и направил письмо "миссис Балжаларски". Он описал трагические события на "Титанике", благородный поступок своего спасителя и просил вдову выслать фотографию её покойного мужа.

Через некоторое время из Санкт-Петербурга пришёл ответ. Юджин вскрыл конверт и вынул фотографию. На ней был его спаситель с "Титаника".
Прилагаемое письмо было написано на безупречном английском языке дочерью Дормидонта Элизабет. Девушка сообщала, что её мать скончалась от инфаркта, узнав о смерти мужа.

Юджин послал дочери своего спасителя чек на сто тысяч фунтов стерлингов.

Элизабет ответила заказным письмом. Девушка писала:
"Благодаря Вам, мистер Уайт, мой отец принял такую смерть, о которой мечтал!"
К письму прилагался чек Юджина, … разорванный пополам.

Глава 3
Прошло 9 лет. Юджин за это время стал наследником отца и удвоил доходы своей корпорации.
Однажды миллионер Юджин Уайт прочитал в газете об аресте в России знаменитого поэта Николая Гумилёва за участие в контрреволюционном заговоре так называемой "Петроградской боевой организации Таганцева". В статье высказывалась гипотеза (впоследствии подтвердившаяся), что заговор инспирировали сами чекисты. В конце статьи шёл список людей, привлечённых по этому делу.
Юджин чуть ни вскрикнул, прочитав "Элизабет Балжаларски". Несколько минут он, не отрываясь, глядел на знакомое имя, затем распорядился доставить русскую эмигрантскую газету.
В списке арестованных миллионер нашёл то, что искал: "Балжаларская Елизавета Дормидонтовна".

В тот же день Юджин Уайт вылетел в Москву. Он добился аудиенции у Дзержинского. Тот говорил по-английски. Поэтому обошлись без переводчика.
- Обращаюсь к Вам не как к председателю ВЧК, - начал английский миллионер, - а как к Наркому путей сообщения.
Затем предложил очень выгодный для советской России контракт.
- Что-то здесь не то, - проговорил Феликс Эдмундович. – Конечно, Вы, мистер Уайт, в убытке не останетесь. Но из всех предложенных мне контрактов этот – наименее грабительский!
- У меня маленькая просьба, - смущённо проговорил англичанин.
- Тогда понятна причина уступчивости! – рассмеялся грозный собеседник. – И что же за "маленькая просьба"?
- Среди арестованных участников по делу Таганцева есть некая Элизабет Балжаларски…
Дзержинский улыбнулся:
- Вы, мистер Уайт, пришли к Наркому путей сообщения. А эта просьба – к председателю ВЧК! И какая же связь, если не секрет, между английским миллионером и русской контрреволюционеркой?
Юджин поведал о событиях на "Титанике", переписке с семьёй своего спасителя и о возвращённом разорванном чеке "на крупную сумму".
Дзержинский поинтересовался:
- И насколько эта сумма крупная?
Юджин Уайт подумал, что если назовёт правильную сумму, то собеседник сочтёт его обманщиком и усомнится в целесообразности заключения контракта и освобождения заключённой. Поэтому, чтобы казаться правдивым, пришлось солгать:
- Тридцать тысяч фунтов стерлингов.
- Ого! – воскликнул Дзержинский. – Даже я не оценил бы свою жизнь столь высоко!
- Это потому, - рискованно пошутил (сказав правду!) бизнесмен, - что человеческая жизнь в России всегда ценилась ниже, чем на Западе!
Палач революции, много сделавший для обесценивания человеческой жизни, … рассмеялся. Затем нахмурился и произнёс:
- Трогательная история! Балжаларский мог спастись. Но он предпочёл спасти Вас. Я приветствую Ваше желание спасти дочь своего спасителя! Но к огромному сожалению, Вы опоздали, мистер Уайт! В сегодняшних газетах опубликован приговор суда. Ваша протеже – среди приговорённых к расстрелу. Если я отменю приговор, то меня будут называть не "Железным Феликсом", а "Кисейной барышней"! Сожалею, что сорвалось подписание столь выгодного контракта.
- Не сорвалось, - возразил миллионер. – Чувства чувствами, а бизнес есть бизнес!

Через несколько дней газеты сообщили, что приговор приведён в исполнение.
Весь мир скорбел о гибели в расцвете сил великого поэта Николая Гумилёва. И только один Юджин Уайт оплакивал никому не известную Элизабет Балжаларски – благородную дочь благородного отца!

    Затем состоялось подписание контракта, важного для советской России не только с экономической, но и с политической точки зрения.
Как и предсказывал Дзержинский, Юджин Уайт "в убытке не остался". Правда, получил прибыль лишь через шесть лет. Зато страна победившего социализма предоставила этой "акуле капитализма" режим наибольшего благоприятствования в торговле, что в конечном итоге сделало Юджина Уайта ещё в несколько раз богаче!

Глава 4
Наконец, бизнесмен решил вернуться в Лондон.
… До трапа самолёта оставалось несколько десятков метров, когда рядом с Юджином остановился автомобиль. Из него вышел главный чекист страны. После взаимных приветствий Дзержинский сказал:
- Я не смог выполнить Вашу просьбу, мистер Уайт – контрреволюционерка Елизавета Дормидонтовна Балжаларская расстреляна. И всё же имею наглость обратиться к Вам со своей просьбой. В машине находится некая Елизавета Ивановна Иванова, по Вашему – Элизабет Иванофф. Она лояльно относится к советской власти, но выразила желание пожить заграницей.
Дзержинский повернулся и подал знак. Юджин вдруг понял, что сейчас увидит так и не расстрелянную дочь своего спасителя. Дзержинский поступил благородно, хотя мотивы были чисто экономическими и политическими – ради улучшения отношений с выгодным партнёром и как следствие ради повышения престижа советской России можно и сохранить жизнь девчонке, совершенно не опасной для советской власти.
Из автомобиля вышла миловидная девушка среднего роста с печатью перенесённых страданий на лице. Она приветствовала Юджина и пять минут беседовала с ним на безупречном английском языке. Бизнесмен заверил Дзержинского, что берёт мисс Иванофф в свою корпорацию.

… В полёте Юджин Уайт разговорился с новой сотрудницей. Он был очарован её деловыми качествами и … всем остальным! Правда, немного смутило … полное отсутствие акцента. Естественно, Юджин поинтересовался:
- Откуда, Лиз, у тебя столь "обалденный инглиш"?!
- От мамы-англичанки! Она родом из Манчестера. Когда ей было 10 лет, отец (мой дедушка) скончался. Ещё через год её мать (моя бабушка) вышла замуж за русского туриста, и мы переехали в Санкт-Петербург. Впоследствии, когда родилась я, в семье говорили в основном на языке Шекспира и Байрона, даже мой русский папа был не против – русского общения хватало и за пределами семьи… Надеюсь, я удовлетворила Ваше любопытство?
- Вполне.
- Тогда удовлетворите моё! Все эти годы меня мучил (по крайней мере – интересовал) вопрос: почему для моего хоть и любимого, но далеко не богатого папы нашлось место в шлюпке, а для миллионера Юджина Уайта – не нашлось?!
- В ту страшную ночь "для миллионера Юджина Уайта" нашлось-таки место … в одном из фешенебельных публичных домов Лондона!
- Понятно, - проговорила Элизабет.
- Неужели? – не поверил собеседник. – И что же тебе понятно?
- Что его внебрачный сын и тёзка, носящий фамилию матери, был на "Титанике", как и мой отец, пассажиром второго класса.
- Третьего класса, - уточнил нынешний миллионер.
- А я слышала, что пассажирам третьего класса был закрыт доступ к шлюпкам.
- Правильно слышала, но я поднялся на шлюпочную палубу по стреле грузоподъёмного крана на корме. Однако, мой внешний вид был столь непрезентабелен, что команда лайнера не сочла меня достойным места в шлюпке. И если бы не мистер Балжа … .
- Не надо поминать эту запрещённую фамилию всуе! – воскликнула бывшая обладательница "этой запрещённой (Дзержинским) фамилии. - … Кстати, ещё один неясный момент. Как мог обитатель третьего класса послать чек на столь внушительную сумму?
- Давай-ка, смышлёная Лиз, начну с начала. Моя мать была служанкой в доме Уайтов. Юный балбес Юджин Уайт решил, что в круг обязанностей служанки входит оказание сексуальных услуг. В процессе реализации этой ошибочной точки зрения, живот работницы сферы обслуживание начал расти. Хозяева не стали ждать, пока он вырастет до компрометирующих размеров. Бедняжку уволили, но во избежание скандала выплачивали ей не ахти какие деньги за молчание. Мать родила меня и назло своему насильнику назвала в его честь. Фамилию "Уайт" давать всё же побоялась и дала свою. Вскоре после моего рождения Господь покарал распутного папашу – он подцепил венерическую болезнь и стал бесплодным. Мой дед заявил, что не допустит, чтобы впоследствии во главе корпорации встал потомок служанки (то есть я)! Он срочно женился на светской красотке, но … от волнения умер в первую же брачную ночь. Его предсмертные усилия ни к чему не привели – вскоре у молодой вдовы начались критические дни. Мой отец стал во главе корпорации, но не хотел признать меня официально – боялся сплетен. Всё же он оплатил моё обучение в престижной школе и в Оксфордском университете. Затем взял "Юджина Макензи" (то есть меня) в свою корпорацию. В апреле 1912 года отправил меня на стажировку в Гарвардский университет, что под Бостоном. Ехал я, как тебе известно, на злополучном "Титанике". Экономный отец взял для меня билет третьего класса. После гибели "Титаника" стало известно, что подавляющее большинство пассажиров третьего класса последовали на дно вместе с лайнером. Потрясённый отец воскликнул (при свидетелях!): "Если Юджин Макензи остался жив, я признАю его своим сыном!". Я (благодарение Господу и … твоему отцу!) остался жив и стал Юджином Уайтом. А мой отец от полноты чувств выделил для семьи моего спасителя сотню тысяч фунтов стерлингов. … Ещё через пару лет Юджин Уайт старший скончался от рака лёгких, а я возглавил корпорацию.
Бизнесмен попытался развеселить собеседницу. Эта попытка … удалась. У девушки оказалось прекрасное чувство юмора.
Тут у Юджина Уайта зародилась подлая мыслишка: "А не слишком ли эта недавняя смертница весела?! Вдруг Дзержинский под видом "Иванофф-Балжаларски" подсунул мне свою шпионку?!"
Бизнесмен надолго задумался и, наконец, нашёл способ, как вывести авантюристку "на чистую воду".
- Между прочим, - сказал он с милой улыбкой, - ты, Элизабет, будешь прекрасной рекламой моей корпорации вообще и честности моих сотрудников в частности! Ведь у тебя (причём, задолго до поступления ко мне на службу!) хватило решимости порвать чек на … как ты выразилась "столь внушительную сумму. Не помнишь, на какую именно сумму?
Юджин не сомневался, что услышит про тридцать тысяч фунтов стерлингов – сумму, сообщённую им Дзержинскому.
Собеседница сразу сникла.
- Мистер Уайт, - начала она. – Перед отлётом … на историческую Родину со мной беседовал … Ваш деловой партнёр. Он сообщил, что согласен отпустить заграницу законопослушную Елизавету Ивановну Иванову, отец которой Иван Васильевич Иванов скончался в 1911 году. … Тонкий намёк на то, что он никак не мог быть пассажиром "Титаника", единственный рейс которого был (уж лучше бы не был!) в следующем 1912 году. Я ответила, что "уважаемый Феликс Эдмундович" (который, между нами, и впрямь достоин уважения за мужество и … презрения за жестокость!) зря тратит время – я не предам память своего отца! Тогда Дзержинский возразил: "Ты предашь память своего отца, если из бабьего упрямства прервёшь его род, славный род … Ивановых! А фамилия у тебя в любом случае будет по будущему мужу." Крыть было нЕчем, и я согласилась.
Юджин отпил из бокала мускат и, смакуя букет, подумал: "Красивые мелодрамы создают на Лубянке!"
- Поэтому, - закончила монолог Элизабет Иванофф, - прошу Вас тоже забыть и мою прежнюю фамилию, и о "Титанике", и о разорванном чеке на СТО тысяч фунтов стерлингов!
Миллионер поперхнулся мускатом и долго кашлял. Затем подумал: "Надо будет поучаствовать в продлении "славного рода Ивановых"!"

… В лондонском аэропорту Хитроу миллионера встречали сотрудники его корпорации. Юджин Уайт представил им новую коллегу – мисс Элизабет Иванофф.
- Поразительно! – воскликнул референт Юджина, обладающий феноменальной памятью. – Вы так похожи на другую Элизабет – Балжаларски, расстрелянную недавно в России.
(Фотографии жертв большевицкого террора были недавно опубликованы в газетах – естественно, не российских.)
- Это и неудивительно, - не потеряла самообладания бывшая гражданка России, предвидевшая этот вопрос и подготовившая ответ. – Наши матери были сёстрами. Обе мы похожи на бабушку в молодости и в честь неё названы… Бедная Лиза!
Девушка так вошла в роль, что зарыдала. Но затем сообразила, что произнесла название "слезоточивой" повести Карамзина и с трудом сдержала улыбку.
У Юджина возникло желание осушить слёзы любимой, но он тоже сдержался. Затем сообразил, что эта "актриса" оплакивает саму себя и … не смог сдержать смех. Отсмеявшись, сказал удивлённым "зрителям":
- Не обращайте внимания. Это я анекдот вспомнил.
Вскоре Элизабет улучила момент, когда никого рядом не было и тихо сказала шефу:
- Я не вру без крайней необходимости, но сейчас именно такой случай!

Глава 5
Бизнесмен ей поверил, но на всякий случай навёл справки. Выяснилось, что у Элизабет и впрямь была бабушка англичанка Элизабет, а у той – и впрямь две дочери. Старшая Мария (урождённая Мэри) от английского мужа, мать бывшей узницы ЧК, названной-таки в честь бабушки. А вот младшая Анна (которая с рождения была "Анна", а вовсе не "Энн") от русского мужа. Но у неё никогда не было дочери "Элизабет" и вообще дочерей не было, а было два сына. Получалось, что "Элизабет Иванофф" говорила правду, когда сказала, что солгала!

Прошёл месяц. Юджин Уайт окончательно убедился, что нашёл своё счастье. Правда, не давала покоя маленькая неувязка. Наконец, он решил обратиться к первоисточнику:
- Элизабет, в ответном письме ты писАла, что мать умерла, узнав о смерти своего мужа…
- Я, - девушка сделала ударение на этом личном местоимении, - не писАла. Но моя покойная кузина и тёзка вполне могла написАть.
- Во избежание путаницы представь на несколько минут, что ты – Элизабет Балжаларски.
- Представила, но попрошу впредь эту фамилию не называть. Я же обещала!
- Хорошо. Итак, твоя (на несколько минут!) мать узнаёт, что её смертельно больной муж утонул на "Титанике". Вместо мучительной смерти от болезни он умер быстро, разве что чуть раньше назначенного судьбой срока. Любая другая женщина благодарила бы Бога за проявленную к мужу милость, а твоя мать умирает от разрыва сердца. Как это объяснить?
- Очень просто. Папа не был болен.
Бизнесмен вынул письмо девятилетней давности и спросил у автора:
- Тогда как объяснить эту фразу?
"Благодаря Вам, мистер Уайт, - прочитала девушка, - мой отец принял такую смерть, о которой мечтал!" … А это объяснить не очень просто. Длинная история.
- Ничего. Я не тороплюсь.
- Сорок лет назад папа был членом революционной организации "Народная воля" (правда, папой тогда не был). … По иронии судьбы его дочь стала контрреволюционеркой! Слава Богу, что он не дожил до торжества своих идеалов! … Юного Дормидонта предал друг и соратник Сергей Дегаев, завербованный "охранкой". Так в России называют отдел департамента полиции, "специализирующийся" по революционерам. Страшные пытки сломили волю юноши, и он выдал товарищей. Все они были арестованы. Выйдя на свободу, невольный предатель явился к родителям своих жертв и рассказал о своём предательстве. Юноша просил не прощения, а смерти, так как считал самоубийство грехом. Ему объяснили, что только что разоблачён Дегаев, и все выданные Дормидонтом товарищи были и так известны "охранке". Но юноша знал, что не все! Трое из выданных соратников были известны ему, но не Дегаеву. Итак, он был прощён товарищами, но так и не простил сам себя. И часто впоследствии говорил, что хотел бы достойной смертью искупить совершённую в жизни подлость. Дальше повторяться не буду – только что читала своё письмо.
- Я вовсе не считаю это подлостью! – горячо воскликнул Юджин. – Уверен, что не перенёс бы и десятой части тех пыток! … Правда, тут получается "чёрный юмор". Твой отец хоть и невольно, но загубил трёх революционеров, а взамен, хоть и спасал нищего студента, но спас далеко не бедного представителя эксплуататорского класса!
- Никого он не загубил, - возразила девушка. – Все трое после каторги вышли на свободу. Двое, возможно, живы до сих пор, а третья умерла от инфаркта в апреле 1912 года.
- Прямо, как твоя мать! – воскликнул Юджин.
- Почему "КАк"? Она и была моей матерью.
- Значит, Дормидонт выдал свою жену?!
- Нет. Он выдал довольно миленькую барышню, к которой … не питал ни малейших эмоций. … Через десять лет на свободу вышла измождённая женщина с подорванным здоровьем. Дормидонт предложил стать его женой. Мария ответила, что прощает невольное предательство, но отклоняет предложение, так как после каторги вряд ли сможет стать матерью. "Значит, я недостоин иметь детей!" – ответил жених. Они поженились, и всю жизнь прожили, как Ромео и Джульетта, … если бы автор их не угробил! Через пять лет лечения у лучших врачей (умолчу, сколько это стоило!) случилось чудо! Папа стал … папой, а мама, соответственно, мамой. … Итак, мистер Уайт, папа загубил не три жизни, а одну – свою!
- И ещё жизнь Марии! – уточнил Юджин Уайт.
- Ну, да! – согласилась девушка. – Губил одну жизнь, а загубил две! Зато и спас две жизни – Вашу и, как выяснилось недавно, ещё одну. Пользуясь случаем, благодарю Вас, мистер Уайт, за спасение моей жизни! Сделала бы это раньше, но не могла, так как формально была "Иванофф".
- Вот и возвращайся к этой фамилии. Скоро будет готова калькуляция?
- УжЕ. Я как раз принесла её на подпись.

Глава 6
Вскоре Юджин Уайт разыскал пожилого эмигранта из России, бывшего народовольца. Тот подтвердил рассказ Элизабет.

Наконец, миллионер решился. Он вызвал к себе мисс Иванофф и начал:
- Элизабет, у меня к тебе два вопроса. Во-первых, на сколько процентов повысились наши акции в прошедшем месяце?
- Понизились на полтора процента. Но это не повод для уныния. В связи с реконструкцией планировалось падение на два процента. … А какой второй вопрос?
- Ну, это … Дорогая Лиз! Я люблю тебя с первого взгляда … или с твоего второго письма, ну, где ты чек вернула … по частям. В общем, будь моей женой!
- Но это же не обещанный вопрос, а предложение, - резонно возразила Элизабет.
- Тогда сформулирую в виде вопроса. Ты выйдешь за меня замуж?
- Отвечу, но после подписания небольшого документа.
- Брачного контракта?
- Нет, попроще.
Девушка взяла лист бумаги и … написала заявление об уходе по собственному желанию.
- Юджин Уайт нахмурился, затем порвал заявление и холодно сказал:
- Пусть я не буду твоим мужем, но останусь шефом.
- Не останешься! – решительно проговорила Элизабет и, улыбнувшись, добавила. - А мужем … будешь!
После бурных поцелуев счастливый жених спросил:
- А разве нельзя совместить и то, и другое?
- Обычно можно, только не в нашем случае. Мы оба знаем, что я – не агент Дзержинского. Но пресса и деловые партнёры могут думать иначе. К тому же, я хочу посвятить всю жизнь нашей семье.
Юджин вздохнул и протянул невесте чистый лист бумаги:
- Ладно. Напиши то же самое. На сей раз не порву.

Через три месяца в мэрии Лондона был заключён брак между Юджином Уайтом и Элизабет Иванофф. Венчания не было, так как жених был протестант, а невеста – православная. Как и предсказывал Дзержинский, Элизабет взяла фамилию мужа.

Через год у супругов Уайт родился первенец. Юджин предложил назвать сына Дормидонтом. Лиза пожалела малыша и предложила назвать его похоже, но по-английски.

Прошло тридцать лет, и Дориан Уайт возглавил корпорацию отца.

Глава 7
Женя Белов завершил увлекательное чтение (на  самом деле в повести было много нюансов, не указанных в приведённом кратком пересказе) и задумался об авторе. Оказывается, Татьяна Викентьева обладает не только красотой (это он заметил ещё в трамвае), но так же умом и эрудицией. А эти качества позволяют рассматривать её как будущую невесту. Правда, намечается конкуренция, причём … двойная – мужская и женская! Брат Жени Валера тоже не остался равнодушен к чарам "трамвайной незнакомки". Да и в сердце самогО Жени может не хватить места для … двух эрудиток – красавицы Тани и … впрочем, о той, которая "не красавица" лучше не думать. Всё равно она в упор его, Женю не замечает!
Молодой человек горестно вздохнул.
О ком вздыхаешь? – поинтересовался входящий в комнату Валера и, усмехнувшись, добавил. – О своей "Трудяге"?
Конкурентка (заочная) Тани Викентьевой в сердце Жени Белова отличалась трудолюбием, но была удостоена этой клички по иной причине – она играла в шашки за спортивное общество "Труд". Сами же братья Беловы, работавшие на военном заводе, играли за соответствующее общество "Зенит".
В ответ на вопрос Женя красноречиво … вздохнул ещё раз.
- Неужели нельзя найти более коротконосую?! – продОлжил критику брат. - … То есть менее длинноносую?
- Уже нашёл. Это некая Татьяна Викентьева. Но боюсь, что ты будешь возражать.
- Да женись на ком хочешь! … Только не на "трамвайной фее"! … Если б ты на неё в трамвае не пялился, я бы там же с ней и познакомился!
В ответ Женя вновь ничего не ответил и протянул брату журнал.
- "Балжаларский мог спастись", - прочитал Валера и добавил. – Уже слышал… Так от тебЯ и слышал. Там, в трамвае… Ой! Мама! Неужели она?!
- Она, братик, она!
- Слушай, Женька! А не шёл бы ты … к своей вице-чемпионке! Она, конечно, не Элизабет Тейлор, но баба головастая, как раз в твоём вкусе.
- Между прочим, - возразил младший близнец, - Таня тоже с мозгами, а это не в твоём вкусе. Не веришь – почитай её опус.
Валера с трудом осилил две страницы, затем проговорил:
- Да! Не зря в Средней Азии за образованную невесту дают меньший калым, чем за нормальную. Ну, ничего! Я из неё эту дурь быстро выбью! В крайнем случае, буду раз в месяц отпускать в библиотеку или филармонию.
- Хорошо бы сперва со мной договориться, - напомнил Женя.
- Не выйдет! Таню на двоих не разделить!
Реально "Таню" не разделить, - согласился младший брат, обладающий бОльшей эрудицией. Но формально можно. Одному – "Та", другому – "ню", то есть другую и голую.
- Чур, мне другую! – оживился Валера.
- У тебя и так целый ящик стола порнографией забит.
Тут Валера неожиданно … для самого себя блеснул остроумием:
- Никто не забит, и ничто не забито!
Женя расхохотался:
- Ольга Фёдоровна сейчас в гробу перевернулась!
- Потому, что "ню"?
- Потому, что Берггольц – "никто не забыт, и ничто не забыто!".
- Давай, перейдём от Оли к Тане, - внёс деловое предложение Валера.
Младший брат как бы не понял:
От Лариной к Лариной или от Арнтгольц к Арнтгольц.
- От Берггольц … к Викентьевой. – Ответил Валера. – Не устраивать же из-за Таньки мордобой!
- Лучше заменим его шашками, - предложил Женя.
- Это тебе лучше! Ты в них посильней.
- Тогда можно примитивные "орёл-решка".
- Чур, я "орёл"!
Женя не удержался от пародии на знаменитую фразу героини Нонны Мордюковой из фильма "Простая история":
- Хороший ты мужик, Валера, но не "орёл"!
- Не один ли чёрт?! Могу и "решкой".
- Хорошо. Но "Татьян Викентьевых" может быть несколько. "Жеребимся" на первую, а дальше по очереди.
Бросили монету, и счастье улыбнулось Валере. Женя который уже раз вздохнул и … позвонил другой девушке – безымянной работнице службы платной информации:
- Девушка, добрый вечер! Скажите, пожалуйста, адрес и телефон Татьяны Викентьевой в возрасте от двадцати до тридцати лет.
Далеко не молодая (судя по голосу) работница, покорённая галантностью клиента, осчастливила его координатами шести требуемых барышень.
Валера выбрал ту, адрес которой был ближе всего к месту "трамвайной" встречи.
- Алло, мне бы Татьяну Викентьеву.
- Она ещё не пришла, - ответил пожилой женский голос. – Надеюсь, это не по поводу "Титаника".
- По поводу.
- Увы! Это не она.
Валера повесил трубку и дословно повторил последнюю фразу собеседницы.
Женя не удержался от знаменитого каламбура:
- Мы – умы, а вы – увы!
Брат обиделся:
- А я, значит, туп?!
- Как ТУПолев! – нашёлся Женя и, пока польщённый Валера смеялся, набрал очередной номер.
Его собеседница слышала про "Титаник" и про Леонардо ди Каприо, хоть фильм и не смотрела. Но фамилия "Балжаларский" не вызвала у неё никаких ассоциаций.
Следующую Татьяну Викентьеву "допрашивал" Валера. Та, оказывается, читала журнал "Отечество", но не писАла в него. Она заявила:
- Все знакомые говорят, что я красивее, чем эта грымза с фотки!
- Хотел бы в этом убедиться лично! – воскликнул Валера.
- Да я бы с радостью, - откликнулась красотка. – Но боюсь, что не обрадуется мой муж, криминальный авторитет!
- Извините, я ошибся номером! – вскричал незадачливый "ловелас" и повесил трубку.
- Ошибся, но всё равно попал на Татьяну Викентьеву! – усмехнулся Женя и стал набирать очередной номер.
Этот четвёртый звонок оказался последним!
- Здравствуйте! Будьте добры Татьяну Викентьеву.
- Ну, я.
- Скажите, пожалуйста, кто такой Балжаларский?
- Это герой моего романа, то есть повести. Но на самом деле Дор-ми-донт Бал-жа-ларский никакой не пассажир "Титаника", а известный шахматист. У него была знаменитая партия с Бендером. Её ещё разбирал гросс-мейс-тер Городницкий.
Женя повесил трубку и около минуты хохотал. Затем ответил на немой вопрос удивлённого брата:
- Я-то считал (да и ты тоже), что шашист Сергей Балжаларский играл с Борисом Блиндером, и эту партию разбирал гроссмейстер Вениамин Городецкий. А "оказывается", шахматист Дормидонт Балжаларский играл её с Бендером (видимо, с тем самым Остапом!). И разбирал эту партию гроссмейстер Городницкий (наверно, Александр, у которого "атланты держат небо на каменных руках"!). Одно радует. Непростые слова "Дормидонт Балжаларский" и "гроссмейстер" эта "эрудитка" произнесла хоть и по слогам, но верно!
- Переходим к пятому … по счёту номеру, - изрёк, улыбнувшись, Валера и потянулся к трубке.
- Погоди! Эта дура "слышала звон, да не знает, где он". Но ведь слышала! И похоже, что от настоящего "звонаря", то есть автора. То ли она его обокрала, то ли он сам уступил ей авторство. И этот автор не только "рубит" в шашках, но знает нас! По крайней мере – меня. Даже судья Савицкий обратил внимание, что имя героя "Юджин Уайт" переводится как "Евгений Белов".
- Но мордашка-то в журнале - танькина! – догадался Валера. 
- Естественно! ТАк что, попытай счастья. Уж её-то не придётся "раз в месяц отпускать в библиотеку или филармонию"!
Валера схватил трубку и набрал заветный "пятый по счёту" номер.
- Танюха! Это опять Валера. Чё-то там со связью было …
- Во! Нормально заговорил! – обрадовалась девушка. – А то блеял, как недобитый индульгент!
Через несколько минут счастливый жених, назначив свидание, спросил брата:
- А кто такой "индульгент"?
- "Индульгенция" – это документ, отпускающий в средние века грехи за деньги. Видимо, индульгент – продавец или покупатель этого документа. Сейчас уточню.
Женя пощёлкал по клавишам компьютера и уточнил:
- Похоже, покупатель. А дословно "индульгент" -  человек, ищущий развлечения на стороне".
- Странно, - проговорил старший брат. – Ты, вроде, на сторону не бегаешь, а Танька назвала тебя "недобитым индульгентом"!
Женя рассмеялся:
- Нельзя же требовать от нашей, … вернее, от твоей Танюши абсолютной грамотности! Раз "недобитый", значит "интеллигент".
- Вот это на тебя похоже! – рассмеялся на сей раз Валера.

Глава 8
Прошло три с половиной месяца. Во Дворце бракосочетаний на Английской набережной Невы "сочетались браком" Татьяна Викентьева и Валерий Белов.
Обоих братьев Беловых удивила свидетельница невесты. Это была известная в шашечных кругах Элина Шварцман – та самая "трудяга"!
Младший из братьев подумал: "Теперь понятно, кто знакОм с Татьяной Викентьевой и может позволить себе намёки на "Юджина Уайта – Евгения Белова"!"
После окончания свадебной церемонии Женя подошёл к свидетельнице:
- Лина, хотелось бы узнать: какое отношение ты имеешь к танинной повести?
- Такое же, как Леонкавалло к опере "Богема".
Женя хоть и не считался супер-эрудитом (всего лишь просто эрудитом), но знал, что Леонкавалло написАл оперу "Паяцы", а "Богема" – "дело рук" Пуччини.

На другой день ЖЕне позвонил брат, переехавший к молодой женЕ:
- Танька до свадьбы из себя писательницу корчила. А как только меня "охомутала", то в первую же брачную ночь "раскололась". … Хотя она у нас далеко не первая! Как и следовало ожидать, автором "титанической" повести оказалавь всеми (а особенно тобой!) любимая Линочка Шварцман.
С одной стороны Женя обрадовался – ведь этой повестью Лина косвенно призналась ему в любви. Но с другой стороны молодой человек опечалился – ведь любимая девушка оказалась лгуньей. Правда, его брат Валера женился на другой лгунье и не комплексует по этому поводу. Но Женя не был столь "толстокожим".
Вдруг страдающему влюблённому пришла в голову спасительная мысль: а вдруг, Лина (в отличие от подруги) не врёт. Женя мог воспользоваться интернетом, но предпочёл проверенный "Большой энциклопедический словарь". Там он с буйной радостью прочитал: "Леонкавалло (Leoncavallo) Руджеро (1857-1919), итал. Композитор. Один из основоположников оперного веризма. Оп. "Паяцы" (1892), "Богема" (1897, в России под назв. "Жизнь Латинского квартала") и др."
Когда буйная радость перешла в стадию тихой, Женя проговорил:
- А как же Пуччини?
Он полистал словарь и убедился, что Джакомо Пуччини тоже написал оперу "Богема", но двумя годами ранее.

Лина Шварцман возвращалась домой после блицтурнира в родном "Труде". Вдруг она увидела, что навстречу, якобы её не замечая, идёт мужчина её мечты. Девушка улыбнулась и мелодично пропела чуть изменённые слова из "Карнавальной ночи":
- Вот идёт паренёк, без пяти минут он мастер!
- От мастера и слышу! – рассмеялся влюблённый.
- Здравствуй, Женя!
- А ты уверена, что я – Женя?
- По статистике Валера оказывается вблизи меня раз в пять реже.
- Приятно, что ты ведёшь такую статистику. Между прочим, Леонкавалло последовал примеру Пуччини и тоже написал оперу "Богема", причём на тот же сюжет из книги Анри Мюрже "Сцены из жизни богемы".
Девушка усмехнулась:
- Неужели? Как интересно! … Но ещё интереснее то, что эти оперы-тёзки можно назвать сёстрами, а оперетта Кальмана "Фиалка Монмартра" – их кузина, то есть двоюродная сестра. Ведь она поставлена хоть и по другому сюжету, но той же книги Мюрже!
- Занятно! – в тон ей ответил Женя. - … Но ещё занятнее то, что раз Леонкавалло имеет-таки отношение к опере "Богема", то и Шварцман имеет такое же отношение к повести "Балжаларский мог спастись".
- Логично, - согласилась упомянутая Шварцман, - и даже верно!
- "Юджин Уайт", - заговорил Женя, - переводится как "Евгений Белов", "Лиза" – это почти что "Лина" …
- А "Шварцман" переводится как "Чёрный человек", а вовсе не как "Балжаларская".
- Ты с большой симпатией описАла английского буржуя, и я подумал, что и ко мне ты относишься … положительно.
- Именно так я к тебе и отношусь, - подтвердила Лина и, улыбнувшись, добавила, - с первого взгляда … на командном первенстве города.
- Как?! Неужели?! – засиял Женя, но вдруг помрачнел. – Постой! Но ты же на том турнире меня так "расчехвостила", что только перья летели!
- Я тогда совсем голову потеряла от … положительного отношения к тебе! Но после того, как ты в обратной старой партии "ляпнул" "аш восемь на жэ семь", мне даже головной мозг из "потерянной" головы не потребовался – хватило спинного мозга!   
- Лина! Дорогая! Я хочу …
- Я с твоего первого взгляда на меня догадалась, чего ты хочешь!
- И какой будет твой ответ?
- ОТВЕТственным. Я не поддерживаю лозунг связистов из популярного армейского анекдота.
Женя служил после института в войсках связи и понял, что речь идёт о лозунге: "Мы за связь без брака!"
- Я, конечно, тоже за связь, - сказал он, - но только после ЗАГСа.
Девушка опешила и … заплакала от счастья.
Женя Белов осуществил то, что намеревался, но так и не осуществил в аэропорту Хитроу его литературный двойник Юджин Уайт – осушил-таки поцелуями слёзы любимой. Затем чисто формально спросил:
- Значит, согласна?
- Нет, конечно! – ошарашила его Лина.
- Но … ведь ты любишь меня!
- Ещё кАк люблю!
- Но почему не хочешь стать моей женой?!
- Ещё кАк хочу! Только не через ЗАГС. ЧЕм ты хуже Валеры?

Через три месяца Элина Шварцман вошла в тот же Дворец бракосочетаний, но уже не в качестве свидетельницы. Вышла оттуда она уже Беловой.

***