Учение Рока
1
Это должно было случиться рано или поздно. Действие началось, когда в нём возникла необходимость и, в голову пришло неожиданно чудовищное, но поражающее своей простотой решение. Сразу стало легче: неопределённость исчезла, появилась цель в жизни и, способ её достижения был определён. Оставалось терпеливо готовиться и ждать: требовались подходящие кандидатуры и удобный момент. Убийца, жертва, свидетель. Убийца должен быть найден и, понести заслуженную кару. Жертва должна кануть бесследно. Свидетель покажет и, преступление раскроют. Конечно, придётся засветиться в этом деле, но иначе нельзя: кто не рискует, тот – не пьёт шампанское на собственной вилле тихоокеанского побережья. Лишь так можно получить необходимый стартовый капитал и покинуть эту нелепую страну, которая даже в официально издаваемых документах государственных органов по ошибке какого-то растяпы, или умышленно, поименована, как Уркаина.
В результате длительно-тягучих раздумий, совесть была успокоена настолько, что не мешала спать. Будущий труп явно был не безвинным ягнёнком, а скорее – вонючим козлищем. Потому, он ответит за всё и сполна. Возмездие. Может даже – сегодня, сейчас.
В сознании отчётливо всплыл ночной кошмар навязчивого сновидения: вода, кругом одна вода. Внезапно море воды взволновалось, поднялся шторм. Огромные волны грязной воды нещадно обрушивались со всех сторон, взбивая пену тёмно-красного цвета. Кровавая масса неистово бушует. Вот она невообразимым образом заполонила квартиру. Везде - чавкающая тягуче-липкая масса, вызывающая гадливость и отвращение. Тело немыслимым образом изгибается, всячески изворачивается, в напрасном старании избавиться от окружающего омерзения. Тревожно звенящая пустота заполняет всю сущность. К сердцу, обрекающе, подступает леденящий холод. А вокруг уже не квартира – зал судилища. Взгляды, как острия, осуждающе-карающие, на вычурно выделяющихся огромноликих телах, заполонивших всё пространство. Под их лучами, струящимися сквозь бушующую стихию, митохондрии клеток тела навсегда изменяют будущее четырёх поколений потомков. Безысходный остро-тоскливый крик покаяния прорывается из сновидения в действительность и - становится легче. Достигнув апогея, шторм прекратился также внезапно, как и начался. Поверхность воды разгладилась, волны враз приобрели естественный грязно-мутный цвет, присущей воде после природного катаклизма.
Квартирный звонок, ранее всегда мелодично доносивший о затишной умиротворённости, прозвучал, как набат. Сквозь заполонившую сущность гулкие толчки кровотока обрекающее прозвучал внутренний глас: сны на четверг - вещие.
Разбуженный настойчивой трелью, известный в определённых кругах приморского городка бизнесмен Арсен лениво приподнял голову с подушки и картавя просипел обезвоженным горлом:
- Ты кого-то ждёшь, да?
Его огромное волосатое тело по-барски раскинулось поперёк кровати.
Хриплый голос заполонил пространство небольшой комнаты, всю площадь которой занимало огромное спальное ложе. Белоснежно-розовые фигурки богов любви и наслаждений – Эросов, с четырёх углов возвышавшихся над помятой кроватью, в немом укоре взирали из-под небрежно наброшенной мужской одежды. Голые, выкрашенные в кроваво-красный колер, стены разнообразила одиноко свисающая с чугунного держателя картина. На полутораметровом квадратном холсте тяжёлыми густыми масляными мазками был фундаментально изображён фаллос, что, как маяк возвышался над голой скалой и к которому сквозь вселенскую темноту на исходившее от него свечение слетался многочисленный рой женщин-бабочек, украшенных лишь затейливыми узорами на прозрачно-тончайших крыльях. И если купидончики настраивали посетителя на любовно-игривое настроение, то возвышающееся над кроватью почти метровое изображение фаллоса, натуралистично прорисованного до мельчайших кровеносных сосудов и жилок, вызывало неуёмную похоть заняться жёстким сексом. Огромное, во всю стену, окно было скрыто тяжёлой шторой темно-синего шёлка с багрово-красной вышивкой пентиаграммы: перевёрнутая пятиконечная звезда в круге.
Постельно-одёжный беспорядок спальни ярко характеризовал вид недавних утех разбуженной звонком парочки.
Хрупкая рыжеволосая бестия с фигурой золотого сечения игриво сбросила волосатую ногу самца со своей узкой девичьей талии и томно прошелестела в ответ:
- Фотограф Миша должен прийти. Ты, что, память потерял? – обнажённая молодая женщина энергично встала, грациозно указала длинными музыкальными пальцами на циферблат круглых настенных часов и обиженно произнесла:
- Фотосессия оговорена пару дней назад.
- С тобой можно не только о времени забыть – себя не вспомнишь, чертовка неуёмная,- пробурчал комплимент Арсен.
Не вставая, он пошарил по дивану, но не нашёл одежду и, оставив попытку прикрыть срам, нехотя сел.
Небрежно набросив лёгкий пеньюар на маленькое, но весьма выпуклое в необходимых местах обнажённое тело, Жанна громко прошлёпала босиком и скрылась в прихожей. Стены просторного помещения, по размерам не подпадавшего под разряд стандартных прихожих, были отделаны « венецианкой ». Тёмный рисунок загадочно красовался под светом маленькой светодиодной лампочки огромного чугунного светильника изящной ручной работы. Из мебели в прихожей была лишь массивная чугунная полка, тяжело нависающая со стены.
Не потрудившись посмотреть в дверной глазок, хозяйка легкомысленно открыла дверь и посторонилась, пропуская в квартиру мужчину лет тридцати пяти, с висевшим на груди фотоаппаратом. Вошедший сделал пару шагов и замер, привыкая к царившей темноте. Был он среднего роста, в меру упитан, а рязанскую физиономию обрамляли длинные прямые волосы пепельного цвета. Таращась во все глаза на роскошную красотку, он с трудом стянул с себя серое драповое пальто. Не найдя, куда сложить поклажу, вошедший в ожидании замер. Положить вещи на, невесть как тут оказавшийся, одинокий картонный короб, серым пятном выделявшимся на тёмном фоне прихожей, или на стоявшие у него по бокам огромные кооператорские сумки, Михаил не решился.
- Проходи, Миша, на кухню. Свари нам кофе, а я пока со своим деловым партнёром попрощаюсь, - лениво молвила хозяйка, ничуть не смущаясь своей обворожительной наготы.
- Мне, может, попозже зайти?- весть о том, что в квартире находится ещё один мужчина, явно поставила гостя перед трудным выбором. Лицо его застыло в неподвижной маске, но ноги, следуя зову инстинкта, сами понесли его направо к разноцветному стеклянному витражу, за которым скрывалась просторная кухня. Неохотно отвернувшись от откровенно оголённой хозяйки, гость, тяжелыми шагами прошёл к плите и осторожно опустил поклажу в угол. Всё ещё пребывая под впечатлением любовных флюидов, обильно проистекавших от соблазнительницы, Михаил не сразу отыскал турку среди посуды и не спешно занялся приготовлением божественного напитка. Избегая смотреть за пределы кухни, гость сервировал стол на три персоны. Чувствовалось, что он ранее неоднократно бывал в этом гнезде утех.
- Я ухожу, дарагая,- донёсся из спальни мужской баритон с характерным кавказским акцентом.
Рука гостя предательски дрогнула и коричневая кофейная россыпь лёгкой пылью осевшая на поверхности дорогой столешницы засвидетельствовала о внезапном волнении фотографа. Встретить на этой территории другого мужчину не входило в его планы.
- Здравствуй и пращай, уважаемый,- весомо процедил Арсен неспешно появляясь в дверном проёме уже прилично одетым.
Тускло блеснуло золото переднего зуба в верхней челюсти кавказского лица и на безвкусной массивной печатке мизинца протянутой руки успешного бизнесмена. Фотограф спешно пожал снисходительно протянутую вялую ладонь и, стремясь поскорее избавиться от превосходства суперсамца, отступил назад. Слова застряли в его, враз пересохшей от неожиданной встречи, гортани. На его счастье бизнесмен, не нуждаясь в ответе, повернулся к Жанне.
Не отрывая тёмные зрачки глаз от красавицы, Арсен со значением тихо, неслышно для посторонних ушей, процедил ей в лицо:
- Чемоданчик с вещами пусть полежит у тебя до вечера. Зверя своего, как обещал, оставляю тебе, - и небрежным жестом бросил ключи от машины на полку. Пустое пространство прихожей заполнил обрекающий грохот металла.
Вот оно, сейчас или никогда. Всё сложилось, как нельзя лучше.
Михаил вновь вздрогнул от грохота ключей и резко обернулся на звук. В одной его руке был большой кухонный нож, вторая рука замерла на полпути к хлебнице.
- Подожди, милый, - хозяйка нежно прислонилась к Арсену, - мне надо тебе кое-что сказать, а Миша пусть отгонит машину на стоянку.
- Миша, - крикнула она, не отводя жадного взгляда от партнёра, - будь другом, поставь это чудовище на стоянку.
Жанна знала цену своей красоты и ни сколько не сомневалась, что её просьба будет воспринята как приказ, не подлежащий обсуждению. При виде её томно-дразнящей позы альфа-самец моментально напрягся и засопел. Жадно-похотливое выражение явно проступило на лице горячего кавказского мужчины.
Фотограф, быстро просчитавший что-то в уме, молча, кивнул головой, взял ключи от « Хамера » и осторожно ступая вдоль стены, обошёл парочку. Скрыв за густыми женскими ресницами злобно-горящий взор, Михаил серой тенью проскользнул мимо нескромной парочки к выходу.
- Не спеши возвращаться. Я тебе сама перезвоню, а сегодня – извини, вряд ли, получится,- уже на выходе его уши едва уловили разгорячённый шёпот хозяйки. Небрежно ткнув изящной ножкой в серую коробку, она капризно добавила:
- И захвати в машину это. А также эти две сумки – « мечта оккупанта ». Осторожней с ними.
Фотограф слепо повинуясь красавице надсадно забросил на плечи по огромной сумке и с трудом удерживая от запредельного веса, равновесие, надсадно разогнулся с коробкой в руках.
- Иди сюда, – красавица, не дожидаясь ухода Михаила, томно тянула Арсена на кухню. Шумно засопев и жадно раздувая волосатые ноздри, гориллоподобный мужчина легко подхватил красотку лохматыми от шерсти мускулистыми руками и в одно мгновенье усадил её на столешницу. Фривольно посмеиваясь, обнажённая обольстительница неожиданно выскользнула из распалённых объятий.
- Я быстро,- мелодичное журчание многообещающей фразы растворилось в пространстве квартиры вслед за её хозяйкой, скрывшейся в ванной.
- Ушёл или нет, этот лох – фотограф,- промелькнула у нежелавшего ждать разгорячённого самца в голове последняя здравая мысль. С горящим взором он нетерпеливо последовал за ускользнувшей мечтой навстречу вожделенным утехам.
Острый холод стального лезвия рассёк яремную вену и, горячая кровь опалила могучую волосатую шею распалившегося самца, так и не перешагнувшего порожек в ванную. Похотливое выражение жадно раскрытых глаз мгновенно сменилось недоумением, затем - яростью. Мышцы вздулись, напрягаясь в последнем чудовищном усилии расквитаться с убийцей, но жизненные силы неумолимо улетали из тела с фантонирующей кровью, что густо опадала на дорогой тёмно-фиолетовый кафель прихожей.
Нож легко ещё несколько раз проник в никак не желавшую умирать жертву, что каждый раз всё слабее вздрагивала от чужеродного, смерть несущего клинка. Под исступлёнными ударами, ожесточённо наносимыми, словно, сквозь пелену иного измерения, хрипевшее тело, сначала медленно, затем всё быстрее валясь, грузно опало в громадную лужу крови.
Свершилось! Свершилось! Без кровавой жертвы, богатство не добыть. Обжигающе-будораживающий кровавый туман заполонил мозг, тело переполняла неизведанная доселе лёгкость и ликование. Неожиданно нестерпимо захотелось испить вспененную, ещё горячую животворную массу. Надо было подставить кружку. Жаль, но некогда: свидетель мог услышать хрипение умирающего и шум упавшей туши и неожиданно появиться на месте бойни. Пора приступать к следующему этапу.
Очередной эпизод безумной, от поклонения мамоне, действительности никоим образом внешне не отразился на жизни обывателей города, однообразно бьющихся в повседневных житейских заботах и до исступления, преодолевающих преграды, возводимые на их пути безжалостным государственным механизмом вкупе со своими собственными усилиями. Чтобы не говорили, но насильственное лишение жизни отдельных особей, изначально учтено и заложено в функционировании государственной машины. Более того, как созданное на насилии, государственное образование не может выжить без проявления актов насилия к особям своего народонаселения. Целая армия, постоянно и неуклонно разрастающихся государственных властных структур, призвана бороться с проявлениями такого насилия. Её функционирование, пусть даже неэффективное и зачастую, направленное против тех, кого она призвана защищать, обеспечивает её создателю поддержку и требуемый уровень занятости электората. Неспособность эффективно не то, чтобы предотвращать, а раскрывать преступления и не то, чтобы исправлять, а хотя бы карать виновных, надёжно прикрывается отработанным механизмом галочной статотчётности правоохранительных органов о проделанной работе по раскрытию преступлений. Принцип: невиновных - нет, продолжающий такое наследие предков, как: от сумы и от тюрьмы – не зарекайся, надёжно обеспечивается функционерами силовых структур. Жажда получить очередное звание и должность, или естественное желание избежать наказания за непрофессионализм, руководят кадрами, которые решают всё.
Где вы, профессионалы сыскного дела, которые не работают, а служат и с честью выполняют свой профессиональный долг?
Не дай бог, когда папка с вашим делом окажется на казённом столе, за которым не окажется такого профессионала, или, хотя бы, просто честного человека. Ибо применять Закон будет эта личность, своеобразно своему внутреннему убеждению, понятию и интересу под давлением и в угоду начальству.
2
Ожидавший смены дежурный по Центральному райотделу милиции лейтенант Храпкив Николай Васильевич удобно устроился за пультом связи. Рыхлая, рано располневшая фигура краснолицего милиционера бесформенной массой расплылась по мягкому креслу. Ночь прошла относительно спокойно. В камере находилось двое мелких хулиганов, тоскливо ожидавших, когда их отведут в суд для определения дальнейшей незавидной участи. За ночь они протрезвели и вели себя тихо, с напряжением стараясь вспомнить подробности проделок лихой судьбы-злодейки, определившей их на постой за решётку. Другие, более крупные происшествия, если и произошли в районе, то заявители ещё находятся в раздумье или в пути. Встретив и доложив руководству об удачно минувшей ночи, дежурный расслабленно ловил редкие мгновения затишья, наслаждаясь собственным бездельем.
- Господин офицер, - в приоткрытое наполовину приёмное окно робко обратилась чернявая полная женщина с красивыми тонкими чертами лица восточной женщины. Пальцы руки, которыми она осторожно старалась открыть пошире створку окна, были сплошь унизаны толстыми золотыми перстнями.
- Что Вам, гражданка,- как можно суше и официальнее неприветливо произнёс Храпкив,- Началось,- промелькнуло в его голове.
- Муж пропал,- женщина беспомощно оглянулась назад, где вплотную к ней прижимались двое детей: мальчик и девочка лет десяти- двенадцати.
- Давно пропал? Сколько ему лет?
- Шестьдесят первого года рождения. Третий день нет.
- Ничем не могу помочь, вот минует трое суток и муж не объявится, тогда - обращайтесь.
- Ну, как же так, я знаю, с ним что-то случилось,- с трудом сдерживая слёзы, прошептала заявительница.
- Откуда Вы знаете? – осторожно поинтересовался дежурный, весь внутренне напрягаясь: - чёрт бы их побрал.
- Я чувствую.
- И только-то,- облегчённо выдохнул милиционер и уверенно продолжил:
- Мало ли где может задержаться мужик. Нагуляется – придёт. Может он уже дома, а Вы здесь его ищите.
- Он никогда не пропадал, всегда ночевал дома.
- Поздравляю, значит, это - начало.
- Какое начало,- непонятливо переспросила расстроенная женщина.
- Загулял где-то Ваш муж. Ничего, это не смертельно. Вернётся. Всё, идите. Не мешайте работать,- с преувеличенно важным видом лейтенант достал книгу происшествий и коротко просмотрел записи предыдущих смен.
- Ну вот, как я и говорил, ни в морг, ни в больницу неизвестных не доставляли, среди задержанных их также нет. Успокойтесь и идите домой,- выпроводил растерянную заявительницу милиционер. Как же, попробуй, прими заявление без прямого указания Царя, то бишь, начальника райотдела. Крика будет - не оберёшься. Пропажа человека явно останется нераскрытой, а показатели за этот месяц по нераскрытым преступлениям в райотделе - выше всех по городу. Получит за такую работу Царь разнос на коллегии в УВД. В отместку Царь всегда найдёт среди подчинённых виноватых в росте преступности по району. Ему будет легче наказать одного-двух сотрудников, принявших заявления о явно не раскрываемых преступлениях, чем обвинять оперов в неумении работать. Поэтому, никаких угрызений совести в бездушном отношении к заявительнице, Храпкив не чувствовал, ибо своя рубашка ближе к телу.
Но дело этим не окончилось. Минут через пять ему позвонил начальник райотдела:
- Николай Васильевич, пропустите ко мне посетителей, они на улице под отделом ожидают.
Пришлось дежурному приложить усилия и выйти из отдела. Напротив входа ожидающе стояла группа людей: трое степенных мужчин – кавказцев и недавняя визитёрша.
- Неймётся этим инородцам, - неприязненно подумал Храпкив, но виду не подал и предупредительно поинтересовался:
- Это Вы к Александру Сергеевичу? Проходите на второй этаж, налево.
- Ох уж эти блатные, одни неприятности от них,- пророчествовал дежурный, ничего хорошего не ожидавший от визита этой делегации.
И как в воду смотрел. Неприятности не заставили себя ждать.
- Почему не зарегистрировали заявление о пропаже человека? Мне, что, за Вас исполнять Ваши обязанности. Это вопрос вопросов или пожалуйте в народное хозяйство ничего не делать,- с обманчивой вкрадчивостью отчитывал по телефону начальник райотдела.
- Я выполнял инструкцию… - оправдывался Храпкив, но его никто не слушал и во внимание его доводы не принимались.
- Я Вам устрою сдачу инструкций, знаток. Принять заявление и проверить факт пропажи, немедленно доложить о результатах. О регистрации решим потом.
- Есть принять, проверить и доложить,- с готовностью отрапортовал дежурный. Бросив трубку на пульт и вытирая вспотевший лоб, зло бросил вдогонку по теме запоздавшую реплику:
- Если такой умный, то и регистрировал бы заявление сам, как положено, при его приёме, а не ждал результатов проверки.
Надо же такому случиться, а как спокойно смена прошла.
- Кто у нас сегодня из оперов дежурит? Вызывай, озадачивать будем, - обратился он к своему помощнику- старшине Коломийцу, по статному виду и лихому чубу, выбивающемуся из-под козырька фуражки, больше напоминающего казака, чем милиционера.
- Что шумим с утра? Я – дежурю,- с ходу вклинился в разговор входящий в помещение дежурной части майор Сазонов. Судя по тому, что через вестибюль он не проходил, то старый опер всё утро, а может быть, ещё с предыдущего вечера провалялся в комнате отдыха смены. Помятый спросонья вид и лёгкое утреннее амбре после вчерашнего возлияния достоверно сообщали, что старый опер находится в глубокой засаде, вследствие чего начальство и семья могут на него не рассчитывать.
- К тебе заявительница о пропаже мужа,- свалил с себя проблему дежурный и на всякий случай добавил:
- Царь приказал.
Майор Сазонов пробежался беглым взглядом по вестибюлю и, не увидев никого, озадачено уставился на дежурного. В это время входная дверь широко распахнулась и в вестибюль вывалилась процессия озабоченного вида кавказцев: трое мужчин и женщина – заявительница с детьми.
- Они,- кивнул старшина Коломиец.
Майор напустил на себя озабоченно-предупредительный вид и направился к лицам нерусской национальности.
С первых слов уяснив, что перед ним сидит супруга бизнесмена Арсена, личности известной в масштабе региона, старый опер понял, что перед ним открылась возможность вполне официально порыться в приватно-финансовой жизни давно желанного фигуранта. На основании полученного заявления, можно официально и при добровольном согласии родственников провести осмотр жилья и места работы пропавшего, опросить лиц из круга бизнесмена и фиксировать, фиксировать полученные результаты. Проверять было что: и продажу женщин в заграничные бордели, наркотрафик, поставка оружия на Кавказ, чёрная археология. И если полученный компромат не весь будет иметь судебную перспективу, то оперативную реализацию он получит точно. И быть Арсену неплохим информатором. Перед опером открывался непочатый край перспектив, но, седой мент глубоко вздохнул, очищая разгорячённый мозг и, перечеркнул всё предыдущее одним словом: пенсия. Всё уже было давно решено и согласованно. Царь дал команду в течение месяца приготовить своему старому сослуживцу ценный подарок по выходу на заслуженный отдых. Пусть молодые роют. Но, как всё сложилось один к одному. Он, как раз занимался разработкой бизнесмена в организации проституции. Сама судьба помогает тем, кто хоть что-то делает для улучшения этого мира.
В милицию Сазонов пришёл служить по комсомольской путёвке, искренне надеясь изменить общество в лучшую сторону и очистить его от преступных негодяев. Со временем блестящие идеалы несколько поблёкли от повседневной бытовухи: содержание семьи, выполнение, порой явно сумасбродных, требований начальства. От краха его карьеры удержал пришедший со временем бесценный опыт работы и выживания в условиях показных чисток рядов правоохранительных органов. Многие хорошие специалисты ушли в народное хозяйство, но он держался за любимое дело.
- Дальше окопов не пошлют,- мысленно утешал себя опер, получая очередной разгон от начальства за небрежно заполненные, спущенные сверху, очковтирательные отчёты, словно они являли истинную оценку работы опера.
Сообщив дежурному, что он будет выходить на связь каждый час, майор, спеша утолить похмельную жажду, направился на Кольцевую площадь, где рядом с трёхзвёздочной гостиницей постоянно, ещё с советских времён промышляли девицы древней профессии, а около пивного ларька кучковались местные забулдыги, от которых старый опер подпитывался необходимой информацией.
- Здравствуй, мать,- осторожно поздоровался он с довольно привлекательного вида своей ровесницей, стоявшей в окружении тройки молоденьких, вызывающе одетых девиц. Запотевший литровый бокал холодного Симферопольского пива, приятной тяжестью уместился в широкой ладони опера.
- Михаил Афанасьевич, ка-акие люди, - к нему подошла, профессионально широко покачивая располневшими бёдрами, мамаша – хозяйка, оставившая свой девичий выводок.
- Желаете отдохнуть после вчерашних непосильных трудов?- ехидно предложила она оперу, едва заметно кивая на своих подопечных,- Вам понравится.
- Скажите мне, зайка, что слышно об Арсене? Кто из твоих в последний раз с ним встречался? – проигнорировал предложение опер.
- Я учёт не веду. Сама я ему не интересна, а другим я не указ.
Опер вздохнул, смачно прихлебнул пивка и блаженно замер, пока живительная влага освежающим лексиром опускалась в желудок. С прищуром оглядев собеседницу, старый мент тихо поделился:
- Скоро город с дружеским визитом посетит корабль НАТО. Жители повалят на экскурсию на корабль. Но вас эта радость не коснётся. Улицы зачистят от неблагонадёжного контингента, чтобы не разносить СПИД и прочую заразу. Суток пять в изоляторе вам обеспечено, пока америкосы не свалят.
- Не беспредельничай, м-м-мент, - сдержалась от оскорбления мгновенно превратившаяся в разгневанную торгашку хозяйка своего выводка.
- Не строй из себя целку. Говори, « воронок » уже едет, а там не пять, а все пятнадцать суток можно огрести,- жёстко приказал опер.
- В среду уехал он из Приморского ресторана с Жанной,- понизив голос скороговоркой оттарабанила припёртая в угол бандерша.
- Жанна, Жанна, толстушка, хохотушка?
- Рыженькая, худенькая. Красивая стервочка.
- Где живёт, чем промышляет?
- Не из наших она. Видели её часто с Арсеном в ресторане на Приморском.
- Что ещё?
- Я не мент, оно мне как-то без надобности. Меньше знаешь - лучше спишь.
- Спасибо и на этом. Бывай, мать.
- Загадили такой город. Мусора развелось – пройти невозможно,- не удержалась от колкости бандерша, энергично отходя к своей компании.
Старый опер не показал вида, что воспринял скрытое оскорбление. Заниматься разъяснительно-воспитательной работой было некогда. Он спешил по следу, как ищейка. Путь его лежал в питейное заведение.
- Бедная моя печень,- ответствовал майор на любезное предложение администратора ресторана подлечиться. Он успел как раз к пересменке. Как хорошо, что городок небольшой и компактный: пять минут – и ты уже на месте.
Истолковав притворно-скорбный возглас, как согласие на своё стандартно-любезное предложение представителям правопорядка, дородная тётка с крепко сбитой фигурой и лихо оттопыренным задком, именуемая завсегдатаями питейного заведения Серафимной, кивнула бармену на зеркальную стойку, доверху заполненную искрящимися под ярким освещением разнокалиберными бутылками. Тут же сбоку опера бесшумно возник бармен в белоснежной рубашке со стопкой водки и ломтиком сыра на малосольном огурце. Когда успели налить спиртное и преодолеть тройку разделявших их метров, опер не заметил, лишь одобрительно подумал: старая советская школа дрессировки обслуги – высший класс.
- Не буду Вас отвлекать, я тут мимоходом, ничего серьёзного,- успокоил опер, насторожившуюся было от его раннего визита, свою добрую знакомую. Будучи ещё молодым лейтенантом, он частенько приезжал на вызовы администрации ресторана утихомиривать не в меру буйных посетителей, утративших от выпитого способность соображать. А оперу, коим он потом стал, и сам бог велел не терять такие связи.
- Пару слов перекинуться бы с кем-либо из смены, кто обслуживал Арсена в среду,- негромко попросил опер.
- Меня и спроси, что он натворил?
- С кем он отдыхал?
- Со своей содержанкой молоденькой, Жанной кличут.
- Такси вызывали?
- Я им заказывала из наших таксистов, по-моему, на Адмиральскую горку. Володя их отвозил.
- Где мне найти Володю?
- Его зелёный Мерседес постоянно дежурит у гостиницы. На стоянке и найдёшь.
- Спасибо, хозяйка за доброту и ласку,- и опер с удовольствием проглотил водку с нехитрой закусью:
- Если, что – заходи.
- Нет, уж лучше Вы - к нам,- засмеялась Любовь Серафимовна и тут же забыла о госте, уткнувшись в кучу лежавших на столе бумаг.
Молодецки перепрыгивая через две ступеньки опер резво протрусил по ковровой дорожке. На выходе из ресторана красный пятном промелькнул кафтан важного швейцара, что успел предупредительно распахнуть массивные дубовые двери. Удача не покидала опера: нужное ему такси в числе двух других иномарок ожидало утренних пассажиров. Судьба баловала собравшегося на пенсию, опера, мягко ведя его к намеченной цели.
- Вези меня к месту, где ты высадил Арсена с подругой,- демонстрируя удостоверение, попросил опер, пристраивая свой зад на мягкое кожаное кресло рядом с водителем.
- Что ты удостоверение своё тычешь, Михаил Астафьевич,- на опера укоризненно глядел парень, чьё лицо было смутно знакомым.
- Года три назад мы вместе в засаде у магазина не одну ночь просидели, когда я ещё в пэпээс работал,- облегчил муки опера бывший сотрудник.
- Да, да, - стал припоминать майор прошлое,- то-то я смотрю лицо знакомое. Как ты докатился до такой жизни?
- После пары лет службы уволился и пошёл в моря мотористом на судне. И так - всё время. В перерывах между рейсами – подрабатываю извозом. Работа в милиции помогла устроиться на это хлебное место, где мы сейчас и встретились.
-Сам уволился, или ушли?
- По собственному. Отпустили легко. Кому нужен бунтарь. Нас же тогда заставляли перерабатывать сто двадцать часов сверхурочных ежемесячно. И ни отгулов за переработку, ни - оплаты. И все работали, а куда деться. Я же молчать не стал: так и сказал комбату: или отгулы, или оплатите сверхурочные. Неделю поругались, а потом: заявление на стол и - в моря.
За разговором Володя лихо отъехал от ресторана. Какой-то пешеход испуганно отпрянул в сторону из-под колёс. Его крепкие выражения в адрес « дебильного желудка», как запоздалая реакция на внезапный испуг, быстро затихли далеко позади.
- А зачем Вам в боулинг? Я Арсена с девахой до боулинга подкинул, там и оставил.
- Какой к чертям боулинг, они же такси вызывали до дома Жанны?
- Передумали. Но, если Вам к дому этой девчонки, то – отвезу, не проблема. Возил я их туда пару раз. Это в Президентском доме.
- Вези,- благосклонно кивнул старый опер несостоявшемуся менту.
Машина затормозила у последнего подъезда красивого высотного дома самобытной архитектуры, выстроенного под патронатом президента дружественного государства, чьи корабли продолжали красоваться в многочисленных бухтах города. Стилизованные под средневековые башенки окна мансард и балконов выгодно отличали дом, метко прозванный в народе Президентским, от окружающих серых однообразных коробок.
- Это здесь, где-то в этом подъезде, а наверх, извини – не завозил.
- Спасибо и на этом, друг.
- Могу подождать.
- Не надо. Долго придётся ждать - всех клиентов растеряешь.
- На меня хватит. Будь, майор, - заграничная машина величественно удалилась от дома.
Майор одобрительно оглядел добротную металлическую дверь в подъезд и решительно вошёл.
- Вы к кому!?- хорошо поставленным учительским голосом остановила опера консьержка.
За стеклянной перегородкой пожилая дама неохотно оторвалась от небольшого экрана чёрно-белого телевизора. Она только что выпроводила последнего спешащего на работу жильца и настроилась отдохнуть в компании модного патлатого телеведущего, с печатью дамского угодника на лице. Внеурочный гость нарушил все её планы и это ему не пройдёт безнаказанно. Пожилой опер, давным-давно окончивший школу, вдруг явственно ощутил, что старое привычное чувство боязни получения «неуда», после стольких лет забвения, никуда не делось. Майор Сазонов поймал себя на том, что в глубине души мстительно радуется отсутствию у него дневника. Злясь на себя и желая восстановить связь с настоящим временем, опер замешкавшись, продемонстрировал удостоверение.
- Вот повезло кому-то, ай да домоуправ, сразу видно из бывших военных. Хорошо поставил дело. Это не наши ЖЭКи, где входные двери в домах нараспашку или вообще отсутствуют. Жёсткий пропускной режим, как в воинской части. Птица не пролетит, не то, что вору проникнуть,- профессиональным восторгам опера не было конца:
- Батюшки, да у вас и журнал записи посещений имеется. Похвально, похвально. Я хочу работать в этом райотделе и на этом участке. Завтра же подам рапорт о переводе,- добродушно балагурил майор, профессионально оценивая окружающее пространство и его хозяйку.
Узрев перед собой документ представителя правоохранительных органов, консьержка моментально сменила гнев на милость:
- Да, у нас всё строго. Что привело к нам милицию, кто из жильцов проштрафился? – она угодливо вышла из своей каморки.
- Журнал у вас регулярно заполняется или для проформы держите? – уклонился от вопроса встречным интересом опер.
- А как же,- строгая дама явно гордилась своим рабочим местом.
- Позвольте поинтересоваться трёхдневными записями,- благодушное настроение не покидало майора.
- А Вам зачем? Это - конфиденциальная информация.
- Ну, мне-то можно,- доверчиво склонился к неприступной даме оперативник.
- Нет, я без разрешения не могу.
Бессмысленное препирание с чересчур бдительной вахтёршей, когда развязка была так близка, лишила опера всякой дипломатичности.
- Значит так. Слушайте меня внимательно. Я не на чай к Вам зашёл. Чтобы было понятно, я расследую тяжкое преступление. И все, в том числе и Вы, Вы, даже – в первую очередь, будете оказывать мне всяческое содействие. И беспрекословно и без лишних вопросов. Ясно?
Не дожидаясь ответа от оторопевшей пожилой женщины, которая настроилась на степенную многословную беседу за чашечкой чая, опер безапелляционно заявил:
- Я пока посмотрю журнальчик за вашим рабочим местом, а Вы, если смените гнев на милость, можете угостить меня чаем с вареньем.
Начальственный тон дал свои результаты и, через пять минут, старый опер, прихлёбывая на пару с консьержкой чай, внимательно изучал старательно выведенные каллиграфическим почерком записи.
Это был его день. День везения оперативника. По записям и со слов консьержки выходило так, что в интересовавшую его квартиру среди ночи в четверг ввалились полупьяные Арсен с молодой хозяйкой, а около 10 часов туда же проследовал Берцев Михаил, постаравшийся было прошмыгнуть мимо хозяйки подъезда без должной регистрации, но был уличён и удостоился обличительной тирады. Через двадцать две минуты фотограф хмуро покинул здание, старательно пряча лицо за выносимым им картонным паком и тяжело горбясь от непосильной ноши двух кооператорских сумок. Сюжет завернулся так, что опер, едва сдерживая глубоко в себе ликование, буднично сообщил собеседнице:
- Вот эту страницу из журнала я изымаю. Сейчас подъедет группа и, всё оформим.
Не откладывая обещания в долгий ящик, майор по телефону вызвал дежурную машину и следователя с экспертом.
- А пока будем ожидать, проведаю-ка я свою старую знакомую. Эта Жанна, из семьдесят четвёртой, дома?
Консьержка неодобрительно поморщилась, но, не смея отказать майору, нарочито медленно ведя пальцем по журнальным записям, проверила свои заметки:
- Неа, спит ещё. Так рано она не встаёт.
- Чем она занимается, как ведёт себя в быту,- строго поинтересовался опер.
- Работает в какой-то турфирме. Не бедствует, но и не шикует. Соседи не жалуются. Бывают у неё молодые люди, так девка-то на выданье. Плохого ничего про неё сказать не могу,- степенно доложила бывшая учительница.
Минут через сорок подъехала вызванная им группа. Майор вышел к машине и поморщился. Прибыли все молодые сотрудники: следователь Шашкин Сергей и эксперт Небросов Андрей.
- Так, хлопци. Как вы знаете, пропал Арсен. Не знаете? С кем приходится работать. Ну, так уже знаете. Судя по видеозаписи, он три дня назад приехал ночью вместе со своей знакомой Жанной, поднялся к ней в семьдесят четвёртую квартиру и обратно уже не вышел. Нужные мне записи в журнале посещений - изъять протоколом осмотра каморки консьержки. В квартире ищем Арсена, а если его нет - следы убийства, замытые пятна крови и пальчики. С хозяйкой я побеседую сам. Понятых, и – вперёд.
3
Жанна проснулась и то, только потому, что иссякли девичьи силы терпеть сквозь сон мучительную головную боль. Всё-таки с дозой снотворного она накануне явно переборщила.
- Кстати, что это было, - тяжело глядя на зелёную оболочку рассыпанных по полу таблеток, безразлично молвила девица.
Голос прозвучал сипло и режуще. Ответа ей не было. Впрочем, она к этому привыкла. Выросшая в детдоме, Жанна с детства была одинокой даже среди многочисленного выводка воспитанников – сирот. Да, именно там она обрела своё вечное одиночество, не исчезающее даже среди толп окружавших её, вначале - детей, а позже – поклонников. Но именно там, Жанна приобрела ту неуёмную жажду жизни и способность выживать. Приобрела и подчинила их той заветной цели, ради которой она избрала эту деятельность. Ресторанная деваха. И сытно и для души. Именно там, в начале своей карьеры, она и познакомилась с, заприметившим её, Арсеном. Познакомилась и влюбилась без памяти, той первой, девичьей любовью, которая, если и не бывает последней, то, как это нередко случается - единственной. Достигнув совершеннолетия, она бабочкой выпорхнула из альма-матер. Такова была её романтическая версия, скрывавшая неприглядную реальность пост-социализма в одночасье заменённого на развитой капитализм. В действительности же, в реалиях олигархического феодализма, она была попросту выселена из привычно уютного быта детдома в никуда, то есть на улицу. Все общежития, в том числе и для одиноких, и ранее-то и так заполненные под завязку, уже находились в собственности юридических лиц частного права. Нет, право на вселение в общежитие у неё было. Но когда она заявилась к коменданту общежития – лысому отставнику, то вмиг узнала, что во-первых: не то что свободных комнат - коек свободных нет, а во-вторых, проживающие в общежитии жильцы, так яро воспротивились новенькому возможному претенденту на приватизацию жилья, что комендант, сжалившись над молоденькой девчонкой смог предложить ей обратиться в прокуратуру с жалобой. Но, тут же добавил он:
- Дело это подсудное, а, следовательно, затратное.
- Адвокат задарма делать ничего не будет, а если и найдёшь такого дурашку, то уж судья – точно своего не упустит,- продолжал поучать шмыгающую носом тёртый жизнью лысеющий мужик:
- Я сам через все суды прошёл, пока разводился и имущество с женой делил. Не заплатил и, видишь – всё моё у меня в этом служебном кабинете.
Но, так, как хлюпающая носом, на его обшарпанном служебном диване, молодка выглядела очень аппетитно, что даже у него – бывшего подводника, отдавшего здоровье железной радиационной банке, всё яростно взыграло внутри, как у прыщавого юнца при виде оголённой женской груди.
- Живи, пока, у меня, в этом кабинете, - пряча похотливый блеск в забегавших глазёнках, участливо предложил он ей.
- У меня в комнате для прикомандированных койко-место имеется,- продолжил он торопливо благотворительствовать, в ответ на то, как решительно вспыхнули праведным гневом её зелёные, за густыми ресницами, огромные глазищи.
- Так, что спать ночью будешь здесь спокойно, а днём, будь добра – носа здесь не кажи,- успокоил он недотрогу.
- Ну, если согласна, то оставляй свои пожитки за диваном и – к десяти заявляйся. Марш, марш отсюда.
Жанна была молода, неопытна, но не настолько глупа, чтобы не сообразить, на что рассчитывает отставной разведённый вояка. Но идти ей было некуда. А так как ей очень хотелось есть и надо было где-то провести время до ночи, она отправилась в ресторан, приготовив в исступленно сжатом кулачке свою единственную купюру: для начала на чашку кофе хватит.
Судьба, лишив Жанну крова, одарила взамен возможностью. Ей несказанно повезло. Арсен был первый, кто заметил её среди чадного сигаретного дыма разгорячённого ресторанного зала. Первый, кто пригласил за свой столик, накормил, напоил и согрел её. Развеял одиночество и скуку однообразного девичьего мирка. Он был вежлив, учтив и щедр. Через полчаса ресторанного общения Жанна нашла в нём свой идеал и своего принца.
То, что он был женат, идеал не счёл нужным сообщить. Настоящий мужчина, в его возрасте, при его положении и достатке, просто не может быть холостым и бездетным. Это несерьёзно. Да и зачем что-либо сообщать о себе первому попавшему смазливому экземпляру. Он не спорит, экземпляр имеет выдающиеся данные. Как товар любви на экспорт, экземпляр был очень дорогой категории, высшей. Он сразу оценил её молодость, нежность припухлых не целованных губ, свежую упругость выпуклых форм стройного молодого тела. Не один такой экземпляр, пройдя через его курс ускоренного полового созревания, был продан за валюту и отправлен за море в многочисленные бордели. Ничего личного: бизнес есть бизнес. И моральных угрызений Арсен не испытывал: он же кормил, одевал, содержал их, порой выполнял капризы некоторых из них, и при этом, они все имели выдающийся секс с настоящим горским мужчиной. Должен же и он от них что-то получать.
Но этот экземпляр прожил неделю, месяц на его съёмной, специально для таких случаев, квартире и покидать её, пока, был не намерен, что отвечало желаниям Арсена. И это у него, который девок менял с частотой неделя, от силы - две. Жанна прожила три месяца и расставаться с ней Арсен был не намерен. При ней отдыхала его душа и, он был уверен, что Жанна его не предаст никогда. Но натура брала своё и, грязные коммерческие мыслишки исподтишка подленько всплывали в его сознании. И быть Жанне в иностранном борделе, если бы не новое вмешательство вселенских сил, именуемое судьбой.
В стране начались выборы народных депутатов. Как не жалко было денег Арсену, но, понимая, что и ему нужна крыша от куда более могущественного разбойника- государства и его отдельных представителей, он вынужден был принять участие в расходах на предвыборную компанию про властного ставленника от города в Парламент. К тому же подоспел срок натурализоваться – получать гражданство новой родины. Кандидат в депутаты всячески кобенился, набивая цену. Именно Жанна, по замыслу коммерсанта, должна была стать последним доводом, способным склонить чашу весов в его пользу и, хоть немного уменьшить размер затрат нала валюты.
- Зайка, на днях я тебя познакомлю с очень большим человеком,- расслаблено потягивая вино из узкого высокого бокала с золотым узором многообещающе начал Арсен.
Все трое: Арсен, Жанна и двуспальная кровать, именуемая, не иначе, как траходром, переводили дух после изнуряющего секса.
- Он многое может. В том числе и для тебя.
- Мне ничего не надо. У меня есть ты и твоя любовь.
- Глупая. Это надо и мне. А, значит, и тебе. Это дорогое вино, заморские фрукты, квартира, твои наряды, это всё – большие деньги. Очень большие. Только ты мне можешь помочь!
- Хорошо, хорошо. Я буду девочкой-паинькой.
- От тебя требуется быть с ним развратной шлюхой!
- Ты, меня, ему, отдаёшь ?!
- На время, всего лишь раз.
- Я не проститутка!- возмущению обманутой в своих чувствах Жанны не было предела. Разгневанная и ошарашенная она подскочила на кровати и глухо угрожающе заурчала, как разгневанная дикая самка. На месте миловидной красавицы стояла взбешённо-озлобленная фурия. В своей новой ипостаси Жанна была настолько сексуально нова, что Арсен, больно ухвативший её за лодыжку, чтобы сбросить, посмевшую ему перечить ослушницу, на пол, поддался внезапно охватившему его желанию и подмял Жанну под себя.
- Ты станешь ею и вскоре кончишь жизнь в самом захудалом борделе Турции, ублажая нищих, если откажешься, - предостерёг Арсен любовницу после того, как снова смог говорить.
- Но, я же люблю тебя,- только и смогла возразить оглушённая таким поворотом событий Жанна.
- Меня любит жена, мои дети и мать. Мне достаточно.
- А как же мы? У нас что?
- У нас – секс, который тебе очень нравится. Но, если ты передумала быть вместе, тогда - всё. Это ты выбрал, - Арсен начинал злиться и, акцент вырвался наружу.
- Пойми, ты, это очень, очень нада. Иначе мне – канец,- уже тише и, как можно весомее убеждал он.
- Я сделаю, как ты хочешь. Твой гость будет доволен. Очень,- после продолжительной паузы тихо согласилась обречённая Жанна и уткнулась в подушку.
Горячий кавказский мужчина самодовольно ухмыльнулся своей победе. Он решил, что девчонка скрывает свои слёзы. Нет. Любовь навсегда упорхнула из души Жанны. Взамен светлого чувства её сознание наполнялось ненавистью. Жанна скрывала месть. Кавказский бизнесмен забыл, или не знал, что нельзя на Руси обижать сироту. Грех это. Смертный.
- К чему всё это воспоминание?- сквозь гул в голове прорвалась и исчезла мыслишка. В глазах мелькали мелкие мушки, сменявшиеся разноцветными кругами. В новом для себя состоянии Жанна с трудом узнавала свою квартиру.
- Срочно к врачу,- с трудом поставила она для себя цель и едва держась на ногах начала медленно одеваться, но процесс оказался невыполним. Окружающая обстановка закружилась всё быстрее и быстрее и скрылась в разноцветном тумане.
Очнувшись на полу, Жанна медленно подползла к телефону.
- Скорая, приезжайте, умираю,- прохрипела она в трубку и вновь потеряла сознание.
Спасла Жанну поднявшаяся от консьержки следственно-оперативная группа. Повторно поступивший вызов от органов милиции поторопил « скорую медпомощь» прибыть на место вызова.
4
Раздражённая трель звонка прорвалась в сознание, очищая его от остатков неведомых миров, по которым путешествовала душа во сне. Пока мозг постепенно осваивался в действительности, сканируя ближайшее окружение, со стороны лестничной площадки посыпались увесистые удары, под которыми задрожала входная дверь, а на пол прихожей посыпались мелкие куски штукатурки.
- Хозяин, чёрт тя побери, открывай, а то вода уже подвал затопила,- истошно проорал за дверью сосед-пьянчуга, проживающий этажом ниже.
Окончательно прогоняя сон, Михаил резво соскочил с дивана и как был неодетым, так и поспешил на крик. Открывая входную дверь, вскользь отметил странность в непривычно трезво-напряжённом голосе пропойцы - соседа. Но осмыслить и сделать выводы не успел. Едва он провернул ключ в замке, как дверь рванули снаружи с такой силой, что сонный фотограф вылетел вслед за ней на лестничную площадку. И, налетел на встречавший его кулачище. От жёсткого удара в низ живота, переполненный мочевой пузырь непроизвольно опорожнился. К скрюченному от боли телу метнулись смазанные фигуры в камуфляже и ловко завернули руки за спину. На запястьях больно защёлкнулись металлические кольца наручников. Из-за вздёрнутых за спиной выше головы рук, суставы едва не лопались от напряжения. Перед глазами, сквозь кровавые круги боли угадывались форменные чёрные полуботинки спецназа. На площадке между этажами застыл сосед, с нездоровым интересом таращившийся на происходящее задержание, как ему пояснили представители правоохранительных органов, маньяка-убийцы.
- Чисто,- доложились из квартиры.
Когда в квартиру проникли бойцы группы задержания, ошарашенный произошедшими событиями, Михаил не заметил. Глаза переполняли невольные слёзы унижения и боли. Сознание находилось в прострации от случившегося.
- Заводи ссыкуна в квартиру.
От чувствительного пинка в зад, ничего не соображающий фотограф влетел в свою комнату, где растянулся на полу перед диваном. Встать ему не дал грубый ботинок сорок шестого размера, тяжело опустившийся на поясницу. Чья-то рука садистски схватила за волосы и резко вздёрнула голову. В глаза ударил свет от лампы поднесённого вплотную к лицу светильника. Жар опалил лицо.
- Куда дел труп бизнесмена?! Отвечать, быстро!- проорали ему в уши.
- Какой к чёрту труп, какой бизнесмен,- облегчённо возмутился Михаил сквозь гримасу оскаленного от боли лица.
Таких грехов за ним не водилось, значит, скоро этот кошмар закончится благополучно. В голове не к месту пронеслось: как отпустят, обязательно сразу же постригусь на лысо. Теперь, когда ситуация стала проясняться, мозг заработал чище, отмечая двух понятых- соседей из квартиры напротив, местного участкового инспектора милиции по форме, пару остервенело шарящих по мебели оперов и четвёрку заскучавших бойцов спецназа. Но расслабляться ещё было рано. Короткий удар тяжёлым ботинком в бок, дополненный рывком за волосы, принудили Михаила встать на ноги. Немедленно последовал жестокий удар сзади по почкам, от которого тело выгнулось в болезненной судороге. Соседи-понятые стыдливо отворачивались в сторону, стараясь не замечать происходящего. Им было жаль попавшего в такую передрягу соседа, но убийственное обвинение из уст милиции и жёсткое задержание, сеяли сомнение в добропорядочности, ранее, ни в чём предосудительном не замеченного, фотографа.
- Чужая душа – потёмки, а в тихом омуте черти водятся, - оправдывая молчаливое согласие на происходившее на глазах присутствующих избиение, тихо вымолвила соседка.
- Хватит,- прохрипел, булькая заполнившей рот кровью, фотограф.
- Где тело, где « Хаммер », чем убивал?- буднично задал вопрос пожилой опер появившийся из кухни.
- Я никого не убивал и даже не знаю, о чём вы говорите,- в меру настойчиво гнул своё Михаил.
- Ну, как знаешь. Грузите его и - в райотдел,- отдал команду спецназовцам старший группы и, оглядев несчастного, добавил:
- Захватите ему штаны и рубашку.
Рьяные молодые парни заломили вверх окольцованные наручниками руки, отчего Михаил почти достал головой пола и, небрежно, но быстро и умело увели задержанного вниз по этажам к машине.
Трясясь в отчаянно вонявшей парами бензина клетке милицейского Уазика, фотограф суматошно осваивал новое для себя положение подозреваемого. В сознании тлела крохотная надежда на то, что обвинение в убийстве является простым наездом и используется ментами для его устрашения и запутывания. В действительности органам требуется от него что-то совершенно иное. Но что на самом деле требовалось от него правоохранителям, никак не приходило в голову и, паническое состояние с новой силой охватывало Михаила.
Наконец, он вспомнил и, кое-как связал воедино ранее услышанные тезисы о бизнесмене и « Хаммере ». У него было только одно знакомство с бизнесменом, имевшим машину такой марки, да и то, оно было мимолётным. Они один раз случайно встретились у Жанны на квартире. Это было несколько дней назад, но сколько прошло времени с их встречи, фотограф вспомнить не мог. Господи, теперь понятно, каким местом он вляпался в это дерьмо: машина, которую он перегнал на стоянку по просьбе Жанны от её дома. Холодный пот прошиб его до озноба. Додумать дальше ему не хватило времени. Уазик лихо затормозил и, его небрежно вытащили на белый свет под яркое солнце. Он привычно получил болезненный тычок от конвоира локтем в грудь, захекался кровавыми пузырями и с немилосердно вывернутыми руками, нещадно болевшими в перетянутых наручниками запястьях, был водворён под светлые очи дежурного по райотделу.
- Убивец. Числится за Сазоновым,- доложил спецназовец в пространство и, посчитав свой служебный долг выполненным, вознамерился было покинуть дежурку. В это время на его пути вырос сам старший опер Сазонов и недовольно прикрикнул:
- Куда вы этого притащили, давай его наверх в мой кабинет. Живо.
Делиться своим успехом в раскрытии убийства опытный опер ни с кем из сослуживцев был не намерен.
5
Кабинет на третьем этаже здания был ровесником его хозяину. Неброская пошарпанная мебель импозантности не придавала ни кабинету, ни его пользователю -оперу. У окна, выходившего во двор и из которого уныло просматривались боксы милицейского гаража, стоял письменный стол с креслом, обитым чёрного цвета дерматином. Слева, в углу кабинета возвышался выкрашенный в серый цвет металлический ящик, поименованный сейфом. Три расшатанных стула вдоль стены дополняли навевающий обречённость казённый интерьер. Рядом с сейфом на стене висели фотороботы разыскиваемых, отдалённо напоминавшие человеческие лица. Складированные в углу кабинета изъятые вещи придавали кабинету сходство с отделом комиссионного магазина или кладовки. Впечатление усиливал исходящий от вещей затхлый запах. Влияние времени всё же сказывалось и, на письменном столе возвышался монитор компьютера. Связь времён определяли довольно большой, написанный масляными красками, портрет Ф.Э. Дзержинского и чёрный корпус старого телефона с выцветшим гербом СССР на диске. Всё это успел разглядеть Михаил, когда под присмотром спецназовца был водворён в кабинет майора милиции Михаила Астафьевича Сазонова, старшего оперуполномоченного уголовного розыска, о чём гласила табличка на двери. Мужчина в возрасте пятидесяти с хвостиком лет, лысоватый, с заметно округлившимся животом, привычно устроился за рабочий стол и неспешно разбирался с нехитрым содержимым кожаной служебной папки. Затем, к ней на стол добавилась картонная папка, извлечённая из сейфа. Майор милиции нашёл прижизненное фото Арсена и, довольно потирая руки, отпустил конвоира в камуфляже:
- Спасибо, служивый. Далее - мы сами.
- Давайте знакомиться. Я – старший оперуполномоченный Сазонов Михаил Астафьевич. А, Вы - Берцев Михаил Афанасьевич, тридцати пяти лет отроду, срочную службу проходил в погранвойсках, холост, с отличием окончил наше Гагаринское ПТУ, но слесарем не стал, окончил профильный институт в Воронеже. Но, опять это но, очутился в рядах безработных и в результате стал человеком свободной профессии, то бишь – фотографом. Налоги, естественно, не платишь, но это так, к слову. Не судим, не привлекался и ни в чём предосудительном ранее замечен не был, - мягкий баритон собеседника действовал успокаивающе и вызывал чувство, словно, встретились и беседуют два старых задушевных друга.
Жёсткое сиденье, мокрое нижнее бельё и осенняя прохлада в кабинете не позволили Михаилу попасть под обаяние говорящего и забыть о реалиях. Избитые внутренности возопили от происходящей несправедливости.
- Как видите, мы знаем о Вас немало, почти всё и даже больше, чем Вы думаете,- жёстко прервал словесный поток старый опер, интуитивно ощутив перемену настроения допрашиваемого субъекта. Острый взгляд хлёстко ударил по глазам Михаила, а опытный мент добродушно продолжил:
- Расскажите, тёзка, за что Вас задержали?
Выказав заинтересованность, майор встал и уселся на край стола, нависая над задержанным.
- Это явно какое-то недоразумение,- хрипло начал Михаил. Опасаясь, что сейчас его перебьют и не дадут высказать самое главное, он взахлёб спешил выложить всё, что сумбурно всплывало в сознании и выплёскивалось на языке:
- Вы что-то перепутали. Я ни в чём не виноват. Меня подняли со сна, избили ни за что, не дали одеться и ничего не объяснив, привезли сюда. Обыскали квартиру без санкции прокурора и суда. А если в квартире пропадут ценные вещи, документы?! Кто закроет квартиру? Как после случившегося мне смотреть в глаза соседям? Что обо мне подумают?! Я – законопослушный, а надо мной издеваются. Где мой адвокат? Я буду жаловаться прокурору!!
Во время этой суматошной тирады, старый опер поскучнел лицом, встал и подошёл к сейфу, откуда что-то вытащил и, скрывая руки за спиной, бочком прошёл за спину подозреваемого.
Тяжёлый удар толстым Уголовным кодексом с научно-практическим комментарием, нанесённым по темечку прервал словоизлияния полураздетого жалкого мужчины.
- Ты попал под сокрушающий удар Закона,- поучительно произнёс опер, демонстрируя толстенную книгу задержанному.
Многозначительно положив кодекс на стол, хозяин кабинета уселся на своё рабочее место напротив ошарашенного Михаила.
- Парень, я значительно старше тебя, ты мне в сыновья годишься. Я же помочь хочу тебе. Чистосердечное признание смягчает вину, но,- со смешком продолжил оперативный работник:
- увеличивает срок. Как видишь, я ничего от тебя не скрываю. Нам в принципе уже всё известно. Осталось уточнить кое-какие мелкие детали, чтобы прояснить твою позицию и, чтобы следователь знал, что писать в обвинительном заключении: есть смягчающие обстоятельства, или их нет и, вину ты не признаёшь и, не раскаиваешься в содеянном.
- Мне не в чем раскаиваться. Я ни в чём не виновен. Я не понимаю, в чём меня обвиняют.
- Хорошо. Чтоб ты понял, что это не голословное мудрствование старого опера, я начну сам. Значит, дело было так. После окончания института в результате политики нашего горячо любимого правительства, ты, как и всё остальное большинство народа остался у разбитого корыта. Да и к корыту у тебя доступа не было. Помаявшись безработным, ты заделался свободным художником. Но известным фотографом не стал. Квартиры нет. Семьи нет. А жить-то хочется и, жить красиво. Опять же познакомился в баре с Жанной. Красивая деваха, ничего не скажешь. Одна беда, красота требует денег и брюликов, которых у тебя нет, не было и теперь уже вряд ли будут. Через Жанну ты вышел на её знакомого богатого бизнесмена,- внимательно наблюдавший сквозь нарочито прикрытые ресницы за невольным слушателем майор милиции прервался и задал неожиданный вопрос:
- Чья была идея, замочить бизнесмена, твоя или её?
Не обращая внимания на отрицательное мычание полураздетого замёрзшего мужчины, оперативный работник с сожалением продолжил:
- Ладно, можешь пока не отвечать.
С усилием повысив голос, он энергично продолжил:
- Убив в квартире Жанны бизнесмена, разделал тело. А то, что разделанный труп в коробке и в сумках из квартиры Жанны выносил именно ты, мне достоверно известно.
- Я не убивал Арсена!! – выкрикнул в ужасе фотограф Михаил.
- А откуда ты знаешь, что убит Арсен, я не называл убитого по имени?!- оживился оперативник.
- При задержании меня обвиняли в убийстве бизнесмена и спрашивали где его машина «Хаммер». В нашем городе только у одного крутого такая тачка. Я, что вам, дурак?!
- Колись, умник. Откуда ты знаешь, что убит наш местный бизнесмен, а не иногородний. Никто тебе этого не говорил,- всё настойчивее давил работник милиции.
- Не надо меня ловить на слове. Я просто так понял,- огрызнулся фотограф.
- Ну, так пойми и следующее. Есть свидетели, которые подтверждают, что ты был у Жанны в квартире, где находился Арсен. Ты уехал на машине Арсена. Где ты скрыл машину Арсена?- как бы проговариваясь об уликах, вопрошал старый опер.
Михаил тупо молчал, переваривая убийственные факты.
- Я ещё раз спрашиваю: где ты дел машину Арсена. Куда ты поехал на ней от дома Жанны?
- Я всего лишь перегнал «Хаммер» на стоянку по просьбе Жанны.
- Значит, ты признаёшь, что был у Жанны, когда там был Арсен? Отвечать коротко!
- Да.
- Ты признаёшь, что уехал оттуда на машине Арсена?
-Да. Но…
- Отвечать только по существу,- грубо перебил опер и, не давая закончить, с нажимом продолжил:
- Где ты поставил «Хаммер» Арсена?
- На стоянку под городской налоговой.
- Где тело Арсена?
- Я не знаю.
- Где сейчас «Хаммер» ?
- Откуда я знаю? Он должен быть на стоянке, где я его оставил.
- Чем ты убил Арсена?
- Я не знаю и не могу знать.
- Это Жанна предложила убить Арсена?
- Мне никто ни предлагал убить Арсена. Я не знаю, кто его убил, когда и где. Вы напрасно теряете время,- не сдавался фотограф Михаил.
- Ну, ты, упёртый,- с сожалением покачал головой оперативник.
- У меня руки онемели. Снимите наручники. Терпеть нет сил,- стараясь хотя бы на время прекратить этот кошмар, попросил задержанный.
Старый мент внимательно посмотрел на Михаила и, задумался, размышляя над просьбой. Можно и снять браслеты, вон как они затянулись на запястьях бедолаги, он даже пошевелить руками не может от боли. С другой стороны, человек, обвиняемый в совершении особо тяжкого преступления в условиях внезапного лишения свободы воли и действий, мог повести себя, как безумный. Не желая смириться с жизнью под конвоем в камерах с нечеловеческими условиями и с редкими этапами на следственные действия, лица с тонкой психикой стремились любыми путями вырваться на свободу, порой даже ценой своей жизни.
- Ты - сер, приятель, а я - сед, - продемонстрировал майор знание классики и покачал головой:
- Ты парень с дуру натворишь сейчас бед, от которых пострадаем мы оба. Ну, ты-то ладно, за содеянное, а я за что? Посему, быть тебе в браслетах, изделия из металла украшают мужчину. Дай-ка я ослаблю их чуток.
Достав ключ, опер умело на два щелчка дуги ослабил наручники. Застоявшаяся кровь толчками рванулась по освободившимся сосудам. Невидимые мурашки больно защекотали запёкшиеся запястья.
- Ты руками не крути, а то вновь затянешь браслеты до упора,- наставительно поучал благожелательный мент.
- Хочешь в туалет? Но нужду справишь в моём присутствии и при открытых дверях, - вдруг проявил неслыханную милость опер. Задержанный торопливо закивал головой.
Он не только облегчил мочевой пузырь, но, под присмотром своего неожиданно подобревшего тёзки, торопливо сполоснул в умывальной раковине трусы и облачился в шорты и рубашку с коротким рукавом, которые с усмешкой передал ему опер. С просветлённым лицом и переполнявшей благодарностью за проявленную слугой правопорядка человечность, Михаил вернулся в узилище. Психическое напряжение несколько ослабло. Никогда до этого он не сталкивался с милицией. Он ни разу не привлекался к ответственности и о правоохранительных органах знал с обывательской позиции законопослушного гражданина: в милиции разберутся. До него, как и до всех пользователей телевидения, прессы, Интернета доходили многочисленные публикации о произволе властей. Особенно они участились с приходом в высшие эшелоны власти лиц с криминальным прошлым. Но весь этот беспредел был где-то в стороне от размеренной жизни Михаила, который и подумать не мог, что на своей шкуре познает, каково это доказывать свою невиновность в том, что не совершал. Воспитанная советским укладом жизни вера во власть, несколько пошатнувшаяся от утреннего жёсткого подъёма милицией, не лишила его надежды на благополучное разрешение случившегося с ним недоразумения. Он до сих пор считал случившееся с ним кошмарным недоразумением.
- Ну что, продолжим,- нейтрально начал оперативник:
- Арсен пропал после встречи с тобой на квартире у Жанны. В её квартиру вошли двое мужчин. А вышел – ты один. Ты сел в машину Арсена и угнал её. Ты, что приревновал Арсена к Жанне, между вами произошла ссора, что переросла в драку и почве ревности ты избавился от соперника? Как видишь, мотив для убийства у тебя был. Даже два: корысть и ревность.
- Я…
- Не перебивай, когда старшие говорят,- жёстко пресёк говоривший попытку, обалдевшего от услышанного фотографа вставить реплику в изложение убийственной версии официального лица.
- Вернёмся, как говорят, к нашим баранам. И корысть и ревность даже особо и доказывать не надо. Они - налицо. Но, вот беда, оба они являются отягчающими обстоятельствами, поверь мне, старому оперу, всю жизнь только тем и занимающемуся, что раскрывающему преступления. Ты можешь свалить всё на Жанну, но какой судья поверит, что эта маленькая, хрупкая женщина могла убить здорового бугая - Арсена. Убить она, конечно, могла, но только когда он спал, но тогда ты – её подельник и убийство совершила группа, по предварительному сговору. А это также против тебя. Ты же не судим и не привлекался. Так?
- Так.
- Ну вот, а ведёшь себя, как злостный отрицалово. Не признаёшь очевидного и ничего не рассказываешь.
- Да я готов всё рассказать, но что Вы хотите услышать?
- Правду, только правду, как всё произошло.
- Я не убивал.
- Ну вот, опять или снова. Давай по порядку. Как давно ты знаком с Жанной, Арсеном, зачем пришёл и что делал в квартире у Жанны. Чья была инициатива, где орудие убийства?
- Я всё расскажу, но, честное слово, я не убивал и кто убил Арсена я не...
Но изложить свою версию событий Михаилу помешал стук в дверь кабинета, прервавший его на полуслове. Фотограф выжидающе замолчал. Молчал и старый опер. Стук повторился уже настойчивее и в кабинет вошёл молодой высокий парень:
- Раскололся? – поинтересовался он у недовольного Сазонова и с энтузиазмом продолжил:
- Есть результат. Это – он. Пальчики в его квартире совпадают с отпечатками на кухонном ноже. Следы крови замыты на полу в прихожей. Хозяйка квартиры утверждает, что фотограф оставался наедине в её квартире с Арсеном.
- Стоп, - жёстко прервал молодого следователя Сазонов и холодно продолжил:
- этого, пока, в камеру. Посидит, одумается.
6
На вершине крутого склона узкой и длинной бухты располагался оплот правопорядка: белое здание городского управления внутренних дел и примыкающее к нему и вместе составляющее целостный архитектурный ансамбль – управление службы безопасности.
На третьем этаже монументального, покрашенного в серо-стальной цвет, здания СБУ занимал отдельный кабинет майор Вешников Олег Петрович, тридцати лет, всесторонне развитая личность: спортсмен, альпинист и водолаз, стрелок с двух рук, попадающий в мишень и выбивающий приличные очки, свободно общающийся на английском. По работе характеризовался как инициативный, легко адаптирующийся к работе в новых условиях сотрудник, умеющий хранить государственную тайну. Близкие сослуживцы отмечали его любовь и умение жить красиво, или, по выражению самого Олега Михайловича: достойно. Службу он начинал, когда название места работы начиналось со значительного слова Комитет. В результате искусственного раздела Союза на мелкие вотчины самостийных государств неизбежно последовали экономические трудности, сказавшиеся на престижности работы и материальном благополучии госслужащих. От ухода в бизнес Олега Михайловича удержали тогда непредвиденные обстоятельства.
В далёкие школьные годы был у него неразлучный друг Василёк, с которым сидел Олежек за одной партой. Товарищи вместе погуливали уроки, отдыхали летом в одном пионерском лагере, вместе дрались с недругами, были влюблены в одну вихрастую девчонку. Безоблачное детство сменилось многообещающей юностью. Вскоре приятели одновременно призвались в армию, где и разошлись их пути на долгих пятнадцать лет. Перемены в обществе и экономическом укладе вновь образовавшегося государства стряхнули предприимчивый народ с насиженных мест. Как грибы, что вырастают после тёплого дождя, образовывались в результате новой экономической политики, а точнее экономического бардака, доселе запрещённые кооперативы, предпринимательские общества. Ушлые люди сразу сообразили, что к чему и поспешили в смутное время перекройки, урвать свой кусок пирога от, ранее всеобщей, государственной собственности. Не брезгуя в целях наживы играть на пороках людей, слегка тронувшихся от объявленной им свободы и независимости, пользуясь почти повсеместной финансовой безграмотностью населения, они создавали кредитные союзы, частные банки, акционерные общества, по сути - финансовые пирамиды. Обещания заоблачных, изначально недостижимых для всех, доходов своим вкладчикам, сыпались на население, как из рога изобилия.
Правоохранительным органам, вдоволь ослабленным чистками рядов и отсутствием финансирования, добавилось работы по профилактике и раскрытию новых экономических преступлений. Во время очередной проверки одного такого финансового акционерного сообщества, появившегося на ровном месте из неизвестности, активно привлекавшего вкладчиков и выводящего огромные финансы по ЛОРО счетам в Латвийский банк, Вешников встретил своего давнего школьного приятеля Василия Григорьевича Слободенчука, широкий зад которого по-барски удобно расположился в шикарном кожаном кресле финансового директора. Старые приятели долго исподволь присматривались друг к другу, проверяя подзабытые чувства. За бутылкой дорогого вискаря былые воспоминания овладели друзьями и окончательно стерли отчуждение, порождённое пятнадцатилетним перерывом. Застольную беседу они продолжили в сауне на берегу моря в сопровождении шикарных блондинок, по совместительству в рабочее время выполнявших обязанности менеджеров в фирме Василия. Вполне естественно, что результаты проверки вновь образованной финансовой пирамиды не выявили значительных нарушений законодательства, и уж тем более - финансовых злоупотреблений руководства. А в одном германском банке появился богатый клиент с русской фамилией - Вешников. Вот так и стал Олег Петрович «крышей » преступного сообщества. К слову сказать, крышевал он не долго. Через год финансовая пирамида развалилась. Слободенчук, в последний момент, не без помощи вновь обретённого школьного приятеля, успел к этому времени поменять постоянное место жительство на историческую родину еврейского государства. Пока ориентировка на розыск учредителей и руководства финансовой пирамиды, чисто случайно до конца рабочего дня, валялась в служебном столе Вешникова, друг Вася смог без проблем пройти пограничный контроль на границе.
Вскоре забылись служебные грехи и запачканный эсбэушник вновь ретиво исполнял служебные обязанности. Так он дослужился до майора.
Всё было бы ничего, но вскоре вновь испечённого майора Вешникова пришёл поздравить от имени и по поручению Василия Слободенчука и передать горячий израильский привет невзрачный человек. Он встретил майора на выходе из ресторана, где эсбэушник только что отпраздновал знаменательное событие получение очередного звания. Трудный разговор с неприятными напоминаниями о незаконных услугах, размере банковского счёта и хатынки на берегу чужеземного моря, моментально протрезвивший государеву служаку, закончился согласием завербованного Вешникова периодически делиться служебной информацией. С этого момента тайная карьера эсбэушника пошла в гору: с крышевателя бандитов он дорос до « крота» - агента, работающего на иностранную разведку.
Трудно сказать, что повлияло на принятие офицером эсбэу такого предательского решения: небольшая, по сравнению с работающими в этом же городе российскими особистами, зарплата, боязнь потерять работу и, что самое главное, счёт в иностранном банке. Может, сказалось ещё и то, что в результате существующего бардака, сотрудники службы безопасности новоиспечённого государства, многие из которых присягали на верность могучей державе, по её распаду, присягу новой родине всё ещё не успели принять. А раз не присягал, то и не предавал. Когда же Вешников присягнул на верность молодому государству, то в это время он уже успешно передавал служебные сведения за границу.
После ежедневной утренней планёрки отпуская подчинённых, начальник заставил Вешникова задержаться в кабинете почти дословной фразой из классики кино:
- а Вас, майор, я попрошу остаться.
Попрятав нейтральные усмешки, сослуживцы быстро освободили начальственный ковёр кабинета.
- Олег Петрович, по полученной информации, наши соседи раскрыли убийство, интересующего нас, небезызвестного Арсена.
- Повезло им, он же пропал тройку дней назад. Оперативно подняли резонансное преступление,- искренно позавидовал майор службы безопасности в ответ на сногсшибательную новость начальства.
- Чтобы ты не завидовал, побеседуешь по нашим материалам с убийцей. Это – некто Берцев Михаил Афанасьевич. Не судим, не привлекался, не замечен. Отработай доказательную базу на судебную перспективу, стоит ли нам забирать это дело. Но, в первую очередь нас интересует, как ты понимаешь, собранный Арсеном компромат на народного депутата Верховной Рады от нашего города. Документы получишь через канцелярию. Иди.
Коротко кивнув, моложаво выглядевший майор безопасности энергично вышел из кабинета, чем вызвал одобрительно-завистливый взгляд в широкую спортивную спину со стороны располневшего начальника. Побольше бы таких подчинённых- государевых слуг. Молодой, инициативный, опытный. Хорошая крепкая семья: двое сыновей-крепышей и красавица дочка. Мал, мала, меньше. Жена из семьи потомственных военных. Если доработает и не сорвётся, достойная смена может получиться.
Изучив нехитрые документы с установочными данными на задержанного убийцу, майор Вешников дозвонился до оперуполномоченного Сазонова и предупредил о встрече:
- Михаил Астафьевич, Вас начальство должно было предупредить, что я буду звонить. Я как раз направляюсь в Вашу сторону, могу зайти. Есть о чём потолковать.
Старый опер тяжело вздохнул, ожесточённо со скрипом почесал лысеющую макушку и вынужденно согласился. Не то, чтобы он не терпел чекистов, нет. Тем более, что опер опера всегда поймёт. Просто, он не желал оказаться в роли мальчика на побегушках. Ждать пришлось не долго, он едва успел рассортировать бумаги на столе и спрятать их в сейф, как старая дверь, обитая чёрным дерматином, вздрогнула от энергичного короткого стука и в кабинет, не дожидаясь ответа, вошёл подтянутый молодой мужчина. Будь он одет не в приличный костюм, а в спортивный или кожанку-куртку, его вполне можно было бы принять за одного из подопечных хозяина кабинета.
- Здравствуйте, Михаил Астафьевич, я Вам звонил, майор Вешников Олег Петрович,- и вошедший протянул удостоверение и продолжил:
- Я только что от Вашего начальника, Берсенёва. Он в курсе происходящего, как и начальник РОВД.
- Да полноте Вам, - но с содержанием удостоверения старый опер быстро и полно успел ознакомиться, вплоть до срока его действия
- Чем заинтересовал Берцев контору?
- Не столько сам Берцев, сколько документы убиенного им Арсена.
- А что конкретно, на вскидку, так сразу и не скажу, а если огласите весь список, может и вспомню,- поддержал милиционер предложенный гостем тон беседы.
- Хотелось бы ознакомиться, с описью изъятого по делу.
Оперативник помолчал и с сожалением выдавил:
- Все материалы переданы следователю. Всё – в деле.
- Ну, может быть записная книжка, фотографии?
- Нет,- уже жёстче отрезал опер:
- Всё материалы у следователя.
- А кто следователь? Не проводите меня к нему?
- Только из уважения к Вам и содружеству родов войск,- съёрничал седой опер.
- Какое там уважение, если бы не приказ свыше, - зло подумал Вешников, но лицо его продолжало сохранять предусмотрительную благожелательность и заинтересованность.
Он понимал, что, если старый лис что-то и нашёл интересное, то никакое начальство не заставит его за просто так отдать. В крайнем случае, он просто уничтожит, но без пузыря, а то и пары-тройки, не отдаст.
- Господи, - мысленно обратился к Всевышнему неверующий эсбэушник: как можно жить и работать в этой стране, если надо ещё воевать и хитрить с теми, с кем, по сути, делаем одно дело. Но мне не привыкать, и не таких делали.
Отстав на полшага он споро поспевал по коридору райотдела за, резво спешащим сплавить непрошенного гостя, опером. Лестница на этаж ниже промелькнула под ногами едва различимой чередой ступенек. Майор милиции без стука приоткрыл дверь в кабинет и, просунув голову, утвердительно поинтересовался:
- Мы зайдём, разговор имеется.
И не дождавшись ответ, шагнул в кабинет.
- Это майор Вешников из напротив. По делу Берцева, жаждет ознакомиться с материалами.
Пресекая явное сомнение двадцати пятилетнего следователя, которому и отказать старому оперу было не с руки и передать уголовное дело незнакомому человеку он не мог, Вешников предупредительно показал служебное удостоверение, нарочито долго подержав его перед лицом паренька. И как такому молодому могли доверить дело о громком убийстве?
- Проходите,- ознакомившись с личностью сопровождающего Сазонова, озадачено пригласил незваных гостей старший следователь Центрального РОВД лейтенант милиции Шашкин Сергей Васильевич. Худенький тёмно-русый паренёк, чуть ниже среднего роста, выглядевший моложе своих двадцати четырёх лет и уж никак не тянувший на старшего следователя.
- Беда у них с кадрами, если он - старший следователь, - отметил Вешников, выхватив острым взглядом сквозь неплотно прикрытую дверь металлического шкафа толстенные папки уголовных дел.
- Какого чёрта ему нужно от меня?- не ждавший ничего хорошо от неожиданного визита эсбэушника неприязненно подумал Сергей, состроив приветливо- благожелательное выражение на лице.
- Майор сам тебе скажет, что надо, а ты, чем можешь, помоги товарищу. Я же спешу. Дел невпроворот,- с облегчением избавился от неприятной миссии оперативник и быстро исчез за углом коридора.
Старому оперу было куда и зачем спешить. Поспешность соседей и их неподдельный интерес, подсказали ему, что служба госбезопасности ищет какие-то важные бумаги, которые Берцев забрал у мёртвого Арсена. Это мог быть или компромат, или финансовые документы. Вполне возможно, что из-за них поплатился бизнесмен жизнью.
С молодой прытью седой опер проскочил пару лестничных маршей и с небывалой для него резвостью влетел в кабинет начальника уголовного розыска. Тридцати трёх летний капитан милиции, мастер спорта по вольной борьбе и самбо, имевший чёрный пояс по карате Володя Берсенёв, только что распустил с планёрки своих оперов и, настраиваясь на рабочий лад, выжимал двухпудовые гири.
- Владимир, соседи заинтересовались убийством Арсена,- с ходу выпалил тяжело отдуваясь Сазонов.
Они были знакомы уйму лет, с тех пор, когда ещё в советские времена братья-близнецы Владимир и Виктор Берсенёвы пришли в подвал жилого дома на центральной городской улице, где размещался опорный пункт милиции и добровольная комсомольская дружина охраны правопорядка. Возглавлял это добровольное формирование младший лейтенант милиции Михаил Сазонов. На его глазах близнецы росли, мужали, участвовали в милицейских рейдах. Уже в то время на их счету имелось задержание особо опасного преступника, находившегося во всесоюзном розыске. Близнецы отслужили армию, получили по два высших образования: техническое и специальное милицейское и, вот уже на протяжении всей жизни беззаветно охраняли родной белокаменный город, попутно успешно продвигаясь по служебной лестнице. Место службы Виктора располагалось через дорогу в здании УВД, где он возглавлял отдел уголовного розыска.
- Раскрытие уже застолбили за нами и галочка ушла нам,- не прерывая вознесение над головой гирь спокойно отреагировал молодой начальник, насмешливо разглядывая колышущее от полученной физической нагрузки пивное брюшко старшего товарища. На бицепсах Володи, отдалённо напоминающих трёхлитровые банки, завораживающе вздулись толстые синие вены.
- Безпека ищет какие-то документы, что были у Арсена в момент убийства.
- Ты же осмотрел жильё злодея и ничего интересного по их связи у него не нашёл.
- У него – да, не нашёл. А квартиру и офис Арсена ещё не обыскивали. Надо опередить его, пока он у Шашкина сидит.
- Кто?
- Майор Вешников.
Грохот от небрежно опущенных гирь гулко разнёсся по этажу. В коридоре ещё звучал отголосок грохота, а Виктор уже набрал номер следователя.
- Шашкин, Сергей, прижми трубу плотнее к уху, это Берсенёв говорит. Гость ещё у тебя?
- Да.
- Через минуту передашь мне ключи от квартиры Берцева и, чтобы майор ничего не понял.
-Хорошо.
На квартиру пропавшего коммерсанта они выехали вдвоём, дав указание Шашкину приехать к ним с группой, как только уйдёт майор Вешников.
Квартира Арсена располагалась в доме старого жилого фонда на Адмиральской горке. При инспектировании города, император Николай 1 Павлович, монаршеской милостью гуляя по приморской площади брезгливо сморщившись от нелицеприятного вида, дал высочайшее распоряжение снести ветхие хижины, густо перемежавшиеся кабаками и винными лавками, которыми мастеровой люд и нижние чины застроили горку между центральными улицами города-порта. Так, следуя монаршему повелению, в первой половине девятнадцатого века адмирал Михаил Лазарев положил конец хаосу и распутству на Центральном холме города, решительно снеся всё это непотребство. По его указанию холм был застроен прямоугольными улицами с домами в стиле русского классицизма, где поселились владельцы – подрядчики и знатное сословие во главе с адмиралами. Традиция адмиральского заселения Центральной горки была успешно поддержана в советское время. А в послеперестроечные времена на смену адмиралам пришло новое поколение нуворишей. Единственную привилегию, что удержали за собой адмиралы, и то царских, а не советских времён, то это – быть упокоенными в храме на Центральном холме.
В один из этих трёхэтажных домов и приехали опера на осмотр, а по существу – негласный обыск. Квартира Арсена занимала весь третий этаж, два нижних этажа дома занимали квартиры его близких родственников и офиса.
Путь во двор дома был преграждён добротно выкованными под старину чугунными воротами, которые охранял горячий кавказский парень, не то, что плохо говоривший, но к тому же ещё и плохо понимавший по-русски.
- Мы к хо-зяй-ке, по её за-явле-нию о про-пав-шем му-же,- тыча раскрытое удостоверение в лицо непонимающему, или только делающему вид, что ничего не понимает, охраннику, по слогам пытался объяснить цель прихода старый опер.
- Ты ему ещё жестами покажи,- хмыкнул Владимир и чуть вразвалку подошёл вплотную к воротам.
- Если ты меня, опера с двумя высшими образованиями сейчас не поймёшь, то нахрена я тогда учился. Я тобой, черножопик,- Владимир сделал свирепое лицо и продолжил:
- эту железяку продавлю.
- Э-э, зачем шумишь, началник. Не нада – давлю. Я ключ ищу, ищу. Ага, уже нашёл. Вхади дарагой. Зачем обижаешь. Горе у нас. Хазяина нет.
Придуривавшийся охранник сделал своё дело. Из дома к ним спешно подходил импозантно одетый горец с благородной сединой над орлинным носом:
- Вы от Александра Сергеевича? Ждём, ждём Вас. Хазяйка сильно переживает, гавари со мной, я всё расскажу. Пасидим с харошими людьми, стол уже накрыт Вам.
В меру радушно, со строгой властностью хозяина пожилой мужчина – копия Арсена увлёк оперов за собой в подъезд. Слабо журчащий фонтан остался справа от их разношёрстной группы: старый опер в видавшем виды тёмно-коричневом костюме, его моложавый здоровяк начальник в синей косоворотке с короткими, распираемыми бицепсами, рукавами и строгий горец в иссиня –чёрном с иголочки костюме. Трёхдневная небритая щетина на остро выпирающих скулах окаймлялась белоснежным воротом его чёрной рубашки.
- Спасибо, у нас мало времени, а дел много. Для начала хотелось бы осмотреть кабинет Арсена. Александр Сергеевич заверил, что Вы обещали оказать нам всемерную помощь,- перед услужливо распахнутой кем-то изнутри дверью в квартиру, приплёл Владимир.
- А потом же и посидим, когда подъедет наша группа, - вовремя вклинился в полусветскую беседу старый опер, который никак не мог позволить себе пропустить хорошего застолья. Его заблестевшие быстро бегающие глазки предательски сообщили начальнику, что стол накрыт по-горски гостеприимно.
Владимир незаметно показал ему внушительный кулак и решительно остановил сопровождающего, на что Сазонов лишь смиренно закатил глаза. Скорбно шурша тапочками по ступенькам лестницы к ним со второго этажа спустилась утренняя заявительница – супруга Арсена.
- Раз нада, так нада. Я праважу Вас, -тоном, не терпящим пререканий, твёрдо изрекла она, обращаясь к Владимиру, сразу признав в нём главного.
У себя дома утренняя заявительница не очень-то походила на смиренную жену горца. Скорее, это была самовластная русская барыня, невесть как сохранившаяся с девятнадцатого века. Старший горец лишь качнул головой, слабо высказывая своё неодобрение, но отступил в квартиру.
Не проронив больше ни слова, женщина в чёрном провела сыскарей на второй этаж. Через незапертую массивную металлическую дверь они прошли по красной гранитной плитке через пустой длинный вестибюль и остановились перед массивной двустворчатой дубовой дверью. Гулкое эхо шагов нехотя затихло под высоким потолком. Не оправдывая ожидания оперов, супруга пропавшего повернулась направо к, слившейся с узором дорогих шёлковых обоев стены, неприметной двери.
- Вхадите, - изваяние в чёрном указывало им на проход.
Опера озадачено переглянулись. Как они открыла дверь в кабинет, ни один из них не заметил.
- Что же Вы. Смотрите, что Вам нада, - хозяйка остановилась слева от входной двери, цепким взглядом контролируя всю площадь кабинета.
Ковёр с красно -чёрным узором дорогой восточной работы укрывал всю поверхность пола. Перед окном располагался небольшой резной столик, явно старинный и явно произведение заграничных мастеров. Поверхность стола была пустынна. Современное кожаное кресло бежевого цвета. Пара картин с морским пейзажем на противоположных стенах. Оперативники неспешно осмотрелись на входе, несколько раз с задумчивым видом обошли периметр кабинета. Владимир небрежно уселся в кресле, бегло осматривая столик, прежде чем начать изучать содержимое ящиков. Пожилой опер прошёл на выход и неприкаянно замер в дверном проёме за спиной у хозяйки. Владимир уже нагнулся, что-то внимательно изучая под бдительным взором хозяйки, которая уже намеривалась было подойти к нему. Узнать, чем же он так заинтересовался.
- Вы не могли бы рассказать мне о деловых партнёрах Вашего мужа, с кем в последнее время он встречался, с кем ссорился?- отвлекая хозяйку на себя прервал тягостное молчание майор милиции. Он раскрыл свою чёрную потрёпанную записную книжку, все видом выражая готовность выслушать женщину и записать её излияния.
- Харашо, я расскажу Вам, что знаю. Если это поможет найти Арсена,- супруга пропавшего вынужденно развернулась, оставляя за своей спиной не теряющего времени Владимира. Сыщик специально заставил её развернуться к нему: так она не могла видеть Владимира боковым зрением, которым женщины замечают всё не хуже, а порой даже лучше прямого взгляда.
Шум в вестибюле сообщил о приезде группы и не дал хозяйке блеснуть осведомлённостью о делах пропавшего супруга. Это был всё тот же Шашкин с тем же молодым экспертом, что осматривал квартиру Жанны – любовницы Арсена. Но в этот раз с ними был молодой парень и симпатичная девушка.
- Молодец следак, прихватил своих понятых. Из него будет толк,- одобрительно хмыкнул Сазонов.
- Осмотрите кабинет и спальню Арсена. Изыми протоколом записные книжки, бухгалтерию, фото, волосы. Опросите хозяйку о связях Арсена. Работайте, я уехал к себе,- дал указание группе Владимир и попрощался с хозяйкой.
- Не задерживайся,- это он потребовал уже от Сазонова и незаметно, но многозначительно подмигнул.
Общая тетрадь сорока восьми листов, исписанная наполовину, была желанной добычей опера. Ему досталась чёрная касса Арсена и Владимир спешил ознакомиться с её содержимым.
Когда под вечер с осмотра в весьма приподнятом настроении вернулся майор Сазонов, розыскной начальник озабоченно сидел над раскрытой общей тетрадью. Он даже не среагировал на благодушный вид старого опера, от которого вовсю разило спиртным, явно испробовал не одну бутыль армянского коньяка.
- Ну, что, повезло? Давай колись, я же видел, как ты что-то упёр,- по-свойски поинтересовался старый сыскарь.
- На,- недобро подсунул к нему добычу Владимир.
Старый опер опасливо отодвинулся от стола. Он не любил этот тон своего молодого напарника. Потому не спешил брать тетрадь.
- Ты забыл, я в отпуск на днях ухожу, а там и пенсия.
- Ты харю-то пьяную не вороти. Привык в одно горло жрать. А я не такой, делюсь вот с тобой.
- Напраслина это. Неправда Ваша,- хмуро балагурил Сазонов, но стол, между тем, обошёл по кривой так, чтобы даже случайно не увидеть тетрадные записи.
-Нате Вам, дарагой Валодя, подарок гор. Армянский выдержанный. А тетрадь, ну её. Видишь же, что я уже и буков-то сейчас не разберу, а и смысл –то и подавно,- слабо на что-то надеясь, опер ловко откупорил бутылку.
- Читай. Это тебя не минёт. Ты же кашу заварил. Или хочешь, чтобы я голосно озвучил в этих стенах всё прочитанное мною?!
Старый майор, понял, что чему быть, того не миновать, соглашаясь махнул рукой и молча подтянул к себе злополучную тетрадь. По мере прочитанного хмель обрекающее покидал его бренное тело. Этот сучёнок, утренний гость - майор конторский, находился на подсосе у Арсена! Записи безапелляционно перечисляли суммы американских денег, выданных эсбэушнику и виды оказанных им услуг, далеко не добродетельных, уголовное наказание за каждое из которых начиналось с цифры пять.
В тишине раздавалось лишь негромкое бульканье из горлышка бутылки, да благородные коньячные ароматы благоухая заполняли кабинет.
В неказистой тёмно-синей « шестёрке» жигулей, что обыденно припарковалась под магазином напротив здания Центрального РОВД, майор Вешников зло сорвал замолчавшие наушники и взглянул на служебные окна милицейского кабинета, который он недавно посещал по служебной необходимости, будучи ещё перспективным сотрудником с незапятнанной репутацией. И вот – всё рухнуло в одночасье. Ближайшей перспективой была тюрьма. Как хорошо, что он не пожадничал и оставил в кабинетах Сазонова и Берсенёва по «жучку». Но, он - жив и владеет информацией. У него час на сборы и ночь для того, чтобы покинуть страну. Благо, у него всё уже давно подготовлено для ухода. Мотор взревел, колёса истерично взвизгнув с пробуксовкой рванули вперёд, в новую жизнь.
Немного жаль, что его встреча с Берцевым в камере РОВД, куда он сразу направился от следователя Шашкина и с разрешения последнего, не принесла положительных результатов. В разговоре с ним, Берцев припомнил, что Арсен передал Жанне какой-то чемодан на хранение, но, что составляло содержимое этого чемодана, фотограф пояснить не мог, или упорно не желал. Будь у него время, майору бы не составило большого труда выяснить и местонахождение чемодана и, что в нём укрыл Арсен, побоявшийся хранить его у себя дома и на работе. Выяснил бы он и истинные роли во всём этом фотографа и Жанны. Беда, времени у него на это не было.
7
Милицейский УАЗик тихо урча тёмным пятном крался по слабо освещённой улице рабочего микрорайона. В тёмное ночное время улицы были пустынны. Час был поздний, рабочий люд отдыхал. Мелко накрапывающий дождь заставил попрятаться по укрытиям бомжей и собак. В салоне машины изредка вспыхивали две красные точки медленно тлеющих сигарет.
- В Багдаде всё спокойно,- обратился к старшему патруля водитель сержант милиции Николай Макосий. Дремавший на переднем сиденье старшина Шамилин лениво приоткрыл один глаз, но говорить было лень и, он лишь хмыкнул в ответ.
- Воровская ночь,- раздался вкрадчивый голос с заднего сиденья патрульной машины. Говоривший был одет во всё тёмное. Его силуэт скорее угадывался, чем просматривался в салоне.
- Это предложение? – оживился Шамилин.
- У супруги на работе босс внезапно уехал с семьёй на похороны отца,- издалека начал Храпкив и замолчал.
- Гела уехал в Грузию? Когда вернётся, надо будет навестить, чача у него замечательная,-окончательно проснулся комвзвода Шамилин:
- А как его торговля?
- Процветает. На днях взял у своего покровителя кредит на расширение. Кафе берёт в аренду,- пояснил Николай.
- Кто сказал?- глаза Шамилина засверкали в темноте.
- Супруга печатала ему расписку в получении денег. Моя Светка у него и бухгалтер и секретарь.
- Чёрный нал он с собой на родину через границу точно не повезёт. Да, нам же сегодня предстоит непочатый край работы.
Троица из УАЗика познакомилась, когда все они, пять лет назад, почти в одно время, пришли работать в милицию. Начали они свою нелёгкую службу в одном взводе патрульно-постовой службы. Будни дежурств и частых командировок-рейдов по региону сблизили водителя, помкомвзвода и комотделения настолько, что часто и праздники они отмечали все вместе со своими семьями. Все они числились у начальства на хорошем счету, имели неоднократные задержания преступников и, раскрытия преступлений по горячим следам.
Превращение добротных милиционеров-служак в оборотней в погонах начиналось с мелочёвки: рубль, изъятый у задержанного пьяницы и не указанный в протоколе оседал в руках сотрудника, отправившего, ничего не соображающего от выпитого, задержанного в медвытрезвитель. Заботливо прибранная бутылка спиртного, брошенная разбежавшейся при виде милиционеров компанией рабочих с морского завода, собравшихся отметить на природе окончание трудового дня, распивалась стражами правопорядка по окончании дежурства. Постепенно у них появился своеобразный азарт: кто удачливее, чья незаконная добыча больше. Дополнительные блага пришлись, как нельзя, кстати. Зарплата у сотрудников милиции была небольшой, на жизнь холостяка её худо-бедно хватало, но без расходов на всякого рода излишеств в виде оплаты столика в кафе или ресторане. Так у неразлучной троицы появился тайный интерес на работе. Жизнь не стояла на месте. Со временем троица перешла в разряд опытных сотрудников. Профессионально развиваясь, они вместе поступили на заочную учёбу в среднюю специальную школу милиции, но своё тайное пристрастие не бросили, даже когда жизнь их развела по разным местам службы. Николай – водитель, даже имея специальное образование, всё ещё не желал бросать баранку патрульной машины. Напарником у него был доросший до командира взвода Шамилин. Николай Храпкив перевёлся на службу в дежурную часть Центрального РОВД. Заняв должность дежурного по райотделу, Храпкив получил доступ ко всей оперативной обстановке в районе. Он заранее знал, где, когда и какими силами будут проводиться рейды в районе. Подельники в погонах в полной мере использовали профессиональные возможности для противозаконного обогащения. Постепенно они занялись кражами из квартир и офисов. Промышляли в своё рабочее время на служебной пэпээсовской машине, как и в этот раз.
- Разворачивай, едем в гости,- не терпящим возражений командным голосом приказал Шамилин водителю, окончательно просыпаясь. Его деятельная натура не терпела ничегонеделания.
- Экий, ты, высокомерный, барин,- неприязненно покосился на него водитель, но промолчал. За несколько лет службы тихий и скромный Николай накрепко усвоил для себя, что связываться с надменным старшим наряда себе дороже. Заняв офицерскую должность Шамилин сделался совсем несносным. Аккуратно развернувшись, Николай неспешно направил машину к частному дому коммерсанта из солнечной Грузии. Поравнявшись с искомым домом, наряд не останавливаясь, проследовал дальше вдоль спящей улицы.
- Вроде всё тихо,- молвил Храпкив, когда машина остановилась в конце улицы.
- Возвращаемся к месту, - распорядился Шамилин.
Тихо урча УАЗик неспешно прокрался вдоль фасадных заборов одноэтажных частных домов и замер напротив чёрных проёмов оконных рам жилища Гелы.
- Берём только деньги,- уточнил Храпкив.
-Ясен пень. Иди, проверь,- глухо проворчал старший милицейского наряда.
Храпкив бесшумно выскользнул из салона машины под моросящий дождь. Пыхтя и тяжело отдуваясь он неуклюже перелез через штакетник и скрылся во дворе дома. Его не было минут пять. Наконец металлическая калитка распахнулась изнутри.
- Тихо. Нет никого. Но этот гад решётки на окна перед отъездом установил и дверь такая, что не взломать. Придётся в следующий раз наведаться.
От услышанного Шамилин коротко и зло сплюнул. В мечтах он уже придумал, куда и на что потратить свою долю.
- Далеко до окон? Троса хватит? – так просто он расставаться со своей мечтой был не намерен.
- Метров пять- семь троса должно достать до решётки,- недоумевающе ответил Храпкив.
- Коля, дай ему наш трос. А ты зацепи его за решётку,- энергично распорядился Шамилин.
- Сдурел, что ли! Шума будет на всю улицу,- попробовал возразить водитель. На что Шамилин презрительно хмыкнул и выразительно посмотрел на бунтаря.
- На,- недовольно подал тонкий металлический трос водитель.
Зная крутой нрав старшего наряда, осторожный Николай предпочитал не вступать с ним в открытую конфронтацию.
- Зацепил,- прошелестело из уличной темноты.
- Трогай потихоньку,- скомандовал Шамилин.
УАЗик заворчал натужно и рывком дёрнулся с места. Решётка глухо врезалась в рыхлую землю недавно перекопанной под окном цветочной грядки. Шамилин выскользнул из машины:
- Если что, то – как всегда. Патрулировали, заметили подозрительных, предотвратили преступление, но злодеи скрылись.
И он растворился в дождливой ночной пелене.
Сидя в тёмном салоне машины Николай отчётливо представлял, что происходит с наружи, словно явственно видел всю картину преступления. Вот Храпкив выдавил стекло. Подсадил Шамилина. С трудом вскарабкался сам. Замерли в тишине дома, напряжённо вслушиваясь в окружающее пространство. Двинулись в поисках поживы. Интересно, найдут или нет? Томясь в ожидании, водитель обеспокоено крутил головой по сторонам, высматривая возможную угрозу своего разоблачения.
Наконец, из калитки показался едва различимый силуэт Шамилина. Убедившись, что в округе всё по-прежнему тихо, он быстро забрался в УАЗик. Следом, пыхтя под тяжестью свёртка в машину ввалился Храпкив.
- Трогай,- распорядился Шамилин.
Но, неожиданно перед капотом возник борцовский силуэт припозднившегося прохожего. Оставив машину на соседней улице, Вешников торопился домой, сообщить, что уезжает в срочную долгую командировку и прихватить кое-что из укромно припрятанного, что будет нелишним на чужбине. Напоровшись на ментов, что-то грузивших в патрульную машину, опытный оперативник сразу понял, чем тёмной ночкой промышляют оборотни в погонах, но решил пощекотать им напоследок нервы.
- Мужики, спичками не богаты?
В салоне машины замерли. Троица лихорадочно соображала. Молчание стало неприличным, напряжение возрастало.
- Ну нет, так нет. Я не в обиде,- Вешников примирительно усмехнулся и понуро скрылся в темноте ночи.
Он уже корил себя за эту безумную выходку.
- Что это было?- нервно хихикнул водитель.
- Упускать нельзя! – высунулся было из машины Шамилин, но дорога была пустынна. Вытащив пистолет из кобуры, он наудачу выстелил в темноту ночи, где, как сквозь землю растворился нежеланный свидетель их неблаговидных делишек.
- Догоняй! – нервный крик комвзвода растворился в гулком лае дворовых собак ближайшей округи.
Хищно взревев, патрульная машина рванула с места, постепенно набирая скорость и быстро удаляясь с места преступления. Крутнувшись безрезультатно по району они притормозили на границе своего района патрулирования.
- Ушёл зараза,- с видимой досадой в голосе, но втайне удовлетворённый таким результатом поиска констатировал водитель. Будучи где-то глубоко внутри себя совестливым человеком ему уже давно надоела эта двойная жизнь.
А Вешников, сидя в салоне своей автомашины удивлённо матерясь в адрес потерявших страх ментов, старательно перетягивал мизинец левой руки. Случайная ментовская пуля напрочь снесла фалангу пальца.
- Что ты там нагрёб, Мозоль? Договорились же брать только деньги,- нервно-возбуждённым голосом разрядил напряжённую обстановку Шамилин, оборачиваясь к Храпкиву.
- Ничего. Завтра, уже сегодня, отвезу в Симферополь. Там сдам на рынке свояченице,- обрывистую речь Храпкива сопровождала глумливая кривая усмешка.
- Тихо,- прикрикнул Шамилин и, включив рацию на передачу, как старший наряда стал вызывать дежурного по райотделу ровным слегка ленивым голосом.
Сообщив, что наряд едет перекусить и, получив добро, подельники привычно отвезли похищенное в гараж к водителю, где с жадно горящими глазами поделили между собой добычу. На каждого пришлось по паре тысяче американских денег.
- Жаль, кинжал Гелы где-то посеяли,- сокрушался Храпкив, разливая на капоте УАЗика домашний самогон в пластиковые стаканчики.
- Повяжут нас когда-нибудь из-за твоей жадности,- зыркнул недобрым взглядом на него Шамилин, но подельники, спеша отметить удачное завершение дела, вознесли наполненную тару вверх и, остатки брани растворились с запахом первача в воздухе.
- Не жаль тебе черножопого? Всё-таки какой-никакой, а – знакомый. Бухали вместе,- откинувшийся на стуле Шамилин нагло и насмешливо подколол чавкающего сало пузатого подельника.
- Что за жизнь пошла,- с трудом проглотив крупный кусок, сипло отозвался Храпкив.
- А помните, когда молодыми на маршрут вышли,- поддержал беседу водитель Николай и продолжил:
- Мы тогда центральную улицу патрулировали с Михой Завьяловым и Петренко. Подошли к закрытию ресторана. Миха обучал Петренко, как правильно наносить удар.
Подвыпившая троица невольно примолкла, с ностальгией вспоминая начало службы в органах милиции.
- Вот же здоровые, были, как два медведя,- покрутил головой Шамилин.
- Завьялов мастером спорта по боксу был в тяжёлом весе. У него удар поставлен. А Петренко до ментуры сплавщиком работал, а здесь бригадиром грузчиков в порту деньгу зашибал. Рассказывал, как, чтобы получить наряд на работу, бригадиры бились между собой. Кто победил, того бригада и шла на разгрузку, - продолжил водитель Николай.
- Да, да, - подхватил, оживляясь Храпкив:
- Мы им тогда подводили в подворотню вываливавших из ресторана подвыпивших клиентов, что поздоровее. Ну, те, конечно, бурели, а Петренко сразу – в дыню. Клиент, как мешок, отлетал к стене. Михась на это: «не, не так, резче удар должен быть, резче». Брал следующего борзого и, учил Петренко: « вот, как надо», и – хрясь коротким ударом. От его хука правой, клиент валился на месте, как подкошенный. Вот это было обучение. А сейчас, что? Методы уже не те и молодых всё каких-то дохлых, в большинстве, на работу набирают.
- А сегодняшний искатель спичек, очень уж похож на СБУшника, как его там, майора Свешникова, что ли,- задумчиво вымолвил Храпкив, опасливо отодвинувшись от Шамилина.
- Похож, или он? По-любому надо будет по-тихому проверить и, если что, мочить, как того бомжа, в бухте у вокзала, помните?- насмешливо спросил Шамилин.
Вновь в гараже повисла пауза. Теперь молчание было тяжёлым. Забыть первого убиенного невозможно. Даже, если жизни лишили по правому делу. А тот бомж погиб поздней осенью из-за их пьяного куража. Здоровый был чёртеняка, из той породы бичей, что прошли весь Союз, сознательно избрав свободный образ жизни, стойко сопротивляясь системе. На свою беду бомж проснулся и выполз из картонных коробок, где он устроился на ночлег за тыльной стеной отдельно расположенного склада у железнодорожных путей. Они же маялись от безделья в засаде у этого же склада: дурных совершать кражу пустых бутылок в эту ночь не было. В ответ на его просьбу дать закурить, они, будучи наподпитку, поддались куражу и, чувствуя свою безнаказанность: как же, красная корочка во внутреннем кармане каждого из них, служила надёжной защитой и наделала ореолом всевластия, избили просившего ногами. Бить руками, эту грязную и вонючую тушу, они брезговали. После этого, все трое, издеваясь за исходивший от его грязного тела смрад, пинками отогнали, очумевшего от такого приёма представителей власти, виды видавшего бомжа к пирсу. Несмотря на пронизывающий северный ветер, злорадно посмеиваясь, троица глумливо загнала полураздетого мужика в осеннее море. Быстро окоченев в морской воде, содрогаясь от холода, бомж попытался выбраться из неуютной морской среды на пирс. Гнуся и заискивающе улыбаясь он опасливо выбирался из воды. Едва его сине-красные в грязных разводах колени упёрлись в бетонную поверхность, как на него вновь обрушились безжалостные удары милицейских ног. Три пары форменных полуботинок ожесточённо впивались в беззащитное голое тело, которое лишь похрюкивало в ответ. Из синюшного лица брызнула первая кровь, при виде которой представители власти совсем остервенели. Каждый последующий удар наносился в жизненно важные точки, на глазах слабеющего, организма.
- И, раз,- скомандовал Шамилин, и здесь принимая на себя организующую роль, и три заострённых носка грубых полуботинок синхронно обрушились на сломленного от боли бродягу.
От очередного тройного удара тело бедняги тяжело соскользнуло с окровавленной поверхности пирса и мягко закачалось на волнах. Затылок со слипшимися от крови взъерошенными волосами и белёсое в темноте вод недвижимое тело напоминало гигантский поплавок брошенной в воду удочки, характеризуя бесславно окончившуюся звериную ловлю. Трое разгорячённых ментов ошарашенно оглядывали то новоявленный труп, то друг друга.
- Валим отсюда,- зло прошипел Шамилин.
Преступная троица окольными путями вернулась в засаду. О прошедшем старательно умалчивали. Под давлением совести, смертельный испуг во взглядах перемежался тоской. Было страшно, от того, что они натворили.
- Нас там не было,- подвёл черту Шамилин.
Это преступление так и осталось нераскрытым, а троица, окропленная невинной кровью беззащитной перед ними жертвы, враз оказалась стаей оборотней в погонах.
- Мда, чего вспоминать, от него уже и костей не осталось,- отводя в сторону глаза, с горечью вымолвил водитель Николай и поспешно разлил остатки водки в стаканы.
- Чтоб они все сдохли,- горько пожелал кому-то напоследок Храпкив.
И лишь Шамилин, презрительно оглядел сквозь налитую в стакане водку на своих подельников и одним махом влил в себя горькую.
Утром следующего дня, в понедельник, прибывшая на место кражи из дома Гелы следственно-оперативная группа обнаружила в грязи под разбитым окном кавказский кинжал в серебряных ножных.
В этот же злополучный понедельник, после несколько затянувшейся очередной попойки с сотрудниками Шамилин энергично брёл от остановки через сквер, сокращая путь к своему дому. Давно не убиравшаяся с аллей тёмная гниющая листва мягко пружинила под ногами. Всосавшийся в кровь алкоголь слегка будоражил сознание. Мышцы молодо играли по всему телу. Несмотря на позднее время, энергия засидевшегося на одном месте молодого и полного сил организма требовала немедленного выхода: хоть физического, хоть сексуального. Последнее было, конечно, предпочтительнее. Но, по причине позднего времени, прохожих на улице не было и на съём подходящей загулявшей девахи, не было никакой надежды. Жаль, но, как говорится, ещё не вечер. До дому было с полчаса ходу и по пути он непременно найдёт что ищет: или припозднившегося подгулявшего мужичка, у которого осталась нерастраченная за вечер зарплата, или одинокую жрицу любви. Беспроигрышная лотерея жизни.
Далеко впереди расплывчато мелькнула плотно сбитая молодая женская фигура. Сексуальная жажда горячей волной опалила разгоряченное сознание. Вот оно! Он поспешно нащупал во внутреннем кармане куртки шёлковый шнурок, не раз выручавший его в схватках. Куда ж ты спешишь, красотка?
Верка Ползунова спешила домой с вечернего дежурства. Всю сознательную жизнь, со школьного выпускного до своего двадцати семилетия, она прослужила в военизированной заводской охране. За это время дослужилась до помощника начальника караула ВОХРа. Одиночные ночные бдения на посту и поздние возращения пешком через полгорода домой стали привычными для неё. Вот и в этот раз, ей пришлось подстраховать Ерофеича -своего начальника и допоздна задержаться на смене. Приятного в этом было мало, но молодой разбитной девахе гораздо уютнее было в привычной компании на работе, чем в пустой комнате рабочего общежития. Все мысли её были заняты предстоящим косметическим ремонтом комнаты и последующим её обмытием. Её соседка по комнате Елена, работавшая воспитательницей в детском саду обещала познакомить со своим разведённым знакомым – строителем Лёхой. Выходные манили приятными хлопотами и ожиданием новых встреч. Продолжая думать о своём- девичьем, она мимолётно отметила приближающиеся сзади шаги, но недалеко впереди было ярко освещённое здание кинотеатра и поэтому она лишь слегка прибавила шагу. Яркий свет фонарей внушал надежду защищённости. Шаги сзади раздавались несколько в стороне и, судя по их звуку, ночной прохожий должен был разминуться с Веркой метрах в трёх в стороне от неё. Поравнявшись с ней, высокий и как успела она заметить краем особо девичьего зрения, статный мужчинка, неожиданно ловко совершил боковой маневр к ней и, её обдал лёгкий запах алкоголя:
- Вам не одиноко?- нахально- вкрадчиво поинтересовался ночной красавчик.
- Нет,- решительно и жёстко отрезала Вера и неприязненно отстранилась от вопрошающего. Запах спиртного с примесью лука романтику не навевал.
- Куда ты, Зайка? – привычно-милицеским движением Шамилин цепко схватил её за локоть.
- Отвали, я закричу!- угрожающе вскрикнула от боли и разочарования Верка и неожиданно сильно рывком освободила руку. Такой же кабель, как и все они, мужики: им только тело подавай.
- Попробуй,- опешил от резкого отпора Шамилин, но сопротивление сдобной девки лишь распалило его. От сексуального жара всполохнуло в голове. Действуя автоматически, он ловко накинул петлю на шею не ожидавшей такого развития событий жертве и слегка потянул к себе.
-Ах ты, сволочь,- успела прохрипеть Вера. Инстинктивная ярость в борьбе за жизнь придала ей сил. Ловко извернувшись лицом к нападавшему, она больно ударила коленкой в пах вонючему козлу, в которого превратился, окончательно невесть куда испарившийся, романтичный красавчик. Слабея от страха, молодая девушка из последних сил ватными руками наносила беспорядочные толчки по огромной вонючей, извергающей непристойные ругательства, туше.
Удар в промежность ошеломил Шамилина и разъярил его. Хвала выпитому! Алкогольный наркоз снизил болевую чувствительность и, после недолгого замешательства он решительно продолжил натиск. Беда, что сексуальное желание моментально испарилось бесследно. Взамен сладостного предвкушения любовного приключения, нахлынувшее чувство расправы, жестокой и скорой, овладело всем его существом. Заветный шнурок Шамилин безвозвратно потерял в пылу короткой, но жестокой схватки, во время которой его куртка распахнулась. В свете уличных фонарей в широко раскрытых испуганных глазах Верки матово отразился блеск пуговиц форменного милицейского кителя.
От увиденного глаза жертвы распахнулись ещё шире. Девушка обречённа поняла, кто перед ней. От безысходности, Вера слепо взмахнула рукой и случайно попала во внутренний карман куртки озверевшего мента. Из последних сил, она инстинктивно заслонилась другой рукой от неотвратимо приближающихся огромных разъярённых чёрных глаз и ногтями вцепилась в перекошенную красную рожу. Глухой утробный вой ударил в уши испуганной девушке и она, кое-как оттолкнула неудавшегося насильника. Судорожно сжав в руке трофейное служебное удостоверение, Вера бросилась на подгибающихся ватных ногах прочь.
Боль в глазном яблоке на короткое мгновение полностью лишила зрения. Добыча ловко выскользнула из захвата и убежала. Ну и чёрт с ней. Тяжело дыша, Шамилин медленно приходил в себя. Осторожно ощупал вспотевшими ладонями лицо, затаив дыхание, аккуратно провёл дрожащими пальцами по плотно сжатым векам. Медленно с опаской открыл неповреждённый глаз. Крови не было, но правый глаз дико болел. Пульсирующая боль не позволяла выпрямиться. Едва сдерживаясь от крика, он плотно прижал болевший глаз ладонью. Выпрямился. Медленно, с опаской убрал ладонь и сквозь прищуренное веко осторожно посмотрел во тьму сквера. Глаз видел! Можно было подвести итоги. Поцарапанное лицо, небольшое жжение в промежности и широко порванный внутренний карман куртки.
- Удостоверение!- холодный ужас овладел им. Служебного удостоверения не было. Низко склонившись над асфальтом, он торопливо осмотрел место схватки, затем ещё раз и ещё. Ничего. Эта жалкая тварь, так и не осознавшая свалившегося на неё счастья, сбежала с его удостоверением. Шёлкового шнурка он также не нашёл. Это был крах всей карьеры, переломный момент жизни. Из перспективного сотрудника он в одночасье превратился в подозреваемого. Нападение, покушение на изнасилование. Даже на ментовской зоне он станет изгоем, « опущенным ». Самое позднее, через полчаса, его объявят в розыск бывшие сослуживцы. Срочно покинуть этот район, скрыться, спрятаться, отсидеться. Нет, взять тёплые вещи, деньги, документы и – в Россию. Лихорадочно ища выход из сложившейся ситуации, он бежал тёмными переулками, спешно покидая место преступления.
Запаленно хватая широко раскрытым ртом прохладный, осенний воздух Вера выбежала на ярко освещённую площадь перед Курганом павших защитников.
-И-и-и, хе,- хрипло вырывалось из её души. Два квартала бега на подгибающихся, ослабевших в коленках, ногах. Безумный взор вычленил спасительные входные двери на почту, единственное место, где она могла найти спасение в этот поздний час. Из последних сил она, тяжело опираясь на перила и еле передвигая тяжёлые, словно чугунные, ноги, преодолела четыре заветные ступеньки и ввалилась внутрь казённого, по-ночному пустынного, небольшого помещения.
- Милицию, вызовите милицию,- прохрипела она,- эй, кто-нибудь, помогите!
- Случилось, что? – неторопливо подняла голову дремавшая за стеклянной перегородкой пожилая женщина. Недовольно-неприязненным взором она оглядела растрёпанную деваху и молча ждала пояснений.
- Насильник, маньяк, едва не угробил. Милицию, пока он не далеко ушёл,- облегчённо всхлипывая, сквозь рвущиеся слёзы, настаивала на своём Вера. Судорожно зажав в ладони милицейское удостоверение, Верка обессилено облокотилась на стойку.
- Вот, держи, - увидев в руках нежданной гостьи служебное удостоверение, почтовая работница, не желая неприятностей, торопливо подала через приёмное окошко чёрный телефонный аппарат.
Лихорадочно набрав короткий номер, Вера сбивчиво рассказала о нападении дежурному по городскому УВД.
- У него из кармана выпало милицейское удостоверение на старшину Шамилина Евгения,- как молотом на прощание ошарашила она невидимого собеседника.
- А-а, Вы уверены? Вы понимаете, что Вы говорите?
- Старшина милиции Шамилин Евгений, - твёрдо повторила Вера и чётко продиктовала в трубку номер удостоверения. Пульт управления городского дежурного безучастно записывал на плёнку телефонный разговор.
- Я понял, понял. Ждите на месте, никуда не уходите, за Вами придёт машина.
Это было ЧП. Залёт работника милиции, да ещё, какой залёт! Совершение преступления. Мечта о спокойном дежурстве испарилась. Располневший от сидячей работы пожилой майор откинулся в кресле, лихорадочно соображая как поступить. За двадцать лет службы, из которых четырнадцать прошла на оперативной работе, майор повидал много и вынес одно: своя рубашка ближе к телу.
- Объявляй план « Перехват » и разошли ориентировку на задержание Шамилина. Хотя, подожди. Сперва я созвонюсь с тамошним дежурным, - и он набрал городской номер Рабочего РОВД.
- Семёныч, ты что ли? Нет, покой нам только сниться, а сегодня вообще глаз не сомкнём. Ты Шамилина хорошо знаешь? Залетел Шамилин. Поступила заява от потерпевшей. Она ожидает в здании почты на площади. Направляй туда группу, оформляй заяву и, да что я тебя учу, не маленький. Будь.
Помощник уже стучал по клавиатуре телетайпа, набирая текст ориентировки. План по задержанию преступника вступил в силу. Но, как часто это бывает, всё решил случай.
Старший сержант милиции Симонец Анатолий уже за полночь вернулся со службы домой. Кто такое придумал: после патрулирования в Рабочем районе, добираться в батальон, что расположен в Центральном районе города, там сдавать оружие и вновь возвращаться в Рабочий район, где он нёс службу и жил. Всё это занимало час, а то - и два. Всё как в армии, откуда он вернулся четыре месяца назад, отдав два года своей жизни срочной службе Родине в погранвойсках. Раньше, как рассказывали старослужащие, всё было гораздо проще: оружие получалось, сдавалось в том райотделе, где несли службу.
Лишь за полночь Анатолий переступил порог маленькой однокомнатной квартиры, которую он снимал. Как не хотелось ему спать, добраться до кровати в эту ночь, ему было не суждено. Немецкая овчарка по кличке Бой, радостно молотя хвостом из стороны в сторону, преградила путь из прихожей и требовательно совала в руки, торчащий из радостно оскаленной пасти, поводок. Отказать четвероногому лохматому другу, с которым вместе каждый день топали по десять километров контрольно-следовой полосы на границе, он не мог.
- Гулять, на Курган.
Они направились из глубины тёмного двора на освещённую площадь и вышли прямо к входу на почту. Терпеливо приплясывавший рядом Бой, повинуясь слабо заметному движению руки хозяина, облегчённо кинулся к ближайшему дереву и высоко задрал заднюю лапу, стремясь как можно выше оставить свою метку. Ярко освещённое помещение почты и оживлённая группа людей резко контрастировали с тишиной середины ночи. За троллейбусной остановкой спрятался дежурный УАЗик Рабочего РОВД.
- Здоров, Симонец, - поприветствовал его вышедший из почты водитель дежурки: тебя, что, тоже подняли?
Увидев непонимающее выражение собеседника, водитель охотно поделился сногсшибающей новостью о Шамилине.
- Не, я своё на сегодня отслужил. Собаку выгуливаю, - быстро отреагировал Анатолий и развернулся прочь. Участвовать в чужих разборках, которые затянутся до утра, его не привлекало. Но ускользнуть незаметно ему не удалось.
- Симонец, вот вовремя. Поехали с нами на место, собаку свою пустишь по следу. Посмотрим, какие вы нюхачи,- успел перехватить его дежурный опер, выходивший из почты с потрясённого вида молодой девицей.
- Потерпевшая, прошу в машину. Покажете, где всё это случилось,- опер посторонился и пропустил Верку в салон машины. Следом полез Анатолий. Возможность отработать с Боем боевой след пересилила охоту поспать. Его мохнорылый спутник радовался внезапному оживлению и первым прошмыгнул под ногами хозяина в машину. Пострадавшая тихонько ойкнула, когда вездесущий мокрый нос услужливо ткнулся в её голое колено: Бой знакомился с попутчицей.
- Это случилось, где аллея начинается, рядом с кинотеатром,- замучено проговорила потерпевшая, уставшая неоднократно повторять свои показания, каждый раз заново переживая ужасную трагедию.
Машино лихо затормозила под фонарём у небольшого здания старого одноэтажного кинотеатра.
- Он догнал меня вот там, метрах в трёх отсюда,- указала Верка работникам милиции.
- Пускай пса, Симонец,- скомандовал опер.
Повинуясь хозяину, Бой метнулся по кругу исследуя местность, ткнулся мордой вниз, развернулся и припал носом к земле. Ищейка взяла горячий след и азартно рванула в глубь аллеи. Анатолий, проклиная себя за то, что не взял длинный поводок, вынужден был изо всех сил поспевать за резво перебирающим лапами мохнорылым другом. Опер отстал от них после первого десятка метров стремительного бега. След преследуемого вёл в частный сектор. Бой уверенно шёл по запаху, всё дальше отрываясь от быстро устающего Анатолия и, вскоре был еле различим далеко впереди на пустынной улице. За очередным поворотом Анатолий и вовсе потерял его из вида. Пройдя по направлению до очередной развилки изредка посыпанной щебнем дороги, он уже хотел плюнуть на всё и позвать Боя, но сзади послышалось спасительное урчание догоняющего УАЗика и дальнейшее преследование продолжилось с комфортом. Водитель ориентировался на сопровождавший по пути Боя раздражённый ночной лай местных дворовых собак, не на шутку встревожившихся неожиданным появлением чужака на своей территории.
Вскоре впереди показался всё быстрее увеличивающий темп преследования мускулистый длинношерстный немец.
- Скоро догоним,- азартно сообщил Анатолий оперу. Тот кивнул и достал из кобуры ПМ.
- Шамилина я знаю, он парень резкий. Если что, вырубай сразу - донеслось до Анатолия его жёсткое наставление.
Дорога вывернула на пустырь между микрорайонами, впереди мелькнула жёлтое пятно Боя. В неровно мечущемся свете дальних фар группа преследования успела заметить, как пёс кинулся с обочины и скрылся в зарослях кустарника, разросшегося по пустырю.
Шамилин издалека заметил предательский блеск маячка милицейского УАЗика, направляющегося по его следам.
- Чёрт, как они узнали, в какую сторону я свернул и куда направился?
Частный сектор, где его путь сопровождался редким брёхом собак, остался позади. Оставался один путь, по главной улице, а там - на пустырь, где среди канав, луж и гор строительного мусора, машина не пройдёт, а откуда можно будет перебраться на соседнюю улицу, где - поймать машину частника. Быстрее, быстрее из города.
Укрываясь во тьме дворов он, не чуя под собой ног, за один миг пролетел квартал. Не разбирая дороги и уже не таясь, перемахнул через дорогу и скрылся в кустах, заполонивших низину пустыря, разделявшего два рабочих микрорайона. Петляя между кустами вольготно разросшейся ежевики, он едва не выцарапал себе глаза, где-то до голени разодрал правую штанину. Остановившись на миг передохнуть, преследуемый напряжённо вслушался. Судя по шуму мотора, погоня неуклонно шла за ним по пятам. Шумно хрипя запаленными лёгкими оборотень из последних сил обогнул пару канав и запалено остановился между кустов. Вытянув шею, Шамилин осторожно выглянул поверх кустов, высматривая машину преследователей. Вдруг сзади раздался быстрый шум, хрипящее дыхание с лёгким топотом лап раздалось совсем рядом за спиной. Пренебрегая колючками, Шамилин затравленно метнулся под укрытие куста. Удар мощных лап и широкой костистой груди по лопаткам сбил его наземь. В лицо впились безжалостные многочисленные шипы веток, а шею сдавили мокрые горячие челюсти, готовые неумолимо глубже впиться острыми клыками в его разгорячённое тело, обрекая на небытиё. Глухое рычание заглушило все звуки окружающего мира.
- Отстань. Фу, фу ! Уберите его! – обречённо завывал Шамилин, стараясь вывернуться из-под тяжёлой туши. Поняв, что своим сопротивлением он лишь распаляет зверя, пойманный беглец замер в мокрой траве, ожидая спасительного вызволения из-под лап мохнатого чудовища, продолжавшего азартно топтаться у него по спине. Наконец пёс выпустил замершую добычу из клыков, продолжая внимательно наблюдать за повергнутым наземь, изнывая нетерпеливым желанием вновь вцепиться в любую пошевельнувшуюся конечность. Хозяин, как всегда, запаздывал: куда ему было до четырёхлапого.
Видя, что добыча не намерена сопротивляться, пёс, посчитав свою миссию выполненной, разочарованно негромко гавкнул, помогая неуклюжим двуногим найти себя в этой кромешной для них темноте.
Шумный топот нескольких человек приблизился к месту развязки.
- Руки, Шамилин!- угрожающе скомандовал опер и уже спокойно добавил:
- Не дури, Жека. Пёс порвёт.
Металлический лязг наручников завершил очередной эпизод из жизни правоохронительных органов.
Храпкив узнал о задержании подельника утром, когда заступил на смену дежурить по райотделу.
- Придурок, Шамилин,- его злости не было предела. Надо будет срочно его увидеть, пока не раскололся об их тайном преступном промысле.
Потрясение от известия было так велико, что оборотень в погонах с трудом сдерживал страх. До обеда он чувствовал себя, как иголках, с трудом сдерживая себя, чтобы не сорваться со службы и немедленно розыскать место содержания Шамилина. Где он может быть? В райотделе за операми, или его забрала служба собственной безопасности в УВД? Это был кошмар. Время тянулось чрезвычайно медленно. К тому же он совершенно не мог занять себя ничем иным, кроме, как лёжа в комнате отдыха перебирать в сознании всевозможные варианты и последствия задержания друга. Разбушевавшееся воспалённое сознание рисовало одну картину мрачнее другой. Рука непроизвольно тянулась к кобуре. Он крупно вздрагивал от каждого входившего в дежурку сотрудника: казалось, что это пришли за ним. Вконец измученный, он как тень, пошатываясь прошёл в комнату приёма пищи и вытянул из потайной заначки бутылку водки. Горлышко предательски тренькнуло о край гранёного стакана, когда он подрагивающей рукой, не таясь, налил полстакана вонюче пахнущей прозрачной жидкости. Что за дрянь, вместо былой советской водки, продают в магазинах? Одним глотком осушил стакан. Посидел, ожидая прихода от всасывавшегося в кровь спиртового яда. Не дождавшись эффекта, словно выпил воды, вернулся за пульт, где обложился бумагами, приказал помошнику дежурного не отвлекать по мелочам и продолжил тягучие размышления.
Виктор Берсенёв прибыл на работу к восьми часам и одним из первых узнал о главном событии прошедшей ночи. Будучи выходцем из Рабочего РОВД, где он со своим братом положил немало сил на организацию оперативной работы, Виктор болезненно воспринял дурную весть с родной земли.
- Вот сука, Шамилин. ****ей ему мало было, на приключения потянуло.
Оперативный опыт настойчиво через внутренний голос призывал бросить текучку и немедленно проверить сучёнка на причастность к другим преступлениям. Нельзя упустить такую возможность, пока тот всё ещё числится за оперативником. Когда это позорище передадут в подведомственность прокуратуры, доступ к телу будет, не то, чтобы, невозможен, но осложнён бюрократическими препонами. Приняв решение, он не стал подниматься к себе в кабинет, а ожидая своё начальство, которое должно было прийти с минуты на минуту, лишь предусмотрительно, чтобы не попасть под горячую руку, вышел из дежурного помещения и удобно расположился на стуле в вестибюле здания и закрыл глаза. Краем отрешённого сознания зафиксировал приход начальника уголовного розыска УВД подполковника милиции Слюсаря, в обиходе оперов – Шпала. Виктор переждал в стороне торопливый доклад дежурного майора и ответный феерический веер отборных матюков высокого начальства. Когда материный поток иссяк, уступив место мыслительному процессу, капитан незаметно возник у правого плеча Шпалы и официально поздравжлавствовать сразу же выдал своё предложение:
- к приходу генерала нам следует быть уже в курсе всех деталей и успеть поработать с Шамилиным.
- Съезди сам, проверь материалы и если это не фуфло, не оговор, привези его в УВД. Что ещё ждёшь? Генерала? Попадёшь под раздачу, не то, что звёздочки, должность не убережёшь.
Последнее замечание Виктор слышал уже на выходе из здания. Встречаться с начальником УВД и первым принимать на себя его гнев было ни к чему. Генерал был крут и не всегда справедлив, но, на то он и генерал.
Через полчаса опер сидел в своём кабинете и спокойно разглядывал помятого бывшего сослуживца, которого он знал с тех далёких советских времён, когда Шамилин был ещё патрульно-постовым сержантом и нёс службу в Рабочем районе. Несмотря на новизну обстановки, Евгений, имея почти ночь на размышления, уже всё для себя решил. Хреново, что за него взялся этот гестаповец, но шансы избежать ареста были не малы. Слово потерпевшей шалавы против его слова, милиционера с безупречной репутацией и отличным послужным списком. При таком раскладе никакое начальство не захочет выносить сор из избы, так как в случае возбуждения уголовного дела, оно легко развалится в суде.
Виктору надоело разглядывать наглую рожу предателя, взгляд которого становился всё более увереннее и насмешливее. Вот он, совсем уже освоившись, небрежно развалился на стуле, забросил ногу на ногу. Того и гляди попросит закурить, сволочь. Рассвирепевший внутри капитан нежно взял в ладонь почти килограммовый металлический шар, доблеска отполированный мозолистыми ладонями хозяина. Коротко без размаха он швырнул тяжёлый шар в голову задержанного. Яркая молния мелькунула перед глазами успокоившегося было Шамилина, мысленно уже примерявшего на себя личину невинно оклеветанной жертвы. Хлёсткий удар шара в стену поднял плотную завесу мелко посыпавшейся со стен и потолка штукатурки и напрочь лишил слуха левое ухо. Ошалевший Шамилин испуганно замер на стуле. Ошибись Виктор хоть на сантиметр, шар снёс бы ему полчерепа. Кровь напрочь отлила от лица. Мертвенно-бледный оскал неподвижной маски недвусмысленно дал понять, что воздействие поставило сидевшую напротив фигуру в подобающе необходимое для разговора опера положение.
- Вот так-то лучше. Мусор не ровня менту, - проронил начальник отдела первые с их встречи слова.
Не дождаясь ответа, Виктор продолжил:
- С покушением на изнасилование будешь иметь дело с собственной безопасностью и следователем прокуратуры. Если посчастливиться дожить в камере, конечно, и избежать притязаний на твоё девичье тело сокамерников. Мне же ты расскажешь о других своих подвигах.
Есть. Он попал в точку. Что-то неумолимо мелькнуло в испуганных глазах задержанного. Теперь бы нащупать, чем ты, фраер, промышляешь.
- Торга не будет. Или ты даёшь весь расклад, или, ну ты, знаешь, что с такими делают в камере. Кстати, ты уже не сотрудник. Приказ о твоём увольнении был издан до того, как ты повстречался с той девчонкой. И посадят тебя случайно в общую камеру, да ещё и к ранее судимым за убийства и сопротивление представителям власти. Потом, конечно, эту ошибку исправят, но не будет ли поздно? Я слушаю.
Виктор нарочито зевнул и отвернулся, продолжая незаметно наблюдать за отражением задержанного в стекле приоткрытой рамы окна. Необходимо встретиться с братом. Срочно. Что он там говорил про серию нераскрытых краж и грабежей. Что-то насчёт слишком везучей преступной группы. Их так и прозвали « везунчики ». Им чересчур везло уходить от устраиваемых на них засад. Без оперативной информации, получаемой от сотрудников милиции, такое везение невозможно.
- Тогда мне нечего сказать, - по мере произнесения слов, голос говорившего крепчал:
- Эта прошмандовка меня оговаривает. Сама меня подцепила, бухала со мной, а как узнала, что денег нет – скандал закатила. Дура.
Шамилин на глазах приходил в себя он стресса. Он с опаской косился на могучие бицепсы опера, но упорно гнул свою линию. На карту была поставлена карьера, жизнь, будущее.
Всё. Опер понял, что не догнул и сидевший напротив противник, явно замешанный в других преступлениях, ничего путного сейчас не расскажет. Нет достаточно необходимой информации. Не говоря ни слова, он схватил, враз съёжившегося в испуге негодяя за плечо и бесцеремонно выдернул со стула. Заломил назад руку, так больно, чтобы мозг Шамилина был занят лишь испугом за её целостность. Усиливая давление на суставы руки, Виктор униженно ткнул конвоируемого носом чуть ли не в пол и медленно, чтобы все, встречавшиеся на их пути по длинным коридорам, смогли разглядеть бывшего сослуживца, повёл Шамилина из своего кабинета в подвальное помещение, где содержались административно задержанные. Всё-таки приходится исполнять и воспитательные функции.
- Пока посидишь здесь, подумаешь, вспомнишь. Вернусь – расскажешь всё.
Металлический лязг решётки входной двери подвала отметил уход опера. Он спешил к своему брату Володе в Центральный РОВД. Благо, места работы братьев – близнецов отделяла лишь дорога центральной улицы города.
- Я посадил его со своим агентом. Но Шамилин сам – бывший мент и не дурак. Может и не разговориться, а времени у нас нет. Если утром сведений не будет, применим физическое давление через камеру и допросы, - Виктор замолчал. Брат, сидевший рядом с ним, покивал головой, соглашаясь, но высказал нечто иное:
- Может нечего напрасно терять время и поднимем Шамилина прямо сейчас?
- Нет. Днём с ним поработает следак. Молодой, только что прикомандированный к УВД, но сидит в вашем здании, Шашкин Сергей. Толку от этого не будет, но документирование необходимо.
8
Шашкин Сергей с явно недовольным выражением лица возмущённо вышел из кабинета начальника следствия Галасеева Романа Романовича. В руках у него была тоненькая папка с парой листков бумаги – материал по покушению на изнасилование гражданки Ползуновой. Подозреваемый - бывший, уже бывший, сотрудник милиции. Было от чего быть недовольным: довести дело до передачи в суд ему не дадут. Белая кость - прокурорские следаки заберут дело себе после того, как он проведёт все следственные действия по сбору доказательств и докажет вину Шамилина. Прокуратуре останется предъявить окончательное обвинение и поставить себе галочку в отчётности о расследованном и переданном в суд уголовном деле по тяжкому преступлению. Его же выбрали в качестве рабочей лошадки. У него в производстве и так находилось десяток нераскрытых краж и четыре уголовных дела с лицами, которые он вынужден отложить ради только что расписанного ему материала: прокуратура долго раскачиваться не даст.
Едва он вошёл к себе в кабинет, как следом за ним к нему без стука вошёл один из близнецов - Берсенёв Виктор.
- Материал по Шамилину у тебя? – вместо приветствия сухо спросил опер, бесцеремонно располагаясь на стуле и оценивающе оглядывая молодого следователя остро-пронзительным взглядом.
- Всё забрось. Есть информация, что Шамилин проходит по другим тяжким преступлениям. Ты с ним ранее не встречался?
- Нет,- настороженно ответил Сергей старшему по званию.
- Нагл, дерзок, склонен к побегу. Будешь допрашивать, наручники не снимай. Если будет информация, звони. Я распоряжусь, чтобы его к тебе сейчас доставили.
- Нет. Не сейчас. Я ещё и материал не читал. Давай после обеда, а я пока подготовлюсь к допросу.
- Тебе видней. Будь,- гора мышц легко покинула кабинет, в котором, после ухода опера, стало значительнее светлее.
Дежурный по райотделу Храпкив вовремя заметил, как в отдел к брату прошёл Виктор Берсенёв и теперь с нетерпением и беспокойством поджидал того на улице, изображая перекур от нелёгких забот. Он успел нервно выкурить одну за одной пять сигарет, отчего в горле отчаянно першило, а слюна приобрела тошнотворно-горький привкус.
Наконец, оба близнеца с озабоченным видом молодецки вышли из здания милиции.
- Привет, Виктор, - с легкомысленным видом остановил младшего из братьев Храпкив:
- Слышал про Шамилина. Как он?
Но опер не имел никакого желания попусту тратить на него время:
- Что, к дружку спешишь? Узнаешь, когда по соседству с ним запоёшь,- угрюмо пробурчал вместо Виктора его брат, пресекая дальнейшую болтологию.
- Не каркай, - ошалел от такого приёма и едва смог крикнуть в вдогонку, враз вспотевший, Храпкив.
Перешедшие улицу Берсенёвы уже забыли о встрече с дежурным по РОВД и тем более о ничего не значащих словах, которыми отбили охоту, у, явно скучающего от безделья дежурного, отвлекать занятых государственными проблемами оперов.
Все сослуживцы знали о дружбе Храпкива с Шамилиным. Ещё бы, они вместе начинали службу патрульно-постовыми в одном взводе, вместе учились в средне-специальной Одесской школе милиции, одновременно продвигались вверх по служебной лестнице. Знали об этом и Берсенёвы, но далее этого никаких выводов пока ещё не сделали.
Но Храпкив, в бестактных словах опера, услышал явную угрозу для себя. От Шамилина, следовательно, на сторону просочилась какая-то оперативная информация об их совместных тайных делишках. Братья-опера явно располагали какой-то информацией против него. И Храпкив вновь запаниковал.
После ухода капитана Берсенёва Шашкин бегло просматривал коряво исписанные листки бумаги. Из короткого на одну страничку объяснения, явственно следовало, что Шамилин, естественно, свою вину отрицает. Следователь привычно прикинул перспективы данного дела. Допрос доказательств не прибавит и дело судебной перспективы не обретёт. Посему, прокуратура при таком раскладе, дело себе не заберёт. Задержать Шамилина по подозрению ещё кое-как можно, он будет вынужден это сделать, а для ареста, как ни крути, оснований – нет. Даже очная ставка с потерпевшей, ничего не изменит. Обе стороны будут стоять каждая на своём. Не арестовать нельзя, уволенный Шамилин будет восстанавливаться через суд, а арестовывать при таких доказательствах - иметь проблемы: если прокурор и согласится, то отвечать при оправдании Шамилина в суде – ему, следователю.
- Ну-с, ты в полном дерьме, господин слидчий,- озвучил свою ближайшую перспективу Сергей.
Идти прямым путём нельзя. Значит, надо искать доказательства причастности Шамилина к другим преступлениям. Опера, конечно, поработают по низам в камере. Но, надеяться на них особенно не стоит. Завтра у них будут иные задержанные, иные разработки и они вынуждены будут переключиться на новые преступления, а он останется один на один с этой проблемой. Знать бы ещё, по каким направлениям работать. Но Берсенёв никаких намёток не дал. Оправдаться, при отрицательном результате следствия, то есть при отсутствии доказательств вины Шамилина, можно будет лишь основательно и всесторонне проделанной работой, которая у следователя всегда выражается количеством собранных бумажек. Только в объёме этих следственных документов и их качестве, заключается спасение карьеры следователя. Определив для себя задачу, Шашкин быстро набросал план первоначальных следственных мероприятий: допросы сослуживцев, родных, знакомых задержанного с целью выяснения личности и связей с уголовным элементом, обыска по месту жительства и работы, повторный осмотр места происшествия и воспроизведение на месте. И надо будет определиться по перечню экспертиз.
Решая с чего именно начать, Сергей задумчиво наводил порядок среди хранившихся в кабинете вещественных доказательств, изъятых по другим делам. Из-за отсутствия в райотделе комнаты для хранения вещдоков, следователи, в нарушение всех служебных инструкций, вещественные доказательства хранили по своим кабинетам. Часто от имеющегося обилия изъятых вещей кабинет напоминал барахолку на рынке. Вот и сейчас в кабинете вперемешку на полу, подоконнике и сейфе стояли, лежали предметы парфюмерии, нижнее женское и мужское бельё, радиоаппаратура, аудиокассеты, пара столовых ножей и даже кинжал в серебряных ножнах работы неизвестного восточного мастера. Всему этому бардаку Сергей неоднократно старался придать хоть какой-нибудь пристойный вид порядка. Но всё, что ему удавалось, так это не захламлять письменный стол. Никогда у него на столе не валялось даже бумаг, не говоря о вещдоках. Полюбовавшись искусным восточным узором, Сергей положил ножны кинжала на стол таким образом, чтобы устье ножен цельного серебряного футляра было прикрыто стопкой чистых листов бумаги. Всё что возможно, он разложил по коробкам, которые расставил таким образом, чтобы их содержимое можно было определить лишь по родовым признакам, исключая возможность идентифицировать конкретную вещь. Наведение порядка имело ещё одну, скрытую от непосвящённых цель. Следователь принял все меры к тому, чтобы задержанный, увидев в кабинете предметы похожие на те, которыми он завладел преступным путём, уверовал, что хотя бы некоторые из них, изъяты у него и проходят по одному из совершённых им преступных эпизодов. Этот метод неоднократно приносил результаты. Не обманывая подозреваемого, Сергей создавал у того впечатление, что следствию всё известно и предложение дать правдивые показания является бескорыстной услугой доброго паренька - следователя для фиксации смягчающего обстоятельства.
Наконец определившись с порядком действий по делу, Сергей набрал номер телефона дежурного патрульно-постовой службы. Узнав необходимый номер, он всё также по телефону договорился с замполитом о служебной характеристике на Шамилина.
- У кого можно узнать круг знакомых Шамилина? Да, у вас же в дежурке работает лейтенант Храпкив, его закадычный, в прямом смысле слова, друг, - руководство залетевшего сотрудника не испытывало никакого желания давать какие-либо объяснения под протокол и с удовольствием перевело стрелки.
Извини, Николай Васильевич, но быть тебе первым, кто даст мне показания по твоему другу Шамилину. Сергей уже набирал по внутренней связи дежурного, лихорадочно соображая, как заставить Храпкива без отговорок на потом, немедленно подняться к нему в кабинет для допроса.
- У меня был Берсенёв из УВД, он с братом сейчас подойдёт. Поднимись, Николай Васильевич, ко мне в кабинет, есть парочка вопросов,- сухо вымолвил, только что оформившуюся в слова, необходимую фразу Сергей и, не дожидаясь вопросов, положил телефонную трубку.
Берсенёва он приплёл, чтобы и у Храпкива не возникло желания увильнуть от допроса.
От такого телефонного вызова к следователю Храпкив побелел. Окинул суматошным взглядом помещение, намечая пути ухода. Повинуясь импульсивному желанию скрыться, он направился из дежурного помещения. На полпути оборотень сквозь приоткрытую настежь входную дверь в здание райотдела увидел, как у входа остановились « жигули » Володи Берсенёва. Ссученный мент резко остановился и круто развернулся.
Помощник дежурного, ошарашенный такими маневрами своего начальства, сочувственно произнёс, обращаясь к скучавшему за вторым пультом водителю дежурного автомобиля:
- Переживает за дружка своего. С утра не в себе.
- Любой бы переживал на его месте, - мимолётно ответил водила, не отрываясь от просмотра телепередачи.
Вошедший с улицы Володька Берсенёв озорно подмигнул по пути помощнику, поравнялся с Храпкивом и мощно ударил ладонью по плечу сзади, отчего замешкавшийся дежурный пулей влетел в проход на этаж.
- Проходи, не стой,- как сквозь туман донёсся до него раздражённый рык опера.
Машинально повинуясь, Храпкив понуро поплёлся на третий этаж к следователям. Опер, угрожающе хмыкая, поднимался следом за ним. От разгорячённого дыхания опера у себя за спиной, у Храпкива одеревенела шея, а затем спина покрылась предательски липким потом. Не подозревающий о мучениях дежурного, Владимир по пути в свой кабинет, решил заглянуть к следователю Шашкину, узнать, как продвигается следствие по делу Шамилина.
Так вдвоём они прошествовали до кабинета следователя. Обречённо вздохнув, Храпкив настороженно шагнул, как в пропасть, в распахнутую дверь. Берсенёв, не дойдя пару метров до кабинета следователя Шашкина, повернул в туалетную комнату.
Сидевший в раздумье следователь небрежно махнул рукой, указывая вошедшему на кресло напротив себя и завозился с бланками протоколами допросов, выбирая нужный. Едва перешагнув порог кабинета. Храпкив вонзился глазами в серебряный узор ножен кавказского кинжала. Это были ножны кинжала из дома бизнесмена Гелы. Он хорошо помнил, что два кинжала в таких ножнах висели на ковре над кроватью в спальне хозяина- выходца гор. Он отлично помнил, что эти кинжалы должны были сейчас лежать среди других похищенных вещей в заброшенном сарае его дома. В голове сумятешно заметались обрывки мыслей: Шамилин сдал всех…, Берсенята его раскололи…, вот почему наверх к следователю его сопровождал Владимир Берсенёв…, только не арест, в тюрьму нельзя….
Сквозь шум в голове до него донеслись обрекающие слова следователя:
- Шамилин крепко влип, лет на восемь. Ты работал с ним, вот и напиши, как давно знакомы, отношения и прочее и прочее.
- Признанку пиши,- скорчив грозную рожу, угрожающе прорычал показавшийся в дверях кабинета Берсенёв. Любитель чёрного юмора и в этот раз не отказался воспользоваться грубой ментовской шуткой.
- Давай бумагу, я всё напишу,- принял решение изрядно перетрусивший Храпкив. Рукавом кителя он лихорадочно обтёр, враз покрывшееся обильным потом, красное лицо и, хрипло заискивающе продолжил:
- Если я дам полный расклад, на подписку отпустишь?
Изумлённый следователь быстро взглянул на опера, застывшего от этих неожиданных слов в дверном проёме. Тон, каким произнёс это неожиданное признание дежурный, исключал какие-либо шутки с его стороны. Перед сотрудниками сидел перетрусивший и начавшийся торговаться сломленный преступник, вполне готовый давать признательные показания.
За годы милицейской работы Владимир научился принимать единственно верные решения в быстро меняющихся условиях оперативной обстановки. « Куй железо пока горячо ». Он резко шагнул в Храпкиву и нанёс ему короткий мощный удар в грудь, отчего ссученный мент наверняка, не будь за его спиной стены, слетел бы со стула. На его счастье следственный кабинет был маленький. Кирпичная стена за его спиной надёжно погасила удар грузной туши. Опер ловко достал из кобуры безвольно обмякшего дежурного табельный пистолет и нежно промолвил:
- Ты пиши, Николай. Я не последний человек в отделе, похлопочу. Сам знаешь, к моему мнению прислушиваются. Но, не вздумай со мной хитрить и половинить.
Ошалевший от мощного удара Храпкив едва кивнул в знак согласия: воздух с шумом покинул его лёгкие и никак не хотел возвращаться.
Шашкин торопливо подсунул ему бланк протокола допроса подозреваемого и не терпящим возражений тоном продиктовал:
- Пиши: показания желаю дать собственноручно, подпись и далее по эпизодам, детально. После каждого эпизода – подпись.
Болезненно скорчившись за столом, оборотень начал излагать на бумаге преступные эпизоды. Белое пространство листа постепенно заполнялось нервными чернильными строчками.
Весть о раскрытии преступной группы милицейских оборотней в погонах быстро распространилась по УВД. Шок и сумятица воцарились среди руководства. Более десятка краж и ограблений в Центральном и Рабочем районах города. И кто совершил. Опытные сотрудники, отличные характеристики, ни одного залёта. А раскрыл –то кто?! Молодой пацан-следователь. Где были профессионалы сыска со своими агентами?
Вечером этого же дня фигуристая женщина с высокой причёской и покрасневшими глазами решительно вошла в здание Центрального РОВД милиции. Стыдливо поздоровавшись с помощником дежурного, она устало, но решительно спросила:
- Александр Сергеевич у себя?
- Здравствуй, Элла. Рабочий день уже закончился,- уклончиво ответил помощник дежурного. Жену своего непосредственного начальника, старшего лейтенанта милиции Храпкива он знал.
- Меня ждёт следователь Шашкин, - схитрила поздняя посетительница. Помощник знал, что Храпкив всё ещё находится в кабинете у Шашкина, куда он ушёл в обеденное время и там и остался.
- Третий этаж, десятый кабинет.
- Спасибо, - женщина стремительно скрылась в глубине здания. Шашкин вызывал её, но на следующий день с утра. Решение добиться аудиенции начальника РОВД – полковника милиции Казаченкова, она приняла после короткого раздумья во время проходившего у неё дома обыска. Муж оказался замешан в каких-то кражах. Эта новость её не очень удивила, что-то подобное она подозревала последние полгода. Николай неожиданно пропадал ночами, возвращался под утро, приносил и уносил какие-то сумки с вещами. Даже для сотрудника милиции такой распорядок был странный. Но муж неплохо снабжал семью деньгами, которые были бы недоступны, исполняй он свой служебный долг честно. Престарелая больная мать, лечение которой требовало огромных средств и двое детей- школьников, которых надо поставить на ноги и вывести в люди. Одна она их не вытянет. Мужик в доме и семье жизненно необходим. Пришло значит и её время, помочь мужу и семье. Поэтому она здесь. Поднявшись на второй этаж, Элла, осторожно ступая на высоких каблуках, свернула с лестницы в коридор и решительно направилась к кабинету начальника РОВД. То, что полковник находится на рабочем месте, она знала достоверно. Ещё с улицы она видела свет в его кабинете. Руководит изобличением опасных преступников. Не повезло Шамилину, сидит в камере, так ему кабелю и надо. Элла знала Евгения с тех времён, когда её муж начал работать с ним патрульно-постовым милиционером. На выходные, милиционеры взвода со своими семьями выезжали отдыхать на природу. Однажды, черноволосый, черноглазый статный красавец перепил лишку на природе и стал так явно оказывать ей знаки внимания, что она еле смогла уберечь свою честь. С тех пор она всегда держалась с ним настороже. Известие о его аресте ничуть не огорчило её. Другое дело – муж. Спасти мужа может только она. Неважно как, но она уговорит Казаченкова не закрывать Николая.
Ей несказанно повезло, приёмная была пуста. Конечно, рабочий день закончен и секретарь ушла домой. Элла осторожно прислушалась. В кабинете начальника было тихо. Словно боясь нарушить равновесие послерабочей тишины здания, женщина аккуратно постучала по дерматиновой обивке начальственной двери. Тишина. Тогда она по-кошачьи поскреблась своими длинными тёмно-красными ногтями по чёрному дерматину.
- Войдите,- начальственный голос глухо донёсся из кабинета.
- Здравствуйте. Александр Сергеевич, - красивая, но несколько утомлённая женщина вошла в его кабинет и нерешительно остановилась недойдя пару шагов до широкого стола.
- Слушаю Вас,- в голосе начальника послушались настороженные нотки. Полковник Казаченков узнал её и внутренне поморщился: слёзы и сопли супруги одного из его сотрудников к беседе не располагали. А без уговоров и слёз сейчас, он по своему опыту знал, не обойдётся. Желая пресечь слезливые потоки и сразу сократить время общения до минимума, полковник сухо продолжил:
- Я понимаю, что Вас беспокоит дальнейшая судьба Вашего мужа, но это дело уже не в моей компетенции. Преступления работников милиции подследственны прокуратуре. Со своей стороны я помогу, чем могу, характеристикой и прочее.
- Товарищ полковник, Александр Сергеевич, я о детях забочусь. И о Николае, конечно. У нас двое маленьких детей, больная мать. Если мужа арестуют, пропадём все. Смилуйтесь,- сбивчиво умоляла посетительница и нерешительно приблизилась непосредственно к собранно сидевшему за столом начальнику.
- Голубушка, я же сказал, всё, что в моих силах. Успокойтесь и возвращайтесь домой, к детям.
Слова и поза говорили о его непреклонной решимости прекратить это утомительное общение. Но, ноздри полковника, едва его окутал аромат дорогих женских духов просительницы, предательски заметно расширились и выдали его тайные желания. Полковник был в расцвете сил, но, увы, уже в том возрасте, когда все молоденькие женщины выглядят желанными красавицами. Другими словами, старость упорно брала своё и, полковник изо всех сил старался взять от оставшейся жизни в полной мере всего и побольше. В этом случае он ещё колебался: стоит ли и, какова будет цена? Мужской наглый взгляд ненамеренно и привычно упирался в высокую упругую грудь, которая от большого волнения женщины полуобнажилась. Умоляюще переплетённые пальцы с длинными красиво накрашенными ногтями тёмно-малинового цвета хищно впились в нежную кожу крепко сжатых рук. Полусклонённая поза соблазнительно подчёркивала восхитительный изгиб крутых бёдер опытной женщины. Сквозь длинные пушистые ресницы Элла внимательно наблюдала за произведённым эффектом. Такой же кабель, как и все. Им только одно надо.
- Умоляю Вас о сочувствии, - с этими словами Элла сделала шаг, пошатнулась, не устояла на высоких каблуках и припала на своё левое колено.
Её рука в поиске опоры нечаянно нежно опёрлась на враз напрягшееся бедро начальственного кабеля. Полковник всем корпусом подался вперёд, в стремлении помочь бедняжке и замер, осторожно кося глаза вниз. В полной тишине рука посетительницы неуверенно скользнула вверх по бедру, к ширинке. Невесть когда разметавшаяся кипа чёрных густых волос скрыла лицо коленопреклонённой просительницы. Горячее дыхание ожгло напрягшуюся плоть полковника и он расслаблено закатил свои маленькие глазки, безвольно откинувшись на спинку кожаного кресла.
На следующее утро, в кабинете так и не уходившего с работы следователя Шашкина прозвенел ранний звонок. Дремавший Шашкин вздрогнул от неожиданности и приткнул ненавистную телефонную трубку к уху:
- Слушаю.
- Казаченков говорит. Что с этим делом?
- Здравия желаю. Закрепляемся с доказательствами. Ночью провели обыски. Десяток эпизодов раскрыли,- хриплым со сна голосом доложил Шашкин, с которого дремота слетела враз.
- С мерой пресечения для Храпкива определились? Я думаю, его можно оставить до суда на подписке о невыезде,- тон начальства не оставлял выбора.
- Я понял, Александр Сергеевич.
- Кстати, что там с задержанным по делу Арсена, Берцевым?
- Перевёл в изолятор временного содержания. Закрепляемся с доказательствами.
- Хорошо закрепляйся. Дело громкое.
Короткие гудки на другом конце провода дали знать, что начальство прекратило разговор. Следователь ошалело помотал головой и уставился на заполненные бланки постановления об аресте Храпкива. Стоило тратить время на их заполнение? Следователь, конечно, процессуально независим, но присвоение очередного звания и должность без «одобрямс» руководства положительно не решаются.
9
- Проходи,- велел настороженному Михаилу конвоир, распахивая дверь в камеру. В лицо обжигающе ударила удушливая волна застоявшегося за день воздуха. Начавшаяся осень южобережного города спасительную прохладу донести в подвальные помещения не успела.
В камере находилось шесть человек в возрасте от двадцати до шестидесяти лет. За столом, стоявшим в конце прохода между двухъярусными металлическими кроватями армейского образца, сидело двое: мускулистый высокорослый амбал и нежившийся под солнечными лучами, сиротливо пробивавшимися сквозь частую решётку окна, мужчина в полном расцвете сил. Тело последнего сидельца было вдоволь украшено блекло-синеватыми рисунками, из которых на груди выделялся профиль Сталина, а на спине – три купола церковного собора. На верхних ярусах коек дрыхло двое молоденьких худых паренька, отличавшихся друг от друга лишь длиной волос на головах: один блистал синевато-бледным оголённым черепом, длинные патлы второго были перетянуты на затылке. На нижнем ярусе отдыхали двое пожилых мужчин, один из которых был явно пенсионного возраста, с начальственным пивным брюшком. Второй, своей окладистой ухоженной бородкой был схож на попа. Появление нового сокамерника вызвало явное неудовольствие у местных жителей:
- Начальник, ты что творишь, здесь и так места не хватает. Спим по очереди.
- Поговори мне ещё. Потеснитесь, не на курорте,- раздражённо ухмыльнулся конвойный сержант.
- Это беспредел. Задыхаемся от жары, дышать нечем,- возмущённо возопила оголённая по пояс парочка за столом. Тела на койках хранили благорозумно - стыдливое молчание.
- В карцер захотелось? Там места много и прохладно, могу устроить,- пригрозил конвоир и, не дожидаясь ответа, захлопнул проём.
Гом возрос до невразумительных матюков и мгновенно стих повинуясь мимолётно скользнувшему на лице того, чьё тело было исподволь проштемпелёвано синими узорами, неудовольствию. Пять ртов застыли в маске напряжённо сомкнутых губ, а шесть пар глаз заинтересованно уставились на новенького, ожидая развития событий. Михаил шагнул вперёд, на весу удерживая казённый матрац:
- Здравствуйте, - кивнул он всем сразу, не выделяя особо никого из присутствующих.
- И тебе не хворать,- одиноко прозвучал с правой нижней койки голос предпенсионного вида, мужчины с седой бородой.
Остальные выжидающе хранили молчание. Неловко помявшись у двери, Михаил сделал ещё два шага на середину камеры и, продолжая диалог со всеми сразу, спросил:
- Где мне расположиться?
- У параши,- угрожающе-жизнерадостно сообщил худощавый парень лет двадцати.
Кто-то радостно хихикнул. Михаил смолчал.
- Проходи сюда, определяйся пока у стола,- нейтрально сообщил ему мужик его возраста, чьё тело сплошь покрывали татуировки, отчего мускулистый поджарый торс имел синий цвет. Он подождал, пока новенький разместится на полу и медленно спросил в тишине:
- За что сидишь?
- Я по ошибке,- начал было отвечать Михаил, но смущённо умолк из-за снисходительно –жизнерадостного гогота сокамерников.
- Мы все здесь по ошибке. Что на тебя вешают?- сквозь неумолкный рёгот уточнил у него проштемпелёванный.
Жизнь в камере была однообразной и подселение новенького внесло хоть какое-то разнообразие.
- Убийство бизнесмена,- скривившись, ответил фотограф.
- Хавка есть? – бесцеремонно поинтересовался амбал.
- Нет,- извиняющее пожал плечами Михаил и пояснил:
- Меня задержали в чём мать родила и всё это время до ареста продержали в камере РОВД. Ни передач, ни свиданий.
Амбал, поняв, что поживиться нечем, зло пробурчал, обращаясь к татуированному:
-Какой-то он вонючий, Серый и мутный. В РОВД долго не держат. Хай отправляется на парашу.
Серый бросил косой взгляд на новенького и молча достал из –под застеленной на столе газеты спрятанных при появлении конвоира пару игровых кубиков. Поразмыслив, он тягуче протянул:
- Будет за что, разместим на параше. Беспредела в камере не потерплю. В жизни всё бывает. В отказе он, а доказухи нехватает. Так?
- Так,- благодарно кивнул за понимание всё ещё напряжённый Михаил.
Он сидел на свёрнутом матраце и покорно ждал, чем всё это закончится. Но после резолюции авторитета жизнь в камере вернулась в прежнее русло. Сидельцы никак не проявляли интереса к новенькому, кроме явно скучающего от безделья здоровилы, который вперился наглым немигающим взором на Михаила. Он явно провоцировал драку. Михаил с трудом сохранял невозмутимый вид, старательно избегая взгляда противника. Напряжение за столом возрастало. Амбал играючи подвигал широкими плечами и звонко ударил кулаком в ладонь.
- Успокойся, Сила, - одёрнул задиру тихим голосом заштемпелёванный, явно верховодивший в камере.
- Я – Серый,- снисходительно бросил он в сторону новенького.
- С остальными сам познакомишься, время у тебя и у нас достаточно.
-А я, что? Я ничего, я спать иду,- раздосадованный Сила небрежно оттолкнул фотографа от стола, освобождая себе проход и поигрывая мышцами остановился между койками. Ни слова не говоря, он зло пнул по железной раме, отчего задрожал весь ярус коек. Коротким взмахом руки Сила потребовал от раскинувшегося на нижнем ярусе бородача освободить лежко.
- Моих ещё полчаса сна,- возразил было ему бородач.
- А по моим часам ты уже час лишний дрыхнешь,- Сила небрежно дёрнул бородача за плечо. Подчиняясь насилию, бородач обречённо освободил койку, на которую тут же упало тяжёлое мускулистое тело.
Укоризненно взглянув на небрежно развалившегося здоровяка, бородач смиренно прошаркал от лежка. Вздорить с горой дурных мышц никто из сокамерников не хотел.
- Как звать, новенький?- вопросил Серый, прикуривая короткий бычок.
- Михаил.
- Кто по жизни?- продолжал проявлять заинтересованность авторитет и, видя, что новенький вопросительно таращится на него, уточнил:
- Ну, чем занимаешься?
- Фотограф,- односложно отвечал новенький.
- Кто твой терпила?
- Арсен, коммерс,- Михаил начинал осваивать здешний язык, но авторитет, получив начальную информацию, потерял к нему интерес и занялся изучением статей в замасленной газете.
Михаил тоскливо уставился на решётку окна. Там, в другой жизни и в другом пространстве была свобода. Там, за решёткой остались яркие краски природы, свежий ветер, вольная жизнь, свобода выбора. Только в ограниченном пространстве арестант начинает ценить то, что он потерял.
- Ничего, скоро обед дадут. Будет веселее. Со временем привыкните и здесь,- доброжелательно затеял с ним беседу бородач:
- Меня Антипычем звать. Владислав Антипович. А как Вас – я слышал, знаю. Два спящих наверху – Саша и Писклявый, пенсионер – Виктор Петрович, начальник Инкерманского депо,- представил сокамерников Антипыч и понизив голос, пояснил:
- Мы все здесь за одно сидим. Кто по драке, кто по разбою, но с одинаковым последствием загубленной души.
-Я никого не загубил,- устало в который раз возразил Михаил.
- Конечно, конечно,- торопливо согласился с ним Антипыч и добавил:
- Но, обвиняют Вас именно в этом и, отвечать Вам прийдётся за то, в чём обвиняют.
- Да, - вынужден был согласиться раздосадованный Михаил.
Так началась его жизнь в неволе. Самым тяжёлым для него было привыкнуть к ограничению свободного передвижения. Узкое пространство камеры было не приспособлено для этого, а прогулки в изоляторе временного содержания просто не предусматривались царившим распорядком. Заключённые в бетонном мешке вынуждены были маяться от безделья в полной тесноте.
Из всех камерных сидельцев Михаил предпочитал общаться лишь с Бородой, как местные прозывали Антипыча.
- Я совершенно не умею драться. Мне жаль своих противников и я, если и наношу удары, то слегка, лишь обозначаю их. Поэтому, я всегда избегаю драк. А тут на тебе: с одного удара отправил мордоворота больше себя на голову в мир иной,- сокрушённо качал головой Антипыч, морщась от тяжёлых воспоминаний, как от зубной боли. Они сидели на нижней койке и тихо переговаривались, тоскливо перемалывая в осторожных разговорах тягучий кисель времени, скованный узким бетонным колодцем камеры.
В свой первый день вселения в камеру ИВС фотограф услышал от Антипыча незамысловатый сюжет:
- Живём мы вдвоём с супругой. Сын вырос и уехал на заработки за границу. Устроился по знакомству на судно в Норвегии. Три года его не видел. Из одного рейса - в другой. Теперь не скоро встретимся. Жена моя – берегиня, сколько она всего вынесла и претерпела, пока я не успокоился в возрасте. Работает на хозяина, обрусевшего в союзные времена еврейчика. Сейчас редко кто из русских владеет бизнесом. Работает с раннего утра и до поздней ночи. Идти приходится через парк, где и днём –то от голых ананистов прохода нет, а ночью так и вовсе – страх. В тот раз я шёл её встречать. На аллее поравнялся со стаей малолеток. Молодые, да ранние. Самый наглый - ко мне:
- Мужчина, дайте-ка мне сумку твою поносить.
И зачем я взял с собой эту сумку в тот вечер, я и не вспомню уже. Обыкновенная брезентовая сумка через плечо. Подарок моей благоверной на день рождения, - продолжал неторопливое повествование сумной от пережитых воспоминаний Антипыч, расположившийся на полу на корточках возле двери у Михаила, куда прогнал его с койко-места наглый молодой здоровила. Стыдно мне как-то стало перед молодыми наглецами пасовать.
- Урну,- говорю,- поноси.
Там, рядом с лавочкой урна бетонная стояла, доверху заполненная. Этот наглец оторопел от неожиданности. Остальные вообще не отреагировали. Я и пошёл себе дальше, не обращая на начавшегося распаляться пацана, матерными высказываниями старавшегося поднять свою репутацию среди своих дружков. Лишь плюнул смачно в сторону и, иду себе дальше. Слышу, догоняет меня. Оборачиваюсь, а у него в руке нож. Я ему сумку на лезвие, а правой - в голову. Они же все выше меня ростом, этот молодняк. Попал в висок, черепушка и треснула. Слабоват на кость оказался. На синьке да наркоте сидят, ну и курят, как паровозы, витамины из организма – то и выводятся. С виду здоровые, а хлипкие внутри. Он упал, а я - в кусты и дёру, подальше от остальной компашки. Забили б, ведь, до смерти. Когда возвращался с женой домой, на остановке задержал милицейский патруль. Тогда же и узнал, что пацан-то помер на месте. А нож видел я один. Друзья нападавшего, все как один твердят, что я первый начал драку и скрылся. Вот так-то. От сумы и от тюрьмы, как говорится…
Антипыч горестно замолчал. Промолчал и Михаил. Спокойная житейская мудрость Бороды импонировала фотографу.
- Мне бы фотоаппарат сюда, какой бы замечательный портрет получился.
- За фотки отсюда на тебя ещё одно убийство повесят,- успокоил творческие порывы Бородач и ни к месту продолжил размышления вслух:
- Жизнь на Земле дана нам в награду. Чтобы мы могли любоваться красотой природы, её живностью, формами, красками. Вот только за что нам такая награда, за какие заслуги, я не пойму.
Человек – одна из форм на Земле и во Вселенной. В Мироздании нет ничего случайного, всё появляется, существует для определённой цели. Пока цель не достигнута и форма, будь то человек или червь, живая или нет, органическая или неорганическая, существует в Мироздании. Выполнив свою сверхзадачу, форма сходит с арены. У каждой формы своя сверхзадача, у тебя, у меня, у всех. Определи свою цель, свою сверхзадачу и ты будешь счастлив. Пусть эта цель по твоему мнению, или мнению других – незначительна. Для Мироздания нет незначительных целей и форм. Если ты появился в мире, значит, ты нужен ему. Мироздание не сможет, как без камня на дороге, о который ты когда-то больно споткнулся и упал, без последнего пропойцы, от запоев которого стенает семья и окружающие, так и без величайшего учёного, праведника. И великий академик и распоследний бомж одинаково важны для Мира. И никто из них не умрёт, пока не выполнит то, что необходимо Мирозданию. Даже серийных убийц, несмотря на то, что их ловит вся государственная карательная машина, её лучшие сыщики, не могут найти до определённого момента.
Природа не полагается на случайность. Если кто-то отклоняется от пути, ему предназначенного, то этот путь за него проходит другой. В своей жизни ты неоднократно сталкивался или слышал о поразительно похожих, но в родстве не состоящих, или людях с одинаковыми судьбами. Я думаю, что это проявляется запас прочности природы, её страховка от случайности, если кто-то в результате своей свободы выбора свернёт с предназначенного ему пути. И одинаковые люди, или личности с одинаковыми судьбами, а то и одинаковые события, будут появляться, происходить до тех пор, пока не будет выполнена уготованная им сверхзадача, известная лишь Мирозданию.
- Для чего появилось человечество, мудрец ? – насмешливо с верхней койки живо поинтересовался бывший начальник, колыхая в такт словам огромным животом.
- Человечество в своей совокупности также имеет сверхзадачу. Если человек – образ и подобие бога, то и задача, уготованная всему человечеству, сравнима с задачей его сотворившего. Творец создал Вселенную, значит и человечеству он уготовил аналогичную сверхзадачу. Когда-то Вселенная исчезнет, так как всё имеет начало и конец. Имела Вселенная начало, наступит конец и для неё. В мире нет ничего вечного. Когда для неё наступит конец, именно человечество породит новую Вселенную или спасёт эту, не знаю. Но, уверен, что природа не полагается на случай, а всегда имеет страховку. Значит, можно предположить, что и человечество не одиноко во Вселенной. У человечества тоже есть подстраховка на тот случай, если, вдруг, оно само себя уничтожит.
Металлический лязг открываемого проёма в двери, напомнил сидельцам кто они и для чего сейчас находятся в мире.
- Берцев, на допрос к следователю,- воззвала судьба в лице конвойного.
Волнение, вызванное боязнью неведомого, заметно отразилось на лице фотографа. Что ждать от вызова? А вдруг, нашли убийцу?! Вспыхнула и погасла надежда. Нет, это вряд ли. Сказок в жизни не бывает. Михаил старательно гасил в себе несбыточную мечту, не желая получить опустошительное опровержение от действительности, которая ждала его в следственном кабинете. Физическая оболочка мужчины-арестанта автоматически проследовала по короткому коридору, повинуясь лающим указаниям конвоира.
С тех пор, как он поневоле переступил казённый порог, его личность казалось, утратила какую-то важную составляющую. Это был он и не он. Иная реальность, параллельный мир тесно переплетённый с повседневной обстановкой благополучно размеренного мира его прежнего существования, притянул и захватил в свои тягуче-липкие тенёта. И эта новая действительность медленно, но неуклонно высасывала его волю и радость жизни. Необходимо было срочно найти противоядие. Иначе, если когда-либо он и выйдет из этих застенков, то это уже будет совершенно другой Михаил. Надежда на лучшее, на несбыточное – вот то, что поможет ему и даст силы. Реальность, конечно, жестока и, её надо принимать такой, какая она есть. Но и заглушать вспыхнувшую искру надежды – смерти подобно. Ему некому помочь, кроме себя. Надежда и вера в лучшее дадут ему силы противостоять этому безжалостному миру. Он будет противоборствовать со всеми: операми, следователями, судьями. Он должен победить систему.
Размышления были прерваны белой дверью следственного кабинета, сплошь покрытые облупившейся краской.
- Берцева доставил,- доложил конвойный милиционер и, уловив молчаливое приглашение невидимого фотографу начальства, завёл арестанта.
- Браслеты сними.
Это был не следователь. Виктор Берсенёв подождал, пока уйдёт конвоир и кивнул фотографу, приглашая угоститься приготовленной сигаретой.
- Не курю, но в камеру возьму.
Хриплый голос Михаила прозвучал даже для него несколько самоуверенно и нагло.
- Не сломался, - отметил опер.
- А скажи-ка мне, Берцев, зачем ты девчонку хотел жизни решить,- буднично начал свою работу специалист розыска.
Впереди у фотографа замаячила вторая статья – покушение на убийство.
В это время старый опер сидел у себя в кабинете в ауре водочного перегара. Сбоку от него примостился сколько заинтересованный столько же и скептически настроенный к происходящему следователь Шашкин. Старый опер специально притащил его к себе, заинтриговав, сообщением о том, что его посетит настоящий экстрасенс, пожелавший оказать добровольную помощь в раскрытии резонансного преступления и определить место нахождение пропавшего Арсена, или его тела.
Вакханалия, как по чьей-то безоговорочной команде развернувшаяся во всех средствах массовой информации по рекламированию ясновидящих, магов, экстрасенсов и прочих ведьмаков, была характерной чертой наступившей действительности. Отмена наказания за тунеядство и провозглашение свободы предпринимательства явились благодатной почвой для ширившийся чертовщины в стране. Падение производства, сокращение рабочих мест в промышленности с лихвой компенсировался новыми рычагами внутренней политики в виде разгула шаманизма на почве обострения психических заболеваний.
Следователь не верил во все эти толпы неожиданно размножившихся из ниоткуда ясновидящих.
- Не надо никаких повязок на глаза, - скептически говорил он, глядя как на телеэкране изъятого по уголовному делу импортного телевизора очередной маг картинно морща лоб от нечеловеческих усилий проникал в потусторонний мир и называл фигуру, нарисованную на скрытой от глаз стороне листка и продолжил:
- Пусть ведущий телепрограммы просто закроет ему глаза своими пальцами, а этот ведьмак и попробует угадать, что же там нарисовано. Зачем эти сложности с непроницаемыми повязками.
- Что ты понимаешь в экстрасенсах,- отмахивался от него старый опер.
- Не обращайте на этого неверущего Фому внимание, маг Протопоп,- извиняющим тоном обратился майор к сидевшему напротив него лохматому худощавому очкарику, на груди которого болтался массивный металлический католический крест и латунная бляха с рунами, расположенными по кругу рисунка недостроенной пирамиды с глазом над вершиной.
Щуплый маг, изрыгнув густые винные пары, презрительно игнорируя скептика значительно выложил на письменный стол опера прозрачный шар, перед которым водрузил огрызок стеариновой свечки и лихо щёлкнув металлической зажигалкой, поджёг фитиль. В полной тишине, нарушаемой тяжёлым сопением опера, маг водрузил фотографию Арсена над пламенем свечи и закатив глаза медленно водил ею по кругу.
- Не сожги фотку,- вклинился в таинство мага скептик-следователь.
Опер неодобрительно зашикал и маг продолжил своё действо. Наконец он отбросил фото, словно обжёгшись и мучительно замычал над услужливо заранее припасённой опером картой города.
- Нет его в городе. Не вижу и среди живых,- значительно изрёк доморощенный экстрасенс и закончил сеанс.
- И это всё ?- разочарованно протянул Шашкин.
- Всё, иди, иди. Возвращайся к себе. А мы тут с Протопопом посидим, обсудим,- виновато засуетился опер, то ли опасаясь обидеть мага, то ли ещё надеясь выудить из него нужную информацию.
Ни оперативные мероприятия, ни обращение к потусторонним силам, так и не прояснили загадку следствия: где искать тело Арсена. А по уголовному делу уже сидел арестованный фигурант и выпускать его означало нешуточный скандал.
Более двух месяцев до суда, а точнее – восемьдесят четыре тягуче-однообразных дня, в переполненных душных камерах следственного изолятора. Пролетели, словно не тянулись мучительные секунды, минуты, часы, сутки томительно-тревожного ожидания, перемежаемые волнительными ожиданиями несбыточного от вызовов на следственные действия, всегда заканчивающие глухой злобой на свои напрасные мечты, что вот, наконец-то, разобрались, что он не виновен и нашли настоящего убийцу. Или неожиданно объявился Арсен, собственной персоной, невесть где, всё это время, прятавшийся за границами. Всё прошло. Остались напрасными мечты. Привычный конвой, доставляет его с другими сидельцами в зарешёченном вагоне в родной город. Кого – на суд, кого – на следствие. Его – на суд, он так надеется. Не получилось бы вновь, как обычно – на судилище, в зале которого для продажных судей его, провозглашённая и гарантированная государством, презумпция невиновности, на деле – фикция, пустой звук, в лучшем случае - декларация для далёких –далёких потомков, которые у него, при таком раскладе, вряд ли появятся.
Сквозь полусонное, от монотонного стука колёс, но всегда настороженное, состояние в сознание извне проникает разговор сидельцев – попутчиков:
- недели не проходит, чтобы меня не возили сюда – туда. Привезут на суд в Севастополь, а там, то – судья заболел, то – прокурор не пришёл. Все заняты. А мне- сидеть и кататься. Лучше бы своё получить и – на зону.
- Ясень хрень. Там легче, чем в СИЗО. Режим свободней.
Говорящие умолкают: по коридору конвойный провожает из дальней камеры, похожего на казака, худощавого красавца. Уткнув кучерявую бородку в грудь и старательно пряча глаза, конвоируемый старается, как можно незаметнее прошмыгнуть мимо камер. Но, в узком внутреннем пространстве « столыпина » напрасны его потуги. Сидельцы всё видят и всё замечают. Ничто не укроется от их, кажущихся безразличными, внимательно запоминающих взглядов.
- Мусор с нами чалится. Пожизненное огрёб. Комитетчика Вешникова замочил он с напарником.
- После суда, на этапе, ему петух прокукарекал. А он всё ещё в целках засиделся.
- Эсбэушники к себе затребовали. Может ещё кого из ихних грохнул?
Сидельцы всё про всех знают. Никто ничего не скроет от них.
- Вешников, знакомая фамилия, - вспоминал сквозь дрёму Михаил:
- Ах да, это тот майор, что навещал его в РОВД, выпытывал про какой-то тайник, чемоданчик у Жанны. Чудна судьба.
Он вспомнил этого здоровяка-жизнелюба майора, теперь уже где-то гниющего в земле. А он, хоть и в камере, но всё ещё жив. Значит, как утверждал Борода, не выполнил он свою сверхзадачу, что уготовило ему Мироздание.
10
Трое судей в пустом кабинете обсуждали возможность окончания судебного разбирательства по резонансному делу об убийстве успешного предпринимателя, отца большого семейства. То, что этот отец семейства причастен к торговле оружием, похищенного со складов воинских частей на Кавказ, живым товаром Таврии - в Турцию, к обеспечению славного города наркотиками, старательно обходилось ими. Ибо, несмотря на то, что им, как и всем посвящённым в тайны города всё вышеперечисленное было известно, но находились эти обстоятельства вне пределов предмета, рассматриваемого ими, уголовного дела. Всё-таки они были профессионалами. И именно их профессионализм, а не совесть и честь, заставил их ещё раз обговорить исследованные обстоятельства этого весьма непростого дела.
- В принципе, если судить по имеющимся материалам, в целом, можно завершать процесс,- проговорил в пространство кабинета, ни к кому конкретно не обращаясь, щупленький на вид, с весьма заметными залысинами судья с восьмилетним стажем, бывший оперуполномоченный уголовного розыска Кочергин Станислав Иванович.
- Вот то-то и оно, что в принципе, - значительно поглядев на председательствующего в судебном заседании, вымолвила властного вида Серафима Петровна Известкова, судья с девятилетним стажем, бывший прокурор отдела городской прокуратуры. Не заметив никакой ответной реакции на её слова со стороны собеседников, она непреклонно продолжила:
- Есть кое-какие сомнения в том, что всё это, в чём его обвиняют, совершил именно он. Все эти железные доказательства: отпечатки пальцев на ручке ножа, в машине убитого, могла сфабриковать хозяйка квартиры.
- Мда, и меня настораживает короткий промежуток времени, что пробыл Берцев на месте совершения преступления. Каких-то двадцать две минуты на убийство и расчленение трупа. А подсудимый - не хирург и мясником на рынке не работал. Фотограф,- сухо донеслось от крупной фигуры председательствующего, облачённого в чёрную мантию и, может поэтому, чем-то напоминающего своими очертаниями невероятно огромного ворона. Он с непроницаемым видом откинулся на высокую спинку массивного кожаного кресла, цвета судейского облачения.
- Но и хрупкая хозяйка не годится на роль убийцы. А сообщницей Берцева она быть не могла. Орган дознания не нашёл между ними этой связи, - судья Кочергин был настроен на скорое вынесение приговора.
- Дело необходимо отправлять на доследование. Как вообще это дело можно было направлять в суд? Тела убиенного отсутствует. Нет тела – нет дела. Орудие убийства не найдено. Подсудимый вину не признаёт, а он – не судим и, даже, к административной ответственности не привлекался. Существенные обстоятельства дела не установлены. Нет, приговор в апелляции не удержится,- гнула свою линию бывшая прокурор отдела.
- Да, дело надо возвращать. Но перед этим, используем одну возможность. Психофизиологическое обследование этих фигурантов уголовного дела. Назначаем экспертизу,- определился председательствующий. В некотором замешательстве он потёр свой крупный мясистый нос и, наконец, решился:
- Петровна, шепни втихаря защитнику, пусть сразу заявляет ходатайство об экспертизе подопечного и его знакомой. Посмотрим, что прояснит детектор лжи. И на сегодня мы, пожалуй, закончим.
- Исследование психофизиологической реакции?! Обоих? Ну да. Если обследовать, то – обоих. Только это же ненаучно. В основу обвинения не положишь. Время только терять. Но… Ход неожиданный и новый, в судебной практике не применялся, только у соседей ближнего зарубежья и - по единичным делам. Наверху по головке не погладят, ещё и на посмешище выставимся. А задумка интересная, но, ну очень, оч-чень рисковая. Могут и на пенсию отправить,- закончил рассуждения бывший опер в судейской мантии.
- Выслуги у меня хватит, хоть на пенсию я не рвусь. Используем эффект новизны и неожиданности. Об этих детекторах в народе столько страшилок ходит. Вот и постараемся использовать психологический результат экспертизы при их допросе. Может и допрасследование не понадобится.
Судьба дала фотографу последний шанс.
Жанна исправно ходила на все судебные заседания, как на работу. Ей было любопытно и страшно одновременно. Что чувствует бедный фотограф? Тюрьма и страшное обвинение неизгладимой печатью отразились на нём. Как на её женский взгляд, так он стал гораздо привлекательнее. Да, на лицо он выглядел неважно: мучительные страдания и отсутствие солнца преждевременно состарили его, но не сломили. Под его жёсткими и пронзительно быстрыми взглядами, которые он изредка, в особо тяжёлые моменты допросов скользил по ней, томно тянуло внизу живота. Куда делся инфатильный городской бездельник, с каким она познакомилась накануне трагедии? За металлическим ограждением в зале суда сидел истинно русский мужчина. Настоящий. Одинокий представитель той, немногочисленной породы, что так ищут и не могут найти многие женщины среди современников. А она, Жанна, поди ж ты, сама, можно сказать, избавилась от него. Он, конечно же, читал её показания в материалах дела по окончании следствия и слышал её выступление в суде. Она, как могла, помогала следствию установить истину. Но что она могла слышать, если перед приходом фотографа приняла снотворное и уснула, когда он собирался уходить, беспробудным сном до утра. Суд может ознакомиться с анализом крови, сделанным ею после трагедии: доза снотворного была такой, что ещё немного и, она бы уже не проснулась никогда. Мог ли подсудимый подсыпать снотворное ей в чашку? Ах, она не может этого утверждать. Но повода для принятия такого количества снотворного у неё не было. Что пропало из квартиры? Все её вещи, к счастью, целы. Пропал чемодан с вещами Арсена, а также совершенно новенькая, купленная за неделю до трагедии большая, импортная машина. А ключи от неё она сама дала фотографу, чтобы он поставил машину на стоянку. Своей расчётливой искренностью она изящно топила фотографа. Нет, она не утверждала, что он убил её возлюбленного, её единственную любовь и отраду, но вывод из её горьких показаний можно было сделать только один и тот однозначный. Место подсудимого – в тюрьме и надолго, а лучше - навсегда.
Как же фотограф её, наверно, сейчас ненавидит! Народная мудрость гласит: от любви до ненависти – один шаг. Значит и от ненависти до любви расстояние тоже. Интересно, какой же страстной у них была бы любовь. Ах, вот бы сейчас уединиться с этим жёстким мужчиной, стоящим на краю бездны.
- Свидетельница! Свидетельница!! – окрик председательствующего выхватил Жанну из мира грёз.
- Вы слышали, что огласил суд? Вам понятно, что до завтрашнего судебного заседания Вы не вправе принимать снотворное, алкоголь и прочие медикаменты? Ваша явка в завтрашнее судебное заседание признана строго обязательной. Распишитесь у секретаря. Иначе окажитесь рядом с подсудимым. Все свободны.
- А завтра, что, суд угощает?- тихо, только, чтобы услышал лишь его напарник, вымолвил конвойный.
На утреннем судебном заседании царило оживление. В зале добавилось количество присутствующих. Все ожидали нечто необычного, чего ранее в судебной практике не происходило и произойти не могло по определению. Предстоящая экспертиза была сродни сеансу экстрасенса, но не в полутёмном офисе с засохшей мышиной лапкой под потолком и не под яркими софитами телешоу, а в зале суда, где изображение на стене трезубца- малого государственного герба, с дальних мест судейского зала казалась высохшей дланью правосудия, вознесённой над головой председательствующего. И было непонятно, то ли это охранный знак, то ли – карающий. Благославляет, или вот-вот прихлопнет, дерзнувшего в кои-то веки нарушить консервативные устои юстиции.
Заседание началось рутинной процедурой, последовательность которой выучили даже те, кто был ранее бесконечно далёк от судебного процесса, но, по воле рока, вынужден был играть свою, отведённую в этом, роль с самого начала судебного рассмотрения дела. После оглашения состава суда и выяснения явки сторон в зал был приглашён эксперт.
- Перед началом исследования, я попрошу суд организовать взятие образцов крови тестируемых и их исследование на наличие в крови психотропных веществ и иных лекарственных препаратов,- потребовал эксперт после разъяснения судом ему его прав и обязанностей.
Незамедлительно в заседание была приглашена заранее вызванная медицинская бригада, томившаяся в коридоре суда. Врач привычными, давно отработанными движениями отобрала одноразовыми шприцами образцы крови у, недрогнувшего ни единым мускулом на лице, подсудимого фотографа и, болезненно скривившейся от укола, Жанны.
Оглушённая новостью о предстоящей немедленной экспертизе Жанна сумятошно размышляя и усваивая услышанное, как сквозь сон слушала монотонный голос председательствующего. Какой ещё детектор лжи? Здесь же не Америка, а суд – не ЦРУ.
Всё ещё пребывая в прострации, она машинально дала согласие на своё обследование. Может отказаться, сейчас же, пока не поздно? Но её отказ будет слишком подозрительным, дело вернут на доследование, в котором она будет сидеть по одну сторону с фотографом. Нет, отказаться - признаться, что ей есть, что скрывать от суда.
Пробирки с образцами для исследования незамедлительно отвезли в ближайшую больницу, где их уже ждали в лаборатории. Председательствующий своё дело знал и чётко организовал подготовительную процедуру. У другого судьи подготовка могла затянуться на весь день, а у бывших работников правоохранительных органов, коими были участвующие в процессе судьи, экспертиза началась через рекордно короткое время.
Первым процедуре исследования подвергся фотограф. После него пришёл черёд Жанны.
Вопросы оператора чередовались чётко размеренными паузами, пока записывалась её психофизиологическая реакция на контрольные вопросы. Монотонная процедура убаюкивала, но постепенно всё изменилось.
Вопрос: Убийство Арсена произошло в вашей квартире?
Ответ: Да.
Вопрос: Вы выносили из квартиры картонные коробки в день, когда произошло убийство Арсена?
Ответ после короткой паузы: Нет.
Вопрос: Арсен был убит: ножом, топором, молотком, выстрелом из оружия, ядом?
Ответ: Я не буду отвечать на этот вопрос.
Вопрос: Вы выносили из своей квартиры в коробках куски мяса: говядины, свинины, человека, крольчатины?
Ответ: Я не буду отвечать на этот вопрос.
Вопрос: Тело Арсена было расчленено и спрятано в подвале, на чердаке, на пустыре, в лесу?
Ответ: Я не буду отвечать на все эти вопросы, и продолжать участвовать в этом безобразии! – Жанна отвернулась было в сторону, но взгляд её упёрся на замершего в напряжении за металлическим ограждением фотографа и, вынуждена была потупиться, с преувеличенным вниманием начав разглядывать пошарпаный линолиум на полу зала.
Эксперт лишь удовлетворительно кивнул и обратился к судье:
- Уважаемый суд, я готов составить заключение и представить его суду.
Председательствующий судья:
- Когда оно будет готово заключение? Сколько Вам необходимо времени для его составления?
С ярко горящим взором подсудимый Берцев стоя выслушивал пояснения эксперта.
- Бросается в глаза разница реакции испытуемых на заданные им однотипные вопросы,- пояснял тот суду.
- Судя по показаниям скачкообразных кривых, подсудимый испытывал большее волнение при контрольных вопросах, типа « До 18 лет Вы совершали кражи?», чем на релевантные вопросы, как « Вы украли чемодан бизнесмена Арсена?». В тоже время, реакция очаровательной и скромной на вид свидетельницы была на эти вопросы прямо противоположной. Смею заверить, по опыту любой эксперт знает и в любом суде подтвердит, что именно виновный показывает возбуждённую реакцию на релевантный преступлению вопрос по причине заведомой ему лжи.
- Важно не содержание ответа, - продолжал пояснения эксперт.
- Во внимание принимается реакция испытуемого на зачитываемый вопрос. Этот, представленный уважаемому суду график чётко показывает, как при ответе на заключительные вопросы изменилось внутреннее психосоматическое состояние свидетельницы Жанны. Вот, хотя бы, резкий скачок кривой графика на словах: «нож» и, аналогичный скачок на слове « расчленено ».
11
В это время в одном из служебных кабинетов здания СБУ монотонно щёлкал метроном.
Специалист неслышно подошёл к доставленному конвоирами осужденному.
- Как Вы уже знаете, с вами сейчас проведут сеанс, или, так скажем, небольшое исследование содержимого Вашего подсознания. Вы готовы сотрудничать и оказать нам помощь?
- Да, готов, окажу. Надеюсь, в свою очередь, Комитет тоже поможет мне,- хрипло ответствовал бывший работник милиции Шамилин.
- Но я не поддаюсь гипнозу и метроном меня не усыпит- нагловато продолжил он, криво усмехаясь одними уголками губ.
- Вы можете для начала расслабиться, а впрочем, можете не расслабляться, вплоть до того, что можете и сопротивляться. Но, пожалуй, начнём…
Шамилин моргнул, в кабинете ничего не изменилось. Его сознание по-прежнему оставалось ясным.
- Я же предупреждал, что ничего у Вас не выйдет со мной, - торжествующе усмехнулся он конвойным покидая кабинет. Цепкий взгляд затравленного, но не сдающегося зверя непроизвольно зафиксировал положение стрелок наручных часов конвоира, протянувшего раскрытые наручники. Чувство непоправимой ошибки зарождалось где-то в глубине души, но источник тревоги не поддавался определению. И лишь проходя по вестибюлю перед лестницей, ведущей в подвал, где располагалась его камера, Шамилин увидел настенные часы и понял источник своей тревоги. В кабине он пробыл не десять- двадцать минут, как он считал, а около двух часов.
12
После обеда, судебное заседание продолжилось допросом Жанны. Эффект неожиданности, на который рассчитывал председательствующий при назначении экспертизы, сработал. Дело приобретало новый поворот.
- Свидетельница, что Вы можете пояснить суду, ознакомившись с результатами экспертизы?- тон председательствующего не обещал ничего хорошего.
- Я, я не убивала,- только и смогла прошептать Жанна.
- Громче, что Вы там шепчете под себя, свидетельница?! Где чемодан с ценностями Арсена? Вы его брали?- были там ценности, или нет, председательствующий не знал, но поправляться не стал.
- Я не брала чемодан с деньгами.
- Откуда Вам стало известно, что в похищенном чемодане потерпевшего были деньги? Нигде в материалах дела таких сведений нет. Вы сами в суде показали, что не знали, что находилось в чемодане. Я жду от Вас внятных пояснений, наконец,- рвал и метал председательствующий. Его голос, ранее монотонный и зачастую невнятно-скороговорчатый, приобрёл раскатистую властность, присущую лицам, наделёнными государственными полномочиями карать и миловать, вызвав, как обычно, невольное уважение и трепет всех присутствующих на процессе. Звенящая тишина зависла под потолком высокого судейского зала. Глаза, осуждающе-карающие, на вычурно выделяющихся огромноликих телах, заполонившие огромное пространство зала, в поисках истины жгуче жалящими стрелами пронзали её подсознание, как в том, вещем сне на четверг.
- Я обнаружила чемодан у кровати, когда проснулась одна в квартире. Посмотрела, что в нём и спрятала. Для Арсена. Это его деньги, много денег,- и под напряжёнными взглядами присутствующих, совсем тихо закончила:
- Четыреста тысяч долларов.
В зале кто-то ахнул, кто-то присвистнул и одобрительно выкрикнул:
- Круто.
- Тишина в зале, а то всех удалю,- пристукнул судейским молотком председательствующий, наводя порядок и, продолжил:
- Где спрятали машину потерпевшего?
- Машину со стоянки я перегнала в гараж своих знакомых. Там она и стоит.
- Что Вы сделали с телом Арсена, где оно?
- Я не знаю, я не убивала Арсена. Не убивала, не убивала! – зашлась в истеричном плаче Жанна. Многовенно распухшее от слёз лицо покраснело, нос забился мокротой. Она судорожно закашлялась.
- Как Вы распорядились похищенными долларами?
- Я не знаю где они, я не брала, я никого не убивала,- прогундосила сквозь сопли и слёзы миниатюрно-беззащитная Жанна.
- Дайте ей воды, пусть успокоится и, продолжим, - и председательствующий приглашающе кивнул прокурору, передавая право вести допрос. Он понял, что эффект, достигнутый результатами экспертизы, прошёл. Свидетельница будет стоять на своём и вину в совершени убийства любовника на себя не возьмёт, по крайней мере, здесь и сейчас.
Дело разваливалось на глазах. У судей, рассматривающих дело и участвующего прокурора всё больше зрела уверенность, что Берцев не виновен в инкреминируемом ему деянии.
13
- Он рассказал? Трудности были?
- Да, Шамилин, как и его подельник Храпкив, полностью признался в убийстве майора СБУ Вешникова. Одна проблема, они не сообщили место, где спрятали труп.
- Значит, он и впрямь не поддаётся гипнозу, хотя, Вы утверждаете, что сеанс прошёл успешно.
- Все поддаются гипнозу. Исключений нет. Всё зависит от уровня гипнотизёра. В метрономе нет никакой необходимости, он просто аксессуар, как свечи для гадалки.
- А Вы у нас – выдающийся специалист.
- Без ложной скромности да, я – специалист. Распечатка сеанса будет оформлена и подготовлена. Завтра утром Вы её получите, а видеозапись можете забрать сейчас. Позвольте спросить, зачем Вам это надо было? Приговор по ним уже оглашён, оборотни получили пожизненное заключение.
- Чтобы убедиться в правоте сделанных следствием выводов. Не единичны случаи отбывания наказания совсем не теми, кто совершил злодеяния. А им присудили, как никак – пожизненное. Немного пораньше – был бы расстрел. Мда, жаль Вешникова, но это лучше, чем, если бы он скрылся за границу. Мёртвые позора не имут и семья за этого сучёнка страдать не будет.
Специалист почтительно молчал и начальник СБУ продолжил:
- Странно, что Шамилин не помнит, где скрыли труп. Убийство свежее. Эх, Вешников, Вешников. Каких фигурантов брал, а на мелких оборотнях прокололся.
Помолчав некоторое время и так и не дождавшись проявления хоть какого-либо интереса со стороны присутствующего, устало пояснил:
- Живёт он рядом с домом, где эти оборотни совершили свою последнюю кражу. Видно застал их на месте преступления, когда возвращался со службы и решил никому не нужный героизм проявить, ещё одну медальку захотел. Только следы крови на обочине дороги у калитки дома остались. Группа крови совпала. Так и потянулась ниточка. Они долго промышляли. Наглые. Никак вычислить их не могли, теперь понятно, почему.
14
Судебное заседание подходило к завершению.
Сторона обвинения была специально приглашена в судейский кабинет для формального обсуждения вопроса дальнейшей судьбы дела.
- В свете вновь открывшихся обстоятельств по делу, я, надеюсь, что и обвинение понимает, что дело отправляется на дополнительное расследование,- начал председательствующий, испытывающее поглядывая на молоденькую прокуроршу, поддерживавшую обвинение в суде.
Пресекая возможные возражения, он с нажимом продолжил:
- После этого перерыва подсудимый Берцев будет оправдан и освобождён из-под стражи в зале суда.
- Я не могу согласиться с такой позицией и меня поддержит моё руководство,- горячо возразила амбициозная прокурор отдела.
- Доказательства, положенные в сомнение причастности подсудимого к совершению убийства, являются не процессуальными, а значит – незаконными,- распалялась прокурор.
- Сомнения достаточно обоснованы показаниями Жанны Цветковой, которые Вы слышали, как и все участники процесса, а также, данными, характеризующими личность подозреваемого и его показаниями в суде. Кстати, как он вёл себя на досудебном следствии?
- Ну, на следствии занимал последовательную позицию, не признаваясь в совершении преступления. От показаний и от следственных действий не отказывался, - нехотя вынуждена была признать прокурор и тут же спохватилась:
- Но, от ответственности его это не освобождает. В деле достаточно изобличающих его доказательств.
- Как, например: отсутствие трупа и орудия убийства,- ехидно продолжила его бывшая коллега в судейской мантии.
- Прокуратура не пропустит оправдательный приговор. Косвенных доказательств вполне достаточно, чтобы сделать безошибочное заключение,- разгорячилась прокурор, подспудно чувствуя реальную опасность для дела и, продолжила:
- Мы обязательно обжалуем, и городская прокуратура поддержит нашу позицию.
- Вот, поэтому, и давайте находить сейчас консенсус. Чтобы не было обжалований,- примирительно вступился, задумчиво стоящий у окна кабинета, судья - бывший опер.
- Дознание провело большую и качественную работу,- он не преминул поддержать бывших коллег.
- Значит, так и порешим. Дело отправляем на дополнительное расследование, а Берцева придётся выпускать в зале суда. Как, представитель прокуратуры, не против?- председательствующий устало, но твёрдо посмотрел в глаза прокурора.
- Пожалуй, это самое разумное и политичное решение при данных обстоятельствах. Я доложу у себя руководству и, думаю, что никто возражать не будет.
Освобождённому в зале суда фотографу пришлось ещё раз посетить изолятор, куда он прошёл, хоть и в сопровождении бесконечно подобревших к нему конвоиров, но без наручников на руках.
- Забирай своё всё, иначе вернёшься,- дал на прощанье дельный совет выводящий - сержант милиции, принимая под радостно-взволнованный гомон от бывших сокамерников, узнавших о необычно-редком, а потому – знаменательном для изолятора событии, вещи фотографа.
Лишь сидевший отдельно от всех в камере около унитаза понурившийся Шамилин, не удосужился сказать прощальное тёплое слово выходящему на свободу. Он мучительно обдумывал возможности своего побега. Провести всю оставшуюся жизнь в камере на правах обиженного он был не намерен.
Через неделю, в его входную дверь с утра вновь нетерпеливо, как когда-то, давным – давно, в его прошлой безмятежной жизни, позвонили, затем ещё раз и ещё. Трель звонка стала злой, раздражённой. Михаил, отвыкший от простых вещей обыденной жизни на свободе, невольно вздрогнул. Память услужливо угождая, дремавшему внутри него страху, напомнила последствия такой отчаянной трели. Все эти дни, после освобождения, фотограф просидел дома, то валяясь перед телевизором, то отсыпаясь на белоснежных простынях, до одурения пахнущих свежестью. Изредка, чтобы не опухнуть с голоду, он посещал ближайший супермаркет за нехитрой провизией холостяка. Деньги, то бишь – доллары заокеанской страны, из небольшой заначки, сокрытой им на всякий случай в матраце и не найденные во время обыска в его квартире операми, быстро заканчивались. Поэтому, Михаил старался их тратить, как можно экономнее, ибо выйти в свет и искать работу он был ещё не готов. Устойчиво въевшийся запах камерных нар невидимой аурой воскурялся вокруг него. Постоянные и длительные отмокания в обжигающе-горячих ваннах избавляли от земляного запаха лишь на короткое время. Но стоило ему хоть немного вспотеть, как затхлый запах вновь напоминал о себе, заставляя фотографа вздрагивать и старательно избегать приближаться к людям.
Наступившая тишина в квартире прогнала невольные самоистязания безвинно пострадавшего. Нетерпеливый гость не дождался выхода хозяина квартиры и поспешил по своим неотложным делам. Клочок бумаги в четверть форматного листа, небрежно просунутый в щель под дверью, зловещим чёрным типографским шрифтом букв, ужасающе сложившимися в слово « ПОВЕСТКА », обжёг кожу пальцев руки недавно освобождённого арестанта. Страх, мгновенно завладевший сознанием, моментально оформился в единственное желание не знать, что за сообщение содержится в послании внешнего мира. Не с первого раза, но всё же, носком ноги Михаил нервно вытолкал бумажку на лестничную площадку и рывком судорожно захлопнул дверь. Не было ничего. Если он не расписался, значит – ничего не получал. Вернувшись в комнату, он включил на полную громкость телевизор, старательно выталкивая из сознания недавнее происшествие. Этого было мало. Тогда он залез в ванную и включил холодную воду. Стресс от ледяного душа оттеснил все воспоминания в дальний закуток сознания. Так –то лучше. Не помню, значит, не было. Он просидел в ванной до посинения. Стуча зубами от холода, на немеющих ногах кое-как выбрался из омолаживающей купели. Мышцы пресса, в старании согреться, непроизвольно перекатывались под слоем жирка. Внутри всё звенело от ликования. С каждой порцией тепла, осваивающего его тело, сознание заполнялось энергией и решимостью. Что может его, прошедшего тюремные институты и избежавшего срок за убийство, которого он не совершал, напугать. Нестерпимо захотелось общения. Сколько можно сидеть в изоляции: в тюрьме отсидел, ещё и дома - сидеть. Хватит. Пора двигаться и чем-то заниматься. На выход, к людям. Без стаи тяжело. Как и без цели, которой у Михаила, пока ещё не было. Но то, что она появится и он выполнит свою сверхзадачу, он знал. Сама судьба направляет того, кто идёт по Мирозданию согласуясь с волей Вселенной.
Когда, посвежевший и энергичный, он открыл дверь в мир, перед ним закружилась, опускаясь на лестничную площадку злополучная бумажка. Кто-то из услужливых соседей, найдя её, просунул в дверную щель, уже сверху. Восстановил, так сказать, ситуацию в первоначальном виде. Значит, надо решать. Уже не дрожа внутренностями, он внимательно изучил затоптанное посторонними подошвами нехитрое содержание повестки. Его приглашали в УВД. В качестве кого , зачем и к кому, указано не было. Лишь таинственный кабинет – 21 и время – 12 часов. Раз выпало «очко» – худого не будет, усмехнулся Михаил и направился по адресу.
Искомый кабинет, расположенный в дальнем углу коридора на втором этаже здания УВД не содержал не только таблички подразделения и данных хозяина кабинета, но и нумерации. Но чтобы пройти к нему, необходимо было преодолеть преграждавшую путь металлическую решётку и скучавшего перед ней, враз насторожившегося при виде постороннего, дежурного. В ответ на молчаливо-подозрительный взгляд Михаил, также молча, показал ему повестку и справку, вместе паспорта. Следуя в направлении указательного пальца, продолжавшего хранить молчание, дежурного, такой же молчаливый посетитель проследовал к казённого вида двери. Стукнув костяшками пальцев по наличнику и не дожидаясь приглашения, Михаил распахнул дверь и попал в стандартный милицейский кабинет на двух хозяев.
- Берцев пожаловал,- констатировал худощавый невзрачного вида мужчина. Он был один.
- Я- майор внутренней безопасности Гвайц Максим Анатольевич, - не тратя время на голословные ухищрения напористо встретил Михаила незнакомец по – гражданке.
- Вас оправдали и освободили в зале суда. Получается, что Вы по вине работников милиции незаконно были лишены свободы, - твёрдо продолжал майор, пристально наблюдая за посетителем.
Отвечать было бессмысленно и Михаил ждал продолжения.
- Наказания без вины не бывает. Раз Вас посадили, значит было за что. Но так, как суд посчитал Вас невиновным, то я вынужден узнать, имеются ли у Вас претензии к работникам милиции. Задерживал Вас майор Сазонов. Вы имеете право подать на него жалобу. Но он уже на пенсии. Так сказать, своё он уже получил. УВД компенсирует Вам среднедневной заработок за время пребывания в СИЗО. Сумма не большая, но вполне достаточная. Чтобы между нами не было никаких недоразумений, я предлагаю подписать Вам заявление об отказе предъявления каких-либо претензий и проследовать в бухгалтерию УВД за получением денежной компенсации.
- А если претензии есть?
- Тогда Вы вправе, конечно, подать жалобу, заявление в суд и долго и упорно судиться с УВД, бегать по прокуратурам в поисках правды и тратить своё время, деньги и усилия на призрачную надежду, что всех виновных по Вашему делу найдут и накажут. Но, всё тэ, как я уже отметил, займёт время, деньги, усилия. А каков будет результат, это вилами на воде написано. Мы же предоставили Вам и так немаленькую компенсацию. Хотите большего – Выше право, но стоит ли обострять отношения с операми. Они смогут найти причину, чтобы испортить Вам дальнейшую жизнь. Может это и несправедливо, но- разумно. Так что, поверьте мне, Вы не первый и не последний. Вам лучше подписать это заявление и получить деньги.
Михаил молча подтянул к себе загодя заготовленный майором бланк заявления и поставил закорючку подписи. Иметь дело с продажными и мало что решающими адвокатами, обивать пороги служебных кабинетов в череде жаждущих справедливости? Нет, такая перспектива дальнейшей жизни, итак потраченной непонятно на что, его мало привлекала. Он не относился к той породе людей, кому становилось лучше от того, что кто-то пострадал, пусть даже заслуженно, от него.
Гвайц победно внутренне усмехнулся про себя. Пять минут и он уберёг УВД от лишних расходов на компенсацию морального вреда этому невинно пострадавшему.
- Бухгалтерия находится на этом же этаже но в противоположном крыле. Вас там ждут. И – прощайте.
Получить причитающую ему компенсацию сразу не удалось. Но уже на следующей недели он держал в руках довольно солидную сумму денежных знаков. Стоя среди вечно спешащих по своим делам людей, он обрадованный нежданно свалившейся сумме денег, растерянно мотался по улице, не зная, как распорядится этим богатством, пока взор его не упёрся в рекламную вывеску туроператора.
Подальше из этого дурдома, хотя бы на время, а там посмотрим. Лишь бы вырваться за границу. Благо, деньги у него теперь имеются. Прекратив метаться по улице, он решительно направился в агентство.
Турция, Египет, Западная Европа, Китай, Малайзия, долго перебирала ему всевозможные направления и туры миловидная девушка, пока наконец он решительно не пресёк все её услужливые потуги. Только Великобритания. Почему Англия? Михаил не мог объяснить даже самому себе. Что-то влекло его на эти острова.
На путёвку, оформление агентством загранпаспорта, получение визы, билеты ушла вся его полученная с милиции компенсация, но через полтора месяца он, в числе таких же счастливчиков на борту самолета, следовал с материка в Лондон.
В свой последний экскурсионный день в Лондоне, он неспешно прогуливался в одиночестве по набережной Темзы. Предстояло возвращение домой и Михаил рано утром на рассвете тихонько покинул свой гостиничный номер, чтобы в одиночестве на природе, поразмыслить о своём будущем. В раздумье он не заметил, как центральная часть города осталась далеко позади, миновала промышленная зона. Он всё также неспешно шёл по пустынному мосту, как вдруг ему навстречу, со стороны небольшого поместья особняков разминочной пробежкой приближался подтянутый, спортивного вида мужчина. Даже в спортивном костюме в бегуне без труда можно заметить военную выправку. Бегун приблизился. Из-под капюшона на Михаила бегло бросил цепкий запоминающийся взгляд мужчина славянской внешности. Это уверенное выражение тайной властности во взгляде было до боли знакомо Михаилу из той прошлой жизни, которую он всеми силами старался забыть. Вешников- эсбэушник, убитый оборотнями-ментами. Они же сами чистосердечно признались в его убийстве, за что и понесли заслуженную кару: тянут свои пожизненные срока на зоне.
Былые воспоминания всей обрекающей тяжестью вновь нахлынули на фотографа. Сознание услужливо напомнило, как к нему в камеру ИВС приходил майор СБУ Олег Вешников и интересовался связью убитого Арсена с Жанной. Как дотошный эсбэушник задавал вопросы об оставленном Арсеном в квартире своей любовницы на хранение чемоданчике и его содержимом и дальнейшей его судьбе. По скользким намёкам Михаил сделал вывод, что в искомом чемоданчике был компромат на известного депутата Верховной Рады Украине, документы о передаче ему денег на избирательную компанию, фото с ворами закона на отдыхе за границей и девицами лёгкого поведения, в числе которых была Жанна.
Зачем это ему здесь? Неужели вся поездка, затеянная лишь с одной целью – забыть, вычеркнуть из своей жизни эту историю, пошла насмарку. Сколько ещё судьба будет ему напоминать о камерных буднях. Запах подземелья вновь заполнил ауру Михаила.
Как же так, почему этот майор оказался жив? Как он очутился на берегах этой грязной речушки Темзы? Довольный жизнью и процветающий и совсем не похожий на истлевающего в земле мертвеца, каким его считают дома и на службе.
Прекратив дальнейшие рассуждения, Михаил торопливо набрал на мобильном телефоне номер, которым так никогда и не воспользовался. Абонент ответил не сразу:
- Слушаю Вас.
- Это Михаил, Вы давали мне свой номер, когда я сидел в СИЗО, вы расследовали дело об убийстве милиционерами – оборотнями майора СБУ Вешникова.
- Помню,- коротко ответил далёкий собеседник и выжидающе замолчал.
- В предместье Лондона я сейчас только что столкнулся с майором Вешниковым, он жив.
- В Лондоне? Хороша у Вас жизнь. А Вы не ошиблись, всё-таки время прошло.
- Нет, нет, ошибка исключена, он меня узнал тоже. Он вздрогнул и изумился, когда увидел меня.
- Срочно уходите и скрывайтесь, Михаил. Вы в опасности.
Шорох сзади, лёгкий укол в шею и мгновенно разлившийся по телу яд, приносящий смерть, лишил Михаила возможности ответить. Тело фотографа медленно перевалилось за поручни ограждения моста и с глухим всплеском упало в мутные воды чужой реки. Он так и не узнал о своей сверхзадаче, но она явно была выполнена и необходимость дальнейшего существования формы его личности в этом мире отпала.
© Белозерцев Сергей Юрьевич
28.08.2012 г. – 06.06.2014 г. гор. Севастополь