Ездя на поездах, я почти всё время пялился в окна, запоминая самые красивые места наших железных дорог, где вполне можно было бы постоять с фотоаппаратом в ожидании достаточно редких для многих перегонов Казахстана проходящих составов. Но доехать до таких мест на сжавшемся со времён СССР как шагреневая кожа общественном междугородном транспорте в некоторых местах вообще уже не представлялось возможным. Легкомысленно попробовав однажды в Чарске воспользоваться для этого услугами таксистов, я чуть было не остался без штанов! И поэтому оставался единственный логический выход: нужно было подумать о том, чтобы как-то всё же обзавестись собственной машиной.
Многим парням это обычно не представляло никаких сложностей. У пап или старших братьев, дедушек или дядьёв, дома или на работе, оказывались самые разные машины, на которых они начинали потихоньку учиться, а к восемнадцатилетию тем или иным способом оказывались уже с правами. Мой же отец оказался дальтоником, и поэтому ни о какой машине ни разу в жизни даже и близко не заикался. Приходилось в сорок пять лет начинать с полного нуля. Впрочем многие друзья моих родителей с советские времена, привезя из загранкомандировок сертификаты на автомобили, примерно в таких же возрастах и начинали учиться вождению...
Работая в Астане, я вдруг совершенно случайно узнал, что из-за кризиса стремительно поползли вниз заоблачные цены на обучение в автошколах. Считая копейки своего государственного окладика, я в какой-то момент понял, что мне уже хватает этих копеек даже на водительские курсы! Я выбрал по объявлениям в газетах самую ближайшую к своей работе автошколу «Союза водителей транспортных средств Казахстана», чтобы холодными астанинскими осенними вечерами не нужно было бы шастать на лекции в другой конец города. Заведение даже любезно разрешило оплачивать учёбу в рассрочку, и я в него записался.
Занятия у нашей группы началась 21 сентября 2009 года. Я на полном серьёзе думал, что к новому году буду уже с правами. Но приколы начались на первых же занятиях. Нам вдруг изменили расписание, по которому теперь нужно было ходить на изучение правил дорожного движения не по понедельникам, средам и пятницам, а по понедельникам и субботам. В группе лишь преподаватель был моим ровесником, да и в обширном объёме талии от меня не отставал. И всё бы ничего, но мужик мало того, что говорил с акцентом – он вдобавок ещё и заикался, и слушать его было достаточно тяжело. Однако спецом в своём деле он оказался очень грамотным – к сожалению, это уже редкость для нашей страны. Я оценил это намного позже, в лёгкую сдав «компьютерный» экзамен в ГАИ.
Остальной контингент составляли мальчики-студенты и барышни лет тридцати. Меня там называли дедушкой. Теория странным образом растянулась аж на два с половиной месяца. Нам начали объяснять, что до сих пор нет свободных машин для наших занятий по вождению. И вот, в самых последних числах ноября, нас наконец распределили по инструкторам. На первые три занятия мне досталась коробка-«автомат».
Вечером в день моего самого первого автовождения пытался идти какой-то совсем уж меленький снежок и было минус пять. Пока инструктор довёз меня от автошколы до рынка «Шанхай», стемнело окончательно. Справа за базаром в темноте угадывался автодром, но мы на него не поехали. Шеф велел садиться за руль.
Фольксваген-«Венто» не казался прям такой уж масенькой машинкой. Вдобавок я уже знал, что свободно могу поместиться на пассажирских сиденьях «Матиса» и «Тико». Однако нижний край руля оказался уж больно близко к сиденью водительского кресла. Я не влез. Инструктор, достаточно щуплый парень, невозмутимо отодвинул кресло назад. Я думал, что он сейчас поднимет рулевую колонку, но на «Венте» это, видимо, не делалось. Со второго раза я за рулём уместился. Ноги оказались вытянуты почти на полную – ну да ладно, часок можно было перетерпеть.
Шеф велел отрегулировать зеркала. Я, как-то и не соображая, что машинка стоит далеко на обочине, настроил верхнее зеркало на кучу фар сзади… «Нажми на тормоз, включи автомат на D...» – нажал, включил, отпустил педальку – машинка попыталась поехать. Шеф велел остановиться. «Теперь понял? Включай поворотник и выезжай на трассу, скорость не больше сорока».
Чё, прямо вот так, сразу?!!
Не понимая в темноте, что показывают мне зеркала – отблески фар на непонятном расстоянии – я выкатился на трассу. Шеф крякнул, но стерпел – левее меня, удивлённо вильнув задом, тут же прошелестел в обгон какой-то «Мерс»...
Держать скорость сорок на спидометре оказалось не так уж и сложно: вот где помогли железнодорожные и авиационные компьютерные игры-симуляторы. Да и учиться рулить в возрасте сорока пяти лет, видимо, было легче, чем в двадцать – двадцать два годика: «пионерская зорька» в заднице уже не играла. Типа – «а что будет, если?..» Я прекрасно знал, что будет – насмотрелся за свою жизнь по автомобильным трассам...
Многострадальный «Вентик» с незавидной участью учебной машинки тихонько катил по краю трассы на Павлодар, иногда коротенько ныряя в углубления дороги, которые мне не удавалось разглядеть в темноте. Постепенно я приловчился углядывать в правом зеркальце, как далеко еду от края обочины. В левом зеркальце постоянно маячили чьи-то фары. А в верхнем, поскольку настроил его неправильно, ничего не видел, а вскоре и вообще про него забыл.
До Павлодара мне, однако, доехать не дали. А то отмахал бы, не заметив… Шеф велел сворачивать направо, на окружную. Через пару километров показалась большая асфальтированная площадка для отдыха дальнобойщиков. Посреди неё высилась бетонная эстакада для осмотра машин, и мне велели нарезать аккуратные круги вокруг неё. Пять левых. Пять правых. Шеф успокоился и даже начал названивать по сотке каким-то девочкам, с которыми он чуть позже собрался в баньку...
Мне снова велели выехать на трассу окружной. Только теперь налево, обратно в город. Машин справа и слева не было, но вдали маячили какие-то фары. Я выехал – на подъём – скорость упала до двадцати. Пристроился в полосе правыми колёсами в полуметре от обочины… «Разгоняйся до сорока побыстрее – он же – тот, который сзади – не думает, что ты так медленно едешь?!!» Инструктор, как и всегда, был абсолютно прав. Пристроившийся сзади за мной огромный междугородний автобус из самых южных краёв нашей страны смог обогнать меня только тогда, когда я взобрался по петле развязки на мост верхней автотрассы.
Пять минут спокойного «полёта»… Рынок «Шанхай». Двое бегут через дорогу. Кажется, что вот-вот, и я их собью. Жму на тормоз. «Почему ты останавливаешься? Ты не должен их пропускать!» Сказать инструктору, что мне страшно? Или не говорить? Небольшой маршрутник «Контик», к которому бежали эти двое, дождался бегущих и теперь ломится выехать с остановки. Левее, ещё левее, ещё левее – всё, не могу больше увиливать от него, не могу понять в темноте, как далеко от моего правого борта его левый борт, и снова обречённо жму на тормоз. «Почему ты остановился?»
Потихоньку переваливаю через новенький «горбатый» мост. Перед «Шапагатом» машинок стоит много, но самый правый ряд, в котором ползу я, как-то достаточно быстро рассасывается – я даже не успеваю полностью остановиться. Снова автобусная остановка. Снова пытаюсь увернуться влево от очередного срывающегося с остановки «Контика», может быть даже и того же самого… На сей раз как-то вдруг обходится без педальки тормоза – спасибо реконструкторам проспекта Богенбая, теперь четыре полосы в каждую сторону. «Ничего, у меня ученица однажды этой машиной школьника сбила. Бежал вот тут сломя голову через дорогу, но отделался лёгкими ушибами...» Спасибо. Замечаньице прямо под руку.
Я помнил, как, только приехав в Астану, подъезжал в этом месте на автобусе по узенькой дороге напротив ещё недостроенного тогда «Шапагата» к базару, и пара молодых девиц на «десятке» с кустанайскими номерами, ехавшая прямо перед нами, сбила двоих детишек. Барышни, заболтавшись в образовавшейся пробке, прозевали момент, когда машины тронулись, и очнулись только тогда, когда перед ними образовался просвет почти до «Алема». Водительница вдавила педальку в пол. В тот же момент в образовавшийся просвет между машинами ломанулась с тротуара девчушка лет двенадцати с масеньким пацанчиком на руках...
Девчушка погибла мгновенно: её шейка переломилась и голова просто сложилась назад, оставшись только на одной кожице. Пацанёнок, которому, похоже, не было и годика, вылетел из рук уже мёртвой сестрёнки и шлёпнулся назад на тротуар. Орущий окровавленный комок тут же подобрали на руки какие-то женщины с остановки и пытались вызвать скорую. Кустанайская деваха, молоденькая совсем, выскочив из-за руля, тоже билась рядом в истерике… Досматривать тогда этот фильм ужасов через переднее стекло автобуса я не стал, благо наш водила открыл дверь и мы смогли выскочить. А сейчас… Поворотник, назад в самый правый ряд. «Заводской». «Перестраивайся в средние ряды, тебе на следующем перекрёстке поворачивать».
На спидометре – тот же сороковник. Потихоньку рулю в третий ряд из четырёх. «Почему не смотришь в зеркала?» Да забыл я давно про них – уж простите… Зелёный. Проезжаю этот перекрёсток, те двое водителей, что были в самом левом ряду, быстро меня обгоняют, включаю поворотник, гляжу в зеркальце – следующие фары вроде бы где-то далеко – и залезаю в самый левый ряд.
Красный. Снова зелёный. Встречных машин нет! «Ну и поворачивай, чего смотришь?» Рулю влево на Ауэзова, автошкола уже где-то рядом, но тут дорогу переходит пожилой мужик. Мне же нужно его пропустить, но так хочется высунуться из окошка и истошно завопить: «Дяденька, пропусти, пожалуйста, меня вперёд!..» Нет – притормозить благополучно успеваю, мужик проходит, и вот я уже качусь по Ауэзова. Паркинг автошколы слева, но навстречу… Длинная-длинная вереница встречных автомашин. Стою и мигаю левым поворотником у вроде бы осевой, которая не нарисована. Смотрю – меня уже начали объезжать справа и даже не бибикают. Вереница встречных кончается, и я наконец-то втыкаюсь в тот же самый прямоугольник заледеневшего асфальта, с которого мы полтора часа назад стартовали...
Уф-ф-ф… «Не волнуйся. У тебя всё получается отлично, многие с первого раза так хорошо ездить не могут...» Спасибо, утешили.
После третьего моего урока вождения эту машину «Венто» отогнали из Астаны в Астраханку, где обменяли в местной автошколе на самосвал «ЗиЛ-ММЗ», чтобы астанинской автошколе было на чём готовить водителей категории «C». Мне назначили другого преподавателя, уже на автомашине «Мерседес-190Е» с механической коробкой передач.
Зима тем временем наступила уже окончательно. В очередное астанинское заиндевевше-туманное декабрьское утро, когда мне нужно было идти к девяти утра на вождение, стукнуло минус тридцать три. Как хорошо, что машинку с утра нужно было заводить не мне! Немного прогретая инструктором, она завелась достаточно быстро. За руль, в отличие от поручней внутри астанинских автобусов, можно было держаться без перчаток. Но стёкла «Мерсика» были почти непрозрачны. Переднее ещё как-то отшкарябал, ибо обдув стекла хоть и холодным воздухом, но был. Двигатель и печка как-то нагреются только к концу урока, поэтому оттирать боковые стёкла смысла не было.
Машина стояла, уткнувшись под углом в тротуар между нескольких других машин. Для чего нужно парковать машины именно таким способом, я так и не понял, ибо при выезде задом на дорогу ни в одно стекло или зеркало не было видно – едет кто по улице, или нет. Набравшись наглости – зря, что ли, знак «У» на крыше стоит?!! – я сдал задом к середине дороги наугад.
Надо же – никто в ответ не бибикнул! Есть ли сзади машины, я так в заиндевевшие зеркала и не увидел. Шеф велел ехать прямо по Ауэзова. Обычно мы тут же сворачивали влево на Богенбая, но тут я потихоньку покатил прямо. Шеф побурчал для виду, что у меня опять при переключении скоростей машинка клюёт носом влево-вправо, но вскоре затянул свои казахские песни, коих он знал великое множество.
Когда поют солдаты, спокойно дети спят!
Я уже знал – раз поёт, значит я всё делаю правильно. Очередная мелодия оборвалась, когда я повернул с Ауэзова влево на 9 Мая. Перед перекрёстком с Бейбитшилик раскорячился по диагонали и включил аварийку огромный гармошковый автобус четырнадцатого маршрута. Я сначала попытался объехать его слева, но шеф скомандовал объезжать справа. Выкручивая руль в обратную сторону, я, как и обычно, забыл посмотреть в замёрзшее правое зеркало – моментально откуда-то сзади раздалось истошное бибиканье! Ну почему у этих стареньких Мерседесов справа такие масенькие зеркала?!!
Автобусник стронулся с места и выключил аварийку. Впопыхах трогаясь следом за ним, я, разумеется, заглох. Педали сцепления и тормоза у «Мерсика» были удобные и понятные, но газ был где-то очень далеко, и с очень коротким ходом – до меня стал доходить весь смысл фразы «вдавить педальку в пол» – на этой машине она иначе и не работала. На каждом уроке я хотя бы по разу, да и глох где-нибудь. Бибикавший сзади, а это оказался какой-то огромный «крузак», пока я заводил машину, объехал меня слева и, уже когда я повернул на Бейбитшилик, без всякого смысла встал у меня прямо перед носом.
Мстить учебной машине? С курсантом, сидящим за рулём в шестой раз? И он после этого считал себя мужиком? Инструктор, высунувшись в своё окно, отматерил водилу «крузака» самыми нецензурными словами, которые он знал в казахском языке. Зачем? Таких «не мужиков», как потом оказалось, на столичных улицах было полным-полно – проще было не обращать на них внимания...
Я совершенно спокойно покатил дальше по Бейбитшилик, а минут через пять снова начались песни. Я потихоньку рулил по узким улочкам где-то в районе Агрогородка, когда вдруг упёрся в перекрёсток с главной дорогой и без светофора. Вся дорога слева была скрыта от меня забором и деревьями, вдобавок все стёкла «Мерсика» были в сплошном инее. Высовываясь потихоньку дальше на дорогу, чтобы посмотреть, есть ли там кто, я чуть не угодил под нёсшийся с той стороны на совершенно дикой скорости маршрутный автобус, который ну вот совершенно не было видно!
Терпению и выдержке автошкольных инструкторов пою я песню!
Мне просто было сказано, чтобы я в следующий раз получше вертел головой в разные стороны… Шеф велел рулить на заправку. Я впервые в своей жизни подъехал к колонкам – АЗС не пострадала. Поехали назад к автошколе. Я ехал по главной и поворачивал направо. Встречная машина, даже не попытавшись включить поворотник, попёрла налево, туда же, куда и я. Я был в полной уверенности, что он меня пропустит, как и положено по Правилам, но водила с североказахстанскими номерами на «Т» даже и не подумал остановиться – я едва успел тормознуть!
«И чё ты остановился? Ну и бил бы его в бочину – он бы ещё мне капитальный ремонт этой машины оплатил...»
Обратно до автошколы я потом в то дико студёное утро добрался уже без приключений. А следующий урок начался с того, что к утру следующего дня вдруг резко потеплело с минус тридцати трёх до минус трёх, и на укатанный за два морозных дня снег при этих минус трёх градусах пошёл дождь!
Дав обычный круг по улицам Коктала, мы приехали к площадке, на которой стояло торчком несколько старых автопокрышек. Стёкла машинки на сей раз не заиндевели, а запотели, вдобавок все задние стёкла были жутко тонированы. В центральное зеркало заднего вида не было видно вообще ничего. По мокрой ледяной слякоти меня на нешипованой резине учили заезжать задним ходом в створ ворот – получалось через раз...
Занятия по вождению прекратились внезапно и совсем не так, как я думал. У бедного «Мерсика» что-то постоянно шкарябало в правом переднем колесе, инструктор отмазывался, что это тормозная колодка не так стоит, но и ремонтировать её не думал, покуда в одно прекрасное утро подшипник этого колеса не рассыпался в мелкие брызги. Мне оставалось ещё два занятия по вождению, но мой второй инструктор, когда починил машину, ещё два занятия ездить со мной уже не стал, и взял себе другого курсанта...
Экзаменов не назначали, свидетельств об окончании автошколы тоже не давали. Так прошёл весь январь, и к первому февраля я вдруг узнал, что через месяц поеду жить назад в Алма-Ату. Разумеется, что я тут же пошёл воевать с автошколой. И тут оказалось, что наша тридцать шестая группа была набрана на занятия незаконно! На момент моего поступления в эту автошколу оное учебное заведение уже было лишено своего автодрома за базаром «Шанхай», вместо которого было решено расширять этот рынок. Поэтому оно не имело права набирать группы. Однако ж набрало и учило, параллельно судясь за этот клочок земли.
Я тогда только понял, почему меня в самый первый раз на «Вентике» выгнали сразу аж на самую главную улицу Новой Столицы Евразии… Но надо отдать должное: «Союз водителей» таки отсудил себе свой автодром обратно, зарегистрировал постановление суда в ГАИ Астаны серединой января уже нового, 2010, года, и снова получил право обучать курсантов. Группы, набранные 21 сентября 2009 года, должны были по срокам возврата автодрома окончить занятия аж… 19 марта 2010 года!
Тогда я пошёл к директору автошколы и написал заявление на его имя о том, что в связи с переездом на ПМЖ в другой город, я прошу выдать мне свидетельство об окончании этой автошколы досрочно! Директор понёс моё заявление в ГАИ Астаны, но там его визировать отказались, сославшись на то, что подписывают такие заявления только призывникам, имеющим на руках повестки военкоматов. Знакомых в столичной ГАИ, чтобы решить этот вопрос каким-нибудь более цивилизованным способом, ни у меня, ни у моих сослуживцев не нашлось, и я так и уехал в Алма-Ату без автошкольных документов.
За автошколу тем временем взялась прокуратура. Не один же я ходил уже полгода таким «бесправным», и столичные жители начали писать о проделках «Союза водителей» во все свои газеты и инстанции. Уж и не знаю, чего там накопали прокурорские, когда вдруг ближе к первому мая автошкольная секретарша позвонила мне по межгороду и сказала, что документы готовы. В тот же вечер стараниями моих друзей эти бумаги поехали поездом в Алма-Ату.
Знакомый директор автошколы в Южной Столице, едва увидев писульки «Союза водителей», чуть не упал со стула! В свидетельстве об окончании автошколы стоял срок обучения всего в два месяца. Экзаменационный лист был не на одном листе с медицинской справкой. Печать астанинской ГАИ на бланке автошколы оказалось чуть смазанной. «С такими бумагами иди в ГАИ Алма-Аты сам – если тебя там допустят к экзаменам, то допустят. Но я думал, что автошколы «СВТС РК» – это люди посерьёзнее...»
Другие люди – один из них отставной полицейский, а второй – мастер по автоспорту, тоже, посмотрев, как оформлены астанинские бумаги, разговаривать насчёт меня с алма-атинскими ГАИ-шниками отказались. Ну что же: по жаре в тридцать шесть, в переполненных автобусах, стоящих на каждой остановке по восемь минут, я за день объехал по-новой всю алма-атинскую медкомиссию (астанинская не прокатывала), включая психиатров и наркологов.
Ранним утром следующего дня, своего сорок шестого дня рождения, я припёрся по «холодку» в тридцатник к ГорГАИ, нашёл подъезд, в котором сдают экзамены, и отстоял очередь. Милой девочке, принимавшей документы на сдачу, все приколы «Союза водителей» оказались абсолютно до фени, и меня вызвали в компьютерный зал. Боже, какие умопомрачительные девочки в одних топиках сидели за несколькими машинами, пытаясь складно попасть по кнопкам… Какие тут, к чёрту, экзамены?!!! Но астанинский препод-кросаффчег не зря пыхтел два с половиной месяца у доски – за каких-то пять или шесть минут я набрал на компе тридцать шесть правильных ответов и предстал перед майором-экзаменатором.
«У тебя в документах здесь это не так, а тут вот это не так, а вот здесь вообще непонятно что… Люди, учившиеся в других городах, привозят нам сюда подтверждения совсем в другом виде! Я направлю запрос о Вас в ГАИ Астаны, но экзамены можете продолжать сдавать...» – судя по результатам только что пройденного мною теста, энтузиазма в майорском голосе не чувствовалось.
Зато на автодроме в нижней части города кровь вообще не пили. Два дня – два экзамена по вождению, и на третий день я вновь стоял перед «компьютерным» майором. Тот вроде и так, и эдак, и непонятно – запрос обо мне отправлял он в Астану, или нет; потребовал у меня оригинал домовой книги, но даже не став открывать её, уткнулся в другие мои бумаги, и наконец выдавил из себя, что я могу идти фотографироваться...
Через час я всё-таки получил свои новенькие права. До ровно девяти месяцев этой эпопеи мне не хватило ровно одной недели.