Отца мне до некоторого времени во всех отношениях заменил дед, хотя жил далеко. Потом в моей жизни появился отчим. Этим светлым днем в моей памяти стал день, когда на одиннадцатом году моей жизни (снова цифра 11)... однажды весной я увидела маму с мужчиной. «Это дядя Коля», - сказала она. А он приветливо улыбнулся и сразу понравился мне. Через какое-то время он стал жить с нами, и я стала называть его папой. В тот же день, когда я первый раз назвала его папой, он ушел и вернулся с дипломатом. У нас в классе такого не было даже у детей из очень обеспеченных семей. «Зачем ты купил ей такую дорогую игрушку?» - сказала тогда мама. Вопрос из разряда психологии бедности, как говорят сейчас психологи. А он ответил: «Пусть дочь радуется». И когда я, бывшая безотцовщина, пришла в школу с дорогущим дипломатом, все вытаращили глаза. Спросили, кто это мне купил, я гордо ответила: «Папа». Многие смотрели недоверчиво, кто-то смеялся – какой, мол, папа, откуда взялся. Один мальчик, который знал обо мне больше других, потому что наши мамы дружили, подтвердил – у меня есть папа. А другой мальчик сделал просто: подошел и пнул по дорогущему дипломату. Вот этого я уже вынести не смогла. Помню, как я надавала ему (первый раз в жизни в ответ на то, что меня обижали) этим дипломатом по голове. Став взрослым, этот мальчик умер от наркотиков… связи, кажется, никакой, а наклонности – видны с детства.
Отчим хотел меня усыновить. Но мама отказала ему, немало обидев – пусть родной отец платит алименты. Разве что 10 рублей раз в год приходило иногда… По национальности папа Коля был чистейший украинец, когда я вижу изображения украинцев на старых иллюстрациях и картинах, вижу предельное сходство с ним. Он ничего для меня не жалел, вопреки всем шуточкам про хохлов. Поэтому я не люблю анекдотов про сало и хохлов, про их жадность. Это огромный стереотип и штамп. Это не имело никакого отношения к моему отчиму-украинцу. Не люблю, когда украинцев называют хохлами. Меня вырастил хороший человек, которому я за это благодарна. Меня вырастил украинец, который ничего для меня не жалел.
В музыкальной школе уже в третий раз я начала учится тоже благодаря папе Коле. В первый же год его появления в нашей жизни, не смотря на отказы мамы, я сама пошла поступать. Когда я зашла в класс, где шли приемные экзамены, учителя переглянулись и спросили: «Девочка, ты ведь уже училась два раза и бросала, зачем в третий пришла?». Я ответила, что теперь я не брошу, потому что у меня есть папа и он купит мне пианино. Преподаватели засмеялись, и кто-то спросил: «А кто тебе из нас кажется самым добрым? У кого ты хочешь учиться?» И тогда я показала пальцем на своего учителя, Виктора Яковлевича. Он взял меня в свой класс. Всё-таки в жизни важно всё выбирать для себя самостоятельно. Так я сама выбрала себе Учителя – Виктора Яковлевича Солопова.
Мой учитель был еще одним важным мужчиной в моей судьбе, который относился ко мне по-отечески. Он учил не только играть на инструменте, он и петь меня тоже учил. Еще в 1 классе музшколы поставил к микрофону солировать в хоре, потому что видел, как я люблю петь. Сам он прекрасно пел (голос у него напоминал голос Иосифа Давыдовича Кобзона), и каждый урок наш с ним заканчивался тем, что я играла ему песни, которые подобрала сама. Часто я вставала из-за инструмента, и мы занимались вокалом – дополнительно к уроку фортепиано. Видимо, я была его лучшей ученицей, если именно со мной он занимался вокалом. В этом городишке он был человеком более чем заслуженным, люди его уважали. Потом, в его старости, когда он уже болел, для него пришло звание «заслуженный работник культуры». Такие звания на такие маленькие городишки приходят нечасто, поэтому начальница отдела культуры решила вместо него наградить саму себя, что и сделала. Видимо, подумала: «Зачем ему это звание на старости лет…» В этом городишке ни молодым дороги, ни старикам почета не было… Этот случай так обидел моего учителя, что через год он умер… Это всё случилось, когда я уже окончила музыкальное училище, чем мой учитель очень гордился – в таких городишках поступление кого-то в такое заведение – случай редкий.
А тогда, в детстве, я пела везде, где только можно было. В музшколе я солировала в хоре, была вокалисткой в оркестре народных инструментов. Когда мы с мамой по путевке ездили отдыхать в профилакторий, на большом крыльце корпуса, которое служило и сценой тоже, проводились концерты для отдыхающих. Я научилась подыгрывать себе на аккордеоне (минусовок тогда еще не было). Иногда мы пели вместе с мамой, и это время мне вспомнить приятнее всего из моего детства. У меня даже есть медаль, полученная за концертную деятельность с профилактории. Одним летом в том профилактории мы встретились с девочкой Юлей, с которой когда-то в 6 лет вместе отдыхали в лагере. Юля меня вспомнила, я ее – нет. Юля, приехав домой, нашла нашу совместную фотографию, где мы, 6-летние девочки, стоим вместе в лесу. Эта Юля стала на несколько лет моей лучшей подругой, а в итоге сыграла в моей жизни какую-то зловещую роль. Её папа работал в Администрации Кемерово, мой был простым шахтёром. Это и стало в итоге обстоятельством, которое развело нас в жизни. «Разные социальные слои».
Потом наступил 1989 год – шахтерские забастовки. Мой папа Коля постоянно находился на городской площади, а я носила ему горячие обеды и сильно гордилась – ведь я ношу их папе. На забастовку они ходили как на работу. Один раз, когда я пришла, они с шахтерами играли в шахматы – это была любимая игра папы Коли. «Это кто – дочь твоя?» - спросили у него шахтеры. «Да», - ответил он. Он и меня учил понемногу в них играть.
Песни - здесь http://www.realmusic.ru/sibstars/music/