Через три недели после командировки в Талдыкорган мне вновь представилась возможность побывать в стране сказочного блаженства, в которой Аллах создал на Земле Рай – той части Южно-Казахстанской области, которая расположена между Ванновкой и Бадамом. Причём на пару со своим шефом.
Билеты нам с Акжолычем достались в поезд, шедший гораздо дальше райской страны – на сей раз это был скорый «Батыс» до Актобе, состоявший из тех самых вагонов китайского производства, об которые пару лет ломали копья в судах всех инстанций железная дорога, лизинговая компания, санэпидстанция и таможенные службы. Утверждалось, что пластик внутренней отделки этого подвижного состава выделяет в воздух какие-то вредные химические вещества...
«Батыс» отправлялся от вокзала Алма-Аты II без десяти девять вечера. Я появился там где-то за полчаса. На втором пути стоял непривычно ярко освещённый поезд. Электрический ток не каких-то «железнодорожных» напряжений в 54 или 110, а таких же нормальных человеческих 220 вольт, как и в родной домашней розетке, непрерывно вырабатывался в специальном техническом вагоне дизель-генератором. Хочешь – сотовый телефон заряди, или ноутбук подключи. В старых советских или немецких вагонах этого делать обычно не давали: их древние преобразователи этих самых 54 или 110 в человеческие 220 не были рассчитаны на долгое включение – так только, успеть бы побриться. Они быстро перегревались и, бывало, перегорали, до пожара на весь вагон...
Внутри ничем таким не пахло. Все двери из тамбуров в вагоны были, в отличие от наших, с окошками. Котла не было – вместо него у проводников был склад всякого инвентаря, а отапливался вагон электрическими нагревателями. Кто поездил в них летом, говорили, что внутри прекрасно работает кондиционер. Форточки окон по новой уродской моде не опускались полностью, а лишь ненамного откидывались, но хотя бы были чуть больше, чем такие же форточки в современных российских вагонах. Светозащитные шторки, опускавшиеся на окна, не были совсем непрозрачными, как в наших вагонах. Какая-то синтетическая сероватая плотная ткань, и самым классным было то, что шторка эта спокойно вытягивалась, втягивалась, и безо всяких защёлок и зажимов зависала на любой произвольной высоте.
Туалет со стороны проводников был с унитазом, причём, похоже, не металлическим, а фаянсовым. Туалет в другом конце вагона был вообще без унитаза, просто с отверстием в полу, но тоже оснащённым теми же шаровым клапаном и вакуумным насосом, что и унитаз. В рукомойниках были не нажимаемые вверх штоки, а обычные вентили, открывавшиеся полностью за пол-оборота. На улицу из таких туалетов ничего не выливалось – их один раз опорожняли посреди дороги специальной машиной, в кзыл-ординском Белкуле. Санитарные зоны, однако ж, по крупным станциям существовали – проводники объяснили, что это сделано специально, против некоторых особо ушлых торгашей.
Купе внутри китайского вагона отличалось от советских, российских и немецких тем, что ночники были не с лампами накаливания, а со светодиодами. Ламп накаливания тут вообще нигде не было! «Ночного» света в купе тоже не было. Лестница на вторые полки была сделана в виде откидывающихся из стены отдельных простеньких «лапок», а не всей лестницы целиком. Столик был больше, чем в немецких вагонах, но меньше, чем в старом советском плацкарте. Единственное ощутимое неудобство при размещении вещей в рундуках доставили нижние полки: они были намного тяжелее, чем в наших или немецких вагонах.
Акжолыч появился в вагоне минут за десять до отхода поезда. Вдобавок ко всему это был день рождения его сынишки, поэтому шефу срочно требовалась компания. Которая в нашем купе немедленно и образовалась. «Линейщики» с проверкой документов по составу не пошли, поэтому мы смогли спокойно скушать под нехитрую закусь одну бутылочку. Потом мы с шефом собрались в вагон-ресторан. Пришлось пройти полсостава, но зато взглянуть по ходу на китайские «люксы». В двухместных купе не было верхних полок. Вагон-ресторан мало чем отличался по компоновке и отделке от ресторанов «Аммендорфа», а по своему меню и ценам – от ресторана и бара в поезде «Тальго» Астана – Алма-Ата II.
Мы заказали ещё бутылочку, по помидорному салатику и второму. За соседним столиком мужики играли в какие-то карты. Дело шло к полуночи и кабак закрывался. Мы пошли обратно в свой вагон, и перед его тамбуром шеф остановился покурить с пожилым агашкой из соседнего купе. Пепельницы китайцы прикрутили не в «нерабочих» тамбурах, а прямо между вагонами! Но и междувагонный переход был хоть и не настолько герметичен, как в «Тальго» (а то бы там в него насосало на скорости!), но тем не менее даже окурку улететь вниз на шпалы было достаточно проблематично… Меня, однако, эти проблемы больше не волновали: уже год, как бросив курить, я пошёл баиньки...
Очень ранним дождливым утром в Джамбуле часть народа из нашего вагона вышла, а по поезду начали шастать торговки всякими изделиями из собачьих шерсти и шкурок. Где они берут там столько собак, я уже однажды писал, в рассказе «По дороге на Юг». Но тут по ходу оказалось, что торговали тётеньки не только собачьими стельками-поясами, но и собой! Вломившаяся в наше купе в седьмом часу утра весьма не худенькая торговка недвусмысленно предложила кроме изделий джамбульских белошвеек ещё и оральный секс по достаточно сходной цене. Учитывая, что спрос рождает предложение, видимо, находились те, кого прельщала эта довольно страшная мадам – лично у меня при её виде ни малейшего желания не возникло.
Мы с Акжолычем вылезли из поезда на пасмурно-мокрый перрон Тюлькубаса. В здании вокзала работал неказистый с виду кафешник, в котором, однако, оказались совершенно вкуснячие лепёшки, жареные в масле из слоёного теста, и горячий чай с молоком. Готовила всё это великолепие не менее вкусная девочка, причём русская по национальности, что для Тюлькубаса, похоже, уже само по себе давно было нонсенсом. Нанятый нами после обалденного завтрака таксист, пожилой агашка на стареньком «Галанте», оказывается, до сих пор помнил и Ольгу Михайловну Зелинскую, и Ваську Трубникова. Через полчасика мы уже были на родине Акжолыча, в посёлке Сас-Тобе.
Очень аккуратный и красивый в советские времена рабочий посёлок теперь хоть и подрастерял вместе с уличным асфальтом свой былой лоск, тем не менее всё равно сохранил какой-то чисто домашний уют. На центральной площади с несколькими магазинчиками даже торговали свежим мясом, достаточно шикарными коробками конфет, а на двери одного из «супермаркетов» висело расписание отправления ежевечернего автобуса на Алматы. Весь остальной общественный транспорт представлял собою нескольких таксистов, тусовавшихся вокруг автозаправки при выезде из Сас-Тобе на трассу. Над посёлком неторопливо коптил пасмурное небо прилепившийся к склону приличной сопки цементный завод, вдоль забора которого периодически громыхали объезжавшие эту горушку товарняки.
Днём мы бегали по заводу, а ближе к вечеру Акжолыч позвонил оттуда одному своему родственнику. Тот приехал за нами на своей машине, и они на пару решили показать мне каньон Машат. Путешествие началось с придорожного кафе у моста автотрассы через реку с этим же названием. Шеф набрал ворох масеньких вкуснячих шашлычков, какие умели делать только в Чимкенте. После первого полулитра наш рейс был продолжен, и примерно через полчасика машина остановилась возле симпатичных с виду домиков.
Каньон представлял собою длинное – не менее, чем на пару десятков километров – ущелье с почти отвесными склонами высотой в двести-триста метров. Вдоль западного его края текла река Машат, вдоль восточного края проходила асфальтовая автодорога, а между речкой и шоссе располагались различные постройки. Как оказалось, это был поделённый теперь надвое бывший пионерский лагерь «Золотой ключик», построенный в своё время совместными усилиями профсоюзов састобинского цемзавода и чимкентского аэропорта.
Можно себе представить, сколько своей продукции вбухало сюда Сас-Тобе, но и аэропорт в долгу явно не остался: на вделанных прямо в склон каньона железобетонных тумбах стоял уже изрядно обросший деревьями самолёт «Ан-24Б», который, как рассказали, привезли сюда подвешенным к огромному военному вертолёту! Когда-то в нём был детский кинотеатр, но теперь несчастный самолётик стоял на своём постаменте на спущенных колёсах, без иллюминаторов, с отломанными лопастями винтов и, как это теперь почти везде и бывает, изрядно размалёванный вездесущими скотами граффитчиками.
Пройдя мимо этого самолёта и перебравшись на другой берег реки, мы вскоре увидели развалины бывшей столовой пионерлагеря. Сразу за ними некогда широкая асфальтовая аллея превращалась в тропинку, причудливо петлявшую между камней и деревьев. Тропка привела нас к самой главной здешней достопримечательности – «Плачущим пещерам». В почти отвесной скале высотою примерно с пятиэтажный дом, создавая собою контуры человеческого лица (глаза, рот, зубы), было несколько солидных каменных углублений. По всему этому «лицу» стекали струйки чистейшей родниковой воды, превращаясь книзу в ручейки и роднички побольше. А весь подбородок «печальной мордашки» был опутан ржавыми трубами: обе турбазы брали отсюда питьевую воду.
Мы прихватили сюда пакет со стаканчиками и бутылочками, чтобы накатить по рюмашке в удивительном месте, а затем вернулись в первый коттедж. Орлы принялись играть в бильярд, а ещё один их друг, живший на этой турбазе с семьёй, подогрел на своей кухне в соседнем коттедже палочки шашлычков, купленные в кафе на трассе. В Сас-Тобе вернулись уже затемно.
Наутро мы с шефом понеслись в райцентр Турар Рыскулов, бывшую Ванновку – требовалось нанести деловой визит к заместителю районного акима (главы администрации). На састобинской автозаправке уже стоял готовый к отправлению на Ванновку таксист, которому как раз не хватало до полной загрузки ещё двоих человек. «Лада-пятнашка» рванула на трассу.
Давить на педальку газа в Южно-Казахстанской области умели все – не составил исключения и наш «рулевой». Он нёсся по главной улице Тастумсыка со скоростью в стольник, поэтому появившийся вдруг из-за какого-то дерева сотрудник дорожной полиции в тщетной попытке нас остановить выскочил аж на самую середину дороги! Но наш пилот только приветливо помахал ему рукой через лобовик и понёсся дальше со скоростью уже в сто сорок. Я подумал, что жолполовцы сейчас рванут за нами со всеми своими мигалками и арестуют, но они даже не дёрнулись. Не прошло и получаса, как мы уже стояли перед акиматом.
Заместителя акима на месте не оказалось – Их Сиятельство обещался быть только после обеда. На наше счастье прямо через дорогу оказался кафешник, совершенно пустой в этот утренний час. Мы заказали чайник зелёного чая… Потом ещё один… Потом мужики дали нам нарды, и я стал учить Акжолыча играть длинную партию… Потом мы бросили нарды и уставились в телевизор на барной стойке – в Киргизии началась очередная революция… Потом хозяин кафешника растопил мангал… Потом он накормил нас вкуснячими шашлычочками… В половине третьего дня шефу наконец-то позвонили из акимата, и он унёсся через дорогу на встречу. Спустя ещё час мы стартанули в Шымкент.
Таксист доставил нас в гостиничный комплекс, расположенный почти на окраине, где-то в самом конце Темирлановского шоссе. Кафе при этом отеле принадлежало однокласснику шефа Зубару, которого тот величал Зубчиком. Зубчик за это зуб на Акжолыча не имел. Кафешник ещё не работал, ибо Зубчик там до сих пор что-то доделывал, поэтому чтобы накрыть столик, нужно было сначала добежать до магазина, который, впрочем, был совсем рядом.
Добежали. Вернулись. Столик накрыли на открытом воздухе во дворе отеля и досидели там аж до восьми вечера, когда уже изрядно запрохладнело. К этому времени Зубчик организовал баньку в гостинице и мы плавно перетекли туда. На банные посиделки было вызвано ещё двое человек – не то их тоже одноклассников, не то просто старинных друзей. Разумеется, не прошло и часа, как эта тёплая компания начала о чём-то чисто своём, и я там уже был ну явно не к месту. Просочившись сквозь возражения, я тихонько отполз в свой одноместный номер на втором этаже и завалился спать...
Наутро мы с Акжолычем поехали с деловым визитом в местный филиал «KEGOC». Через один из самых фешенебельных супермаркетов этого города, разумеется. Вот же как оно бывает – чтобы попасть, наконец, в гости в шымкентский «KEGOC», нужно было сначала уволиться из главного астанинского. Накануне, как оказалось, внезапно случился день рождения у одной из сотрудниц местного отдела договоров, Эльмирочки Сугирбековой, поэтому холодильничек в отделе ну просто ломился от недоеденного.
Доели. Поздравили. Поговорили о том, о сём. Сразу после обеда мы с Акжолычем поехали из Шымкента назад в Сас-Тобе. Я забрал там свои вещи и к ночи вернулся обратно в шымкентскую гостиницу, а шеф оставался у своей родни до понедельника.
Утром в субботу, оставшись один на один с этим славным двухтысячелетним городом, я отправился по нему на фотоохоту. Мой поезд на Алма-Ату II уходил в 9 вечера и времени было предостаточно. Шымкентское разномастье автобусов почти не уступало астанинскому – не было видно только «гармошек». На нескольких здешних маршрутах до сих пор продолжали ходить чешские автобусы «Кароса» – настоящий антиквариат. Таких в нашем Казахстане больше ни в одном городе на маршрутах уже не водилось, поэтому я хотел запечатлеть на память хоть один из них.
Ближайшие «Каросы» ходили недалече от гостиницы, по 58-му маршруту вдоль Темирлановского шоссе. Я двинул вдоль этого маршрута пешком. Но денёк-то был уже не рабочий, а выходной: «Каросы», которых я накануне насчитал из окна такси почти с десяток, вдруг исчезли с улиц. Примерно через час я, никуда не торопясь, добрёл до автовокзала «Самал». Поблукав с фотоаппаратом по его перронам, я быстренько распугал там всю «рыбу» и вернулся обратно к перекрёстку, где ходил 58-й маршрут. И вот тут наконец-то появилась столь долгожданная «Кароса». Догнать и снять её удалось сразу – водитель, как и обычно, простоял на остановке минут восемь...
Тепеь можно было попробовать прокатиться на детском паровозике. Попутчики в купе «китайского» поезда сказали мне, что хоть ещё и не летние каникулы, но по выходным оно уже работает. До стадиона от «Самала» ходила какая-то маршрутка. Сев в почти пустую «ГАЗель», я потом выбрался из неё с немалым трудом: людей по ходу набилось прилично. Дойдя от остановки до станции детской железной дороги, я вдруг увидел, что поезда там и вправду нет. Бегом рванул вдоль рельс по улице Рыскулбекова в надежде поймать этот поезд где-нибудь в середине его пятикилометрового маршрута. И примерно через полтора километра подходящее по своей фотогеничности местечко нашлось.
Минут через пятнадцать, отчаянно дудя, из-за дальних особняков показался медленно идущий поезд. Его путь пересекал несколько нешироких улочек, и у местных ездюков почему-то не включалось в головушках остановиться и пропустить этот состав! Прекрасно слыша истошные гудки тепловозика, парочка «сайгаков» – точно так же, как и сами эти животные, – проскочила на своих машинах наперерез полному маленьких детишек составу в самый последний момент.
Пожилой машинист гордо восседал за штурвалом, одетый по самой строгой железнодорожной форме. Оказалось, что в этот рейс поехала прокатиться съёмочная группа местного телеканала «Отырар», и дедушке поэтому устроили строгий дресс-код. Я сделал кадрик идущего поезда и побежал следом за ним обратно.
Когда я доскакал до станции Спортивная, тепловоз уже обгонялся вокруг поезда, а «телевизионные деятели искусств» выстроили на на перроне группу ребятишек, только что прокатившихся в поезде, чтобы взять у них интервью. За всем этим действом внимательно наблюдала со стороны тётенька-начальница этой железной дороги. Дедушка-машинист тем временем скинул с себя строгую железнодорожную рубашку и, оставшись в одной майке, покуривал в сторонке. Он даже разрешил мне зайти внутрь тепловозика и сделать в нём парочку кадриков.
Потом я прошёл в конец перрона и купил билет на следующий рейс поезда. Добавил в «корзину» и бутылочку минералки – столбик термометра, как потом оказалось, дополз к тому времени уже до плюс двадцати пяти. Хозяйка долго разбиралась, сколько было продано билетов, и мы уже подумали, что рейсов больше не будет, но нет – она всё же разрешила машинистам отправляться в новый кружок.
Пассажиры, большинство из которых маленькие детишки, свободно поместились в первых двух вагонах, а я, ради красивых дорожных кадров, проскочил в самый последний, четвёртый. На моё счастье одна из форточек открылась полностью и можно было хоть чуть-чуть высунуть фотоаппарат наружу. Паровозик покатил к станции Тулпар. Гудок, гудок, ещё гудок – на счастье дедушки-машиниста «сайгаков» поперёк Рыскулбекова на сей раз не попалось.
Дорога выскочила на высоченную насыпь и стала, чуть спускаясь, поворачивать вправо. На некоторых коттеджных участках копошились строители и махали нам руками. Домики внизу под дорогой начали потихоньку подниматься, и к следующему повороту уже стали выше железной дороги. Приличная выемка, левый вираж, и наш состав снова оказался на высокой насыпи над городом. Дорога уже шла по прямой, снижаясь к Дендропарку.
Шасси, закрылки – паровозик, нырнув в густые заросли «ботанических» джунглей, проскочил в туннеле под главным входом в парк, мостик над местной речушкой, и вскоре причалил к перрону станции Тулпар. Я выбрался из поезда, а остальные пассажиры возвращались с детишками назад к Стадиону. Снял обгон тепловоза вокруг состава и его перецепку, а затем двинул вдоль пути к главному входу в Дендропарк.
Метров через триста мне попалась достаточно высокая глинистая кочка, забравшись на которую можно было сделать ничёшный снимок идущего мимо поезда. Но на самой верхушке горки, высунувши свою милую мордашку из вороха жухлых листьев, принимал солнечные ванны седоватый ёжик. Минут двадцать – тяжелы шымкентские ребята на уговоры – пришлось упрашивать его чуть потесниться. Ничего, уместились. Тут как раз раздался гудок локомотива, и через пару-тройку минут состав прошёл мимо нас в обратную сторону.
Помахав на прощанье пожилому машинисту, я хотел теперь сфотографировать приютившее меня на верхушке своей норы животное, но оно упорно поворачивалось ко мне задом. Эх, знал бы, что в дендропарке Чимкента водится такая фауна, обязательно прихватил бы на «Самале» пару яблок в подарок. Ну да ладно, в следующий раз. А пока что начал пиликать сотовый телефон (как мы жили без них раньше?!!), звонил Зубчик, и я собрался назад в гостиницу.
Поднявшись от железнодорожного туннеля к главному входу в Дендропарк и с трудом просочившись там сквозь многочисленных женихов и невест, я смог быстро поймать такси. Разумеется, что самую шымкентскую автомашину из всех автомашин – «Опель-Вектру 1.8». Местные уверяли, что когда при раскопках близлежащего могильного кургана нашли саркофаг древнего воина, то в одной руке у него оказался меч, а в другой – ключи от «Опель-Вектры»...
Вечером того же дня я уезжал домой на поезде «Аксункар». В этом составе, изначально именовавшемся самими испанцами «Фатимой», мне приходилось ездить только в сидячих вагонах. Теперь же я попал в четырёхместный купешник и удивился, насколько отличалась между собой астанинское «Тальго», выпущенное испанским заводом тремя годами позже, и это. Отличалось во многом, причём не только в купейном вагоне, но и в баре. Нельзя было сказать, что оно было лучше или хуже – в чём-то одном были лучше астанинские составы, в чём-то другом – экс-«Фатима».
Молоденькие мальчики и девочки в моём купе моментально расползлись по шконкам и отрубились, а я поплёлся в вагон-бар. Бармены поставили у себя на видике новый фильм «Аватар». Про это кино уже прожужжали все уши со всех сторон, но я в эти навороченные кинотеатры с трёхмерными изображениями со своим разномастным зрением и искусственным хрусталиком в одном из глаз соваться даже не пытался. С меня хватало того, что почти невидимые для нормальных людей ультрафиолетовые лампы, висящие теперь почти в каждом ночном клубе, казались мне через глаз с искусственным хрусталиком очень яркими.
Голубые инопланетяне занимались на экране то войной, то любовью, а я, чтобы не сидеть на «условно бесплатном» киносеансе ну уж совсем просто так, взял себе сто грамм, бутылочку зелёного чая и какой-то пирожок. Поезд шёл всего с двумя остановками – в Джамбуле и Чу. Незадолго до его первой остановки фильм кончился, и бурю всеобщих восторгов вокруг него я так и не понял… Смотреть это во второй раз никакого желания не возникло.
Утром при подходе к Алма-Ате я заранее маякнул Амиру, и он встал с фотоаппаратом между Аксенгиром и Бурундаем. Картинка моего поезда получилась вполне ничёшная, но вот меня самого, торчавшего в окошке моего вагона разглядеть не получилось. Состав заскочил на вторую Алма-Ату строго по графику. После шымкентской жары родимый город встретил нас пасмурной сыростью и температуркой всего в плюс четыре...