… Господи. Как это все… неприятно. Катерина Семеновна собирала вещи. Она уходила… то есть она собиралась для того, чтобы уйти… Уже целый час назад, как она поставила в известность о своей измене мужа. «Понимаешь, милый, –говорила она, горячо рубя рукой воздух,- это любовь… Прямо.. вот такая.. такая..- Катя подняла глаза к потолку, прокручивая в голове отрывки из любимых сериалов. Ничего подходящего на ум не приходило…Пришлось импровизировать. Как когда то Остапу Бендеру, застрявшему на знаменитом «ибо». – Такая… которая…которых… из-за которой…о которой…. и после которой…..просто невозможно жить с тобой под одной крышей.»- скомкано и поспешно закончила она. Получилось фальшиво. Муж молчал. Он похоже онемел… И прочитать по его непроницаемому лицу нельзя было совершенно ничего . Весь вечер Катерина Семеновна доказывала этому молчаливому изваянию свою правоту.
-Нет, - суетливо бегала она вокруг него, то и дело заглядывая в его полузакрытые глаза,- было бы лучше, если бы когда-нибудь ты узнал это от чужих людей? Лучше? Чтобы какая-нибудь Лидия Петровна из пятой квартиры рассказала этот тебе очень громко и в непристойных выражениях. При всех…
Он молчал. Только шуршал иногда газетой, которой отгородился от почти бывшей жены… А почти бывшая швыряла цветные тряпицы в обширную сумку, с которой всего два месяца назад они вместе летали в Египет. И ее почему то возмущало молчание ее почти бывшего. Хотя он и раньше говорил мало, ел много, читал газеты и засыпал, укрывшись этой самой газеткой, на затертом диване перед телевизором. Но тогда ее это не касалось. А даже радовало. Избавляло от необходимости заниматься сексом… с ним. Потому что уже почти два месяца она занималась сексом в другом месте и совершенно с другим мужчиной… И эти внебрачные занятия ей почему то нравились гораздо больше, чем те, которым подвергал ее почти бывший по субботам. Потому что после пятницы они уже отоспались. А в воскресенье можно выспаться перед понедельником. Очень удобно. И вообще ей казалось, что он прекрасно проживет и без этого самого секса. А вот без борща и котлет…
- Я понимаю, понимаю. Что сильно виновата перед тобой, - Екатерина Семеновна зависла в паузе над сумкой в позе раненого лебедя. Но изваяние в виде ее почти бывшего упорно не произносило ни звука. Если не считать привычного бумаго шуршания…- Но от меня не было никакой пользы.. , - она снова незаметно покосилась на кресло, занятое телом мужа, пытаясь уловить возражения хотя бы его глубоком и здоровом дыхании.- Я не умею готовить. Я сплю до обеда. Я ненавижу работать. Обожаю бегать по магазинам и тратить твои деньги. Я курю, и много болтаю по телефону… И…
Муж молчал, дышал ровно, слегка покачивая домашним тапочком, чудом державшимся на его большом, очень большом пальце правой ноги.
- И я не умею завязывать твой чертов галстук…, - Екатерина Семеновна в сердцах зашвырнула последнюю тряпицу в бездонное чрево сумки, - Дорогой, ты что там спишь что ли…
Она решительным шагом направилась к креслу мужа и вырвала газету из его рук. Задев при этом треклятый тапочек, нарочно и с большим наслаждением сбив его со внушительной опоры. Муж поднял на почти бывшую голубые наивные глаза великовозрастного ребенка, поправил очки, съехавшие с переносицы под пронзительным взглядом фурии, в которую неожиданно превратилась Екатерина Семеновна.
-Дорогая, – произнес он голосом евнуха,- посмотри на второй странице пятое объявление сверху. Мне кажется это именно то, что мне теперь нужно…
- Тебе?...- Катерина Семеновна в недоумении уставилась на почти бывшего.- Нужно?
И подняла слегка помятую газету с объявлениями…
« Хозяйственная сирота. Занимающаяся собственным доходным бизнесом. Не выносящая табачного дыма и всегда выносящая мусор и елки из квартиры. Нема как рыба. Глуха как тетерев. Внешность модели. Интеллект нобелевского лауреата. Варю борщ и жарю котлеты , не отходя от кассы. Занимаюсь сексом исключительно по субботам или по четвергам после дождичка. И самое главное…умею завязывать твой чертов галстук…»