Москаль

 
Это только кажется, что человек на все вопросы сам себе дает ответы, по крайней мере так считается…Конечно, многие вещи, какие-то события, даже собственные поступки он пытается себе объяснить. Вообще, философствование присуще чаще всего мужчинам, а вот женщины если более романтичны, то менее склонны к рассуждениям и копаниям в душе, может быть, именно поэтому так сурова и беспощадна статистика: на суицид чаще всего решаются мужчины…И можно много рассуждать на эту тему, но статистика – наука, если ее можно так высокопарно назвать, неумолима. А еще психиатры и психологи утверждают, что однажды покусившийся на  смертельный шаг, повторит эту попытку, пробу смерти, еще раз – это только вопрос времени.

Егор в который раз перечитывал диалог с виртуальным другом на предмет веры, Бога и предназначения человечества… Разговор выходил сумбурным, с надрывом. Все крутилось вокруг человеческого тупика, невостребованности земного предназначения и удушающего сердечного спазма,  когда  холодеют ноги не от ужаса попытки совершить этот страшный грех, а от желания бросить вызов жестокому, равнодушному миру, где человек - песчинка…вот сдует ее ветром смерти – и мир понесется вскачь дальше, не заметив, что еще один представитель земной  цивилизации сошел с поезда жизни. Мир не остановится в своем движении, страсти не улягутся, войны не прекратятся, а любовь и ненависть так и будут балансировать на грани… разрушения.

Сколько тысячелетий человечество выдумывало себе экстремальные чувства в попытках как-то задобрить мир выживания, чтобы не человек человеку – волк, а по-другому, наверно, так: возлюби ближнего, как самого себя; прости врагам своим…

Когда  начался процесс отхода от суеты окружающей жизни, от мелких бытовых вопросов, от друзей, от любимой, доверия которой отчаянно добивался два года? Когда же он стал постепенно разочаровываться в жизни, которую раньше любил, строил планы, учился, слыл балагуром и  оптимистом?

Эта ночь стала самой страшной в его жизни, потому что она  постепенно, минута за минутой, отделяла его от жизни, по каплям выдавливала из него желания, веру, любовь, отрезала от света… Он сидел в темноте, которую давно уже боготворил и которая стала привычным для него прибежищем. Ночь окутывала тайной недосказанности, загадочности, ночь приближала к роковой бездне, в которой все должно исчезнуть. Ночь – стяжатель человеческих душ, фантом тленности…

Виртуальный собеседник призывал прыгнуть в бездну вдвоем, сделать пробу, откровенно пожаловался, что его первая проба не удалась и что теперь это будет уже вторая попытка, что он все предусмотрел, чтобы теперь-то все должно получиться наверняка… И такая тоска просматривалась в его словах, хотя ведь он утверждал, что на пути к бездне чувства притупляются, утрачивают свою импульсивность.

Есть ли БОГ?!. Этот проклятый вопрос мучил всегда сомневающееся человечество, и многие усомнились в его существовании и погрязли в ненависти, разврате и в алчности. А войны, убийства? Как Бог допускает пролитую кровь и страшные болезни, от которых нет лекарств? Почему так немилосерден БОГ?!.

А если не ждать естественного конца, а проверить сейчас, сиюминутно: что там, за гранью? Иногда Егору казалось, что он медленно сходит с ума, поэтому искал ответы на свои вопросы на сайтах таких же сомневающихся и нашел немало неприкаянных, разочарованных, спотыкающихся о собственное несовершенство, о невозможность быть понятыми окружающими. Оказалось, что далеко не одинок в  разочарованности, в осознании неуютности окружающего мира…

Лена перестала общаться с ним после той глупой, дурацкой ночи, когда он взял ее силой. А ведь любила его, точно любила! Он чувствовал это на каком-то подсознательном уровне, хотя она в ответ на его собственное признание вроде бы не ответила взаимностью, но общалась с ним, вместе  проводили много времени, у них были общие интересы, даже книги читали одни и те же, а потом делились впечатлениями о прочитанном.

Он долго добивался ее расположения, ее благосклонности, добивался даже тогда, когда друзья советовали просто махнуть рукой и забыть о Ленке, потому что она-де никогда не ответит ему, Егору, взаимностью. И все-таки однажды ему удалось растопить лед равнодушия. Правда, это случилось после того, как она рассталась со своим парнем, после того, как он бросил ее и стал ухаживать за ее подругой, а вскоре и женился на ней. Ленка тогда была в длительной депрессии, Егор видел, как она осунулась, похудела, как потух искрометный огонек в ее серо-голубых глазах… Но он был всегда рядом с ней.

Они встречались уже полгода, но близко к себе Ленка не подпускала его: ему казалось, что она боится сравнения…Но Егор был терпелив, настойчив, он был готов долго ждать…

Если бы не его дружок! Ведь именно он постоянно подтрунивал над Егором: вот как только Ленка встретит кого-нибудь получше, то сразу отвернется от него! А в день ее двадцатипятилетия все и случилось…Егор тогда выпил лишнего, вспомнились обидные слова друга…Ленка убежала среди ночи, и больше он ее не видел. На следующий день рассчиталась с работы и укатила в Киев к родной сестре. А теперь никакой надежды на перемирие нет, пробовал Егор по интернету пообщаться с ней, так ничего, кроме ненавистного и злого слова «москаль», от нее не добился. И так резануло его это обидное слово, так взяло в полымя растерянности, что он сразу и бесповоротно понял, что Ленку потерял окончательно, потерял еще и потому, что разделены они теперь не только границей, но и обоюдным непримиримым понятием родины…

Он москаль, а она украинка, и между ними пролегла пропасть вражды двух народов, которые всегда были близки между собой и в беде, и в радости… Читая же теперь взаимные обвинения друг друга в грехах на сайтах интернет-пространства, он ужасался, как ком взаимной ненависти, непонятости все больше разделял единокровные народы, и Ленка, его родная, любимая Ленка, отдалилась и прокляла его, москаля… И вся жизнь теряла всякий смысл без нее, без ее запаха, от которого он терял голову, без ее звонкого смеха, без ее обезоруживающей улыбки. Он фанатично вспоминал  их близость, близость, от отчаяния поспешную и насильственную. Егор тогда понял, что никакая другая женщина не будет ему так желанна, как эта.

Потом потянулись  месяцы жизни без нее… А потом этот переворот на Украине и пропасть взаимной народной вражды, разделившая их навсегда…однажды он, совсем отчаявшись в попытках вернуть любимую женщину, рванул в воинствующий Киев, где его неприветливо встретила Ленка, а вечером на вокзале до полусмерти избили какие-то подонки – наверно, по  ее просьбе…

Назад в Москву он приехал только через две недели. В больнице, где он лежал все это время, его подкармливал сердобольный старичок, он же и с лекарствами помогал, потому как медперсонал относился к москалю с явным пренебрежением, его практически не кормили, а деньги отобрали на вокзале, хорошо, что паспорт остался при нем. С Ленкой он больше не пытался встретиться…

По приезде в Москву резко изменил свое отношение к Макаревичу, которого когда-то боготворил, теперь же вдруг заметил в нем и показное чванство, и даже некоторую спесь по отношению в российскому недальновидному «быдлу»…и это прозрение очень сильно потрясло: как мог он так наивно верить его словам!

Покопался в интернете, почитал биографические данные знаменитого человека: оказывается, он с таким восторгом приветствовал и переворот в девяностых, и расстрел парламента! Как об этом раньше Егор не знал! Оказывается, что он многого еще не знал в своей жизни: не задумывался, не анализировал… Егор сделал для себя важный вывод: настоящий человек, несмотря на все предыдущие заслуги перед Отечеством, познается в ситуации, когда это Отечество в беде. Вот, собственно, именно тогда и становится ясно, кто и чего стоит.
 
А друг погиб. Егор только после его смерти узнал, что тот воевал на  стороне «сепаратистов» в  Славянске. Они в последнее время отдалились друг от друга, потому что Егор видел косвенную вину друга в том, что произошло между ним и Ленкой: если бы он не подтрунивал над  ним, не корил Егора за то, что тот уж больно нянчится с Ленкой!

 Ведь ничего Санька  Егору не сказал, даже дома не знали, куда это он уехал. Перед этим долго с кем-то переписывался в интернете, как-то болезненно воспринимал новости с Украины, где жили его двоюродные братья и сестры… куда-то звонил, куда-то переводил деньги, а потом пропал…Отец ездил хоронить сына в Славянск, приехал назад совсем седой. А мать Саньки стала заговариваться… Он был их единственным сыном.

С этого случая и начался перелом в сознании Егора: смерть Саньки надломила его. Оказывается, он недостаточно хорошо знал своего друга, и пока он жалел себя, страдал от разлуки с Ленкой, Санька пошел на войну, на чужую войну, пошел…потому что там тоже русские люди, потому что всегда был отчаянным и смелым, потому что всегда был способен на сильные чувства: к родителям, любимой женщине, к родине.  Такие причины называет для себя Егор, а как там было на самом деле, неизвестно.

 Но уж однозначен тот факт, что Санька был особым парнем: в армии (служил на границе) был награжден за проявленное мужество, а когда-то, в детстве,  спас его, Егора, от гибели, вытащив, с риском для собственной жизни, из горящего сарая. Потом этот случай забылся, а теперь вот  всплыл в воспаленной памяти Егора, напомнил о себе пробужденной совестью…

Чего еще не знал Егор о своем друге? Чего еще не знал о любимой Ленке? Друга уже не вернуть, а Ленка… она, вообще, отреклась от него. И за каких таких братьев-славян друг поехал под пули? Егору стало казаться, что какой-то период своей жизни он проморгал, зациклился на собственных проблемах.

А друг ушел из его жизни, ушел навсегда, и не мог Егор просто так прийти в гости к его родителям, хотя те и зазывали его, потому что нелегко им теперь жить без сына, не успевшего подарить  внуков. И  эта затянувшаяся пауза беспокоила Егора, это самоедство разрушало устойчивость размеренной жизни – он совсем по-другому стал относиться к вполне привычным вещам и событиям.

Москаль! Чем это слово его так задело-то? Москаль он и есть, потому что живет в Москве, правда, не в самой столице, а в Подмосковье… Но именно так всегда и называли русских, когда хотели задеть, обидеть. Но никогда раньше его, Егора, это не задевало за живое. Что теперь-то случилось? Может быть это потому, что москалями стали называть всю его страну: и русских, и башкирцев, и дагестанцев – словом, всех, кто проживает в России. И это вызывало ответную злость, досаду, потому что Украина была одной из самых близких славянских стран, от которой Россия никак не ожидала ножа в спину… А беда пришла оттуда, откуда меньше всего и ждали.

Ночь незаметно перешла в хмурый, пасмурный рассвет, дохнувший запахом кофе, который пьет по утрам сестра. Она встает первой, потому что на работу едет в Москву на электричке. Вот она заглянула в  комнату брата, кивнула головой и удивленно спросила:
- Так ты так и не заснул?
- Не заснул.
- Все тоскуешь? Ночами у компьютера сидишь… Он советчик плохой. Весь отпуск просидел у компьютера. Что… все остановилось? – сестра отчаянно махнула рукой.
- Не твое дело!
- Родителей пожалей: они извелись, на тебя глядя!

Егор распахнул окно – жизнь после затхлой, безнадежной ночи ворвалась в комнату порывом ветра, надувшего занавеску, и острым, насыщенным запахом начавшегося дождя. Листва шелестела под окном, капли гулко барабанили по подоконнику, земля быстро насыщалась влагой и темнела.

Егор несколько минут смотрел в окно, пока шелестящий дождь не перешел в ливень, обрушившийся  на маленький город радостно и вдохновенно. Потом прошел в кухню, машинально посмотрел на висящие на стене часы. Стрелки показывали семь. Родители уже неделю были на даче, но сыну звонили часто, вот скоро должен зазвонить телефон.

Тупиковая душевная боль медленно отступала, а сознание не то чтобы совсем прояснилось, но  уже не тянуло призывно туда, в пропасть – в никуда…надо было что-то делать… встретиться с друзьями, поехать на недельку к морю, развеяться, а  может быть, рвануть к родителям на дачу и сходить с батей на рыбалку – то-то он обрадуется!

Егор открыл холодильник и вдруг почувствовал, что зверски голоден: он уже и забыл, когда последний раз с жадностью ел, потому что  все притупилось, стало неинтересным, бесцветным, но перед тем как поставить чайник на плиту, вернулся в свою комнату и решительно отключил компьютер. Монитор погас, отрезав его от того страшного мира, от бездны, от отчаяния… Егор подумал о том, что сегодня пойдет в гости к родителям Саньки.

Дождь за окном затих. Установилась  расслабляющая тишина. Звонок призывно и надсадно приковывал к себе внимание, но ни с кем не хотелось общаться. Наверно, это родители. Когда телефон зазвенел в третий раз, Егор взял трубку. Номер незнакомый. Кто бы это мог быть?

- Слушаю.
- Егор, Егорушка, забери нас! Слышишь меня?
-Лена, слышу, слышу тебя! Что случилось?
- Приезжай за нами! – голос у нее дрожал, она всхлипывала, с кем-то, по-видимому, ссорилась. – Все, больше не могу здесь… ребенка буду рожать в России!
- Господи, Ленка, родная, мой ребенок, да? – от волнения у Егора перехватило дыхание, а сердце так и забухало.
-Да чей же еще -  твой, конечно! Меня тут отговаривала вся родня, не пускали к москалям… А я тебя, Егорушка, люблю! Люблю, мой чертов москаль! – она рыдала , а Егор уже искал бумажник и паспорт.

Он поедет за своей любимой женщиной хоть на край света: к черту все недоразумения между двумя народами, пусть летит все в тар-тарары! Его женщина должна быть рядом, он вывезет ее из Киева - чего бы ему это ни стоило. И Ленка, его любимая, родная Ленка,  нарожает ему  москалей!


У этой истории еще нет счастливого конца, потому что ее главный герой пока не вернулся домой, хотя уже прошло две недели, как он поехал в Киев. Телефон не  отвечает…