Свенссон оброс.
Неделю он мотался по отделениям фирмы в маленьких оклахомских городках, спал в дешёвых мотелях и перекусывал в придорожных закусочных. Мятые рубашки, красные глаза, запах пота из подмышек стали его визитной карточкой. Не было времени не то что побриться, лишнюю сигарету выкурить.
В общем, да.
Свенссон провел ладонью по подбородку. Щетина уколола кожу.
Ну, ладно, он наконец вернулся в Сити, сдал отчёт, получил премию и выходной. День вполне можно начать с бритья.
Свенссон сел на кровати.
Почувствовав движение, к нему повернулась Джо и сонно, не открывая глаз, пробормотала:
– Куда ты? Самое утро.
– Ты спи, спи, – сказал жене Свенссон. – Я в ванную.
– А-а, – Джо натянула на себя одеяло. – Это дело хорошее...
В зеркале ванной на Свенссона взглянул мужчина лет тридцати, худощавый блондин нордического типа. Короткий прямой нос, светлые глаза, крепкий подбородок. Щетина, почему-то рыжеватая, даже тёмная, спускалась от висков по щекам и засевала кожу нижней челюсти неравномерными всходами. Всходы тянулись к шее.
Ну-ну.
Свенссон включил воду. Подрегулировав смеситель, он дождался, пока потечёт умеренно-горячая, и вскрыл упаковку с одноразовыми станками. Отражение подмигнуло – ну, да, парень, не плохо бы.
Немного геля на пальцы, втереть в кожу, получая слой пены, похожий на слой взбитых сливок. Лицо под сливками, м-да. Станок под воду, поболтать. Заросли вы, господин Свенссон. Приступим?
Вдох.
Первое движение – от левого виска. Лезвие скользнуло вниз, оставляя в пене розовый след чистой кожи. Чуть-чуть подправить висок. Ага, ровненько. Станок – в воду. Сполоснуть. Теперь то же самое справа.
Угу. Свенссон отклонился, оценивая уровни выбритых висков. Кажется, неплохо. С лёгким нажимом он начал скрести станком щёки. Голубая головка с лезвием зарывалась в гелевые снега и выныривала из них, неся в пасти рыжеватые волоски. Вода уносила их чёрт-те куда в канализацию.
Результат выходил приемлемым.
Свенссон снова сполоснул станок, выхватив ногтями застрявшую между пластинками щетину. Правая щека – хорошо, а слева надо ещё пройтись под скулой. Что-то там...
Чёрт!
Он втянул воздух сквозь зубы. Пятнышко крови выступило поверх кожи от резкого движения головки. Даже безопасной бритвой, оказывается, можно порезаться.
Свенссон отбросил станок в раковину и достал из аптечного шкафчика бактерицидную салфетку. Прижатый к порезу краешек окрасился в красное.
Держим, ждём.
Отражение кривило губы и разглядывало занавеску над ванной и кожух лампы над зеркалом.
Так. Свенссон отнял салфетку. Кровь больше не шла. Порез слипся в косую чёрточку-улыбку. Интересно, как так возможно зацепить лезвием?
Свенссон приблизил лицо к зеркалу.
Пальцем он провёл по порезу, ноготь зацепил кожу, и та вдруг легко отошла.
– Стив! – послышалось из-за двери.
Свенссон вздрогнул.
– Да, милая, – ответил он, не сводя взгляда с пореза.
– Ты что там?
– Я это... бреюсь, зубы чищу.
– Мне тебя не хватает.
– Я скоро.
Свенссон сделал напор воды сильнее.
Под сбившейся кожей в месте пореза зеленела какая-то дрянь. Хоть так смотри, хоть этак, хоть оттянув челюсть вниз.
Что за дрянь-то?
Подышав, Свенссон осторожно поддел край. Кожа завернулась, и участок противной зелени стал больше.
Ни крови, ни боли.
Свенссон заметил, что у двойника в зеркале глупый и испуганный вид. Половина подбородка все ещё в пене.
Спокойно, подумал он, он же не гниёт изнутри. Или гниёт?
Пальцы потянули кожу дальше, и она без труда отошла, тонкой полоской пересекая лицо – через нос к уху. Будто часть яблочной кожуры.
Кажется, Свенссон вскрикнул.
Под кожей пряталась всё та же жуткая зелень.
– Стив, – стукнула в дверь Джо, – ты кричал?
– Нет-нет, – Свенссон постарался, чтобы голос звучал как обычно. – Всё нормально, уронил станок. Выругался в сердцах.
Из зеркала таращилось разделенное горизонтально лицо. Края кожи на носу отгибались наружу. Господи, подумалось Свенссону, что это такое? Я где-то заразился? А если это проказа? Или галлюцинации? Меня, наверное, отравили вчера...
Дотрагиваться до зелени было страшно. Ему представилось, что кожу можно завернуть всю, и он чуть не блеванул в раковину.
Что же со мной, господи?
Он подержал руки в воде. Пальцы тряслись. Вода пузырилась.
Всплыв обратно к зеркалу, Свенссон обнаружил, что кожа-таки расползлась, не на много, где-то на сантиметр, а у ушей пошла трещинками.
Из горла сам по себе вырвался тихий скулёж.
– Я кто? – прошептал он своему отражению. – Что со мной?
Не переставая скулить, Свенссон ухватил себя за складку, наметившуюся между бровей, и потянул. Раздался чмокающий звук, и половина лица поползла вверх – глаза, щеки, волосы, скальп. Она капюшоном собралась где-то на затылке. Нижняя половина завернулась сама и повисла, бодая грудь зубами.
В зеркало уставилось нечто округлое, слепое, зелёное, с едва видимым косым узором из более светлых клеток по более тёмным.
– А-а-а! – заорал Свенссон, не понимая, как и чем он кричит.
От удара кулака зеркало брызнуло осколками.
– Джо! Джо!
Свенссон кое-как нашарил дверную ручку.
Он выскочил в спальню. Свет из распахнутого окна на мгновение лишил его ориентации. Затем его бросили через бедро.
Свенссон рухнул.
– Джо!
Он ещё успел перевернуться на живот, но что-то укололо его в шею, и тело разом стало мягким и неуправляемым.
– Вот дурак-то, – услышал он перед тем, как потерять сознание...
Джо тронула лежащего Свенссона носком тапка, затем, присев, кое-как натянула ему обратно верхнюю половину лица.
Свенссон получился косой и страшный.
Джо вздохнула и забралась в постель. Ладонь нащупала под подушкой сотовый.
– Центр, – сказала она, нажав комбинацию из кнопок и уловив подтверждающий сигнал соединения, – нужен новый напарник. Этот тоже вообразил себя местным... Да, увидел себя в зеркале. Пришлите уже нормального. Адрес: Земля, Оклахома-Сити, Крестмур Драйв, восемь.