Я шла по городу и с восторгом подставляла свое лицо ласковому солнцу. Казалось, ни грязный снег, ни огромные лужи на дорогах не могли испортить моего весеннего настроения. Я улыбалась прохожим, некоторые так же как я радовались, другие просто меня не замечали. Меня это почему-то не обижало, даже более того, совсем не трогало.
Вдруг в мой безмятежный мир ворвалось что-то совершенно противоположное. Среди уличного шума в этом незнакомом городе мой слух уловил звуки, которые вызвали в сердце тревогу. Ноги понесли меня быстрее вперед.
Уже было различимы крики женщин, пьяный оглушительный мат и те самые звуки которые вызвали беспокойство в моем сердце – жалобный визг вперемежку с злобным рычанием. Что-то ужасное происходило впереди…
Прямо на остановке, среди множества народа, двое подвыпивших мужчин развлекались тем, что травили свою собаку на бездомную. По грязному снегу катался клубок, по которому сначала нельзя было определить, где какая собака. Женщины как-то пытались их разогнать, а один из мужчин размахивая пластиковой бутылкой с недопитым пивом, не подпускал их к этому клубку, а другой, наклонившись над ними, кричал что-то своей собаке. А та с каким-то бешеным упоением, рыча, впивалась зубами в беднягу. Вот, кажется, бедняжке удалось вырваться, но другая собака, подбадриваемая своим хозяином, прыгнула на неё сзади и мертвой хваткой вцепилась в ухо, и яростно мотая головой, стала его рвать. Невозможно описать словами эти душераздирающие звуки, которые издавала поверженная собака. Самым страшным во всем этом было не только жестокость, которая совершалась на глазах десятков людей, а поведение хозяина, который гордо показывал на свою собаку и… улыбался. Он радовался этой дикости, он получал от всего этого удовольствие. Это было ужасно.
Не знаю, что заставило их остановиться, наконец, травля закончилась. Мы даже не заметили как эти трое – двое мужчин и собака свернули за угол. Все наше внимание было приковано к той, другой – к жертве.
Видимо у нее был болевой шок. Она металась в каком-то странном полуприседе возле остановки то в одну сторону, то в другую. Голова в крови, глаза стеклянные. Женщины ласковыми словами старались подбодрить, пожалеть ее. Она никого не видела. В какой-то момент, наконец, до неё дошло, что всё закончилось, видимо пришла в себя. Бедняга бросилась с жадностью хватать грязный истоптанный снег возле павильона, не замечая, что у нее за спиной возле забора еще сохранились целые сугробы. В глазах недоумение, обида, и непонимание происходящего. Как будто застыл немой вопрос: «За что? Что я вам сделала плохого?»
Какая-то женщина бросила что-то съедобное. Собака жадно схватила, съела – видно голодная.
Бабушки, торговавшие рядом, рассказали, что она в последнее время часто крутится возле остановки. Может быть она именно здесь потеряла своего хозяина и ждет его теперь? Уж очень она похожа на домашнюю…
Маленькая девочка лет пяти-шести, ставшая невольным свидетелем этой ужасной сцены, прячась за спину мамы, наблюдала за собакой. Какие чувства бурлили сейчас в сердце этого человечка? Грязная собака, с бешенными от боли глазами, да еще с рваными ранами на ухе, из которых все еще сочилась кровь, вряд ли могла вызвать умиление. Только ли ужас и страх? Не только же любопытство? Присутствует ли в этом сердечке жалость и сострадание?
Я попыталась посмотреть на наш мир глазами этой маленькой девочки. Этот мир больше не понятен, чем страшен. Взрослые говорят нельзя ругаться – сами сквернословят; говорят нельзя курить – сами курят; говорят нельзя пить спиртное – сами пьют; говорят нельзя врать – сами часто лгут. Всё что раньше считалось пороком, сейчас стало нормой. Насилие и жестокость, распущенность и секс на экранах тоже норма, не только для взрослых, но и для детей. Ни у кого волосы дыбом не встают, и никто не смущается – всё это безобразие стало настолько привычным.
Дети, привыкшие всяким ужасам на экранах, где насилие, море крови один из главных элементов почти каждого сюжета в фильмах и даже в мультипликации, не говоря уже о компьютерных играх, умеют ли адекватно реагировать на проявление жестокости. Неужели для них сцены насилия стали привычными? Протестуют ли их сердца, когда видят, как несправедливо обижают слабого, когда кто-то умышленно делает другому больно? Или из них уже вытравлены эти чувства?
Ведь это не только повествование о собаке, а повод для размышления о нас – о людях. О нашем внутреннем содержании – о нашей духовности, о наших нравственных ценностях. Они ведь постоянны и вечны. Они те же - общечеловеческие гуманистические как доброта, милосердие, сочувствие, сострадание, сопереживание и любовь, наконец.
Есть такая моральная категория как «нравственные ориентиры». Кто должен указать их своим детям, если не родители? Может это звучит высокопарно, но мы взрослые в ответе, за тот мир, в котором будут жить будущие поколения через 30-40 лет. Наши дети пойдут по жизни с тем багажом, что мы в них вложили.
Материальные ценности хранят от похитителей в сейфах. Таким сейфом для человека является его сердце. «Больше всего хранимого храни сердце свое, потому что из него источники жизни» - написано в Слове Божьем. Какие ценности мы вкладываем в сердца наших детей? Показали мы им межи и границы, чего «можно» - «нельзя», «хорошо» или «плохо», расставили ли ориентиры, чтобы им идти по жизни и не заблудиться и не пропасть? Или мы отдали собственных детей на откуп средствам массовой информации, сняв с себя Богом данные обязательства по воспитанию своих детей?
Как бы нам не упустить тот возраст, когда еще не очерствели их сердца, пока еще их души, как мягкая губка воспринимают только добро, отторгая любое проявление зла.
Нам надо очень спешить, чтоб не опоздать. Пока ещё есть время.