Осоед.
Как-то в юности отправились в лес небольшой компанией. Зачем? Да ни заечем! Просто посидеть у костра, сварить немудрёную похлёбку, чай из веток смородины и корней шиповника, испечь в золе картошку. Вроде экскурсии одного дня. Хотя цель, конечно, была: найти лесное озеро, о котором нам рассказал под большим секретом охотник, отец одного и нашей постоянной компании. Место мы знали лишь по его ориентирам, очень приблизительно, но это нас не остановило, а только придало таинственности. А главное, охотник скал, что не далеко от берега, в буреломной чаще спрятана старинная охотничья избушка.
До озера добрались за два часа, даже не поплутав по лесу. Не обошлось без споров, но это так, мелочи. Избушку тоже нашли быстро, так как буреломный участок был только один. Ничего особенного она собой не представляла, не такая уж и старая, срубленная из брёвен, напиленных здесь же в буреломе. В стене небольшое окошко с видом на тропу. Крыша и жердей, покрытых рубероидом. Внутри в ближнем углу печка- буржуйка с прокопчённым чайником. Вдоль двух стен нары, тоже из жердей. На них два тюфяка, набитых сеном. Грубо сколоченный стол, на котором консервная банка с окурками, свечной огарок и позапрошлогодний журнал «Уральский следопыт». На колышках, вбитых в стену напротив печки, драная телогрейка и прожженная куртка. У окна над нарами узенькая полка, на которой полный коробок спичек, целая свечка, самодельный нож со сломанным кончиком, алюминиевая чашка. Кроме этого на полке обнаружились три жестяных банки ( одна с чаем, две с какими-то крупами ) и стеклянная банка с солью. Около печки лежала хорошая охапка дров. Пошарили под нарами и нашли топор с расщеплённым топорищем и ржавый навесной замок. В общем, ничего необычного и интересного.
Костёр решили разводить на берегу, на старом кострище. Здесь уже были обрубки брёвен, на которых удобно сидеть. Одни пошли собирать хворост, кто-то остался чистить лук и картошку. Я отправился за хворостом. Почему-то поблизости не оказалось нм хвороста, ни тонкого сухостоя, который можно сломать руками. Я удалился от стоянки метров на двести и выше на кромку большой поляны. На противоположной опушке заметил довольно крупную бурую птицу, раздирающую лапами корни гнилого пня. Определить птицу не смог, но явно видел в первый раз. Решил подойти поближе. Птица так увлеклась работой, что подпустила совсем близко. Это явно был дневной хищник. На тетеревятника не похож расцветкой, да и размером поменьше. Бурый хвост с тёмными поперечными полосами длиннее, чем у канюка. Пока я в замешательстве разглядывал птицу, она выдрала из образовавшейся норы какой-то серый комок и улетела с ним на сухую осину у края поляны. Вокруг раскопки роились осы и я поспешил уйти с этого опасного места. Продвигаясь опушкой, наблюдал за птицей. Она прижала лапой серый комок к сучку и что-то из него старательно выбирала клювом. Завершив трапезу, птица крикнула резкое «кья», выпустила комок из лапы и, как бы, нырнула с дерева. Мелькнули длинные бурые крылья, и она исчезла в лесу. Подойдя к осине, я увидел кусок осиного гнезда с расклёванными сотами. Значит, птица лакомилась личинками этих насекомых. Я тут же предположил, что это мог быть только осоед.
Продолжая собирать сушняк, неожиданно заметил на лиственнице большое гнездо. Подошёл и понял, что гнездо построено недавно, причём из сырых веток с ещё не полностью увядшими листьями. Я видел раньше, как ястреб-тетеревятник приносил в гнездо зелёную ветку, но он просто бросил её в лоток, но чтобы гнездо строилось из веток с зелёными листьями, не приходилось видеть. Гнездо располагалось в развилке ствола и двух толстых сучьев, невысоко, метрах в шести от земли. Но ствол-то был толстый и голый. Зато рядом росла ель, крона у которой опускалась почти до земли, а несколько толстых сучьев лиственницы пронзали крону ели. Забраться на уровень гнезда не составляло труда. Когда я уже собирался перебраться на лиственницу, из гнезда вылетела такая же бурая хищная птица и скрылась за деревьями. Лоток гнезда был выстлан зелёными ветками берёзы, лиственницы и осины, а в нём лежало два округлых яйца неопределённого красно-коричневого цвета. Такого окраса я ни раньше, ни позже никогда не встречал. Я слез с дерева и пошёл к костру, прихватив ранее собранный хворост. О своей находке никому не сказал.
В середине июля вновь, уже один, побывал у гнезда осоеда. Да, теперь я точно знал, что это за птица, прочитав немало книг. Под лиственницей нашёл оболочки осиных гнёзд, их пустые соты и соты шмелей, перья мелких птиц. Забравшись в гнездо, обнаружил только одного, покрытого пухом птенца. Рядом лежали клочки сот и шерсти, несколько пёрышек, хитиновые надкрылья жуков и передняя лягушачья лапка. Птенец молча таращил на меня глаза и старался отодвинуться в дальний конец гнезда. Боясь, что он может выпасть, я спустился с дерева. Подождал около получаса, но взрослые птицы так и не появились.
В Ссеташов.