Картина первая
Журавли летят. Солнце жмуриться. Облака резвяться. И вроде бы я с ними. И вроде бы нет меня там. Кажется расправлю руки, выпрямлю спину… И рухнут дома, реки выйдут из берегов и затопят низины и долины, земля затрещит. Зачем?
Много. Много раз я об этом думал… Мой удел – земля. Мои крылья – стены. Мысли мои – камни. Сердца нет. Уже нет. Раньше было, а потом половину вырвали, ещё половину сам отдал. Куда я теперь – без сердца. Где же вы теперь, мои половинки. Втоптаны в грязь? В пыль? Забыты? Только каждую ночь я продолжаю слышать этот стук. Что это? Молот? Топор? И может не человек я уже – дерево? Без корней. Полено. В печку меня. В небо. Дымом. Прахом. В землю.
А что вокруг меня. Все люди – брёвна. Только они этого ещё не знают.
Картина вторая
Грузовик гружёный телами подъехал к серому зданию. Из толстой трубы, возвышавшейся чуть дальше и левее, валит густой, чёрный дым. Кажется, если приглядишься, увидишь сотни чьих-то глаз покрытых матовой чернью. Лица. Измученные, ничего не выражающие, искажённые страхом лица. Тоскливые, снова измученные, снова искажённые. Как на карусели.
Массивные двери открылись. Грузовик освободился и помчался дальше порожняком… Даже трава здесь черная.
Длинная черная лента конвейера тянется к трубе. Осталось только дать ленте схватить груз и она помчится вверх, радуясь своей незаменимости. Но торопиться не стоит. Пусть она почувствует также и свою беспомощность.
- Что ты можешь без меня? Кто, как не я, будет грузить эти брёвна на твою спину? Молчишь? Молчи. Я уже привык. Никто со мной не говорит.
Чёрное от сажи лицо ухмыльнулось.
- Что у нас сегодня? Снова мусор? Так, так. Материал свежий, с места смерти. Порода только гниловатая. Грешники. Вот это – массовый суицид. Гнильё. Пойдут последними. Вот солдатики. Пойдут на растопку. Крепкие, худые и много. Эти, со звёздочками – за ними. Не нужно будет жиру подливать.
Окоченевшие трупы лежали как брёвна – кучей. У некоторых были открыты глаза. Человек в чёрном комбинезоне ловко бросал их на конвейер.
- А этот вроде бы жив. Веточки, листики, цветочки. Шелестит. На корне земля свежая. Отложу-ка я тебя в сторонку. Говорить с тобой буду. Скучно мне с конвейером ругаться.
- О. Вот безнадёжный романтик. Хоть горят они и плохо, но встречаются редко. Этот из тех которые смотрят на небо и видят вместо клякс северных оленей и корабли. Такие дурачки плачут по ночам от безответной любви и сыреют. А там где сырость, там и гниль. Погниёт, погниёт вот так и ко мне. Тут я его подхватываю и в печку, в самый жар. Ему ведь ещё просохнуть надо.
- А ты то, Живчик, кто будешь? Из тех, кто не умер, но желает похорон? Сжигал я и таких. Знаю я эту песню. Корни твои вырвали из среды питательной. Лишили сердца, крови, любви и такая прочая муть. Земля – она коварная стерва. Не орешники да дубы ей по вкусу, а орхидеи и розы. Что ей до того, что дубам тоже нужен её сок…
Чёрный комбинезон развернулся и привычным, лёгким движением бросил ещё пару туш на ленту.
- Старики… Люблю стариков. Хорошо горят, с треском. Не то что ваш брат. Всё норовите дыму попускать да навонять. Эх, молодо-зелёно. Вот кто действительно прав, когда умирает. Старики. Они имеют право на смерть. А ты? Я знаю о чём ты себя спрашиваешь: Что со мной случилось? Жить мне или не жить? Срубили тебя, покалечили. Опомнятся, да поздно будет. Вот ведь чушь какая в мире: Человек убивает человека, а потом просит его воскреснуть и петь песни. Но ведь не в каждом живёт Иисус. Не каждая душа танцует сгорая. Не каждый пепел будет развеян по ветру. Посмотри на этот дым. Видишь какой он чистый. Значит люди хорошие были. Дым прозрачен, когда горит душа. Значит есть ещё чему гореть. А твой мир безгранично мал. Ты сам себя скукожил в кулачок и смотришь из дырочки зверем, за что мол вы меня?
- Гори. Потому что цвести ты уже не будешь никогда. Полезай на конвейер, твой черёд. Ты что-то говоришь? Извини, я разучился понимать шелест листьев.
Картина третья
Чёрная лента жадно обхватила мою спину. Ещё миг и я в огне. Как странно, что я не чувствую боли. Мне даже легче стало. Дышать. Рёбра оплавились и лёгкие… Полным объёмом… Вдох. Выдох. Вдох. С каждой минутой груз, прижимающий душу к земле, становиться меньше. И вот тело сожжено. «Человек убивает человека, а потом просит его воскреснуть…». Я воскрес. Я вместе с дымом полечу в небо.
Черный комбинезон, видишь небо? Видишь как его много? Это небо делаю я. Я всегда хотел расправить руки и выпрямить спину, но только сейчас, когда у меня нет рук и нет спины, я по-настоящему свободен. Я держу землю в крепких объятиях. А она даже и не знает кого благодарить за этот дождь, за это солнце. Молчи. Молчи. Мне не нужно твоей благодарности. Только будь счастливой и плодородной. Рости свои орхидеи.