Пироженое было страшно песочным. И на вкус тоже. Я поковыряла его ложечкой…
- Что-нибудь еще…
Какие предупредительные здесь официанты. Зато еда отвратительная…
-Нет,- помотала я головой. Пытаясь сдержать рвущуюся наружу неблагодарность…,- рассчитайте меня…
- Кредитка , наличные?
Я повертела в руках пластиковую карточку. Черт, до сих пор не знаю, как обращаться с этими штуками. А он умел… А вот чебурека разогреть не мог… Я как то вернулась с работы, а из квартиры дым валит… И на фоне этого чада его лицо было особенно бледным и испуганным..
- Но микроволновка работает…,- виновато сказал он,- я проверял..
Это было так смешно… От чебурека остались только угольки.. Он уже потом, когда мы окончательно вышли из «сумрака» и вытерли всю копоть, рассказал, что еще, когда ко двору царицы Савской в Византию привозили шкурки мурзилок древлянских (и их подвида чебурашек) ... Ушки обжаривали в жире и называли чебуреками. А я думала , что Чебурашку придумал Успенский… А «мурзилка»- это вообще журнал моего далекого детства.. Сколько зверушек сразу погибли безвременно в моей микроволновке. И все только потому, что кто-то не умел с ней обращаться….
- Наличными, конечно. Наличными,– откликнулась я, и полезла за кошельком…
А я ведь перестала готовить дома.. Ела что-нибудь.. .,как-нибудь и где-нибудь.. .,все это стало совершенно неважным. А он любил есть дома... Непреодолимое желание приготовить что-нибудь и лучше что-то гурманистое, исключительное, из того, что так любил он…,погнало меня в супермаркет.. Надо.. Что же мне надо.. А мне все надо.. Дома шаром покати.. ,если только молоко? Я испеку штрудель… Да-да…, замечательный венский штрудель с шариком мороженого… Воздушный, с изюмом и грецким орехом. С изумительной хрустящей тающей во рту ванильно коричной корочкой. И капля рома…обязательна…И я набивала пакеты всем подряд. И неестественное оживление охватило меня… Может потому, что сегодняшний вечер будет удачным… И я не буду снова думать о нем… как все эти месяцы…Потому что мозги мои ничего другого принимать не хотели… Все остальное стало совершенно неважно…
Я ворвалась в квартиру и, сбросив туфли, не переодеваясь, пошла к плите… Фартук… К черту фартук. Он не любил фартуки. Он все делал голыми руками.. И это было замечательно… А я всегда гнала его с кухни. Не люблю, когда топчутся за спиной. А он топтался, и подзуживал. И поливал линолеум слюной, которой исходил от вкусных запахов, царящих на кухне…
- Ты все закапал слюной.. ., поросенок,– смеялась я.
- Ну это же не яд,- отзывался он.- А я не гадюк… И кольцевал меня своими большими сильными ручищами. ..И обтирал мне луковые слезы. ..И слизывал остатки соуса с ложек. Лез в открытые банки с вареньем. И целовал меня малиновыми или клубничными губами…
Я замочила изюм без косточек в большой цветной миске. Странное слово замочил. Почему говорят не убить человека , а замочить? Он же не изюм? И не шашлык? Почему замочить? Профессионалы убивают человека быстро. Ну если только контрольный выстрел напоследок. Раз и никакой боли… А мы? А мы убиваем порой друг друга долго и мучительно. Словно садисты…Медленно, с извращенным наслаждением ковыряясь в ранах друг друга…Почему?
Я стала замешивать тесто. Оно должно быть пресным и крутым. Не жидким, как для блинов… Блины! О, я помню эти блины… Кажется я тогда пошла в театр. Он не пошел. Я не настаивала. Мне показалось, что ему хочется побыть одному. Он устал от моего общества. Он любил одиночество больше чем я… Когда я вернулась, квартира снова была наполнена гарью и дымом…Видимо. второго нашествия племени «тумба-юмба» микроволновка уже не выдержала…Но нет. Печь уцелела . А на столе огромной горкой возлежали горелые чумазые. Как и их творец. Блины… А я рассердилась. И сказал, что лучше бы он не лез к плите. Потому что готовить он все-равно не умеет. И не надо было…все это…я сама могла… А он стоял и улыбался… А я подумала, что я снова все испортила… Мы никогда не ругались. То есть он никогда не ругался со мной… А я все время искала повода.. Потому, что очень боялась , что такой повод когда-нибудь найдет он…И я мыла посуду, когда он лег спать. И на душе было гадко.. .Он так старался.. Для меня… А я… Я думала, что я ему надоела.. Что я перестала интересовать его… И я плакала тихо.. Чтобы он не слышал… А он услышал ..И пришел… И обнял меня.. И поцеловал в макушку… и сказал, что в следующий раз будет печь оладьи. Проще…
Я совсем забыла… про тесто. Его же надо свернуть жгутом… И бить по столу ио всех сил..,пока эти силы совсем не закончатся. Никогда не понимала смысл этой процедуры… Выбить дурь из теста? Или окончательно лишить его возможности дышать? Прямо как в нашей жизни. Бессмысленные поступки всегда доводят до исступления.. И дышать тогда бывает совершенно невозможно. Нечем…И я все била и била жгутом по столу…Пока тесто не стало мягким, податливым. Как тело любимого мужчины под твоими робкими нежными руками…Когда ты еще не знаешь,что там...впереди...
Надо было припустить яблоки… Слегка… Чтобы они не потеряли свою сочность. И я стала выковыривать из них середины. Такой специальной штукой… ,раз… и нет сердцевины. Вроде яблоко как яблоко. А внутри дыра…Точно как жизнь поступила со мной . Раз и нету сердцевины.. А снаружи я прежняя. Сочная… Яблоки я порезала кубиками. Он всегда удивлялся моей щепетильности.
-Да режь уже как нибудь…
-Нет, - возмущалась и удивлялась я, вырывая из его рук кухонный нож,- как ты не понимаешь. Каждый рецепт нужно соблюдать.. Тогда все получится как надо..
-У тебя все всегда как надо..Хозяйка, накрывай на стол. Хозяин пришел…- и он долбил ложкой по столу марш Мендельсона, надувая щеки, и мешая мне творить чудеса с обыкновенной заурядной свеклой…
Потом я достала грецкие орехи. Греческие. Всегда поправлял он. Греческие. И никак по- другому.
-Хорошо,- кивала я, - пусть будут греческие.. А грецкие я куплю в следующий раз.
- Ах ты!- вопил он и бегал за мной по всей квартире, пытаясь попасть в меня домашним тапочком. И все время промахивался. Как я подозревала. Специально…
Потом я смешала соус из ванили, корицы и ложки рома…Ром покупал он. И я не добралась до него даже, когда мне очень хотелось забыться с помощью единственного верного способа. Напиться в доску. Он сказал как–то. Никогда не смей опускаться…Заглянул в мои расширившиеся от чрезмерной серьезности сего момента глаза и добавил, прыснув в кулак. Даже в подвал. За картошкой. Я сам схожу… Не сходил…Не успел.. Эта зима прошла без него…
Я раскатала тесто. Тонко. Еще тоньше. Еще… Потом ровным слоем нанесла начинку. Свернула рулет. И обернула пергаментом… надо бы фольгой. Но он смеялся. Зачем фольга. Им там в такую жарищу на ум не придет любоваться своими отражениями…,даже курице…Засекла время…,и стала ждать… Впрочем это было самое обычное для меня состояние в последнее время.. Ждать…Ждать…Ждать.
Мне сказали, что он сорвался… Что- то со страховкой.. Тела так и не нашли. Значит, для меня он жив. Он жив… Он жив.. А они держали меня за руки.. И все твердили. Он сорвался…Сорвался, когда покорял свою очередную вершину, которых вечно ему было мало. Господи. Ему всегда всего было мало.. И женщин тоже. Я- то все удивлялась. Почему он выбрал меня.. Такую обыкновенную. Совсем не вершину, которую следует покорять… Я сама сдалась. Сама. Сразу. И на всю жизнь. А он выбрал меня… Может быть, потому, что я умею искусно готовить? А он так любит вкусно поесть… Надо не забыть про мороженое… Он любит штрудель исключительно с шариком ванильного мороженого.. Пусть будет ,как всегда.. Пусть будет…
-