«Что является спасением
для одного,
губит другого».
(Даниэль Дефо)
Ожидание было томительным. До вылета самолёта оставалось два с половиной часа, а такси всё не было и не было. Волгин положил перед собой на столе мобильный телефон и немигающим взглядом смотрел на меняющиеся цифры. Услышав уже знакомый, со стальными нотками, женский голос, сообщивший о прибытии такси, мужчина, не сдержавшись, крикнул во всё горло:
— Наконец-то! Вы бы так вкалывали, как говорите! Работнички, вашу мать!
Схватив в обе руки неподъёмный чемодан, Волгин поволок его к лифту. Трясущимися от волнения пальцами нажал кнопку вызова. Ему показалось, что лифт поднимается целую вечность. Двери раздвинулись, и Волгин не сразу понял, что в лифте не горит свет. С остервенением рванул ручку чемодана, и она осталась у него в руке. Кое-как, затолкав чемодан, он ввалился за ним и снова нажал кнопку. Лифт поехал вниз. Волгин молился только об одном, чтобы тот доехал благополучно до первого этажа. А там машина уже ждёт и, возможно, что таксист доморощенный Шумахер, довезёт его благополучно в аэропорт. Волгин даже на мгновение, как ему показалось, задремал. Могильная тишина его поразила. Мужчина продрал глаза, захлопал ресницами, и его ужас принял осязаемые формы — лифт стоял на месте. Он, сволочь, вместо того, чтобы ехать, стоял на месте, как сфинкс, и не двигался.
— Нет! — скорее зарычал, чем закричал Волгин и в изнеможении сел на набитый всякой всячиной чемодан. Схватившись за голову, он стал истошно кричать. Кричал Волгин до тех пор, пока возле лифта не собрались сонные жильцы. Наконец, появился пожилой лифтёр, и, просунув нос в небольшую щель дверей, стал успокаивать несчастного:
— Ну, гражданин, вы чего так кричите! Весь дом на уши поставили! Пять утра только! Разве так можно?
Лучше бы он этого не делал. Волгин подскочил к двери и заорал на всю Ивановскую:
— А ты, гад, лучше уйди от греха подальше! Если я отсюда выйду, я тебя просто-напросто убью! Убью и нисколечко об этом не пожалею! Моду взяли — относиться к своим обязанностям кое-как спустя рукава! Да ты знаешь, безмозглый дятел, что мой билет стоит столько, сколько ты и за год не заработаешь! А ещё та моль бескрылая, всё твердила:
— «Такси прибудет через пять минут…». Где она, а где эти пять минут, хотел бы я знать. Сволочи, я вас обоих, как котят…
Лифтёр схватился за сердце и, пятясь, на всякий случай отошёл подальше от дверей лифта. Ряды сочувствующих соседей заметно поредели: одних возмутил сам нарушитель спокойствия, другие, не узрев в случившемся ничего особенного, пошли досматривать свои утренние сны.
Наконец, приехавшая аварийная бригада, вызволила Волгина из плена.
Бригадир, очевидно, помня о правиле первого нападения, накатился на несчастного Волгина:
— Вы же видели, что в лифте не было света, зачем вы, вообще, в него вошли? Не могли спокойно нажать аварийную кнопку и спокойно же, вызвать бригаду? Вы первый нарушили правила пользования лифтом, а теперь мы ещё и извиняемся? Напугали Иваныча, а у него, между прочим, сердце больное. Он только как день из больничного вышел… Может, извинитесь перед ним? И, вообще, могли бы всем домом скинуться на ремонт лифта. Вы же, знаете, что городские власти не чешутся…
Волгин так устал, что у него уже не было никаких сил на перебранку. Да и какой смысл всего этого, если его самолёт, час назад, как взмыл в воздух! Добрался он до своей двери, зашёл в квартиру и, как старик, крякая, подошёл к холодильнику. Вытащив оттуда запотевшую початую бутылку водки, он приложился к горлышку и пил до тех пор, пока на дне не осталось ни капли.
Затем Волгин снял пиджак, повесил его на спинку кресла и, шатающейся походкой прошёл в спальню. Взяв пульт в руки, включил телевизор. Шёл фильм «Грязные танцы» с участием Патрика Суэйзи и Дженнифер Грей. Волгин в изнеможении закрыл глаза, стараясь не плакать от бессилия, и тут до него донеслись звуки песни «Cry to Me», в исполнении Соломона Барка. Волгин взял в руки стул и, стараясь не упасть, начал танцевать с воображаемой партнёршей. Когда силы совсем покинули его, он повалился, как куль, на огромную кровать, и почти сразу же, уснул.
Ночь встретила Волгина пугающей тишиной, мириадами мерцающих звёзд, играющих с рогатой луной-недотрогой.
— В Австралии сейчас только шесть вечера, — зачем-то подумал Волгин. — Эх, когда я родился, неудача стояла впереди меня. Никто, ни мама, ни папа, ни мой ангел-хранитель не отодвинули её тогда в сторону. Вот и шагаем всю жизнь с ней рука об руку. Жизнь — драма с элементами трагедии. Думал, один раз, хоть улыбнётся счастье, ан нет. Привыкший ползать, летать не может…
Волгин прошёл на кухню, снова открыл холодильник, достал бутылку минералки. Ему совсем не хотелось спать. Он бесцельно стал ходить по квартире. И тут зазвонил телефон. В абсолютной тишине его звук показался устрашающим. Волгин от неожиданности захлебнулся и закашлялся.
— Кому это не спится в такое позднее время? Вроде бы все, кто нужно, знают о его отъезде. Может быть, кто-то случайно попал к нему по ошибке?
Волгин уже хотел отключить телефон, но вдруг услышал:
— Сынок, сынок, ты жив? Я знала, знала! Я просила твоего ангела-хранителя спасти тебя! Я умоляла его и всех святых, стоя перед образами на коленях…
Волгин взволнованно переспросил:
— Мама, это я, у тебя что-то случилось?
— Сынок, это ты, сынок? Ответь мне, сынок? Ты что, не улетел? Сынок, твой самолёт разбился! Погибли все пассажиры и члены экипажа! Никто не выжил! Сынок…
Волгин услышал глухое падение, и, наконец-то до него дошло. Он рванул в спальню, включил телевизор:
— «Самолёт рейсом Москва-Камберра потерпел крушение вследствие…».
Волгин всё понял. У всех живущих есть время, но никто не знает, сколько именно…
…В кардиологии было душно, и стоял плотный запах валерьянки. Волгину выдали бахилы и халат, и он поднялся в лифте на третий этаж. В палате номер пять лежала его мать — Нина Матвеевна Волгина. После пережитого, она нуждалась в госпитализации. Сейчас страшное было позади, и Нина Матвеевна уговаривала сына пойти домой отдохнуть.
— Сынок, ты иди. Уже которую ночь не спишь. Здесь я под наблюдением врачей, а ты чем мне сможешь помочь, если что? Иди, иди…
Волгин поцеловал мать, и пошёл к выходу. Проходя мимо мужской палаты, он увидел лифтёра Ивановича. Тот тоже узнал его, и обиженно отвернулся. Волгин потоптался немного, а потом решился всё-таки и зашёл к нему в палату.
— Иваныч, вы тоже здесь? А моя мама в пятой палате. Я вот её навещал. Как вы себя чувствуете? Вам может быть, нужны лекарства? Давайте я куплю…
Лифтёр молчал. Волгин не уходил. Сосед по койке не выдержал и обратился к Ивановичу:
— Это что ещё за тень отца Гамлета? Он вас обидел? Мне что, охрану позвать, чтобы его вышвыр…
Иванович вздохнул и повернулся к Волгину:
— Вообще-то, вы не виноваты по большому счёту. Я не культивирую в себе обиды. До того как вас не знал, уже здесь раз шесть или семь побывал. Мне нужны хорошие лекарства, а откуда у меня деньги? У нас на двоих с Кузьмой денег кот наплакал… Вы, кстати, не видели моего кота? Он где-то в коридоре ошивается. Прячется от главврача, стервец…
Волгин присел на табурет рядом с лифтёром.
— Вы, Иваныч, не сердитесь на меня. Давайте список, — я вам куплю все лекарства, какие надо. И кота вашего заберу, пока вы будете в больнице. Только не волнуйтесь, хорошо?
Лифтёр оживился.
— Ладно, я вас прощаю. Вы ведь тоже пострадали. Билет ваш пропал. Так что мы квиты. А список, вот он…
…Волгин вышел на улицу. Он увидел, как уборщица замахнулась веником на огромного, пушистого, рыжего кота, и несчастный с перепугу забрался на верхушку дерева. Ветки прогнулись под тяжестью котяры, и он полетел с верхотуры вниз головой. Падение было позорным. Видимо, перед его глазами поплыли радужные круги или сверкающие звёзды, и, увидев двоих Волгиных, кот жалобно и громко замяукал. Мужчина сел перед ним на корточки.
— Кузьма, пойдём ко мне жить. На время. Пока твой хозяин выздоровеет. Я тебя не обижу. Обещаю. Я понимаю, ты не пёс, привыкаешь к месту, а не к людям, но в жизни всякие вещи случаются. Зачем тебе бродяжничать? Ты подумай тут минут пять, а я посижу, покурю в машине. Идёт?
Волгин долго ждал, наконец, не выдержал, завёл машину и медленно выехал со двора больницы. За высокой оградой остановился, пристегнул ремень безопасности и включил дальний свет. Впереди, жмурясь от яркого, ослепительного света фар, на задних лапах, как верный пёс, стоял Кузьма…
Автор: Надежда Бойер