Райотдел милиции находился почти в самом центре поселка, недалеко от школы. Двухэтажное здание, построенное еще в тридцатые годы, выделялось среди однотипных двух или трехэтажных коробок последних лет своей оригинальной, пусть и не очень замысловатой, архитектурой. На втором этаже, над входной дверью размещался балкон резными фигурками на каменном ограждении. Стены здания были серого цвета, с облетевшей местами штукатуркой, что придавало зданию более мрачный и холодный вид.
Я открыл дверь, объяснил дежурному цель прихода и стал медленно, держась за перила, подниматься на второй этаж. На лестничном пролете встретился с инспектором по делам несовершеннолетних Казаковым Ильей Петровичем – капитаном милиции. Илья Петрович недавно переехал жить на нашу улицу, и поселился в двухэтажке, напротив моего дома.
О нем я знал совсем не много. Раз или два, возвращаясь вечером с работы, Илья Петрович подходил к нашей дворовой команде и интересовался делами, учебой. Был дружелюбен в разговоре. Носил большие черные очки, которые даже самого сурового человека на вид превращали в более мягкого. Поэтому, увидев знакомое лицо в столь неблагоприятной для меня обстановке, я искренне обрадовался.
В руках инспектор держал большую черную папку.
- Здравствуйте! – сказал я, улыбаясь. – Вот вызвали зачем-то в пятый кабинет…
А, Буров… – сухо произнес инспектор, не ответив на приветствие. И тут же, поправляя очки, добавил: - Да, ждем тебя. Знаешь, где находится кабинет?
- Нет, не знаю. Но, наверное, найду.
- Справа вторая дверь, - все-таки счел нужным пояснить Казаков. – Там следователь тебя уже ждет. Я тоже сейчас подойду туда.
Возле кабинета следователя, я немного постоял,надо было собраться с мыслями. Но ничего в голову не лезло. Наконец, вдохнув полной грудью воздуха,я постучал.
- Входите, - послышалось за дверью.
Возле окна стоял атлетически сложенный мужчина. Одетый в спортивный костюм синего цвета, на вид лет двадцать пять, не больше, он совсем не походил на следователя, которого я себе представлял, направляясь сюда. В моем воображении, почему-то, рисовался суровый детектив, чином не ниже майора, обязательно в строгом милицейском мундире.
- Можно? - спросил я, не решаясь переступить порог.
- Входи, - ответил хозяин кабинета так, будто к нему пожаловал старый знакомый.
- Мне следователя надо. Он звонил в школу, зачем-то меня вызывал.
- Я и есть следователь. А ты, значит, Буров?
- Да.
- Очень хорошо. Присаживайся, - следователь указал на стул. – Будем беседовать.
Он сел за стол, стал неспешно доставать оттуда какие-то бумаги. Его спокойный вид, тон, с которым он разговаривал со мной, ничего худого не предвещали. И я расслабился.
Взяв стул, сел на него, закинув ногу на ногу. Правда, тут же, встретившись взглядом со следователем, понял, что мои действия он крайне не приветствует, опустил ногу.
В этот момент открылась дверь, и буквально влетел инспектор Казаков.
- Ну и как? – бросая папку на стол, спросил он.
- Мы еще не беседовали, - ответил тот, постукивая авторучкой по выложенным листам бумаги.
- А что тянешь резину?
Инспектор, отошел к окну. Постоял в раздумье несколько секунд, затем, повернувшись ко мне, спросил резко: – Где тушенка?
Вопрос оказался неожиданным. Если бы инспектор не сверлил меня цепким взглядом из-за больших очков, я бы, наверное, никогда не подумал, что столь глупый вопрос адресуется именно мне.
Я молчал, не зная, что ответить.
Он нервно повторил вопрос:
- Ты что глухой? Где тушенка?
- Вы у меня спрашиваете? – лишь бы не молчать, ответил я вопросом на вопрос.
- У тебя! – инспектор отошел от стены. – У тебя, идиот. Не у следователя же. Сидишь тут, дурачка валяешь.
Нет, я «дурачка не валял». И был не настолько глупый, чтобы сразу не понять: где-то произошла кража, и теперь менты меня пытаются взять меня "на понт", мол им уже известно КТО совершил, только неизвестно ГДЕ ворованный товар. Если не получится добиться "чистосердечного признания", будут вначале угрожать... «Но почему? Ведь никогда в жизни не совершал кражи… – мысли одна за другой крутились в голове. – Не мой профиль. А инспектор Казаков – гад. «Строил глазки», расспрашивал, в душу лез… а сам, оказывается, что-то пытался «вынюхать».
Инспектор и следователь ждали ответа и я, оскорбленный подозрением, бросил со злостью:
- В магазине!