Мама, мамочка! Появилась надежда! Мы еще будем смотреть с тобой хорошие фильмы, обмениваться мнениями. Я еще успею тебя чем-то порадовать: пройдет ведь моя полоса неудач!
Я буду беречь тебя, скрывая горести… Обещаю: не будет больше тех споров о жизни, где я - романтик, яростно сражалась с тобой, категорически не принимая твой опыт жизни и горечь, что в мире много зла…
Господи, какое счастье – есть Надежда!
- Мамочка, у тебя что-то болит? – спрашиваю я.
- Да, здесь.., - тихим, слабым голосом, почти шепотом говорит она и здоровой рукой показывает на правый висок.
Я легонько глажу его, растираю. И потихонечку, чуть-чуть – как разрешила и велела врач – массирую парализованную руку и ногу.
Несмотря на бессонную ночь, сил прибавилось: я могла бы делать это бесконечно, даже и не уставая. Так, по крайней мере, мне казалось.
- Я читала, что скоро повысятся цены? – слабым, еле слышным голосом, спрашивает она. – значит, в полном сознании, память не пострадала, отмечаю я. Хотя, что я там понимаю в медицине?
- Не волнуйся – проживем! Ты ведь всегда говорила: «как все, так и мы».
- Да, проживем.., - эхом повторяет она мои слова, своим слабым, еле слышным голосом…
Минут через десять к маминой постели с грохотом подкатили капельницу.
Господи, неужели? Я задыхаюсь от волнения: оказывается, трудно справиться и с положительными эмоциями…
Не успели ее поставить, как появился «лейб-медик».
- О, дефицитные сосудистые препараты! – шутливо подмигнув сестре, показывая на капельницу, восклицает он - красивый, улыбающийся, в модной рубашке, отглаженных до кондиции светлых брюках.