Будь моя воля, я бы сжег все фотографии в мире.
Или порвал бы в клочья, стер бы навеки со всех возможных носителей, уничтожил бы все, на чем они только могут храниться, убил бы тех, кто мог бы про них что-то рассказать, растерзал бы в клочья художников, выколол бы сам себе глаза, лишь бы ничто из того, что я увижу не напомнило мне о прошлом.
Но я слаб и болен, я лежу в кровати уже который день, не находя сил даже для того, чтобы налить себя чашечку чая. Только сиделка иногда приходит, приносит еду, чай, какие-то таблетки и немного, кажется, страдания. Хотя я давно уже перестал отличать его на вкус от прочих чувств и вполне мог перепутать и с состраданием.
И я жду чуда, не имея возможности даже встать..
А ты ждешь меня.
Я закрываю глаза и проваливаюсь в бесконечный мир моих иллюзий. В мир, где нет фотографий, но есть ты, которую с еще большим желанием хотелось бы выдрать из этого мира, выцарапать, вытащить, заставить жить там, где тем всех тех печалей, что есть здесь. Но ты упорно стоишь на своем, держишься за какие-то невероятные выдумки, что способны попросить тебя не покидать их. Ты хватаешься руками за горячее солнце, ты обжигаешь руки, ты сгораешь сама, ты превращаешься в пепел, из которого снова и снова восстаешь, подобно не то чтобы фениксу, а скорее, тени.
Но я смогу тебя спасти. И спасу.
И потому открываю глаза и начинаю бежать - я знаю куда - прямо, прямо и налево до самого третьего этажа.
Но я не бегу.
Их нет. Ног нет. А твой дом совсем недалеко - я бы добежал. Я бы выпил с тобой чашечку чая. Я бы подарил тебе немного счастья общения.
Но я не могу бежать. У меня нет ног. Вместо них даже не воздух - какая-то вязкая отвратительная субстанция, которая не позволяет мне даже ползти. И даже небо смеется надо мной, напоминая, что это далеко не первая моя попытка пробраться к тебе.
Открываю глаза.
Закрываю.
Открываю и начинаю бежать. И теперь я бегу - вот уже совсем немного осталось, метров 400 - рукой подать.
Рукой?
И теперь у меня нет рук, хотя я и верю, что это не будет мне помехой. В конце концов, никто не помешает напоить тебя мне чаем прямо из твоих добрых рук. И никто не мешает мне жить без рук. Правда же. Только ухо чешется. Жутко чешется. Невообразимо.
Я подбегаю к двери, успеваю вбежать, пока кто-то выходит из твоего подъезда. Теперь лишь несколько лестничных пролетов и я буду у тебя. Ты ведь всегда дома...
Но ручка твоей двери круглая. Я знаю, что не заперто. Но ручка круглая. И ее не открыть. Ни зубами, ни ногами, ни постучать тебе в дверь - она такая мягкая, что ты ничего не услышишь. А я только и могу, что стоять и ждать чуда. Но ты никогда не выходишь, потому что боишься чего-то мне неизвестного и странного, потому что, наверное, и меня не хочешь встретить в очередном глупом виде. Но я должен, должен что-то сделать...
Открываю. Закрываю. Глаза, не дверь.
Открываю. И вот он я, с руками, ногами, всем телом, нужными мыслями и невероятным желанием быть рядом с тобой. Вот он я - незрячий глупец, который может найти тебя, не видя дороги. И пусть боги долго надо мной издевались и не позволяли достигнуть тебя, теперь я справлюсь.
Потому что сердце мое безошибочно чувствует приближение к тебе.
Но я не могу бежать, я только медленно иду в нужном направлении, ощупывая каждый встреченный предмет - чтобы удостовериться в его безопасности. И пусть мне жарко, а камни вырастают на моем пути из ниоткуда, я знаю, что смогу дойти, ведь этот путь я знаю лучше, чем собственное имя.
И вот, остается немного. Я каждой своей мыслью ощущаю твое невероятное тепло. И я уверен, сейчас я поверну круглую ручку этой несчастной двери, сделаю шаг вперед...
И я падаю в раскаленную лаву, развернувшуюся на месте твоей квартиры в этом обычном аду, где черти бегают со сковородками за несчастными грешниками и поливают их смолой, лавой, болью. И все это они берут из огромного котлована, бывшего твоей квартирой, в котором я сейчас тону.
Закрываю. Открываю.
Кто я? Что я? Что я здесь делаю? Почему я стою посреди пустыря, поросшего желтой сухой травой? Кто эта девушка, что машет мне из окна третьего этажа дома неподалеку? Кто я? Кто ты?...