Тайны Алексино
Впервые я приехал в бывшее имение купца первой гильдии Барышникова Алексино, что в Дорогобужском районе на Смоленщине, году в 1987-м. Тогда местный участковый в приступе жестокой ярости зверски избил ногами, обутыми в сапоги, деревенского пьянчужку, от чего тот скончался на месте. Меня прислали провести служебное расследование…
Напившегося с горя участкового повязали без проблем и увезли в областной центр, а я остался, дабы исследовать картину чрезвычайного происшествия. Наряду с этим я исследовал само Алексино- одно из немногих довольно хорошо сохранившихся имений, продолжающее, однако, разрушаться уже в наши дни из-за нерадивости нынешних хозяев…
В Алексино имелся отменный конезавод со своим ипподромом, элитные беговые лошади успешно продавались на мировых аукционах по 300 тысяч долларов и хозяйство отнюдь не бедствовало. Нужным специалистам предоставлялись благоустроенные двухэтажные коттеджи. В одном из таких проживал и участковый с семьёй.
Поражал воображение целый каскад разноуровневых искусственных прудов с могучими вязами и плакучими ивами по берегам. В зеркало озёр гляделась уменьшенная копия Смоленской крепостной стены, возведенной великим зодчим, крестьянским сыном Фёдором Конем. Крепость со времён Барышниковых неплохо сохранилась и привлекла бы сюда массу туристов, кабы местные власти уделяли этой отрасли должное внимание. А так… Гробницы в усыпальнице знаменитых обитателей Алексино, устроенные под прекрасной белокаменной церковью, разграблены, трёхэтажный дворец стоит обшарпанный, с обвалившейся штукатуркой и побитыми временем и людьми ангелочками на фасаде. Правда, посетив дворец и зайдя в кабинет секретаря парткома конезавода, расположенный на первом этаже, я был приятно удивлён: кабинет представлял собой огромный зал высотой в три этажа, с беломраморными колоннами, ажурными балконами, камином, необычайной величины, в который свободно мог бы заехать грузовичок, а главное, - с расписным потолком в ангелах и библейских сюжетах. Причём всё здесь выглядело отменно!
- Здесь Сергей Бондарчук снимал один из эпизодов своей киноэпопеи «Война и мир»- первый бал Наташи Ростовой, - сказал мне парторг доверительно.
А потом он показал мне подземный ход, отперев огромным кованым ключом неприметную дверку в стене. Подземный ход был достаточно просторным, позволял идти вдвоём рядом, не пригибая головы. Его кирпичные стены и своды были сыроваты, покрыты тёмно- зелёной плесенью. Пол был вымощен плитами известняка.
- Ход тянется семь с половиной километров, до женского монастыря,- предваряя мой вопрос пояснил парторг.- Во, как купчишки жили. к монашкам по ночам бегали!- добавил он хохоча. – А тут, чуть что,- жена в партком бежит…
Пройдя метров триста, мы вернулись в дом, и мой гид показал ещё одну тайну, покрытую пылью времени. На лестничной площадке между первым и вторым этажами было заделанное кирпичом овальное сверху, высокое и узкое окно, типа увеличенной крепостной бойницы. Со стороны лестничной клетки его не видно было под слоем штукатурки и белил, а со стороны фасада, также оштукатуренного, оно было очерчено лишь выступающим кирпичным контуром. Кирпичей девять со стороны лестничной площадки было вынуто, парторг сунул в дыру руку и чиркнул зажигалкой: «Гляди!». Я заглянул в отверстие. Между наружной и внутренней кладками было расстояние в полметра шириною, на пыльном подоконнике виднелся прямоугольный след сантиметров тридцать пять на пятьдесят.
- Лет пять подряд, в летний сезон к нам приезжала бригада учёных и архитекторов из одного московского НИИ.- рассказывает парторг.- Одни бабы. Премиленькие такие! А возглавляла их шикарная, в теле, еврейка. Готовили проектно-сметную документацию для реставрационно-восстановительных работ. И прошлым летом, как всегда, приехали. Поработали недельки две, а потом, в одночасье, куда-то запропастились. Уехали, словом, и не простились. Ну, после уборочной я в тот НИИ позвонил. Директор мне рассказал, что, вернувшись неожиданно из командировки в Алексино, все, как одна, члены бригады подали заявление на увольнение и уехали кто куда: в Америку, в Германию, в Израиль… Тут мы и смикитили, что учёные дамочки искали и нашли хозяйский клад - сундучок с драгоценностями…
Представляю, как досталось от большевиков семье Барышниковых, если за 70 лет советской власти никто из неё не сумел добраться до семейных реликвий.
Со странным чувством чего-то дорогого, уходящего навек, безвозвратно утерянного покидал я Алексино. Потом я неоднократно приезжал сюда с семьёй. Мы бродили по аллеям старинного парка. Забирались на макет крепостной стены, в её башни. Плавали в чистейшей воде прудов. Доплыв до середины одного из них, я вдруг почувствовал под ногами дно и встал во весь рост. Оказалось, что я стою на огромной груде ракушек! И тут я неожиданно вспомнил, что кто-то рассказывал мне о том, что веке этак в 17-м не было в мире ни одной коронованной особы, в короне которой не отливали бы матовым блеском великолепные жемчуга, добытые в речушках моей родной Смоленщины из этих самых ракушек.
Я мечтал исследовать подземный ход, но его наложили кирпичом и залили толстым слоем бетона. Знаменитый конезавод влачит жалкое существование, перебиваясь содержанием частных скакунов, принадлежащих московским толстосумам. Они иногда наведываются сюда и на вертолётах, и на автомобилях, чтобы растрясти жиры верховой ездой. Конюшни стоят с выбитыми стёклами, беговые дорожки растрескались, поросли сорняками…
Осматривая запущенные денники, я вдруг вспомнил, как, будучи начальником РОВД и инспектируя на очередном дежурстве приёмник – распределитель, увидел в одной из камер симпатичную веснушчатую девчушку лет 18, задержанную патрульными на вокзале для установления личности. В беседе она наплела мне с три короба о своём сиротстве, отсутствии одежды и денег, любви к лошадям и желании работать на ипподроме. Придя утром на работу, я связался по телефону с директором Алексинского конезавода и договорился о трудовом и бытовом устройстве молодой бомжихи. Снабдил её деньгами на проезд, кое- какой одеждой, выделенной женой, и отправил в Алексино. Через пару недель решил поинтересоваться: как там моя подопечная? Директор, едва скрывая раздражение, сообщил, что девица появилась у них, получила аванс, поработала кое-как с неделю, а потом смылась, не прощаясь, в неизвестном направлении… Благо, ничего вроде не спёрла. Ну что ж, лопухнулся начальник РОВД, с кем не бывает?
Я не был в Алексине года три. Но до сих пор стоят перед глазами его белоснежная церковь, хозяйский дворец, каскад прудов с отражающимися в них плакучими ивами и седыми вязами, потешная крепостная стена… И радость, и боль наша, Алексино. Умели ведь жить предки… А мы умеем?
май-июль 2014 г.