Моим украинским друзьям: Ларе, Вадиму, Жене, Николаю.
***
Дом возник неясным очертанием из окружающей темноты, как только машина приблизилась к воротам.
Он был не похож ни на один из виденных ранее - белый, небольшой, с крышей как у терема, по краешку которой горели маленькие огоньки
Фата-Моргана, - вспомнилось Алене из детского фильма про Дубравку. Так называл там один шутник свой необычный дом.
Ворота раскрылись, и по обеим сторонам ведущей к крыльцу дорожки стала загораться цепочка низеньких фонариков.
На крыльцо вышел хозяин, старший брат Аллы, поприветствовал гостей, пригласил в дом.
-Алена, мы поселим тебя в мансарду, не возражаешь? Вот по этой лестнице - на третий этаж.
Лестница была под стать дому - такая же красивая и воздушная, словно висящая в воздухе - никакой основательности и приземленности. -"Ходить по этой лестнице можно только в исключительно трезвом виде",- подумала Алена. Иначе шею свернешь неминуемо. Ей сразу вспомнились фильмы и собственные сны с такими вот висящими в воздухе лестницами, ведущими в никуда.
Мансарда, однако, компенсировала связанные с подъемом моральные издержки и оказалась совершенно великолепной. Она была пуста и просторна, с блестящим лакированным полом и матовым потолком; одна стена состояла сплошь из зеркал, вдоль другой стояли цветы в горшках и комнатные пальмы в вазонах. В левом углу - широкая кровать под балдахином с мохнатым ковром на полу и монитором напротив. И больше ничего
-Алена, душ на среднем пролете,- крикнула снизу Алла. - Спокойной ночи!
Растянувшись на кровати, которая без особого ущерба комфорту могла вместить еще парочку таких же необремененных лишним весом девиц, Алена заново переживала в своем воображении все события сегодняшнего невероятно насыщенного дня.
Он начался в пять утра, когда она, выйдя из поезда, оказалась в зале ожидания, где предстояло провести пару часов до приезда Аллы. Народу в зале было немного, но в дальнем углу цыгане шумною толпою решали какую-то важную проблему на повышенных тонах. Молодая, чуть косящая на один глаз цыганка с заметно округлившимся животиком несколько раз прошла в сторону буфета, изо всех сил стараясь не смотреть на красивого высокого соплеменника, чьи виски украшала ранняя седина. Тот, бурно жестикулируя, доказывал что-то другим "пацанам".
Подружка- бывшая или настоящая- явно не могла поверить, что ее любимый занят чем-то более серьезным, чем она, и всё ходила и ходила мимо, делая вид, что интересуется исключительно буфетом.
Всюду жизнь, подумала Алена. - И тут любовь, и здесь она, проклятая.
Интересно, а животиком ее украсил этот орел?
Как же больно сейчас наверное этой маленькой дурочке...Ведь она ему в дочки годится..Страшненькая..А он - красавец.
Небось и слыхом не слыхивали про классику жанра, а туда же...
Алене не удалось досмотреть окончание этой жизненной сценки - позвонила подъехавшая Алла, и декорации поменялись - вместо несгораемого ящика встреч и разлук, коим обозначил вокзал Пастернак, перед жадным взором путешественницы открылся стольный град Киев.
Они ходили по улицам, и под ногами то и дело с треском лопались каштаны, и октябрьские листья, скроенные, как сказал поэт, сумасшедшими закройщицами из золотой и багряной парчи, то и дело мягко падали на асфальт и еще зеленую траву.
Крещатик, Андреевский спуск, дом-музей Булгакова, Подол и Днепр внизу, улицы, дворы, церкви, памятники, скульптуры...
Вот три брата, основавшие Киев и сестра их Лыбедь. Вот Проня Прокопьевна под ручку с Голохвастовым...
Лучшее в мире занятие - путешествовать. Смотреть вокруг, жадно впитывать красоту - пышную или неброскую, элементы другой культуры, видеть разницу и находить общее, делать открытия на каждом шагу...
Красивый город..Теплый город...Надо будет еще раз...
Сон мягкой лапой погладил по лицу, векам, стирая реальные картинки воспоминаний и погружая в себя. После таких плотных экскурсий обычно ничего не снится - слишком устаешь от впечатлений. В комнате было свежо, просторно и темно - то есть было все, что необходимо для крепкого сна...И он не заставил себя ждать.
Вдруг Алена каким-то необъяснимым образом почувствовала, что рядом с ней есть кто-то еще.
Инстинктивно, не успев проснуться, она протянула руку, и нащупав что-то мягкое и пушистое, машинально погладила. Ночной гость отозвался вибрирующим мурчанием.
"Мам, я кошку глажу, а она в ответ всем телом мурлыкает", - говорил когда-то в детстве сын.
Алена улыбнулась и тут же заснула снова. Пару раз за ночь она сквозь сон протягивала руку, гладила мягкую шерстку, чья обладательница благодарно "мурлыкала всем телом" в ответ, и спящая, почувствовав на миг ощущения абсолютного счастья, снова отключалась. Так они и обменивались любезностями, пока, протянув в очередной раз руку, женщина не обнаружила пустоту. Простыня, одеяло - и больше ничего. Неужто пригрезилось?
Утром, спустившись вниз, Алена поздоровалась с вышедшей навстречу хозякой дома.
-Доброго ранку, - ответила та.
-Скажите, а у вас тут кошка есть?
-Кішка? да бігає десь. Пошукайте в їдальні . Маруська, йди сюди! Киць-киць!
Из двери столовой с достоинством и неспеша вышла трехшерстная пушистая красавица, гордо неся вознесенный вверх пышный хвост.
-Иди, иди ко мне скорее, милая! - Алена протянула руки и подхватила тут же откликнувшуюся на ласку свою ночную гостью.
И почему такую роскошную особь назвали Маруськой?
-Ой, Алена, осторожно! Не трогала бы ты эту злыдню! - раздался встревоженный голос Аллы, при первых же звуках которого кошка напряглась и сделала попытку вырваться.
-Ты знаешь, однажды я решила спать в мансарде. Захожу, а она развалилась на кровати. Я стала ее прогонять, так она замахнулась и оцарапала меня!
Кошка фыркнула, спрыгнула на пол и ушла, всем своим видом показывая презрение двуногим, ничего не понимающим в этой жизни.
Алене стало смешно. Она вдруг представила, как сегодняшней ночью, в темном погруженном в сон доме, мягко ступая лапами, по ажурной высокой лестнице поднимается на третий этаж его пушистая хозяйка, в полной уверенности своего права на просторную цветочную мансарду и огромную кровать под балдахином. Обнаружив на кровати неопознанный объект, кошка стоит в раздумьи, пытаясь понять, можно ли ему доверять. Получив из тонкого мира нужную информацию, решается, запрыгивает и ложится рядом...
После завтрака, собрав вещи и попрощавшись с красивой мансардой, Алена подошла к окну. То, что вчера было скрыто вечерней тьмой, открылось во всей своей прелести. Полусонная осенняя природа украинского хутора: столетние деревья, лишь слегка тронутые желтизной, холмы, еще зеленые поляны, пасущаяся лошадь, трусящая по своим делам собака...
Хорошо, вольно, спокойно...Жить бы здесь, просыпаясь, видеть в окне эту умиротворяющую картину.
..Меняется время, всё больше пространства закатывается асфальтом и охватывается вай-фаем, но вот это: поляна, лошадь, холмы, тишина - вечное.
-Готова, Аленушка? Спускайся, нам еще в Пирогово успеть.
Пирогово встретило их раскинувшимися под серым осенним небом старинными ветряными мельницами.
Погода была по октябрьски переменчивой - то набегали тучи, сея мелкий дождичек, то улыбалось солнышко, возвращая траве, а кое-где и листве, жизнеутверждающий ярко-зеленый цвет.
Как хорошо здесь бывает, наверное, летом, в жару, когда можно подышать прохладой возле маленьких заглохших прудов или постоять на деревянных мостиках через речушки. Да просто посидеть на теплой зеленой траве, в тени больших старых деревьев...
Далее за мельницами начинались хаты, деревянные церкви, разные бытовые постройки, свезенные сюда еще к конце 60-х с разных областей Украины. Сколько было собрано образцов старинной национальной одежды, деревянной мебели, рушников... Многое относилось к началу века, а что-то и к прошлым векам.
Всё это напоминало фильм о давних былинных временах.
Впечатление усиливали невиданные доселе ели с мохнатыми лапами, словно с иллюстрации к сказкам о лесных отшельниках и Бабе-Яге, и ульи для дикого меда, сделанные из стволов деревьев.
Казалась, вот-вот выедет из-за деревьев богатырь в кольчуге и на коне, или из хаты выглянет гарна дивчина с венком из алых маков на голове...
Расписные низенькие хатки приковали внимание Алены надолго. Она часто видела их раньше во сне и не понимала, почему. Генная ли память давала о себе знать, или кадры какого-то исторического фильма всплывали в подсознании?
Внутри висела прикрепленная к потолку деревянная зыбка, возле стен стояли дощатые лавки, на окнах с расписными ставенками были вышитые занавески, а на столах - расшитые петухами рушники. Рядом с печкой - плетеные корзины, чугуны, ухват - всё как в фильме про Солоху.
Знакомо по книгам, фильмам, рассказам мамы, которая слышала их от своей...
А как проникновенно пела в Аленином детстве соседка, чьи предки тоже были с Украины, с Винницы:
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиночку в гай.
Может быть эта песня была посвящена ее прабабушке, которую тоже звали Аленой? Из такой вот хатки в Черниговской деревне Печенюги почти век назад выходила она, держа на руках двухлетнююю малышку - будущую бабушку Алены нынешней. Всем большим родом им предстояло отправиться на новые земли, на Урал, и тоска по любимой Украйне, которую уже никогда не доведется увидеть, стискивала сердце, вызывала слезы...
Вернусь ли я когда-нибудь в Украину? - думала Алена, возвращаясь в Москву. Как хорошо меня встретили здесь, сколько добрых, открытых людей старались сделать мои дни интересными, познавательными, радостными..Благодаря им ей удалось столько увидеть и узнать о земле своих предков...
Ее размышления прервало объявление о том, что поезд прибывает на станцию Шепетовка.
Надо же, та смая Шепетовка, с детства знакомая по биографии Островского, рассказавшего, как закалялась сталь.
Напротив Алены уселась черноглазая юная девушка, вошедшая на станции. Она поздоровалась, достала из рюкзачка книгу и погрузилась в чтение. Алена любовалась ее пышными смолисто-черными кудрями, нежной кожей, улыбкой.
Через некоторое время девушка достала пакетик с виноградом, открыла, протянула Алене:
Будь ласка, угощайтесь, це виноград з нашого саду.
Алена осторожно взяла крупную прозрачную ягоду и улыбнулась в ответ.
Она возвращалась домой...Но то, что оставляла позади - тоже было ее домом.